Писательский очерк

      Часы размеренно тикали, отбивая ритм не опаздывавший ни на милисекунду. Каждый новый звук действовал на нервы хуже предыдущего, заставляя прикладывать все усилия, чтобы заставить мысли идти в другом русле, а не проклинать каждую вещь, на которую падал взгляд. А он упорно падал на пирамидку из открытых и закрытых баночек сливок какой-то американской фирмы, об этом свидетельствовала яркая и вычурная упаковка, слишком для обычных сливок. Агат закатила глаза и сдула чёлку, всем своим видом показывая несоизмеримую скуку, стараясь чтобы и детектив её тоже заметил. Но он лишь увлечённо рыскал по столу в поисках новых упаковочек, усердно старался создать башенку, которой Пизанская позавидовала бы, ещё бы, вон как старается, даже язык высовывает. Спустя ещё пару минут непрерывного глазения на это восьмое чудо света и раздражающего тиканья часов, девушке на ум пришла гениально-вредная мысль кинуть что-то в башню и посмотреть, как она разлетится в пух и прах. Может даже детективу перепадёт в лоб, тогда все будут отомщены. С загоревшимся энтузиазмом в глазах, она повертела головой в поисках чего-либо способного к полётам, но ничего не оказалось. Даже банальной ручки на столе не было. Тогда она захотела снять туфли на небольшом каблуке и зарядить в парня, но пришлось отмахнуться от этой идеи, так как она здесь именно из-за своей склонности к криминалу. Не те мультфильмы ей на ночь включали в детстве. Ещё раз постучав ногтями по ручке кресла, поняв, что внимания на неё не обращают, всё-таки пришлось подать голос, постаравшись сделать его максимально вежливым.       – Могу я уже идти, господин детектив?       Пирамидка покачнулась, и несколько верхних рядов с шумом полетели на стол. А детектив, похоже, просто-напросто забыл о её существовании и только сейчас вспомнил. Такой наглости можно было подивиться, ведь специально приглашать, ловить её по всему Токио, а потом забывать о её персоне, когда они сидят здесь только вдвоём, может только он. Лицо её видимо передало все оттенки чувств, потому что Эл высунулся из-за своей стенки, глянул на неё и снова спрятался. К слову допрос и не начинался, но девушка понадеялась, что детектив об этом тоже благополучно забыл. Поэтому ещё некоторое время попялившись на задумавшегося детектива, она резко встала с воинственным видом и, делая нечеловеческое усилие, чтобы не разрушить пирамидку, направилась к выходу.       – Господин Ягами, не выпускайте её, – раздался голос, а краем глаза девушка заметила, как лицо детектива повернулось к камере. И тут же стало понятно, что отсюда не выйти. Толкать двери уже бессмысленно, она заперта на сто пятьдесят оборотов и цепочек.       – Вы чего это делаете, детектив? – с раздражённой улыбкой спрашивает она, обернувшись.       – Допрос ещё не окончен, сядьте на место, – ставя очередную упавшую упаковку на место, бесцветно проговорил детектив, явно не улавливая уже смертельную ауру.       – Не понимаю я ваших методов, – ехидно ухмыляясь, говорит она и спокойно проходит к креслу, – Второй год как уже длится эта бессмысленная погоня. Вам следует определиться, за что можно меня засадить. А если нет, то не тратьте моё время, тем более вы не имеете никакого права удерживать меня здесь.       Лицо она постаралась сделать максимально равнодушным, но глаза так и светились хитрым огоньком. Агат воззрилась на детектива, ожидая реакции. Она вышла неоднозначной, он просто потёр подбородок кинул на неё едва заметный взгляд глубоких глаз, а девушка будто сквозь стену видела, застывшие лица полицейских.       – И вообще, вам не кажется, что постоянно ловить и отпускать преступника – это нерационально, совсем не по вашим правилам, – он молчит, но ей и не нужны ответы, это просто забавно играть с этим мальчишкой и дураком. Весь мир считает его гением, а на деле, если немного пораскинуть мозгами, то всё просто, – Я не совершаю преступлений, по-крайней мере, раз уж вы этого не доказали, то я должна быть чиста, как декабрьский снег. Кстати, в этой стране зима просто отвратительна.       