Благородные узники свободы

- Бэкхёни-хён! – громко зовёт Джонин, только оказавшись на основной палубе. – Хён! Хён! Хён! - Ну чего ты кричишь? – первый помощник капитана выходит из трюма на основную палубу, услышав вопли плотника. - Хён! – Джонин начинает довольно прыгать вокруг Бэкхёна. – Сухо-хён поставил меня на ночную вахту к штурвалу сегодня! – говорит он, хлопая в ладоши, от чего капитан, стоя на своём привычном месте, только смеётся с него. – К штурвалу, к штурвалу! - Так, стоп, уймись! – Бэкхён хватает младшего за руку. – Не так резво, у меня уже голова из-за тебя разболелась! - Прости, хён. – тут же виновато тянет Джонин. - Ладно, я шучу, моя голова может болеть только из-за рыжего кретина, в остальное время она чувствует себя хорошо. А теперь по порядку. – кивает первый помощник. - Сухо-хён поставил меня на ночную вахту к штурвалу сегодня! – делая паузы, почти спокойно говорит Джонин, но восторга в глазах скрыть не может. - Ещё раз! – просит Бэкхён. - Ночная вахта у штурвала…. - Нет, с момента про Сухо-хёна! – Бэкхён машет на младшего руками. - Сухо-хён поставил…. – снова начинает Джонин. - Стоп! – Бэкхён вскидывает руку, прикладывая указательный палец к губам Джонина. – Вот с этого места подробнее! С каких это пор он стал Сухо-хёном, а не капитаном? – Бэкхён вскидывает бровь, выглядывая из-за Джониновского плеча на лучшего друга, который не прекращает смеяться с них всё это время. - Ааа, ну… - Джонин краснеет и опускает глаза. - Су! – тянет Бэкхён, положив руку плотнику на плечо. - С тех самых, как он случайно назвал меня хёном, и я позволил ему это! – отвечает капитан. - А, вот так значит! – Бэкхён кивает. – Ладно, Тигра, так что там про ночную вахту!? - Хён! – почти возмущённо фыркает Джонин. – Я уже пять раз сказал! – надувается он. - Повтори шестой, для самых тугодоходящих! – замечает мимо проходящий Чанёль, что направляется к Лухану у штурвала, чтобы сменить его. Бэкхён широко-широко улыбается Джонину, треплет его по волосам, а потом устремляет взгляд на квартирмейстера, меняется в лице и, не задумываясь, выписывает рыжему пендаля. Но Пак остаётся на ногах, только резко разворачивается, хватаясь за тонкую голень в высоком ботфорте, которая пыталась навредить ему, и внаглую тянет к себе. Как первый помощник не теряет равновесие в тот момент, удивляются все, но через мгновение Бэкхёна уже зажимают между кормой основной палубы и широкоплечим Чанёлем. - Чего ты хочешь, детина? – шипит Бэкхён ему в лицо. - Тебя. Подальше. Отсюда. Желательно. В. Расчленённом. Виде. – чеканя слова, отвечает Чанёль. Бэкхён внимательно глядит рыжему в глаза и даже не замечает, как тот сажает его на корму, цепляя малый корабельный крюк за шнурок на ботфортах первого помощника, чтобы, когда тот попытается ринуться за ним, у него ничего не вышло. - Это, конечно, очень мило, - кивает Бэкхён. – Но знаешь, некоторые желания – им не суждено сбыться! – рассуждая с серьёзным видом, замечает первый помощник. - Предлагаю вам заняться своим обязанностями! Заманчиво? – зовёт капитан. – Чанёль, к штурвалу, иначе я поставлю Джонина, и ты к нему больше сегодня не подойдёшь! Квартирмейстер ещё пару мгновений недовольно глядит в глаза первому помощнику, а потом просто идёт на штурвальную палубу. Первый помощник капитана остаётся сидеть на корме, заглянув через своё плечо на бирюзовую гладь моря. Он не замечает ни привязанной ноги, которая по сути его и спасает, ни проходящего мимо матроса на основную палубу, чтобы её помыть. Матроса, который случайно цепляет Бэкхёна плечом, и тот попросту летит за борт. - Бэкки! – успевает выкрикнуть капитан, когда Чанёль оборачивается на то место, где только что сидел первый помощник капитана. Вся команда отлично знает, что это место в море кишит акулами, именно поэтому квартирмейстер бросает штурвал на вовремя подоспевшего Джонина и скорее переваливается за борт. Всё происходит буквально за долю секунды, и Чанёль успевает поймать Бэкхёна за пояс и обхватить за талию буквально над водой, прежде чем тот успеет свалиться. На Этерне повисает тонкая, словно струна, тишина. Чанёль всё ещё держит в своих руках первого помощника, крепко сжимая хрупкую фигурку, уже стоящую ногами на основной палубе, замерший на месте капитан с широко распахнутыми глазами, и прикрытые тёмными ресницами глаза Бэкхёна, сбитое дыхание и гулко колыхающееся сердце. - Бэкки. – шепотом выдыхает квартирмейстер, хватая первого помощника за плечи и хорошенько встряхивая, чтобы тот пришёл в себя. – Очнись! – Чанёль осторожно берёт чужое лицо в ладошки и с беспокойством заглядывает в глаза. – Бэкки. – снова зовёт шепотом. Первый помощник пару раз моргает, распахивая глаза, и Чанёль видит, что в тех стоят слёзы. Всё это застаёт первого помощника капитана так неожиданно, что самая жестокая морская схватка кажется просто детской игрой в кубики. Бэкхён снова моргает, фокусирует взгляд на человеке, что всё ещё держит его и выдыхает. - Ты… - Бэкки… - пытается успокоить его квартирмейстер. - Ты! – громко и угрожающе почти кричит первый помощник. – Снова ты! Почему ты? - Бэкки… - Чанёль глядит виновато. - Руки! - шипит Бэкхён, делая шаг от квартирмейстера и избавляясь от его прикосновений. - Всё? – на основную палубу капитан бросает снятую с себя шляпу. Он злится. – Вы наигрались?! Или наиграетесь только тогда, когда один из вас сконает в море? – его голос эхом поднимается вверх, путаясь в парусах. Он звучит холодно, даже в чём-то грубо, угрожающе. – Вон с глаз моих! – переходя на угрожающий шепот, приказывает капитан. – Оба! – снова рявкает он. - Хён. – Сэхун осторожно касается плеча брата, и тот дёргается. – Успокойся, ладно? Всё нормально. - Всё не нормально, Сэхун. – отвечает капитан. – Так, а что это мы встали, рты пораззявили?! Ну-ка, по местам! – тут же приказывает Сухо, и замершие на месте