Благородные узники свободы

Джонину кажется, что пальцы болят уже меньше, когда капитан интересуется о его самочувствии и вручает ему вилку, смеясь с того, что младший, кажется, попривык, чтобы капитан кормил его. Его пальчикам определённо уже лучше, когда капитан ставит его возле Лухана и Чанёля на весь день, и плотник наблюдает за их работой и слушает то, что они ему рассказывают. Джонину кажется, что пальцы уже вовсе не болят, когда капитан говорит, что он намерен учить его обращаться со штурвалом, ибо не каждому дано удержать его в руках, и человек, которому это удаётся, дорогого стоит, а капитан, был бы не против, если бы кроме штурмана и квартирмейстера, да его самого на корабле был ещё один пират, а как говорит Чанёль – пиратёнок, который сумел бы совладать со штурвалом строптивой Этерны. Но младший очень ошибается: когда под чётким присмотром капитана да руководством штурмана и квартирмейстера штурвал передают в руки Джонину, тот тут же чувствует его тяжесть, вспоминает о былой боли и едва не отпускает, но под внимательным взглядом чёрных глаз капитана всё же удерживает, потому что боится не оправдать чужих надежд. В этот раз капитан отправляет плотника к лекарю, где ему предстоит едва ли не заново лечить пальцы. И всю следующую неделю, а то и больше, Джонина к штурвалу больше не пускают, и, кажется, не то, что бы забывают о том, что пытались его чему-то научить, а делают вид, словно ничего такого и не было. Только Джонин не знает, что капитан внимательно наблюдает за ним и его состоянием, и именно поэтому, когда Сухо убеждается, что чужие пальчики зажили окончательно, он отгоняет всех от штурвала и ставит к нему Джонина. Сидит напротив и, пока Лухан с Чанёлем с обеих сторон страхуют, капитан рассказывает-рассказывает-рассказывает, а Джонин внимает каждому слову. Сухо говорит о пометках на штурвале да их значениях, говорит о том, как и куда нужно его повернуть, чтобы корабль ушёл влево или вправо совсем немного, Чанёль учит лавировать, а Лухан говорит, как правильно его держать, чтобы Этерна шла прямо, и её не кренило на бок. Джонин впитывает, словно губка, и ему безумно нравится держать штурвал, он даже выпрашивает его каждый день на пару минут у Лухана или у Чанёля. С последним выходит сложнее, и Джонин просит помощи у первого помощника. Потом приходит Бэкхён, выписывает Чанёлю под первый номер, шлёт его к морскому дьяволу, и пока Чанёль гоняет за ним по всей основной палубе, а Лухан отдыхает, держать штурвал никому, кроме Джонина, не остаётся. Он даже ловит себя на том, что гладит рукоятки штурвала так, как это делает Лухан, перед тем как забрать его из рук Чанёля. Младший густо краснеет, потому что это замечает капитан, и прячет взгляд, но Сухо только улыбается на это, уходя к себе и оставляя этот дурдом на палубе на попечительство морю. В один из таких дней Джонин сидит на штурвальной палубе, возле квартирмейстера, что держит штурвал, и наблюдает за его действиями, когда слышит голос первого помощника откуда-то сверху. - На горизонте корабль, капитан! – зовёт он со смотровой палубы и оба – Джонин и Чанёль – устремляют на него взгляды вверх. - Докладывай! – кивает Сухо с капитанского мостика. Первый помощник капитана вглядывается в корабль, который стремительно приближается, а потом довольно и громко присвистывает, когда видит на верхней мачте, точнее на её парусе в уголке небольшой знак бесконечности. - Что там? – спрашивает капитан. - Это Сэхуни! – довольно отвечает Бэкхён, спускаясь на основную палубу. - Поменять паруса, спустить флаг, порасторопней, ребята! - командует капитан. - Что происходит? – интересуется Джонин. - Наше маленькое представление, сейчас увидишь. – улыбается Чанёль. - Капитан, а они не признали нас с такого расстояния? – зовёт квартирмейстер, обернувшись через плечо. - Правильно, Чанёли! Ставь двухцветные паруса, ребята, свернём