***
Общие сборы обычно не несут в себе ничего хорошего, но в этот раз нам всем дают возможность спеть. Намереваюсь сделать это прямо сейчас. Беру гитару и выхожу на нашу сцену сразу после того, как Настя с Никитой объявляют меня как «специального гостя». Ребята смеются и хлопают. Даже Крис улыбается. Только неизвестно почему — из-за общей атмосферы или из-за того, что они с Олегом не отлипают друг от друга весь день? У меня не получается даже поговорить с ней без него, но я ведь могу спеть. Ты совсем забыла о силе искусства, Мартышка. — Спасибо, что пригласили, — отшучиваюсь я. — Песня называется «Март». Никто, конечно же, не знает, что слово «март» для меня не только начало нашей весны, а сокращение от этой неугомонной «Мартышки». Беру первый аккорд, и все затихают в ожидании. Закрываю глаза. Каждая строчка здесь насквозь пропитана её запахом. Не знаю, от этого ли мне так тяжело петь именно эту песню? «Я жду звонка, Четыре часа до утра»*. Помню каждую секунду этой ночи. Я лежу в своей кровати и не могу уснуть, потому что знаю, что ты должна вернуться из больницы. Знаю, что тебе уже лучше, но ты и не представляешь, как я хочу забрать тебя сам и лично в этом убедиться. А мне остаётся только одно — ждать. До общего подъёма четыре часа, но мне всё ещё не спится. Пишу этот текст. «Лежишь одна, Завтра начнётся весна». Прислушиваюсь к твоему тихому голосу. Не смогу увидеть, как ты будешь аккуратно расстилать свою постель, пару минут сидеть на краю и, наконец, ляжешь обязательно на правый бок и сразу же закроешь глаза. Ты предпочитаешь лежать одна в нескольких метрах от меня, и я заслуживаю это. Прости. «Расчеши свои локоны бережно И надень своё платьице с кедами. И наушники с песнями группы «Falls», Это твой день, это твой мир». Обожаю смотреть, как ты сидишь перед шкафом с утра и мозгуешь, что тебе сегодня надеть. Каждое моё утро теперь начинается с этого. Потом ты идёшь в душ, по пути расчёсывая свои короткие мартышечьи волосы, и зеваешь без кофе. И если бы твоё утро можно было описать одной песней, это была бы Home группы Falls. «Зачем тебе свет? Ты ярче планет». Я первый раз за выступление решаюсь поднять свой взгляд. Смотрю ей прямо в глаза, напевая самые честные слова, которые должен был сказать ещё три недели назад. «Ты атомный взрыв, Последний герой, Ты главное чудо на земле». Кристина заглядывает мне в глаза, как будто пытается понять, к ней ли обращены эти слова. А к кому ещё? «Восьмое число, Ты мчишься вагоном метро, А небо льет, Заполнит все лужи дождем. Пробеги по ним радугой утренней». Сегодня, восьмого мая восемнадцатого года, я могу заявить, что без тебя моя крыша протекает. И пока ты постепенно отдаляешься от меня, с этого весеннего неба на моё тело со звоном опускаются прозрачные полосы воды. Но если ты дашь мне шанс, я не упущу его никогда в жизни. Я бы хотел прямо сейчас схватить тебя, спрятать ото всех и просить прощения до скончания веков. Но ведь я знаю, что ты не готова меня слушать, а я обещал ждать. И жду изо всех сил. «Заколи себе в волосы васильки И наполни наш мир теплом и весной». Всё оставшееся время смотрю на неё и пою только для неё. Мне не хочется извиняться в песне или пытаться ею чего-то добиться. Я хочу рассказать Кристине о том, какой она представляется мне сейчас. Я хочу показать, как я вижу её душу. «И тысячи слов Только о тебе». Она отворачивается и из своей вредности смотрит на Олега. «Зачем тебе свет? Ты ярче планет». Моё самое заветное желание — выключить свет во всём мире и оказаться рядом с тобой. Я спасу тебя, Крис, где бы ты ни была.***
Сидим на балконной лавочке с Серёжей. Курим. — И как ты это видишь? Эту историю с её парнем. — Хочешь знать моё мнение? Он боится её потерять. Но не из тех побуждений, что она ему дорога на самом деле. Скорее всего, просто привык. Это не любовь. Любящий человек так не сделает. Он может оступиться, но специально строить вокруг неё интриги? Слишком. Он делает затяжку и продолжает размышлять вслух. Последнее время его мысли залетают мне в голову так вовремя и крепко сплетаются с моими. — Это привычка, неуверенность в себе и страх перемен. Вот смотри, он видит её в реалити с тобой. И учитывая, что он знает её лучше, чем кто-либо другой, мы с тобой можем сделать вывод, что она видит в тебе не просто друга. То есть если он заволновался, он увидел ещё тогда, как у неё горели глаза на тебя. Он пугается. И аккуратненько так приходит за кулисы, оставляет тебе свой номер и ругается с