the ocean is inside you

      — Он уже видел? — Минсок внимательно смотрит на только подошедшего Кёнсу. До даже не успевает сесть за столик, когда получает этот пытливый вопрос. Он тяжело вздыхает, пожимая плечами. — Я не знаю, скорее всего, нет, он сейчас на тренировке должен быть. Минсок едва прикрывает глаза, откидываясь на стуле. Чондэ рядом продолжает копаться в телефоне, а потом вдруг усмехается. — Что такое? — спрашивает Минсок, тут же замечая изменившуюся мимику альфы. — Они даже пришли на совместное интервью, представляете, — Чондэ разворачивает к омегам мобильник. Там открыта вкладка с интервью родителей Лухана об их разводе. Новость появилась несколько часов назад, а уже все новостные издания и сеть трубила об этом во всеуслышание. Если Лухан уже заходил в интернет, то точно видел. А ведь всё шло так хорошо. Омега постепенно оттаивал и, кажется, намеревался простить родителей, даже съездить домой и поговорить с ними, но теперь он наверняка взбесится вдвойне. И даже О Сехун не поможет. — Ребят, всем привет, — улыбающийся Лухан появляется весьма внезапно. Кёнсу тут же сует Чондэ обратно его мобильник, а Минсок пытается безуспешно натянуть улыбку. Лухан это всё подмечает, вопросительно выгибая бровь. — Что с вами? — А что с нами? — Минсок правда старается быть убедительным, но они знают друг друга слишком давно и слишком хорошо. — Вы какие-то напряженные, случилось что-то, о чём я должен знать? — Лухан, если честно, уже заметил, как на него косится вся столовая, когда он только вошёл. Но омега был в слишком хорошем настроении, чтобы заострять на этом внимание. Пары прошли хорошо, а на тренировке он снова столкнулся с Сехуном, который успел затащить его под лестницу рядом со спортзалом и несмело поцеловать. Лухан едва улыбнулся, вспоминая этот момент. Но быстро вернул себе самообладание, поднимая взгляд на друзей, которые переглядывались. — Лу, ты читал сегодня новости? — Нет, а должен был? — Лухан невольно напрягается. Он лезет за мобильником в сумку, но Чондэ опережает его, протягивая ему свой. Лухан вопросительно смотрит на друзей, но всё же берет телефон альфы и вчитывается в заголовок статьи. «Развод известных Сяо. Дизайнер и физик больше не вместе?» Лухан буквально не может поверить своим глазам. Он с открытым ртом читает этот заголовок, всё ещё пытаясь собрать эти буквы в слова, а слова — в предложение. Потому что мозг совершенно отказывается думать и понимать что либо вообще. Омега поднимает взгляд на друзей, которые сочувственно смотрят на него. Минсок протягивает к Лухану руку, но тот дергается, вновь опуская взгляд в телефон. Сайт за сайтом, заголовок за заголовком, все говорят и пишут одно и то же. Родители Лухана разводятся, и они объявили об этом буквально всей стране. — Зачем? Зачем они это сделали? — у Лухана заметно дрожит голос. Он чувствует, как к горлу подкатил знакомый ком. — ЛуЛу, рано или поздно это случилось бы, — Мин пытается успокоить Лухана, но это совсем не получается. — Почему они мне ничего не сказали? Они ведь… Это же касается меня тоже. Господи! Лухан зарылся тонкими пальчиками в волосы, склоняясь над столом. Кёнсу тяжело вздохнул, притягивая друга к себе, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Лухан, наверняка они это сделали, чтобы контролировать ситуацию. Пусть лучше они расскажут правду, чем кто-нибудь придумает кучу грязных слухов… Лухан поднял голову, заглядывая Кёнсу в глаза. — Грязные слухи? Сама ситуация и есть грязный слух, Кёнсу. Тут даже придумывать ничего не надо. Кёнсу был ошарашен подобным доводом друга. — Лухан, твои родители не сделали ничего плохого, и ты это прекрасно знаешь, — Кёнсу смотрит пристально и, как кажется Хану, даже немного с осуждением. Лухан этот взгляд знает очень хорошо. Друг смотрел на него так каждый раз, когда Лухан игнорировал звонки и сообщения обоих родителей. Так что он сейчас едва усмехается, вскакивая с места и хватая свой рюкзак. — Лухан, куда ты? — Чондэ напрягается, поднимая взгляд на друга. — Мне нужно побыть одному. — Лухан, мы твои друзья, давай поговорим, — Кёнсу подрывается следом, хватая омегу за руку, но Сяо вырывается из его хватки. Он усмехается слишком горько, глядя До в глаза. — Не хочу, я устал от вашего осуждения за свои чувства!       Лухан срывается к выходу, прекрасно чувствуя все взгляды в спину, но его это волнует мало. Перед глазами пелена слёз, и омега вдруг ощущает, как врезается в кого-то. Запах знакомой малины и тёплые руки на собственных плечах заставляют Лухана поднять взгляд на Сехуна. Тот обеспокоенно смотрит на Лу. — Лухан, что с тобой? — Сехун заглядывает ему в глаза, но парень мягко отталкивает альфу. — Прости, мне не до разговоров! Он снова хочет уйти, но Сехун ловит его запястье, пытаясь удержать. — Почему ты плачешь? — Сехун, просто оставь меня сейчас… Мне правда нужно побыть одному! Альфа разжимает ладонь, прекрасно зная, что если будет настаивать, то сделает только хуже. Ему ничего не остаётся, кроме как отпустить омегу, который срывается прочь из столовой. Чанёль и Чонин тоже ничего не понимают и вопросительно смотрят на Сехуна. — С ним же утром всё нормально было, что происходит? — Чонин прекрасно видел, как Сехун зажимал омегу под лестницей перед тренировкой. Да и не заметить счастливую улыбку О во время тренировки тоже было бы трудно. — Понятия не имею, — тяжело выдыхает Сехун и хмурится. — Парни, вы идите за стол, я сейчас. Сехун уходит вперёд, направляясь прямиком к столику, за которым сидит До Кёнсу и двое других друзей Лухана. Чонин снова невольно сжимает челюсти и кулаки, пытаясь контролировать поднимающееся из недр сознания раздражение, которое появляется каждый раз, как О Сехун оказывается рядом с До Кёнсу. Чонин не хочет думать, что это за чувство и почему оно его преследует, потому что, кажется, уже знает ответ. Но страшно было озвучить его. Или даже в мыслях прийти к точному названию. — Чонин, идём? — Чанёль, кажется, безучастен абсолютно ко всему вокруг. Они снова общаются нормально, кажется, даже несмотря на то, что произошло в тот вечер. Оба пытаются делать вид, что ничего не было. И кажется, даже Чонин уже начинает преуспевать в этом притворстве, приживаясь в этой академии и привыкая к её правилам. — Идём, — кивает Ким, направляясь к их привычному столику.       Кёнсу прекрасно видит сцену между Луханом и Сехуном, а ещё видит Ким Чонина, который прожигает взглядом спину направившегося к ним Сехуна. Он едва усмехается, отводя взгляд от этой картины и думая о том, что Чонин такой придурок. Он действительно ревнует Кёнсу? До не хочет признавать, но в глубине души он был в этом уверен. Хотя совершенно не видел никаких логических доводов для этого. Ведь Чонин помолвлен с другим, Чонин лишь использовал его, Чонину просто плевать на чувства Кёнсу. Это доказал инцидент в душевой спорткомплекса, и глупо было надеяться на что-то другое. — Всем привет, — Сехун смотрит чересчур серьезно, оказываясь рядом со столиком Кёнсу. Минсок и Кёнсу смотрят на альфу в упор, пока тот пожимает руку Чондэ. — Ты что-то хотел, Сехун? — Кёнсу едва улыбается альфе, все ещё чувствуя на себе взгляд Ким Чонина. Он сел за свой привычный столик, практически напротив стола Кёнсу, так что у него был отличный вид на всё шоу. — Да, узнать, что случилось с вашим другом, и почему вы все тут, а не с ним? Кёнсу едва усмехается. И когда этот альфа начал думать, что дорожит Луханом больше, чем его лучшие друзья? — Что насчёт тебя? — проницательно смотрит на альфу парень. — Ты тоже не с ним, как я погляжу. — Потому что я не знаю, что происходит, — альфа тоже весьма взвинчен, и Кёнсу думается, что либо О Сехун хороший актёр, либо он действительно влюбился в Лухана по уши. И почему-то он уверен, что второй вариант более вероятен. — Его родители рассказали о разводе прессе, ты тоже не читал новости? Сехун удивленно округляет глаза. Он правда не ожидал такого поворота. — Чёрт, а ведь он собирался с ними поговорить, — выдыхает альфа. — Собирался, — усмехается Чондэ. — Но теперь, кажется, это затянется на очень долгое время. Господи, они же взрослые люди, неужели они не знали, как их сын отреагирует? — Не нам судить, Чондэ. Я знаю их, наверняка у них не было времени и выбора, а Лухан и правда слишком упёртый, — добавляет Минсок. Кёнсу снова чувствует на себе слишком долгий взгляд, невольно поворачивая голову в сторону. Чонин смотрит чересчур откровенно, а Кёнсу хочется вкатить кулаком по его роже. Бесит буквально до скрипа челюстей! Омега даже не смог бы словами выразить всю свою ненависть к Чонину. Всю эту неделю они не разговаривали и пересекались только в коридорах академии и в столовой. Чонин не писал, не подходил и не пытался снова с ним заговорить. Кёнсу, наверное, должен был радоваться этому и уже забыть о существовании Ким Чонина, но это оказалось не так легко. Омега невольно останавливал на нём взгляд, почти умирал каждый раз, когда чувствовал запах граната в опасной близости, а ещё пару раз просыпался с тугим возбуждением, когда ему снился секс с Чонином. Истинность однозначно брала своё, и омега понятия не имел, как с этим бороться. — В любом случае, нам надо перестать давить на него, — голос Минсока вырвал Кёнсу из собственных мыслей. — Кажется, мы переборщили с попытками помирить его с родителями. — Но ведь мы для него и стараемся, — вздыхает Чондэ. — Лухан сильно привязан к родителям, куда сильнее чем мы все, так что ему очень тяжело. И это будет давить на него. — Но мы всё равно перестарались с нравоучениями, особенно я, — вздыхает Кёнсу. — Вы все хотели как лучше, — Сехун едва улыбается. Он встаёт с места, задвигая стул, обращая внимание на себя всех присутствующих. — Куда ты? — Я всё же попытаюсь поговорить с ним или хотя бы прослежу, чтобы не случилось ничего. Минсок и Кёнсу переглядываются, едва улыбаясь. Кажется, Сехун и Лухан успели сильно сблизиться за эти дни. — Просто не понимаю, они встречаются? — Чондэ смотрит вслед уходящему Сехуну, а затем поворачивается на Кёнсу и Минсока. — Спроси что полегче, Ким Чондэ, — усмехается Кёнсу, вновь возвращаясь к своей еде.       Лухан не знал, почему всё ещё так остро реагирует. За последние дни он был уверен в том, что смог смириться со всем. Он даже собирался звонить папе и попробовать поговорить с ним. Но теперь вся страна знает об этом разводе, а на Лухана будут постоянно коситься. Лухан ненавидел, когда люди обсуждают его жизнь, особенно ненавидел, когда люди обсуждают его родителей. Сехун догнал его в коридоре и попытался поговорить, но Лухан был не в силах сейчас ни с кем разговаривать. Ему нужно было побыть одному, так что он мягко объяснил всё альфе и прибежал в туалет. Лухан забежал в одну из кабинок, садясь на захлопнутую крышку унитаза и пытаясь сдержать слёзы. Но не получилось. Он спрятал лицо в ладошках, тут же срываясь на беззвучные рыдания. Это просто было невыносимо. Лухан почти смирился, почти. Лухан почти смог понять их, но не ожидал, что ситуация может стать хуже.       Зачем они рассказали? Лухан не понимал этого, хотя догадывался, что наверняка это была идея пиарщиков и адвокатов и отца, и папы. Эти люди прекрасно знали, как сделать так, чтобы популярность и акции не пострадали. Знали, как спасти репутацию, но наверняка не имели понятия о том, как спасти семью Лухана. Как бы омега не старался, ему всё ещё было очень тяжело принять происходящее. Но теперь, когда каждый второй будет оборачиваться ему вслед, совершенно недоумевая, что могло случиться с идеальной семьей Сяо Лухана, принять эту ситуацию будет ещё сложнее. — Нет, вы только представьте. Они прожили вместе так много, а теперь разводятся, — Лухан резко прекратил всхлипывать, когда в туалете послышались чужие голоса. Он прислушался, прекрасно понимая, о ком идёт речь. — Должно быть, один из них завёл себе молодого любовника, — усмехнулся другой омега, судя по голосу. — Его папа, конечно, неплохо сохранился, но вы вообще видели его отца? Этот альфа должен иметь рядом с собой кого-то едва старше двадцати, а не этого старикана, — усмехнулся третий. — Даже я бы ему дал. Лухан чувствовал, как внутри вскипает ярость. Он сжал кулаки, уже готовый выбежать из кабинки и разорвать этих идиотов в клочья, как вдруг послышался четвёртый голос. Весьма знакомый.       Бэкхён нажал на кнопку смыва, открывая дверцу своей кабинки именно в тот момент, когда омеги перешли к самому интересному. Он специально выжидал всё это время, потому что, во-первых, он ненавидел всех этих сплетников, а во-вторых, у него было очень херовое настроение. Он только вчера вышел из боксов, провалявшись там всего два дня. Несмотря на то, что течка ещё не закончилась, Бэкхёну просто надоело валяться в кровати. И вообще, для чего ещё придумали все эти таблетки? Так что сейчас хотелось выместить всё своё плохое настроение на ком-нибудь, и эти придурки так удачно подвернулись под руку. Когда Бэкхён вышел из кабинки, гордо подняв голову и направляясь к раковине, все трое тут же заткнулись, переглядываясь. Видимо, они были уверены в том, что их никто не услышит. — Собираешься дать господину Сяо? — усмехнулся Бэкхён, уже вымыв руки и срывая бумажное полотенце. Он медленно вытирал руки, глядя на омег в зеркале. Они были с их курса, Бэкхён прекрасно знал каждого, как и они его. — Ты подслушивал, Бён Бэкхён? — усмехнулся один из них. Бэкхён повернулся, выкидывая салфетку в урну, скрещивая руки на груди. Он оценивающим взглядом пробежался по всем троим, а затем хмыкнул. — О да, я очень внимательно вас слушал, — улыбнулся Бэкхён. Но только губами, глаза омеги резали своим привычным холодным взглядом. Все прекрасно знали, что значит этот взгляд, так что трое омег волнительно переглянулись. — Знаешь, твои слова такие громкие, они буквально не давали мне покоя. Хотелось посмотреть на тебя, — продолжил Бэкхён. — И что? Посмотрел? — омега едва выступил вперёд, кажется, значительно осмелев. Бэкхён не двигался, продолжая также расслабленно опираться о столешницу. Он улыбнулся, а потом едва закатил глаза. — Ты не оправдал моих ожиданий, — Бэкхён наконец оторвался от раковины, подходя к омеге вплотную. — Я ненавижу таких, как ты. Чтобы осуждать кого-то за его спиной, не надо быть особенным, это удел жалкой посредственности. — Ты сказал, что я жалкий? — вдруг взвизгнул омега. Бэкхён продолжал улыбаться. — У тебя проблемы со слухом? — Да как ты смеешь! — омега вскинул руку, но замер в последний момент. Бэкхён смотрел на него, выгнув бровь. Лёгкая улыбка гуляла на губах Бёна, он просто ждал дальнейших действий. Рискнёт этот придурок ударить его или нет. Но Бэкхён даже не удивился, когда омега не решился. В этой академии деньги и популярность решали слишком многое. И когда ты являлся наследником больших денег, ты имел возможность говорить всё, что тебе вздумается. Бэкхён не часто этой опцией пользовался, но сегодня, кажется, был один из таких редких случаев. — Что? Страшно? — усмехнулся Бэкхён. — Слушайте меня внимательно, повторять не стану. Вы можете читать новости и обсуждать их, но вы не имеете права говорить гадости о чьих-то близких людях. И совсем не важно, насколько эти люди знамениты, говорить плохо о другом человеке за его спиной — это низко. Мне жаль, что вам это не объяснили ваши близкие, значит, это придётся сделать мне. — Скажешь, что никогда не был на нашем месте? — усмехнулся омега, поворачиваясь на своих друзей, которые тоже улыбнулись. — Да ты ненавидишь Сяо больше всех нас вместе взятых, наверняка ты и есть тот, кто прыгнул в постель к его отцу. Бэкхён на это вдруг прыснул смехом, расхохотавшись. Он смеялся долго, буквально стараясь не умереть от нехватки кислорода. Омеги вопросительно смотрели на Бёна, который загибался от смеха. — Что смешного, Бён? — Вы правда такие смешные, Господи, — Бэкхён всё же перевёл дыхание. — Может, я и ненавижу Сяо, но делаю это открыто. Не прячусь как трус за стенами туалета. Так что приберегите свою фантазию для собственной жизни. Омега хотел ответить Бэкхёну, но не успел. Дверца одной из кабинок открылась, и из неё вышел Лухан, заставляя всех шокированно замолчать. Кажется, они обалдели ещё больше, чем от появления Бэкхёна. Бён, кстати, тоже был удивлён присутствием Сяо, который как ни в чём не бывало прошёл к раковине. Омеги тут же зашептались за его спиной, а когда Лухан поднял на них взгляд в зеркале, быстро ретировались из туалета, вероятно вообще забыв, зачем пришли. Двери за троицей хлопнули, а в туалете повисла тишина. Лишь только шум воды нарушал её, пока Лухан умывался. Бэкхён направился к выходу, когда голос Лухана остановил его. — Зачем ты сделал это? — Сяо повернулся к омеге, вопросительно выгибая бровь. — Сам не знаю, — усмехнулся Бэкхён. — Наверное, таких, как они, я ненавижу больше, чем тебя. Лухан тоже на это усмехнулся, вновь отворачиваясь к зеркалу. Бэкхён уже почти дёрнул ручку двери, когда услышал тихое «спасибо» в спину. Кажется, они теперь были с Луханом в расчёте. Лухан откачал его от панической атаки, Бэкхён надрал зад очередным сплетникам. Один один в этом тайме.       Лухан всё же успокоился, выходя из туалета и с удивлением обнаруживая перед его дверьми Сехуна. Альфа стоял и едва улыбался, глядя на Лухана, который не знал, как это расценивать. — Как ты нашёл меня? — Это было не сложно, учитывая, что все омеги бегут плакать только в одно место, — улыбнулся Сехун. Лухан сделал шаг вперед, всё ещё думая, что не хочет никого видеть, но когда Сехун притянул его к себе, то понял, что ошибался. Он невольно уткнулся носом в широкую грудь, чувствуя, как крепкие руки нежно обнимают его. — Как ты себя чувствуешь? — Отвратительно, — вздохнул Лухан. — Хочешь, прогуляемся? — Сехун чувствовал, как запах клубники приятно щекочет нос. Лухан сейчас был слишком нежным, продолжая сжимать его рубашку на талии и прячась в больших объятиях. — Почему ты здесь? — А где мне ещё быть, когда мой омега в таком состоянии? — Сехун встретился с вопросительным взглядом Лухана. — Твой? — Лухан вздернул бровь в своей манере. Немного с недовольством и осуждением. — Мой, — уверенно ответил Сехун. — Два дня назад ты сам это сказал. Сехун улыбнулся, вспоминая, как два дня назад просто феерически смог добиться долгожданного согласия от Лухана. Они были одни в парке вечером, пока Сехун взялся провожать омегу. И после очередного серьезного разговора и несмелого поцелуя, Лухан наконец сдался, согласившись встречаться с Сехуном. У Лухана не осталось аргументов, так что он снова спрятал лицо в груди Сехуна. Омега ни за что не признался бы, но ему нравилось слышать это «мой омега» от О. Нравилось до дрожи в коленях и маленьких бабочек, что начинали щекотать низ живота. — Пойдём к пруду? — Конечно, — улыбнулся Сехун.       Никого не было у пруда, так что они оба уместились на той самой лавочке, которую когда-то облюбовал Лухан для своего уединения. Он никому её не показывал до этого момента, но Сехуна привёл сюда специально. Альфа даже удивился, понимая, что никогда прежде эту лавочку не замечал. — Я, кажется, никогда здесь не был, — улыбнулся альфа, наблюдая за тем, как Лухан устроился на лавочке. — Это место не так легко найти, обычно я тут читаю и привожу мысли в порядок. Сехун улыбнулся, усаживаясь перед омегой на корточки. Он взял маленькие ладошки в свои руки, поднося их к губам и осторожно целуя. Лухан вздрогнул от этого жеста, чувствуя, как сердце в очередной раз срывается на бешеный ритм. — Не молчи, Лухан. Ты можешь рассказать мне всё, что тебя тревожит. — Ты уже слышал это всё по несколько раз, мне не хочется нагружать тебя этим ещё больше, я… — Лухан не договорил, когда Сехун отрицательно замотал головой, прижимая большой палец к губам омеги. — Тшш, — прошептал альфа, едва улыбаясь. — Ты не нагружаешь меня, не надоедаешь мне, запомни это. Я говорил это тебе уже и могу повторять ещё сотни раз, но всё же тебе просто лучше запомнить, что я готов выслушать тебя в любой момент.       