4 января.
Недели за неделями пролетали незаметно, а дни полны разнообразными делами. Невольно я начала думать, что перестала контролировать свою жизнь, что моё тело двигается хаотично, мои мысли проникают в голову самостоятельно, мой рабочий день проходит без моего участия. И однажды, сидя в тусклом коридоре с зелёными стенами, я осознала, что всё так и есть. Мне нужно срочно что-то менять. Но проблема в том, что я не знаю — что. Из года в год я занимаюсь одним и тем же. Мои привычки остаются неизменными продолжительное время. Просто одним прекрасным утром встаешь и понимаешь, что всё повторяется снова и снова. Одни и те же лица, одни и те же места, одни и те же заботы. Словно живёшь в изолированном кубе. Каждый рано или поздно ощутит это на своей шкуре. Мне близится двадцать два и я больше не собираюсь оставаться вдали от собственной жизни. Падал снег. Я лениво складывала елочные шары обратно в коробку. Все сегодняшние встречи были отменены из-за непогоды. Многие не могли найти свою машину среди сугробов, а тем, кому посчастливилось, невозможно было выехать со двора. Мороз стоял почти неделю. Вчера ночью началась сильная метель, к утру она стихла. Около меня тёрся Сюп, оставляя на чёрных спортивках волоски рыжей шерсти. Закончив с ёлкой, я взяла его на руки и неспеша потрепала за пузо. Бережно положив засыпающего Сюпа в его любимое кресло, я натянула зимние ботинки и куртку и направилась в ближайший магазин. На кассе образовалась огромная очередь. Я не интересовалась — почему. Ведь прошла неделя после Нового Года, у народа закончилась еда и алкоголь. Стоя за какой-то «сочной» женщиной, я листала ленту ВК и думала о предстоящих изменениях в моей жизни. В корзине ожидали продукты: пакет молока, кефир, фруктовый йогурт, творог и кило моих любимых апельсинов. Время шло, а очередь не продвинулась ни на миллиметр. Я напряглась и перешла к другой кассе. — А я ебу, что с вашим терминалом?! — орал кто-то за моей спиной. — Тогда платите вы! Я обернулась. — Техническая неполадка. Терминал не работает с самого утра. Мы повесили объявление. — кассирша указала рукой на висящую недалеко бумажку с печатным текстом. — Я прошу вас — не кричите, пожалуйста. Ого, какая вежливая дама однако. В прошлый раз, когда подобная ситуация произошла со мной, меня послали на все четыре стороны, сказав что я «бедная нищенка», у которой нет нормальных денег. А тут неслыханная добропорядочность. — Побыстрее никак?! — возмутился мужчина с конца очереди. Парень обернулся на замечание, и гул толпы утих. Из-за внезапной тишины мой страдальческий вздох пронёсся по всему магазину с таким громким звуком, будто недалеко снесли многоэтажку. Конечно же Крид обратил свой «царский» взор на мою невзрачную персону. Я постаралась как можно шустрее проскользнуть к выходу. Оказавшись на улице, я быстрым шагом зашла за угол магазина и решила переждать. Пускай он поорёт в своё удовольствие и уедет, а я спокойно куплю… Блин! Я оставила на кассе все продукты. Придётся вернуться в магазин вечером. Но голод взял верх. Я приняла решение купить только апельсины. Покрутив головой и внимательно осмотревшись, я не увидела белую Бэху. Я вообще не заприметила дорогих машин. На чём же он приехал? Около десяти минут из магазина никто не выходил. Были слышны крики и ругань. Наконец-то король покинул своё королевство. В гробовой тишине и под пристальными взглядами толпы я направилась к отделу фруктов. — Девушка. — шепнула мне кассирша. Я удивлённо обернулась на неё. — Девушка, вот. Она протянула мне пакет. В нём лежали мои продукты и кассовый чек. Я потянулась за деньгами, но вопросительное лицо кассирши заставило меня