всё на ветер! Спрятать флаг, чтобы ветер не посмел выпустить его на волю! – командует капитан. Джонин видит, как он снимает бандану, позволяя каштановой чёлке упасть на лицо, и надевает шляпу, пряча пистолеты. Бэкхён тоже застёгивает камзол, хотя ему будет жарко, Чанёль поспешно стягивает с плеч жилётку, бросая рядом с Джонином, и боцман натягивает на плечи камзол. - Тигра, спрячь оружие. – шепчет Чанёль. Корабль уже достаточно близко, и когда он и Этерна сходятся бок о бок и останавливаются, Джонин внимательно наблюдает за происходящим. - Хён! – звонко выкрикивает с чужого корабля на вид такой же, как и Джонин, светловолосый мальчишка, и юрко прыгает на проложенный между кораблями трап, а затем и на Этерну, и тут же крепко обнимает капитана. Джонин глядит непонимающе, то на развернувшуюся перед ним картину, то на квартирмейстера, а потом видит, как на Чанёля глядит первый помощник капитана, и Чанёль кивает в ответ. - Кот, держи штурвал! – командует рыжий, отдавая штурвал Джонину, и юркает незаметно на основную палубу, а оттуда в основной трюм. - Спасибо! – капитан Этерны улыбается вельможному господину с судна, на котором приплыл светловолосый мальчишка. – Спасибо, что вернули его! Как вас отблагодарить? - Нам показалось, что ваши паруса черны, как смоль…. – с лёгким недоверием говорит господин в расшитых одеждах. - Мы – купеческое судно, и пираты в море нам встречаются довольно часто, чтобы хоть как-то остаться на плаву после встречи с ними, мы сделали наши паруса таковыми. – отвечает Сухо. - О, весьма удачная идея. – соглашается господин. Взгляд Джонина цепляется за маячащего с другой стороны Чанёля, а потом он, наконец, понимает, что происходит. Пока их капитан заговаривает зубы другому капитану, через нижний трюм и гарматные отсеки с чужого корабля на Этерну быстро и незаметно транспортируется всё самое ценное, что там есть: золото, камни, провизия, оружие. - Спасибо, капитан Юнг! – кланяется едва ли ни в пояс светловолосый мальчишка, когда первый помощник капитана поднимает вверх большой палец, сигнализируя, что дело сделано. Только сейчас Джонин замечает на палубе Лухана, что стоит недалеко от него и с улыбкой наблюдает за происходящим. - Не за что, Сэхуни! Больше не теряйся! – отзывается господин, улыбаясь. - Я постараюсь! – машет рукой Сэхун. Трап убирают, капитаны салютуют друг другу, и корабли расходятся. - Полный ход Этерне, поднять все паруса, налечь на вёсла! – командует капитан. Светловолосый мальчишка всё ещё стоит на ступеньке у только что снятого трапа, а потом Джонин наблюдает, как Лухан преодолевает расстояние между ними, и мальчишка легко запрыгивает на него, обвивая ногами чужую талию и крепко обнимая. - Возвращай штурвал, котяра! – улыбается над ухом Чанёль, и Джонин дёргается, устремляя на него взгляд. - Можно я ещё немного подержу? – просит он, хлопая ресницами. - Морской дьявол тебя бери, отстань от ребёнка, чудовище! – грозится с капитанского мостика Бэкхён, и Чанёль оставляет Джонину штурвал, возмущаясь на первого помощника. Плотник вцепляется в штурвал посильнее и устремляет взгляд на море, вперёд, хотя ему всё ещё любопытно наблюдать за людьми на основной палубе. - Лу! – нараспев тянет мальчишка. - Каким костлявым ты стал, они тебя совсем там не кормили? – возмущается штурман, Джонин не видит, но слышит улыбку в его голосе. – Ничего, наш Кёнсу тебя откормит! Джонин слышит звонкий смех, и ему кажется, словно он уже слышал его раньше. - Ладно, Сэ, прекращайте! – отзывается капитан, и Джонин не может скрыть улыбку. Вот мальчишку и приструнили, но не тут-то было! - Хён! – ноет мальчишка. Джонину почему-то хочется обернуться через плечо, что он делает не совсем вовремя, ибо мальчишка смачно целует штурмана в губы, а потом становится ногами на пол. – Скучал без меня? - мальчишка обнимает капитана за плечи со спины и заглядывает