Call Me Devil

      Он не любил свой день рождения. Не видел смысла в том, чтобы его праздновать: какая разница, сколько исполнилось лет? Зачем вся эта мишура, весь этот фарс?       — Я просто хочу, чтобы этот день ничем не отличался от других, — говорил Сасори каждое восьмое ноября и мечтал как можно скорее увидеть на календаре цифру девять.       Чиё и Эбизо прислушивались к просьбе внука и вели себя целый день так же, как и всегда. Пускай это и стоило им больших усилий.       Если Сасори не был на задании восьмого числа, то допоздна сидел в библиотеке или в мастерской, стараясь не показываться на глаза людям. Не хватало ещё встретить случайного знакомого, который бы ненароком его поздравил и тем самым напомнил о дне рождения.       В тринадцатую свою осень Сасори тихо покинул мастерскую, положил ключ в карман и отправился домой по пустынным улочкам Сунагакуре. Дрожа от холода, он быстро перебирал ногами и думал о том, что нужно арендовать место для мастерской поближе к дому. Или наконец навести порядок в подвале и переместиться туда втайне от бабушки, которая была категорически против жить рядом с опасными реагентами и арсеналом оружия.       Добравшись до дома, Сасори аккуратно открыл дверь, надеясь незаметно пробраться в ванную и затем — в свою комнату. Была вероятность, что его заметят, но залезть через окно было плохой идеей — наверняка же попадётся кому-нибудь на глаза. Не бабушке, так соседям. И слушай потом поздравления или упрёки, находясь между первым и вторым этажами, держась за небольшие выступы онемевшими пальцами и стуча зубами от холода. Лучше через дверь зайти, по-человечески.       — Не составишь нам компанию, Сасори? — вдруг послышался с кухни голос Третьего. Сасори замер на месте. Казекаге-то что здесь забыл?..       Заглянув в помещение, он увидел за столом, который буквально ломился от разнообразных блюд, Третьего, Чиё и задремавшего Эбизо.       — Я подумала, — начала бабушка, ласково улыбаясь, — что давно ничего вкусненького не готовила. А у Казекаге-сама сегодня свободный вечер, он решил нам кое-что принести.       — Да, себя, — кивнул он. Чиё рассмеялась и, заметив, что брат бессовестно сопел, толкнула его в бок. Тот встрепенулся и охнул. — И бутылочку выдержанного первоклассного вина. Даймё подарил на днях за одну выполненную секретную миссию. Кстати, она прошла успешно только потому, что мы использовали марионетки Сасори. Хотел поблагодарить тебя за них и угостить вином. Посидишь с нами?       Сасори лишь вздохнул. Зачем устраивать этот цирк? Ясно же, зачем они собрались, отложив все свои дела, ясно, зачем потратили время, чтобы наготовить еды, ясно, зачем ждали его допоздна и не разошлись бы до тех пор, пока Сасори не вернулся, надеясь сделать ему приятное…       Что-то в груди защемило.       Он обвёл взглядом бабушку, двоюродного дедушку и Казекаге.       — Ну, коль удачно завершили миссию и Чиё-баа-сама вдруг решила нас побаловать… — с нотками снисходительности произнёс он и позволил кончикам губ дрогнуть в слабой улыбке.

***

      Его не интересовало, как Пейн узнавал о датах рождения своих подчинённых. Впрочем, это было неважно — Сасори устраивала политика их организации, в которой подобные события не отмечались. Разве что каждое восьмое ноября он находил в своей комнате на основной базе бумажного скорпиона или несколько изысканных бумажных лилий. Порой — материалы для марионеток. Один раз даже обнаружил живого, связанного носителя кеккей генкая. И записку на нём: «Номер двести тринадцатый». Сасори тогда рассмеялся — надо же, коллеги запомнили количество марионеток в его коллекции. И даже решили её пополнить.       В Акацки ничего не праздновали, но все в организации знали дату рождения друг друга. Или, по крайней мере, своих напарников. Хочешь — прояви внимание, хочешь — проигнорируй. Несколько раз даже работали сообща. Разумеется, они бы не занимались подобной глупостью, скажи кто-нибудь открыто: не нужны мне ваши знаки внимания, потратьте время на что-нибудь более стоящее. Однако до сих пор никто подобного не говорил.       Когда он с Дейдарой отправился на задание, Сасори по привычке обрадовался тому, что в этот год никто не вспомнит о восьмом дне одиннадцатого месяца, потому как вернутся на базу они в лучшем случае в конце ноября. Разве что в своей комнате обнаружит бумажную фигурку. А может, и не обнаружит.       — Это, кажется, здесь? — сказал Дейдара, отвлекая Сасори от мыслей, и кивнул на маленькую статую тигра, обвитую сухими стеблями вьюна. Ах да, верно, Лидер сказал, что для выполнения задания им потребуется взять кое-что из тайника Акацки.       Дейдара, не дожидаясь реакции напарника, направился к статуе, сорвал сухие ветки и сложил необходимую комбинацию печатей. Постамент неприятно заскрипел и медленно отодвинулся в сторону. Под собой он скрывал длинное тёмное углубление, на дне которого что-то лежало.       — А вот это я без вас не смогу открыть, хм.       Сасори лишь демонстративно закатил глаза. Вечно этот Дейдара бежит впереди паровоза. Сасори подошёл к открытому тайнику и увидел на дне весьма крупную коробку. Ни защитных печатей, ни ловушек. И это вызвало трудность?       Прикрепив нити чакры к предмету и сделав несколько незамысловатых движений пальцами, Сасори притянул к себе коробку и открыл её. Заглянув внутрь, опешил.       — Я помню, вы жаловались, что не можете найти клинок из специального сплава, а ещё редкие ингредиенты для ядов сложно достать… — осторожно начал Дейдара, видимо, понимая, что если напарнику придётся не по душе сам факт подарка, то влетит в первую очередь именно ему. Не дождавшись реакции Сасори, который внимательно осматривал разноцветные склянки, добавил: — Ну, и там по мелочи всякие шурупчики, болтики, сенбоны… решили, что в хозяйстве лишним не будет, да.       Надо же, как извернулись. Наверное, заранее всё приготовили, вспоминали о тех вещах, о которых когда-то говорил Сасори, обсуждали, как их достать, подключили сторонних агентов, анализировали маршрут к задания, выбирали место, куда спрятать презент, работали сообща…       — Это именно то, что мне нужно, — ответил Сасори, со скрытым восторгом разглядывая предметы в коробке.       Дейдара научился разбираться в оттенках настроения напарника, и потому, услышав в его голосе нотку хорошо скрытого воодушевления, облегчённо улыбнулся.