пираты тут же выполняют. – Лухан, прости, кроме тебя мне некого поставить к штурвалу, Джонину нужно отдохнуть перед своей первой ночной вахтой! - Я понимаю. – улыбается спокойно Лухан. – Сам же так. Тигра! – Лухан замирает у Джонина за плечом. - Хён, но я…. – Джонин оборачивается на капитана. – Всё хорошо, я не устал и…. – плотник не договаривает, когда ловит недовольный взгляд капитана и предупреждающий взгляд Сэхуна и его «лучше не спорь» одними губами. Джонин поспешно отдаёт штурвал, в уважительном жесте кланяется и уходит в трюм с основной палубы. Здесь прохладно и хорошо, по сравнению с жарой снаружи, через корабельные окна мягко пробивает свет и, войдя, Джонин не сразу понимает, что он здесь не один. - А, то есть, тебе так будет легче, да? – интересуется первый помощник капитана со своего гамака Собеседник, а это, скорее всего, квартирмейстер на своём гамаке, молчит какое-то время. - Нет. – отвечает он. - Ну, так какого, прости Господи, хрена ты постоянно это делаешь? – голос первого помощника звучит громче и возмущённей. - Ой. – дёргается Джонин. – Я пожалуй…. – и прежде, чем Бэкхён успевает попросить Джонина остаться, он выскальзывает из трюма, натыкаясь на Сэхуна. - Там Бэкки и Чанни-хёны? – понимающе кивает младший, и Джонин молча соглашается. – Пойдём ко мне! – Сэхун хватает Джонина выше кисти и тянет за собой. Они подходят к одной из малых кают, и Сэхун толкает незапертую дверь. Джонин ещё никогда не видел вот таких жилых кают, словно комнат на плаву. Она больше, чем кухня, хотя там помещается весь основной состав в двенадцать человек, и больше, чем госпиталь, хотя там десять коек, не считая каморки Исин-хёна. Каюта Сэхуна – каюта ребёнка, здесь, откровенно говоря, бардак, хотя Джонин, скорее всего, назвал бы это творческим беспорядком. – Тебе нужно выспаться перед бессонной ночью. Я разбужу тебя к ужину. – кивает младший, поправляя на себе корону. Когда Джонин опускается на чужую кровать, он чувствует, что на жаре его правда разморило. - Ты смешной, Сэ. – улыбается плотник. Сэхун садится возле него на большую кровать, прижимая коленки к груди, а потом плюхается на живот рядом и обнимает большую подушку руками. - Почему? – спокойно улыбается он в ответ. - В этой своей короне. – выдыхает Джонин. – Маленький принц. - Эй, я младше тебя всего на несколько месяцев. – по-доброму фыркает Сэхун, толкая Джонина в плечо, а потом зарывается носом в подушку, на которой лежит, и шумно вдыхает воздух. – Лу пахнет. Джонин краснеет от такого откровенного заявления и только снова улыбается, когда Сэхун переводит на него взгляд. - Спи. – младший щёлкает его по кончику носа и уходит. Джонин глядит на пробивающийся из иллюминатора свет и чувствует, как засыпает. Сэхун будит, как и обещал, перед ужином, за которым они уже привычно сидят рядом. Сегодня за ужином тишина, за столом присутствуют все, но капитан, судя по всему, ещё не в духе, поэтому не слышно привычного смеха, разговоров и возни. Обстановка разряжается только под конец. - Что-то мне это совсем не нравится. – шепчет Джонину Сэхун, наклонившись к его уху. - Может, им просто нужно извиниться? – так же шепотом отзывается Джонин. - А, по-моему, вам обоим нужно просто замолчать и есть! – окликает обоих чуть громче, чем стоило бы, Лухан. Джонин и Сэхун тут же выполняют просьбу. За вечерними заботами на палубе день подбегает к концу. Бэкхён осторожно поднимается к своему капитану на капитанский мостик и сцепляет за спиной пальцы. - Су, вахта… - зовёт он, но его перебивают. - Сегодня это не твои обязанности! – холодно отвечает капитан. - Но… - Я же сказал – нет! – капитан не повышает голос, но первый помощник улавливает в его голосе стальные нотки и поспешно кланяется, исчезая. Море слегка штормит, и держать штурвал прямо, не позволяя Этерне дать крен набок, достаточно ответственная задача. Судно на свободном ходу, команда спит, и на штурвальной палубе ветрено. Джонину хватает сил и уже полученных навыков, чтобы держать штурвал прямо, но ветер треплет волосы, забирается под тонкую майку, а руки слабо подрагивают. Сухо выходит на капитанский мостик, окидывая взглядом нижние палубы, когда внимание цепляет тоненькая фигурка, слегка покачивающаяся на ветру. Капитан вздыхает – выгнать мальчишку в его первый ночной караул у штурвала в такую ветреную ночь едва одетого! Сухо бесшумно спускается вниз, попутно снимая с себя расшитый камзол, а потом опускает его на плечи Джонина. Плотник дёргается, оборачиваясь через плечо, а потом расслабляется. - Спасибо, капитан. – шепчет он. Сухо замирает за его плечом, устремляя задумчивый взгляд в тёмную пучину моря. Джонин тоже задумывается, о сегодняшнем дне. Задумывается и вдруг почему-то чувствует резкую потребность сказать капитану что-то хорошее, нет, даже обнять, наверное. Кажется, Сэхуну повезло со старшим братом, и Джонин благодарен Судьбе, Бэкхёну и, конечно, капитану за то, что тот взял его на Этерну, что тот позволил ему быть плотником, что тот научил его и доверился ему. Доверил ему штурвал, доверил ему Этерну. Младший оставляет одну руку на штурвале, разворачиваясь к Сухо лицом, влезая в рукава чужого камзола, а потом вовсе быстро переставляет руки, замерев к штурвалу спиной, не прекращая его держать. Капитан вскидывает бровь, удивляясь изощрению младшего. - Хён, - зовёт Джонин. – Иди, я что-то тебе скажу! – зовёт он, и Сухо делает полшага к нему. – Хён, иди поближе! – продолжает звать Джонин, и Сухо снова подаётся к нему. – Ещё! – просит плотник, и капитан замирает уже совсем близко. А младший пользуется моментом и кладёт подбородок на чужое плечо, вот так своеобразно обнимая, потому что руки заняты. – Ты всё ещё расстроен, хён, ведь так? – почти шепотом спрашивает Джонин. – Из-за первого помощника и квартирмейстера? – Джонин напрягается, решая, что он погорячился, и