the ocean is inside you

      Кёнсу тяжело вздыхает, усаживаясь в своё кресло. На соседнем сидении лежит его небольшой саквояж, который сошёл за ручную кладь и омега не стал его сдавать в багаж. Он откинулся на спинку сидения, прикрывая глаза. Так уж получилось, что Кёнсу остался сидеть один. Лухан отпросился к Сехуну, именно отпросился, и Кёнсу пришлось отпустить его. Конечно, он немного подулся для приличия на Лухана, но мешать личной жизни друга не стал. Кёнсу прекрасно понимал, с кем на самом деле хочется сидеть Лухану, хоть он упорно сваливал всю вину на настойчивость О Сехуна. Так что сейчас Кёнсу сидел один, надеясь, что его соседом станет не кто-то знакомый. Кёнсу хотелось побыть одному и подумать обо всем, что произошло на прошедшей неделе. Ужин с родителями, который омега изначально планировал на выходные, перенесся на середину недели, из-за занятости и каких-то неотложных дел отца. Но Кёнсу всё равно поехал, потому что действительно ждал этого разговора, особенно разговора с отцом. До Ёнсок был бесконечно рад выбору своего сына, который несомненно являлся самым правильным вариантом развития событий в глазах альфы. Родители полвечера рассказывали ему о том, сколько плюсов имеет этот переезд, и Кёнсу предпочитал не спорить с ними, лишь продолжал улыбаться и есть какое-то блюдо французской кухни, название которого он уже не помнил, просто знал, что отец за него душу продаст. Удивительно, что они переезжают в Германию, а не во Францию. Папа со своими похвалами тоже в стороне не остался, когда заметил, что сын наконец перекрасил волосы из такого броского красного в темно-коричневый, сделав свою привычную челку и не убирая отросшую длину. Кёнсу впервые за всю жизнь отпустил такую длину, и это тоже безумно нравилось папе. Так что вернулся До с этого ужина весьма и весьма примерным сыном. Кёнсу усмехнулся. Его родители правда даже близко не осознавали, насколько Кёнсу не честен в своих ответах и решениях. Хотя, наверное, и сам Кёнсу этого не осознавал. — Не уберёшь сумку? — знакомый голос заставил Кёнсу резко обернуться. Ким Чонин едва улыбался, глядя на сконфуженного Кёнсу, у которого, кажется, и так немаленькие глаза рисковали вылезти из своих орбит. — Зачем? — спрашивает Кёнсу, а Чонин невольно улыбается ещё шире. Видеть настолько сбитого с толку До совсем непривычно. — Чтобы я смог сесть на своё место? — В смысле на твоё место? У Кёнсу явно система дала сбой. Чонина это веселит неимоверно, так что он картинно вздыхает. Сам убирает сумку Кёнсу на полку, отказываясь от помощи стюардессы, которая тут же заметила небольшую перепалку между ними. Девушка уходит, а Чонин устраивается на своё место и, как ни в чем не бывало, лезет в телефон. У Кёнсу полный шок и непонимание, но ступор проходит через пару секунд. — Поменяйся с кем-нибудь, — твёрдо говорит омега. Чонин поворачивает на него голову и долго смотрит в знакомые карие омуты. На глаза Кёнсу падает свет и его радужка кажется сейчас не коричневой, а золотистой. Кёнсу удивлён поведением альфы просто до невозможности. Он неделю его игнорировал, и Кёнсу уже надеялся, что их разговор в лифте был последним в его жизни. Но сейчас Чонин словно другой человек, слишком много улыбающийся и делающий вид, словно такие разговоры между ними — норма. — Зачем мне это делать? — Потому что я не хочу с тобой сидеть, — Кёнсу возмущён такой наглостью альфы. Как он вообще посмел сесть сюда после всего произошедшего. — Тогда ты должен уйти, разве нет? — Я сюда первый пришёл, и это место моё по билету! — воскликнул омега. Сейчас он очень жалел, что состроил из себя понимающего друга и отпустил Лухана. — Так моё тоже, — пожал плечами альфа, показывая Кёнсу свой билет. Омега не может поверить своим глазам и таким совпадениям, но Чонин правда не врет. Ему хочется взвыть от такой подлянки судьбы, и он собирается встать, чтобы уйти, но Чонин вдруг ловит его за запястье. — Отпусти меня, — Кёнсу дико раздражён, но всё ещё держит себя в руках, чтобы не сорваться и не обратить на себя внимание. Благо, в салоне всё ещё суета, и их никто не замечает. — Ты вообще понимаешь, что о нас могут подумать? — Они увлечены романом Сехуна и Лухана, плюс все на отдыхе. И тебе стоит меньше драматизировать и просто сесть на место. Сам больше внимания привлекаешь, — усмехается Чонин, продолжая держать руку Кёнсу. Омега думает, что точно стоит уйти и поменяться с кем-нибудь местами, но всё равно не может. Продолжает стоять как вкопанный и смотреть в глаза Ким Чонина, словно может увидеть там что-то новое. — Просто садись на место, обещаю, что не потревожу тебя своим присутствием, — усмехается альфа. Хотя они оба понимают, что для них это невозможно. Запах чувствуется слишком остро, когда они настолько близко друг к другу. И это первая причина, почему Кёнсу хочет уйти. Лететь в самолете несколько часов рядом с удушающим и лишающим разума гранатом было для него настоящей пыткой.       Внезапно в салоне появляются бортпроводники и раздаётся голос пилота в динамике, оглашающий о том, что они взлетают. У Кёнсу не остаётся иного выбора, кроме как занять своё место и пристегнуть ремень. Чонин отпускает его руку, тоже застегивая ремень и откидываясь на спинку сидения. Кёнсу зажмуривает глаза, сжимая руки в кулаки и настраиваясь на то, что всё будет хорошо. У него не было как таковой фобии авиаперелетов, но самолеты омега всё равно недолюбливал. А сейчас он, видимо, так перенервничал из-за появившегося внезапно альфы, что все чувства обострились. И страх того, что самолёт рухнет, не успев даже взлететь, вдруг усилился. — С тобой всё нормально? — раздаётся вдруг голос Чонина над ухом. Кёнсу открывает глаза, вопросительно глядя на альфу. — Да, — выдыхает омега, но голову в иллюминатор не поворачивает. Чонин едва усмехается, перетягиваясь через Кёнсу, который вжимается всем телом в кресло. Он не понимает, что творит этот альфа, когда его лицо оказывается в непозволительной близости. Чонин не стирает своей усмешки, продолжая смотреть омеге прямо в глаза. — Что ты делаешь? — шипит Кёнсу. — Ничего такого, — альфа, оказывается, закрывает шторку иллюминатора, кажется, точно определяя, в чём причина бледного лица Кёнсу. — Я тоже раньше боялся летать. Альфа вновь оказывается на своём месте, а Кёнсу едва слышно выдыхает. Он удивлён тем, что Чонин всё понял. — Я не боюсь, — тихо выдыхает омега, но с закрытым окошком становится значительно легче. — Конечно, я так и понял, — Чонин снова откидывается на спинку и смотрит куда-то вперёд. — Не пытайся меня обманывать, Кёнсу, я же всё чувствую. Даже твой страх. Фраза эта сказана Чонином, кажется, вскользь и совсем тихо, но Кёнсу всё равно её прекрасно слышит. Хочется возразить альфе, сказать, какой он придурок, и что это всё неправда, но не может. Потому что правда, потому что Чонин правда чувствует, как и Кёнсу. Слишком остро, слишком явно, слишком до дрожи.       Первый час полёта Кёнсу проводит за чтением книги, почти успешно игнорирует присутствие Чонина. Но вдруг в проходе появляется Лухан, который удивленно смотрит сначала на Чонина, а потом на Кёнсу. — Кён… Вы что, вместе сидите? — удивлению Лухана нет предела, и он вопросительно смотрит на Кёнсу. Омега едва вздыхает. — Билеты так попались, — пожимает плечами Чонин. — А почему ты так удивлён, Лухан? Альфа улыбается, причём весьма самодовольно. Лухан на это закатывает глаза. — Я не удивлён, — пожимает плечами омега. — Кёнсу, я к тебе за наушниками. Походу, оставил свои дома, а у Сехуна перестал работать один из них. Кёнсу кивает и собирается залезть в свою сумку, а потом до него доходит, что Чонин её погрузил на полку. — Моя сумка, — едва говорит омега, собираясь встать, но Чонин оказывается быстрее. Оба омеги удивленно смотрят на Кима, который проявляет верх своего джентльменства и протягивает сумку Кёнсу. Чонин всё ещё стоит, видимо, ожидая, когда Кёнсу найдёт наушники, чтобы закинуть саквояж обратно. И До прекрасно это понимает, лезет внутрь сумки и хочет остаться там навсегда, только чтобы не видеть недоуменных взглядов Лухана. Друг явно не ожидал такого поворота и смотрел на Кёнсу как на предателя. Просто поверить, что билеты так совпали, ему наверняка было очень трудно. — Держи, — Кёнсу протягивает другу наушники. — Спасибо, — кивает Лухан, продолжая смотреть то на Кёнсу, то на Чонина по очереди. — Они тебе точно не нужны? Мы с Сехуном можем попросить ещё кого-нибудь. — Нет, всё в порядке, я читаю, — улыбается Кёнсу. Лухан всё же уходит, не переставая бросать подозрительные взгляды через плечо вплоть до собственного места, которое вообще на другом конце салона. И это Кёнсу радовало. Просто неимоверно. Чонин снова устраивается на своём месте, и когда Кёнсу собирается вернуться к своему чтению, то голос альфы вновь звучит тихим басом. — Он знает? — Что знает? — Кёнсу не открывает взгляда от книги и делает вид, что не понимает, о чём Чонин. Альфа же закатывает глаза. — О нас, — всё также тихо говорит Чонин. — Есть какие-то «мы»? — Кёнсу уже не понимает смысла слов, которые пытается читать, потому отрывается от книги и смотрит на Чонина. — Ты понял, что я имею в виду. — Нет, не знает, — Кёнсу теперь не отводит взгляд от глаз альфы. — Ясно, — Чонин кивает сам себе. — Я тоже никому не говорил. Кёнсу усмехается. Ещё бы он кому-то сказал. — Ну хоть на это у тебя мозгов хватило, Ким Чонин, — Кёнсу вновь поднимает книгу к глазам, надеясь, что их диалог исчерпан. Но Чонин с этим не соглашается, вдруг отодвигая книгу и заглядывая омеге в глаза. — Настолько разочарован во мне? — в голосе альфы слышится какая-то неподдельная горечь, но Кёнсу не собирается обманываться на эти чары. — Я тобой не очаровывался, чтобы разочаровываться, — Кёнсу вновь пытается вернуться к книге, но у Чонина, кажется, сдают нервы. Он резко захлопывает её, прижимая ладони Кёнсу к его бёдрам одной своей рукой. Взгляд у альфы странный. Он приближается к Кёнсу совсем близко, оказываясь у самого его уха. Омега дрожит и вжимается в спинку кресла, пытаясь уйти от Чонина, но получается у него весьма плохо. Чонин огромный по сравнению с ним и при желании может закрыть его всего своим телом. И Кёнсу вдруг бросает в жар от такого, потому что, как там ни крути, а тело скучало. Ощущать приятную тяжесть и тепло крепкого тела над собой — это было то самое тайное желание омеги, в котором он не признался бы даже себе. — Твои стоны мне на ухо говорили совсем о другом, — шепчет Чонин. Кёнсу собирает всю свою язвительность в кулак, хочет послать Чонина куда подальше, но не успевает ничего сделать. Он чувствует поцелуй в шею, где-то за ухом, а потом — как Чонин цепляет зубами его сережку. У Кёнсу дыхание перехватывает от столь маленького жеста, и руки дрожат, невольно впиваясь в собственные бёдра. Рука альфы цепляет его пальцы, сжимая в замок. Кёнсу прикрывает глаза, открывает ротик и надеется, что их никто не видит. Двое альф на соседнем ряду с параллельной группы Кёнсу спали с самого начала полета. Язык Чонина ведёт какие-то узоры по тонкой коже, слизывая вкус вишни. Губы целуют родинку за ухом, а потом и на козелке его уха. Он так давно мечтал об этом, что, кажется, готов умереть. Возбуждение закручивается внизу живота просто моментально. Так, что альфа сжимает маленькую ладошку ещё крепче, уговаривая себя, что стоит оторваться от манящей кожи. Потому что он вообще-то этот поцелуй не планировал.       