в лицо, улыбаясь. – Скучал-скучал-скучал? - дразнится он. - Сэхуни, оставь его в покое! – зовёт первый помощник капитана. - Погоди, Бэкки-хён, и до тебя очередь дойдёт! – отмахивается мальчишка. – Ну, скучал? – Джонин фыркает и отворачивается, когда мальчишка целует капитана в щёку. - Скучал, маленький проказник! – смеётся капитан. – Конечно, скучал! - Ах, наше стихийное бедствие вернулось! Нормальные люди боятся на корабле бабу, а мы –карапуза! – поддерживает боцман, когда показывается из трюма. - Ифань-хён! – машет ему мальчишка, поэтому Джонин снова не может унять любопытства и наблюдает. – Как дела? - Отлично, пройдоха маленький! Сам как? – отзывается Крис, улыбаясь. - Скучал по Этерне и по вам! – отзывается мальчишка. – И по хёну! – мальчишка снова целует капитана в щёку, только уже в другую. - Долгая разлука всё же сказалась? – улыбается капитан, гладя руки, что обнимают его за плечи. – Тебе нужно чаще бывать на чужих кораблях, ты тогда таким шёлковым становишься, золото просто, а не ребёнок! - кивает Сухо и снова смеётся от того, как мальчишка прикусывает его ухо острыми зубками. Джонин думает, что он слишком многое себе позволяет. - Всё это, конечно, хорошо, - вмешивается первый помощник. – Но нам бы неплохо было заняться своими обязанностями! Сэхуни, оставь брата в покое и отдохни, ты, наверное, устал! - Вот-вот! – поддерживает капитан. - Погодите-ка…. – Джонин тут же отворачивается, потому что мальчишка, наконец, замечает его и устремляет свой взгляд. Джонин спиной чувствует, как на него глядят, а потом любопытная мордочка вырастает точно перед ним. Джонин отмечает, что мальчишка выглядит, словно его противоположность: если сам Джонин чёрноглазый и тёмноволосый, смуглый, то этот мальчишка имеет белую, такую же, как и у капитана, кожу, карие, с лёгким ромовым оттенком глаза и русо-пепельный цвет волос. До Джонина запоздало доходит смысл чужих слов: Бэкхёни-хён сказал – брата?! Карие глаза смотрят на него с насмешкой и хитринкой, и Джонин сам не замечает, как морщит нос и прикусывает кончик языка. - Он, как кот! – улыбается широко мальчишка. – Ты мне нравишься, но запомни – на Этерне мои правила! Не Су, не Бэкки, не Лу – ничьи! Мои! – говорит мальчишка, и Джонин слышит смех из-за спины. - Сэ, не задирай его! – зовёт капитан. - Хён, не защищай его! Что, какой-то мальчишка тебе дороже родного брата? – фыркает светловолосый. - Подержи-ка штурвал, родной брат, и мы поговорим об этом, идёт? – отзывается Сухо. - Вот-вот. – бурчит себе под нос Джонин, но его слышат. - Ты перестаёшь мне нравиться! – тут же говорит Сэхун. - Взаимно? – больше спрашивает Джонин и снова слышит чужой смех за спиной. - Хамло! – фыркает Сэхун, нахмурившись. - Грубиян! – отзывается Джонин. Лухан тут же взрывается смехом, хлопая в ладоши, и его смех опять-таки поддерживают и капитан, и его первый помощник, и боцман. - Они нашли друг друга! – подытоживает штурман. - Сэ, иди, Лу тебя покормит и уложит отдыхать! – зовёт капитан. - Что я - маленький? – фыркает Сэхун, оставляя Джонина в покое и подходя к остальным, а потом тут же улыбается и принимает протянутую Луханом руку, и они вместе идут на кухню. - Свобода! Кто хочет занять гамак Лухана? – предлагает боцман, и команда поддерживает смехом. Бэкхён входит в трюм, подходит к своему гамаку и улыбается. - Какой тут маленький кот ещё не спит? – треплет он Джонина по волосам. - Хён пришёл. – отзывается Джонин. - Заморился – жуть! – жалуется первый помощник капитана. - Ложись спать. – кивает плотник. - Тигра, ты не против, если я лягу на гамак Лулу? – спрашивает Бэкхён. – Мы с тобой тогда будем как в домике, в уголочке. – улыбается старший, и младший только кивает. Бэкхён перемещается по правую руку от него, и Джонин поворачивается набок, чтобы видеть хёна. - А почему Лулу не спит здесь? – спрашивает Джонин, умостив руки под щекой. Бэкхён