Лухан убрал руку альфы, осторожно сжимая запястье парня, а потом вдруг наклонился вперёд. Тонкая рука обвила лицо Сехуна, и альфа совсем растерялся, когда Лухан несмело приблизился к его лицу, впервые целуя его сам. Сехун тут же улыбнулся в поцелуй и не спешил перехватывать инициативу, чувствуя, как Лухан смелеет с каждой секундой. Углубляет поцелуй, обвивает руками шею Сехуна, едва цепляя ноготками коротко стриженный затылок. Альфе крышу сносит от этого на раз, так что он резко поднимается, прижимая Лухана спиной к лавочке и нависая сверху. Сам опирается на железные прутья, что украшают спинку лавочки, и надеется, что не сойдёт с ума. Они целуются, пока кислород не заканчивается в лёгких, и альфе всё же приходится оторваться от идеально сладких губ. Лухан немного смущён, отводит взгляд от альфы, когда Сехун приземляется на лавочку рядом с омегой. — Я этот день красным в календаре отмечу, — улыбается Сехун, пытаясь заглянуть омеге в глаза. — Почему? — Ты меня сам поцеловал впервые, — улыбка альфы становится шире, а Лухан смущенно отводит взгляд. У него на щеках виднеется румянец, и это чертовски мило, ведь Сехун даже подумать не мог, что дерзкий Лу умеет вот так тоже. — Не обольщайся, — всё же парирует Лухан, видимо, не способный ещё признать, что О Сехун нравится ему так же, как он сам нравится Сехуну. Но альфу это не огорчает, а лишь заставляет улыбнуться. — Не буду, — усмехается О. Они молчат какое-то время, а затем Лухан вновь нарушает тишину. — Поверить не могу, что теперь абсолютно все вокруг знают о происходящем. Ты читал статьи? — Мельком, когда спросил у твоих друзей, что с тобой. Лухан выдыхает, прикладывая ладони к лицу. Всё снова усложнилось. — Тебе стоит всё равно с ними поговорить. — Они даже не предупредили меня, что собираются сделать это. Считаешь, им интересно вообще, что я об этом думаю? — Думаю, что у них не было времени, а ты не брал трубку. Лухан снова усмехнулся, откидываясь на спинку лавочки. — Ты тоже их защищаешь снова? — Я не защищаю, я просто как и все твои друзья, хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы тебя не беспокоили проблемы с твоими родителями, — вздохнул Сехун. Лухан на это ничего не ответил. Вдруг у него завибрировал мобильник, а омега даже не полез в карман. Сехун внимательно посмотрел на Сяо, а тот отрицательно замотал головой. — Поговори с ними, Лухан, — тихо сказал альфа. — Не хочу, что они мне скажут нового? — Поговори, тебе самому станет легче. — Нет, не хочу, — телефон продолжал звонить, видимо, на том конце тоже были настроены решительно. — Возьми трубку, иначе я её возьму. Лухан настороженно посмотрел на альфу, едва вздергивая бровь. — Ты не посмеешь! Сехун усмехнулся. Он притянул омегу к себе, в два счета усаживая на колени и ныряя в его карман. Лухан даже понять ничего не успел, когда телефон оказался в руках альфы, а сам он нажал на кнопку принятия вызова. — Ответь, — прошептал одними губами Сехун, протягивая телефон омеге. Но тот попытался вырваться из крепких объятий, обиженно дуя губы. Сехун держал осторожно, но очень крепко, буквально припечатывая Лухана всем телом к своему. От такой близости становилось не по себе, но омеге сейчас было не до этого. В трубке слышался голос отца, который наверняка слышал их возню. Лухан всё равно не хотел брать трубку, так что Сехун тяжело вздохнул, прикладывая телефон к собственному уху. — Да, — тихо, но уверенно сказал альфа. — Лухан? — голос господина Сяо был насторожен. Лухан кусал губу, но ничего не делал, продолжая сидеть смирно на коленях О Сехуна. — Нет, это О Сехун. Здравствуйте, господин Сяо. — О Сехун? — тон альфы стал куда жёстче, стоило услышать имя Сехуна. — Здравствуй, О Сехун, не скажешь, где мой сын? — Простите, он сейчас занят, и его телефон случайно оказался у меня. Я мог бы передать ему, что вы хотели сказать или попросить перезвонить. В трубке повисло секундное молчание, после чего Юн Шэнь вновь забасил. Лухан же едва прикрыл глаза ладошкой, украдкой наблюдая за уверенным Сехуном. Он снова включил того-самого-идеального альфу. — Передай ему, что сегодня вечером я приеду в академию, чтобы поговорить. Обо всём. Сехун заметил, как у Лухана шокировано округлились глаза, и он тут же выхватил у Сехуна трубку. — Отец, — тихо сказал Лухан, только сейчас замечая ободряющую улыбку Сехуна. — Это я. — Сынок, — голос Юн Шэня снова стал мягким. — Привет. — Зачем ты едешь? — Лухан начал кусать верхнюю губу, стоило лишь услышать голос отца. Слёзы подкатывали комом к горлу, заставляя омегу сдерживать свои порывы изо всех сил. Сехун сжал свободную ладонь омеги, улыбаясь. — Ты же видел эти статьи, да? Мы с папой хотим с тобой поговорить как следует. Избегать этого разговора всю жизнь всё равно не получится. Лухан проморгался, пытаясь сдержать слёзы. Помогало только то, что он сейчас не один, а в объятиях Сехуна, который даже не думал расцеплять их. — Думаешь, после разговора что-то изменится? — Думаю, что нам всем станет чуточку легче, малыш. Лухан шмыгнул носом, чувствуя, что слёзы сдержать не получилось. Он стал таким размазней в последнее время, что аж трясло от злости на самого себя. Сехун тяжело вздохнул, притягивая омегу к себе и целуя в висок. Совсем осторожно, но всё так же успокаивающе. — Сынок, мы правда с твоим папой не хотели, чтобы все так вышло. Но раз уж так получилось, давай попробуем уладить ситуацию. Мы ведь всегда друг друга понимали, не так ли, малыш? Голос Юн Шэня был спокойный и родной, настолько, что Лухан уже не сдерживал слезы, понимая, что зря всё это время игнорировал родителей. Стоило послушать друзей и Сехуна, и просто поговорить. Хотя бы сделать попытку. — Ты приедешь с папой? — Я приеду один, но мы вместе потом поедем домой, хорошо? — Да, — Лухан снова шмыгнул. — Не плачь, Ханни. Всё будет хорошо, — нежно сказал отец в трубку, заставляя Лухана едва улыбнуться. — До вечера, отец. — До вечера, сынок. Лухан положил трубку, вытирая мокрые щёки. Сехун улыбнулся, обхватывая лицо омеги руками. — Видишь, это не так страшно, — альфа заглянул в глаза Сяо. — Да, наверное, — Лухан последний раз шмыгнул носом, а затем почувствовал вновь нежное касание чужих губ на своих. Сехун не углублял поцелуй, лишь слизывал соленую клубнику с губ омежки, чувствуя, как едва дрожит от таких провокаций в его руках Лухан. Большой палец альфы зацепил острый подбородок, а омега оперся обоими ладошками о широкую грудь. — Больше никогда не отвечай на мои звонки за меня, — Лухан смотрел альфе прямо в глаза, разрывая поцелуй. Сехун улыбнулся. — Не говори, что тебе не понравилось, — альфа склонил голову вбок, чуть крепче сжимая тонкую талию. Они оба говорили не о звонке. — Мы только два дня назад начали встречаться, а ты уже наглеешь дальше некуда, О Сехун! — закатил глаза Лухан, делая попытку встать с альфы. Но тот притянул его обратно, заставляя распластаться на широкой груди. — О Сехун! — Давай посидим так чуть-чуть, пожалуйста, — прошептал Сехун.       — Что насчёт вас двоих? — Кёнсу отправляет в рот кусок салата, хотя аппетит уже совершенно отсутствует. Но ему все же следует что-то поесть, потому что за последние несколько дней все были буквально одержимы питанием Кёнсу. Чондэ, Минсок и Лухан в голос твердили о том, что До начал худеть и вообще выглядит не очень. И ведёт себя очень странно, залипая больше обычного, словно что-то скрывая. — А что насчёт нас? — улыбается Чондэ. — Рассказали родителям? — Собираемся сделать это в конце недели, — пожимает плечами Минсок. Омега очевидно не особо восторжен этой затеей, но у них нет выбора. Родители должны знать в любом случае. — Все будет хорошо, малыш, — улыбается Чондэ, сжимая руку омеги, а затем нежно целуя в висок. — Я надеюсь, — Минсок ловит губы альфы, пока Кёнсу отводит от них взгляд. Он никогда не привыкнет к таким вещам, уверенный в том, что в своих отношениях он так делать не будет. Поцелуи и прочее казались для него чем-то слишком личным, чем-то очень интимным, что должно было быть только между двумя людьми. Он явно не нуждался в зрителях. Но когда спрашивал об этом Минсока, тот отвечал, что если с человеком хорошо, то на все и всех становится плевать. Вы просто живете в своём мире. Взгляд Кёнсу снова цепляет Чонина. Тот уже не пялится на него, продолжая жевать свой обед и переговариваясь с Пак Чанёлем. Кажется, он неплохо ладит со своим соседом, о котором Кёнсу почти ничего не знает кроме его имени. Пак Чанёль самый неприметный альфа этой академии, особенно на фоне популярного Ким Чонина и капитана баскетбольной команды О Сехуна. И Кёнсу жалеет, что его истинным не оказался кто-то вроде вот такого Пак Чанёля. Они бы просто жили в своём мире, в таком случае. — Кёнсу, мы должны идти. Сегодня у Минсока приём, — Чондэ вырывает Кёнсу из мыслей. Тот машинально кивает друзьям, едва улыбаясь. — Удачи, хён! Если будет УЗИ, то покажи мне потом моего будущего племянника, — Кёнсу теперь улыбается очень широко. Ему хочется быстрее увидеть этого малыша, но омега прекрасно понимает, что до этого далеко. — Он же просто клетки ещё, — Минсок улыбается. — Эй, он не клетки, а наш малыш! — Чондэ едва дуется, а Минсок звучно смеётся. — Да, да, биолог Ким Чондэ, конечно, — Минсок снова целует альфу, а Кёнсу едва посмеивается глядя на них. — Кстати, Кёнсу, не забудьте завтра с Луханом с утра прийти на собрание. — Собрание? — Да, по поводу поездки ноябрьской, завтра всё будет решаться. А ещё у Исина есть объявление, я ему обещал, что соберу народ. — Хорошо, Мин, не забудем. — Спасибо, милый, — Чондэ все же утащил Минсока за собой, оставляя Кёнсу в одиночестве доедать свой обед. Который и доедать-то уже не хотелось. Внезапно у омеги зазвонил мобильник, и До удивлено посмотрел на определитель, обнаруживая там номер папы. — Да? — Кёнсу поднёс мобильник к уху, отворачиваясь к окну. Он краем глаза заметил, как Чанёль оставил Чонина одного, направляясь к выходу из столовой. — Привет, Кёнсу! — голос папы был довольно бодрым, даже чересчур. — Привет, пап, — До снова чувствовал на своём затылке проницательный взгляд. Но специально не поворачивал головы, прекрасно зная, что случится что-то непоправимое в очередной раз. — Как твои дела? — Неплохо, — Кёнсу едва улыбнулся, зачесывая чёлку назад и оттягивая слишком тесно жмущий шею ворот водолазки. — А как вы с отцом? — Работаем, как и всегда. Я читал, что твой проект прошёл на следующий этап, почему ты не рассказал мне? Кёнсу тяжело вздыхает. Ну конечно папа был в курсе абсолютно всего, что происходит в жизни сына. Точнее, почти всего. Он, слава Богу, и понятия не имел о Ким Чонине, иначе, наверное, уже давно бы запер его дома и больше не выпустил бы никуда. — Потому что нет смысла идти дальше, если я собираюсь сменить учебное заведение в конце семестра. Последний этап в феврале, и к тому времени я буду уже не в Ульсане. На том конце повисает удивленное молчание папы, который, видимо, не ожидает, что Кёнсу так легко поменяет своё решение. Но Кёнсу уже давно пришёл к этому выводу. Ему правда стоит уехать из Кореи, чтобы суметь разорвать больную связь, которая, к счастью, ещё не успела окрепнуть. Кёнсу придётся начать всё сначала, но наверняка оно того стоит. — Ты правда согласен уехать? — Да, — Кёнсу говорит уверенно и твёрдо, хотя внутри всё кричит о том, что он не хочет уезжать. Не хочет оставлять Минсока и Чондэ, Лухана, хочет увидеть малыша Кимов и как он родится. Но у него, кажется, не осталось выбора. — Спасибо, Кёнсу, я всегда знал, что ты у нас умный мальчик. Кёнсу едва усмехается, прикрывая глаза на секунду. — Можешь обрадовать отца. — Сам его и обрадуешь, я звоню, потому что запланировал семейный ужин на выходных. Ты свободен? Кёнсу задумывается на секунду, но затем соглашается. Он давно не виделся с родителями, и ужин с ними казался неплохой идеей. — Конечно, пап. Скажешь потом, где и во сколько. — Отлично, тогда созвонимся ещё. Я сейчас немного занят, выкроил минуту, чтобы позвонить. — Хорошо, пока, пап. — Пока, Кёнсу. Кёнсу откладывает мобильник на стол, тяжело выдыхая. Он прячет лицо в ладонях, надеясь, что сделал действительно правильный выбор. Ему осталось потерпеть несколько месяцев, и он наконец будет полностью свободен, вдалеке от этого сумасшествия, что за короткий срок успело перевернуть всю его жизнь с ног на голову. Это будет правильным решением, да, и нечего сомневаться.       Чанёль возвращается с пар довольно поздно. Чонина в комнате нет, что альфе на руку. Он скидывает рюкзак куда-то на кровать, а сам лезет в шкаф за одеждой. Вдруг в кармане раздаётся трель мобильника, и Пак принимает звонок, приставляя аппарат к уху. — Да, Касп? — Ты едешь? — Что-то срочное? — Чанёль наконец находит свою чёрную футболку. — Нет, просто хотел предупредить, что сразу после задания от дяди нас с тобой ждёт одно дело. — Я понял тебя, хорошо, — кивает Чанёль. — Я скоро буду. — Жду. В трубке слышатся короткие гудки, а Чанёль быстро скидывает свою белую безразмерную толстовку. Он натягивает футболку, а следом и чёрные джинсы, стараясь делать всё быстрее обычного. Он правда не рассчитал время, и теперь придётся наверняка чуть опоздать. А ему опаздывать было категорически нельзя, иначе он злил своего дядю.       Чанёль уже накидывает куртку, собираясь выходить, когда в двери кто-то стучит. Альфа чертыхается, но открывает, удивленно застывая. Перед ним стоит Бён Бэкхён, который смотрит на альфу снизу вверх, сканирую своим внимательным взглядом. — Бэкхён? — удивлению Чанёля нет предела. Они не виделись с того телефонного разговора. Чанёль знал, что Бэкхён отлёживается в боксах, знал, что он был на ужине с Чонином и родителями. Чанёль всё знал, видел, чувствовал и пытался контролировать свои чувства как мог. Так что сейчас, когда запах сладкой карамели так четко щекотал нюх, он тоже старался сдержаться. — Чонин в комнате? — Бэкхён заглядывает за спину Чанёля, но альфа практически закрывает собой весь проход. — Его нет, — выдыхает Пак и снова вдыхает сладкий запах. Что оказывается очень зря. Бэкхён тоже это чувствует, поднимая на него боязливый взгляд. В Чанёле сейчас что-то совершенно не так, словно это другой человек. — А ты куда-то собрался? — усмехается омега, изучая альфу внимательным взглядом. — Ты хотел что-то передать Чонину? — Чанёль отвечает вопросом на вопрос, потому что Бэкхён лезет туда, куда ему не стоит. — Да, его пиджак, — Бэкхён протягивает Паку пакет. — Он одолжил мне его на выходных. Бэкхён внимательно наблюдает за эмоциями Пака. Он прекрасно замечает, как ведёт желваками альфа, как сильно белеют костяшки на его левой руке, которой он держит дверь. Бэкхён видит и, наверное, отчасти наслаждается этой реакцией альфы, Чанёль ревнует? — Я отдам ему, — Чанёль забирает пакет из рук Бэкхёна. Бэкхён пожимает плечами и хочет уйти, но его снова останавливает голос Пака. — Почему у тебя оказался его пиджак? — Какая разница? — Бэкхён смотрит альфе прямо в глаза, с вызовом и какой-то иронией. — Большая, — Чанёль совершенно не настроен на эти игры. А Бэкхён едва усмехается, разворачиваясь к Чанёлю всем корпусом. — Мы собираемся пожениться, что в этом удивительного? Чанёль едва сдерживает накатывающую волнами ярость. Бэкхён будто специально его провоцирует, так что альфа сжимает дверь ещё крепче, а пакет в руках хочется разорвать на мелкие кусочки. Вместе с пиджаком и хозяином пиджака. — Ничего, — выдыхает альфа, замечая усмешку на губах омеги. — Тогда я пойду, — Бэкхён направляется вниз по коридору, оставляя Чанёля одного с клокочущей внутри яростью. Альфа закрывает двери комнаты чуть громче обычного, кидая пакет на кровать Чонина. Он забирает ключи от мотоцикла из ключницы, застёгивает куртку и выходит из комнаты, надеясь, что никого сегодня не убьёт. Потому что кулаки чешутся просто неимоверно, а ещё у Чанёля будет на ком сорвать всю злость и агрессию, накопившиеся за прошедшие дни.       Чанёль приезжает к дому дяди, въезжая в открывшиеся кованые ворота. Он останавливается перед самыми лестницами, замечая, как выстраивается в ряд охрана. — Молодой господин! — все кланяются Чанёлю, который снимает с головы шлем, кидая его на сидение. Он оглядывает мужчин взглядом, а потом останавливает его на начальнике охраны. — Все уже тут? — Да, они вас ожидают, молодой господин, — кланяется альфа. — Хорошо, — Чанёль снимает перчатки на ходу, легко взбираясь по гранитным ступенькам большого особняка. Он не был тут уже неделю, что было очень большим сроком для Пака. Наверняка дядя недоволен. В холле его встречает омега из персонала, которая кланяется Паку. Чанёль кивает ей, направляется прямиком в кабинет дяди, осторожно открывая его дверь. — Простите, я опоздал, — Чанёль кланяется на девяносто градусов, обращая на себя внимание дяди. А ещё около шестерых альф, которые являлись партнёрами по бизнесу. — Чанёль, — воскликнул дядя, поворачивая на племянника проницательный взгляд. — Что тебя задержало? — Простите, были дела, я потом тебе расскажу. Дядя усмехнулся, но кивнул. Он указал Чанёлю на кресло рядом с остальными шестью. И альфа послушно опустился в него, уже успевший привыкнуть к этому месту. За последние три года. — Мы как раз обсуждали дела в Японии, Чанёль. Ждали твоих сведений. Чанёль собрался, едва пожимая плечами. — Наши люди прощупали почву, клуб Ясуо и правда нечист, кажется, они работают на американцев уже несколько месяцев. Чанёль говорил об этом с легкостью, хотя прекрасно понимал, что значит эта новость для всех присутствующих. Наступило долгое молчание, в котором все начали перешептываться. Лишь дядя внимательно смотрел на Чанёля. — Это точная информация? — Безусловно, я доверяю своим людям, — кивнул Пак. — И всё-таки мы не можем исключить Ясуо, доверившись твоему малолетнему племяннику, Донхван! — один из мужчин посмотрел на дядю в упор. Чанёль усмехнулся, тут же поворачиваясь к мужчине. — Простите, Уджин-хён, но сколько лет было вам, когда вы начали работу в клане? Шестнадцать? — Чанёль даже не дал дяде заговорить, прекрасно зная, что старший не особо расположен его защищать. Чанёль должен сам показывать зубы и клыки и сам решать проблемы. — Какая разница? То были другие времена. — Разницы никакой, в том и дело. Я сижу в этом кресле, напротив вас, потому что член клана Пак, на который вы работаете с шестнадцати лет. И в моих словах, как в словах сына клана Пак, сомневаться не принято. — Как ты разговариваешь со мной, щенок? — тут же взбесился этот самый Уджин, вскакивая с места. Но Чанёль даже бровью не повёл, оставаясь спокойным и холодным. Он лишь посмотрел на дядю, который вскинул вверх свою ладонь. — Уджин, сядь! — приказным тоном дядя охладил весь пыл альфы. — Не забывай, что Чанёль тот, кто будет сидеть в этом кресле, когда придёт время. А вот твоё место не поменяется, понимаешь? Альфа поправил свою кожаную куртку, под которой виднелась безвкусная рубашка со странным принтом, и сел обратно. Он прожигал Чанёля взглядом, но альфе было без разницы. Он прекрасно знал своё место тут, в отличие от многих присутствующих. — Чанёль, — дядя обратил внимание парня на себя. — У тебя ведь скоро отдых? Не так ли? Под «отдыхом» дядя подразумевал каникулы Пака в академии. В клане не разглашали место его обучения, точно так же, как и в академии никто не знал, чей на самом деле сын Чанёль. Его семья не ограничивалась одним лишь отцом — известным хирургом. — Да, дядя. — Тогда поезжай в Японию, проверь обстановку сам. Идёт? — Конечно, дядя. Я всё сделаю. — Отлично, — дядя кивнул, переходя к обсуждению других вопросов. А Чанёль тяжело вздохнул. Он собирался посвятить эти каникулы немного другим проблемам, но, похоже, не судьба. Дядя словно что-то чувствовал.       