Багряные звезды

Каноник Ворин Телас — хортатор велоти, Индорил Неревар Мора, вернувшийся в новом теле, чтобы раздать старые долги. Это не правда, не совсем правда, но весь Морровинд видит Ворина именно так — и он, воплощенное изменение, черная вода, которая отражает тех, кто в нее смотрит, не может не измениться. Иди по их следам, пока не начнешь оставлять следы вместо них — Ворин прошел не-совсем-свой путь шагами мертвого хортатора пока сам им не стал… Ворин прошел путь шагами мертвого — и сам стал мертвым. Неревар — поглощенная им тень мера, жившего четыре тысячи лет назад, мертв и раздроблен. Его осколки, просыпанные в снорукав, изменялись и стачивались течением времени, пока не были выброшены на берег — пока не сложились в Ворина. Ворин — осколки кости, выброшенные Судьбой. Он Неревар — его перерождение, его продолжение, новый виток цикла бессмертной души. Божественность Неревара была украдена и разделена, и Ворин снова прошел путем, по которому шел, когда обретал божественность в первый раз. Ворин прошел путем Неревара, идущего по следам предыдущих хортаторов, — это вечный цикл, вечное движение, разорванное, прерванное невовремя и восстановленное неидеально. АльмСиВи приветствовали его, и Шармат приветствовал его, и шестнадцать даэдрических не-костей тоже — Ворин Телас перерожден ими как Неревар Индорил, и мотыльки записали это, а смертные услышали и не поняли. На его пальце Луна-и-Звезда — кольцо, которое слышало последний вдох Неревара и испило его крови. Ворин касается его губами и кончиком ногтя — как касался четыре тысячи лет назад — острые лучи чуть царапают, но это приятная боль. Он старается не смотреть на свое отражение в темном металле — даже мертвые не любят напоминаний о том, что они мертвы. У отражения в кольце часто нет ни кожи, ни глаз — лишь кость и остатки плоти. У отражения в кольце иногда появляется лицо — и лицо это принадлежит тому Неревару, что был тысячи лет назад. Оба этих отражения принадлежат Ворину. Нордские Исмиры к концу своей жизни казались смертным драконами — но никто не знает, видели ли Исмиры себя людьми. Ворин Телас не Исмир, не дракон, не норд, но он тоже точеная кость Лорхана и разлитая в груди черная вода. Ворин Телас — Неревар Индорил, возрожденный и перерожденный, и в нем уже никто видит, не ищет смертного мера. Он сам не видит в себе смертного мера. Он касается кольца и чувствует связь, тянущуюся сквозь тысячелетия. Он ловит по Реке Снов осколки Неревара, и с каждым осколком вспоминает все больше. Ему нет нужды сражаться с голосами в голове — они не Неревар, лишь искаженные тени солнца. Ворин сильнее их, потому что он истинный Неревар Индорил. Голоса внутри него — его собственные тени, которые забыли за тысячи лет свое место. Луна-и-Звезда успокаивает — и Ворина, и древнее море, алчную бездну, на дне которой Ворин существует на самом деле — как милосердно-жесткие руки матери и как крепкая цепь, спасающая от падения. Луна-и-Звезда хищно блестит на его пальце — он не может ее снять, но и не хочет. В хортаторе Ворине давно не видят самого Ворина, как не видели в хортаторе Нереваре самого Неревара — это правильный ход вещей, с которым Ворин устал — и уже не хочет — бороться. Божественность хортатора остается божественностью хортатора, сколько бы раз ее не украли. Нереварина узнают по кольцу, но однажды начнут узнавать и без него. Кольцо остается всего лишь кольцом, символом старой эпохи, который имеет значение лишь до тех пор, пока в нем это значение ищут. Это всего лишь вещь — пусть она видела и рассвет хортатора Неревара, и его закат. Рассвет Ворина оно не видело — и закат не увидит тоже. Ворин Нейт Телас — мананавт-контрабандист, везучий ублюдок и сукин сын, кочующий по всему Обливиону в поисках приключений. Это не правда, не совсем правда, но большая часть освоенного Обливиона видит Ворина именно так — и он, бездна под кожей, черная вода вместо крови, хортатор, который давно никого и никуда не ведет — делает все, чтобы иного в нем не увидели. Его следы остаются в космической пыли и расходятся кругами по недвижимой воде — но среди смертных нет никого, кто видит их все. Мантлинг и инкарнация — разные пути, но Ворин прошел их оба. Он вернул все отнятое и раздал все старые долги — и набрал новые. Это нормально, ведь он продолжает жить. Он прошел эти пути шагами мертвого, шагами Неревара — и это его собственные шаги. На его пальце больше нет Луны-и-Звезды, у него вообще нет пальца — только механизм, такой тонкий и качественный, что не отличить от настоящей плоти. Он еще помнит касания острых граней, но они ему больше не нужны — ему ничего от Азуры больше не нужно. Ворин смотрит на огромный студенистый голоэкран — матемагический код сияет цианом и серебром, но этот свет никто не желает видеть. Фигура с экрана сияет пиритом, но почти все видят золото, и потому оно становится золотом. Ворин фыркает в свой коктейль, чтобы не засмеяться в голос. У мера на экране нет ни личности, ни души — он слепок слепка, тень искаженной тени. На его пальце Луна-и-Звезда — ненастоящая, настоящая не признает никого кроме Ворина-Неревара, потому что испила и его крови, и того-его. На экране на самом деле нет мера — лишь оболочка, идеал, который велоти так истово жаждали видеть, и в котором настоящему хортатору всегда будет слишком тесно. Божественность хортатора всегда остается божественностью хоратора, сколько бы раз ее ни украли. Хортатор остается хортатором, а подделка остается подделкой, сколько бы раз их ни перепутали. Ворин смотрит на студенистый голоэкран, слушает, не вслушиваясь, одухотворенный бред марионетки Азуры, и с трудом не смеется в голос. Он пьет свой коктейль из какой-то массерской дряни — и в его кислотно-циановой глубине Ворин видит свое отражение. Отражение скалится ему нескрытыми плотью зубами, всматривается пустыми глазницами Неревара. Ворин подмигивает сам себе — и допивает залпом. Мертвецы не любят напоминаний о том, что они мертвы, но Ворин жив пока в это верит. Он не нашел бессмертия, но нашел отсутствие смерти — этого ему _пока что_ достаточно. Кольцо остается всего лишь кольцом, символом, который имеет значение лишь до тех пор, пока в нем это значение ищут. Ворин значения в нем не ищет — и отказался от него без всякой жалости. Луна-и-Звезда видела рассвет и закат Неревара Моры — рассвет и закат Ворина Теласа она не увидит. Теперь это по-настоящему правда.