остановиться. — Что? — спросила я. — Ваши покупки оплачены. Я взяла в руки чек. На задней стороне было написано: «Шуре». Мгновенно я вылетела из магазина, чтобы догнать Булаткина и высказать ему за хамство и неуважение, но его уже не было. Вдалеке завывал ветер. По небу тянулась массивная чёрная туча. Успокоившись, я ощутила тяжесть пакета и осознала, что в гневе случайно прихватила его с собой. Глупо относить продукты обратно, поэтому я порвала чек на маленькие кусочки, выкинула его в ближайшую урну и пошла домой. — Освоилась уже? — спрашивал папа, пока мама накрывала на стол. Он обвёл взглядом зал, в котором мы отмечали мой переезд. Я стала жить одна полтора месяца назад; родители решили отметить сегодня. Папа впервые что-то рассматривал. Он был категорически против моего переезда в другой город и усердно просил маму поискать квартиру поближе к дому. Три дня мы не разговаривали. И до сих пор на его лице проскакивает выражение недовольства и обиды. Я понимаю папу. В нашей семье я единственный ребёнок. У меня нет ни братьев, ни сестер. Всю родительскую любовь получала только я. Иногда я тонула в ней и захлёбывалась. Мой отец очень суровый человек, он вырос в большой семье военных. У папы три старших брата, и все они связали свои судьбы с армией. Дедушка был генерал-полковником. И только мой папа отучился на переводчика, пять лет стажировался во Франции, а позже вернулся в Россию и начал работать с крупными компаниями, отчего немного рассорился с одним из своих братьев. С мамой познакомился, когда был в командировке в Ялте. Прошло тридцать лет, а они любят друг друга как подростки. — Почти. — пожала плечами я, — Сюп точно привык. Я кивнула в сторону рыжего, папа ухмыльнулся. — Ах, рыжая морда. - он помедлил, - Если кто-то будет обижать — звони нам. — Пап… — протянула я, закатив глаза. — Всё здесь хорошо. Соседи адекватные. — Знаю я этих соседей. — папа начал накладывать салат, — Ты молодая и глупенькая. Они таких за километр чуют. — Наш папа очень переживает за тебя. — мама обняла меня сзади и поцеловала в щечку. Папа недовольно фыркнул и приступил к еде. Мы разговаривали обо всём. Меня не было дома полтора месяца, а новостей у родителей было столько, словно я выпала из жизни на четыре года. Я впервые отмечала Новый Год вдвоём с Сюпом. Это был самый печальный праздник в моей жизни. Да, в новогоднюю ночь я гуляла по городу, наблюдала мерцание разноцветных огоньков, уютно обставленные витрины магазинов, вдыхала запах ёлок, но в тоже время видела группы пьяных Дедов Морозов, идущих под руку со своими Снегурочками, оставленные прямо на дороге пустые бутылки шампанского и водки, слушала задушевный русский шансон, доносившейся из проезжающих машин, и прочувствовала другие прелести одиночества. — Что по работе? Мамины вопросы всегда звучали мягко и мелодично. Сама по себе она очень требовательная, суровая женщина, ищущая справедливости даже в мелочах. В детстве меня наказывали за каждый проступок, пускай и незначительный. Мне прививали строгую дисциплину, твёрдость и стойкость к любым жизненным ситуациям. Характер достался от папы — спокойный, нерешительный, но в тоже время резкий и взрывной, мама всего лишь привнесла в него некоторые корректировки и получилось то, что я имею сейчас — смесь всего и по немногу. Во мне нет чего-то определённого. Я в равной степени сентиментальная и уравновешенная, весёлая и грустная, заботливая и равнодушная. Словно золотая середина между двумя мирами. Вот только год назад я слетела с этой середины прямо в ад. У папы диагностировали рак. Нельзя подготовиться к этому. Никогда не знаешь, что будет завтра. Однажды утром жизнь бьёт