Когда собрание закончилось и все разошлись, Чанёль остался в кабинете Донхвана. Тот внимательно посмотрел на племянника, едва расслабляя галстук. — Как твои дела, Чанёль? — Всё в порядке, дядя. — Уверен? — мужчина встал с места, подходя к своему бару. Он достал бутылку коньяка и два стакана, ставя их перед племянником на журнальный столик и садясь в кресло напротив. — Выпьешь со мной? В отличие от отца, дядя уже не считал Чанёля ребёнком и позволял ему куда больше. — Я за рулем, дядя, — Чанёль не хотел пить, но красноречивый взгляд дяди сказал всё. — Ребята могут тебя подвезти, в чём проблема. Я просто хочу пропустить по стаканчику с моим дорогим племянником, — мужчина едва улыбнулся. Когда он так делал, он чертовски напоминал Чанёлю отца. Но только внешне. Изнутри они были совершенно разные, хотя являлись родными братьями. Дядя — открытый, радушный и очень любящий племянника. Отец — всегда закопанный в своих пациентах, решающий только их проблемы, и, кажется, считающий Чанёля лишь балластом в своей жизни. Пак не особо был привязан к отцу, но зато был очень близок с дядей, который всегда и во всем его поддерживал. Даже в любви к музыке, которую отец считал совсем несерьезным увлечением. — Хорошо, — кивнул Чанёль. — Ты давно виделся с отцом? — Донхван разлил по стаканам коричневую жидкость, протягивая один Чанёлю. — Кажется, ещё в начале учебного года, он занят. Старший лишь усмехнулся, вскидывая руку со стаканом вверх. — Давай выпьем за семью, Ёлли, — он ударил по стакану Чанёля, опрокидывая коричневую жидкость в себя. Младший же пригубил лишь сверху. Он не любил коньяк, так как не ощущал вкуса. Всё равно что нюхать свою кожу для него. — За семью! Следующие пару минут прошли в молчании, что очень сильно настораживало Чанёля. Он прекрасно знал, что такое поведение дяди вело к какому-то не самому приятному разговору. — Чанёль, я не буду ходить вокруг да около и скажу прямо. Тебе лучше перестать бегать за мальчишкой Бён. Чанёль вопросительно вздернул бровь, глядя дяде прямо в глаза. — Ты следил за мной? — Я всегда слежу за тобой, дорогой, — усмехнулся дядя. — И мой совет тебе: избавься от всех привязанностей, пока не занял вон то кресло. — Тогда ты должен знать, что меня с Бёном ничего не связывает. Дядя снова потянулся к бутылке, пополняя стаканы. Он взял свой в руки и снова сделал глоток. — Слушай внимательно, Пак Чанёль, и запоминай. Три года назад ты сам согласился стать моим наследником. И согласился нести ответственность, которая следует за этим решением. А теперь что? Ты снова вернулся к своим привязанностям, хотя сказал, что покончил со всем ещё тогда, в самом начале. — Так и есть, я покончил со всеми привязанностями. — Однако у тебя появляются новые друзья и даже какой-то омега? — Мне теперь и друзей заводить нельзя? — Он сынок Ким Юнсона, — дядя посмотрел Чанёлю прямо в глаза. — Как он вообще оказался твоим соседом и почему ты с этим ничего не сделал? — В Ульсане идёт строительство, все живут по трое в комнатах, я не мог продолжать жить один, слишком подозрительно. Из-за него к нам не подселят третьего, что на руку мне. Дядя хмыкнул, понимая, что племянник действительно всё просчитал. — Ладно, допустим, что скажешь насчёт своего омеги? — У меня нет омеги, и ты это знаешь. Бэкхёну я помог по старой памяти, и всё. На этом всё. Он, кажется, помолвлен с Ким Чонином, так что твои ищейки немного ошиблись. Дядя тяжело вздохнул, придвигаясь к Чанёлю ближе. — Я поверю тебе, Чанёль, но и ты должен услышать меня. Омеги — зло, любовь, которую они якобы дарят, они могут в любой момент обернуть против тебя. В конце концов, все они шлюхи, просто цена разная. И твой Бэкхён стоит слишком дорого, оно тебе надо? Любой другой, если тебе нужно кого-то трахать, я всё понимаю. Я был на твоём месте. Но не смей привязываться, не смей влюбляться, у тебя другое предназначение. Чанёль кивнул. Сохранил привычное холодное и уверенное выражение лица, когда дядя улыбнулся и схватил его за шею, прижимая ближе к себе. — Ты не такой слабак, как твой отец, Чанёль. Я вижу это. Так что не разочаруй меня, клан — наше всё. Семья — главное, остальное не важно, ты понял? — Конечно, дядя. Клан — наше всё.       Чанёль вышел из дома дяди, вдыхая глубоко в легкие морозный воздух ноябрьской ночи. Клан — наше всё. Не счесть, сколько раз Чанёль эту фразу слышал и сколько раз повторял про себя. Убеждал себя в её правильности, пытался не подвергать сомнению, и у него даже получалось. До поры до времени. А потом сомнений стало больше, вопросов тоже, Чанёль будто бы очнулся от долгого сна, в котором провёл около трёх лет. И теперь пытался исправить всё то, что произошло за это время, но, кажется, порой он был просто бессилен. — Чанёль, — голос Каспера отвлекает, заставляя Пака резко развернуться. Друг идёт к нему через весь двор, едва улыбаясь. — Здорово, — Чанёль пожимает ему руку, потому что они не виделись слишком давно. Каспер же тянет его к себе, радостно обнимая. — Как дела, придурок? Как твой карамельный? — Завались, долбоёб! — шипит на друга Пак, оглядываясь. Каспер иногда раздражает своей неосторожностью, будто не знает, что за ними следят всегда и везде. Особенно в доме у дяди. — Ох, простите, — усмехается парень. — Что он сказал? — Командировал в Японию на каникулах, — усмехнулся Чанёль. — Как будто мне больше заняться нечем. — Ты — наследник всего этого, он обучает тебя. — Я в курсе, — усмехается Чанёль. — Ты разобрался? — Обижаешь, — едва закатил глаза Каспер. — Можем хоть сейчас убедиться. — Потом у меня времени всё равно не будет, так что поедем, поболтаем.       В подвале клуба было темно и слишком прокурено. Чанёль снял куртку, кидая её одному из охранников, а сам открыл двери кладовой, оказываясь внутри. Кладовой она была только официально, на самом же деле — маленькая комната для допросов лично Чанёля. Он усмехнулся, останавливаясь перед альфой, который сидел на стуле, привязанный к нему и уже достаточно разукрашенный парнями Каспера. Альфа тут же поднял взгляд на вошедшего, обнаруживая перед собой Чанёля и глядя на него заплывшим глазом. Второй был закрыт окончательно, тут парни, кажется, перестарались. — Пак Чанёль? — кажется, альфа не ожидал его тут увидеть. — Он самый, — хмыкнул Чанёль. — А ты кого ждал? Опру Уинфри? — Зачем меня схватили твои люди? — А сам не догадываешься? — Чанёль оседлал стул, обнимая его спинку. Ремни от кобуры пистолета, что болталась у него на боку, облепили широкую спину поверх чёрной ткани футболки, едва треща от натяжения. Чанёль серьёзно смотрел на альфу перед собой, который оказался его ровесником. — Я не сделал ничего, чем мог бы тебе помешать, — альфа поднял на Чанёля взгляд, но тот усмехнулся. — Насрать. Сейчас вопросы буду задавать я, а ты на них будешь отвечать. Попадёшь ты отсюда в морг или к врачу полностью будет зависеть от того, понравятся мне твои ответы или нет. Уяснил? Альфа лишь хмыкнул глядя на Пака, а Чанёль закатил глаза. Он тут же притянул парня к себе, сжимая руку на его шее. Тот начал задыхаться, брыкаясь в руках альфы, который однозначно обладал немалой силой. — Не слышу. — Да, я понял! — прохрипел парень, и Чанёль отпустил его. — Отлично, первый вопрос. Как давно ты переметнулся на сторону дяди? Альфа усмехнулся, сплёвывая в сторону кровь. — А у вас с дядей разные стороны? — Отвечай, — Чанёль был спокоен, но смотрел со всей агрессией, присущей ему в таких ситуациях. — Мое терпение очень маленькое. — Около трёх месяцев, — альфа внимательно смотрел на Пака. — Что конкретно он хотел знать обо мне? — Кого ты трахаешь, с кем пьёшь, как ссышь, стоя или сидя, в общем, абсолютно всё, — альфа снова сплюнул кровь. Чанёль усмехнулся, вставая с места, заставляя альфу зашипеть. Он специально упёрся руками о его бёдра, джинсы на которых были изорваны и пропитаны собственной кровью парня. — И как? Что он узнал? — Ну, ты никого не трахаешь, разве что свою руку, почти не пьёшь и ссышь стоя всё-таки, — альфа улыбнулся своей кровавой и почти беззубой улыбкой. Чанёль же обошёл его, сжимая руки на плечах альфы, наклонившись к самому уху. — Ты прав, я никого не трахаю. Только в редких случаях, когда нужно по работе. Особенно когда мне говорят неправду, и приходится надавить на нужные рычаги, — альфа в его руках дёрнулся, прекрасно понимая, к чему клонит Чанёль. — Не смей трогать его, ублюдок! — Пак усмехнулся. — Он у тебя сладкий, красивый, даже удивительно, что он даёт себя трахать тебе, — Чанёль продолжал скалиться, сжимая руки на плечах альфы сильнее. — Мне даже не нужно будет ничего делать, он наверняка сам прыгнет мне на член. — Что тебе ещё нужно? Я же всё тебе рассказал. — Я сказал тебе, что не потерплю лжи! — Чанёль повысил тон, резко разворачивая стул с альфой к себе. Он впился в него звериным взглядом. — Ещё раз, что именно ты рассказал дяде? — Я рассказал ему о твоём омеге, с которым ты был тем вечером в клубе. — Что ты сказал ему о нас? Альфа вновь замолчал, а Чанёль очевидно терял терпение. Он замахнулся на парня, проезжаясь кулаком по уже посиневшей скуле. Альфу злило, что ему ничего не оставили, избивать уже готовый фарш совершено не было никакого удовольствия. Парень завалился на бок вместе со стулом, выдавая полустон, полукрик. — Как же тебе, блять, повезло, что достался ты моим парням, а не мне, ублюдок. Последний раз спрашиваю, что ты сказал ему о нас? — Сказал, что вы трахаетесь! — Сука! — Чанёль не выдержал, пиная альфу ногой под рёбра. Тот снова завыл, а Пак отвернулся, останавливая свой кулак в сантиметре от обшарпанной стены. — А в академии? Как ты следил за мной в академии? — В академии? О чём ты? — альфа уже хрипел, сжимая зубы от боли. Кажется, Чанёль добавил ему сломанных рёбер. — Не придуривайся, — Пак сжал волосы альфы, оттягивая его голову назад и заглядывая ему в глаза. — Я, блять, реально не знаю, о чём ты! Какая, нахуй, академия? Чанёль усмехнулся. — Хорошо, другой вопрос, сколько дядя тебе заплатил? — Заплатил? — альфа вдруг звучно рассмеялся. — Он мне не платил, ему достаточно было узнать, где живут мои родители и омега. Он сказал, что не тронет их, если я всё сделаю правильно, а ты ничего не узнаешь. Чанёль узнавал дядин стиль. Он был в точности как у самого Чанёля, которого дядя кропотливо обучал всему год за годом. Сумму можно предложить больше или меньше, а вот близкие и привязанности — тут цена неизменна. Пак резко отпустил голову альфы, хорошенько прикладывая его об пол. Тот снова завыл, кажется, Чанёль сломал ему челюсть. — Я бы закопал тебя где-нибудь, но я не мой дядя. Тебя отвезут в больничку, поваляешься там недельку, а потом снова выйдешь на службу. Продолжишь рассказывать дяде всё как ни в чём не бывало. Если спросят, кто тебя избил, скажи: Чанёль. Ты понял меня? Альфа жадно хватал ртом воздух, а Чанёль закатил глаза. — Ещё раз, ты понял меня? — Да, — прохрипел альфа. — Отлично. И да, если вдруг дядя тебя раскроет, сделай одолжение, убейся. Иначе тебя достану я, и тогда ты реально пожалеешь, что не умер ещё сегодня!       Чанёль вышел из кладовой, кивая парням и забирая у них куртку. Каспер направился вслед за ним, ничего не спрашивая. Они поднялись к бару, где бармен снова улыбнулся им обоим. — Вам как обычно, господин? — Мне водки, — усмехнулся Чанёль. И когда бармен собирался разлить всё по рюмкам, Чанёль перехватил у него бутылку и направился в сторону второго этажа. Каспер всё также последовал за ним, оказываясь в собственном кабинете. — Что он сказал? — Какого хуя, Каспер? В твоём, блять, клубе шарят крысы, сливают дяде всю инфу, пока я наивно таскаю сюда его! — Чанёль подошёл к Касперу вплотную. — Три года я играю ебаного клоуна только ради него. Чтобы никто ничего не узнал, и в первый же момент, когда мне просто нужна была одна ночь, все идёт по пизде. Из-за тебя и того, что ты забил хуй на всё это! Слышишь, Касп? В твоём клубе есть крысы и это лично твои проблемы! — Мы нашли крысу и уладили проблему, Чанёль, успокойся. — Нет! Не надо меня успокаивать! — Чанёль очевидно вышел из себя. — Я начал всё это, Касп, полагаясь только на тебя. Во всем, блять, этом мире, я могу доверять только тебе и ему. И что теперь? Дядя всё знает, абсолютно всё. Чанёль напирал на Каспера всё больше, наконец прижимая его к стенке. А альфа закатил глаза, вдруг толкая друга в грудь. — Чанёль, успокойся! Я, блять, не виноват в том, что в клубе появилась крыса. Но даже если виноват, то я тебе ее нашёл и кинул в ноги. — У тебя не было вариантов, — Чанёль поставил бутылку на стол. — Но мне не нужны эти уроды уже после всего случившегося. Мне нужно, чтобы дядя перестал знать о моей жизни то, что ему не следует знать. — Твой дядя второй после Бога в этой стране, думаешь, есть места, в которые он не сможет пролезть? Каспер теперь приблизился к Паку сам. — Да, Каспер, именно так я и думаю. А знаешь почему? Потому что я веду ебаную войну против этого самого второго-после-Бога. А напомнить тебе, как я всё это начал? Правильно, сразу после того, как он убил твоего отца, и ты пришёл ко мне с просьбами о вендетте. Я согласился, потому что надеюсь на полную поддержку от тебя, отнесись к этому серьезнее! — Думаешь, я не серьёзен? Это, кажется, ты здесь теряешь голову из-за задницы какого-то омеги, только посмотри на себя, Чанёль. Что? У него снова течка, а ты даже притронуться к нему не можешь? Поэтому так бесишься? Чанёль схватил альфу за рубашку, притягивая к себе. — Что? Ударишь меня? — А ты сомневаешься? — усмехнулся Чанёль. В его глазах почти не осталось намёка на здравый смысл, а Каспер прекрасно знал этот взгляд. Пак Чанёль был умён, хладнокровен и расчётлив, но всё это вмиг улетучивалось, когда дело касалось Бён Бэкхёна. — Чанёль, успокойся, пожалуйста. Мы с тобой не должны ссориться, иначе всё это бессмысленно. Чанёль вдруг отпустил рубашку альфы, отходя от него и открывая бутылку водки. Он опрокинул её в себя, морщась от чувства полыхающего пламени в глотке и вкуса спирта. — Я устал, Каспер, — Чанёль упал на диван, прикрывая глаза. — Устал бить морды, стрелять в людей, а потом возвращаться в академию и делать вид, что я не люблю его больше жизни. Устал смотреть, как Ким Чонин забирает все мои права на него, устал смотреть, как дядя переходит все границы. Я чертовски устал! Каспер тяжело выдыхает, садясь рядом с Паком и вытягивая у него из рук бутылку. Он тоже пьёт прямо с горла, правда меньше, чем Чанёль. — Я понимаю, Пак, но сейчас не время сдаваться. — Я знаю, от того и тошно, — усмехнулся Чанёль. Он снова сделал глоток из бутылки, а затем прикрыл глаза. Хотелось просто больше их не открывать.       Отец и правда приезжает в академию вечером. Сехун до этого предлагает Лухану отвезти его домой и не напрягать из-за этого мистера Сяо, но Лухан прекрасно знает, что этого отец уж точно не оценит. Он не любит, когда в его планы вмешиваются, а особенно когда это делает какой-то О Сехун, который и так сплошь и рядом на испытательных. — Я правда мог тебя отвезти и не заставлять мистера Сяо ехать так далеко, — Сехун стоял рядом с Луханом, который встречал отца прямо на парковке. Он планировал ещё вернуться в академию ночью, так как завтра был важный день с утра. — Ему это не понравилось бы, поверь. — Тогда, может, я заберу тебя? — Зачем тебе таскаться ночью в Сеул? Меня привезёт водитель отца, либо он сам. — Но я волнуюсь, — и снова это неподдельное беспокойство в глазах альфы. Лухан улыбнулся. — Всё будет хорошо, Сехун-а. Я же еду домой, с отцом. Поверь, с ним мне точно ничего не грозит. Наконец машина Юн Шэня остановилась, а альфа вальяжно вышел из неё, хлопая дверцей. Сейчас на нем не было строгого костюма и галстука, а лишь спортивные штаны и толстовка, которые делали его значительно моложе. Он улыбнулся, распахивая объятия, когда заметил Лухана. — Отец! — воскликнул омега, тут же направляясь к альфе и крепко его обнимая за шею. Большие руки мужчины легли на спину сына, а сам он облегченно улыбнулся. — Привет, Ханни! Сехун тоже сделал несколько шагов, всё же сохраняя расстояние, чтобы не мешать отцу и сыну. — Здравствуйте, мистер Сяо, — Сехун поклонился мужчине, когда тот наконец обратил на него внимание. Юн Шэнь изучающе оглядел альфу, а затем протянул руку, и Сехун тут же пожал её в ответ. — Здравствуй, О Сехун. Что ты тут делаешь? — Уже темно, и Сехун сказал, что проводит, — вмешался в разговор альф Лухан. Юн Шэня, кажется, этот ответ вполне устроил. — Значит, держишь слово? — Конечно, мистер Сяо. Вообще я предлагал Лухану отвезти его домой, чтобы вам не пришлось так далеко ехать, но он сказал, что вы это не одобрите. — Мой сын меня хорошо знает, — лукаво улыбнулся альфа. — Но в следующий раз просто сделай так, как считаешь нужным, а там посмотрим. Сехун победно улыбнулся, в очередной раз убеждаясь, что Сяо Юн Шэнь прекрасно понимает Сехуна, и именно поэтому так настороженно относится к нему. О имел смелость думать, что они где-то даже похожи. — Ну что, поехали домой, сынок? — Отец, мне нужно вернуться к утру. — Без проблем, Ханни. Тебя привезу либо я, либо Джиён. — Хорошо, тогда поехали. Отец взял у Лухана его небольшой рюкзак, видимо, специально оставляя их с Сехуном одних. Всё же Сяо Юн Шэнь был не так уж и строг, как хотел казаться. — Я тебя заберу, — тихо сказал Сехун, глядя Лухану прямо в глаза. — Не надо, Сехун. Ты же слышал, — Лухан почувствовал, как альфа сжал его ладонь в своей. — Я хочу это сделать, во-первых, а во-вторых, возражения не принимаются. Пиши мне что к чему, и я сразу приеду. — Тогда иди спать сейчас, — улыбнулся омега, украдкой глядя на отца, что ждал его у машины. Лухан попытался уйти, но Сехун притянул его к себе. — Хочу поцеловать тебя, — прошептал альфа. — Не борзей, отец смотрит, — усмехнулся Лухан. Но вдруг сам потянулся к щеке Сехуна, оставляя короткий поцелуй. — Ты же не хочешь остаться без кое-чего важного и лишить нас приятных бонусов, — прошептал в ухо альфе Лухан, пользуясь его замешательством и убегая к машине отца. Сехун же так и остался смотреть вслед омеге, который уселся на переднее сидение машины отца, едва помахав ему рукой. Лухан даже не понимал, что творил с альфой.       