***
– Это очень-очень вкусно, – с тихим обожанием произнесла девушка, беря палочками ещё один суши. В её тёмных глазах читалось большое удовольствия от такого перекуса после нудной половины уроков, и она со свойственным ей спокойствием восхищалась этим старинным блюдом. – Спасибо, я старался, – смущённо почесав макушку, ответил Такеши, чуть ли не светясь. Ему доставляло удовольствие смотреть, как одетая в школьную форму с немного мятым джемпером девушка ест приготовленную им еду. Вчера он с таким старанием готовил эти суши, заставляя своего родителя тихонько посмеиваться и в конце, пока сын не видел, положить аккуратно вырезаное из ломтика сыра сердечко. А после с довольным видом он закрыл коробку с бенто и похлопал Такеши по плечу, заговорщически подмигивая. Немного удивлённый таким поведением Ямомото, который явно намёка не понял, только улыбнулся в ответ. И сейчас видеть как человек с таким аппетитом поглощает бенто, было большой наградой для мастера, вложившего все свои умения. – Ты не думал стать поваром? Или пойти по стопам отца? У тебя правда очень вкусно получается, – оглянувшись в поисках грозы всея Намимори и не обнаружив его, она устроилась на подоконнике, положив коробку с бенто на колени. – Даже не знаю, – Такеши сел рядом, припоминая все недавние события с кольцами и аркобалено. На вряд ли теперь хранителя истинной формы кольца Дождя просто так отпустят работать в суши-лавке, хотя подрабатывать никто не запрещал. Девушка имела смутное представление о мафии, так как никто впринципе не желал ей будущего в ней, поэтому очень удивилась, когда вместо стереотипного бугая в чёрных очках и костюме к ней подошёл обычный старшеклассник. Пару дней она старалась не контактировать с ним вообще, но Ямамото всегда знал о чём поговорить, как поднять настроение, да и нападение какого-то маньяка по пути домой заставило её довериться Такеши. По природе уравновешенная, не конфликтная Мива очень комфортно ощущала себя в компании вечно весёлого и позитивного парня, который настраивал на хороший лад и частенько превышал заботу о ней. Дождю Вонголы надо было лишь обеспечивать безопасность девушки, а он и часто кормил её, таскал портфель, учил играть в футбол, чтобы на уроках физкультуры она могла принять участие в столь интересовавшей её игре. Заметив её повальный интерес к чему бы то ни было незнакомому, Такеши мог рассказывать ей часами о спорте, фехтованию, готовке, новых фильмах, чему Минами внимала и с интересом слушала, впитывая новую информацию. Тому вовсе не обязательно было проводить с ней все перемены, но она была не против и с радостью променяла зацикленных на свиданиях и пустых разговорах подружек на обсуждение бейсбола и хорошего слушателя её сведений в сфере биологии, которую она обожала с самого детства. Словом, сошлись в море корабли. А потом случилось странное. Такеши заметил, что видя каждый день девушку, она становится всё краше, будто преображаясь. Точно солнце с каждым разом освещало её всё сильнее, школьная форма всё лучше сидела, и голос становился мягче. Сердце его слегка затрепетало, в тот день, когда она спускалась к нему по лестнице, чтобы пойти домой, а потом и забилось как сумасшедшее когда человек с ножом выпрыгнул на них из-за угла, заставив бедную Минами чуть ли не поседеть. Её бледное лицо, бескровные губы, которые тряслись от страха, отпечатались в памяти как клеймо, возникая перед глазами каждый раз, когда он засыпал или просыпался. Его будил не будильник, а слишком сильное желание защитить столь беззащитное создание, поэтому и вставать он начал раньше. От нечего делать он наматывал круги по округе, представляя прожитые минуты в разговорах со старшеклассницей. В тот день, когда испугавшись застывшего маской на её лице страха он с чувством обнял её, на несколько мгновений прижимая к собственной груди, в нём колыхнулись два чувства – облегчения от того, что никто ей больше не угрожает и что-то