поворачивается к нему лицом в свете луны, что падает через иллюминатор, и Джонин видит, как тот мягко улыбается. - Потому что вернулся Сэхуни. – отвечает он. - Я не понимаю. – теряется Джонин. - Лухан на Этерне уже более пяти лет, - говорит Бэкхён, садясь, и Джонин занимает такую же позу, потому что история обещает быть увлекательной. – Капитан очень тщательно подбирал команду на Этерну, каждого тестируя и проверяя, но когда появился Лухан, Сэхун провисел на плече брата несколько часов, уговаривая капитана его взять. Су тогда дал слабину, один единственный раз, но, как оказалось позже, Лухан просился на Этерну не только из-за Сэхуна, с которым они познакомились накануне на берегу, Лухан уже тогда был превосходным штурманом, и Чанёль, который в то время числился им, сначала буйствовал, и они ссорились, а Сэхун постоянно защищал Лулу. Ну как – защищал, - Бэкхён негромко хмыкает. – Сэхуни – совсем ребёнок, он младше всех в команде, даже тебя, и лет пять назад способ его защиты был – пройтись по Этерне, найти Бэкки-хёна, вцепиться ему в ладошку и с бормотанием «Там этот плохой, высокий, рыжий снова обижает моего Лулу!» привести к Чанёлю, который и обижает Лулу. – Бэкхён кивает, всё ещё улыбаясь. - И Лухан с Сэхуном, они…? – Джонин запинается и краснеет. Первый помощник не видит этого, но, кажется, чувствует, от чего негромко смеётся и снова треплет Джонина по волосам. - Сэхун всю жизнь был под наблюдением старшего брата, и, поначалу, капитану не нравилось увлечение его маленького мальчика. – продолжает Бэкхён. – Сэхуни было 13, и хотя на Этерне он повзрослел куда быстрее, чем другие мальчишки в его возрасте, он всё равно был ребёнком, а Лухану было 17 – не малая разница, согласись. Сэхуни всё ему рассказывал, везде за ним ходил, приплетал его во всех разговорах, забирал к себе спать, потому что у него тоже есть своя каюта. Там, среди малых, где ещё кухня, госпиталь и крошечная часовня Тао. Ну так вот, когда Сэхуну исполнилось 15, мы первый раз отправили его, так сказать, на задание. Этот мелкий проныра умел заговаривать людям зубы так, что не могли устоять даже мы. Он вернулся спустя 9 месяцев, кажется, совершенно не таким, каким был. Мы отправляли ещё ребёнка, и по внешности, и по поведению. А получили уже юношу, на вид – точно. Он окреп, скакнул вверх и перегнал в росте брата, набрался ума, хотя у него и до сих пор остались детские повадки и замашки, потому что этот маленький засранец пользуется тем, что основной состав да и вся команда безумно его любят и ни в чём не могут ему отказать. Тогда капитан просто сдался – его маленький мальчик вырос, не было смысла держать его так близко подле себя, не было смысла ему что-то запрещать, потому что логично, что со временем их отношения с Луханом кардинально поменялись. Сэхун больше не глядел на него теми огромными, восторженными глазами, с произносимым «Мой Лулу!» на губах. Капитан не стал противиться и закрыл глаза на это, не без моей помощи, конечно. А Лухан и Сэхун – они вот уже четвёртый год вместе, и капитан знает, что лучше него самого о Сэхуне позаботится только Лухан, потому что штурман любит его. – заканчивает Бэкхён. - Послушай, рассказчик, а не захлопнуться ли тебе и не дать людям поспать? – слышится недовольный шёпот с другой стороны каюты, и в Бэкхёна прилетает подушка. - Лёгок на помине. – вздыхает Бэкхён, поднимая подушку. – Ложись, Тигра! – Бэкхён помогает плотнику устроиться на подушке и укрывает его – ночи в море холодные. А сам движет в другую часть трюма, и через мгновенье Джонин слышит сдавленный писк и вой, потому что несчастному квартирмейстеру перепадает брошенной подушкой весьма капитально. Джонин засыпает с улыбкой на губах после хорошей и интересной истории, и под звуки чужой возни и борьбы. Утро встречает солнечной погодой, и теперь Джонин понимает, почему Лухан, как штурман, сидит в конце