хочет уже отстраниться, когда слышит, как Сухо вздыхает. Старший делает ещё один шаг навстречу, прижимаясь ещё ближе, и забирает из рук младшего штурвал, что позволяет ему обнять капитана по-человечески, что Джонин и делает. - Ты считаешь, я не должен? – интересуется капитан. - Хён, я не пытаюсь указать тебе, что делать! – тут же пытается ответить Джонин. - Я спрашиваю твоё мнение. – уточняет старший. - Я очень рад, что Чанёль успел поймать Бэкхёни-хёна, и никто не пострадал! Я испугался! – кивает Джонин, не прекращая обнимать своего капитана. - И тебе не кажется, что оба они ведут себя безответственно? – спрашивает Сухо. Джонин, кажется, быстро нагрелся в его кафтане и в его объятиях. Капитану приятно, что младший проявляет уважение и заботу вот таким способом. - Кажется. – снова кивает Джонин. – Но Фань-хён как-то сказал мне, что они таким образом выражают привязанность друг к другу. - Больше никогда в жизни не слушай нашего боцмана! – негромко смеётся капитан, и Джонин поддерживает его смех. – И более того: не смей повторять за этими кретинами, лучше выражай свою привязанность так, как ты делаешь это сейчас. - Хён. – смущённо бормочет плотник, и капитан снова негромко смеётся. - Я буду у себя. – сообщает он, отпуская одну рукоятку штурвала на мгновенье, чтобы погладить младшего по спине и отдать ему штурвал, а потом идёт на свой мостик. - Хён, а камзол? – Джонин оборачивается через плечо. - Вернёшь утром. – отзывается капитан, присаживаясь в большое кресло, вынесенное из собственной каюты. Плотник кивает, посильнее перехватывая рукоятки штурвала, и устремляет взгляд вперёд, на море. До трёх утра Джонин держится стойко, не смыкая глаз и не шатаясь, но потом усталость даёт о себе знать, и плотник несколько раз глубоко вздыхает, только бы не заснуть. Он тихонько напевает себе под нос, переминается с ноги на ногу и вздрагивает, когда на плечи опускаются чужие руки. - Я не сплю! – тут же выдыхает Джонин, узнавая капитана, потому что тот вместе с ним сегодня в ночной вахте. - Успокойся. – зовёт Сухо, когда подаётся вперёд, кладя руки на штурвал. До рассвета осталось совсем немного. Штурвал попросту забирают из его рук, и младший мостит голову на чужом плече, прикрывая глаза. Если он немножко вздремнёт, ничего ведь не случится? Капитан рядом, штурвал и Этерна в надёжных руках. Зато, те несколько мгновений Джонину снится суша, его маленький городок и Бэкхёни-хён, протягивающий руку. А потом величественная Этерна, и Джонин чувствует восторг от первого взгляда на неё, так, словно это происходит сейчас. - Тигра! – тёплое дыхание щекочет щёку, и Джонин лениво открывает глаза, забыв, что он не на подушке и не лёжа, а стоя, опираясь о чужое плечо всем своим немаленьким весом. Джонин только сейчас замечает, что он немного выше своего капитана. Младший сонно улыбается, а потом просыпается окончательно и тут же хватается за рукоятки штурвала, и капитан отпускает. - Скоро рассвет и смена караула. - говорит капитан, похлопав его по плечу. Джонин кивает в ответ, часто моргая, и устремляет взгляд вперёд, где розовеет небо, а солнце пускает первые цветные стрелы в воду. Луну в яснеющем небе видно всё меньше, воздух свежий, море спокойное, и Джонин поражённо раскрывает губы – такой красоты он ещё никогда не видел. - Ты плаваешь на Этерне уже несколько месяцев и до сих пор не видел рассвета в море? – усмехается капитан, и Джонин оборачивается на него через плечо. Сухо стоит сбоку от него, справа, и восходящее солнце бросает на его белокожее лицо алые отблески. Плотник теряется, что или кто в это мгновенье прекраснее, и тут же краснеет от своих мыслей. – Всё, иди-иди. – капитан треплет его по волосам, когда видит выходящего из трюма Чанёля. – Иди. - Спасибо. – Джонин устало улыбается, снимая с плеч тёплый камзол и возвращая хозяину, и плетётся в трюм. Светлеет быстро, и когда Джонин входит в трюм и плюхается на свой гамак, солнце восходит уже полностью. Плотник складывает ладошки под щекой и вырубается буквально мгновенно. - Чудо-юдо, рыба-кот. – негромко смеётся первый помощник, когда находит Джонина спящим. В трюме прохладно, Бэкхён накрывает младшего тонким одеяльцем, подминая края, и поправляет длинную чёлку, что спадает на лицо, а потом наклоняется и целует в лоб. Джонин спит с лёгкой улыбкой на губах, а капитан наблюдает за своим первым помощником, который так заботится о младшем. Бэкхён сидит перед Джонином ещё немного, а потом встаёт, разворачиваясь к выходу, и замирает. - Мой капитан! – тут же здоровается он поклоном. - Джонин считает, что я должен вас простить. – спокойно говорит капитан, словно не находится в одной комнате со спящим человеком, но Джонина, кажется, сейчас не добудишься ни абордажем, ни пушечными залпами. – Я так не думаю, но не согласиться с ним не могу, уж очень убедительным он был. - Я не просил его это делать. – говорит Бэкхён, оборачиваясь на спящего мальчишку. - Знаю. – капитан кивает. – Просто он – мальчик сообразительный, и ему не нужно нарочно говорить о некоторых вещах, он замечает их сам. Как, например, то, что вы с Чанёлем меня расстроили. - Прости, хён. – Бэкхён опускает виноватый взгляд. - То есть это всё, что я могу услышать? – интересуется капитан. - Я знаю, что тебя не устраивает такое наше поведение, но оно устраивает нас, и я, честно говоря, не думаю, что оно как-то поменяется. – Бэкхён пожимает плечами. - Может, тогда, ты предложишь мне какой-то способ решения проблемы? Ты всё-таки мой первый помощник. – Сухо разводит руками. Бэкхён молчит. – Может, одного из вас продать на другое судно, м? – предлагает капитан, и первый помощник тут же вскидывает взволнованный взгляд. – А что? Например, Чанёля! Штурман у меня уже есть, достойная ему замена - тоже, ну так зачем мне квартирмейстер? И тебе будет спокойно, а? – капитан опирается плечом