Кёнсу приходит в себя, хочет уже оттолкнуть альфу, но не успевает. Чонин срывается с места быстрее, чем Кёнсу успевает возмутиться. И это омегу тоже удивляет. Он всё ещё дрожит, резко выдыхая и закрывая глаза. Надо успокоиться, но тело сковано знакомым напряжением, а сердце в грудной клетке стучит так сильно, что Кёнсу кажется, будто его слышит весь самолёт. Он смотрит в проход, пытаясь найти Чонина, но тот, видимо, скрывается в туалете. Кёнсу сжимает пальцами подлокотники, потому что возбуждение всё ещё закручено тугим узлом, и, кажется, просто так оно не пройдёт. И не у него одного.       Лухан садится на место, все ещё сконфуженный увиденным. Сехун вопросительно смотрит на омегу, осторожно хватая его за ладонь. — Лу, что с тобой? — альфа обращает внимание Сяо на себя. Лухан смотрит на него, не моргая пару секунд, а потом указывает в сторону мест Кёнсу и Чонина. — Почему твой друг сидит с моим Кёнсу? Сехун вопросительно смотрит на Лухана, совсем отказываясь понимать, о чём он. — Чанёль полетел в Токио, его нет с нами, малыш. — Я говорю не о Чанёле, я говорю о Ким Чонине, — закатывает глаза Лухан. — Он сидит с моим Кёнсу. Сехун лишь пожимает плечами. Он в этом ничего сверх удивительного не видит. — Может, у них просто билеты так выпали? — Слишком странное совпадение, нет? — Лухан снова оглядывается назад, но с их мест не видно ничего. — Не знаю, что в этом странного? — Сехун пытается отвлечь Лухана на себя, мягко забирая у него наушники. Они собирались смотреть фильм, который выбирали, Бог знает сколько времени, весь вчерашний вечер. Сехун улыбается, вспоминая их небольшие перепалки и надутого к концу вечера Лухана, которого Сехун реанимировал поцелуями в губы, щёки, лоб и даже в носик. — Господи, О Сехун, они же попадали в наши местные новости в начале года. Кёнсу сильно стрессовал из-за этого, не хочу, чтобы это повторилось, — Лухан едва поморщился, вспоминая их ссору с Кёнсу. — Ну вот тем более стоит считать это всё совпадением, не думаю, что им хочется снова проходить это всё, — вздыхает Сехун. Он подключает наушники к айпаду, а потом цепляет острый подбородок Лу рукой, поворачивая к себе. — Всё равно это странно, — Лухан теряется, когда лицо альфы оказывается в такой близости. — А мне кажется странным то, что мой омега увлечён делами моего друга больше, чем нашим поцелуем, — улыбается Сехун. — Во-первых, не твоего, а своего друга. А во-вторых, каким поцелуем? — Вот этим, — усмехается Сехун и цепляет нижнюю губу омеги. Лухан немного раздражён, поэтому кусается вдруг, а Сехун улыбается в поцелуй. Для него такое поведение омеги в новинку, так что он быстро ловит маленькую ладошку, сцепляя пальцы в замок. Лухан не отрывается от альфы, целует с большим нажимом, и это Сехуну нравится просто до дрожи в коленях. За жизнь у него были сотни поцелуев, но ещё никогда не было настолько хорошо, как с Луханом. Настолько правильно, что ли, словно долгожданное возвращение домой после долгого пути. — Мне нравится, когда ты такой, — улыбается Сехун, когда они отрываются друг от друга. — Какой? — Лухан тяжело дышит, облизывая губу. Сехун оставляет на его губах вкус малины, который Лухан различает очень чётко. — Немножко злой на меня, — у Сехуна вместо глаз появляются щелочки от ослепительной улыбки. Он сейчас совсем не похож на того самого сурового капитана, которым кажется абсолютно всем вокруг. Он сейчас как маленький малыш и таким он открывается только Лухану, что заставляет сердце омеги трепетать ещё больше. Похоже, О Сехун влюбляет его в себя всё больше и больше с каждым днём. — Поверь, если я по-настоящему разозлюсь, тебе мало не покажется, — усмехается Лухан. — Я знаю, — Сехун снова чмокает его в губы, а потом всё же включает многострадальный фильм.       Чондэ спит на плече Минсока, умудряясь пускать слюни на совершенно новую футболку Мина от популярного бренда. Ким едва закатывает глаза, но будить альфу не спешит. Просто Ким Чондэ будет должен ему новую, когда проснётся. Минсок отворачивается к иллюминатору, инстинктивно опуская руку на живот. За прошедшие несколько недель он округлился совсем чуть-чуть, и то Чондэ говорил, что ничего не замечает. Но Минсок каждое утро крутился перед зеркалом в белье, пытаясь понять и уследить за всеми изменениями. Альфа же лишь улыбался, не упуская возможности поцеловать почти плоский животик и поздороваться с малышом. Минсок улыбнулся, вспоминая последний приём у доктора Ли. Они ездили, чтобы проконсультироваться насчёт перелёта и поездки, и врач разрешил, только наказал быть осторожными. Чондэ почти записывал все его рекомендации в телефон, пытаясь ничего не упустить, а Минсока это веселило просто неимоверно. Альфа, кажется, нервничал больше Мина, суетливо бегая вокруг него, а обстановка клиники и вовсе выводила его из себя. Даже доктор Ли сказал ему, что для беспокойства нет причин. — Мы ещё не прилетели? — Чондэ проснулся внезапно. Минсок повернулся к альфе, едва усмехаясь. — Не в Пусан летим, дорогой, — усмехнулся омега. — Можешь спать дальше. — Выспался, — Чондэ от души потянулся, зевая. Минсок улыбнулся. Чондэ не спал ночью, потому что продолжал работать над заданием для предстоящей стажировки. Альфа буквально успевал всё на свете, и Минсок так был восхищён этим. Ему было с одной стороны жалко смотреть на своего парня, который разрывался между учебой, стажировкой и Минсоком, которого он теперь опекал с двойной заботой. Но с другой стороны, кажется, Чондэ действительно загорелся всем этим. Ему так шло быть… почти мужем? Минсок улыбнулся ещё шире. — Почему ты так улыбаешься? — усмехнулся Чондэ. — Потому что я люблю тебя, — Минсок сказал это довольно тихо, ловя широкую улыбку альфы. — Я тоже люблю тебя и кое-кого ещё, — рука альфы поползла к животу Минсока, согревая через ткань футболки, а сам Чондэ словил любимые губы со вкусом корицы. — Почему ты вдруг ведёшь себя так? — Чондэ немного был насторожен таким чересчур ласковым Мином. Хотя в последнее время омега себя только так и вёл. И Ким понятия не имел почему, то ли из-за беременности, то ли потому что они действительно перешли на новый этап отношений. — Неужели мне нужен какой-то повод, чтобы признаться в любви своему альфе? — усмехается Минсок. Чондэ пожимает плечами. — Брось, мы уже слишком старые для этого. Это вон у Бэмби и Капитана такие признания в норму, — почти огорчённо вздыхает Чондэ. Бэмби и Капитаном он, кстати, называет Сехуна и Лухана, и причём не только за глаза. А прямо им в лицо, и каждый раз дико смеется с возмущений Лухана и закатываний глаз Сехуна. — Нет, — улыбается Минсок, замечая краем глаза парочку, что смотрят фильм. Они сидят со сцепленными в замок ладонями, и наверняка кресла в самолете имеют слишком большое расстояние для них. — У них сейчас то время, когда даже признаваться лишний раз стрёмно. Только по большим праздникам. Чондэ тоже поворачивает голову, проследив за взглядом Минсока. Но потом вновь возвращается к омеге, подпирая рукой подбородок. — Я даже скучаю по нашим таким временам, — как-то грустно улыбается Минсок. — Кажется, мы правда стареем. — Зато мы с тобой, например, не обременены никакими рамками, это куда круче. — Ты про те рамки, когда ты идёшь в туалет, пока я моюсь в душе? — усмехается Минсок. Чондэ на это смеётся, даже слишком громко, обращая на себя внимание половины салона. Но все в общем-то привыкли к шумному Ким Чондэ, так что быстро забивают. — Я думал, мы оказываемся в расчете, когда ты ленишься брить ноги и я царапаю руку или ногу об эти колючки во время секса? — Ой, иди в задницу, Ким Чондэ! — фыркает Минсок. Чондэ снова смеётся, притягивая омегу к себе. — Только если в твою, милый, — шепчет он ему в ухо, а Минсок закатывает глаза, тыкая альфу в бок. — Ты мне между прочим должен новую футболку, потому что эта безнадёжна испорчена. Чондэ непонимающе оглядывает омегу. — С ней же норм всё? — Ты её слюнями своими залил, — усмехается Минсок. — Ким Минсок, я отец твоего ребёнка, разве это не должно быть нормальным для тебя? — Чондэ пытается состроить серьёзное выражение лица, на что Минсок закатывает глаза. — Что за странная логика? Тебе просто стоит заткнуться и купить мне новую, — закатывает глаза Минсок. Но в ответ получает лишь улыбку Чеширского кота и поцелуй куда-то в скулу. — Будет тебе новая футболка, малыш, — улыбается Чондэ. Минсок влюблён в эту улыбку по уши. Даже через столько лет знакомства он все ещё безвозвратно влюблён в эту потрясающую улыбку Ким Чондэ. — Что насчёт родителей? — вдруг спрашивает Чондэ. — Тебе звонил папа? — Нет, — едва усмехается омега. Ему всё ещё неприятна эта тема, потому что осадок от ужина не прошёл. Отец всё ещё не извинился, а с папой они говорили лишь пару раз после этого. Родитель интересовался делами сына, но ничего не говорил про мужа. Видимо, Ким Чжисон ещё «переваривал» тот ужин. — А что насчёт твоей мамы? — Она интересовалась, когда мы вернёмся в Корею, с отцом я виделся в фирме. Когда ездил насчёт подписей, — Чондэ не говорил Минсоку, просто потому что забыл. Последнее время он совсем закрутился во всем этом, и, если честно, этой поездкой тоже был не особо восторжен. Но Мину хотелось очень поехать, так что альфа согласился. А как иначе? — Они, видимо, проходят слишком большую внутреннюю борьбу, — Минсок тяжело вздыхает, отворачиваясь от окна. Чондэ цепляет его ладонь в своей. — Они её пройдут, а мы с тобой хорошенько отдохнём за эту неделю. И с новыми силами вернёмся домой. Минсок не стал спорить с альфой, потому что с Ким Чондэ было невозможно спорить. Он всегда оказывался прав, хотя Мин не сразу научился это признавать. Было тяжело убеждать себя в том, что он не всегда прав и последнее слово иногда может быть не за ним. Минсок никогда не отрицал свой тяжелый характер и порой сильно удивлялся тому, что Чондэ его такого терпит. Порой омега был невыносим даже для самого себя, но Чондэ находил к нему ключи слишком точно каждый раз. Словно знал Минсока лучше его самого. С таким человеком хотелось оставаться рядом всегда. И Минсок надеялся, что так и будет.       