стола и чьё именно место за столом пустовало. Точно напротив капитана – место Сэхуна. Когда Джонин выходит на основную палубу, он замечает на Сэхуне корону и прячет смешок, а потом ловит на себе улыбчивый взгляд капитана и в извиняющемся жесте кланяется, но капитан благосклонно машет рукой. - Сэ, ты опять? – зовёт капитан. Младший оборачивается и поправляет корону на своей голове. - Я – казначей! – он показывает брату язык. - А, то есть ты поэтому носишь её набекрень? – хмыкает капитан, и по палубе проносятся смешки. Сэхун фыркает, ныряя Лухану под руку и оказываясь между ним и штурвалом. Сегодня почему-то неимоверно жарко, солнце печёт просто нещадно, и Джонин, как и большинство команды, спешит избавиться от посторонней одежды. Он снимает плащ, оставляя его возле камзола первого помощника, что висит на поручнях капитанского мостика, и потягивается, оказавшись в серой майке. Он оглядывается, а потом наблюдает за людьми впереди. Руки Сэхуна слишком слабые, хотя на вид этого не скажешь, чтобы держать штурвал. Может быть, нервы не те, ведь во время хода судна штурвал мелко дрожит, и эта дрожь отдаётся в ладони и дальше по телу того, кто его держит. Именно поэтому сейчас на его руках поверх штурвала лежат руки Лухана, который занимается своими прямыми обязанностями, и на самом деле штурвал-то и держит. Сэхун прижимается к его голому торсу, поскольку на штурвальной палубе от солнца не скрыться, и периодически оборачивается, чтобы едва ощутимо поцеловать. - Сэ, не отвлекай его! – зовёт с капитанского мостика Сухо. - Я не отвлекаю! – отзывается Сэхун. - Чанёли, встань к штурвалу, оставим этих голубков наедине! - Я не могу, мой капитан! – зовёт с верхней мачты квартирмейстер в одной жилетке на голое тело – и правда, слишком жарко. – Мы латаем паруса! - Их пора заменить, а не латать! – вздыхает капитан. – Не разругайтесь там, наверху, иначе свалитесь! Джонин, стань к штурвалу, иначе мы завалимся на бок! - Угу. – кивает Джонин, подходя к штурвалу и принимая деревянные поручни штурвала из рук Лухана. Он замечает кулон в форме якоря на груди Сэхуна и отмечает, что корона набекрень идёт младшему. - Хён, я люблю тебя! – почти поёт Сэхун капитану, когда увлекает Лухана за руку с собой. - Джонин, кренит влево! – Сухо отмахивается от брата, наблюдая за Этерной. - Капитан, заберите у него штурвал, море слишком штормит, он не справится! – снова зовёт сверху Чанёль, а потом ойкает, потому что первый помощник капитана, что сидит рядом, отвешивает ему подзатыльник. - Чанёль, может быть ты слезешь и побудешь капитаном вместо меня? – почти рявкает Су. - Простите, мой капитан. – виновато тянет квартирмейстер, продолжая заниматься своим делом. Он поникает, и Бэкхён, сидящий напротив, явно это замечает. Он с пару мгновений ждёт, что сейчас квартирмейстер психанет и спросит, почему тот на него пялится, но ничего такого не происходит, и Чанёль продолжает работать иголкой. - Ну чего ты? – зовёт первый помощник капитана. – Почему ты не доверяешь ему? Капитан ведь не просто так позволил ему, начал его учить, пойми. – Бэкхён уголком губ улыбается, когда Чанёль поднимает на него взгляд. - Он забирает мою работу. – бубнит рыжий, устроившись поудобней и почесав тонкой иголочкой обнажённое плечо. – Если я не у штурвала, то зачем я тогда вообще нужен? Латать паруса? Это не моя работа! – отвечает Чанёль, и Бэкхёну хочется зарыться пальцами в рыжих пружинках и потрепать младшего по волосам, как он всегда делает это Джонину. - Дурак ты! – выдыхает первый помощник капитана. - Взаимно! – бурчит квартирмейстер, а потом они в унисон хохочут. - Он должен учиться! – тем временем продолжает капитан, неотрывно глядя на Джонина, а потом идёт к нему на штурвальную палубу. Он останавливается у плотника за плечом и закатывает повыше рукава светлой льняной рубашки. - Ты уже знаешь, - начинает он, подходя ещё