Юн Шэнь вырулил за пределы академии, пока Лухан смотрел в окно с довольно скучающим видом. Между ними повисла неловкая тишина, в которой альфа не знал, о чём говорить с собственным ребёнком. Когда он смотрел на то, как О Сехун ухаживает за Луханом, то однозначно понимал, что сын больше не тот маленький мальчик. У него теперь есть своя жизнь, свои друзья и даже свой альфа, и, казалось бы, Лухан уже не должен был обижаться на развод родителей, но, видимо, это тяжело вне зависимости от того, сколько тебе лет. И Юн Шэню было жаль, что он подверг собственного ребёнка подобному испытанию. — Я удивлён, что этот О Сехун так влияет на тебя, — альфа посмотрел на Лухана, который тут же оторвался от созерцания пейзажа за окном. — О чём ты? — О том, что ты очень меняешься рядом с ним. — Надеюсь, в лучшую сторону? — усмехнулся Лухан. — Не знаю, отец, я не замечал. — А я вот заметил, — Юн Шэнь вновь перевёл взгляд на трассу. — Отец, ты ревнуешь? Альфа стушевался, не зная, как ответить сыну. Хорошие родители не должны ревновать своих детей к их избранникам, но сердцу не прикажешь. Юн Шэнь всё ещё видел в Лухане своего маленького малыша Ханни, который ползал по нему и едва ли мог пролепетать полноценное «отец». И ему было очень сложно принять тот факт, что, возможно, у самого Лухана скоро могут появиться вот такие вот малыши. Чёрт, зря он об этом подумал! — Я тебя очень люблю, сынок, и ты это знаешь. И для меня ты навсегда останешься маленьким малышом, так что, да, наверное, я ревную. Не знаю, я ничего не могу с этим поделать. Лухан вдруг улыбнулся, разворачиваясь к отцу всем корпусом. — Сехун правда хороший альфа, отец. Тебе не стоит волноваться. — Вот это и бесит больше всего! — воскликнул Юн Шэнь. — К нему даже не подкопаешься! Лухан широко улыбнулся, хлопая в ладоши. — Вот ты и попался! Он тебе нравится! — А я отрицал? — улыбнулся Юн Шэнь. — Если бы он мне не нравился, я бы уже всеми силами тебя отговаривал от встреч с ним, а тут смотри, даже отхожу от вас двоих и даю целоваться. Лухан почувствовал, что краснеет, тут же отворачиваясь от отца. — Отец! Так не честно! Мы не целовались! — воскликнул Лухан. — Всё я видел, Сяо Лухан, — усмехнулся Юн Шэнь. — Надеюсь, он не смеет дальше таких поцелуев заходить? Альфа и сам не знал, зачем завёл эту тему, а Лухан был на грани обморока. В их семье было не принято вот так в открытую обсуждать подобные темы между младшими и старшими, но ведь Сехун был первым альфой, которого Лухан представил родителям. Это, кажется, давало некие привилегии. — О нет, отец, пожалуйста, давай закроем эту тему! — буквально взвыл омежка, закрывая лицо руками. А Юн Шэнь мягко рассмеялся, следом прочищая горло. — Ладно, сделаем вид, что этого в нашей жизни не было. — Отлично, — шумно выдохнул Лухан, вновь отворачиваясь к окну и пытаясь унять бешеное сердцебиение. Знал бы отец, какие мысли порой посещают самого Лухана, то наверняка больше боялся бы за Сехуна, а не за него. Омега едва усмехнулся. Порой Лухану казалось, что это ненормально — хотеть кого-то так остро, но за последние дни он буквально сходил с ума от О Сехуна. Хоть всё ещё и боялся признаться в этом даже себе. — Отец, — Лухан посмотрел на родителя, который вновь отвлёкся от дороги. — Как давно ты знал о папе… И его отношениях? — Достаточно, чтобы не быть шокированным, — пожал плечами Юн Шэнь. — И тебе не было обидно, ни разу? — Сынок, ты же не думаешь, что в этой ситуации вся вина лежит только на твоём папе? Юн Шэнь внимательно посмотрел в большие и пытливые глаза сына, который едва усмехнулся. — Значит, у тебя тоже есть какой-то молодой омега? Он хоть старше меня? — Лухан, — Юн Шэнь так и не понял, в какой момент Лухан успел себя накрутить настолько. — Да, у меня есть отношения, и я все тебе объясню, просто давай доедем до дома. Там тебя ждёт папа, и мы все втроём постараемся поговорить максимально честно, идёт? Лухан ничего на это не ответил, вновь отворачиваясь от отца.       Они приехали домой ближе к десятому часу ночи. Лухан заметил, что на первом этаже горит свет, наверняка папа ждёт их. Омега подумал, что папе категорически сейчас нельзя нервничать, и ему было стыдно отчасти, что он заставляет его волноваться. — Сынок, — папа встречал их почти на пороге. Он тут же обнял сына, сжимая в своих тёплых объятиях, и Лухан обнял его в ответ. — Привет, пап, — тихо сказал омега, замечая, как неверяще посмотрел ему в глаза старший. — Ты не брал трубку, и я волновался. С тобой всё хорошо? — Всё в порядке, — Лухан едва улыбнулся. Они устроились за столом в гостиной. Вэй Лу попросил горничную принести чай, а сам изучающе смотрел на Лухана. Оказывается, Лу правда больше винил папу, и непонятно почему. Хотя, наверное, это всё потому, что он именно от папы узнал о разводе, и вообще, это ведь он беременный. Так что сейчас омега пытался совладать с собственными эмоциями и перестать думать, что папа разрушил их семью. Отец тоже не белыми нитками шит, он буквально сам об этом и сказал. — Лухан, прежде чем мы начнём этот разговор, я всё же напомню тебе, что мы с отцом очень сильно тебя любим и ничего этот факт не изменит, — начал папа довольно тихо и спокойно. — Однако вы всё равно разводитесь, — вздохнул Лухан. — Лу, — папа придвинулся чуть ближе, пытаясь заглянуть сыну в глаза. Но Лухан мастерски избегал этого взгляда, отворачиваясь к окну. — Я знаю, что это сложно принять, но это жизнь. Малыш, мы с твоим отцом просто не видели другого выхода. — Правда? — усмехнулся Лухан. Он снова посмотрел на родителей. — Я просто не понимаю почему. Вы ведь истинные, вы всегда хорошо относились друг к другу и вы… Любили друг друга? Разве нет? Родители снова переглянулись. Тяжело было отвечать на подобные вопросы своему ребёнку. Даже если ребёнок вполне уже взрослый, и что-то, но понимает в людских отношениях. — Сынок, — отец едва улыбнулся. — Конечно мы любили друг друга, но иногда чувства проходят. Истинность — лишь инстинкт, без любви и чувств она ничто. Мы с твоим папой пошли немного разными путями, но это не отменяет ничего из того, что было ранее. Лухан посмотрел на отца, чувствуя, как к горлу снова подкатывает комок слёз. Внезапно в комнате появилась горничная, которая снова поклонилась, принимаясь раскладывать чай. Пауза пришлась очень кстати. Лухан снова отвернулся от родителей, пытаясь успокоить бьющееся слишком сильно сердце, а те в свою очередь обеспокоено смотрели на сына. — Все своё детство, да и в подростковые годы, я был убеждён что мои отец и папа — самая крепкая пара на свете. Я верил в вас и поэтому верил в любовь. И верил в то, что вы оба любите меня. Сейчас я просто не могу поверить, что у одного из вас родится ребёнок от совершенно чужого человека. А второй… Даже не знаю, отец, ты так и не сказал, кто твой любовник. Лухан стёр со щеки слезу, которая почти коснулась уголка губ. Он шмыгнул носом, глядя на растерянного отца. — Лухан, не думаю, что это так важно сейчас… — Серьёзно, что ли? Да ладно тебе, отец, сказал А, говори и Б. Ведь я уже знаком с папиным новым… Мужем? Кстати, когда свадьба, пап? — теперь взгляд парня переметнулся на папу. Вэй Лу едва улыбнулся, прикрывая глаза. — Я знаю, что тебе хочется сделать нам так же больно, как тебе сейчас, но Лухан… Мы не хотели, чтобы ты испытывал боль, поверь мне. На всем белом свете никто не любит тебя так сильно, как я и твой отец. — Просто объясните почему, почему так вышло? — Лухан уже не сдерживал слез, и когда папа подорвался, намереваясь его обнять, он остановил его рукой. — Прости, Лухан, но вряд ли этому есть понятные причины, — тихо сказал отец. — Просто так вышло. Мы не просим тебя понять нас, это сложно, я знаю. Возможно, ты поймешь однажды, когда проживешь долгую жизнь, но я надеюсь, что тебе не придётся понять нас. Просто постарайся принять наш выбор, как мы приняли бы твой… Лухан усмехнулся. Он просто не мог поверить в то, что слышал. Принять их выбор? — Знаете, мне пришлось попросить О Сехуна сыграть роль моего альфы для встречи с вами, потому что я правда не был уверен, что вы дадите мне право выбора, — выпалил Лухан. Сейчас ему действительно хотелось сделать родителям максимально больно и шокировать. Вэй Лу и Юн Шэнь вопросительно переглянулись, а потом снова посмотрели на сына. — Что, прости? О чём ты говоришь? Лухан усмехнулся. — Сехун ещё не был моим парнем, когда я привёл его знакомиться. Просто вы всё время твердили мне о том, что я должен с кем-то встречаться, так что я начал бояться, что ты, папа, нашёл кого-то. И чтобы вы не заставили меня выйти за кого-то незнакомого, я решил соврать о том, что у меня есть альфа. А потом это затянулось, и мне пришлось просить Сехуна об одолжении. Родители слушали сына с открытым ртом, пытаясь осознать, в какой момент они дали повод единственному сыну думать, что его будут к чему-то принуждать. А тем более насильно выдавать за того, за кого он не хочет. — Лухан, Господи, с чего ты вообще взял, что мы заставим тебя выйти за кого-то? — воскликнул папа. — Да я даже не могу пережить того, что у тебя отношения с тем, кого ты сам выбрал, — вставил отец. — Думаешь, я бы отдал тебя за того, кого ты не желаешь? Лухан лишь пожал плечами, продолжая вытирать слёзы. — Просто, за всю свою жизнь, я думал что не имею права быть неидеальным и не могу вас разочаровать. Я всегда делал всё, чтобы мои отец и папа гордились мной… И… Я не знаю, почему я так думал насчёт моего альфы, но потом я соврал, а я знаю, как вы ненавидите ложь. Поэтому когда вы сказали, что разводитесь, я чертовски разозлился. Я так старался быть честным с вами, но в итоге вышло так, что вы меня всю жизнь обманывали. Меня и друг друга. — Боже, сынок, — старший омега всё же подорвался к сыну, когда Лухана окончательно прорвало на слёзы. Он присел на стул рядом с парнем, притягивая его к себе. А Лухан сдался, потому что папин запах, папин голос и папины объятия — это было нечто невообразимо дорогое и родное. То, по чему Лухан так скучал. — Какой же ты у меня глупыш, сладкий, — улыбнулся Вэй Лу, сам едва ли сдерживаясь от слёз. А Лухан продолжал реветь, обнимая папу крепче, цепляясь за его рубашку. — Лухан, мы с твоим отцом никогда не добивались того, чтобы ты был идеален. Мы просто хотели, чтобы наш сын получил абсолютно всё, начиная нашей любовью и заканчивая образованием и прочим. Мы хотели, чтобы наш малыш вырос счастливым мальчиком и прожил счастливую жизнь. Наверное, мы в чём-то ошиблись, сделали что-то не так, раз ты сейчас сказал нам подобные вещи, но поверь, мы хотели и хотим только лучшего для тебя. Мы ни за что не стали бы заставлять тебя делать то, что тебе не понравится, тем более выдавать за кого-то замуж. Правда, мы же не в средневековье, — Вэй Лу улыбнулся, всё же вытирая собственные слёзы с щеки. — Правда? — Лухан оторвался от папы, заглядывая ему в глаза. А потом посмотрел на отца, который, кажется, тоже был на грани слез. Он встал с места, присаживаясь на корточки перед омегами. — Конечно правда, Лухан, — тихо сказал отец, хватая ладони сына. — Никогда не сомневайся в нашей поддержке и любви. Между нами с твоим папой может происходить разное, но одна вещь останется неизменной — это любовь к тебе. Ты — наш малыш навсегда. Слышишь? Лухан кивнул, снова начиная плакать. Вэй Лу принялся вытирать его и свои слёзы, а Юн Шэнь улыбнулся, поглаживая маленькие ладошки. Он притянул сына к себе, целуя в макушку, а следом в висок. — Перестаньте плакать оба, серьезно, иначе я к вам присоединюсь, — улыбнулся альфа. Вэй Лу улыбнулся в ответ, удостоверяясь даже через столько лет — родить от Сяо Юн Шэня ребёнка не было плохим решением. Он был достойным альфой и отцом, с которым даже разводиться было спокойно. Мало кто на его месте смог бы сохранять такое спокойствие и холодную голову ради своего сына и даже ради бывшего мужа в память об их отношениях. — Не могу, — прошептал Лухан, вытирая слёзы рукавом толстовки. — Наш Лухан-и всегда был плаксой, да? — улыбнулся папа. — Неправда! — пробурчал Лухан. Родители рассмеялись, обнимая сына. А Лухан прикрыл глаза, давая себе слабину и представляя, что снова попал в детство. В то самое, когда были только он, папа и отец.       Лухан ушёл умываться, когда немного смог успокоиться, окончательно приходя в себя в ванной. Он посмотрел на своё отражение в зеркале, обнаруживая там весьма опухшее лицо с красными, как у лабораторного кролика, глазами. — Ты такой придурок, Сяо Лухан! — сказал собственному отражению омега. И наверное, это было чистой правдой, Лухан правда был таким придурком. Получается, он зря накрутил себя из-за этих выдуманных отношений, когда мог просто признаться родителям? И не надо было уговаривать Сехуна и ни о чем просить? Лухан усмехнулся. Кажется, он заварил такую кашу на пустом месте. Но почему-то внутри не было никакого сожаления из-за того, что он познакомился с Сехуном. Возможно, сейчас бы у него не было альфы, не обернись всё вот так. А О Сехун стал бы очередным, подарки и внимание которого улетели бы в мусорку? Лухан тряхнул головой. Всё было так сложно. Но ещё сложнее было всё же смириться с разводом. Родители сказали многое сегодня, и, кажется, внутри Лухана всё начало укладываться по полочкам. Но всё же… Вот так вот взять всё и принять? Это было куда сложнее, чем всем вокруг казалось. Телефон вдруг пиликнул, оповещая об смс. Лухан достал мобильник, тут же улыбаясь. @ohse я волнуюсь, у тебя всё хорошо? ответь мне хотя бы потом, не важно, во сколько это будет. @xiaolulu я всё рассказал им про нас. Ответ не заставил себя ждать @ohse подожди, они же и так в курсе? Лухан улыбнулся ещё шире. @xiaolulu я сказал, что сначала ты был моим фейковым парнем. и мы обманули их. @ohse серьёзно, Сяо Лухан, твой отец и так не очень меня любит, ты решил так избавиться от меня? Лухан даже хихикнул. @xiaolulu если будешь хорошим мальчиком, я попрошу его пожалеть тебя.       Лухан вернулся в гостиную, обращая внимание родителей на себя. Он уселся на диван рядом с папой, пока отец повернулся к ним, чтобы что-то сказать, но не успел. У него зазвонил мобильник, и он улыбнулся, извиняясь. — Простите, но это очень важный звонок. Я скоро! Только сырость не разводить! Альфа на ходу принял звонок, направляясь к выходу и ловя улыбки обоих омег. Когда отец вышел, папа тут же повернулся к Лухану, едва хватая его за руку. — Сынок, прости что так всё вышло в тот день. Я правда хотел поговорить с тобой нормально, ты не должен был всё узнать вот так. Лухан на это едва улыбнулся, опуская взгляд. Папин живот изменился, кажется, совсем чуть-чуть, но это все равно было не сильно заметно. — Как ты себя чувствуешь? — Лухан посмотрел на родителя, который едва улыбнулся. — Хорошо, — кивнул Вэй Лу. — А он? Твой новый альфа… Он хорошо к тебе относится? — Лухану слова давались тяжело, но всё же он их выговорил. — Да, он хороший человек, Лу. Я надеюсь, что однажды вы с ним поладите. И я надеюсь, что ты поладишь и со своим будущим братом или сестрой. Лухан снова встретился с папиными глазами, полными надежды. Он попытался улыбнуться чуть шире. — Мне пока сложно, но я постараюсь, пап. Я обещаю, — кивнул парень. Папа же ярко улыбнулся, притягивая сына к себе. Слёзы вновь покатились с его щек. — Спасибо, это очень важно для меня, — прошептал мужчина. Лухан улыбнулся, поглаживая папу по спине. Он тоже едва сдержался от слёз, понимая, что если начнёт, то снова не сможет успокоиться ещё долго. — Ну вот, снова ревём, — огласил внезапно вернувшийся отец. Вэй Лу отлепился от сына, едва улыбаясь. — Не бурчи! — воскликнул омега, глядя на Юн Шэня. — Отец, папа, — Лухан обратил внимание родителей на себя. — Почему вы рассказали обо всём прессе? Родители переглянулись, и Юн Шэнь начал первым. — Ты прекрасно знаешь, что они в любом случае докопались бы, но придумали бы вокруг этого столько всего. Мы решили, что лучше самим всё рассказать, чтобы люди слышали правду от нас лично. — Это поможет спасти нашу репутацию хоть немного, — усмехнулся Вэй Лу. Лухан вопросительно посмотрел на папу. — Не переживай, Вэй Лу, они пообсуждают недельку и забудут, мы с тобой и не через такое проходили. — Они знают о твоей беременности? — спросил Лухан. — Нет, я буду скрывать до последнего. — Это правильно, — кивнул Лухан. — Если вдруг они доедут до меня, что я должен сказать? Вэй Лу и Юн Шэнь одновременно улыбнулись. — Что захочешь сказать, то и говори, — пожал плечами отец. — Уверены? — улыбнулся Лухан. — А если я скажу, что против всего этого? — Это будет правдой, не так ли? — усмехнулся Вэй Лу. Лухан удивленно посмотрел на папу. — Я всегда буду по-глупому надеяться, что вы передумаете. Родители с сожалением посмотрели на сына, который понял всё без слов. Этого никогда не будет, но надежда правда умирает последней. — Лухан, сынок, нам бы всё же хотелось больше узнать про твоего О Сехуна, — улыбнулся Вэй Лу. — Что именно, пап? — Так он точно твой парень? А то я запутался уже, — Юн Шэнь вопросительно посмотрел на сына. Лухан улыбнулся теперь шире, слыша, как едва цокнул папа. — Да, он мой парень. Настоящий, на этот раз, — кивнул омежка. — Так уж вышло, что после того вечера мы правда начали встречаться. Вэй Лу взял сына за руку, заставляя повернуться к себе. — Ханни, это прекрасно, что вы теперь встречаетесь по-настоящему, потому что даже несмотря на то, что это было неправдой, нам с отцом Сехун очень понравился. Я рад, что рядом с тобой такой человек, как этот мальчик, который, кажется, в любом случае играет на твоей стороне, — Лухан на это смущенно улыбнулся, опуская взгляд. — Но! Больше никогда не обманывай нас подобным образом. В конце концов, это может быть опасно. — Да я собственно и не собирался, мне это очень тяжело далось. Простите, — Лухан опустил глаза. Юн Шэнь тоже пересел к омегам на диван, обнимая сына. — В любом случае, если этот О Сехун сделает что-то не так, ты же в курсе, кому должен позвонить первым? — Юн Шэнь посмотрел на сына со всей серьёзностью, а Лухан улыбнулся. — В курсе, отец. Но пока он ничего не сделал, можно тебя попросить быть с ним помягче? Сам же сказал сегодня, что он тебе нравится. Он правда переживает. — Засранец! Он нажаловался на что-то? — Вообще-то нет, а должен был? — бровь Лухана вопросительно поползла наверх. Отец же едва усмехнулся, замечая недовольный взгляд Вэй Лу за спиной у сына. — Нет, что ты… Просто, хорошо, Лухан. Я постараюсь. — Спасибо, — улыбнулся Лухан. Он поцеловал сначала отца в щеку, а потом и папу.       Лухан решает остаться на ночь дома, пользуясь тем, что Сехун готов приехать за ним рано утром. Он набирает смс альфе, в ответ ещё на несколько, которые Сехун успевает прислать ему до. @ohse серьезно, Лухан, ты правда пугаешь меня. как прошёл разговор с родителями? надеюсь, всё хорошо? я правда переживаю. @xiaolulu всё хорошо, Сехун. не паникуй. @ohse Я не паникую, просто волнуюсь. Ты в порядке? Лухан перекатывается на спину, откидываясь на мягкие подушки. @xiaolulu лучше, чем ожидалось. В общем, я последовал твоему совету и выслушал их. пока не понял, но, кажется, я хоть начал пытаться это делать. @ohse я в тебе не сомневался, малыш. ко скольким мне приехать завтра? @xiaolulu часам к семи доберёшься? главное, чтобы я успел на собрание Минсока, а то он с меня три шкуры сдерёт. @ohse с меня, кстати, тоже хд там ещё Исину нужно помочь с аппаратурой, а я совсем забыл. хорошо, я приеду к семи, скинь геолокацию. @xiaolulu Исину помочь? ты часто ему помогаешь? Лухан не хочет признавать, но, кажется, внутри сидит какой-то маленький червячок. Кажется, его зовут ревностью. @ohse я работаю в студсовете, а он в него входит, Лу) не ревнуй, ты единственный омега в моём сердце. Лухан невольно улыбается слишком широко, машинально блокируя мобильник и откидываясь на подушки. А потом все же собирается, вновь открывая чат. @xiaolulu кто тут вообще говорит о ревности? я просто спросил. @ohse как скажешь, малыш. @ohse я всё ещё хочу тебя поцеловать. Лухан смущенно улыбается. @xiaolulu спокойной ночи, О Сехун. @ohse утром поцелую) спокойной ночи, Сяо Лухан. Лухан едва прикусил губу, а после вдруг послышался стук в двери комнаты. Омега отложил мобильник в сторону, глядя на появившуюся в дверном проеме голову папы. — Лу, ты не спишь? — Нет, ещё, заходи, — кивнул Лухан.       