Крис. Хотя сам понимал, что она из-за этого не отдалиться от него, а наоборот — из чувства вины перестанет общаться с тобой. — И выдаёт всё это мне по телефону за свой план. — Да, типа Крис действует по их сговору. А на самом деле он просто очень хорошо её знает. — Но она могла и не сделать так. — Могла, но он рискнул, и у него получилось. Вы перестаёте общаться. Но Крис переполняют чувства, и она его бросает. Худо-бедно, по телефону, но она делает главное — остаётся с ним честной. Любым способом. — Ну, вот и всё. Что теперь ему оставалось ещё делать? — Потом он ждал. Для неё он был бедным брошенным парнем, к которому всегда можно вернуться. Он не совсем дурак ведь, понимает, что она после проекта будет ему полезна как никогда. — Он мог и не думать про это. — Мог, да. Мы не можем знать. Но в любом случае — он стал ждать. Ему оставалось надеяться на тебя, пока ты не сделаешь какую-нибудь глупость, будучи уверен в её злостных намерениях. И ты ведь молодец — сделал всё, как надо! — Да уж, огнище. — И вот она в слезах уже звонит своему бывшему, который только того и ждёт. Не знаю, что он ей говорил, но уверен, что он был максимально деликатен. А звонила она не потому, что любит его до сих пор. Хотя чувства так быстро не проходят полностью, конечно. А потому, что она в одну секунду в твоём лице теряет доверие ко всем на проекте, ко всей этой чёртовой башне и этому городу. И есть один человек из её старой жизни, который кажется таким добрым и до сих пор родным. И хоть она не восхищается им, как я могу судить по её редким высказываниям, звонит в самый тяжёлый момент именно ему. И если бы у тебя не было такого умного друга, как я, ты бы до сих пор был уверен, что она с тобой играет, и ничего бы не знал. — Спасибо тебе, умный друг. Самый умный из всех моих друзей. — Я надеюсь, ты сам понимаешь, что это всё чушь собачья была? Без вот этой моей истории, потому что она может быть притянута за уши. Хотя звучит логично, согласись? — Да. — Так что? — Понимаю. — Ты бы мог поступить как умный человек и рассказать мне сразу. И вот я бы предложил тебе идею, как проверить её можно было безболезненным способом. — Каким же? — Ну, вот смотри, ты бы мог попросить её не общаться под камерами вообще. Типа из тех соображений, что не хочешь выносить это на всеобщее обозрение и так далее. Понимаешь? Хотя вы же так уже и делали, а ты всё равно на эту Майер повёлся. Зачем? — Да не знаю я. Выпил. Ты сам понимаешь, как тут дела обстоят с этим делом. Хотя, конечно, у тебя же Даша. Извините. — И ты уложил Кошелеву спать, а сам попёрся к Жене? Ну, серьёзно, Максим? — Вроде так. Но я должен был за ней бегать, что ли? — Ну да, ну да. Как сейчас? Понимаю, что веду себя как дурак. — Как сейчас. И что теперь делать? Мне нужно ей рассказать всё. — Так, не гони. Четвёртый день после операции, и ты хочешь ей вывалить это на голову? Ей напрягаться нельзя. Да и вообще лучше не волновать её пока. А до того, как она не узнает всё, можешь хоть головой об стену биться — она тебя не примет. Только хуже сделаешь своими действиями, она вообще тебя возненавидит. Пока будем ждать. Хотя бы до конца недели. — То есть вот так взять и отдать её в руки Олега? Чтобы опять потерять её? — Хрен знает, что у неё в голове сейчас. Если ты ей не безразличен, то хоть сколько времени пройдёт — её будет всеми силами возвращать к тебе. Дай ей время. Вот с песней своей ты сегодня хорошо вписался. Мило. — Мило, — повторяю я и смеюсь. — Да, вот поймай эту волну и делай так же. Попробуй представить ситуацию с её стороны. Помни, что ты почти изменил ей. Причём, для каждого измена — это вообще разное понятие. 9 мая, среда, ещё один беспокойный день из жизни Максима Свободы Сижу за столом со всеми и смотрю, как она опять есть свои яблоки и запивает их яблочным компотом. Она выглядит намного лучше, чем вчера, и больше улыбается. Я рад, что нам с Серёжей удалось уговорить организаторов оставить её в больнице на третий день. Они хотели тащить её сюда уже в понедельник, как будто их рейтинги можно сравнивать с её здоровьем. Посреди завтрака на кухню заходит Фадеев, здоровается со всеми и останавливается около неё. — Кристина, пойдём, поболтаем, — со странной улыбкой произносит он и касается её плеча. Может хоть дадите доесть человеку, у которого дырка зашитая до сих пор в животе? Она встаёт со стула, и они уходят куда-то из квартиры. *«Я жду звонка, Четыре часа до утра», — здесь и далее — строчки из песни Максима Свободы — «Март».