со всей силой, и ты влетаешь в депрессию со скоростью выпущенной пули. Это случается внезапно. Я не знаю, какое папино «привет» или «как дела» станет для меня последним, я не знаю, в какой момент он улыбнётся мне в самый последний раз или попрощается, закрыв дверь, и больше не войдёт. Я не знаю, и мне тяжело. Мы с мамой не напоминаем папе. Но я никогда не забуду, как плакала на мамином плече в первую неделю после оглашения диагноза. Время летит. Прошёл год. Папа с нами и с ним всё в порядке. Быть может каждый из нас боится сделать другому больно, поэтому мы не затрагиваем эту тему? Наверное, это не правильно. Я не знаю... Я пытаюсь не думать об этом, но мысленно вновь возвращаюсь. Я считаю себя виноватой за переезд сюда. Видно, что папа переживает, а я не в силах его успокоить. — С работой всё хорошо. Завтра мне должны выплатить за фотосъёмку в «JackRed». Вы же видели? — Отец выкупил чуть ли не весь тираж. — мама усмехнулась над папой. Тот чуть не подавился от возмущения. — Всего лишь четыре выпуска! — начал он, — Будем хранить для внуков. — Кстати о внуках. — было видно, что мама вспомнила радостную весть, — У Тони мальчик родился. 3200, 54. Вот, — она показала фото, — Хвастается всем. Но фото из-под огромного, налепленного поверх фотки смайла торчали малюсенькие ручки и ножки и кусочек белого одеяла. Тоня безумно суеверна. Мы живём в двадцать первом веке, а она до сих пор думает, что кто-то будет красть душу её сына через фото. Или порчу нашлёт. Серьёзно? — Поздравляю. — сказала я, впихивая в рот котлету, чтобы никто не понял, с каким равнодушием было произнесено это слово. — Саш… — протянул папа, обтирая уголки губ салфеткой. — Ты думаешь о семье? — Разговор перетекает не в то русло, пап. — Я в твоём возрасте сделал нашей маме предложение. — Я прошу тебя. — У тебя есть кто-нибудь? Я резко встала, сжав в руке кружку. — Пойду, помою. В процессе мытья ко мне подошла мама. — Саш, послушай. — Но… Мама взяла меня за руку. Я замолчала. — Не перебивай. — она склонилась ближе ко мне и стала говорить тише, — Ты знаешь, как папа переживает за тебя. Первую неделю после твоего переезда он вообще не спал. Мы с тобой понимаем, что случилось. Поэтому я попрошу тебя — сделать так, как он хочет. Не раздражай его. И не груби. — А как? — я открыла воду на полную мощность, чтобы звук заглушил мои слова, — Он думает, что я щелкну пальцами и вуаля! дети, вуаля! муж, вуаля! квартира, дача и три собаки? Я прекрасно всё понимаю. Но как? Я же не могу завтра привести ему жениха, которого и в помине не существует! — «Жених» не нужен. Он хочет видеть рядом с тобой человека, способного оберегать тебя и любить так же сильно, как и он. Кто позаботится о тебе, когда папа… — Мама! — остановила я. — В общем, постарайся не расстраивать отца. — закончила она и, поцеловав меня в лоб, вернулась. Мы просидели ещё пару часов, и родители уехали. Разговор с мамой оставил во мне след долга и глубокой печали. Я понимала, что никакой «молодой» и даже «не молодой» человек мне и даром не нужен. Но ради папы… Я не хочу его разочаровывать. Я хочу быть самой лучшей дочерью. Но пока у меня получается только уезжать из дома и немного хамить. Я насыпала Сюпу корм. Этому наглецу досталась ещё последняя оставшаяся на столе котлета. Видимо ей он и наелся. Миска с кормом опустела на половину. Сюп с полным удовлетворением пристроился на подоконнике и заснул.5 января.
На следующий день я встала очень рано. Около семи утра моё такси стояло у офиса «JackRed», где мне была назначена встреча с руководителем издания, который должен выплатить денег за мою недавнюю работу. Мы припарковались рядом с белой Бэхой...