Хрустальный Человек

Я снова и снова смотрел на неё. Нормандии не место в доках. Её место в космосе - бороздить туманности, оставлять за собой вихрь фиолетовых брызг сверхсветовой скорости, бесшумно скользить между ретрансляторами, взрезать терминаторы далёких планет. А не торчать здесь. Когда она стоит на земле - она так же беспомощна, как и я. Я мог что-то показать и как-то проявить себя только в полёте. В небе никого не интересует, стеклянные у тебя кости или титановые протезы, никого не интересует, с какой скоростью ты ковыляешь по земле - в небе ты просто есть, вот и всё. Мы торчали здесь уже много дней подряд, пока Андерсон проводил своё независимое расследование по делу Сарена. Одно ладно - то, что он не идёт под трибунал. Я уважаю старика, но вот что точно: он может сколько угодно говорить, что возьмёт вину на себя, а вот Альянс решит иначе. Если под угрозой капитан - под угрозой все, это закон. Я уже собрался возвращаться в свою комнатушку, чтобы снова биться головой о стены (фигурально выражаясь) и раз за разом пересматривать видеоролики в экстранете. Мне запомнились два видеоролика: Джон Гриссом, на Арктуре, жмёт руку Дэвиду Андерсону, а второе - испытания атомной бомбы РДС-1 на Земле. Разум отказывался воспринимать это, но подсознание упорно твердило, что эти видеоролики друг с другом имеют сходство. Лифт уже подъехал и я собрался войти в кабину, как тут мимо меня пронеслись два солдата в форме экипажа Нормандии. Я окликнул их. - Джокер! - Аленко выглядел удивлённым. - Ты что, уже получил сообщение? - Какое сообщение? Если ты про то видео с котиками, то я уже... - Котики? - Уильямс насмешливо покосилась на лейтенанта, и тот кашлянул в кулак. - Подключись к сети со своего омнитула, - посоветовал Кайдан, подходя ко мне, чтобы помочь придержать один из костылей, пока я возился с техникой. - Вводи "Первый человек-СПЕКТР". Я насмешливо покосился на него, но всё это чертовски интриговало. Впрочем, через секунду ухмылка сползла с моих губ и упала, истошно вереща, в район академии СБЦ: с видео на меня смотрела она. *** - Капитан, нет. Я твердил это уже в четвёртый раз, а у Андерсона оставалось всё меньше терпения. - Вы знаете, все знают, что мы пойдем за своим капитаном к центру галактики, но я... - Ваш капитан теперь Джейн Шепард, Джокер. Просто прими это как факт. - Я не могу подчиняться тому, кому я не доверяю... - Я доверяю ей, Джокер, - Андерсон вздёрнул брови, что означало: "Диалог окончен". Я тяжело вздохнул, собираясь оставить последнее слово за собой, но капитан опередил меня: - И вы пойдете за ней к центру галактики. Громко щёлкнули каблуки: в манере Андерсона виртуозно разворачиваться на сто восемьдесят градусов и чётким быстрым шагом оставить собеседника чесать затылок. Из таких мелочей складывался наш капитан. Мой капитан. Я ещё раз вздохнул. За мной не ходило репутации ренегата, я никогда не нарушал субординацию - исключая тяжелые времена, которые требовали соответствующих мер. Я не перечил Андерсону, хоть и позволял себе над ним подтрунивать, что всегда забавляло экипаж. Но этот человек внушал уважение с первого взгляда, в его движениях струилась сталь, в его глазах отеческая любовь к солдатам сочеталась с бескомпромиссным блеском. Андерсон не просто являлся гордостью человечества как тот, кто вдохнул в программу N7 жизнь - этот человек заставил уважать каждого солдата, у которого на униформе можно увидеть этот символ: белая как млечный путь аббревиатура, обагренная алой каймой сбоку - эта кайма олицетворяла каплю крови. И не только каплю крови, которую проливает неизбежно космопех, но каплю крови, за которую он должен сражаться. Андерсон понимал эти вещи. Понимает ли она?.. Я никогда не читал ранее досье экипажа, не в моей манере крысятничать, но в этот раз не удержался. Единственная выжившая на Акузе, беспризорница, сирота, упрямый солдат и суровый офицер, ставящий задание превыше всего - красивые слова, подходящие СПЕКТРу. Да вот только подходят ли эти эпитеты капитану - Отцу экипажа?.. - Джокер, - я услышал голос Андерсона на омнитуле. - Капитан?.. - Ты больше не должен меня так называть, - вздохнул Андерсон. - Впрочем, я знаю, что ты меня всё равно не послушаешь. Готовь экипаж и сообщи штурману, что через пятнадцать минут, крайнее - шестнадцать, Нормандия сойдет с блокировки. Далее вы выходите под непосредственное руководство капитана Шепард. И, вот что ещё, Джокер... Я сделал погромче. - ... Не ерепенься. Хотя бы раз. Это... личная просьба. - Хорошо, кап... Дэвид, - отозвался я глухо, а затем выключил омнитул, потому что и так было мерзко на душе. Я ходил под началом многих капитанов Альянса. Ну, я бы не назвал пару десятков, но для парня двадцати восьми лет такой перечень - это немало. И "вишенка на торте" - это Андерсон. Последний человек, от которого я бы ушёл на другой корабль - это он. Все остальные так или иначе акцентировались либо на моей болезни, либо на послужном списке, либо на возрасте, либо на характере, но Андерсон умел во всём этом увидеть плюсы. И я готов поклясться, что он видел такие же плюсы в других членах экипажа. Вот Прессли, к примеру. Что я про него слышал?.. "Великолепный штурман, неуживчивый, расист". Что Андерсон скажет про него?.. Превосходный штурман, настоящий профессионал, надёжный друг. *** - Капитан взошёл на борт, - выдернула меня из