* * *
Катце нередко задумывался о том, что и он не выжил. Его мир погиб тогда, и он сам умер вместе с ним, в это мире ему не было места. Что ему было делать теперь, когда не было ни Чёрного рынка, ни их. Ни Ясона. Ни Рауля. Жизнь дилера потеряла смысл. Не было ничего: ни опасности, которая давала ему понять, что он еще способен на чувства, ни азарта, ни тепла. Больше не было тепла. Даже тогда, когда он знал, что Рауль ненавидит его, он всё равно еще мог надеяться, ведь жизнь достаточно длинна. Тогда он жил этой надеждой: каждый раз, просыпаясь, он представлял себе, как будет тогда, когда они снова будут вместе, и от этого ему было тепло. Как вернуть Рауля, он не думал - это было не важно, у него было время, много времени. И он знал, что Рауль сможет его простить. Поэтому известию о смерти советника он не поверил. Просто не поверил, это было невозможно. Рауль, его мягкий и спокойный Рауль. Его Рауль. Его не могло не стать. Рауль был вечен, сколько Катце себя помнил, он был в его жизни. Сначала - холодным и отстраненным, потом испуганным и растерянным, потом мягким и любящим, потом злым и колким. Но был, всегда был! Каким бы он ни был, у Катце оставалась надежда. Надежда на то, что блонди прикоснется к фурнитуру или снова назовет его по имени, потом на то, что он сможет простить дилера. Теперь ничего не осталось. Всё чаще он думал о том, что судьба была добрее к Ясону и Рики. Они ушли любящими, ушли вместе. А он даже не успел сказать самого главного. Он не успел сказать "прости". Он иногда подумывал о Чёрной Луне, но потом горько усмехался. Даже этого сделать он не мог. Потому что это было бы нечестно. Вот так вот избавить себя от наказания за свои ошибки. Освободиться вот так было бы оскорблением памяти Рауля. И он продолжал не жить.* * *
Они были похожи на пчёл. Одна пчела ничего не может сделать врагу, разоряющему улей, но она гибнет во имя своей колонии. Пчела не думает. Она должна. Ужалить, а потом умереть. Потому что где-то там, в глубине улья есть матка, порождающая новых пчёл. Поэтому никто и не испытывал к блонди любви, как к героям. Только сухая благодарность. Они умирали не за жителей Танагуры. Они умирали не во имя победы. Они умирали, потому что должны были умереть.* * *
Каждый раз дорога занимала у дилера всё меньше и меньше времени. И каждый раз он задавал себе вопрос: зачем? Что он делает здесь? На вершине искусственного насыпного холма была только гладкая чёрная плита. Катце нерешительно, словно в первый раз подошёл к ней поближе - не было никого, кто бы мог запретить ему это, да и кто бы еще стал это делать? Нервные тонкие пальцы осторожно прикоснулись к выбитым строчкам. Решив поставить памятник Им, люди не решились написать ничего, кроме имён. По алфавиту, некому было разбираться в иерархии тех, о ком *нужно* было забыть. Корвин Абер, Эйм Акира... Он знал их наизусть, но всё равно каждый раз перечитывал, словно надеясь не увидеть. Не увидеть два слова, которые убили его тогда. Но они были. Катце опустился на землю и упёрся головой в отполированный камень. Слишком поздно.