ближе и прижимаясь грудью к спине Джонина так, чтобы видеть и его руки, и штурвал. – Где находятся и как выглядят пометки для лево и право руля до упора. Если мы идём по прямой, и вода не совсем спокойная, как сейчас, ты должен держать штурвал не по упорным рукояткам лево и право. – говорит Сухо. Он переставляет ладошки Джонина на пару рукояток от пометок. – Тебе должно быть удобно его держать. Ты не должен напрягаться, словно держишь что-то тяжёлое, нет. – капитан обхватывает руки Джонина чуть выше кистей. – Это штурвал, ты должен понимать, что не Этерна контролирует штурвал, а ты с помощью штурвала контролируешь Этерну. Смотри! – Сухо делает шаг назад и тянет за собой Джонина, обняв поперёк груди. Джонин дёргается, потому что штурвал тут же заходится юлой вправо. Он пытается поймать штурвал, поскольку корабль активно кренит, но Су не даёт. - Но капитан…. – выдыхает Джонин. - Пока крутится – ты ничего не сможешь сделать! Он дойдёт до упора вправо, и ты его выкрутишь! Не смей трогать штурвал, пока он в движении, иначе твоим пальцам снова несдобровать! – предупреждает Сухо. - Но мы перевернёмся! – парирует Джонин, оборачиваясь через плечо к капитану. - Джонин, но наше дно-то не пологое, - хмыкает Сухо, улыбаясь, и выпускает мальчишку из своих рук. Корабль замирает почти на боку, как и вся команда. – А теперь выкручивай! – кивает Су. Джонин хватается за штурвал и тянет влево, но ни штурвал, ни корабль не сдвигаются с места. - Не могу! – теряется плотник. - Можешь, сильнее! Рывком! Корабль резко ушёл вправо, ты должен так же резко пустить его влево! – Джонин снова хватается за рукоятки штурвала и резко тянет влево, и Этерна, наконец, поддаётся и дёргается с места. Штурвал уходит влево, и Джонин цепляется за него пальцами, оставляя до ровного положения пару делений. Плотник едва цепляется за поручни пальцами, чувствуя, как они соскальзывают, когда капитан накрывает его руки своими и ставит штурвал на место. - Хён… - выдыхает Джонин и тут же дёргается. – Простите, капитан!... - Всё нормально. – отзывается Сухо. – Ты запомнил? - Это гамбит? – переспрашивает Джонин. - Если ты вытворишь такое во время абордажа, ты подставишь свою команду! – кивает капитан. – Ты должен понимать, где такое можно, а где нет. Ты должен доверять ему, а он тебе! Понимаешь? – Джонин снова оборачивается к капитану, который всё ещё стоит за его плечом, и тут же кивает. - Умница, отдыхай! - капитан лохматит младшего по волосам. – Квартирмейстер, к штурвалу! – зовёт Сухо. - Есть, квартирмейстер к штурвалу, мой капитан! - Чанёль приземляется на ноги рядом, а за ним и Бэкхён, и рыжий тут же забирает штурвал, расслабляясь. - Видишь? Чанёль совершенно не напрягается, он воспринимает это, как должное, ему легче держать штурвал, чем мыть палубу. Хотя другой бы нормальный человек согласился мыть палубу хоть бы каждый день, лишь бы не стоять у штурвала. – приговаривает капитан, когда поднимается на капитанский мостик, а Джонин замирает снизу. - А как ночью? – Джонин вскидывает глаза. – В смысле, штурвал же должны держать и ночью, верно? - Верно. – кивает Су. – На Этерне назначаются трое в ночную вахту: один у штурвала всю ночь, с момента, как объявляется отбой, и до рассвета, как просыпается боцман, смотровой офицер – первый помощник капитана или боцман, которые сменяют друг друга через каждые пару-тройку дней, и дозорный на смотровой палубе – следит за морем и за горизонтом. – отвечает капитан. – Если будешь отменно учиться, быть может, и тебя поставим в ночную вахту у штурвала. Джонин удивлённо хлопает ресницами, восторженно улыбаясь. - Муха залетит! – хмыкает первый помощник, щёлкнув Джонина по кончику носа, и младший вмиг пунцовеет, пряча взгляд. Вечер медленно опускается на Этерну, выкрасив палубы и паруса в алый цвет заката. Ещё достаточно светло, на основной палубе шумно и людно. Джонин сидит на