о косяк двери. - Лучше меня. – говорит Бэкхён. - Что-что? – переспрашивает капитан, хотя отлично слышит. – Я не ослышался? - Чанёль любит быть у штурвала. Больше всего. Думаю, его не стоит лишать такой возможности. – Бэкхён кивает. - Как мы запели! – Сухо фыркает. – Почему нельзя вот так же спокойно каждый день? У вас обоих шило в одном месте, и я продолжаю убеждаться, что оно одно на двоих, вы постоянно доводите друг друга до ручки, и я не спорю – иногда это правда забавно. Но Бэкхён, нужно знать меру! Не ему, как квартирмейстеру, хотя ему, как пирату из основного состава команды, а в первую очередь тебе, как первому помощнику капитана! Понимаешь? - Да, капитан! - Обещай мне, что такого больше не повторится, что вы будете знать меру! – просит Сухо. Бэкхён опять молчит. – Бэкки, обещай и выполняй, иначе я за себя не ручаюсь! - Обещаю! – первый помощник коротко кивает. - Хорошо! А теперь марш на основную палубу заниматься своими обязанностями! – приказывает старший. - Есть, заниматься своими обязанностями! – Бэкхён отдаёт честь и спешит на палубу, но замирает почти у двери, уже за спиной своего капитана. – Как прошла первая ночная вахта нашего Тигры? – спрашивает он. - Получше, чем у вас с Чанёлем обычно происходит! – кивает Сухо. – Иди, давай! Бэкхён уходит, а Сухо ещё несколько мгновений смотрит на спящего Джонина. - Спасибо, хён. – зовёт младший. - Тебя не учили, что подслушивать нехорошо? – интересуется капитан, но младший уже спит, словно и не просыпался, поэтому капитан задумывается, к чему было это «спасибо». Джонин просыпается много часов спустя, полностью выспавшись, и чувствует себя очень хорошо, он потягивается и резко вздрагивает, вскакивает и летит на пол. - Ты чего? – удивляется Чанёль, заглядывая под гамак и наблюдая за Джонином. - Ты меня напугал, хён. – отвечает Джонин, потерев ушибленную кисть. – Что случилось? - Мы высаживаемся. – только и отвечает квартирмейстер. - Куда высаживаемся? – удивляется Джонин. - На сушу – куда! – смеётся Чанёль, щёлкнув младшего по уху. – Бери с собой всё, что может тебе там понадобиться, на Этерну мы вернёмся через сутки! Джонин выходит на основную палубу, где слишком людно и почти теряется среди матросов. - Тигра, иди на голос! – слышится впереди боцман, и Джонин слушается, выходя к капитанскому мостику. - Рты закрыли, слушаем внимательно! - командует Бэкхён-хён, стоя с капитаном на мостике. - У вас сутки на то, чтобы добыть всё, чего сейчас на Этерне не хватает: провизию, воду и прочее. Каждый из вас знает, за что он в ответе. Держитесь вместе, не ссориться, далеко в лесу не моститься, костёр высокий не жечь – если что, я узнаю. На мелочи не размениваться, присматривать за младшими. – капитан кивает на Сэхуна и Джонина. – Я отпускаю вас в полдень, завтра в это же время все должны быть уже на Этерне. В 12:03 мы отдаём швартовые, и кто не успел – тот опоздал! Всё ясно? - Да, капитан! – хором отзываются пираты. - Свободны! - Тигра, там и стой! – зовёт Бэкхён, когда младший оборачивается в поисках знакомых лиц. Джонин замирает под капитанским мостиком, ожидая первого помощника капитана, пока матросы спускают на воду шлюпки и выстраиваются едва ли не в очередь, чтобы погрузиться в них. - Джонин. – зовёт капитан, и младший поднимает голову вверх, чтобы взглянуть на него. - Держись возле Бэкхёна, он расскажет, как и что тебе делать. Чтобы Лухан или Чанёль были в поле твоего зрения. Боцман тоже будет присматривать за тобой. И береги руки – никуда не лезть, ничего не тягать. Штурман и квартирмейстер на суше занимаются минимумом, ибо отвечают за непосредственный ход корабля. Теперь и ты. Всё ясно? – спрашивает Сухо. - Да, мой капитан! – кивает плотник. - И ещё! – Сухо протягивает младшему короткий нож с резной коричневой рукояткой. – Если порох намокнет, ты должен понимать, что пистоль не выстрелит. - Я понял. – Джонин прячет нож за пояс и благодарно улыбается. - Кот, пойдём! – зовёт Бэкхён впереди, протягивая руку. Джонин машет капитану на прощание и спешит к первому помощнику, в шлюпку. Ту постепенно опускают, и Джонин наблюдает, как скрывается из виду основная палуба корабля и капитан на своём мостике. За то время, что Джонин на Этерне, он первый раз покидает судно, и ему так странно, непривычно и, честно говоря, немного грустно. - Хён, а капитан остаётся на Этерне один? – интересуется плотник. - Исин и Тао тоже там. – отвечает Бэкхён, потрепав младшего по волосам, и Джонин снова устремляет взгляд на правый борт корабля, вдоль которого они спускаются. – Что случилось? - Не знаю. – Джонин мостит голову у хёна на плече, продолжая смотреть на корабль. - Ну, это всего на сутки, ты не успеешь соскучиться по Этерне! – улыбается первый помощник, обнимая младшего за плечи. – Не переживай! - Угу. – кивает Джонин, поглядывая на подошедшего к правому борту капитана и глядящего на них вниз. Он снова вскидывает руку и машет, а Бэкхён негромко смеётся, прижимая Джонина крепче к себе. - Ну что ты, как навсегда с ним прощаешься? - но начинает махать тоже. Капитан салютует им да отдаёт честь. Шлюпка мягко опускается на воду, и матросы гребут к берегу. - Вон они! - стоящий на берегу Сэхун указывает на них рукой, а потом отдаёт Лухану свою корону и тонкую шпагу, которой он владеет далеко неплохо, и едва Джонин успевает оказаться по колено в воде, Сэхун тут же сбивает его с ног и валит в воду с победным кличем. Джонин тут же поднимается, отдавая первому помощнику свой пояс и пистоль, и начинает в ответ брызгаться с Сэхуном, пытаясь увалить его в воду. Капитан наблюдает с Этерны и только негромко смеётся. Наконец-то, у брата появится настоящий друг! Не хён и не брат, и не любимый, а друг, такого же возраста, как он сам, такой же ещё ребёнок: озорной и наивный, с которым можно будет вот так дурачиться. - Вылезайте, морские котики! Пора