Бэкхён откинулся назад, надеясь хорошенько выспаться. Он так и не смог это сделать перед полётом, хотя очень пытался. Но в голове как всегда роилось слишком много мыслей, которые отбирали у него сон уже не одну ночь. Бэкхён крутил и перекручивал всю свою жизнь, отношения с папой и с отцом, которого омега даже толком не видел. Проще было сказать, что у него его и вовсе не было. Так хоть было объяснимо это холодное безразличие к собственному ребёнку у альфы. По крайней мере, Бэкхён был уверен в том, что это холодное безразличие. Бэкхён думал о том, что единственным человеком, которому было на него не плевать за всю жизнь, всегда оставался дедушка. И единственный, кого Бэкхён искренне любил, тоже был дедушка. Омега собирался посетить его как только вернётся из этой поездки, потому что дико соскучился и потому что хотелось доставить лишнее удовольствие папочке и братьям, появившись на семейном ужине. Дедушка запланировал его на конец ноября, и Бэкхён собирался быть там. Он просто не мог пропустить это событие. Тем более, что дедушка звонил ему и наказал приехать, он, кажется, готовил какое-то срочное объявление. Бэкхён не знал, что это будет, но догадывался, что это имеет действительно огромную важность. — Бэк, — шёпот Исина вывел Бэкхёна из раздумья. Омега резко открыл глаза, вопросительно глядя на друга. — Что такое? — Бэкхён едва приподнялся. Исин перегнулся к нему, почти ложась на колени Бэкхёна. Бён совсем не понимал, что происходит и что друг делает. — Там преподаватель Ким? На соседнем ряду спереди? Бэкхён посмотрел в указанном направлении, и правда обнаруживая там их физика вместе с ещё одним альфой-куратором. — Он, — усмехнулся Бэкхён, за воротник оттаскивая Исина. — Только ты-то чего прячешься? — Не хочу с ним сталкиваться лишний раз, чёрт, и почему он сел так близко? — Исин скатывается всё ниже в кресле, заставляя Бэкхёна закатить глаза. Омега бегал от преподавателя уже неделю. Не ел в столовой, если физик был там, в коридорах менял маршруты и даже пропустил два дополнительных занятия. А потом обмолвился Бэкхёну о том, что Ким Чунмён всё же сделал попытку поговорить с ним, но Исин снова сбежал. Лишь забрал забытую в тот день тетрадь и нагло проигнорировал попытку преподавателя завести с ним разговор. Кажется, Чжан Исин обрёл некую смелость или наоборот утопал с головой в своей нерешимости. — Тебе стоит перестать бегать от него и поговорить, как он и хотел, — Бэкхён снова откидывается на спинку сидения, скрещивая руки на груди и закрывая глаза. — А потом просто покончить с собой, — усмехается Исин. — Я никогда не решусь на это. — Почему? За прошедшую неделю они возвращаются к этому разговору день за днём. Бэкхён задаёт миллион этих «почему?», а Исину хочется взвыть. Впервые в жизни Бён Бэкхён не понимает его. А Исин не может, просто не может заставить себя поднять взгляд на Ким Чунмёна. На лекциях и семинарах снова садится в самый конец аудитории, продолжая украдкой смотреть на Кима, пока тот вдруг не смотрит на него в упор, через всю аудиторию. Всего на доли секунды, но Исин чувствует этот взгляд всеми фибрами души и кожи. Взгляд с немым вопросом и наверняка осуждением и злостью. Ким Чунмён умел быть строгим и злым преподавателем, но вот беда, на Исина это порой действовало в точности наоборот. Вместо страха наказания от строгого преподавателя он получал лишь острое и весьма постыдное возбуждение, и это было то, чем Исин был не готов ни с кем делиться. Даже с Бэкхёном. Так что вместе с диким стыдом Исин боялся испытать привычное помутнение рассудка от близости преподавателя и сделать что-то похлеще поцелуя. Правда он не знал, что ещё можно сделать, но не сомневался в том, что его тело способно что-то выкинуть. Как показывала практика, его мозг отказывался контролировать ситуацию напрочь. — Просто не могу, я не готов. — Это слишком, Исин. Если ты будешь настолько загоняться, то вскоре окажешься в психушке. Это я тебе прям гарантирую, — усмехается Бэкхён. Исин ничего не отвечает. Но думает, что если он там и окажется, то Бэкхён станет его соседом по палате. Потому что омега тоже раздражён, взвинчен и находится почти на грани. А всё потому что Пак Чанёль с ними в эту поездку не летит. Бэкхён не признаётся Исину, ни слова не говорит, но его глаза лихорадочно бегают сначала по автобусу, который везёт их в аэропорт, а потом по каждому студенту во время посадки. Бён ещё в середине недели сообщает Исину о том, что Чанёль зачем-то предупредил его, что полетит на Хакубо не сразу. Бэкхён делает вид, что совершенно не заинтересован этим, но, кажется, не верит до последнего и в аэропорту ведёт себя чертовски странно. Исин усмехается. Если Чжан уже давно признал свои чувства и просто принимает безвыходность своего положения влюблённого в преподавателя студента, то Бэкхён оказался в западне куда хуже. Слишком упёртый, он даже не хочет быть честным самим с собой. Не хочет признать, что невероятно раздражающий его лопоухий Пак Чанёль — первый альфа, что пролез настолько глубоко в сердце Бэкхёна. Куда глубже, чем омега хотел пропускать, наверное. И Исину это так очевидно, наверное, также очевидно, как ситуация самого Чжана для Бэкхёна. Жизнь действительно странная штука.       Чунмён едва выдыхает, когда опускается в своё кресло, так и не попав в туалет. Кто-то заперся там раньше, и альфа решил, что сделает ещё одну попытку. Тем более, что шёл он туда, больше чтобы точно определить место, где сидит Чжан, а не по нужде. Чунмён сам не знает, почему для него это стало так важно, но ему хочется поговорить с Исином и всё разъяснить. Понять, что к чему, понять, что двигало омегой в тот злополучный вечер, если это возможно вообще. Но этот омега оказывается чертовски изворотливым, избегая разговоров всеми способами. Он молча пропускает занятия, и Чунмён закрывает на это глаза, давая омеге время. Он даже перестаёт опрашивать его на семинарах, но терпение альфы было не безграничное. И лопнуло оно именно в тот день, когда Чунмён после занятий оставил Исина в кабинете, для начала пытаясь вернуть тетрадь, а потом уже и поговорить. Но парень снова обломал все его планы, просто забрав тетрадь и буквально вылетев из аудитории. Чунмёну стало даже неловко, но он быстро пришёл в себя. Почему он чувствует эту недосказанность и неловкость, хотя, по сути, ни в чём не виноват? Он просто объяснял студенту материал, это ведь Чжан его поцеловал. Чунмён прикрывает глаза, когда в памяти вновь всплывает то легкое касание чужих губ. Ким не может сказать, почему вообще думает об этом, но подозревает, что всё из-за внезапности и шока от сложившейся ситуации. Он в такое ещё никогда не вляпывался, хотя преподавал уже не первый год. Но кажется, ни один студент даже не признавался ему в любви, не то что целовал вот так вот без предупреждения. Чжан Исин точно был самым странным его студентом. Ким надеется, что сможет поговорить с Исином хотя бы в этой поездке, потому что альфа должен курировать проект Исина, и он также записался в поездку в детский дом, сделал пожертвование довольно крупной суммы и вообще собирался стать анонимом этого фонда. Его кошелёк ему это позволял, и Чунмён давно собирался это сделать, но никак руки не доходили. А тут подвернулся удачный случай. Чунмён не знал, каким образом руководству удалось заставить его согласиться на новую должность. Он никогда особо не рвался, но, кажется, они прознали о его студенческом прошлом, где он был президентом студсовета. Но быть президентом студсовета и стать его куратором — не одно и то же. Чунмён прекрасно понимал, что, возможно, студенты не примут его, но был приятно удивлён, когда до него дошли слухи, что наоборот все рады. Несмотря на то, что к своему предмету альфа относился весьма ревностно, в жизни он был довольно открытым и не обременённым излишним занудством. Так что подкручивать гайки студентам не собирался и когда узнал, что его ещё и назначили, так сказать, «нянькой» в этой поездке, просто надеялся, что никто никого не убьёт. Не в его дежурство. Конечно, студенты не школьники, тут мозгов побольше, да и интересы совсем другие, но молодость она всегда такая. Слишком наивная и ветреная, заставляющая идти на безумства. В этом плане Чунмён был готов своих подопечных понять, и наверняка это чувствовали и подопечные тоже. Поэтому были рады его назначению, в открытую подходили к нему после лекций и выражали свою радость. Чунмёну конечно это нравилось. Вероятно, это должно было стать подтверждением того, что он в своей профессии оказался не случайно.       Самолёт приземляется ближе к трём часам дня, выгружая немного помятых студентов. Проезд до отеля оказывается совсем недолгим, чему рад абсолютно каждый студент. Чунмён со списками отмечает каждого при регистрации в отеле, а студенты сами выбирают себе комнаты. Никому в общем-то не принципиально, кто с кем будет жить, и Чунмён даже закрывает глаза на то, что некоторые альфы селятся с омегами. В конце концов, ребята находятся на отдыхе, и это не общежитие академии, в котором омежки и альфы должны соблюдать некую дистанцию. Хотя каждому преподавателю было известно, что дистанций никаких нет. И не будет, потому что двадцать лет — это именно тот возраст, когда нужно сокращать все расстояния и дистанции с противоположным полом. Чунмён улыбается миловидной омежке на стойке, вспоминая все свои знания японского. Он справляется об ужине и завтраке, а потом собирает всех в холле отеля. — Итак, ребята, всем снова привет. Надеюсь, перелёт вас не сильно измотал, — альфа говорит достаточно громко, оглядывая толпу перед ним. Студентов собралось не так уж и много, сорок три человека. Если соотносить с общим количеством студентов старших курсов, то поехала, наверное, одна десятая часть, если не меньше. — С завтрашнего дня у нас начинается туристическая программа, вы, конечно, можете развлекаться вне её, но вы должны заранее меня предупредить, что вас не будет. Также прошу соблюдать банальные правила безопасности и приличия, по типу пальцы в розетки не совать и не напиваться до потери сознания, — также бодро продолжает Чунмён. Среди студентов прокатывается небольшой смешок, и все смотрят на преподавателя с удивлением. — Преподаватель Ким, а нам прямо можно пить? — раздаётся чей-то голос с конца зала. Ким усмехается, едва оборачиваясь на альфу. — Если я скажу нет, вы перестанете? — Я же на отдыхе! — восклицает альфа, а все снова смеются. — Ну вот, ты сам и ответил на свой вопрос, — улыбается Чунмён, продолжая слышать смешки. — Я просто прошу не пить до бесконтрольного состояния, чтобы к утру не было проблем с законом и собственной совестью. Вы поняли меня? — Да! — хором ответили ребята, а Чунмён не стирал легкой улыбки с лица. — Отлично, ужин в отеле в семь, на завтраке я вам расскажу, чем будет занят завтрашний день, скорее всего, поедем пробовать новые склоны. И ещё раз, если у кого-то есть другие планы, предупредите меня заранее. Можете хоть сейчас. — Преподаватель Ким, — голос одного из братьев Ли вновь заставил преподавателя обернуться. — Да? — А вы с нами пить будете? — Не наглейте! — усмехнулся Чунмён. Все рассмеялись, и Чунмён вместе с ними. Он краем глаза выцепил в толпе точеную фигурку Чжан Исина. Омега стоял чуть сбоку, обнимая своего друга за талию и положив подбородок на его плечо. Он почти не смотрел на Кима, кажется, даже не слушал, и Чунмёну это совсем не нравилось. Альфа едва переборол в себе желание снова подойти и попробовать поговорить, но решил пока отложить это в долгий ящик. Возможно, скоро Исин сам захочет пойти на контакт и обсудить всё.       — Чонин, — Сехун догнал альфу ещё в холле, обнимая друга за плечи. — С кем ты поселишься? — Не знаю, а что? — Ким, если честно, ещё не думал об этом. Ему вообще было не до поселения после произошедшего в самолете. Сердце с бешеной скоростью колотилось каждый раз, как взгляд падал на До Кёнсу, а напряжение в штанах никак не хотело проходить. Чонин не захотел опускаться до мастурбации в туалете самолета, хотя очень нуждался в ней. И вроде бы ничего такого, просто невинный поцелуй куда-то в шею, просто въедающийся под кожу аромат вишни, просто маленький и нежный Кёнсу, который слишком сильно тянул к себе. Чонин уже, кажется, перестал обвинять во всем гормоны и истинность, его тянули к До Кёнсу не они. Его притягивал сам Кёнсу. И кажется, даже не осознавал этого, от слова совсем. — Я просто подумал, что мы могли бы поселиться в трёхместный номер, послезавтра ведь Чанёль прилетает. Чонин едва стушевался. Если честно, он хотел отдохнуть от вечного присутствия в его жизни Пак Чанёля. Не то чтобы Пак был ему настолько неприятен, но напряжение между ними иногда действительно мешало жить. Так что Чонин неловко потёр затылок, стараясь не обидеть Сехуна. — Я думал, ты поселишься с Луханом, — улыбнулся альфа. Сехун улыбнулся краешком губ и опустил взгляд, что, кажется, было нехарактерно для альфы. — Мы не на таком этапе, — также неловко улыбнулся в ответ Сехун. — Я понял, — Чонин усмехнулся, хлопая Сехуна по плечу. — Продолжаешь строить из себя джентльмена, да? — Я и есть джентльмен, Ким Чонин, — цокнул Сехун. — Ну так что? — Я надеюсь, это не будет выглядеть как-то плохо, просто я бы хотел пожить один. Я не хочу обижать тебя и Чанёля, но мне очень нужна эта неделя одиночества, — Чонин подбирал слова. Впервые в общении с альфой Ким боялся задеть чьи-то чувства и разрушить такую ещё хрупкую дружбу между ним и Сехуном. Чонин и сам не осознавал, как сильно привязался к О и, наверное, даже к Чанёлю. Несмотря на все их недопонимания и агрессивный настрой Чанёля в последнее время. Но вопреки опасениям Чонина Сехун лишь широко улыбнулся. — Что? Пак заебал своей ревностью, да? — Сехун говорит тихо. А Чонин немного шокирован такой прямотой. — Мы должны оба остыть, возможно, если побудем подальше друг от друга, сможем снова наладить контакт. — Я тоже на это надеюсь, — улыбнулся Сехун. — Хорошо, Чонин, тогда, думаю, мы с Чаном возьмём двухместный, а ты можешь взять одноместный. — Спасибо, Сехун, — Чонин широко улыбнулся, а О похлопал его по плечу. — Ладно, я пойду помогу Лухану с чемоданом, — Сехун хотел уйти вперёд, но Чонин вдруг тоже догнал его. О вопросительно посмотрел на друга. — А ты куда? — Ну, Лухан твой там не один, заебешься столько сумок таскать. Я помогу, — Чонин блеснул широкой улыбкой. Сехун едва выгнул бровь, наверняка желая спросить что-то, но Чонин лишь уткнулся в мобильник, делая вид, что чем-то сильно увлечён. Так что О промолчал и не стал задавать ещё вопросов.       Кёнсу мялся в холле рядом с Луханом. Омега был совершенно вымотан после этого перелёта, в отличие от Сяо, который сверкал как бриллиант в сто каратов. Ну конечно, кое-кто смотрел фильмы со своим альфой, а потом дрых на его плече. В отличие от Кёнсу, который то и дело раздражался, а потом возбуждался как пятнадцатилетний школьник от одного присутствия рядом Ким Чонина. Век бы его не видеть! — Лухан, почему мы не можем подняться в номер сами? — Кёнсу недовольно смотрел на друга. — Потому что Сехун обещал помочь и сказал ждать его тут, — вновь повторил Кёнсу Лухан, совершенно не раздражаясь ничему. Кёнсу поражался тому, насколько спокойным стал нетерпеливый Сяо Лухан в последние две недели. Неужели отношения действительно так сильно меняют людей за такой короткий срок? — Помочь с чем? Мы, по-твоему, чемоданы до лифта не сможем докатить? — Кёнсу и правда не понимал, с чем тут нужна помощь. У Лухана никакой ручной клади, даже рюкзака нет, один только чемодан на колёсах. У самого Кёнсу тот самый саквояж и такой же небольшой чемодан. До лифта рукой подать, а там дальше уже и сам номер. Но, видимо, романтика в отношениях у Сехуна и Лухана была похуже, чем у парочки Ким, так что Кёнсу подумал, что надо просто смириться. — Кёнс, ну хорош бурчать, что с тобой? — Лухан едва улыбается, но слишком беспокойно смотрит на друга. Кёнсу тяжело выдыхает. Наверное, он перегибает, а все потому что его ещё не отпустило. С самого самолёта Кёнсу то и дело выискивал в толпе Чонина, пробегаясь по нему взглядом. Он даже в настолько забитом разными запахами пространстве умудрялся вычленять именно запах Кима. Искал, находил и ненавидел себя всё больше и больше. От того, наверное, и раздражался. — Всё хорошо, — До сумел выдавить из себя улыбку. — Слушай, я пойду вперёд? Ужасно устал, не могу стоять. Лухан удивлён, но лишь кивает. Он понимает, что с Кёнсу что-то не так, пытается понять, что именно, а потому не давит на До, который чертовски не любит, когда к нему лезут. Кёнсу разворачивается, собираясь уйти, но не успевает. Запах граната уже не приходится откуда-то вычленять, он бьёт в нос резко, до прокатившийся моментально по телу дрожи. Напряжение, которое начинало спадать, вновь возвращается, и у Кёнсу так не вовремя подкашиваются колени. Сильные руки ловко ловят его талию, точнее одна из них. Другая выхватывает у Кёнсу чемодан с сумкой. До понимает всё через несколько секунд, отскакивая от Чонина как от огня. Тот едва улыбается, самыми кончиками губ. — Ты в порядке? Кёнсу хочет крикнуть «нет», проехаться по лицу Чонина пощечиной или поцелуем, а может, вообще исчезнуть с этой планеты навсегда. Нервы натянуты как струна и вот-вот лопнут, а между тем не произошло совершенно ничего особенного. Вот прям реально ничего не произошло, если не считать того, что все барьеры Кёнсу, которые он старательно выстраивал, просто рухнули в одночасье из-за глупого недопоцелуя. Он что? Правда сучка Ким Чонина? Эта мысль набатом бьёт в голове, давит на виски, и Кёнсу чувствует, что в шаге от истерики. Он боится оборачиваться на Лухана и Сехуна, которые очевидно в шоке с реакции Кёнсу. Да и с поведения Чонина, наверное, тоже. Этот придурок, зачем он вообще пришёл? — Всё хорошо, — давит из себя Кёнсу, пытаясь успокоиться. Помогает, как ни странно, тот самый странный взгляд Лухана, который прожигает в друге дыру. Кёнсу протягивает руку за чемоданом, собираясь забрать его у Чонина, но тот отводит её назад. — Я помогу, — тихо говорит Ким. Кёнсу просто в шоке. Что, блять, случилось с Ким Чонином? Какого черта он сейчас творит, словно между ними не было всего того дерьма? Словно если они прилетели в чужую страну, то Чонин может вести себя вот так? — Что? — Кёнсу, Чонин предложил помочь, когда узнал, что я иду к вам, — голос Сехуна так неуместен в этой давящей тишине, в которой Кёнсу пытается испепелить Чонина одним лишь взглядом. — Мне не нужна помощь, спасибо, — выходит грубее, чем Кёнсу хотелось, и он снова тянется вперёд к ручке своего чемодана. Но Чонин улыбается, резко разворачивается и идёт вперёд как ни в чем не бывало. Кёнсу в ахуе. Лухан и Сехун в общем-то тоже. — Вы идёте? — Чонин бросает это через плечо, направляясь к лифту. Лухан и Сехун двигаются вперёд, а Кёнсу продолжает стоять в ступоре. Просто в шоке. Потому что Чонина будто подменили, и если он так пытается заслужить прощение Кёнсу, завладеть его вниманием и снова затащить в постель, то До совершенно точно на это не купится. — Кёнсу, идём? — Лухан стоит рядом, пока Сехун уходит вперёд. Очевидно, догонять Чонина, что стоит перед лифтом как ни в чем не бывало, дожидаясь его приезда. Кёнсу думается, что зря отказался от услуг швейцара на входе. Отель, конечно, был не самым роскошным, но швейцар всё же имелся. — Да, — кивает До и двигается вперёд.       В лифте тишина, слишком напряженная. Лухан и Кёнсу стоят рядом, пока альфы размещаются по бокам, лицом друг к другу. Они живут на пятом этаже, так что приходится приложить максимум терпения и усилий, пока лифт доезжает до точки назначения. — Сех, а мы на каком этаже остановились? — вдруг спрашивает Чонин, обращая внимание альфы на себя. — Тоже на пятом, Минсок-хён говорил, что студсовет забронировал почти весь этаж. — Удобно, — едва улыбается Чонин. Омеги в это время молча переглядываются, а Кёнсу хочется сказать что-нибудь или сделать, съязвить, наорать и выйти из себя. Раздражения и агрессии в нем сейчас так много, что хватило бы на разжигание третьей мировой. Лухан тревожно поглядывает на друга каждые пять секунд, а потом лифт, к счастью всех присутствующих, останавливается. Сехун выходит первым и Лухан вдруг семенит за ним, видимо, желая поскорее избавиться от давящей ауры Кёнсу. Но он от неё не избавиться, похоже, сегодня. Кёнсу собирается уйти следом и выходит, когда его вновь осторожно ловят за запястье. — Перестань так агрессировать, я тоже на грани из- за этого, — тихо говорит Чонин, продолжая смотреть Кёнсу точно в глаза. До захлебывается от такой наглости. — Если бы ты не страдал какой-то хёрней, я бы не злился, — шипит Кёнсу, вырывая из чужой хватки руку. — Пусти. — Я просто помогаю Сехуну, которому пришлось бы нести несколько сумок, — тихо говорит альфа. А Кёнсу из-за этого взгревает ещё больше. Он усмехается. — Я не обременил бы твоего драгоценного Сехуна столь непосильной задачей, — Кёнсу смотрит прямо в глаза альфы. — Не нужно было его спасать. Теперь приходит очередь Чонина усмехаться. Он приближается к Кёнсу, замечая, что Сехун и Лухан успели отойти на приличное расстояние. Скоро они заметят отсутствие своих друзей, и возникнут некоторые вопросы. Но Чонина это почему-то волнует мало. Его вообще ничего не волнует, кроме Кёнсу, что выглядит таким крошечным на фоне самого Чонина, но его взгляд способен прожечь в человеке дыру. И Чонин ловит себя на том, что его возбуждает такой Кёнсу. Внезапно в голову приходит осознание и понимание того, что с ним случилось в душевой, Кёнсу смотрел на него так же. Словно Чонин самая большая проблема в его жизни, и в альфе взыграли самолюбие и инстинкты. Захотелось подавить и подчинить, и Чонин сейчас, понимая это, чувствовал себя чертовски жалко. Кёнсу тогда был всего лишь напуган, как, наверное, и сейчас. Но Чонин был таким идиотом. — Злишься, что помешал Сехуну донести твою сумку? — слова срываются с губ сами. Чонин совсем не это имел в виду, а Кёнсу на это лишь горько усмехается, вырывая чемодан из рук альфы наконец и просто молча разворачивается. — Кёнсу, — Чонин понимает, что снова все испортил дальше некуда, и хочется исправить, но он просто не знает, как. Чёрт, и почему Ким Чонин такой неудачник? Омега срывается вперёд, обгоняет даже Сехуна и Лухана, которые, кажется, не перестанут сегодня ловить шок от своих же друзей, и едва не врезается в дверь номера. Он зол, он чертовски зол, и почему-то больше на себя. Господи, какая глупость допустить даже мысль о том, что Чонин может быть нормальным. Он просто мудак, который ещё раз доказал это. Кёнсу долго мается с ключ-картой, явно психуя, пока к нему не подходит Лухан. Друг молча открывает замок своей картой, а Кёнсу даже ничего не говорит, открывая двери номера и проходя внутрь. Лухан остаётся глядеть вслед другу, который скрывается за дверьми ванной, а потом оборачивается к Сехуну. Альфа ставит чемодан у прохода и едва улыбается Сяо. — И что это было? — спрашивает Сехун, а Лухан тяжело вздыхает. — Я тебе говорил, с ними что-то не так, — усмехается омега. — Да они же даже не знакомы почти, что за чёрт? — Сехун оборачивается в сторону коридора в поисках Чонина. Но его нет, а это значит, что Кёнсу всё же добил его своими высказываниями, ловко ставя на место. Потому что Сехун всё это время только этого и ждал, удивленный, что До Кёнсу вообще столько терпел. Обычно он был вовсе не таким, отшивая альф одним лишь взглядом ещё на расстоянии километра. — Понятия не имею, но думаю, поездка выдастся веселой, — улыбается вдруг Лухан. Слишком солнечно, как умеет только он. Сехун не может сдержать ответной улыбки, тянет омегу к себе за талию, впечатывая в крепкую грудь. Лухан закидывает руки на широкие плечи, едва обвивая их, и прикусывает нижнюю губу. Сехун не сдерживается и здесь, тут же целуя омегу, наслаждаясь вкусом клубники. Сехун с детства эту клубнику любил, а потом как-то даже переел, что у него появилась аллергия. Но в запах Лухана влюбился с первого раза, думая, что на эту клубнику у него аллергии точно не появится. — Встретимся за ужином? — улыбнулся Сехун, когда они разорвали поцелуй. — Мне сказать, что я буду скучать? — Лухан едва вдохнул аромат альфы. — Было бы неплохо, — усмехнулся Сехун, их лица были все ещё очень близко, настолько, что кончики носов касались друг друга. Это Лухану казалось забавным. Только вот омега более чем уверен, что если бы наблюдал за этим со стороны, то точно поморщил бы носик. Как делал каждый раз, когда так себя вели Чондэ и Минсок. — Так уж и быть, я буду скучать, О Сехун, — едва шепчет омега. — Я тоже, малыш, — улыбается в ответ Сехун.       