ещё. Что-то, что заставило его потом вспоминать и вспоминать ту минуту, одновременно проклинать и благославлять того сумасшедшего, что посмел угрожать им. Представлять вновь как она едва соприкасается руками к его рубашке, словно боясь доставить неудобства, и как он позволяет себе провести рукой по лопатке, переходя на плечо, а потом солнечной улыбкой подбодрить и заверить, что опасаться больше нечего. Тепло, легкий шлейф духов и слабая улыбка, перемешанная с благодарностью были ответом, который возникал в памяти, заставляющий сердце отбивать больше положенного раза в три, а щёки загораться. Такеши понял однажды, когда опять шёл к её дому, что влюбился. Вроде бы не было никаких предпосылок, ничего такого, ведь он уже не раз видел её до этого в коридорах школы, но, узнавая больше о ней и видя порой эту детскую несамостоятельность, когда она не в состоянии уложить учебники так, чтобы портфель закрывался и тащит его в открытом виде, когда забывает бенто и когда с надеждой молится перед очередной контрольной – всё это подняло в Ямамото внезапный порыв. Захотелось заботиться, помогать и видеть открытую широкую улыбку, ощущать себя в лёгких объятиях. Такеши влюбился той эфемерной и непорочной любовью, о которой частенько пишут в сказках. Он самовольно утопил себя в чувствах и не думал этому противиться, поэтому сейчас, рассматривая профиль задумчиво жующей еду девушки, он захотел сделать маленькую шалость. Забыв обо всех страхах, сомнениях, он наклонился и, сдерживая смешок, прошептал: – Знаешь, а я тебя люблю. На удивление она не подавилась едой и даже не стала пялиться на него с широко раскрыми глазами. Готовившаяся к экзамену Минами тотчас принялась вспоминать какие гормоны вырабатываются при любви, чего больше и чего меньше. И, наконец составив полную картину у себя в голове, до неё дошло, что только что сказал Такеши. Её вопрошающее лицо встретила улыбка. Парень несмотря ни на что светился счастьем, хотя внутри его и снедало содрагающее нетерпение, от которого застывала вся кровь. Играющие нервы заставили с силой вцепиться в подоконник, внутри он молился на хоть какой-нибудь ответ. Но весь гам перемены тут же разрушил судьбоносный звонок, который словно порвал все натянувшиеся в его теле струны; с места он не сдвинулся. – Я... – лицо девушки впервые залилось краской, а глаза стали судорожно метаться по фигуре парня и стенам коридора. Совершенно не зная, что предпринять и как ответить она набрала побольше воздуха. – Я... Мне.. Мне надо подумать, хорошо? Минами спрыгнула с подоконника на ноги, всё ещё сжимая в руках коробку с бенто, где ещё лежали недоеденные овощи. Посмотрев на них, в голове у неё что-то щёлкнуло, отчего она поалела пуще прежнего. Почувствовав как Такеши тоже тяжело слез и встал рядом с ней, она резко обернулась, всё ещё не зная что предпринять. Внутри всё волновалось и смешивалось, образуя один круговорот мыслей и сомнений. Пошутил, сказал серьёзно, а может ей вообще просто послышалось? Но ещё раз глянув на остатки бенто, она перевела взгляд на Ямамото, весь вид которого говорил о смятении. – Это было очень вкусно. Я бы хотела попробовать ещё твоих блюд, – сказав это, она закрыла глаза. Ей стало слишком стыдно за свою слабость, что не смогла сказать те же слова. – Тогда я принесу завтра ещё, – радостный голос раздался прямо перед ней, а после коробка выплыла у неё из рук, её заменили нерешительные пальцы Такеши. – Если ты не против, мы можем сходить в эти выходные к нам в кафе, я приготовлю то, что ты хочешь. Открыв глаза, она увидела перед собой сияющего Ямамото, который едва касался её пальцев своими, сцепляя их. Его лицо также светилось краской, а взгляд он немного отвёл сторону. Он сдерживал в себе желание начать улыбаться как полный дурак, и скулы его уже начало сводить. Счастье распирало его, потому что где-то глубоко он понял эти слова, словно они были шифром, засекреченым на один только им известный язык. – Свидание? – неожиданно и для самой себя выдала Мива, чувствуя как желание закрыть полыхающее лицо и убежать увеличилось в трёхкратном объёме. – Да, – кивнул Такеши, – Свидание.***