заниматься тем, зачем нас сюда и прислали! – зовёт боцман. – Давайте, пингвины, на берег, быстро! - Хён, ты пингвинов никогда не видел! – отзывается Сэхун, но всё-таки слушается. - А ты видел, да? – Крис отвешивает Сэхуну подзатыльник. – Тигра! - Я иду-иду, хён! Команда разделяется на три части, а, следовательно, три группы. Первая группа во главе с Кёнсу отправляется за провизией, с ними навязывается и навигатор, поскольку пираты, ищущие провизию, всегда обходят остров, на котором швартуется Этерна, вдоль и поперёк. Вторая группа ищет деревья с прочной корой, пальмы, из коры которых можно свить верёвки и так далее, с ними уходит боцман и артиллерист. А третья группа занимается ночлегом. Джонин с Сэхуном как раз входят в третью группу, вместе со штурманом, квартирмейстером и первым помощником капитана. Они находят большие пальмовые листья и ветви и делают навесы на случай дождя, прячут среди ветвей и листвы шлюпки – ну мало ли, да разжигают костёр, ожидая возвращения остальных членов команды. - Джонин-а, хочешь, я научу тебя фехтовать? – спрашивает Сэхун. Они сидят, как и просил капитан, не совсем в лесу, но и не на берегу, от вида на Этерну их разделяет пара рядов пальм и других тропических деревьев, но отсюда слышно, как шумит море. - Лу, утихомирь свою принцессу! – просит Чанёль. - Моя принцесса не желает быть утихомиренной. – отвечает Лухан спокойно. - Ну правда, Лу, ты же помнишь, чем это закончилось в прошлый раз. – зовёт Бэкхён. - Ладно вам, не драматизируйте, пусть дети порезвятся, они же на виду. – улыбается Лухан, отмахиваясь. - Чанни-хён, дай Джонину свою саблю! – просит Сэхуну. - Сэхуни, солнышко, это не совсем правильно – фехтовать шпагой на сабле! – зовёт Лухан. – Верно, это и правда плохая идея. Бэкхён вздыхает, наблюдая за двумя маленькими расстроенными мордочками, а потом идёт к скрытым шлюпкам и приносит младшим оттуда две, средней длины, палки. - Развлекайтесь. – приговаривает он. - Да я даже в детстве палкой не дрался! – фыркает Сэхун. – Джонин-а, а ты? - Не знаю, - Джонин пожимает плечами. – Кроме палки ничего и не было. Она была и шпагой, и мечом, и конём, и всем. – Джонин пожимает плечами. - Хорошо. – соглашается Сэхун. В тени деревьев не слишком жарко. – Держи палку, как я. – приказывает младший, и Джонин слушается. – А теперь стань в позицию! - Это как? – удивляется Джонин. - Правую ногу вперёд, корпус полубоком! – за спиной вырастает Чанёль-хён, который, помогает, поворачивая Джонина в нужную сторону. – Не прогибайся в спине, она должна быть ровная, иначе быстро устанешь! – подсказывает рыжий. - Хорошо, хён, значит, ты всё объясняешь, а я проверяю, как он запомнил! – соглашается Сэхун, кивая квартирмейстеру. Джонин замирает так, как ему сказали, и Чанёль показывает ему парочку маховых движений, которые Джонин после нескольких попыток вроде как запоминает. Потом квартирмейстер показывает несколько приёмов защиты, затем ещё пару колющих выпадов для нападения, и Джонин снова повторяет, а потом кивает – вроде запомнил. Лухан с Бэкхёном только наблюдают. А потом Сэхун заявляет, что можно попробовать. Они с Джонином тренируются на протяжении нескольких часов, пока выученные выпады не начинают получаться у Джонина автоматом. Чанёль опускается к остальным на песок. - У них неплохо выходит. – кивает Лухан. – Гармонично. - И Джонин быстро учится. – соглашается Бэкхён. - Так, гляди, и тебя неосознанно чему-то научим, первый помощник! – негромко смеясь, замечает квартирмейстер, и Бэкхён отмахивается от него, отвернувшись. - А теперь давай без поддавашек! – просит Сэхун. – Всё равно это не настоящее оружие, максимум, что будет – это синяки, и… - Сэхун-а, ты понимаешь, что со мной сделает твой брат за эти синяки? – зовёт Лухан. - На мне или на Тигре? – уточняет Сэхун, обернувшись на хёнов. - На вас обоих! – соглашается Бэкхён. – Беречь младших, помнишь? - Мы всего разок, Бэкхёни-хён! – поддерживает Сэхуна Джонин. – Капитан ничего не узнает! - Да, конечно, не узнает! - фыркает Чанёль. – Он нас из-под земли достанет! - Ну, один раз! – ноют младшие в унисон. - Если что, я в этом не участвовал! – первый помощник поднимается на ноги, направляясь подальше от ребят, к лодкам. - А я, пожалуй, посмотрю! – Чанёль садится, чтобы лучше всё рассмотреть. - А у меня, пожалуй, случится остановка сердца! – Лухан тоже садится. – Если вы перестараетесь, я самолично убью вас! - Тебе нельзя нагружать руки! – нараспев тянет Сэхун, показывая Лухану язык. - Не переживай, любимый, для тебя я ещё и не такое сделаю! – с улыбкой отвечает Лухан. - Сколько чести! – Сэхун цокает языком, а потом уклоняется от полетевшего в него камешка и шлёт Лухану воздушный поцелуй. – Ну что?... – Сэхун едва успевает договорить, когда Джонин наносит первый колющий удар, и младший почти теряется, но всё же отбивается. Поединок продолжается на заученных движениях да импровизации ещё несколько моментов, пока Сэхун не теряет равновесие, цепляясь босой ногой за корень, растущий из земли, а Джонин в это время не натыкается на боцмана за его спиной и тоже шлёпается. По пляжу разносится вопль, а затем и хохот Лухана, Чанёля и Бэкхёна. - А у вас весело, нужно было остаться здесь! – замечает Ифань, подавая Джонину руку. - Ещё бы, с нами не может быть скучно! – поддерживает штурман, когда подходит к своему мальчику и подаёт ему руку. Сэхун хватается за неё, но тянет на себя, роняя Лухана на песок рядом, а потом забираясь на его бёдра. Штурман протягивает руку, погладив тёплую щёчку, а Сэхун только целует его запястье. - Ой, голубочки, шли бы вы отсюда! – подкалывает боцман. - Фань-хён, иди к морскому дьяволу! – зовёт Сэхун, оборачиваясь на боцмана. - Только от него, детка, наш капитан, знаешь такого? – и команда поддерживает задорным смехом. Пока Сэхун в замешательстве, Лухан пользуется этим и меняется