Another

- Кагами-кун, - Куроко незамеченной тенью прошел в комнату, где сидел, накрывшись с головой одеялом, Тайга. На звук знакомого голоса парень высунулся из-под сооруженного им «убежища» и встретился взглядом с льдисто-голубыми глазами, глядящими на него с редкостным пониманием и толикой жалости. - Привет, Тецу, - слабо улыбнулся Кагами, пожимая протянутую руку. - Прости за это..все.. Просто я… Перед тем, как начать говорить, Куроко еще раз обвел внимательным взглядом своего любимого человека, смущенно теребящего порядком отросшие волосы на затылке, комнату, потерявшую прежние чистоту и порядок, ведь теперь пол был усыпан бутылками, бумажными салфетками, упаковками от закусок быстрого приготовления. - Кагами-кун. Тайга изменился после выхода из больницы. В его движениях появилась некоторая скованность, он забывал многие вещи из своего прошлого, говорил странные вещи, постоянно взглядывал и озирался так, словно за ним кто-то наблюдал. Он боялся, кажется, всего на свете, и, помучавшись и изрядно потрепав нервы голубоглазому юноше, Кагами обратился к затворническому образу жизни, отрезав себя от внешнего мира. Он боялся, а Куроко не мог придумать ничего, что могло бы помочь ему. Точнее - им обоим. - Кагами-кун, ты уже неделю не выходил из дома, верно? - спросил Тецу, хотя и так прекрасно знал ответ. «Не выходил. Да ты и сам это знаешь, верно?» - Прости, Тецу, - покаянно покачал головой Тайга, тоже не спеша отвечать на, в общем-то, риторический вопрос. - Я все понимаю, но ничего не могу с этим поделать, честно! Однако, самым страшным было не это. - Тецу, я… Я вижу странные вещи. Порой мне кажется, что это воспоминания прошлого хозяина глаза, - на этих словах Тайга неосознанно прикоснулся рукой к правому глазу, в котором все так же читалась ледяная ярость бывшего владельца, погибшего при автокатастрофе. - Кагами-кун. - Не надо, Тецу! Я ведь схожу с ума, да? Наверное, «сошел с ума» было бы самым правдивым и нормальным объяснением странного поведения парня. Особенно, если вспомнить, что ему пришлось перенести. Но верить в это Куроко отказывался, как и в то, что ничего больше нельзя изменить. «Кагами-кун не для того выжил, чтобы стать сумасшедшим. Я этого не позволю.» - Я знаю, что с тобой происходит, - спустя несколько дней сказал Тецу, не добавляя в голос ни лишних эмоций, ни гордости от проделанной работы и раскрытой тайны. «Я был прав.» - Что? - в изумлении вскинулся Кагами, сразу как-то внутренне подобравшись, готовый к любым неожиданностям и правде, какой бы жестокой она не была. - Кагами-кун не сошел с ума. В повседневной жизни есть место мистике. Куроко Тецуя это знал лучше, чем кто бы то ни было еще. Скажем так, ему просто очень сильно повезло с семьей, в которой он родился. Есть души, которые, умирая, цепляются за жизнь настолько сильно, что им удается остаться в этом мире. Случаи редкие, но все же они случаются периодически. - Второй водитель, Аомине Дайки, видимо, очень любил свою жизнь. Или у него были какие-то другие причины не умирать. Поэтому он выжил, Кагами-кун. И живет теперь в твоем правом глазу. - Как это вообще возможно?! - На свете много невозможных вещей. - Все будет хорошо, Кагами-кун. Все обязательно будет хорошо. *** -Сорок дней, да? - у самого себя спросил Тайга, когда за Куроко захлопнулась дверь. - Ты, оказывается, можешь «остаться» только на сорок дней, ведь это предел для любой Неупокоиной души, Аомине. Синеволосый парень, будто бы не слушая обращенных к нему слов, стоял возле окна и смотрел немигающим взглядом на опадавшую за окном листву, оранжевыми, желтыми и красными красками разрисовывающую мир. Словно в мире для него сейчас не было ничего важнее одинокого кленового листочка, оторвавшегося от разом осиротевшей ветки и плавными кругами спускающегося к грязно-серому асфальту с блюдцами мутных луж. - Черт, как же ты меня бесишь! - не выдержав, завопил Кагами, с силой кидая в стену жалобно звякнувшую рамку для фотографий. - Нет, я, конечно, бесконечно признателен тебе за то, что я все еще жив. Но, с другой стороны, из-за тебя же я чуть этой жизни и не лишился, так что мне не за что тебя благодарить! Черт-черт-черт… Я тебя ненавижу, Аомине Дайки! Ты мертв, понимаешь, мертв. А вместо того, чтобы тихо-мирно отойти в мир иной, ты продолжаешь изо всех сил держаться за жизнь, при этом сводя мою собственную под откос. - Смотри, Аомине-чи! - блондин с золотыми глазами, широко улыбаясь, продемонстрировал другу только что поднятый с земли ярко-красный лист. - Красиво, правда? Я обожаю осень! - Ты любишь все времена года, Рета, - скрывая легкую улыбку, заметил Дайки. - Конечно! А как же иначе? - парень удивленно захлопал длинными темными ресницами. - Они все по-своему прекрасны. Видение пропало, словно его и не было, оставив после себя почти незаметное головокружение и ощущение какой-то невосполнимой потери. «Ему так не хватает этого Реты? В нем все дело?» - Об этом я и говорю! - непреклонно продолжил Тайга, скрестив на груди руки. - Мне не нужны твои воспоминания и твои чувства! Мне и своих более, чем достаточно. И я не хочу привыкать к тому, что во снах я вижу отрывки из твоей жизни, Аомине. Неужели это настолько сложно для твоего понимания? Просто уйди, перестань уже цепляться за жизнь, которую ты не сможешь вернуть, как бы сильно не старался. - Аомине-чи, а ты какое время года больше любишь? - Рета вопросительно посмотрел на идущего рядом с ним юношу. - Зиму, наверное. Да? - Нет, - Дайки пожал плечами. - С чего бы мне любить зиму? Это самое холодное время года, знаешь ли. - Ты у меня ассоциируешься с зимой, - бесхитростно ответил блондин, забегая вперед, чтобы лучше видеть выражение лица собеседника. - Вот я и подумал, что… - Дурак ты, Кисэ, - преувеличенно грустно вздохнул Аомине. - Ну так что? - пропустил мимо ушей не слишком лестный отзыв Рета, давно привыкший к подобный эпитетам со стороны лучшего друга. - Лето. - А? Почему лето? - Оно у меня с тобой ассоциируется, - не смог в этот раз сдержать веселый смешок Дайки. - Потому и любимое. - Что? - застыл от изумления блондин, опомнившись только через пару минут. - Эй, Аомине-чи! Подожди меня, так нечестно, - Рета кинулся за, не ставшим дожидаться его, приятелем, довольно быстро догнав и повиснув у того на шее, болтая в воздухе ногами. - Я тоже тебя люблю, Аомине-чи! - Оставь меня в покое, Дайки. Уйди из моей жизни, - Кагами прикрыл раскрытой ладонью правый глаз, и образ синеволосого парня у окна исчез. К сожалению, как подсказывала практика, очень ненадолго. «Если верить Тецу, то эти галлюцинации будут преследовать меня еще восемь дней. Я выдержу!» Шел тридцать второй день «жизни» Аомине Дайки. -Как же я тебя ненавижу!