Вэй Лу улыбнулся, осторожно прикрывая за собой дверь и устраиваясь на кровати сына. Прямо перед ним. Он внимательно посмотрел в глаза Лухана, а тот вопросительно выгнул бровь. — Ханни, — папа остановился, видимо, подбирая слова. Лухан же улыбнулся, прекрасно зная эту манеру. — Что такое, пап? Просто спроси, — усмехнулся Лу. Старший омега снова улыбнулся. — Я просто пришёл узнать, как у моего сына дела с его первым альфой, — Вэй Лу внимательно посмотрел на сына, который смущенно отвёл взгляд. — Пап, ну, — Лухан не привык обсуждать подобное с родителем. — Может, не будем? — Что значит, не будем? У тебя появился парень, а я не имею права знать, как у вас дела? Тем более там Юн Шэнь во всю хвалится, что видел, как вы целуетесь, а я, получается, вообще не удел? — возмутился Вэй Лу, вновь вызывая у Лухана улыбку. Омежка смущенно прикрыл глаза ладонью, понимая, что его родители порой бывают хуже детей. — Ну же, Сяо Лухан, расскажи мне всё. — Я не привык с тобой обсуждать подобное, пап, ты меня смущаешь! — возмутился в ответ Лухан, пряча лицо в ладошках и падая головой на колени старшего. Вэй Лу едва хихикнул, зарываясь пальцами в волосы сына. Не верилось, что Лухан наконец снова ведёт себя с ним как и всегда, улыбается и ластится к папе. — Он нравится тебе, Лухан? Омега открыл глаза, встречаясь взглядом с папой. — Сначала я думал, что он такой же, как и все остальные альфы. Мне было страшно довериться ему настолько, но сейчас, кажется, этот страх прошёл. И да, наверное, он мне нравится, — на щеках парня появился румянец, а Вэй Лу снова умильно улыбнулся. — Я рад за тебя, малыш. Любовь — прекрасное чувство, а первая любовь — так вообще! — улыбнулся Вэй Лу. — Любовь? — Лухан оторвался от колен папы, вопросительно глядя на него. — Почему ты так удивлён? — Не думаю, что я влюблён в него. — Поэтому так краснеешь при каждом упоминании о нем? Лухан, я не знаю, что было в тот день в ресторане, но уже тогда ты смотрел на Сехуна по-особенному. И не то чтобы мой сын был гениальным актёром, — усмехнулся старший омега. Лухан шокировано посмотрел на папу, едва раскрывая рот. Неужели это правда так? Но кажется, всё было именно так. Лухану нравился Сехун и Лухан влюблялся в Сехуна. — Как понять, что я не совершаю ошибку? Как понять, что человек не предаст твои чувства? — Лухан теперь серьезно смотрел на папу. Вэй Лу едва пожал плечами. — Этого нельзя понять, малыш. Тебе на этот вопрос не ответит даже сам этот человек, только время покажет. Всё, что нам остаётся — жить сегодняшним днём и сегодняшними чувствами. В конце концов, наша жизнь — это не прошлое и не будущее, это то, что происходит прямо сейчас. Поэтому не нужно много думать, когда дело касается любви. Люби, ошибки — это опыт. Не жалей ни о чем, это же жизнь, — улыбнулся Вэй Лу. Лухан подобрался к папе ближе, оказываясь в тёплых объятиях. Тонкие руки старшего обвили Лухана, сжимая так по-родному. Хан вдыхал запах папы полной грудью, понимая, что очень сильно скучал. — Пап, а кто был твоей первой любовью? — Угадай, — улыбнулся мужчина, когда Лухан посмотрел на него. — Отец? — Да, — кивнул Вэй Лу. — И как это было? — Ну, — пожал плечами омега. — Это было прекрасно, нам было хорошо вместе, это очень ценные воспоминания. Они навсегда в моем сердце, и в его, я уверен, тоже. Лухан снова опустил голову, едва прикрывая глаза. — А сейчас? Сейчас твои воспоминания такие же хорошие? — Да, Лу, они хорошие. Любые воспоминания прекрасны, хотя бы потому что они есть только у тебя. Представь, это как самая эксклюзивная вещь на свете и она есть у каждого человека абсолютно бесплатно. Воспоминания бесценны. Так что храни каждое из них, особенно те, что приносят тебе хорошие эмоции. Они снова замолчали, прислушиваясь к уютной тишине. Лухан вдруг понял, что уже давно так не разговаривал с папой. — Минсок беременный тоже, — вдруг сказал в тишине Лухан. — Но ты, кажется, в курсе. — Он же не сделал никаких глупостей? — Вэй Лу обеспокоено посмотрел на Лухана. — Нет, — отрицательно мотнул головой Лухан. — Они с Чондэ, кажется, очень счастливы. Вэй Лу улыбнулся, одобрительно кивая. — Он очень умный мальчик, не разочаровал. — Как ты отговорил его от аборта? — Я не отговаривал, не думаю, что он передумал из-за моих слов. Я просто попросил его не делать этого, — Вэй Лу погладил сына по голове. — Он сказал… Сказал, что ты сделал бы то же самое для меня. Это так? Вэй Лу улыбнулся ещё шире, заглядывая сыну точно в глаза. — А что? У меня есть поводы? — Нет, пап! Нет! — воскликнул Лухан, вскакивая с места, а потом заметил, как рассмеялся мужчина. — Пааап! — Прости, Лу, — Вэй Лу едва успокоился, серьезно глядя на сына. — Конечно, Лухан, конечно я сделал бы то же самое для тебя. Думаешь, я бы не принял тебя? — Но ведь вы с отцом всегда говорили, что с альфами надо быть осторожным, и всё такое, — у Лухана, кажется, в последние сутки рушилась вообще вся система представлений о своей семье. Вэй Лу снова улыбнулся. — Конечно мы говорили все те вещи, которые говорят все родители своим детям в попытках уберечь их от ошибок. И это не значит, что вам с Сехуном стоит забыть об осторожности и всё остальное, — Вэй Лу заметил, как снова раскраснелся сын, отводя от папы взгляд. — Но всё же от всех ошибок не убережешь. И это нормально. И мы с твоим отцом это понимаем, так что, несмотря ни на что, мы не перестанем любить тебя и заботиться о тебе. Но мы никогда не волновались на твой счёт, потому что знали, какой ты умный мальчик. Лухан тяжело выдохнул, зарываясь пальцами в волосы. Он опустил взгляд, сминая подушку в руках, а Вэй Лу не переставал улыбаться, глядя на такого сына. Лухан мог быть дерзким и смелым, мог бесконечно язвить, но в глубине души всё ещё оставался маленьким Ханни, добродушным и милым. Вэй Лу никогда не перестанет видеть в нём эту сторону, как его папа. — Мне так стыдно, что я обманул тебя с отцом. Вэй Лу улыбнулся. — Мы все виноваты, наверное, в этой ситуации. Но больше так не делай, мы всегда будем на твоей стороне, даже если поругаем. Ты ведь знаешь это, Сяо Лухан? — Знаю, — кивнул омега. — Вот и прекрасно, — улыбнулся папа. — Да, кстати, я же пришёл поговорить ещё кое о чём. — О чём? — Лухан вопросительно посмотрел на папу. — Хоть у тебя и не получилось приехать на открытие основной коллекции, может, будешь на капсульной коллекции? И Сехуна возьми. Лухан удивленно посмотрел на папу, который улыбнулся. — А когда будет показ? — Думаю, в середине ноября, там проблема с айдолом, с которым у нас коллаборация. Нужно подогнать всё под его график. Но думаю, всё скоро решится. — Мы придём, пап. Надеюсь, у Сехуна тоже получится. — Думаю, получится, — улыбнулся Вэй Лу, а потом поцеловал сына в лоб. — Во сколько тебе завтра? Надо предупредить Джиёна. — За мной заедет Сехун, — снова смущенно улыбнулся парень. — Не беспокойся, пап. И отцу передай. Вэй Лу удивленно посмотрел на сына. — Он приедет из Ульсана? — Да, он хотел и вечером меня привезти, но я не разрешил. Так что он сказал, что точно заберёт, всё в порядке, пап. — Как знаешь, — улыбнулся Вэй Лу. — Ладно, я тогда пойду. Спокойной ночи, сынок. — Спокойной ночи, пап.       Лухан проснулся утром по будильнику, едва разлепляя глаза. Дело близилось к зиме, и просыпаться с утра становилось всё тяжелее. Особенно в такую рань. @ohse проснулся уже? Пришедшая внезапно смска заставила Лухана встрепенуться, пока он чистил зубы. Парень улыбнулся, отвечая на смс. @ xiaolulu доброе утро! ты уже едешь? @ohse Еду, скоро буду у тебя! Лухан улыбнулся, а потом сплюнул пасту, которая начала уже заметно жечь губу. Он прополоскал рот, а потом снова взял телефон в руки. @ohse собирайся не спеша, я напишу, как подъеду. @ xiaolulu жду.       Лухан действительно не спешил. Переоделся, уложил волосы, а потом ещё пару минут крутился у зеркала, думая над тем, как он выглядит. Папа уже встал к этому времени, встречая сына в холле. — Пап? Почему ты не спишь? — Токсикоз, — улыбнулся Вэй Лу, а Лухан при более близком рассмотрении заметил бледное лицо мужчины. — Может, тебе чего-нибудь принести? Почему ты здесь? — Лухан обеспокоенно засуетился вокруг папы, когда тот поймал его за руку, улыбаясь и отрицательно мотая головой. — Всё в порядке, малыш. Ты уже уезжаешь? А как же завтрак? — В академии позавтракаю, не волнуйся. Слишком рано, не хочу есть. — Уверен? — Вэй Лу улыбнулся. — Сехун уже приехал? — Он сказал что, — Лухана перебил звук пришедшего смс. — Что напишет. Лухан улыбнулся, вытаскивая телефон и смотря на смс от Сехуна. @ohse жду, малыш) — Я поеду, пап. А ты позаботься о себе, пожалуйста. — Конечно, Лухан-и, — Вэй Лу поцеловал парня в щеку. — Передавай Сехуну привет. — Конечно, а ты — отцу.       Лухан вышел из дома, закрывая за собой ворота. Сехун стоял прямо перед ними, одетый в своё чёрное пальто и прислонившись к капоту машины. Он тут же выпрямился, когда увидел омегу, делая шаг к нему. Лухан улыбнулся. — Доброе утро, — просиял улыбкой альфа. И не дождавшись, когда Лухан ответит, притянул омегу к себе, целуя в губы. Омега обвил руками крепкую шею, наслаждаясь вкусом малины и несмело облизывая губы О напоследок. Сехун рассмеялся. — Я ждал этого со вчерашнего вечера, — прошептал альфа. — Ну, мечты сбываются, — парировал Лухан. — Как дела? — Всё хорошо, мы всё уладили, да, — кивнул Лухан. — Папа передавал привет. — Ему от меня тоже, — улыбнулся Сехун. — Ты правда рассказал им все про нас? — Ага, я не планировал, но так получилось. — И что они ответили? — Попросили впредь так не делать, — усмехнулся Лу. Сехун улыбнулся в ответ. — Больше не будешь? — Даже не знаю, — улыбнулся Лухан. — Вдруг мне снова придётся искать нового альфу. — Даже не смей думать о таком, — Сехун серьезно посмотрел на омегу, а потом поцеловал его в уголок губ.       В машине у альфы было по-привычному тепло, пахло малиной и играла негромкая мелодия. Сехун завёл двигатель, а затем потянулся к заднему сидению, доставая оттуда коробку с пирожными и кофе. Лухан удивленно смотрел на всё это, переводя взгляд на О. — Я подумал, что ты не позавтракаешь, а в академии мы это сделать все равно не успеем. Лухан не знал, как на такое реагировать, потому что о нём ещё никто так не заботился. Он расплылся в яркой улыбке, потянувшись к щеке альфы и оставляя нежный поцелуй. — Спасибо, Хун. Сехун тоже расплылся в широкой улыбке, стоило лишь услышать любимое обращение. — О, значит я действительно был хорошим мальчиком, раз ты меня так называешь? — Да, — рассмеялся омега, получая новую улыбку альфы, кажется, ещё более яркую.       Кёнсу зашёл в лифт главного корпуса на седьмом этаже, собираясь нажать на кнопку, но в последний момент двери удержали. В нос сначала ударил запах граната, а уж потом внутрь лифта зашёл Ким Чонин. Он удивленно посмотрел на Кёнсу, который инстинктивно вжался в стену лифта спиной, покрепче обнимая учебники. — Ты вниз? Кёнсу ужасно хотелось сказать вверх, только чтобы не соглашаться с альфой, но это было бы бессмысленно. — Да. Чонин молча нажал кнопку первого этажа, останавливаясь на расстоянии от Кёнсу. Шестой и пятый они проехали в тишине, но потом вдруг Чонин повернулся к Кёнсу, тяжело выдыхая. — Может, поговорим? Кёнсу молча перевёл на него свой взгляд, а потом снова отвёл. — Я просто хочу извиниться, Кёнсу. Я правда не хотел, чтобы так вышло. Я, наверное, потерял контроль, о чём очень жалею. Прости, До Кёнсу. Кёнсу ничего не отвечал, только гипнотизировал взглядом дисплей лифта, молясь, чтобы цифры на нём показали единичку. Но был только четвёртый, на котором лифт остановился, раскрывая створки. Перед ним никого не было, видимо, не дождались и ушли, а Кёнсу едва подавил в себе желание выйти. Но что-то остановило. Наверняка понимание того, что вечно бегать от Ким Чонина не получится. — Кёнсу, Су, — Чонин сейчас звучал совсем иначе. Он сделал шаг к омеге, когда тот всем корпусом развернулся к нему, едва усмехаясь. — Я сказал тебе, никогда не называй меня так! И да, мне плевать на твои извинения, Ким Чонин. И на тебя. Я просто хочу жить своей жизнью, в которой тебя нет. Кёнсу заметил, как быстро менялось выражение лица Чонина. Альфа сжал кулаки, снова делая шаг к омеге. Останавливая себя на уже достаточно близком, но не очень, расстоянии. Кёнсу чувствовал, как очередная ловушка захлопывается. Если Чонин сделает ещё шаг, если прижмёт его к этой стенке, поцелует в своей манере, то вся выдержка Кёнсу полетит к черту. Поэтому омега продолжал уговаривать себя, что не сдастся. Ни за что. — Мне нравится называть тебя так, почему мне нельзя? — Ты глухой или тупой? — Кёнсу откровенно начинало раздражать такое упорство альфы. — Я не хочу вообще иметь с тобой ничего общего! Чонин усмехнулся. Он вдруг сделал шаг вперёд, оказываясь уже слишком близко к Кёнсу. — Что ты делаешь? — Почему ты отталкиваешь меня? Что не так? — Ты мне не нравишься. — Неправда, — Чонин смотрит Кёнсу прямо в глаза, словно в самую душу. А До усмехается. — Думаешь, ты неотразим и нравишься абсолютно каждому омеге? — Бинго, — улыбнулся Чонин. — Но тебе я нравлюсь не только поэтому. — Истинность — не чувства, не путай. — А кто тут говорит об истинности? Чтобы сделать то, что случилось между нами, Кёнсу, нужно что-то большее, чем просто истинность. Кёнсу просто несколько секунд смотрел в глаза альфе, а потом вдруг рассмеялся. Громко и надрывно, заставляя альфу стушеваться. — Почему ты смеёшься? — Потому что ты смешной, Ким Чонин, — Кёнсу наконец прекратил, теперь уже глядя на Чонина своим самым серьёзным взглядом. — Ты мне не нравишься, запомни! Я тебе тоже, это ты тоже запомни! То, что случилось — лишь инстинкты. А мы, кажется, апогей эволюции, у нас с тобой есть мозг, чтобы эти инстинкты контролировать. Поэтому, Ким Чонин, давай этим и займёмся. Тем более, что у тебя уже есть жених, а у меня своя жизнь. Тирада Кёнсу нисколько не удивила Чонина. Он усмехнулся. — Как скажешь, До Кёнсу. Только тогда нам обоим придётся перестать дрочить друг на друга, не так ли? Лифт останавливается на первом этаже, раскрывая двери. Чонин выходит из него, а Кёнсу едва переводит дыхание после слов альфы. Да откуда он всё знает! Чёртов Ким Чонин!       Кёнсу направляется в актовый зал, где их сегодня с утра собирает Минсок. Точнее, студсовет для объявления каких-то новостей. Он с утра переписывался с Луханом, который только ехал в академию, кажется, вместе с Сехуном, так что До был один. Чондэ и Минсок вроде как тоже остались в Сеуле после приёма у врача вчера. Кёнсу заходит в ещё полупустой зал, обнаруживая, что до начала собрания ещё почти полчаса. Он выискивает взглядом их привычные места, занимая целый ряд. В голове крутится разговор с Чонином. Неужели альфа правда чувствует его? И знает, что Кёнсу порой просто умирает от желания? Или Ким просто угадал? Чёрт, Кёнсу правда не понимал, что происходит. Их истинность явно выбивалась из ряда, и Кёнсу не знал, к кому можно обратиться с этими вопросами. Разве есть врач, который ответит на это? Или может, пора к психологу? Тогда уж сразу к психиатру. Кёнсу испуганно вздрагивает, когда на его плечи ложатся чьи-то руки. Но облегченно выдыхает, обнаруживая за спиной Чондэ. — Боже, Чондэ! Ты меня напугал! Чондэ смеётся, присаживаясь в кресло позади Кёнсу. — Почему ты один? — Минсок зашёл к себе переодеться, а меня отправил занимать места. Тем более что ему ещё надо в студсовет, — пожимает плечами Чондэ. — А где Лухан? — Уехал мириться с родителями вчера вечером, сегодня едет с Сехуном обратно. Чондэ усмехнулся. — Поверить не могу, что этот О Сехун смог добиться Лухана. — Если честно, я тоже. Но кажется, ему просто повезло, что он оказался во вкусе Лу, — улыбнулся Кёнсу. Он правда был рад за Лухана, хотя они ещё не успели обсудить в открытую всё происходящее между ним и Сехуном. Лухан просто сказал, что они теперь официально пара, но попросил пока никому не говорить. Как-то не до этого было. — А с тобой что, Кёнсу-я? — Чондэ смотрел слишком пытливо. — А что со мной? — Ты какой-то нагруженный в последнее время, я давно хотел с тобой поговорить, но времени никак не было. — Тебе кажется, — Кёнсу едва улыбнулся. — Да ладно, Кёнсу, ты же знаешь, что всё останется между нами, расскажи, в чём дело. Чондэ внимательно посмотрел на Кёнсу, который огляделся. В зале всё ещё почти никого не было, а ближайшие пять рядов и вовсе пустовали. Омега тяжело выдохнул. В конце концов, ему всё же хотелось с кем-нибудь поделиться всем этим, и, возможно, Чондэ — лучший вариант. — Кажется, я сильно облажался, Чондэ, — Кёнсу тяжело выдохнул. — Насколько сильно? — Чондэ посмотрел на омегу со всей серьёзностью. — Нужно звонить доктору Мина? Кёнсу сначала не понял, к чему клонит альфа, а затем отрицательно замотал головой. — Нет, нет, не до такой степени! Просто у той ночи в машине было продолжение, не одноразовое. Кёнсу говорил шепотом, а Чондэ удивленно посмотрел на омегу. Конечно он догадывался, что всё так и кончится, но всё равно надеялся на благоразумие омеги. В конце концов, это всё было не в стиле Кёнсу. — Вау! Это неожиданно! — Сам в шоке, — усмехнулся Кёнсу. — Но и это ещё не весь пиздец. Чондэ вопросительно вздернул бровь. — Помнишь, мы с тобой кое-что предположили тогда? Ну, о моей любви к гранату и всё такое? — Только не говори, что вы… — Да! — Кёнсу откинулся на спинку кресла, едва прикрывая глаза. Он тяжело сглотнул, думая, что о сцене в душевой он Чондэ рассказывать не будет. Иначе альфа правда пойдёт на разборки с Чонином, а До этого совсем не нужно. — Вот дерьмо, — Чондэ одной фразой охарактеризовал всю суть происходящего. — И не говори, — Кёнсу наконец снова взглянул в глаза альфы. — И что вы собираетесь делать? — Перестать видеться, — пожал плечами омега. — Это я так решил. — А он? — Не знаю, — пожал плечами Кёнсу. — Я решил и делаю. — А твоё тело? — Чондэ с еле заметной усмешкой смотрел в глаза Кёнсу. — А что моё тело? — Кёнсу уверенно косил под дурачка. — Я ведь могу контролировать инстинкты. — Да, я тоже так думал, когда только встретил Мина. Меня надолго не хватило. Его, кстати, тоже. Это я опережаю твой довод о том, что мы, альфы, всегда думаем только об одном. А ещё, похоже, у вас двоих это почему-то всё острее проходит, чем у остальных. — Острее? — Сам же говоришь, что начал пить соки ещё задолго до начала учебного года, — Чондэ вдруг хлопнул в ладоши. — Чёрт! Я недавно читал что-то такое, я тебе скину статью. Кажется, она про ваш случай. — Какой случай? — Лухан появился буквально из ниоткуда, в сопровождении Сехуна. Кёнсу беспомощно посмотрел на Чондэ, который как ни в чём не бывало улыбнулся. — Да Кёнсу тут кое-что спрашивал по своему докладу, а я вспомнил, что у меня затерялись материалы по его теме. Привет, Сех! Чондэ и Сехун снова обменялись рукопожатиями, а Лухан сел на ряд с Кёнсу. — Как прошёл разговор с родителями? — До улыбнулся Лухану. — Я помирился с ними, теперь всё хорошо. — Это прекрасно, Лу! — Простите за вчерашнее, я сильно психанул, — Лухан виновато опустил взгляд, на что Кёнсу сжал его ладошку в своей. — Мы всё понимаем, Лухан. Всё в порядке. — Спасибо, у меня самые лучшие друзья! — улыбнулся Лухан, снова напоминая солнышко. — Только друзья? — усмехнулся сидящий рядом Сехун. — А как же твой самый лучший альфа? Ой! Лухан стушевался, оглядываясь на Чондэ и Кёнсу. — Что, ты им не рассказал ещё? — Так, так, давайте все торжественные объявления только в присутствии Ким Минсока! — воскликнул Чондэ. — Да там ничего торжественного, — Лухан посмотрел на свои колени. — В смысле? — возмутился Сехун. — О Сехун, ты мне нужен! Привет, ребята, — на сцене уже откуда-то появился Исин. Сехун кивнул омеге, поворачиваясь к Лухану. — Иди давай выполнять свои обязанности, — улыбнулся омега. — Снова ревнуешь? — Сехун почти опустился к самым губам омеги, пока Кёнсу и Чондэ с интересом наблюдали за этой картиной. — Нет, иди! На нас пялится вся академия, — тихо сказал Лухан, глядя альфе прямо в глаза. — Мне нравишься только ты, — Сехун прошептал это в ухо Лухану, срываясь с места и направляясь к сцене. Лухан же закатил глаза, но красные щёки никуда спрятать не получилось. Он повернулся к друзьям, которые улыбались так широко, что рисковали повторить судьбу Джокера и его улыбки. — Когда свадьба? — усмехнулся Чондэ. — Заткнись, Ким! — парировал Лухан, чувствуя, как Кёнсу сжимает его руку. — Что? Не пригласишь меня? — Конечно нет! Минсока — да, будущего карапуза — да, а тебя, вредный Ким Чонтай, — нет! — И снова все шишки на меня, — картинно вздохнул альфа.       