Сборник «Уртемиэль и проблемы людей»

Посеребренная радуга матово блестит в косых лучах странного, нездешнего света, и пламя кажется приглушенным, холодным, скользким. Архитектор Мастерских Красоты не чувствует жара, когда наступает прямо на хрустящие гулом угли. Воздух расслабленно дрожит. Архитектор касается моста — и колокольчики еле слышно поют под его ногой. Мост, будто живой, отзывается плавным, легким звоном — вспыхивают огоньки перил, как огни путеводные — не те, что в болото ведут. На второй шаг поверхность звучит громче — как первый аккорд, как второй такт, взятый вдруг нежным пронзительным сопрано. Жрец проводит пальцами по струнам лиры как раз в тот момент, когда призрачно-зеленая рука хватает его за мантию. Но тревожные переборы тут же заглушает истошный визг — тень кричит, отшатываясь назад, в расчерченную темноту бесконечности. — По полям, за рекой, за сожженным мостом... Голос взлетает над опустевшей дорогой — та дрожит, едва покачиваясь. Магия сквозит в каждом вдохе — и острое, невероятно тяжелое ощущение когтей на плечах. Крик тени уносится прочь, и она просто немо, мучительно разевает зловещую пасть. — ...Ветер брел, стадо туч подгоняя кнутом, И сквозь серую рваную плоть облаков С благодушной улыбкой великих Богов Небо взирало на землю. Уверенно. Нарастающе. Плавно. Ускользающе. Раскачивающе. Мост звенит все громче — шаги Архитектора быстрее, хотя спешить запрещено. Свет расходится от его ног, клубится, ползет подбитым зверем, и жрец наступает на него — плотоядно и неслабеюще. — Шел косматый пастух среди сирых полей И протяжно трубил в гулкий бронзовый рог, А свинцовые тучи ломались, как хлеб, И свинец на изломе горел серебром... Тени, мечущиеся за кромкой моста, вспухают прозрачной жижей, которую не взять руками, и кричат — все до единой, беззвучно, немо, отчаянно, оплывая и отшатываясь друг от друга. Конец моста, по которому Архитектор уже прошел, покрывается алой пеной. Сквозь нее выходят люди. Верховный жрец кивает им головой, не прерываясь. — Он трубил — и, казалось, меж мертвых холмов Мчится бешеным скоком Охота Богов! И зовет за Собой, за Закатный предел. Рог трубит за рекой... Только мост твой сгорел. Только в воде — нет брода. Люди — испуганы, но спокойны. Некоторые ведут коней под невидимые уздцы — и кони устало смотрят невидящим взором слепых. Мост, когда они ступают, замолкает. Темнота подкрадывается сверху, бросая беспорядочные тени на лицо Архитектора, но не их лица. Хищные пальцы тянутся к людям, и женщина вскрикивает, почти тут же начиная рыдать от ужаса. — Это просто кричит над стерней воронье, Это осень летит через сердце твое, Это сломанный меч в клочьях ржавой травы... Сомниари вдыхает, как перед прыжком. — Ну же! Музыка не звучит, и руки подняты вверх. — Мертвые! Тени мечутся, и их безмолвный крик давит на уши. — Братья! Струна ранит пальцы, и кровь сползает по запястью темными каплями. — Отпойте живых!.. Бешеный крик взрывается, захлестывая все вокруг — пульсирующее сияние когтистой массы вырывается столбом, в дикой спиральной пляске воздеваясь вверх, и тени крутятся в ней неистовым водоворотом. Архитектор кричит и режет руку сильнее — с каждым безжалостным ударом струны звенят, и свет вспыхивает огромными крыльями дракона, крупно дробится на осколки, пока не осыпается вниз, в кипящую Бездну не-памяти. Люди идут по мосту — и ни единая тень их больше не трогает. — За рекой вы стояли, и каждый глядел Вслед идущей к закату горящей ладье, И как межденно гас в тучах алый разрыв... По реке, мимо вас, словно клочья зари, Плыли багряные листья. Плыли горящие лики... Дыхание Тени медленно затухает — жрец стоит на противоположной стороне реки, и за его спиной — поле сечи, мертвые тела воинов и сожженный дотла мост. Пальцы соскальзывают со струн. — По реке...