с ним местами, а потом поднимается, помогая встать и ему. Сэхун надувает губы, но Лухан берёт его за руку и ведёт к морю, махая ребятам, что они скоро вернутся. Он выходит к берегу, где солнце медленно стремится к горизонту, чуть левее от Этерны. Лухан ведёт почти к самой воде, потом падает на мягкий песок и тянет младшего за собой. Сэхун снова опускается на его бёдра и упирается ладошками в грудь. - Мы снова одни. – улыбается младший, упираясь теперь уже локотками в чужую грудь, чтобы быть поближе к любимому. - Здесь, конечно, вероятность того, что кто-то притопает, меньше, чем на Этерне, но она всё-таки есть. – улыбается Лухан в ответ. - Их проблемы. – тянет Сэхун, когда наклоняется к старшему совсем близко и неспешно целует в губы, а потом просто мостится на чужой груди, позволяя морю омывать ноги. - Джунмён ещё не рассказал ему? – спрашивает Лухан, перебирая светлые прядки и крепко прижимая Сэхуна к себе другой рукой. - А брат должен ему рассказать? – Сэхун поднимает голову с чужой груди. - Я не знаю, Сэ, поэтому и спрашиваю. – Лухан кое-как пожимает плечами. - Ты не просто так спрашиваешь. – пытается докопаться младший. - Джонин привязался к нему. – отвечает штурман. - И это сразу повод рассказать правду? – Сэхун вскидывает бровь. - Ну не злись, - Лухан целует сжатые от лёгкого возмущения губы. – Поцелуй меня. – улыбается он в чужие губы, и Сэхун сдаётся, целуя в ответ. - Лу, брат должен ему рассказать, да? - не унимается теперь Сэхун, поглядывая на штурмана снизу вверх. - А ты бы рассказал? – спрашивает в ответ Лухан. - На своём месте или на месте брата? – переспрашивает младший, надевая свою корону на голову Лухана, от чего тот негромко смеётся. - На месте брата. - А брат привязался к нему так же, как Тигра? – снова спрашивает Сэхун, и Лухан задумывается. - Джонин обнял его. – говорит Лухан. - Обнял? – Сэхун почти садится, но затем снова опускается в любимые объятия. - Ты представляешь, твой брат дал кому-то себя обнять. – смеётся Лухан негромко. - Он не такой монстр, Лу. – смеётся в ответ Сэхун. – И когда это было? - Вчера. Я вышел на верхнюю малую палубу, когда ты уснул, и случайно застал их. Джонин караулил у штурвала, и они разговаривали о Чанёле и Бэкхёне. – рассказывает штурман. - Ничего же себе ты удачно вышел – не только подсмотрел, но и подслушал. – присвистывает Сэхун, и оба в унисон смеются. – Ты думаешь, Джонин – тот человек, который достоин знать правду? - Я давно не видел, чтобы Джунмён кому-то так доверял, уделял столько внимания и заботы, - Лухан кивает. – Именно заботы. - Может это потому, что Джонин не намного старше меня? – предполагает Сэхун. - Может и так. – кивает Лухан. – А может здесь просто что-то такое, чего мы не видим. - Ты сейчас намекаешь….? – Сэхун снова поднимается с чужой груди. - Нет! – перебивает Лухан. – Причин может быть много, и они могут быть разными, но мы не вмешиваемся, ты же знаешь. Мы – простые зрители. Сэхун вздыхает. - Лу, Сэ, возвращайтесь! – слышится совсем близко голос первого помощника капитана. – Кёнсу уже сварил ужин! - А….? – Сэхун снова поднимается, устремляя взгляд туда, откуда слышится голос. - Это тоже не наше дело! – перебивает Лухан. - А какое тогда – наше? – надувается младший, когда старший садится рядом. - Моё дело – ты, твоё дело – я! – штурман целует своего мальчика в уголочек губ и за руку ведёт обратно к остальным. Джонин раньше думал, что в море ночью холодно, но оказывается, что на суше ещё холоднее. С моря дует пронизывающий ветер, и после ужина вся команда греется у костра, тесно прижавшись друг к другу и создавая, таким образом, плотный круг. - Мне бы сейчас бутылку доброго рому, да покрепче. – усмехается боцман. – Признавайтесь, никто с собой не хватанул? Знаю же, что у кого-то есть. - Уже нет. – отвечают матросы, и Крис вздыхает. - А лучше просто в наш трюм, нагретый за день солнцем, в наши гамаки, к подушкам. Ммм. – мечтательно тянет квартирмейстер. – Всё-таки всё познаётся в сравнении, на Этерне в море я чувствую себя гораздо комфортней. - Ещё бы, на суше ты где штурвал возьмёшь? – толкает в плечо первый помощник капитана. – Нет, мы, конечно, можем соорудить тебе из подручных средств. – хмыкает он, улыбаясь, когда Чанёль так же толкает его плечом, улыбаясь в ответ. - А меня всё устраивает. – довольно улыбаясь, тянет казначей. Он сидит между Луханом, который крепко обнимает его и греет, и Джонином, который с другой стороны, подпираемый первым помощником. Плотник улыбается Сэхуну, а потом мостит голову у Бэкхёна на плече. - Я бы хотел тёплый капитанский камзол. – бормочет он негромко, чисто для себя, но некоторые уши эту фразу всё-таки улавливают и переглядываются, улыбаясь. Ночь застаёт команду Этерны под самодельным шалашом, всё так же вокруг разведённого костра, плотно прижавшись друг к другу. Джонину всю ночь снится чёрный бархат, длинные пола, широкие лацканы, медные пуговицы, золотые нитки и ткань, что всё ещё сохраняет чужое тепло, когда капитан надевает на его плечи свой камзол. Джонин думает во сне, что слишком много доверия ему одному. Жарко. Кажется, солнце начинает не просто греть, а именно припекать, едва успев взойти. Джонин просыпается со спящим рядом Сэхуном, всё ещё под листьями пальмы, поворачивается на другой бок и утыкается Сэхуну лбом в спину. - Тигра. – бурчит Сэхун, меняя позу. - М? – отзывается недовольно плотник. – Мне так удобно. Сэхун поворачивается к нему лицом, и они снова засыпают, склонив головы к рукам. В следующий раз их будит приятный аромат еды. И казначей просыпается первым, а потом только расталкивает плотника. - Ааа, так и знал, что проснётесь от запаха. – улыбается Лухан, сидя точно перед ними и держа в руках две тарелки. – Доброе утро! – вручая Джонину тарелку, он треплет его по волосам, а Сэхуна целует в висок, тоже отдавая его завтрак. А