Бэкхён лежит на кровати, едва прикрыв глаза. Одна нога у него свешивается вниз, а руки запрокинуты за голову. До слуха доносится мельтешение Исина по комнате, так как друг разбирает чемоданы их обоих. Бэкхён — ленивая задница, и Исин уверен, что он так и проживет в чемодане всю неделю, если Чжан его не распакует. Так что он даже ничего не говорит слишком вялому сегодня Бёну, предпочитая тишину. — Кажется, преподаватель Ким чуть дыру в тебе не проделал, — усмехается Бэкхён, едва открывая глаза. Исин стоит к нему спиной, расставляя свою косметику по туалетному столику. — Ага, он словно ждёт, что я приду признаваться или извиняться, — усмехается Исин. — Ну так иди, — Бэкхён открывает глаза, резко садясь в постели. — У тебя отличная возможность сделать это вне академии, подловить его там, где вас не услышат и не увидят. — Бэкхён, мы будем это обсуждать каждый день и каждый час? — Исина такая ситуация начинает откровенно злить. Он понятия не имеет, чего Бэкхён прицепился к этому, словно не слышал слова друга. — Я же просто пытаюсь тебе помочь, — в голосе Бэкхёна даже звучит обида. Исин тяжело вздыхает, поворачиваясь к другу и делая шаг к его кровати. А затем садится на край, скидывая с себя надоевшую за день джинсовку. И чего он её сразу не снял? — Я понимаю и я благодарен, но всё же, Бэк, давай перестанем это обсуждать. Мне тяжело, и преподаватель Ким своими взглядами всё только усугубляет. А когда ещё и ты давишь, это правда сложно. Бэкхён понимает, что перегнул своей опекой и желанием спасти Исина. Он, по правде говоря, и сам не знал, почему ведёт себя так, но виновато улыбнулся, опуская голову. — Ладно, прости, Син. Кажется, я правда перегнул. — Всё в порядке, — Исин устало улыбается, а потом встаёт с места. — Я пойду в душ первым, ты не против? — Иди, не против, — усмехается Бэкхён. — Хотя я мог к тебе присоединится, мой бэйб. Исин на это смеётся, опускаясь к самым губам Бэка и оставляя короткий поцелуй на них. — Боюсь, тогда у меня будут проблемы с Ким Чонином и Пак Чанёлем, — усмехается омега. Бэкхён же хлопает его по попе, закатывая глаза. — Иди-ка ты на хуй, Чжан Исин, на кимчунмёновский! — возмущается Бэкхён, пока Исин со смехом ретируется в сторону ванной. Бэкхён снова откидывается на подушки, закрывая глаза. В самолете он тоже не выспался и надеется сделать это сейчас, пока до ужина ещё оставалось время. Но похоже, сегодня всё работает против него, потому что на телефон приходит оповещение об смс. Бэкхёну хочется проигнорировать, но любопытство не даёт этого сделать. Омега лениво тянется к тумбочке и стаскивает с него телефон, успевая разблокировать экран. Оповещение светится ему из KakaoTalk. От пользователя yeol_pcy. @yeol_pcy вы долетели? Бэкхён с секунду таращится на эту СМС. Чанёль уже давно ему не писал, и, то, что решился сейчас, было очень удивительно. Омега усмехнулся, набирая ответ. @baekkie тебе больше не у кого спросить, что ли? зачем пишешь? @yeol_pcy есть у кого, но я хочу спросить именно у тебя. Бэкхён и вовсе ошарашен подобным смс. С чего это вдруг Чанёль такой? Последний раз они говорили, когда альфа зачем-то прибежал предупреждать его о том, что сначала полетит в Токио, а уж потом на Хакубо. Бэкхёну было на это честно насрать, и он понятия не имел, зачем ему эта информация, но, кажется, Пак Чанёль считал, что она омеге жизненно необходима. @yeol_pcy ты хорошо себя чувствуешь? @baekkie да Бэкхён хотел бы съязвить. Отшить и сказать, что не желает говорить с Чанёлем, но не стал. Ему вдруг стало интересно, как вообще Пак решился ему написать. @baekkie почему ты спрашиваешь? @yeol_pcy мне просто интересно) скоро я к вам присоединюсь) У Бэкхёна глаза закатываются настолько, что, он уверен, мог бы разглядеть внутренние кости черепа. Бэкхён откидывается на подушку. @baekkie зачем ты поехал в Токио? @yeol_pcy надо было кое-что сделать для отца, но я скоро всё закончу. ничего серьезного) Бэкхён удивлён. Он мало знал о семье Чанёля, но отец альфы был известным хирургом. О нём знали многие в этой стране, и Бэкхён часто сталкивался с ним на светских приёмах, по которым раньше таскался с папой. Помимо отца, Бэкхён знал дядю Чанёля. У него был какой-то бизнес, но Бэкхён не знал или уже не помнил, какой. Вокруг него всю жизнь было так много влиятельных, богатых и популярных бизнесменов, что они теперь просто сливались воедино. Все были одинаковые, с одинаковой биографией и манерами поведения. Бэкхёну даже казалось, что выглядят они одинаково. @baekkie ясно @yeol_pcy ты с Исином заселился? Вопрос Бэкхёна весьма удивил. Он не понимал, зачем альфе эта информация, но все же решил ответить. @ baekkie а с кем ещё я могу заселиться? @yeol_pcy ну мало ли) Бэкхёна уже начинали бесить эти скобочки. Чанёль словно издевался над ним. @baekkie ты ведёшь себя странно. Бэкхён отправляет смс и откладывает телефон, сам не понимая, почему испытывает такое раздражение. Чанёля даже не было рядом, но его всё равно трясло от привычной агрессии. Бэкхён начал испытывать её вдвойне больше последнее время.       Чанёль усмехнулся, глядя на последнюю смс от Бэкхёна. Омега наверняка не понимал, что вообще творит Пак, и это было не удивительно. Чанёль и сам не понимал, что творит. С самого начала этого года он решил идти к своей цели несмотря ни на что. Прошлые два года были как в тумане, в котором Пак блуждал, совершено не зная, чего хочет. Быть частью клана, быть главным в этом клане, быть просто хорошим сыном или быть самим собой. Правда, когда дело доходило до этого, Чанёль не знал, кто он есть на самом деле. Кто такой Пак Чанёль? В детстве он думал, что вырастет и станет крутым музыкантом, будет петь песни или хотя бы сочинять их. Будучи подростком, он узнал про клан и впервые начал сближаться с дядей. Дядя удивительным образом понимал его слишком хорошо, будто бы Чанёль должен был родиться его сыном. Он уделял Чану внимание, несмотря на свою занятость. Он даже был на его выпускном, в отличие от отца, у которого в тот день был сложный пациент. Чанёль почти не общался с отцом, в отличие от дяди. Дядя даже учил его драться, тренировал, сам лично и никого не подпускал. Чанёль не рассказывал об этом отцу, потому что это был небольшой секрет между ним и дядей. Пак Донхван учил его буквально всему, что знал сам. И Чанёль был не против. Благодаря этим навыкам он всегда мог постоять за себя в школе, обретал уверенность. Быть таким ему нравилось. Сейчас Паку думалось, что, возможно, это всё был план дяди. Привлечь его на свою сторону, чтобы в итоге оставить на своём месте, сделать наследником своего престола в клане, ведь дядя был не женат и своих детей у него не было. И Чанёль был даже согласен на это. Выпускной класс прошёл весело. Тогда Чанёль впервые окунулся в систему клана, понял, что к чему, начал выбираться на задания. Целый год продолжительных тренировок, заданий, перестрелок и драк. Чанёлю разрешали почти всё, несмотря на то, что он был главным претендентом на роль главы клана после дяди, ему всё равно можно было участвовать во всех переговорах, которые почти никогда не были мирными. Чанёль сильно натаскался за один только год, люди дяди перестали смотреть на него как на бесполезного ребёнка и зауважали. И Чанёль был счастлив, пока не наступил первый курс. В академию он поступил только по уговорам дяди, ну и Сехуна. Чанёль больше не хотел продолжать вести двойную жизнь, притворяясь перед всеми обычным мажором, впечатление которого он на пару с Сехуном создавал в школе. Он думал, что окончательно уйдёт в клан, что не станет получать образование, и даже забил на музыку. Настолько ему нравилось быть частью всей этой системы. Когда у тебя есть такие навыки, а ещё деньги и власть, и когда тебе всего лишь семнадцать, этот мир начинает ощущаться немного по-иному. Чанёль никогда не рассказывал Сехуну о том, что он дал согласие стать главой клана. Сразу после отставки дяди Чанёль должен был встать на его место, взять на себя ответственность. Сехун даже не знал про то, что Чанёль хоть как-то причастен к этому. Никто не знал. Именно поэтому дядя убедил его поступить. Во-первых, у сына семьи Пак должно было быть высшее образование, а во-вторых, это служило бы отличным прикрытием. Враги клана не знали про другую его жизнь обычного студента экономического факультета, только потому что никто в академии не знал, чем занят Пак Чанёль за пределами этой самой академии. Так что Чанёль поступил и почти не жалел. Он продолжал быть всё тем же сыном известного хирурга, продолжал развлекаться с Сехуном, делать вид, что у него теперь не стоит за спиной его дядя и самый большой мафиозный клан в стране. Но всё перевернулось ещё в сентябре первого курса, когда он встретил Бэкхёна. Идеальный. Это всё, что приходило на ум Чанёлю, каждый раз, как он смотрел на омегу. Пак влюбился с первого взгляда, совершенно неожиданно для себя, ведь он думал, что ему не до омег. У него была иная цель, но Бэкхён совершенно всё перевернул с ног на голову. Вдруг в Чане появилось желание быть рядом с этим хрупким омегой, защищать его и вообще называть своим, потому что Бэкхён был его. С головы до пят, он был Чанёля, и альфе так хотелось, чтобы у них что-то получилось. Но ничего не получилось, как показала жизнь. Теперь же альфа совсем по-другому смотрел на клан, на свое место следующего главы и даже на любимого дядю. Вечные перестрелки, драки, раздел территорий. Клан контролировал почти всё в этой стране: начиная чёрным рынком, с поставками оружия и наркоты, заканчивая даже бизнесом и политикой. И в какой-то момент Чанёль просто понял, что не хочет жить в этом вечно. Купаться в крови и деньгах, в поломанных судьбах и отнятых жизнях. Он больше не хочет. — Чанёль, ты идёшь? — голос Каспера вырывает его из собственных мыслей, пока голова парня просовывается в открытое окно тачки Пака. Чан тут же подрывается, засовывая мобильник в карман пальто и выкидывая окурок. Чанёль курит, но очень редко. — Всё готово? — спрашивает Пак, и ему лишь молча кивают в ответ. Чанёль правда надеется, что всё пройдёт гладко. Он не собирался сильно задерживаться в Токио, рассчитывая на то, что быстро закончит с поручением дяди, а потом поедет к ребятам на Хакубо.       