Багряные звезды

Ворин лежит и смотрит на пляшущие по потолку тени. В этом нет ни магии — на руках его антимагические браслеты, — ни глубинного смысла. Просто делать в суранской тюрьме катастрофически нечего. В соседней камере кто-то тихо завывает, но Ворин не знает, кто. Ему это не особо интересно — куда занимательней ему кажутся тени на стенах и отсветы пламени. Старая солома, полная квам-блох, неприятно покалывает шею, впутывается в непривычно распущенные волосы — стражники забрали даже костяные шпильки. Все это неприятно, но Ворин бывал в местах куда хуже… В бараках на плантациях тростник меняли еще реже, и порой было проще спать сразу на голой земле, а в тюрьме имперской столицы постоянно постоянно текло по стенам и с потолка и воняло озерной тиной. В Суране хотя бы тепло и сухо. Ворин мог бы сбежать почти в любой момент — он проглотил пару отмычек заранее, на случай если что-то пойдет не так, — но тому, кем он представился сейчас, сбегать нельзя. Если бы дело касалось только его — точнее, лишь одной из его личин, — Ворин бы даже особо не задумывался: сбежал бы, залег бы на дно, может быть показательно самоубился и на время сменил имя… но в этом замешана репутация Мораг Тонг, поэтому Ворин Телас, Брат Мораг Тонг, смирно лежит на куче соломы в суранских застенках и ждет хоть чего-то. Он чувствует, как день за днем такого лежания-сидения-хождения по камере, становится все сложнее концентрироваться, как медленно слабеют мышцы, как капля по капле утекает магия, а с таким трудом увеличенный магический резерв возвращается к прежним границам. Ворин медитирует большую часть времени, но это все равно что набирать воду ситом — без доступа к магии от медитаций особого толка нет. Во всем произошедшем нет его вины — лишь в том, что не поверил чуйке и не слил последнюю ману на “вмешательство” или “возврат”, а пошел пешком. Это все просто глупое стечение обстоятельств — и где-то там в Вивеке грандмастер Эно наверняка ржет, точно племенной чейдинхольский конь. Ворин бы на его месте точно бы посмеялся — ему и на своем почти смешно. Несколько месяцев назад Суран захлестнула волна поддельных Приказов на благородную казнь - и волна якобы легальных убийств. Дальше Сурана подделки просочиться не смогли: в Вивеке распространителей быстро выловили, до Балморы не добрались, а в Пелагиаде и Эбенгарде по понятным причинам не оказалось спроса — и лишь в Суране их так и не смогли до конца уничтожить. Проблем доставляло то, что они были выполнены довольно искусно. Даже не всякий посвященный член Мораг Тонг отличит подделку — куда там обычной страже… Стража и не отличает — и потому теперь хватает всех без разбору “до выяснения обстоятельств”. Если бы Ворин знал, что все так плохо, — трижды бы подумал, прежде чем брать Приказ на кого-то из Сурана. Но в Вивеке история с подделками казалась пустяком, причем пустяком прошедшим — и потому Ворин особо не скрывался при выполнении этого заказа. Обычный мелкий вельможа, перешедший кому-то дорогу: такой себе боец, посредственный маг с незапоминающимся именем, легкий заказ, разминка... Разве что на магическую защиту своего дома и своих сокровищ денег не пожалел — большую часть маны Ворин потратил именно на взлом магических замков и печатей и обход ловушек. Казнь прошла почти тихо — жертва, правда, в последний момент неудачно дернулась, и вместо того, чтобы спокойно истечь кровью на потертый редгардский ковер, испачкала кровью самого Ворина. Он, конечно, мог бы сразу же переместиться в суранский Храм, но там знают его как каноника, а лишних расспросов Ворину не хотелось. “Пройдусь пешком, все равно раннее утро,” — думал он, — “Если встречу стражу просто покажу приказ…” Что же, показал — и теперь уже третью неделю ждет, когда из Вивека придет ответ на запрос стражи, мол, да, есть у нас такой агент, верните обратно. О том, что стража вообще забила и никаких запросов не отправляла, Ворин даже не думал — не то дело, все-таки, разозлить Мораг Тонг едва ли кому захочется... ...И из камеры он однажды все-таки выбрался — и проверил. Один из сокамерников — проснувшийся невовремя подросток-карманник, не сумевший ни научиться чему-то, ни найти надежную крышу в какой-нибудь из воровских гильдий, — хотел было Ворина сдать, но передумал. Ворин увидел по блеску его глаз — пацан хочет сбежать, а своих мозгов и силенок не хватает, потому и хочет подмазаться к тому, кто смог быстро взломать дверь камеры, прокрасться зачем-то в кабинет начальника тюрьмы, а затем вернуться и закрыть дверь так, будто ее и не открывали. Ворин, может, и помог бы ему сбежать — и остальным несчастным, запертым с ним в камере, — но сейчас он не авантюрист Нейтари, не Рин-карманник и не кто угодно еще. Рисковать репутацией Мораг Тонг он не имеет права — и ошибиться не имеет права тоже. Пусть даже никто во всем Суране — кроме его уже мертвой цели — не верит в то, что он действительно из Мораг Тонг. И Ворин мог бы воспользоваться этим неверием и просто сбежать, но истинный член Мораг Тонг, который свое членство уже раскрыл, не может стерпеть оскорбление недоверием. Мораг Тонг, в чьи дела вмешались и чей Приказ не был воспринят с должным почтением, тоже не может стерпеть такое оскорбление. Поэтому Ворин считает дни, лениво вертит отмычки в пальцах, когда стража не видит, и иногда перебрасывается парой слов с другими заключенными. ...Официальный ответ все же приходит, и такой, что Ворин уже не уверен, что хотел этого. Он почти жалеет, что оставил для Эно едва заметную пометку на том запросе — мол, да, облажался и наследил, выручи, пожалуйста. О том, что Эно его ценит настолько Ворин не жалеет — но страшится в очередной раз не оправдать доверие. Ворин рассчитывал, что придет кто-нибудь равного с ним ранга, попугает стражников униформой, которую многие носят лишь в штабе и на особых заказах, помашет бумажкой от Эно… К тому, что сам Эно — пусть и не в грандмастерских одеждах и, скорее всего, инкогнито, — доставит этот ответ и потребует “показать эту кучу самозванцев и, возможно, нескольких наших идиотов”, Ворин готов не был. Он бы лучше полежал еще пару недель, наблюдая за игрой теней и отсветов пламени на потолке. Но когда Эно Хлаалу, грандмастер Мораг Тонг, приходит вытаскивать его из полной квам-блох суранской тюрьмы, Ворин забывает обо всех своих трусливых желаниях. Он подрывается с места, мгновенно пряча в соломе отмычки для кого-нибудь из соседей, складывает руки в одном из мефалитских приветственных жестов почтения — и едва заметно скалится, когда кто-то из его сокамерников давится воздухом от удивления. Эно сверлит Ворина взглядом и не говорит в ответ ничего, но слов и не нужно: атмосфера уже изменилась из ехидно-насмешливой в почтительно-боязливую. Ворин стоит и смотрит на пляшущие в глазах Эно Хлаалу тени — и в этом нет ни магии, ни глубинного смысла. Просто делать в суранской тюрьме катастрофически нечего — и просто Ворин действительно соскучился.