Причина жить

      Накинув цепочку на крючок, Эш все же открыл дверь.       — Чего тебе? — бросил он Сину. Собственный голос показался ему странным. Горло охрипло от долгого молчания: он уже сутки ни с кем не разговаривал. И, в отличие от Эйджи, не имел привычки болтать с самим собой.       — Эй, Эш, — Син выглядел взволновано и с явно приклеенной улыбкой. — Надо поговорить. Но Эш не торопился их впускать. Он с подозрением перевел взгляд на Лао:       — А он зачем пришел? — его тон звучал недружелюбно. Лао, и без того не сияющий счастьем, опешил от такого «радушия». Он открыл рот, чтобы возразить, но Син его утихомирил.       — Юэ Лун рассказал нам... почему погиб Шотер. И о Банановой рыбе. Лао пришел извиниться, — Син посмотрел на него умоляюще: — Ну так что?       — Какой черт его дернул за язык! — выругался Эш, но все же сдался молчаливой просьбе в глазах китайца. — Ладно, заходите. Он с неохотой отстегнул цепочку. Ему не хотелось ничего обсуждать, но он слишком хорошо знал Сина. Тот не уйдет, пока не выяснит все подробности. Кроме того, ему, как наследнику Шотера в банде, полагалось знать правду. Да и Банановая рыба больше не была угрозой. Эш мог не беспокоиться, что ребята умрут только за то, что узнают о существовании наркотика. Теперь все были в безопасности. Хотя иногда ему было трудно в это поверить.       Парни прошли вслед за Эшем в гостиную и устроились на диване. Эш встал лицом к ним, спиной к стене. Пистолет был наготове, если что-то пойдет не так. Син нервно сложил руки на коленях, а Лао уставился в пол, как будто нашел там что-то интересное. Воцарилось неловкое молчание.       — Так что вам сказал Юэ Лун? — Эш разорвал тишину резким вопросом. Син обрушился с объяснениями подобно лавине: о предательстве Юэ Луна, о захвате мафией, об инъекции и страшном внушении Шотера. По-видимому, он ходил к Ибе-сану и Максу, потому что говорил о вещах, которые могли знать только эти двое: угрозы Артура, мольбы Эша умереть за своих друзей и отчаянные попытки остановить тот ужас. Голос Сина дрогнул, когда рассказ дошел до просьбы Шотера об «освобождении» и «похорон», которые для него устроил Эш. Эш внимательно наблюдал за Лао, пока Син говорил. Тот был подавлен и, казалось, больше не представлял угрозы. В пистолете нужды не было. Когда Син наконец замолчал, Эш тяжело вздохнул:       — Что вы хотите от меня? Прощения? Мне не за что вас прощать. Я убил его... Разговор воскресил мрачные воспоминания. А Эйджи не было рядом, чтобы поддержать. Эш хотел прекратить это; стереть все из памяти. Испуганное лицо и безнадежный взгляд Эйджи, когда Шотер нападал на него с ножом. Муки самого Шотера под действием наркотика. Но самое главное — он отчаянно хотел забыть, что чувствовал при мысли потерять Эйджи. Увидеть, как жизнь тает и в его глазах. Этот страх был невыносим. Поэтому Эш сделал выбор, за который будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь.       — Лао здесь, потому что сожалеет. Ведь он собирался тебя убить! Понимаешь… Он думал, что ты такой же предатель, как Артур. И убьешь меня вслед за Шортером, — Син сглотнул, и его щеки покраснели: — Просто ты — мой друг, а Лао — брат, и я не хотел, чтобы вы были врагами. Я не хочу, чтобы Лао ненавидел тебя. Тот частил от смущения, что заставило Эша улыбнуться. Он в очередной раз убедился насколько молод Син: как ребенок желающий, чтобы его друзья ладили. Сам Эш тоже не хотел тратить силы на разборки с придурком, мечтающим его завалить. Проще было помириться. Раз уж они пришли.       — Мне жаль, что я не рассказал правду раньше. Но теперь с этим покончено. Забудем обо всем, — сказал Эш, но без особого энтузиазма. И тут Лао заговорил, впервые с момента их встречи. Он извинился за все, в чем подозревал и винил Эша. В его словах не было фальши. Он наконец поднял голову, и Эш заметил, что отблеск ненависти исчез из его взгляда. Бросающие ему вызов враги вечно появлялись как черти из табакерки. И были одной из причин, по которой Эш залег на дно. Его сердце было далеко отсюда, в Японии. Поэтому сейчас он не хотел сосредотачиваться на чем-либо здесь. С недавнего времени он понял, что теперь ему безразлично, жив он или мертв. Но ради Эйджи он хотел перестать быть леопардом из книги, который упорно продолжал карабкаться в гору навстречу смерти.       — Все хорошо, — отмахнулся Эш и намекнул, что пора прощаться: — Я провожу вас до двери. Он ужасно устал от воспоминаний. Он хотел, чтобы Эйджи был здесь и держал его за руку, как раньше... Только этого больше не случится.       Лао встал, тоже явно не желая задерживаться, и вышел в коридор. Син чуть помедлил, остановившись на выходе; его лицо выражало беспокойство:       — Хреново выглядишь, — он начал копаться в куртке, и Эш невольно обратил внимание на шуршание какой-то бумаги в его кармане.       — Все в порядке, — он постарался вдохнуть в голос жизнь, но безуспешно. Вся его сила воли уходила на то, чтобы Эйджи однажды не получил печальное известие о его смерти.       — Когда ты собираешься полететь к Эйджи? — Син уставился на него снизу вверх, настойчиво ожидая положительного ответа. Эш слегка покачал головой.       — Никогда.       — Но почему? Что тебя останавливает? Он будет очень рад, если ты полетишь к нему. Он ждал, когда ты навестишь его в больнице, — Син вызывающе усмехнулся: недавние извинения его не особо смущали. Он снова вел себя дерзко, как обычно. Наконец он вытащил из кармана мятый и запачканный конверт. Эш уставился на него с немым вопросом.       — Ладно, дело твое. Но у меня для тебя кое-что есть, — Син вытянул руку, предлагая конверт Эшу. — От Эйджи…