Чанёль выходит из машины, едва разминая шею и руки. Он хлопает дверцей, оглядывая здание ночного клуба перед собой. Двое парней из клана стоят перед дверями, молча глядя куда-то в сторону. Чанёль усмехается, проходя внутрь. Всё как и в других клубах, темно и прокурено, даже несмотря на то, что клуб сегодня не работает. Чанёль спускается в главный зал, где за столиком уже сидит тот самый Ясуо. В клане у него была не самая большая, но очень важная должность. Он был связным с якудза. Японская мафия почти никогда и ни с кем не вела переговоров, не сотрудничала и конкурентов на своём рынке не терпела. Но клан Пак смог найти точку соприкосновения, решить всё выгодными условиями, конечно же после долгой войны, которую Чанёль не застал. Она была ещё когда дядя только возглавил клан, а потому сейчас у них были более-менее прекрасные отношения. Причиной, почему дядя прислал Чанёля с проверкой, было то, что Ясуо начали подозревать в том, что он сливает неверную информацию. Точнее, Чанёль был в этом уверен, его люди давно следили за мужчиной и работой клуба, обнаружив, что Ясуо перешёл черту и продался американцам. Вездесущие, они даже были не мафиозным кланом, но собирающиеся захватить абсолютно каждую сферу. Чанёль давно знал об их делах с якудза, и в том числе с Ясуо, но специально молчал. Ему было интересно, кто ещё следит за ним и кто доложит дяде о происходящем. Оказалось, что доложили даже несколько людей. — Господин Пак, — Ясуо тут же вскочил с места, пока Чанёль едва усмехнулся, подходя к столику. Он медленно снимает пальто, оставаясь в одной лишь чёрной рубашке. Чанёль специально оделся официально, как того требовал этикет клана. Если хочешь стать боссом, значит, и выглядеть должен как босс. — Садись, — Чанёль кивнул альфе, сам усаживаясь напротив. Он окинул помещение беглым взглядом. Люди Ясуо стояли позади него, их было не так много. Чанёль приехал сюда с Каспером и ещё парой-тройкой парней, если что-то пойдёт не так, их должно хватить. Но Чанёль знал, что ничего не пойдёт как-то не так. Он этот план вынашивал очень давно. — Я удивлён вашим визитом, господин Пак, — альфа был значительно старше самого Чанёля. Лет на двадцать, а может, и больше. Но правила в клане не позволяют ему по-другому говорить с боссом, будь он хоть трижды младше. — Правда? — усмехается Чанёль. — У нас ведь отлично идёт бизнес, или вы оказались в Токио и хотели поразвлечься? — мужчина ехидно улыбается. Чанёль знает, что под личиной ночного клуба и официальными бумажками скрывается банальный бордель. Что, собственно, и составляет основной бизнес Ясуо. — Ясуо, — Чанёль смотрит серьезно и чересчур внимательно. — Скажи мне, я похож на того, кто притащится в твой клоповник, чтобы трахать твоих шлюх? Ты вообще слышал хоть раз, чтобы я трахал шлюх? Чанёлю даже смешно от того, как теряется альфа. Его очевидно трясёт, потому что он прекрасно понимает, зачем Пак тут. Он устроил официальный визит, значит, его прислал Пак Донхван. Каждый в клане знал: если за тобой прислали Пак Чанёля, беды не миновать. — Нет, господин, простите! Конечно нет, — Чанёль вообще не понимает, как у этого обмудка хватило смелости водить за нос клан и якудза. Он же сейчас умрёт прямо перед Чанёлем от страха. Или это просто хорошие актёрские способности? — Ладно, не о том сейчас разговор, — Чанёль едва вздыхает, вытаскивая из кармана телефон. Он делает всё нарочито медленно и непринужденно, разжигая беспокойство Ясуо ещё больше. Тот вероятно хочет лопнуть от нетерпения. Чанель наконец разворачивает к нему телефон, показывая фотографии. Альфа берет у него мобильник, разглядывая фотографии, а Чанёлю забавно наблюдать за тем, как расширяются глаза мужчины. — Это ведь ты, — Чанёль не спрашивает, утверждает. Он становится вмиг серьёзным и смотрит на альфу перед собой в упор. А тот откладывает в сторону телефон, тут же вскакивает с места и падает на колени. Чанёль смотрит на всё это с лёгкой усмешкой на губах. — Господин, пожалуйста, вы должны выслушать меня… Я… — Ты чертова крыса, Ясуо! — Чанёль едва наклоняется к альфе. — Противная, мерзкая крыса, что вдруг возомнила себя тигром. Понимаешь? — Господин, — Чанёлю кажется, что еще чуть-чуть — и этот придурок сорвётся на слёзы. Ну конечно, все прекрасно знали, как клан карал предателей. — Ты очень сильно разочаровал Совет, Ясуо. Ещё сильнее ты разочаровал моего дядю, понимаешь хоть, чем это чревато? Ясуо кивает настолько резко, что Чанёлю кажется, будто у него отвалится голова. Он усмехается, приближаясь ещё ближе. Пак хватает его за рубашку, притягивая к себе. — Знаешь, какой приказ я получил? — Нет, пожалуйста, я всё сделаю… Я… Всё расскажу, я… Больше так не буду! Только не убивай! Пожалуйста, Чанёль! Паку становится отвратительно смотреть на это зрелище. Ему приходилось сталкиваться со многими ублюдками, убийцами и головорезами. Но больше всего он ненавидел вот таких вот трусов, которые не могут с честью принять свою участь и признать ошибки. У которых смелости совсем нет. Чанёль просто ненавидел таких, наверное, отчасти потому что сам этой смелостью почти не обладал. Но очень старался это изменить. — Прости, но я ничего не решаю. Сам знаешь, — усмехается Чанёль. — Я лишь исполняю поручения. Он лениво тянется за пистолетом, что всё также висит у него на боку в кобуре. Достаёт его, медленно крутит в руках, а потом наставляет прямо на лоб Ясуо. Того уже крупно трясёт, а из глаз правда льются слёзы. И как только он с такими повадками сумел стать частью клана? Просто крыса, не более. — Пожалуйста, господин Пак, прошу вас… У меня семья, маленький сын, о нём будет некому позаботиться, если вы убьете меня! Я прошу вас, что мне сделать? Чанёль усмехается. Он наклоняется ещё ближе к мужчине, смотрит ему прямо в глаза. — Маленький сын… Я видел. Прекрасный малыш, — Чанёль улыбается всё шире, когда у мужчины в глазах читается ужас. — Вы же… Вы же не тронули его? — Думаешь, у меня чести столько же, сколько и в тебе? Я не веду войну с маленькими детьми, — у Чанёля в глазах горит ярость. — Но это если их родители не переходят черту! Ясуо снова жмурит глаза, а потом вдруг жмётся ближе к дулу пистолета Пака. — Убейте меня и сделайте, что должны! — восклицает мужчина. — Убейте, но забудьте навсегда о существовании моего сына. Прошу! Чанёль немного удивлён. И даже рад. У него получается прощупать настоящее слабое место мужчины, который, кажется, ещё не совсем потерян. Слабое место оказывается очевидным, но Чанёль встречал и тех, что меняли семью на собственную жизнь и деньги. — Сделаю, Ясуо! Не переживай, — Чанёль отводит от мужчины пистолет. — Каспер, не хочу, чтобы портилась статистика нашего заведения. Давай всё сделаем по правилам! — Да, господин! — Каспер едва кланяется, а Ясуо трясётся ещё больше, понимая, о каких правилах говорит Чанёль. По кодексу клана казни не проводились в общественных заведениях, где потом поднялась бы шумиха. Это портило статистику и добавляло проблем. Ясуо знал, что по правилам его сейчас вывезут куда-нибудь на окраину и пристрелят как последнюю тварь. И это заставляло умирать от страха снова и снова, ещё до того, как пуля просверлит тебе череп.       Чанёль усмехнулся, глядя вслед тачке, что забрала Ясуо. Каспер стоял рядом, пока парни Ясуо, которые тоже по идее работали на клан, шокировано смотрели на всё происходящее. Никто из них не рискнул идти против, никто не заступился за босса, жизнь была дорога всем. — Пока все идёт по плану? Верно? — Каспер говорит тихо. — Ага, по плану, — кивает Чанёль. Но самая важная часть этого плана ещё не исполнена, так что Чанёль немного напряжен. Хотя он ничем это абсолютно не выдаёт. В любом случае, всё должно быть так, как он задумал.       Ясуо вывозят на самую окраину Токио. Это было заброшенное строительство жилого комплекса, которое по официальным данным принадлежит одной из компаний клана. Так что проблем и вопросов ни у кого не будет, потому что это место стало настоящим кладбищем врагов клана. Больших и малых, предателей и тех, кто рисковал влезать в дела клана извне. Ясуо была уготована та же участь, что и всем его предшественникам. И он это прекрасно знал. Работать на клан — дело опасное. Работать на клан и на якудза — дело вдвойне опасное. Предавать их — дело последнее. Ясуо пошёл ва-банк и проиграл. А час расплаты, он всегда приходит внезапно. Мужчину выволокли из машины, кидая на грязную землю. Чанёль уже был на месте, облокотившись на капот своей машины. Он едва улыбался, пока его подручный, человек которого в клане называли лишь Каспером, стоял с весьма непробиваемым выражением лица. — Вы можете быть свободны, — тут же говорит Каспер парням, что стоят за альфой. Они кланяются, садятся в машину и уезжают, а Ясуо немного удивлён. Обычно казни проводились публично, чтобы было уроком всем остальным. — Ладно, давайте не затягивать с этим, — усмехается Пак, отрываясь от капота. Он протягивает руку Касперу, который подаёт специально приготовленный для этого пистолет. Тот, который потом никто не найдёт, такие всегда использовались для казней. Ясуо поднимают и ставят на колени перед Паком, и тот возводит курок, приставляя дуло ко лбу мужчины. Альфа прикрывает глаза, ожидая выстрел, и думает, каково это — умирать. Он просит прощения перед своей семьей, раздаётся звук выстрела, но альфа не чувствует ни боли, ничего вообще не чувствует. Он неверяще открывает глаза и смотрит на Чанёля, который стоит перед ним с опущенным вниз пистолетом. Ясуо не понимает вообще ничего. — Что? Думаешь, это ад? — усмехается Чанёль. — Если ты не собираешься оставлять меня в покое даже в аду, то я предпочёл бы вообще не рождаться, — Ясуо чувствует, как его начинает пробивать дрожь. — Правда? А я думал, тебе дорога твоя жизнь, — Чанёль вновь направляет пистолет на мужчину. Тот зажмуривает глаза. — Если собираешься убить, то сделай это быстрее. Чанёль садится на корточки перед Ясуо. — Убить? Мне правда тебя убить? — у альфы оскал очень жуткий, который делает его в тысячу раз и опаснее. Он похож на психа, у которого реально слетели все шестеренки. Ясуо снова трясёт, ему кажется, что он действительно умер и попал в ад. И что Чанёль есть сама Сатана. — Нет, не надо убивать, — шепчет Ясуо. — Что? — Не надо, прошу! — А что ты готов сделать, чтобы я тебя пощадил? — Что угодно, — тихо говорит мужчина. Чанёль притягивает его ближе. — Не слышу? — Что пожелаете, господин! — Даже если я попрошу исчезнуть с лица земли, чтобы тебя никто не смог найти? — Конечно, я всё сделаю. Да! Чанёль заставляет Ясуо поднять на себя взгляд. — Тогда слушай меня внимательно и запоминай! Я не буду тебя убивать, потому что не хочу марать руки, понимаешь? Можешь считать это моей слабостью, если тебе угодно. Тебе сделают документы, ты исчезнешь навсегда, пока однажды я не вспомню о твоём существовании, ты понял меня? — Да! — Ты умрешь для всех, кроме меня. Даже для сына своего, — Чанёль посмотрел ему прямо в глаза. — Но для меня ты будешь жить, жить и помнить, кто тебя освободил. — Да! — снова кивает Ясуо, не веря своим ушам. Он понятия не имеет, зачем Паку всё это, ведь он точно не из тех, кто не может убивать или боится. Но альфа даже не думает ничего спрашивать, согласный на любые условия Пака, только лишь бы он действительно не отправил его в ад. — Молодец! — усмехается Чанёль, вставая с корточек. Он хлопает Ясуо по плечу и кивает Касперу. План исполнен, Чанёль всё сделал, как и хотел.       