потом младшие наблюдают, как остальные вытаскивают лодки, приносят и пакуют в шлюпки найденную провизию, готовятся спускать их на воду. Джонин неспешно проходит короткими ноготками по правому запястью, почесав зудящее от чего-то место, и они с Сэхуном продолжают наблюдать. А потом в шлюпки на берегу грузятся и пираты да возвращаются на Этерну. Чанёль с Джонином наперегонки бегут к штурвалу, боцман отчитывается перед капитаном, матросы разносят провизию по нужным местам и, собрав всю команду, Этерна трогается с места, уходя в море, от чего находящиеся сутки на суше пираты испытывают облегчение и покой. Джонин сидит на низкой ступеньке возле квартирмейстера, который у штурвала, и наблюдает за основной палубой, когда несколько часов спустя один из матросов, скорее всего от жары, просто валится с ног. Джонин удивляется, потирая глаза и понимая, что не выспался, снова чешет руку и переглядывается с квартирмейстером. - Несчастный, столько часов под самым солнцем, наверху. – выдыхает рыжий. На его голове бандана, и хотя он и на солнце, он не сверху, его есть кому сменить, и его рыжие кудряшки нагреваются не так быстро, как тёмная макушка Джонина, хотя тот тоже в бандане. - Нас настиг зной. Первый пошёл. – Бэкхён поднимается на штурвальную палубу с большой флягой, в свободной безрукавке, и Джонин видит, что пистоли закреплены на бёдрах, едва ли не над коленками. Действительно, припекает. Первый помощник капитана протягивает флягу Джонину, давая тому напиться, а потом и Чанёлю, когда тот отдаёт штурвал Джонину. День кажется особенно жарким, Джонин продолжает чесать руку и, снимая свой плащ, мочит свою майку в море, надевая мокрую ткань на голое тело. - Тигра, не переусердствуй! – зовёт квартирмейстер. Ему тоже жарко, он в жилетке, и по груди струятся дорожки пота. - Голова слегка кружится, хён! – отзывается Джонин. Исин забирает в госпиталь уже четверых. - Огого, приехали! – выдыхает квартирмейстер. – Боцман! - Чего тебе, рыжий? – отзывается Ифань. - Забери Кота с солнца! - просит Чанёль. - Всё нормально, я… - пытается оправдаться плотник. - Джонин, в тень! Сейчас же! – младший вздыхает, не осмеливаясь ослушаться капитана, и плетётся в тень, к Сэхуну, который освобождает ему половину широкого кресла здесь, в тени, на капитанском мостике, за спиной у Сухо. До четырёх часов на глазах команды от солнечного удара слегают ещё двое, но когда около семи часов туда попадают ещё трое, а за ними ещё один, Исин выходит со своей каюты и зовёт капитана, чтобы поговорить. - Я что-то проголодался. – заявляет Сэхун, потянувшись в кресле, и тут же ойкает, удивлённо глядя на Джонина. – Ты как печка. – констатирует он. – Словно на солнце всё это время сидел. Пойдём со мной на кухню? – предлагает Сэхун. - Я не голоден, аппетита что-то нет. – отвечает Джонин. Он уставший и разморенный, рука чешется просто неимоверно. - Джонин! – вдруг зовёт отошедший только что от Исина капитан. – Что ты делаешь? – Джонин следит за взглядом капитана, затем глядит на свою руку и охает. То место, что он чесал весь день - крошечная красная точка – сейчас выглядит не совсем безобидно. Кисть Джонина распухла и покраснела. - Дай сюда. – Сухо садится перед младшим на присядки и смотрит на его кисть, а потом тянется рукой, прикладывая её к чужому лбу, а потом и к щеке. - Хён, тебе тоже кажется, что он очень горячий? – спрашивает Сэхун. - Исин-а! – громко зовёт капитан, и лекарь появляется буквально мгновенно. – Ну-ка, посмотри его! – капитан встаёт, а Исин наоборот садится возле мальчишки. - И он тоже, мой капитан! – вздыхает лекарь несколько мгновений спустя. - Что происходит? – настаёт время первому помощнику капитана удивляться. – Что значит - и он тоже? - Мой госпиталь забит, заняты все одиннадцать коек, включая мою. Вас что-то покусало на острове. Насекомое, думаю, комар. – рассказывает Исин. - Нет. – выдыхает Бэкхён. – Комар? Хочешь сказать, это малярия? – первый помощник капитана поражённо охает. - Но, почему же так - выборочно? – удивляется Лухан. - Матросы спали дальше от огня, да? - уточняет Исин, получая от боцмана кивок. – Малярийные комары боятся огня и жара. - Но Джонин спал возле огня, в тепле! Возле нас! - кивает Сэхун, складывая руки на груди. - Может какой-то и до него добрался, не думаю, что он долго жил и умудрился укусить полноценно, но что, по сути, нужно ребёнку? – Исин вздыхает. Джонин уже несколько минут не слушает их, перед его глазами всё плывёт, и он едва не заваливается на бок, когда лекарь встаёт, прекращая держать его за коленки. – Это не заразно, но горячка будет неимоверной, спать в трюме я ему не позволю, но мне некуда его класть! – Исин вздыхает. - Хорошо! – выдыхает капитан, подхватывая мальчишку на руки. – Ты можешь использовать мою каюту, Исин-а, но лечи! Лечи их всех! Лекарь кивает и следует за капитаном в его каюту, где Джонина кладут на большую, тут же расстеленную, кровать, оставляя его только в мягких штанах, накладывая повязку на его руку и кутая в тёплые одеяла. - Вот так высадились! - выдыхает первый помощник, когда капитан возвращается на мостик, окидывая основной состав команды взглядом. - Он ведь не умрёт, да? – шепчет Сэхун, вздрагивая, и тут же прижимается к Лухану. - Вам всем стоит сходить к Исину в госпиталь, чтобы он хорошенько осмотрел вас. Пожалуйста, сейчас! - мягко просит капитан, и основной состав поспешно слушается, боцман организовывает остальную часть команды, а капитан остаётся стоять. Команда взволнована, но беспрекословно продолжает выполнять свои обязанности. Сухо возвращается в свою каюту, присаживаясь за большой дубовый стол напротив кровати и хватаясь за чернильницу. Дурак тот, кто думает, что капитан только командует и больше ничего не делает. Капитан прокладывает маршруты, а это не самая лёгкая задача, капитан организовывает команду, капитан