Собрание началось с каких-то общих объявлений о новом фонтане и вообще о правилах поведениях, пока в Ульсане полным ходом идёт строительство. Кёнсу слушал это всё вполуха, украдкой наблюдая за Чонином и Чанёлем, которые расположились на два ряда впереди них. После того, как с официальными объявлениями было покончено, вдруг на сцену вышел Минсок, широко улыбаясь. — Всем привет, — бодро начал омега. — Так как с официальной частью мы закончили, то у студсовета есть парочка более интересных новостей, а местами даже приятных. Все вы знаете, что из-за небольших накладок у нас не получилось устроить в этом году хэллоуиновскую вечеринку. Академия усиленно ремонтируется, и деканат не разрешил в этом году использовать общежития. Устраивать в клубе Хэллоуин у нас не принято, поэтому мы решили, что нужно перенести веселье на ноябрьские каникулы. Все тут же одобрительно загалдели, а Минсок улыбнулся. Внезапно Лухан приблизился к уху Кёнсу. — Кён, а разве преподы остаются на объявления от студсовета? — О чём ты? — Кёнсу проследил за взглядом Лухана, натыкаясь на идеальный профиль их молодого преподавателя с кафедры физики. Ким Чунмён, кажется. — Вообще нет, но преподы имеют право присутствовать. Только не знаю, зачем ему это? — Он курирует студсовет с начала года, — вмешался в их разговор Чондэ. — Серьёзно? Я не знал, — Лухан был удивлён. — Даже Минсок не знал, — усмехнулся Чондэ. — Раньше такого не было, а сейчас из-за строительства и прочего в Ульсане проверки. Так что Кима, как самого молодого и свободного, назначили куратором. Это никому не нужно по идее, но что поделать. Таковы правила. — И он типа реально будет следить за всеми нашими тусовками? Кажется, веселье в Ульсане немного сбавит обороты, — вздохнул Лухан. — Нет, мне кажется, наоборот, — лукаво улыбнулся Чондэ. — В результате голосований на сайте мы выяснили, что многие из вас хотят поехать на горнолыжный курорт в этом году. Мы посовещались и решили, что это вполне можно устроить. Поэтому все желающие со старших курсов могут заполнить особую форму на сайте. Поездка планируется на Хакуба, будет длиться неделю. Отель выбираем посредством голосования на сайте. Все тут же радостно захлопали и загалдели, однозначно одобряя эту идею. Лухан и Кёнсу тоже переглянулись, отдохнуть никому из них лишним не было. — А когда вылетаем? — послышался голос одного из альф, кажется, с экономического факультета. — Уже на следующих выходных, так что если у кого-то есть нерешенные дела и всё такое, заканчивайте, — Минсок всё так же ослепительно улыбался. — Есть ещё вопросы? — Кто из преподавателей будет сопровождать нас? — спросил один из омег. — А об этом уже в следующем объявлении, к которому я прямо сейчас и перейду. Раз уж речь зашла. Все тут же замолчали, с интересом глядя на Минсока. — Итак, начиная с этого года, у нашего студсовета появился постоянный куратор в лице преподавателя Ким Чунмёна с кафедры физики. Вы наверняка все знаете преподавателя Кима, пожалуйста, поприветствуем его, — Минсок отошёл от трибуны под аплодисменты довольно удивленных студентов. Чунмён сдержанно улыбнулся, поднимаясь и становясь за трибуну. — Всем привет, — улыбнулся Ким, опираясь на трибуну обеими руками. На лице преподавателя сияла легкая улыбка, а неизменные рубашку и пиджак он сегодня сменил на темно-синюю водолазку с высоким горлом. Всё те же очки на переносице, которые добавляли ему особого шарма. Кажется, этот альфа был слишком хорош собой для работы преподавателя. — Я рад приветствовать вас сегодня, дорогие студенты Ульсана. Также я рад, что ректорат назначил меня на эту должность. Я знаю, что студсовет — это изначально студенческое общество, и я обещаю не сильно покушаться на вашу власть и привычки. Я здесь, чтобы помогать вам и направлять в нужную минуту, как преподаватель. Пожалуйста, давайте позаботимся друг о друге. Чунмён едва поклонился, снова слыша приветственные аплодисменты. Студенты были удивлены и перешептывались, но, кажется, многие из них облегченно вздохнули, когда увидели Кима. Им повезло, что это не какой-нибудь профессор с достаточно богатой биографией и уж слишком сильной любовью к своей работе. Чунмён сильно отличался от многих своих коллег хотя бы потому, что ещё помнил себя в студенчестве, а это было важно. Чунмён спустился со сцены, натыкаясь на улыбающегося Исина, который поклонился ему. Минсок снова встал за трибуну, и шла какая-то всеобщая заминка и возня с аппаратурой. — Ну что, студенческое сообщество сильно против? — усмехнулся Чунмён. Исин вдруг растерянно улыбнулся. — Нет, оно наоборот довольно, — омега, кажется, хотел убедить Чунмёна в этом всем сердцем. — Правда, студент Чжан? Или вы меня просто успокаиваете? — Абсолютно точная правда, преподаватель Ким, — улыбнулся ещё шире омега. — А теперь ещё одно объявление хочет сделать для вас Чжан Исин, — голос Минсока разнесся на весь зал, а Исин встрепенулся. — Кажется, это тебя, удачи! — Чунмён едва вскинул кулак вверх, а Исин почти потерял сознание. Ему не снится? Его подбадривает сам преподаватель Ким? Это было что-то из области фантастики. Исин ещё раз поклонился преподавателю, поднимаясь на сцену. Он встал за трибуну, получая одобрительную улыбку от Минсока и поднятый вверх большой палец от Сехуна. — Ребята, всем привет. Я не сильно много времени у вас отниму, но прошу вас быть предельно внимательными. В зале повисла тишина, а Исин снова подавил в себе волнение, замечая улыбающегося Бэкхёна на первом ряду. — В этом году мне в голову пришла одна идея, которую я предложил деканату и студсовету. Такого в академии ещё не практиковали, и вдруг стало интересно, получится развить это в Ульсане или нет. Как вы знаете, наша академия — одно из лучших учебных заведений, но уже второй год мы проигрываем Национальному Сеульскому университету в одном-единственном пункте — это отсутствие волонтерского движения у нас. Тут же на экране позади Исина загорелась презентация. — Я подумал, что наши студенты тоже достаточно отзывчивы, и в Ульсане вполне можно было бы создать волонтерское общество. Я разработал проект и предложил его академии для рассмотрения, и им понравилось. Дальше я отправил заявку в Unicef, у них есть программа поддержки молодых фондов и студенческих движений. Заявка была принята Unicef, они обещали поддержку, но только при условии, что мы покажем им свою работу. Я не знал, с чего начать, но и здесь мне помогли. Один из благотворителей фонда рассказал о детском доме на Хакубо, который нуждается в поддержке. Слайды презентации постепенно сменялись, а Исин был удивлён тишиной в аудитории. Студенты правда очень внимательно и, кажется, даже заинтересованно слушали его, что придавало Чжану уверенности. — Там совсем немного ребят, человек пятьдесят, и так как этот детский дом является не государственным, а частным, то у него почти нет финансирования. Я подумал, что в нашей академии учатся студенты, которые имеют возможность привлечь к этому детскому дому внимание многих меценатов и благотворителей. И плюс ко всему прочему просто посетить детишек и провести с ними хотя бы один день. Так уж совпало, что в этом году академия решила поехать на горнолыжный курорт, и я подумал, что это мой шанс. Исин замолчал, пытаясь перевести дыхание. На фоне крутилась презентация с фотографиями из того самого детского дома. — Студенты Ульсана, конечно только по желанию, могли бы посетить их и провести с ними время. Подарить подарки и помочь, поиграть. Эти детки правда нуждаются в помощи и внимании, и, кажется, это меньшее, что мы можем для них сделать. Я никого не могу заставить и не имею желания, ведь благотворительность — это сугубо добровольный выбор. Но я знаю, что в стенах нашей академии обязательно найдутся те, кто будет сострадателен к этим детишкам. Я не прошу многого, просто один день вашего отдыха на курорте посвятите этим малышам. Там есть совсем крохи, от пяти лет и уже почти взрослые ребята. И каждый из них был бы не прочь с кем-то пообщаться и почувствовать себя важным. Для нас это всего лишь один день, для них — долгожданное чувство, что о них кто-то заботится. Тем более уже не так много времени осталось до Рождества, и мы могли бы стать для них рождественским чудом! Исин замолчал, а в зале повисла тишина, которая тут же была прервана аплодисментами. И Исин точно заметил, кто первый начал хлопать, краем глаза. Это был улыбающийся слишком ярко преподаватель Ким. У Чжана почти слёзы на глаза навернулись от такой реакции, он был уверен, что этот проект никого не заинтересует. — Спасибо, спасибо, — улыбнулся омега, вновь пытаясь собраться с мыслями. — Если кого-то заинтересовал этот проект, то вы также должны заполнить форму и внести пожертвование. Нет фиксированной суммы, просто сколько захотите. Я предоставляю все реквизиты и чеки, на случай, если у кого-то возникнут финансовые вопросы. К слову, студенты экономического факультета, вы могли бы помочь мне с бухгалтерией. По залу прокатился смешок. — И да, вы также можете записаться в новое волонтерское движение Ульсана, если это кого-то интересует. Ещё раз спасибо за внимание, надеюсь, я не слишком вам надоел! Всю дополнительную информацию я вывешу на сайте, также можете писать мне в KakaoTalk. Или пишите на страничку студсовета в Facebook. По результатам заполнения форм будет создаваться группа в Facebook. Спасибо всем ещё раз. И да, регистрация будет идти только следующие три дня. Все снова зааплодировали. Исин спустился со сцены, а Минсок и Бэкхён одобрительно ему кивнули. Омега был немного сконфужен, совсем не ожидая, что будет такая реакция на его идею. Он в принципе был уверен, что студенты не воспримут её совсем. — Ты молодец, Син, — Бэкхён похлопал Чжана по плечу. — Думаешь? Я не запинался? — Вовсе нет, ты был хорош! И очень убедителен! Я бы ещё чуть-чуть — и слезу пустил. — Лучше форму заполни, раз тронуло, — усмехнулся Чжан. — Я уже, — Бэкхён улыбнулся, покрутив мобильником. — В твоё общество записываться не буду, но к деткам съезжу обязательно. — Спасибо, Бэк, — улыбнулся Исин до своих ямочек на щеках.       Собрание заканчивается, и Исин собирается на выход из зала, когда его ловит Ким Чунмён. Омега удивленно смотрит на преподавателя, который едва улыбается. — Исин, я хотел вас предупредить, что сегодня нам придётся начать занятие на час позже в связи с моей новой должностью, у меня появились некоторые дела. Простите, что не предупредил раньше. — О, конечно, как скажете, я приду, — Исин на этот раз говорит с альфой куда раскрепощённее, и это Чунмёна, конечно же, радует. Он надеется, что всё-таки смог найти подход к своему самому таинственному студенту. Исин едва кланяется Киму, направляясь к выходу, а преподаватель уже в который раз остаётся смотреть ему вслед.       Чонин выворачивается из-под руки одного из близнецов Ли. Он ловко перехватывает мяч, оббегает ещё двоих соперников и уже почти оказывается у кольца, когда у него из рук выбивает мяч пролетевший мимо Нам. Чонин не успевает понять, что произошло, когда мяч оказывается в корзине, а тренер отсчитывает счёт не в пользу команды Кима. Чонин сжимает кулаки, встречаясь взглядом с Канджуном, который уж слишком доволен собой. Словно выиграл чемпионат! Он чувствует, как его плечо сжимает чья-то рука, и даже не поворачиваясь понимает, что это Сехун. Им обоим не нужны были слова, чтобы понять всю взаимную ненависть к Нам Канджуну. — Чего он, блять, хочет от меня? — Чонин достаёт из шкафчика футболку, хлопая его дверцей. Они с Сехуном в раздевалке практически одни, так как сильно задержались из-за бесчисленных поручений тренера. Ким и не подозревал, что быть капитаном баскетбольной команды так тяжело. Оказывается, это звание давало Сехуну не только толпу поклонников в лице омег и завистников в лице альф, а ещё кучу работы, которую он, собственно, и не должен был делать. А так как Чонин всё ещё был стажером и являлся другом капитана, то он помогал Сехуну. Заодно зарабатывая некие очки перед тренером. — Вообще он лезет ко мне, просто пытается достать через тебя, — усмехнулся Сехун. — Что между вами произошло? — Да ничего такого, — пожал плечами Сехун, снимая с головы полотенце. Альфа только вернулся из душа, принимаясь одеваться. — До того инцидента с Луханом я вообще мало на него внимания обращал. Да, у нас были постоянные перепалки и я знал, что его сильно взгревает то, что я стал капитаном, но в целом. Вроде ничего такого. Чонин на это усмехнулся. — Да он же просто завидует, — парировал Ким. — Плевать, всегда было плевать. Просто сейчас он реально переходит все границы. Чонин принялся обуваться, пока Сехун натягивал джинсы. — Может, просто морду ему набьём? — кажется, Ким в последнее время стал совсем агрессивным. Сехун едва поднял бровь, вопросительно глядя на него. — С каких пор тебя тянет к насилию? — Он просто сам нарывается, это же очевидно, — пожал плечами Ким. — Мы же пай-мальчики, Чонин-а, — улыбнулся Сехун. В отличие от друга он последнюю неделю не ходил по земле, а буквально летал над ней, окрылённый любовью к своему ненаглядному Лухану. И, наверное, поэтому и к выходкам Нама начал относиться проще. А вот Ким совсем наоборот. Его бесило абсолютно всё и все вокруг. И набить морду Канджуну казалось отличной идеей, чтобы выместить все свои отрицательные эмоции, которые копились в нём с геометрической прогрессией. — Кое-кто сам доказал мне обратное месяцем ранее, — усмехнулся Чонин. — Просто подождём, — Сехун натянул олимпийку, застёгивая её. — Хочу, чтобы он первый начал, если нарвусь на драку сам, то Лухан точно пошлёт меня куда-нибудь, а я еле-еле всё уладил. Чонин на это улыбнулся, но закатил глаза. Он обнял друга за плечо. — Так вы встречаетесь? — Ага, — кивнул О, самодовольно улыбнувшись. — Тогда поздравляю, О Сехун! — Спасибо, дружище, — рассмеялся Сехун, а у Чонина тоже расплылась улыбка по лицу. Он, наверное, уже очень давно не слышал такого обращения, а может, даже ещё никогда.       Они вышли из спорткомплекса, останавливаясь в курилке. Чонин сделал первую затяжку, опершись одной ногой о стену. Сехун стоял недалеко от него, скрестив руки на груди. — Бросай это дерьмо, пока легкие компенсируют, но ты же понимаешь, что дальше будет хуже. Возможно, придётся отказаться от спорта. — Да, папуль, обязательно, — усмехнулся Чонин, выдыхая дым в сторону и улыбаясь. Сехун на это закатил глаза, но продолжать не стал. — Что у вас с Чанёлем происходит? — О чём ты? — Чонин состроил максимально непонимающее выражение лица. — Ты знаешь, — Сехун был серьёзен как никогда. — Понятия не имею, — Чонин сделал ещё одну затяжку. Сехун тяжело вздохнул. — Это ведь из-за Бён Бэкхёна, я ведь прав? Что произошло на прошлых выходных? — Слушай, кажется, вы с Чанёлем лучшие друзья, устраивай допросы ему, — Чонин едва сдержал повышенные тона в голосе. Сехун же вопросительно выгнул бровь, делая шаг к Киму. — Не поверишь, но он мне сказал то же самое сегодня. А между тем мое терпение заканчивается, и я не собираюсь смотреть на ваши тёрки до конца своих дней. Чонин был удивлён подобным ответом. Он даже не знал, что Сехун вообще-то что-то замечает, занятый своими делами. — Ты знал, что Чанёлю нравится Бён? — Чонин не смотрел в глаза Сехуна, выдыхая дым в сторону. Сехун усмехнулся. — Это только идиот бы не знал, — О тоже посмотрел куда-то за спину Чонина. — И поэтому отговаривал меня от общения с Бэкхёном? — Слушай, я не знаю того, что было между Чанёлем и Бэкхёном. По правде говоря, никто этого не знает. Ни я, ни, уверен, даже Чжан Исин. Эти двое… Один хуже другого, такие характеры, что ахуеть можно. И когда на горизонте появляется кто-то вроде тебя, ежу понятно — жди беды. Так что мой совет был очень и очень адекватным. — И всё-таки, что, по-твоему, было между ними? — Я же сказал, я не знаю. Спроси у них самих, — пожал плечами О. Чонин продолжал курить, а потом Сехун вновь нарушил тишину. — То, что вы помолвлены с Бэкхёном, это правда? Чонин усмехнулся, поднимая на друга взгляд. — А ты как думаешь? — Я даже и не знаю, что думать, — Сехун смотрел чересчур испытующе. — Вы же даже толком не знакомы, как это может быть правдой? — Зачем нам быть знакомыми, если наши родители прекрасно знакомы? — Чонин улыбался только губами. В глазах у него не было ни намёка на радость, что навело О на некоторые мысли. — Тебя поэтому заставили перевестись? Из-за Бэкхёна? — И это лишь малая часть моих жертв, О Сехун. Как ты там говорил? Да, мы же пай-мальчики, — Чонин наконец докурил, выбрасывая окурок в урну. Он похлопал друга по плечу, обходя его, и направился в сторону общаг. Сехун же остался смотреть ему вслед, совершенно сбитый с толку. Пока он пытался добиться Сяо Лухана, в жизни его друзей, кажется, произошли нехилые изменения. И Сехун совершенно точно от всего этого отстал.       