смотровой палубе рядом с первым помощником капитана, вглядываясь в бесконечную даль, оба просто молчат, когда снизу слышатся знакомые голоса. - Тигра! – зовёт Сэхун, и Джонин дёргается, устремляя взгляд вниз. Бэкхён улыбается, глядя на него. - Нашему Сэхуни стало скучно! – первый помощник хлопает Джонина по плечу. - Сэхун! – одёргивает капитан. Джонин и Бэкхён оказываются на основной палубе. Первый помощник поднимается к капитану, усаживаясь возле него и боцмана в кресло на капитанском мостике. Тут же под ними Лухан да Исин наблюдают, Чанёль, отправивший матроса на смотровую палубу и стоящий к морю спиной, держащий штурвал с другой стороны, чтобы видеть основную палубу. Джонин оглядывает всех членов команды, а потом устремляет взгляд на позвавшего его Сэхуна. - Сэ, он не умеет фехтовать, только стрелять! – зовёт Лухан, но младший не слушает, только оголяя шпагу. - Как-то нечестно выходит! – хмыкает Джонин, вынимая подаренный некогда револьвер. - Мы – пираты, о какой честности вообще может идти речь? – хмыкает Сэхун, и команда на палубе поддерживает его. – Честность – это к вельможам и дворцовым неженкам, а у нас всё, что нечестно – то по-нашему! – кивает он, посмеиваясь, и делает первый выпад, от которого Джонин ловко уворачивается. Он уклоняется ещё от нескольких выпадов, а когда зарабатывает тонкую царапину на плече, окончательно выходит из себя. Джонин отправляет пистоль за пояс, быстро забирается на нижнюю мачту по корабельной лестнице и устраивается так, чтобы ему было удобно и видно. Сэхун замирает и смеётся. - То есть, ты думаешь, там я тебя не достану? – говорит он. - Не знаю, как ты…, - Джонин вынимает револьвер и вытягивает руку, прищурив один глаз и хорошенько прицелившись, так, как учил первый помощник капитана, а он, как известно - первый стрелок на Этерне, лучше самого артиллериста. – Но у меня всё вполне получится! – Джонин давит на курок, и меткий выстрел выбивает из поднятой руки Сэхуна шпагу. - Есть! – вскакивает с места Бэкхён, хлопая в ладошки. – Моя школа, молодец, Джонин! Сэхун хмыкает и подбирает шпагу, отправляя в ножны и поправляя на голове корону набекрень. - Сэ, ну я же говорил! – мягко зовёт Лухан, обнимая младшего за плечи, когда тот склоняет к нему голову. Джонин возвращается на основную палубу, спрятав пистоль. Он разворачивается лицом к квартирмейстеру, когда слышится звук просвистевшей буквально в миллиметре от его лица пули. Плотник крепко зажмуривается и сжимает кулачки, замерев, он прилично пугается да так и остаётся стоять. - Кот! – взволновано зовёт впереди Чанёль, заглядывая ему через плечо и видя вскинутую руку Сэхуна с чужим револьвером. - Гениально… – хмыкает Бэкхён, отвесив Сэхуну подзатыльник и устремляясь к Джонину, а капитан зло глядит на брата и на свой пистоль в его руке. - Ну а что? – отзывается младший. - В спину не стреляют даже пираты, Сэ! – говорит Сухо. – Пираты – нечестный, разбойный, но благородный народ, а стреляют в спину только подлецы! Запомни это! - Тигра, ты живой? – зовёт Сэхун, а Джонин всё стоит, зажмурившись, до полусмерти испугавшийся, потому что не ожидал, и открывает глаза только тогда, когда первый помощник капитана обнимает его за плечи, заглядывая в лицо. - Всё нормально? – интересуется Бэкхён. - Испугался. – шепчет в ответ Джонин, наконец выдыхая и тяжело дыша. Бэкхён чувствует, как у младшего быстро бьётся сердце. - Эй! – с другой стороны за плечи обнимает Сэхун и так же заглядывает в лицо. – Извини! Джонин глубоко вздыхает, а потом щёлкает пальцами по короне на голове Сэ, поставив её ровно, и та, оказавшись большой, просто съезжает Сэхуну на шею. - Месть! – смеётся Бэкхён. – Дети не ладят! - Всё мы ладим! – хмыкает по-доброму Сэхун, толкая Джонина бедром, и когда Бэкхён останавливается у квартирмейстера на штурвальной палубе, младшие уже во всю дурачатся и смеются на основной палубе.