знает, где, как и чего хватает или нет. Сухо пытается работать, но с мыслей его сбивает чужое прерывистое дыхание. Капитан оборачивается через плечо и тянется рукой к чужому лбу – Джонин горит: щёки раскраснелись, дыхание сбитое, грудь медленно вздымается и так же медленно опускается. Капитан неспешно встаёт и, намочив в большом графине маленькое полотенце, кладёт его на лоб мальчишки. - Су! – в дверь негромко стучится, а потом и входит, первый помощник капитана. – Всё нормально, мы в порядке! - Это хорошо. – кивает капитан, сидя на краю кровати возле плотника. - Как он? – Бэкхён садится рядом. - Весь горит! Что там Исин? – отвечает капитан. - Он в процессе. - В процессе чего? – капитан совсем немного повышает голос, и первый помощник кладёт руку ему на плечо. - Хён! - Знаю, прости. – капитан вздыхает. – Думаю, Исину нужна помощь. - Я переложу на боцмана свои обязанности и займусь этим, не волнуйся. – кивает первый помощник. - Фань, скажи, что ты приказал им собрать травы, которые я просил! – лекарь сидит в своей маленькой каморке за столом и что-то смешивает. - Эти что ли? – боцман кладёт на стол лекаря довольно большой мешочек и, развязывая его, Исин высыпает на стол голубовато-серую траву. - Полынь однолетняя. – с облегчением выдыхает он, улыбаясь. – Я знал, что на тебя можно положиться. - Не за что. – кивает боцман. – Ты только вылечи их всех, ладно? - Я постараюсь! Начну сейчас же! – кивает лекарь. - Я доложу капитану, у него там ещё один больной, самый младший. – боцман ещё раз кивает и уходит, а Исин пару мгновений глядит на только что закрывшуюся дверь и достаёт всё необходимое, чтобы сделать лекарство. Этерна снова на ходу, снова в море, но не так резва и быстра, как должна, ибо весь госпиталь и теперь уже половина трюма занята больными пиратами. Вечером на судне тихо, ни задорных песен, ни криков и шума, ни разговоров. Тишина. Редкие голоса поднимаются в звёздное небо с основной палубы да тяжёлые шаги по деревянным половицам. Капитан сидит в своём глубоком кресле у стола, а Сэхун рядом с Джонином на кровати, неотрывно глядя на него. - Хён, - почти шепотом зовёт Сэхун. – Исин-хён ведь вылечит его, да? – Сухо молчит, продолжая заниматься своими делами, и Сэхун решает больше не спрашивать, потому что, кажется, этого не знает даже сам Исин-хён. Сэхуну грустно и до ужаса обидно, он неотрывно глядит на чужие дрожащие ресницы и приоткрытые губы, что судорожно глотают воздух. Всего какие-то сутки назад они с Джонином дурачились, а теперь вот его уже друг лежит едва живой, и никто не может сказать казначею, что всё будет в порядке. - Не отвлекаю? – тихо постучав, в капитанскую каюту заглядывает штурман, а потом заходит. Капитан никак не реагирует на его присутствие, и Лухан останавливается у чужой кровати, положив руки Сэхуну на плечи и мягко массируя. - Пойдём спать, ты ему вот так ничем не поможешь. – зовёт он в ухо. Сэхун вздыхает. – Джунмён позаботится о нём, тебе тоже нужно отдохнуть, пошли. – Лухан протягивает младшему руку и помогает подняться. - Спокойной ночи, хён. – Сэхун обнимает брата за шею и целует в щёку. – Спокойной ночи, Джонин-а. Когда они уходят, и капитан остаётся с больным ребёнком один, он всё ещё пытается заниматься делами, настойчиво игнорируя тяжёлое дыхание и нарочно громко оставляя на бумаге буквы, царапая её пером, а потом резко замирает, потому что отчётливо слышит, как крепко Джонин сцепляет зубы, что те аж скрипят, и тут же оборачивается. По телу мальчишки проходит дрожь, а потом правая ручонка изгибается под неестественным для неё углом, и капитан вмиг всё понимает – судороги. Он тут же приседает рядом и хватает Джонина за плечи, оставляя лежать на собственной кровати ровно и прямо, не позволяя ему поддаваться изощрениям болезни, что крутит да изламывает его суставы и мышцы, словно верёвки. - Тише. – приговаривает капитан. – Ну-ну, успокойся, всё нормально, я рядом. Тихонечко. – Джонин сжимает чужую ладонь так крепко, что капитан на мгновенье удивляется, откуда в мальчишке столько силы. - Фань! – громко зовёт Сухо, зная, что боцман на ночной вахте. – Фань! - повторяет он, пока дверь с грохотом не открывается и на пороге не вырастает взволнованный боцман. – Исина сюда, скорее! - Есть! Прежде чем приходит Исин, капитану приходится забраться на мальчишку сверху, сдавив его бёдра между своими коленками и вдавливая того всем своим весом в кровать, а вместо палочки в зубы, чтобы не проглотить собственный язык, капитану не остаётся в тот момент ничего, кроме как ребра собственной ладони, которую младший прокусывает. - Хён! – выдыхает поражённый Исин. – Ты молодец! – в руках лекаря дымящаяся чашка, и лекарство в ней, судя по всему, ещё очень горячее. – Я перевяжу твою руку и…. - Рука – это не важно! – повышает голос капитан. – Сделай хоть что-то! Ему больно! Лекарь поспешно дует в содержимое чашки, чтобы остудить и потом капитан убирает ладонь из острых зубок и приподнимает чужую голову, а Исин вливает в приоткрытые губы немного уже остывшего отвара. Несколько глотков сразу, потом ещё несколько, и Джонин поспешно утихает, расслабляется, судорога и конвульсии отпускают, и мальчишка, кажется, снова засыпает. - Я не думал, что всё это начнётся у него так рано. – выдыхает лекарь, оседая на край кровати. – Матросы хорошо держатся, у них жар едва скакнул до максимальной точки, и то не у всех, а Тигра. – Исин вздыхает. – Хён, я оставлю у тебя чашку, ты должен поить его настоем каждые два часа, хорошо? - Всегда или только если судороги? - переспрашивает капитан. - Всегда, чтобы их не было. – кивает лекарь. – Пойдём, я обработаю твою ладонь и…. - Ничего страшного. Найду, как ей помочь. Делай своё дело, Исин-а, и спасибо тебе. – капитан треплет лекаря по плечу, и тот водружает руку поверх его руки. - Прорвёмся, хён. – кивает Исин и уходит.