Чонин завернул в сторону аллеи, замечая на лавочке знакомый силуэт. Он едва улыбнулся, чуть ускоряясь и усаживаясь рядом с Бэкхёном. Омега даже не повернул на него головы, продолжая выдыхать сигаретный дым в сторону. Сигарета красиво тлела между изящных пальцев. — Разве это не вредно для омеги? — улыбнулся Чонин. Бэкхён медленно повернулся к альфе, едва вздёргивая бровь. — Вредно, — усмехнулся Бэк. — Но тебя-то это как ебёт? — Ну, я забочусь о своём будущем муже. Бэкхён едва хихикнул, снова делая затяжку. У омеги были четко очерченные губки, которые могли бы, наверное, пленить любого. Но в голове у Кима тут же всплывали пухлые и вишнёвые на вкус, с россыпью родинок. Чонин заметил эту деталь совсем недавно, жалея, что не сделал этого раньше. Хотелось слизывать вкус вишни с этих родинок просто бесконечно. — Ты любишь его? — вдруг прозвучал голос Чонина в тишине. Бэкхён стряхнул пепел на землю. — Я никого не люблю. — Тогда выходи за меня, — Чонин серьезно посмотрел на Бэкхёна, а омега улыбнулся слишком широко. — Это предложение, Ким Чонин? — Значит, любишь его, — Чонин вдруг потянулся к Бэку, вырывая у него сигарету и делая затяжку. — С чего ты решил? — Потому что я не идиот, ты бы согласился на условия папы, если бы это было не так. Бэкхён ничего не ответил, вновь забирая у Кима сигарету. — А вариант, что мне просто противна вся эта ситуация, ты не рассматриваешь? — Рассматриваю, но тебе не просто противно, ты ненавидишь это. Точно как и я, — Чонин откинулся на спинку лавочки, глядя на небо. Оно было затянуто облаками, а в воздухе уже почти чувствовалась зима. — Если следовать твоей логике, значит, и у тебя есть человек, которого ты любишь? — Не знаю, — пожал плечами Ким, снова улыбаясь. Было что-то в Чонине такое неподдельное, чему Бэкхён не мог найти названия. Чонин носил маски, как и все они здесь, но всё же он был куда более вольным в выражении своих эмоций. Кажется, он сильно запутался, потому что в глубине души был наивным ребёнком. — Твой папа, он звонил тебе после ужина? — Нет, — резко выпалил Бэкхён. — Я объявил ему войну, он не станет размениваться на звонки теперь. Чонин усмехнулся. Это было ему знакомо, отец вёл себя с ним так же. — Ты поедешь в Японию? — Чонин был удивлён, что Бэкхён вообще интересуется его делами. — Да, почему нет, мне интересно, как проходят ваши выездные тусовки. — Тогда запишись в волонтерский проект Исина, будешь полезен обществу. — Ты прямо приглашаешь? — усмехнулся Чонин. — Запишусь только в этом случае. — Ким Чонин, оставь свои пикаперские уловки для кого-нибудь другого. Ты же прекрасно знаешь, что на мне это не сработает, — Бэкхён уже выкинул сигарету, вставая с места. Он хотел уйти, но Чонин вскочил вслед за ним, хватая за руку. — Как же не знать, вы так часто мне это напоминаете, — усмехнулся Чонин. Бэкхён непонимающе посмотрел на альфу. — Мы? — но Чонин совершенно проигнорировал вопрос омеги, снова ярко улыбаясь. — Бэкхён? — Да? — В каких мы отношениях? — Чонин смотрел с большим вопросом и со всей серьезностью. — А мы в отношениях? — Ты понял, — Ким не был расположен к долгим перепалкам. Бэкхён же тяжело выдохнул. — Ну, ты теперь раздражаешь меня чуть меньше, чем обычно. Но пока на этом всё, ты умный мальчик, сам понимаешь сложившуюся ситуацию. Чонин лишь кивнул, прекрасно понимая, о чём говорит Бэкхён. Он проводил тонкую спину взглядом, пока Бэкхён направлялся в сторону общаги.       Исин тяжело сглатывает, останавливаясь перед уже знакомой дверью. Он, конечно же, не первый раз тут, но сердце всё равно колотится в груди. Каждый дополнительный у преподавателя Кима — это настоящий стресс для омеги, который буквально выводит его из себя. Исин думает, точнее, надеется, что со временем ему должно стать проще, но почему-то изменилось мало что. Хотя, всё же стоило отдать себе должное, он почти перестал запинаться и заикаться при разговоре с физиком. Исин стучится, совсем негромко, ведь в корпусе уже никого нет и любой малейший звук разносится чудовищным эхом по пустому коридору. Омега толкает дверь, когда слышит разрешение войти и видит стоящего к нему спиной Чунмёна, что говорит по телефону. — Проходите, я сейчас, — едва шепчет Ким, и Исин согласно кивает, садясь на своё привычное место. Чунмён же вновь отворачивается к окну, и Исину в этой тишине не остаётся иного варианта, кроме как слушать разговор альфы. Чжан раскладывает свои вещи и всячески делает вид, что разговор его не интересует, хотя это кажется бессмысленным, потому что Ким повернут к нему своей широкой спиной. Это был ещё один фетиш Исина, о котором он просто предпочёл не думать и не пялиться слишком долго. — Я работаю, Тэ, — выдыхает альфа. — Ты же сам всё понимаешь. Альфа очевидно чем-то раздражён, и это слышится в его голосе. Исин думает, что имя Тэ что-то ему напоминает, но никак не может понять, почему оно кажется знакомым. Чунмён же продолжает нервно отстукивать пальцами по подоконнику. — Родители вполне могут отужинать и без нас с тобой. Голос альфы не меняет тона, но Исин замечает сжатый кулак. Чунмён очевидно напряжен этим разговором. — Тэхён! Ты прекрасно знаешь, что это не так! «Тэхён». Исина осеняет. Это наверняка тот самый омега, который был с Чунмёном в торговом центре. Чжан удивлён, все ещё не понимая, кем омега приходится альфе. — Хорошо, я позвоню ночью. У меня сейчас занятие. Альфа скидывает звонок, ещё на секунду задерживаясь перед окном. Он верно собирается с мыслями, а Чжан опускает взгляд в учебник, чтобы Чунмён не подумал, что омега его подслушивал. Наконец Ким оборачивается, натягивая усталую улыбку. — Простите, Исин, важный звонок, — едва улыбнулся альфа, устраиваясь на своём месте. — Всё в порядке, — едва кивает омега, снова не поднимая на Чунмёна взгляд.       Занятие начинается с повторения уже изученного материала. Исин почти не смотрит на преподавателя, потому что иначе точно собьётся с мысли, которые сегодня на удивление строятся чётко и быстро. Чунмён, кажется, слушает его внимательно, подперев подбородок ладонью. Круглые очки чертовски идут альфе, и омега всё же поднимает на него взгляд. Тут же забывается всё, что он хотел сказать, когда глаза останавливаются на губах мужчины. — Что-то не так, Исин? Вы говорили всё правильно, — Чунмён немного сбит с толку реакцией омеги, который опускает взгляд и отрицательно машет головой. — Я просто забыл, что хотел сказать, извините. — Вы говорили об устройстве рефрактометра, — поясняет Чунмён. Исин кивает, но всё ещё молчит. Чунмён вопросительно выгибает бровь, начиная терять терпение. — Исин? Что с вами? Чжан хочет ответить на этот вопрос, но не знает, что сказать. С ним вроде всё хорошо, и он почти даже не думает о преподавателе, но язык всё равно не хочет озвучивать ни одну мысль. — Простите, кажется, я запутался. Чунмён улыбается своей обезоруживающей улыбкой, а затем скрещивает руки на груди, откидываясь в кресле. От этого Исину снова становится плохо, потому что ткань одежды облепляет явно тренированные руки. — Хорошо, давайте попробуем вместе, — Чунмён задаёт Исину наводящие вопросы, и омега со временем справляется с накатившим буквально из ниоткуда волнением.       Занятие сегодня тянется почему-то слишком долго, и Исин не понимает, это потому что он тупит чаще обычного, или всё-таки с преподавателем Кимом что-то не так? Исин украдкой поднимает взгляд на Чунмёна, пока тот объясняет ему очередную задачу. Она оказывается довольно сложной, так что преподаватель берётся объяснить её сам. Он увлечён, кажется, больше Исина, а омега позволяет себе секундную слабость. Сейчас они сидят непозволительно близко друг к другу, поэтому Исин может чувствовать любимый сандал слишком ярко. Он наслаждается этим запахом и упускает момент, когда Чунмён резко поднимает взгляд. В кабинете повисает тишина, а Исин буквально не может заставить себя оторвать взгляд от глаз альфы. Мужчина тоже не спешит рушить этот момент ни словами, ни действиями. Исин чувствует, как краснеют и горят щеки, хочет отвести взгляд, но вместо этого против собственной воли подаётся вперёд. В голове красным мигает мысль «Исин, стоп!», но, кажется, тело действует против омеги. Так что Исин вдруг целует альфу, зажмурив глаза и прижимаясь к сандаловым, немного сухим губам мужчины.       Исину хочется раствориться на миллионы молекул, а ещё лучше атомов, исчезнуть с лица земли, и, если бы Бог сейчас у него спросил, предпочёл бы он рождаться на этот свет или нет, Исина точно бы никогда не существовало. Он понимает, что натворил, резко отрываясь от альфы, не зная, что вообще делать. Убежать, остаться, сделать вид, что ничего не было или извиниться. У Исина мозг отключён от питания, и он до смерти боится поднять глаза на преподавателя. — Господи! Простите! Простите! — слова сами слетают с языка, и Исин вскакивает с места. Только сейчас он решается посмотреть на Кима, который, кажется, шокирован ничуть не меньше омеги. Альфа медленно поднимает взгляд на Исина, пытаясь видимо сформулировать хоть какой-то ответ. — Исин, я… — Простите, я ухожу! Исин собирает вещи, но руки совсем не слушаются. Чунмён встаёт с места, и когда Исин уже у выхода, окликает его, но омега пулей вылетает из кабинета. Чунмён остаётся с тетрадью Исина в руке, которую Чжан забывает в суете, и с гулко бьющимся где-то в глубине грудной клетки сердцем. Мысли все ещё спутаны после столь невинного касания чужих губ, который даже поцелуем не назовёшь. Но у Чунмёна такая реакция на всё это, словно он школьник, что впервые поцеловался. Губы Исина имеют вкус ванили, что ощущается в разы более концентрированным запаха омеги. Ким совсем не ожидает от себя такого, не думает до этой секунды, что ему могло понравиться подобное. Но ещё больше Чунмён удивлён тем, что Исин действительно поцеловал его. Он понятия не имеет, планировал ли это омега или нет, но судя по его реакции, Чжан этого совсем не планировал. Он был так растерян, словно это не он сделал, словно и вовсе не хотел. Чунмён надеется, что у Исина просто какое-то помутнение, надеется, что он просто напомнил студенту кого-то, и всячески хочет отрицать самый банальный и вероятный вариант развития событий. Чжан Исин влюбился в него. Чунмён совершенно не желает разбивать сердце своего студента.       Исин бежит долго и без остановки, пока не оказывается на улице. Его всё ещё мелко трясет, а сердце бьётся где-то в горле. То ли от долгого бега, то от того, что он всё ещё чувствует вкус сандала на своих губах. Исин крепко зажмуривается, садясь на корточки и обнимая себя. Ему нужно прийти в себя, нужно остудиться и попытаться переварить то, что он натворил. Исин понятия не имеет, что им двигало. Он даже в самом своём страшном кошмаре такого представить не мог, а в итоге сделал всё наяву. Исин снова вспоминает взгляд преподавателя и вымученно стонет. Чёрт возьми, что вообще с ним не так по жизни? Почему Исин такой неудачник? Теперь наверняка Ким прервёт занятия с ним, что было ужасно. Хуже только если он подумает, что Исин таким образом пытался добиться хороших оценок. Исин тяжело выдыхает, больно закусывая губу и снова слизывая послевкусие поцелуя. Ему хочется взвыть от собственной глупости. Как теперь смотреть в глаза преподавателя? Он и так был не особо в этом хорош, а теперь и вовсе не сможет. Сама мысль о том, что с Ким Чунмёном придётся ещё столкнуться и не раз, убивала Исина. А ведь, наверное, стоит извиниться за этот поступок? Или просто спустить всё на нет? Исин, чёрт возьми, понятия не имел.       Омегу отвлёк зазвонивший мобильник. Он несколько секунд смотрел на определитель, совершенно не зная, как прийти в себя, но звонок потом всё же принял. — Да? — Исин, ты где? — голос Бэкхёна чуть отрезвлял. Исин встал с корточек, вспоминая, что вообще-то обещал Бэку встретиться. — Чёрт, я совсем забыл, я скоро буду. Ты уже в общаге? — Да, стою у твоей комнаты, жду как хатико, — усмехнулся Бэкхён. — Прости, я скоро. Исин скинул звонок, тут же направляясь к общаге. Ноги почти не гнулись, потому что внутри всё ещё бурлило и совсем не хотело успокаиваться. Он совсем не так себе представлял поцелуй со своим горячим физиком. Хотя нет, не с его. Ким Чунмён был абсолютно чужим и далёким, и вряд ли что-то этот факт поменяет. Исин должен запомнить это как четвёртый закон Ньютона, который был придуман господином Исааком лично для Чжан Исина. Омега усмехнулся. Кажется, у него проблемы с физикой, преподавателем по физике и головой.       Бэкхён сидел на подоконнике в коридоре и, стоило увидеть друга издалека, тут же вскочил на ноги, недовольно скрещивая руки на груди. Омега успел даже переодеться в шорты и футболку с довольно странным принтом. — И где ты был? — Бэкхён явно был недоволен тем, что его заставили ждать так долго. — На дополнительных, — как-то вымученно вздохнул Исин. Он пытался найти в сумке ключи, но руки почему-то всё ещё тряслись. И даже когда ключи нашлись, он всё равно не смог попасть в замочную скважину. Бэкхён вопросительно вздернул бровь, замечая все потуги и странное состояние друга, а потом вырвал у него ключи и сам открыл двери. В комнате было тихо, и Исин просто скинул рюкзак на пол, тут же направляясь к кровати. Он плюхнулся лицом в подушку, пока Бэк всё больше и больше удивлялся такому поведению Исина. Ещё утром у него было совершенно другое настроение, весьма счастливое. — Чжан Исин, что случилось? — Бэкхён подтянул кресло, садясь напротив омеги, который отказывался поднимать на друга взгляд. — Я такой идиот, Бэкхён-а, — простонал в подушку Чжан. — В смысле? — Не хочу говорить, — Исин, кажется, ещё чуть-чуть — и задохнётся от нехватки кислорода, но всё равно упорно лежит лицом в подушку. — Нет, хочешь! — парирует Бэкхён, вырывая у Чжана подушку. Исин недовольно вопит, пытаясь отобрать у друга подушку, и в итоге Бэкхён наваливается на него всем телом, пытаясь развернуть к себе. Получается не сразу и с трудом, но Бэк однозначно сильнее старшего. Так что в конце концов они оба сидят на кровати. Бэкхён вопросительно смотрит на Исина, который обводит пальцем своих розовых овечек на наволочке, вновь отобранной у Бэкхёна подушки. — Что такого могло случиться, что ты не хочешь мне рассказывать? — Бэкхён действительно не понимает. — Учитывая, что ты пришел с дополнительных своего горячего физика, пожалуйста, лучше расскажи сам, чем мой не самый приличный мозг начнёт складывать два и два. Исин вмиг вспыхивает красным, принимаясь бить Бэка подушкой. Бэкхён улыбается и в шоке, надеясь, что друг правда не кинулся под Ким Чунмёна по его глупому совету. — Мы сидели разбирали задачу, — начал Исин, снова забиваясь в угол кровати. — Ага, — Бэкхён смотрел на друга испытующе. — И в какой-то момент я вновь завис на нём, потому что я не могу это контролировать. У меня мозг в такие моменты вообще не варит, мне кажется, я могу завалить вопрос даже о собственном имени в этот момент. — Я знаю, милый, — Бэкхён снисходительно улыбнулся. Исин всё ещё был красным, тараторил и вёл себя как обычно, когда речь заходила о его несравненном Ким Чунмёне. — И в общем, он понял, что я уже не слушаю его объяснение, и вдруг поднял взгляд, а я словил себя на мысли, что целую его. Исин стал одним цветом с самым сочным красным свитером Бэкхёна, а у самого Бёна челюсть буквально отвисла куда-то к ядру земли. Он думал, что ослышался, пытаясь переварить эту информацию. — Так, стоп, что ты сделал? — Поцеловал преподавателя Кима. В губы. Прямо во время занятия, — Исин повторяет это с запинкой и через силу, а потом вновь утыкается лицом в подушку и глухо стонет. Бэкхён же пытается поднять челюсть обратно. На Чжан Исина такие вот внезапные поцелуи со своими преподами совсем не были похожи. — Так, ладно, и что он? Ответил? — Нет, я отлип от него, как только понял, что происходит. Конечно он не ответил, с чего бы ему отвечать. Господи, даже я этого поцелуя не планировал, я не знаю, как так вышло. Просто не понимаю, всё было абсолютно нормально. — Ну да, нормально, кроме того факта, что ты безнадёжно в него влюбился, Чжан Исин. Клянусь, раньше я думал, что ты имеешь шанс на спасение, но теперь понимаю, что это пиздец. Исин украдкой смотрел на Бэкхёна, который, кажется, тоже был шокирован. — Бён Бэкхён! Ты не помогаешь! — вскрикнул омега. Бен на это усмехнулся. — Да ладно, Исин, все когда-то влюблялись в своих преподов и учителей, это же нормальная история. Исин приложил ладошки к лицу, откидывая голову назад. — Но никто не целовал своих учителей и преподов без спроса и так внезапно. Господи, что он только подумает обо мне. — Конечно, было бы разумнее сначала признаться, а потом целовать, но даже так в этом нет ничего смертельного. А вдруг он примет это? Исин усмехнулся, отрывая ладони от лица. — Не пытайся меня утешить, Бэк. Я знаю, что сильно ступил, и Ким Чунмён чертовски недосягаемая вершина для меня. — Потому что ты не делаешь попыток чтобы её достигнуть, — Бэкхён пожал плечами. — Знаешь, может, всё к лучшему, теперь ты можешь признаться ему и узнать правду. Даже если он отвергнет тебя, это всё равно станет пройденным этапом, который ты сможешь пережить. А то что происходит с тобой сейчас — это какое-то подвешенное состояние. — Я просто не хотел усугублять всё, но, кажется, сделал хуже, чем мог представить, — вздохнул Исин. — Как мне теперь смотреть ему в глаза? Господи, этот год бесконечен. — Признайся ему, — пожал плечами Бэкхён. — Нет! Не смогу! Чисто физически! Не умею! Исин был на панике, а Бэкхён тяжело вздохнул, вдруг притягивая друга к себе. Он обнял его, крепко прижимая к себе и вдыхая сладкую ваниль. Исин пах так невинно и по-детски, словно вечный малыш. — Син-а, успокойся для начала, — прошептал Бэк. — Ничего страшного не случилось, поверь. — Сердце колотится каждый раз, как вспоминаю, — также тихо ответил Исин. Он вцепился в талию Бэка ещё крепче. — Ты хоть распробовал его губы? — усмехнулся Бэкхён. А потом ойкнул, когда почувствовал тычок в бок. — За что! — Не заставляй меня думать о таких глупостях. Исин заглянул Бэкхёну в глаза. А Бэк усмехнулся. — Это не глупости, Исин! Это нормально, когда тебе нравится с кем-то целоваться. — Я знаю, но у меня не было возможности что-то пробовать. Они просто тёплые, сухие и сандаловые. Всё. Исин покраснел ещё гуще, вновь глухо простонал и уткнулся лбом в плечо Бэкхёна. А омега рассмеялся, похлопывая друга по спине. — Всё будет хорошо, милый. Поверь мне.       Они улеглись на кровати Исина, что было не в первой. Бэкхён совершенно не хотел возвращаться в комнату к себе, хотя в последнее время жить в соседстве с Сяо Луханом стало проще. То ли они просто привыкли, то ли обоим просто стало не до друг друга. Бэкхён уткнулся носом в грудь Исина, обнимая его за талию. — Бэк, — вдруг прозвучал голос Чжана. Бэкхён открыл глаза, глядя на друга. — А что насчёт тебя и Чонина? — Ничего, ты же знаешь, — пожал плечами Бэкхён, вновь закрывая глаза. — А Пак Чанёль? — Не знаю, — Бэкхён не открывал глаза. Исин чувствовал, что тема эта явно неприятна Бэкхёну, но если омегу не вытягивать на такие разговоры, он точно замкнётся в своём коконе и — пиши пропало. — Ты виделся с ним после того поцелуя? Разговаривал? — Да, — кивнул Бэкхён. — И что? — Попросил передать Чонину его пиджак, который он одолжил мне после ужина. Исин вдруг приподнялся, опираясь на полусогнутую руку. — Ты дурак? — Что такое? — Бэкхён вопросительно посмотрел на старшего. — Они же живут в одной комнате, Чонина там не оказалось, и я отдал Паку. — Бэк, ты серьезно? Они оба интересуются тобой, а Пак ещё и влюблён. Думаешь, было здравой мыслью отдавать Паку пиджак Чонина? Бэкхён усмехнулся, резко поворачиваясь на спину, и уставился в потолок. — Если честно, мне похуй, Исин. Я ни с тем, ни с тем ничего общего иметь не желаю, поэтому плевать, что они там чувствуют и делают. Было бы круто, исчезни они из моей жизни навсегда. Исин цокнул, ложась обратно на подушку. Он тоже уткнулся взглядом в потолок. — Но целуешься ты всё равно с Паком, а выйти должен за Кима. Они так или иначе присутствуют в твоей жизни. — И что? — Бэкхён прикрыл глаза. — Один три года сопли жует и строит из себя жертву неразделенной любви, а у другого смелости кот наплакал, против отца и слова не пикнет. Думаешь, о таком альфе я мечтаю? Исин знал, что нет. Бэкхён мечтал о сильном, уверенном и ласковом. Как и любой другой омега. Они все мечтали просто быть с тем, кто не даст в обиду. Даже самому себе. — Давай просто спать, я так устал за эту неделю, — вздохнул Бэкхён, вновь разворачиваясь и притягивая Исина к себе. Он зарылся носом куда-то ему в ключицу, обнимая рукой поперёк талии и чувствуя нежные ладошки Исина на своей. Было тепло и уютно, и одиночество, съедающее Бэкхёна, не казалось таким острым как обычно.       