Слегка повернув голову в бок, она спокойно разглядывает детектива, отведя душу. Никто не сможет её поймать, ведь она – не преступник. Она не совершает ничего страшного, просто даёт людям те факты, которые они хотят знать. Это её работа журналиста, как никак. А вот какие методы использовать – уже не вам решать. Агат ни за что бы не далась ему в руки снова, но народ жаждет сенсации о Кире. Слишком просто просчитать ход действий Эл. После того представления по телевизору, а потом ещё и внезапной смерти полицейского прямо под дверьми телестудии всё становится на свои места, и круг подозреваемых невероятно сужается. Их двое, японцы, сейчас уже встретились и работают сообща. А люди из полиции, которые по мнению Агат только мешают, ничего полезного так и не вынесли. Особенно тот молодой парнишка, как он сумел вообще экзамены сдать. Но какая разница? Она не знает их, они не знают её. Небольшой мыслительный процесс, чтобы разбавить скуку, вот и всё.       Словом, ей было абсолютно всё равно на тех, кто наблюдал сейчас за ними по камерам, потому что ничего путного вынести так и не удалось. Эл в таком же тупике, но у него есть кто-то на примете.       – Вам не следует хранить все данные о деле на одном жёстком диске, господин детектив, – не сдержавшись прикрывает рот в смешке. Эл удивлённо хлопает глазами, пока Ватари сообщает о том, что никаких взломов в систему не обнаружено.       – Как ты это делаешь? – наконец подаёт он голос. Его поза порой напрягает, но за два года она уже привыкла.       – Секрет, – ухмылка. Он ведь знает, что Агат не блефует. Её чёртов дар и проклятье каким-то необъяснимым образом взламывать системы, который она тратит на собственную справедливость. Эл этого не понять, а он отчаянно хочет, но никогда не может поймать, схватить за руку. Это ужасно его злит, она – единственный преступник, который разгуливает на свободе, придаётся потехам, а он ничего не может поделать. Рюдзаки закусывает палец, продумывая дальнейший план действий, стараясь не смотреть на её довольное лицо.       – Агат Ребель – ты хакер мирового масштаба и я признаю, что до сих пор не раскрыл твоего секрета. Не сомневайся, ты преступница и однажды сядешь за решётку или на электрический стул, – при этих словах девушка закрыла глаза, приняв такой вид, будто с ней говорит сумасшедший, – Но сейчас, я хочу попросить тебя об одном деле...

...

      – Кошмар, а не план! Сам свою смерть подстроил и смылся, а мне восстанавливай всю эту информацию, каким-то чудом постаравшись не попасть под взгляд Лайта, и рассылай его наследничкам. Глупость просто, – одними губами ругалась Агат, в свете монитора, по которому ползло великое множество цифр и букв, складывавшихся в определённые коды, читающиеся ей словно азбукой. Уж с компьтерными системами она была на ты, чего не скажешь о их работе с детективом.       Её ужасно изводили все его привычки, начиная от позы, заканчивая манерой держать телефон. На её взгляд всё это было необоснованным фарсом, пытающимся показать его неординарность. Конечно, ведь все представляют Эл презентабельным мужчиной (некоторые женщиной), куда их фантазии до хилого парнишки с вечно повышенным холестерином в крови. Ватари, конечно, старался делать так, чтобы они пересекались по минимуму, спасибо ему за это, но детектив явно не желал видеться только по очень-очень важным поводам. От этого в ней просыпалось странное чувство, но в такие моменты нужно было просто думать о чём-то другом. Например о том, что Эл снова ест что-то жутко калорийное и не делится, игнорируя вперившийся в пирожное взгляд. Да, действительно, как же он раздражает. За то время, которое они потратили на попытки обвинить Лайта можно было сто раз просто подставить его и упечь за решётку. Но он же Великий детектив, поэтому нам нужно разбираться во всём честным и почти законным способом, рискуя своей и ещё десятком жизней, не говоря о всём мире, который теперь трясётся и шарахается от страха, что кого-то за малейший проступок сдадут Кире. Ползли слухи о том, что юные родители и не особо одарённые воспитатели начали воздействовать на детей, пугая их этим сверхъестественным убийцей. На такое девушка только фыркала и нажатием кнопки снова стирала порядочно захламившийся форум с тучей имён, якобы ужасных людей. Всё это идиотизм и глупость, от нечегонеделанья и эгоизма.       