глубин воспоминаний и тревог "Нормандия" своим мягким женским виртуальным голосом. Я отрегулировал кресло, приподняв его почти вертикально, чтобы выглядеть подобравшимся - вставать и отдавать честь я был вовсе не намерен. Когда я поступал на службу к Андерсону, я тоже не встал по стойке "смирно". Он не стал выдирать меня за грудки из кресла, не стал отчитывать, не проигнорировал, нет. Знаете, что он сделал?.. Он сел. Во второе кресло. Чтобы быть на равных. Мне было интересно, как себя поведёт новый капитан. И не только в отношении меня. Прессли уже был на взводе, полчаса нервно нарезал круги вокруг капитанского мостика - дело не только в смене руководства, дело даже не в том, что нами будет руководить СПЕКТР, который в своём праве взять и прострелить башку любому, кто будет не согласен с его курсом. Дело ещё и в том, что на грузовой палубе поселилось три инопланетянина. И если с кварианкой (которая продемонстрировала свою полезность инженеру Адамсу) и турианцем (всё-таки турианцы помогали нам строить Нормандию) я мог согласиться, с кроганом-головорезом - нет. И последнее беспокоило меня вовсе не потому, что он мог ночью прирезать весь экипаж и угнать корабль. И даже не сам факт того, что он кроган - представитель агрессивной расы (ага, я не прогуливал историю). Факт в том, что он головорез на военном, мать его, фрегате. Когда он только поднялся на борт, я видел, как к нему осторожно подходит Аленко. Я слышал обрывок их разговора. - Рекс, мы надеемся, что на борту этого корабля Вы будете подчиняться нашим законам, - сказал тогда Кайдан. А кроган ухмыльнулся щербатой мордой, изборождённой четырьмя широкими шрамами - такими глубокими, что на головной пластине крогана в местах этих жутких ран можно было увидеть белую надкостницу. - Ваш народ в большинстве своём помешан на законе, - ответил кроган и поднял маленькую лапу, указывая на себя большим пальцем. - Наёмник не живёт по законам, наш народ живет по понятиям. У вас хороших законов очень мало. Если бы ваши законы работали как написано, было бы совсем хреново. - Хороших - это которые корреллируются с вашими понятиями? - спросил тогда спокойно Аленко, а я приготовился бить тревогу: таким зловещим и продирающим до костей был прищур этого Рекса в ответ. - Учитывающих реальность, - медленно протянул кроган, ещё сильнее сузив свои рептилоидные зрачки. Но Кайдан даже не шелохнулся. Чёрт, я не был трусом, но я знал, что если случится заварушка - Аленко проиграет этот бой. - Ну а пристрелит какой-нибудь хрен вашего ребенка, взывать к понятиям будете? - бросил наёмнику в спину лейтенант, когда кроган уже стоял в лифте Нормандии. Я мог поклясться, что слышал утробное рычание, уплывающее вместе с лифтом вниз. *** Я слышал с десяток голосов одновременно. Вся палуба была наполнена перешёптываньем, бормотанием и топаньем ног, когда вместо Андерсона, выталкивая терпкий запах деконтаминации, освещённая нежными лучами синих ламп Нормандии, в коридор вышла Шепард. Блеснул кровавый треугольник эмблемы N7 на шлеме, зажатом под локтём - и палуба наполнилась вязкой тишиной, как будто все ждали не то приказа, не то взрыва, не то чего-то ещё. Лишь тихое покашливание взрезало онемевшую Нормандию, пока человек, которого теперь все должны были звать своим командиром, медленно осматривал экипаж. А затем она вдруг развернулась и прошла в рубку, повернувшись ко всем спиной. Я не оборачивался, но я знал, что происходит: вот они, все, даже турианец, кроган и кварианка, встали на палубе, смотрят на неё, ждут слова, жеста или знака, а она... поворачивается к ним спиной?.. Я очень хотел натянуть козырёк кепки пониже, но какое-то оцепенение не давало мне сдвинуться с кресла. Лишь мои руки покоились на консоли Нормандии, а ещё... ещё жутко чесался нос. Мне казалось, что прошла целая вечность, но капитан стояла и смотрела куда-то перед собой, будто у нас не были опущены щитки на все иллюминаторы, будто в полумраке не блестели десятки глаз, направленные на неё. Я моргнул, прогоняя сухость с век, а затем, неожиданно для самого себя, услышал собственный голос: - Капитан, Вы будете обращаться к экипажу? Капитан помолчала некоторое время, а затем, не глядя на меня, протянула руку и включила громкую связь. Не спросив у меня разрешения, не приказав это сделать мне, она просто взяла и тронула мою консоль. А я так и не смог убрать руку, лишь ощутил, как внутри меня всё выше к горлу поднимается горячая волна негодования. - Говорит капитан Шепард, - взрезал тишину стальной и властный голос. От которого мурашки побежали по коже: такой голос слышишь перед тем, как тебе прижмут ствол к виску. - Я не буду никому лгать. Совет не станет нам помогать. Никто не станет. Капитан выдержала театральную секунду. - Поэтому мы можем полагаться только на себя. Помощи ни от кого ждать мы не будем. Мы будем действовать, мы будем говорить и мы будем стрелять, не спрашивая разрешения у напыщенных задниц из правительства. Мы найдем Сарена, мы оторвём ему ноги и бросим к ботинкам Совета. Любой ценой. Я покосился на неё, но не решился прервать. - Потому что больше некому. Моя рука сама дёрнулась выключить интерком - впрочем, капитан уже закончила и, не говоря ни слова напутствия, направилась к галактической карте в хвосте палубы. - Мы все тут до усрачки рады, что ты теперь командир, - пробормотал я. И почесал зудящий нос.