Лухан вернулся в комнату после небольшого свидания с Сехуном в парке. Он и понятия не имел, что начало отношений может быть таким, когда они буквально не могли оторваться друг от друга. Сехун не позволял себе ничего лишнего, кроме нежных поцелуев и объятий, и Лухана это вполне устраивало. С альфой было тепло, с альфой было хорошо, с ним было очень легко. Он тихо открыл двери, прокрадываясь к своей кровати в темноте, когда вдруг прозвучал голос Кёнсу. Лухан едва вскрикнул, а До включил торшер. — Чего так пугаешь, До Кёнсу? — воскликнул Лухан, останавливаясь посреди комнаты. — А ты чего как мышь крадёшься? Свет бы хоть включил, — усмехнулся Кёнсу, наблюдая за другом. Лухан стушевался. — Уже поздно, я думал, ты спал. — Пытался, — усмехнулся Кёнсу, садясь в постели. — Включи уже свет и признавайся, где был. Лухан послушно включил свет, а Кёнсу едва сдерживал смешки, прекрасно зная, где был Сяо Лухан. Лухан снова вернулся к другу, садясь на ножной край кровати. — Лу? — Кёнсу едва улыбнулся, толкая Лухана в бок. А тот вдруг рассмеялся, валясь на ноги Кёнсу всем телом. Широкая улыбка расползлась по лицу До, когда он услышал любимый смех лучшего друга. — Кажется, со мной что-то не так, Кёнсу-я. — Я заметил, — усмехнулся До, — уже давно, и даже немного обижен. — Я знаю, но мне нужно было время. Чтобы самому привыкнуть, но я не привык. — Итак, барабанная дробь, ты? — Встречаюсь с О Сехуном, да. У меня появился альфа, Кёнсу. Да! Лухан будто повторял это самому себе, всё ещё не веря, даже несмотря на то, что ещё полчаса назад сидел в объятиях этого самого О Сехуна. Кёнсу выполз из-под одеяла, тут же притягивая друга к себе и обнимая. — Я поздравляю тебя, дружище, и желаю вам крепких отношений! — воскликнул До. — Спасибо, — тихо прошептал в ответ Лухан, сжимая плечи Су. — Я правда ещё сам не верю, потому что за прошедшие три дня, его стало так много в моей жизни. Слишком много. — Не слишком, это нормально, наслаждайся, — улыбнулся Кёнсу, заглядывая Лухану в глаза. — Он сегодня привёз меня из дома, а по дороге купил кофе и пирожные. — Я всегда знал, что этому альфе стоит доверять, — самодовольно улыбнулся Кёнсу. — А что насчёт тебя? Что ты чувствуешь? — Не знаю, Папа говорит, что я влюблён в него, но я не знаю, правда ли это. Мне, похоже, не с чем сравнивать. Просто каждый раз, как он рядом, мне хочется быть ещё ближе к нему. Не знаю, как объяснить, но мне хорошо. Это странное чувство. Кёнсу снова широко улыбнулся. Он был искренне рад за друга, мечтая когда-нибудь самому чувствовать то же самое, что Лухан сейчас. Кёнсу не знал, возможно ли это для него, но ему хотелось верить, что да. На истинных ведь свет клином не сходится. — Я правда рад за тебя, ЛуЛу! Ты заслужил это, и я хочу, чтобы в дальнейшем ты испытывал только счастье рядом с ним. А если он посмеет тебя обидеть, то я сам с ним разберусь! Ты только скажи. Лухан рассмеялся, наблюдая за воинственным взглядом друга. — Я знаю, До Кёнсу, спасибо за это. Я люблю тебя! — И О Сехуна, — усмехнулся Кёнсу. — Ой все, — фыркнул Лухан, едва толкая Кёнсу в бок. Он огляделся, только сейчас понимая, что Бэкхёна снова нет. — Почему Бён так редко ночует в комнате? — Может, ему не хочется лишний раз с нами пересекаться, — пожимает плечами Кёнсу. — Не знаю. — Он странный, — задумчиво смотрит в сторону его кровати Лухан. — Разбил нам зеркало, чуть не задохнулся из-за своей панической атаки. А вчера заступился за меня в туалете перед какими-то идиотами, что обсуждали развод родителей. Кёнсу знал историю про разбитое зеркало и паническую атаку, но был удивлён тем, что сказал Лухан про туалет. — Что? В смысле заступился?       Лухан пересказал другу всё в подробностях, а Кёнсу удивленно посмотрел на Сяо. Неужели лёд в их отношениях тронулся? Ещё два месяца назад Кёнсу бы однозначно этому обрадовался, но теперь лишь пытался подавить какого-то маленького червяка внутри. Имени у этого червяка не было, но он стал куда агрессивнее, после того, как Кёнсу увидел на кровати Бэкхёна пиджак с очень знакомым запахом. Гений Кёнсу сложил два и два моментально, получая фееричное четыре, то есть прекрасно понял, кому этот пиджак принадлежал. Теперь Кёнсу не хотел, чтобы Бэкхён жил с ними. И не то чтобы он в начале был в восторге, но теперь он думал, что это всё сведёт его с ума. Потому что Кёнсу точно не переживёт, если вдруг тот-самый-запах окажется не на пиджаке, а, допустим, на самом Бэкхёне. Хотя До всё ещё пытался убедить себя в том, что ему абсолютно плевать. Плевать, конечно, но червяк скоро трансформируется в очень противную змею. — Эй, Кён, ты слушаешь меня? — голос Лухана вновь отвлёк До от собственных мыслей. Друг уже находился на другом конце комнаты, продолжая переодеваться. — Прости, я задумался, — вздохнул Кёнсу. — Я спрашивал, поедем мы с тобой в Японию и запишемся ли в этот проект Чжан Исина? Кёнсу и Лухан уже обсуждали это днём вместе с Кимами, остановившись на том, что это всё неплохая идея. Правда, Минсоку нужно было проконсультироваться с врачом, а Лухану поговорить с Сехуном. — Ты поговорил с Сехуном? — Он хочет поехать, сказал, что его друзья тоже наверняка соберутся. — Его друзья? — Кёнсу вопросительно посмотрел на друга. — Ну да, этот, новенький, Чонин. И их третий, Сехун сказал, что они лучшие друзья с детства — Пак Чанёль. — Ким Чонин тоже собирается? — Кёнсу едва не ударил себя по губам. Да какая ему, чёрт возьми, вообще разница? — Да, по крайней мере, Сехун так сказал, — Лухан снова затянул волосы в пальмочку. — Ну так что думаешь? — Нам точно нужно развеяться, так что давай съездим. Но надеюсь, вы все меня не кинете, разбежавшись по парочкам, — усмехнулся Кёнсу. Он упустил момент, когда остался в их компашке единственным свободным человеком. — Не кинем, не переживай! — улыбнулся Лухан. — Тогда давай и к детишкам запишемся, — просяще посмотрел Кёнсу. Ему нравилась эта идея, потому что До очень любил детей. Он сам не знал, откуда в нём это, но он буквально был одержим маленькими детьми. — Не то чтобы я рвался, но давай сделаем это. Мы же должны делать добрые дела, — улыбнулся Лухан.       Минсок волнительно сжимает руку Чондэ, когда они паркуются перед рестораном. Сегодня они должны поговорить с родителями и всё им рассказать, и Кима прямо с утра нехило так трясёт из-за этого. Чондэ весь день пытается его успокоить, прямо как сейчас, притягивая к себе и осторожно целуя в висок. — Хватит трястись, Мин. Ничего страшного не произойдёт. — Будто ты моего отца не знаешь, — нервно усмехнулся Минсок. — Ну вот что он нам сделает? — улыбается Чондэ, приподнимая голову Мина за подбородок и заглядывая ему в глаза. — Заставит расстаться? — Я просто не хочу скандалов, я устал от них. — Их не будет, по крайней мере, мы с тобой оттуда уйдём, если они вдруг начнутся. Помни, что я твой альфа и я не буду ждать, пока тебя доведут до нервного срыва. Просто доверься мне. Как раньше. Минсок едва улыбнулся, сам потянувшись к альфе и нежно целуя его в губы. Чондэ обвил лицо омеги руками, чувствуя, как тонкие пальчики пробегаются по его затылку. — Отлично, пойдём, а то опоздаем.       Они заказали столик в одном из достаточно популярных ресторанов Сеула, в которых часто собирались на такие вот семейные посиделки. Так что весь персонал их уже знал прекрасно. У них была забронирована собственная обеденная комната, которые не предоставлялись никому, кроме постоянных клиентов. Чондэ и Минсок приехали последними, обнаруживая, что родители уже собрались. Они как раз обменивались любезностями и последними новостями, когда дети вошли. Целых пятнадцать минут ушло на приветствия и долгие улыбки, которые Минсок откровенно давил через себя. Он был рад увидеть родителей, но всё-таки тяжесть предстоящего разговора не давала вздохнуть спокойно. — Как вы долетели, миссис Ким? — Минсок поворачивается к маме Чондэ, улыбаясь. — Ох, просто прекрасно, Минсок. Правда в самолете был столь нерасторопный бортпроводник, что я буквально была на иголках. И зачем только тратить деньги на бизнес-класс, если там обслуживание хуже эконома? — Милая, ты драматизируешь. Паренёк был на стажировке, — улыбается отец Чондэ, а Минсок в это время переглядывается с самим альфой. — Нет, пожалуй, соглашусь с вами, Джина, — вдруг раздаётся голос отца Минсока. — В последнее время наши авиалинии меня только разочаровывают. На прошлой неделе задержали мой самолёт, и я опоздал на важное совещание. Чондэ снова посмотрел на Минсока, едва сдерживая усмешку. Их родители правда были в своём репертуаре, но и в этом был плюс. Впервые за всё время, что их родители знакомы, Ким Джина и Ким Чжисон были согласны друг с другом. — Вот и я об этом, — согласно закивала Джина. Минсок украдкой заметил, как посмотрели друг на друга отец Чондэ и папа Минсока, видимо, едва сдерживаясь от закатывания глаз. — Но главное, что мы благополучно приземлились, не правда ли, милая? — улыбнулся отец Чондэ. — Согласен с Чонвоном, и, кстати, мы же здесь, чтобы пообщаться с нашими детьми. Предлагаю оставить авиалинии всех стран в покое, — усмехнулся папа Минсока. Все согласно кивнули, а Минсок инстинктивно напрягся. — Ну, рассказывайте, как ваши дела? — мама Чондэ улыбнулась, внимательно рассматривая Минсока. Омега уже привык к её внимательным взглядам, которые порой переходили на придирчивые. — Минсок, дорогой, ты так похорошел! Минсок сдержанно улыбнулся. — Спасибо, миссис Ким, — кивнул омега, ловя такой же внимательный взгляд своего папы. Минсок не знал, его ли это паранойя, или омеги могут чувствовать, когда в комнате появляется кто-то беременный, но ему уже казалось, что его папа и мама Чондэ обо всем догадались. — Что насчёт учебы? — вклинился Ким Чжисон. — Чондэ, я слышал, что ты делаешь успехи. — Ох, я как раз хотел рассказать вам всем сегодня. Дело в том, что я уже определился с местом работы, — уверенно улыбнулся альфа. Над столом повисла тишина. — О чем ты говоришь, сынок? — вопросительно посмотрела на Чондэ его мама. Минсок же едва улыбнулся, нервно отпивая из своего стакана с водой. Он знал, что Чондэ специально начал с новости о работе, чтобы подстелить подушку безопасности, но всё же. — Отец ведь открывает новый филиал, у которого будет свой исследовательский кластер в Сеуле, я уже принят туда на работу ассистентом. И нет, мам, я не хочу пользоваться тем, что компания принадлежит моей семье. Ким Джина была очень удивлена такой тирадой сына. Настолько, видимо, что даже не знала, что сказать. — Я ещё не рассматривал отчёты из отдела кадров, но ты правда смог пройти? — Да, отец, — улыбнулся Чондэ. — И я бы хотел услышать в ваших голосах больше радости и поздравлений. — Ох, прости, Чондэ, конечно мы все поздравляем тебя! — первым спохватился папа Минсока. — Это очень хорошо, что тебя приняли на работу, хотя ты ещё даже не закончил академию. — Присоединяюсь к Минсе, — улыбнулся Чжисон. Минсок внимательно посмотрел на отца, пытаясь прочитать его эмоции. Было важно, как он отреагирует, ведь всё это время он лишь твердил о том, что Чондэ слишком расслаблен из-за денег его родителей. — Ты молодец, Ким Чондэ! Как так получилось, что ты нашёл работу, ещё даже не закончив академию? — Мой проект победил в конкурсе, — пожал плечами Чондэ. Минсоку нравилась эта холодная уверенность в словах и действиях Чондэ. Казалось, что альфа резко повзрослел. — Но сынок, ты бы мог получить куда большее, чем просто ассистент. — Мам, ты знаешь что я об этом думаю. Я не хочу становиться начальником без опыта и достаточной квалификации просто потому, что мне повезло родиться вашим сыном. — Это глупо, — усмехнулась Джина. — Отнюдь, — тут же вмешался Чжисон. — Вам стоит похвалить вашего сына. — Мы работали всю свою жизнь не для того, чтобы потом наш сын прожил свою так же, — парировала миссис Ким. Чондэ вдруг перехватил ладошку Минсока на столе. Обстановка начинала накаляться, и Минсок вдруг решил вмешаться. Не сделать лучше, но однозначно отвлечь их всех куда более глобальной новостью. — Вы станете дедушками и бабушкой! — вдруг воскликнул омега, прерывая мать Чондэ на полуслове. В комнате повисла буквально гробовая тишина. Все тут же переглянулись, пытаясь вообще понять, что к чему, а потом уставились на Минсока и Чондэ. — Ким Минсок, что ты сейчас сказал? — отец Минсока впился в него вопросительным взглядом. — У вас скоро родится внук или внучка, — вновь повторил Минсок, теперь куда увереннее. Оказывается, озвучить это было не так страшно. — Милый, если это какая-то шутка, то лучше не стоит, — Джина тоже едва сдерживала свой шок, пытаясь улыбаться через силу. — Это не шутка, мам. Минсок беременный. Второй залп тишины буквально обескураживал Минсока. Но Чондэ крепко держал его ладонь, сжимая в руке. — Хотелось бы и на это тоже услышать поздравления, — усмехнулся Чондэ. — Поздравления? — Чжисон внимательно посмотрел на Чондэ. — Какие поздравления, Ким Чондэ? Ты испортил моему сыну жизнь! — Чжисон! — воскликнул папа Мина. — Что, Чжисон? Им всего по двадцать лет, господи! Какой ребенок? — Самый обычный, отец, — Минсок не знал, откуда находит в себе силы спорить с родителем. — Мы уже всё решили, говорим вам по факту, потому что молчание не имеет смысла в этой ситуации. Я скоро выпускаюсь, а у Чондэ уже есть работа, так что мы вполне справимся. — Да ты должен был спокойно заниматься карьерой, как и хотел всю жизнь. А он лишь перепутал тебе все карты. — Почему вы обвиняете моего сына, будто ваш тут совсем ни при чем? — мама Чондэ недовольно посмотрела на альфу. — Потому что, кажется, в зачатии главную роль играет альфа, не мне вам объяснять, — усмехнулся Чжисон. Минсок тяжело вздохнул, снова делая глоток воды. Он переглянулся с Чондэ. — Слушайте, можете обвинять меня во всем, можете думать и говорить, что хотите, но происходящего не изменить. Мы с Минсоком любим друг друга, мы ждём нашего ребёнка и мы поженимся. И даже если вам не нравится что-то, то вам правда придётся смириться. За три года вы должны были понять, что наши чувства не юношеский максимализм и не ветреность. Чондэ смотрел всё с такой же уверенностью на родителей, но это не возымело никакого эффекта. Они снова начинают спорить, и тогда Минсок не находит ничего лучше, чем просто встать, собираясь уйти. В комнате повисает тишина, когда младший омега встаёт из-за стола. — Минсок, что ты делаешь? — Собираюсь уйти из этого детского сада. Я шёл сюда, чтобы обрадовать вас с тем, что у вас появится внук. Он, к слову, совсем ни в чём не виноват, но, кажется, его дедушки и бабушка, — Минсок перевёл взгляд на мать Чондэ, — уже считают его ошибкой. Так что я больше не хочу это слушать. Спасибо за ужин! Минсок направился к выходу, а Чондэ встал за ним, снимая с вешалки их пальто. — Чондэ! — воскликнул отец альфы. — Ему вообще-то нельзя волноваться. Вы как взрослые люди могли догадаться, — усмехнулся альфа, выбегая вслед за Минсоком.       В комнате снова была тишина, которую нарушил папа Минсока. — Неужели это всё стоило нервов моего сына? — омега оглядел внимательно сначала своего мужа, а потом и Ким Джину. — Минсе, — начал было Чжисон, на что омега усмехнулся. — Вы двое никогда не научитесь следить за собственными желаниями и не перестанете переносить их на наших детей. А между тем я не хочу, чтобы Чондэ и Минсок страдали. И раз уж их решением было оставить этого ребёнка, нам всем стоит восхититься их смелостью и гордиться! Омега вышел из-за стола, хватая свой клатч и пальто, хлопая дверью.       Минсок выбежал на улицу, вытирая мокрые щёки. Он примерно всё именно так себе и представлял, но все равно не мог остановить слёзы. Внезапно на плечи опустилось пальто, а его самого развернули к широкой груди, сжимая в родных объятиях. — Прости меня, малыш, — прошептал Чондэ. — Тебе-то за что извиняться? Это я должен извиниться за отца, — усмехнулся Минсок, всё ещё продолжая всхлипывать в рубашку Чондэ. — Я привык, не надо извинений. Тем более и моя мама постаралась знатно, — Чондэ погладил Мина по макушке. — Ты же знаешь, что они остынут. И пожалеют о сказанном ещё не раз. — Это всё равно не отменяет их слов, Чондэ. — Они полюбят его, — прошептал альфа. — Даже моя мать и твой отец, просто им нужно время. — Я не хочу, чтобы этот ребёнок рождался в таких условиях, Дэ, — Минсок поднял голову на альфу. — Он должен быть любим. — И он будет любим, — улыбнулся альфа. — Сначала тобой и мной, а потом и всеми остальными. Это будет самый любимый ребёнок на свете, я тебе обещаю. Минсок невольно улыбнулся, когда альфа принялся вытирать мокрые щёки. — Извините, что мешаю, но сынок, давай поговорим, — голос папы заставил Минсока оторваться от Чондэ. Он был удивлён присутствием родителя, который едва улыбался. — Папа? Что ты тут делаешь? — Пришёл обнять своего сына и поздравить, — улыбнулся мужчина. Он сделал шаг к сыну, раскрывая объятия. — Правда? — Чондэ отпустил Мина, едва улыбаясь. Минсок тоже сделал пару шагов навстречу папе, наконец оказываясь в родных объятиях. — Конечно правда, Мин. Поздравляю, ты станешь потрясающим папой! — улыбнулся старший омега, поглаживая сына по спине. У Минсока снова покатились слёзы по щекам, и он крепче вцепился в папу. Ему было так тяжело всё это время, столько сомнений, столько волнений. И кажется, он успокоился только сейчас, когда услышал от папы, что это не была ошибка. — Я думал, ты будешь против, — Минсок посмотрел папе в глаза. — Какая теперь разница, что я думаю? Ты беременный, ты не сделал ничего с этим, значит, так решило твоё сердце. А сердце надо слушать, — всё так же улыбался старший омега. — Я хотел сделать аборт, но не смог. Чондэ меня отговорил, да и вообще, это оказалось сложнее, чем я себе представлял. — Он твоя частичка, и ты уже чувствуешь это, сложно избавляться от части самого себя, — омега погладил сына по щеке, вытирая слёзы. — Ты правильно сделал, что оставил. Тем более, что твой альфа здесь, рядом с тобой. Омега улыбнулся, глядя на Чондэ, который стоял за Минсоком и делал вид, что он тут за мебель. — Меня только расстроило, что ты ничего мне не сказал. Неужели настолько не доверяешь? Минсок растерялся, не зная, что ответить. Он опустил глаза, пожимая плечами. — Я был напуган, и мне было стыдно. Это ведь совсем не то, чего вы с отцом от меня ждёте. — Он остынет, знаешь же. Будет больше всех внука любить, ещё надоест своей опекой и любовью, — улыбнулся Минсе. — Не волнуйся, Минсок. Всё будет хорошо. — Я надеюсь, спасибо, пап. Мне это было очень важно. — Я знаю, малыш, — омеги снова обнялись. — Позвони мне на неделе, мы должны теперь чаще видеться. Я поговорю с отцом и, возможно, мы ещё раз встретимся, когда все переварят сегодняшний ужин. — Хорошо, пап, — улыбнулся Минсок, облегченно выдыхая. Папа был на его стороне, а это уже было большим плюсом. В конце концов, всё действительно должно быть хорошо.