Кёнсу открывает глаза задолго до будильника. Видимо, у него что-то вроде джетлага, и он просто пялится в потолок, в надежде, что сон придёт к нему. Но до завтрака ещё часа два, до будильника ещё час, а у омеги сна ни в одном глазу. И это ещё учитывая, что До так и не смог нормально выспаться после перелёта. Если честно, Кёнсу не особо любил летать куда-то именно по этой причине. Его адаптация к новому месту проходила очень тяжело, и, как правило, Кёнсу половину отдыха тратил только на то, чтобы прийти в себя. Но кажется, сегодня была проблема не только в джетлаге. Мысли о Ким Чонине не хотели покидать его голову со вчерашнего вечера, заставляя Кёнсу ненавидеть и себя, и альфу всё больше и больше. Неужели они правда неспособны противостоять всему этому? Кёнсу вспомнил статью, которую ему прислал Чондэ на прошлой неделе. До изучил её очень внимательно и был достаточно шокирован. Согласно последним исследованиям, оказалось, что существуют истинные пары, связь которых сильна настолько, что они могут чувствовать друг друга на расстоянии. Запах, настроение, любые эмоции и чувства, все желания. У таких пар, как правило, возникает очень сильная эмоциональная привязанность, и вообще все остальное у них тоже протекает слишком остро. От прочитанного у Кёнсу в тот день голова пошла кругом. Он видел свой случай буквально в каждой строчке этой статьи, научной, на минуточку, словно она была о самом Кёнсу. Там даже было сказано, что кто-то из пары, или даже оба, могут чувствовать запах своего партнера до того, как познакомятся с ним. Гранатовые соки Кёнсу передавали ему привет. Омега тогда закрыл ноутбук, едва сдержавшись от желания выкинуть его куда-нибудь. Если верить этой статье, все попытки Кёнсу держаться как можно дальше от Ким Чонина были просто бессмысленны. Они уже перешли черту, когда оказались рядом. И виной был не алкоголь, не тот неосторожный секс в машине Кима и даже не течка, проведённая вместе. Просто вот такие вот они с Чонином были неудачники, раз получили эту странную зависимость друг от друга. Всю свою жизнь Кёнсу поражался людям, которые буквально пускали свою жизнь под откос из-за своей пары. Он никогда не понимал, как привязанность к кому-то может быть сильнее здравого смысла, и, похоже, Бог решил ему объяснить слишком доходчиво, подкинув на пути Ким Чонина. Наверное, Кёнсу единственный в мире омега, который встречает достаточно красивого, сексуального и умного истинного и мечтает, чтобы этого никогда в его жизни не происходило. Кёнсу не принципиально за кого выходить замуж и создавать семью, он никогда об этом всерьёз не задумывался. Иногда Лухан любил фантазировать на эту тему, а Кёнсу только тихо хихикал. Ему нравилось слушать эти омежьи мечты Лухана, которыми он делился в очень редкие моменты. В основном, когда был пьян. Но сам Кёнсу никогда серьезно об этом не думал, он все ещё считал, что ему до этого очень далеко и сначала нужно построить карьеру и всё такое. Кёнсу никогда даже не задумывался об отношениях, только разве что порой о сексе, потому что гормоны брали своё. Хотя ему нравились романы, которые не сильно напрягали мозг, который у Кёнсу зачастую был перегружен учёбой. Он так расслаблялся. И каждый раз удивлялся пылкой страсти и любви главных героев, в большинстве моментов закатывая глаза на их поступки. Он не понимал, как кто-то может напиться до того, чтобы переспать с малознакомым человеком в клубе. А потом сам оказался на заднем сидении машины Ким Чонина. Кёнсу усмехнулся. Бог действительно шутит с ним, похоже. Кёнсу думает о том, что уехать в Германию всё ещё остаётся отличным решением всех проблем. Со временем связь станет слабее, расстояние убьёт весь этот сумасшедший запал, а гормоны рано или поздно успокоятся. Кёнсу сможет построить новую жизнь, а Чонин проживет ту, что ему уготовила его судьба. Рядом с Бён Бэкхёном, в огромном особняке, владельцем какого-нибудь крупнейшего бизнеса в стране. И они больше никогда не встретятся. Идеально. Кёнсу знает, что такой расклад событий будет правильным. Здравым, самым нормальным, тем, что не убьёт Кёнсу. Но внутри всё ноет и стягивает от одного только осознания, что рядом с Чонином Кёнсу испытывает что-то помимо раздражения. Каждый раз, когда он рядом, всегда есть доля секунды, в которой Кёнсу не думает. И эти доли секунды становятся самым настоящим кайфом. И омега уверен, ни один придуманный человеком наркотик не сравнится с этим удовольствием. Кёнсу пускает его по вене за те доли секунды. И самое страшное, Кёнсу знает, что уехать в Германию значит лишиться этого кайфа. И Кёнсу не хочется. Но омега упорно засовывает это чувство подальше, зарывает его под тонной агрессии и злости на Чонина. Каждый раз вспоминает его взгляд в душевой, вспоминает о существовании Бэкхёна и воспитывает в себе ненависть к Ким Чонину. Потому что те доли секунды, тот текущий по вене кайф чертовски страшит Кёнсу. До кажется, что он неспособен совладать с этим всем, и агрессия со злостью должны помочь. Так думает Кёнсу, каждый раз выворачивая себе нутро. Так думает Кёнсу, когда украдкой смотрит на улыбку Чонина. Так думает Кёнсу, когда дрочит в ванной, хотя никогда раньше этим не занимался. Если не считать течки. Так думает Кёнсу постоянно. Кёнсу вздрагивает, когда телефон оповещает об СМС. Он удивлённо смотрит на мобильник, который покоится на тумбочке рядом с кроватью. Кёнсу снимает блокировку, видит одно оповещение в KakaoTalk, и в груди что-то гулко ударяется о рёбра. Врачи называют это тахикардией, кажется, или экстрасистолией, Кёнсу не особо хорошо разбирается в кардиологии. Он видит что СМС от Ким Чонина. Кёнсу едва выдыхает, прикрывая глаза. Какого чёрта он пишет ему ни свет ни заря? @kimkai ты спишь?) Кёнсу знает, что должен проигнорировать. Кёнсу так уже делал, это подтверждают последние СМС от Чонина с извинениями, оставшиеся без ответов. Кёнсу даже откладывает телефон, укладывается на подушку и разворачивается в другую сторону. Накрывается одеялом по уши, да так, что дыхание перекрывается, и зажмуривает глаза. Надо просто перетерпеть, потом и отвечать не захочется. Потому что, как правило, это секундная слабость, каждый раз. Ему не нужно отвечать Чонину, какой смысл в этом? Кёнсу не знает, Кёнсу вообще кажется, что он перестал дружить с логикой. Каждое его действие не поддавалось здравому смыслу. Но вдруг приходит ещё одно СМС. А за ним ещё одно. Кёнсу перехватывает телефон, потому что Лухан начинает ворочаться, и надо как минимум выключить звук. Сяо Лухан ненавидел, когда его будили раньше времени. @kimkai я же вижу, что ты прочитал, и вижу, что ты онлайн @ kimkai доброе утро) Кёнсу читает против воли. Просто пока он вырубал звук, рука сама нажала на кнопку разблокировки. @kimkai я могу писать тебе очень много, ты же знаешь @kimkai я знаю, ты злишься на меня, но я просто хочу извиниться @kimkai снова СМС приходят одно за другим, а Кёнсу так сильно сжимает телефон в руке, что в какой-то момент чувствует напряжение в руке. Он только сейчас осознаёт, как сильно сжимал челюсти. @kimkai я не хотел говорить то, что сказал вчера. про Сехуна. правда, не хотел, прости Кёнсу шумно выдыхает. Снова откладывает телефон, теперь уже рядом с собой на постель, и прикрывает глаза. Он ничего не понимает. Зачем Чонин это делает? Альфа всё это время игнорировал его, и у Кёнсу тоже начинало получаться абстрагироваться от тех чувств, что душили его. Но теперь Чонин снова пытается пролезть дальше, чем ему положено, и это заставляет Кёнсу нервничать. @kimkai я хотел помочь, но иногда я не могу контролировать свои эмоции @kimkai особенно когда ты раздражён. я один замечаю это? Кёнсу хочется снова закричать. Чонина нужно кинуть в чёрный список, потому что он реально переходит все границы. @dokyungsoo я сейчас заблокирую тебя. Но вместо чёрного списка Чонин получает ответ на свои СМС, и Кёнсу действительно не понимает, как так вышло. Словно не он набрал это СМС. @kimkai я куплю другой номер, напишу снова) Кёнсу закатывает глаза. Какой же он предсказуемый. @dokyungsoo не пиши. пожалуйста. @kimkai я хочу писать. Кёнсу поражён. Настолько упёртых и избалованных придурков он ещё не встречал, хотя, кажется, всю жизнь рос среди именно таких людей. Но Чонин бил абсолютно все рекорды человеческой наглости. @dokyungsoo знаешь, это можно считать преследованием. @kimkai напишешь заявление в полицию? @dokyungsoo а ты сомневаешься во мне? @kimkai вообще нет, ты можешь это сделать. но я всё равно буду писать, такой вот я человек. тебе правда придётся отправить меня в тюрьму, чтобы я перестал. Кёнсу едва улыбается и снова закатывает глаза. Он садится в кровати полностью, подтягивая колени к себе и укладывая на них подбородок. @dokyungsoo зачем тебе это? @kimkai ещё не знаю. Кёнсу буквально ошарашен. Ким Чонин всегда был таким прямолинейным или как? Кёнсу думается, что это просто воздух Японии на него так влияет, и когда они вернутся в Корею, они так же продолжат друг друга игнорировать. Как и делали. Кёнсу не отвечает, откладывает мобильник и зарывается пальцами в волосы. Он действительно в шоке с Чонина, он думает, что не хочет больше видеть всех этих сообщений альфы, каких-то попыток ухаживаний, ничего не хочет видеть.       Они с Луханом вместе спускаются на завтрак, где у самого входа в столовую их встречают Чондэ и Минсок. У Чондэ довольно опухший вид, что говорит о том, что альфа продрых весь вчерашний вечер. Это было неудивительно, учитывая, как много сейчас работал Чондэ, при этом не забывая учиться. Ему крупно повезло попасть на работу ещё до выпуска, и Ким эту возможность упускать не собирался. Кёнсу чертовски гордился другом и был безгранично счастлив за Минсока, который действительно получил такого альфу, о котором мечтал. Романтичного, тёплого, заботливого и умеющего решать абсолютно любые проблемы, даже несмотря на то, что ему только двадцать лет. Они снова садятся все за один стол, продолжая перекидываться дежурными фразами, обсуждая условия отеля и предстоящие планы на отдых. Кёнсу не особо вмешивается в разговор, потому что голова не варит совсем, видимо, всё из-за его джетлага. — Всем привет, — голос Сехуна раздаётся над самым ухом Кёнсу, и тот испуганно дергается, а потом слышит мягкий смех альфы. — Ох, прости, Кёнсу. — Я понимаю, что ты рад видеть Лухана, но будь осторожнее, О Сехун! — восклицает Кёнсу, когда все смеются. Альфа за это время успевает пожать руку всё ещё не одуплившемуся Чондэ и сесть рядом с Луханом, даря ему поцелуй в щеку, из-за которого друг даже краснеет. Кёнсу улыбается, глядя на эту реакцию, потому что мало что в этой жизни могло Лухана заставить так смущаться. — Кёнсу, ты сегодня встал не с той ноги? — усмехается Сехун. Кёнсу удивлённо поднимает брови, потому что с ним так разговаривать не рисковал никто, а О Сехун, кажется, и вовсе поверил в себя. — Не злись, пожалуйста! Альфа сияет улыбкой, а у Кёнсу внезапно пропадает всё желание убить его. Кёнсу едва закатывает глаза. — Ладно, живи, — усмехается Кёнсу, а Чондэ едва присвистывает. — Клянусь, Сехун, перестань ходить по такому ахриненно тонкому льду, иначе наш Бэмби не переживёт такой потери! — Это ты сейчас ходишь по тонкому льду! — восклицает Лухан, одаривая альфу тычком в плечо. Кёнсу и Минсок смеются, глядя на препирания Чондэ и Лухана, которые были для них обыденностью. Сехун улыбается, а потом ненавязчиво прижимает омегу к себе, спасая Чондэ. Кёнсу в очередной раз удивлён. Как этому О Сехуну удаётся решать всё так ловко? Он начинает понимать, как ему удалось завладеть сердечком Лухана. — Всем доброе утро, — ещё один голос, прозвучавший над их столиком, заставляет всех повернуть головы. Кёнсу не может поверить своим глазам, потому что Ким Чонин имеет наглость стоять здесь сейчас и так широко улыбаться. — Привет, Чонин, — кивает Лухан. Альфа пожимает руку Чондэ и Сехуну, а потом отодвигает стул для себя. На свободном месте, которое, конечно же, оказывается прямо напротив Кёнсу. — Вы же не против, если я присоединюсь к вам? Кёнсу молча сжимает зубы, прожигая Чонина испепеляющим взглядом. Омега понятия не имеет, что происходит с этим парнем, но ему и не особо интересно. Главное, чтобы всё происходило подальше от Кёнсу. — Да, конечно, — кивает Минсок, оглядывая друзей и не находя никаких причин не соглашаться. — Спасибо, — снова улыбается Чонин. Он прекрасно замечает тяжелый взгляд Кёнсу на себе, но это его только раззадоривает. Он и сел сюда только потому что хотелось поиграть на нервах До Кёнсу, который продолжал строить между ними стены. Но Чонин отчаянно на них лез, хотя и сам не понимал, зачем ему это. Завтрак проходит в весьма