Уткнувшись в светлую макушку щекой, Ямамото немного потёрся об неё, чувствуя как в груди щемит сладкими чувствами. В кои-то веки он может по-настоящему расслабиться и забыть обо всей своей ответственности как мафиози, школе, да и вообще обо всём. Они сидели в небольшой уютной комнатке, огорожденные аркой алькова с ситцевой тканью ниспадающей вниз, кровать была мягкая, а подушка, на которую пришлось облокотиться вполне удобной. Хотя лежи они сейчас хоть на камнях Такеши был бы счастлив обнимать Минами за талию, чувствовать под ладонями сквозь школьный джемпер шуршащую рубашку и мягкий животик. Нежиться в ореоле чужого тепла, совсем забыв о книге, которую держала на своих коленях девушка и которую им следовало прочесть по школьной программе. Кажется что-то про воровство, волосы и ворота*, но парня это совсем не волнует, ему вообще не хочется читать что-то настолько мрачное, когда его собственное счастье фактически находится у него в руках и с таким неутомимым интересом разглядывает иероглифы на страницах старой книжки. Ему не нужно видеть её лицо, чтобы знать как слегка сощурены глаза и как слегка сведены брови от чего-то философского, навевающего размышления. По правде говоря, им вдвоём следовало бы погрузиться в тот далёкий мир литературы, для этого и уселись они подобным образом, но как только девушка оказалась в аккуратных, немного напряжённых руках Такеши, всё пулей вылетело у него из головы. Кто бы мог подумать, что всё сложится настолько идеально и после пары месяцев общения и свиданий они уже будут сидеть у неё дома и, словно старики, вместе читать книги. Получать блаженство от чувства полной безопасности своей любви было легко и он без проблем пользовался этим, позволяя прикрывать глаза, только вслушиваться в размеренное дыхание. Проведя носом по собранным в слабый хвост волосам, он почувствавал несильный электрический заряд, идущий по кончикам пальцев. – От тебя вкусно пахнет, – на придыхании обронил Ямамото, а Минами почувствовала как по спине бежит толпа мурашек от такой интимности происходящего. – Мм, – промычала она в ответ, делая вид словно увлечена чтением, а потом услышала тихий смешок. – Ты уже пару минут пялишся в одну и ту же точку, – Реборн когда-то упоминал о том, что Такеши – истинный киллер и качествами его порой пользуется неосознавая этого, что делало попытки скрыть эмоции практически невозможным. – Ты слишком наблюдательный, – вздохнув, она слегка расслабила спину и медленно опустила голову ему на плечо, чувствуя ужасную неловкость, которая до сих пор не прошла и доставляла порой сильный дискомфорт, но она стремилась избавиться от этого. – Может быть, – он обворожительно улыбнулся, заставляя губы непроизвольно сжаться от проскользнувшего смущения, но девушка решила активно бороться со своим стеснением. Поэтому она легонько приподнялась и прислонилась губами к нижней части щеки Ямамото, до которой смогла дотянуться. – Люблю тебя, – чувствуя как от волнения пропадает голос, она сказала шёпотом и отвернула покрасневшее лицо, удобнее устроившись на чужом плече. – Мива, – словив небольшой взрыв счастья внутри себя у Такеши тоже покраснели щёки, и счастливо рассмеявшись, он вслух, с немного сбивающимся голосом произнёс: – Я тоже тебя люблю. Не сдержав такого потока чувств, Минами с густой краской на лице прикрыла его ладонями, улыбаясь во весь рот. По-детски наивное ощущение радости заполнило её до краёв, так и норовя вылезти наружу. А Ямамото тихо рассмеялся, купаясь в безнадёжном счастье и любви, которые затянули его по самую макушку. Зато теперь он навсегда останется с ней, защитит от всего плохого в этом ужасном мире, где царит зло, боль и мафия, убережёт от невзгод, любуясь её редкой улыбкой.