Закончив наконец со всей этой опасной рутиной по передаче файлов, Агат потягивается и ловко выскальзывает из квартиры, не забыв полностью подменить записи на камерах слежения. Если Кира и проверяет их каждый день, то обнаружить склейку попросту невозможно, у неё же золотые руки. Теперь нужно лишь проделать целую кучу всего лишнего, дабы не навлечь никаких подозрений, пройти в их секретное убежище, где обитал "мёртвый" Эл, доложить о окончании своей миссии и потихоньку вернуться к прежней жизни. Обнулять счета зажравшихся богатеев и пополнять детские и экологические фонды, мешать ополоумевшим людям помогать Кире, сливать в сеть и частным лицам провокационную информацию о том и о сём, словом, привычный для неё распорядок. Отпустили бы ещё и на свободу, с чистой совестью. Хотя, её обещали посадить на электрический стул, но кто это теперь сделает, раз Эл мёртв? Довольно улыбаясь, она заходит в маленькую комнатку, где на стуле всё также сидит детектив. Будто она и не уходила.       – Дело сделано, я могу быть свободной? – спокойно улыбаясь, вопрошает она, где-то на подсознательном уровне отмечая растрёпанные волосы Эла и думает о том, что его надо бы расчесать. О чём она подумала до неё доходит только спустя несколько секунд, и Агат жутко смущается и корит себя за такие дурацкие мысли.       – Ещё нет, – не глядя, отвечает детектив. Он закусывает палец и таращится на экран, словно ждёт чего-то.       – А когда можно будет? Ведь всё уже готово, "моё" мёртвое тело уже лежит, данные в приюте, Лайт ни о чём не подозревает. Жизнь прекрасна, – отходя от недавних мыслей, произносит она, замечая, как лицо Эл слегка искажается.       – И почему тебя так тянет отсюда уйти? – резко вперившись тёмными глазами, вопрошает детектив.       – Ну как, не всю жизнь же нам с тобой тут сидеть. Тебя ждут одарённые наследники, меня мои данные и компьютеры. Наше сотрудничество закончилось, не так ли? – говоря это, Агат почему-то ощутила укол в район сердца, а потому конец вопроса она задала таким образом, будто умоляла, что бы это была неправда.       Может она и впрямь привязалась? Материнский инстинкт может проснуться в отношении двадцати-пятилетнего ребёнка, который и одеться сам не в состоянии, который постоянно питается сладостями, изрекает умные мысли и таращится ей вслед? Вряд ли. Но почему тогда мысль о расставании и превращении во врагов даётся так тяжело. Сердце будто налилось свинцом и начало тянуть вниз, а непрерываемый глазной контакт только усугублял дело. Как же тяжело бросить такого милого сердцу детектива, хоть он и раздражает её порядком, а всё равно хочется прижаться.       – Не хочешь больше со мной сотрудничать? – с какой-то нелепой надеждой в голосе произносит детектив.       Подобный вопрос ставит в тупик. Ну естественно не хочет, она ведь ждала столько времени и иногда держала себя в руках, только благодаря мысли о том, что скоро всё закончится. А сейчас, когда на неё, словно на хозяйку смотрит преданный пёс, глазеет Эл, так тяжело повернуть языком и сказать решительное "да". Вот ведь глупая Агат, да развернись и уйди. Отвернись, хотя бы отведи глаза, чтобы не пытаться найти в его зрачках собственное отражение.       – Хочу, – как загипнотизированная тихо произносит она, наблюдая, как брови Эл ползут вверх.       Ещё несколько секунд молчания, и до девушки наконец доходит всё то, что она сморозила и на что себя подписала. От такого поворота событий начинает ныть голова и она заваливается на небольшой диванчик, расположенный тут же. Прикрыв рукой горящее лицо, Агат отчаянно пытается построить привычную иерархию мыслей, но получается лишь какая-то размазня. Щеки пылают непонятно от чего, а стук сердца заглушает абсолютно все звуки. Именно из-за этого она не слышит, как Эл перебазируется к ней и садится во всю ту же позу, только с интересом глядя, теперь на девушку. Его глаза изучают черты её лица на автомате, сам же он погружён в глубины собственных мыслей и чувств.       "– Какая же я дура."       "– Какой же я дурак."       – Любишь меня? – одновременно задают они вопрос. Лица обоих краснеют, а Эл сидит в полном недоумении, так как эти слова вырвались изо рта против его воли, по какому-то неведомому зову. Обуявшие его чувства не дают нормально соображать, с головой погружая в пучину непонятного учащённого пульса и кружащейся головы.       – Ага, – так же хором отвечают друг другу, снова неотрывно смотрят друг на друга. Агат едва придвинувшись слегка прикасается в губам детектива. Наплевать на логику и рациональность. Эл чувствует фейерверки, которые взорвались то ли на устах, то ли в голове, то ли в желудке. Ему так приятно и тепло, что он тут же тыкается своими губами в ответ.       В свете яркого монитора, они сидели, не отрывая глаз, чувствуя, что весь мир уютился рядом с тобой, что Кира со своим малодушием никогда не сможет разбить что-то настолько сильное...