расслабленной обстановке, где альфы не перестают шутить, а Лухан и Минсок смеются над всеми этими шутками. Кёнсу же совершенно не разделяет общего веселья и даже не может нормально позавтракать, потому что периодически ловит на себе долгие взгляды Ким Чонина. Он вздрагивает, когда телефон вибрирует. @kimkai перестань злиться, это отвлекает Кёнсу долго смотрит на эту СМС, а потом медленно выдыхает. Хочется прямо сейчас вскочить с места и уткнуть Чонина носом в его тарелку. @dokyungsoo чего ты сюда приперся? других столиков не нашлось? @kimkai если ты не заметил, наши друзья встречаются, и я просто не хотел сидеть один. Кёнсу сжал кулаки, поднимая взгляд на Чонина, который тоже смотрел на него, но улыбался. Едва-едва, но Кёнсу прекрасно различал теперь каждую эмоцию на лице альфы. @dokyungsoo дай мне по-человечески отдохнуть. прошу тебя. @kimkai а что я делаю, что мешаю тебе? Кёнсу блокирует мобильник, кидая его на стол. Получается слишком шумно, и на него обращают внимание все ребята. До замечает вопросительные взгляды на себе, и ещё один, едва насмешливый. Чонин точно умрет сегодня! — Простите, — едва выдыхает Кёнсу. — Я совсем не выспался из-за джетлага. — Может, тебе кофе принести? — голос Чонина, с явной издевкой, заставляет Кёнсу посмотреть на него таким взглядом, под которым не выдержал бы и сам Василиск. Но этому альфе хоть бы что, он продолжает едва улыбаться кончиками губ. Кёнсу хочется вновь взорваться от негодования, но положение спасает внезапно появившийся Ким Чунмён. Преподаватель приступает к объявлениям, встав в центре зала и перетягивая все внимание на себя. А Кёнсу медленно выдыхает, пытаясь совладать с собственными эмоциями. — Всем доброе утро, — улыбается преподаватель. — Надеюсь, все успели отдохнуть после перелёта? — Да, — слышится хоровой ответ студентов, а преподаватель улыбается ещё шире. — Отлично! Итак, сегодня мы с вами поедем пробовать лыжные трассы Хакубо. Через час после завтрака перед отелем будет ждать автобус. Пожалуйста, оденьтесь подобающе и возьмите с собой всё необходимое. Снаряжение будем арендовать там, конечно же. Если есть вопросы, то можете подходить. Всем ясно? Прошу не опаздывать. Снова положительный ответ, которым заканчивается краткое объявление физика. Он улыбается и возвращается на своё место, а на телефон Кёнсу снова приходит СМС. Омега совершенно не хочет её читать, прекрасно зная, от кого она. Кёнсу чувствует на себе долгий взгляд Чонина и невольно поворачивается к нему. Тот улыбается, а затем Кёнсу чувствует касание чужой голени к своей. Он шокированно округляет глаза, в то время как Чонин утыкается в телефон. Нога парня едва трется о щиколотки Кёнсу, а омега прекрасно понимает этот молчаливый шантаж. Он открывает диалог, тут же чувствуя, как Чонин убирает свою конечность. Сердце отдаёт гулким стуком аж в ушах, а омега пытается сосредоточиться на тексте СМС. @kimkai я слышал, что от джетлага хорошо спасает секс. Кёнсу тут же вспыхивает красным и сам себя ненавидит за это. Он резко встаёт с места, обращая на себя внимание всей компании. — Кёнсу, ты чего? — Лухан сильно обеспокоен состоянием друга со вчерашнего, и верить в отмазку с джетлагом ему совершенно не хотелось. До прихода Ким Чонина с Кёнсу всё было абсолютно нормально. — Простите, я пойду в номер. Встретимся позже, — Кёнсу едва улыбается друзьям, а потом разворачивается в сторону выхода. Все провожают его молчаливыми взглядами, кроме Чонина, который довольно улыбается, утыкаясь носом в свой стакан с соком. Ему совсем не стыдно, потому что ему до дрожи нравится вот так смущать непробиваемого До Кёнсу. Кажется, он был первым в истории, кто в этом преуспел.       Трассы на Хакубо и правда хороши, это Кёнсу подмечает, когда стоит на вершине склона, едва разминаясь. Он уже сто лет не катался и не то чтобы был гением зимних видов спорта, как Лухан, к примеру. Если честно, До просто хотелось расслабиться и отпустить все мысли в голове, которых было так много, что Кёнсу даже не успевал сосредотачиваться на какой-то одной. До был рад, что остался кататься в одиночестве, потому что никогда не был против проводить время наедине с самим собой. И друзья дали ему сегодня такой шанс. Лухан и Чондэ были любителями кататься на сноубордах, называя лыжи Кёнсу слишком «старческими». Кёнсу же лишь улыбался на это на пару с Минсоком, который с бордом дружил ну прямо очень плохо. Поэтому на зимних курортах они обычно делились на парочки. Кёнсу с Минсоком брали себе лыжи, в то время как Лухан и Чондэ находили кайф исключительно в преодолении сложных трасс на сноуборде. Сегодня же к ним ещё и присоединился О Сехун, чему Кёнсу даже не удивился, а Минсок остался внизу, гулять по местным достопримечательностям. Они договорились встретиться в довольно уютной кафешке на втором уровне канатной дороги, откуда открывался чудесный вид на снежные вершины и можно было сделать кучу фотографий. Но до этого у Кёнсу ещё было в распоряжении целых три часа на уединение. Только он, лыжи и музыка. Кёнсу уже натянул очки и собрался стартовать, включая музыку в наушниках и едва улыбаясь. Он предвкушал поездку, хоть и немного переживал, что разучился кататься. Он больше полутора лет не был на горнолыжных курортах. Внезапно омега почувствовал, как его потянули в сторону, хватая в крепкие объятия и прижимая к чужому телу. Кёнсу ничего понять не успел, лишь увидел, как мимо пронёсся какой-то неумеха на санках, что зачем-то влез на трассу для лыжников. Кёнсу удивлённо смотрел на то, как этот человек снёс парочку катающихся людей перед собой, только сейчас осознавая, что его спасли от такой же участи. До медленно поднял голову, встречаясь взглядом с Ким Чонином. Альфа едва улыбался, крепко держа Кёнсу за талию и прижимая к себе. На нём не было балаклавы и очков, лишь шапка. Кёнсу завис, подчиняясь чужому взгляду и думая о том, что Ким Чонин обладал, видимо, какой-то магической способностью телепортации. — Отпусти! — вдруг воскликнул Кёнсу, наконец приходя в себя. Чонин усмехнулся, разжимая объятия. Он успел вырубить песню в наушниках, поправляя шапку и очки, что сдвинулись набок. — Мог бы просто сказать спасибо, — альфа улыбался теперь шире. Он стоял в темно-синем лыжном комбинезоне, и только сейчас Кёнсу заметил на его ногах лыжи. — Ты меня преследуешь? — возмутился Кёнсу. Чонин на это закатил глаза. — Весь мир не вертится вокруг тебя одного, До Кёнсу, — усмехнулся Чонин. Он продолжал улыбаться, видимо, проверяя лимиты терпения Кёнсу. Омега лишь фыркнул, собираясь вновь идти кататься, как его схватили за руку. — И ты даже не поблагодаришь? — Чонин выпятил нижнюю губу, словно пятилетний, говоря это таким тоном, будто если Кёнсу не скажет ему «спасибо», то альфа абсолютно точно сбросится с ближайшей скалы. — Спасибо, — вдруг выдохнул омега, говоря это почти шепотом. Чонин вдруг улыбнулся так широко, что впору было вешать его улыбку вместо солнца на небо. Кёнсу был поражён подобным поведением альфы, потому что видел на лице Кима лишь только усмешку, но никогда настолько искреннюю и радостную улыбку. — Вау, — воскликнул альфа. — Так До Кёнсу всё-таки знает правила приличия? — Да, могу преподать пару уроков, ты в них как раз нуждаешься, — усмехается Кёнсу. Он понятия не имеет, зачем стоит тут и болтает с Чонином как ни в чём не бывало. — Серьёзно? — на лицо альфы возвращается привычная усмешка. Он делает шаг к Кёнсу, пользуясь тем, что поблизости никого нет, сокращая расстояние между ними практически в ноль. Кёнсу под этим давлением сжимается в минуту, пытаясь уйти, но ноги вместе с лыжами однозначно врастают в ледники под ними. — Я очень хочу, чтобы ты преподал мне урок, До Кёнсу! Альфа едва шепчет это, но Кёнсу прекрасно слышит. По телу пробегает неприятная дрожь. — Перестань играть со мной, Ким Чонин! Я всё равно на это не поведусь, — так же тихо вторит Чонину омега. — Всё ещё думаешь, что происходящее — игра? — в глазах Чонина так много неподдельного возмущения, что Кёнсу буквально поражён. Он беззвучно открывает рот. — А что это, по-твоему? — усмехается Кёнсу. — Истинность не игрушки. Кёнсу снова почти задыхается от этой прямолинейности и упёртости Ким Чонина. — Твоя помолвка с Бён Бэкхёном — вот что действительно происходит по-настоящему. Ты не должен быть здесь, ясно? Я не хочу вмешиваться в это и делаю всё для этого, так не затягивай меня в омут, Ким Чонин! Кёнсу выпаливает это на одном дыхании. Он вообще не хотел говорить ни одного слова из этого, но сказал и не поверил собственным ушам. Чонин смотрит удивленно, округлив свои глаза, и едва открывая рот. А Кёнсу решает, что лучше всего просто уйти отсюда. Так что он натягивает очки и стартует вниз, оставляя Чонина переваривать услышанное. Кёнсу ещё не раз пожалеет о сказанном.       Бэкхён и Исин заканчивают кататься почти к вечеру. Через час уже нужно будет явиться на общее место сбора в кафешке, так что омеги решают, что с них хватит, и сдают снаряжение обратно. Бэкхён едва вздыхает, вытаскивая из кармана мобильник и собираясь сделать пару кадров заснеженных склонов, когда ему на телефон снова приходит СМС. Омега удивлённо смотрит на экран, заходя в мессенджер. @real_pcy где ты? Бэкхён пялится на эту СМС, словно ему написал сам президент. Пак Чанёль там ёбу дал или что? @baekkie в Японии. Бэкхён решает, что ему перебили весь запал с фотками, а потому засовывает мобильник обратно в карман и разворачивается в поисках Исина. Искать друга долго не приходится, он как раз зависает у прилавка с вязанными смешными шапками. Омега обожал подобные вещи, а потому сейчас буквально с детским восторгом мерил каждую. Они находятся в небольшой сувенирной зоне, которая была на каждом уровне лыжного комплекса. Заходишь на любой уровень и можешь прямо здесь приобрести всё что хочешь: от снаряжения до милых шапок. — Бэк, давай купим! — восклицает Исин, примеряя розовую шапку с заячьими ушками. Она омеге безмерно идёт, так что Бэкхён не может сдержать улыбки. А потом и вовсе смеётся, когда на нём самом оказывается коричневая шапочка с оленьими рожками. Довольно милый Рудольф вышел из Бэкхёна, по крайней мере, по словам продавца и Исина. — И куда мы их с тобой наденем? Вряд ли в академии оценят, — усмехается Бэкхён, всматриваясь в своё отражение в зеркале, предоставленном продавцом. — Да какая разница! — весело восклицает Исин. — Будем надевать на наши мини-вечеринки. Бэкхён улыбается ещё ярче, а потом удивлённо замирает, когда видит в зеркале, позади себя, отражение Пак Чанёля. Омега тут же разворачивается, удивлённо округляя глаза, и смотрит на альфу так, словно увидел привидение. Пак же в свою очередь улыбается солнечно, тянется к голове Бэкхёна и едва поправляет шапочку, что слегка съехала на бок. — Тебе идёт, — улыбается Чанёль, слишком ярко, как умеет только он. Бэкхён не может и слова молвить от неожиданности, ведь по его представлениям альфа всё ещё должен был быть в Токио. — Что ты тут делаешь? — восклицает Бэкхён, отступая назад. Но слегка не рассчитывает, спотыкается о какую-то коробку и почти сносит прилавок. Только сильные руки ловят его быстрее, прижимая к себе. — Отдыхаю, — усмехается альфа. Он не отрывает взгляда от Бэкхёна, который, кажется, совсем шокирован. То ли от своего неуклюжего почти падения, то ли от присутствия самого Чана рядом, то ли от всего разом. В любом случае, Чанёлю очень нравится наблюдать за таким Бэкхёном, смущённым, без привычного холода во взгляде и режущего оскала. Его Бэкхён совсем не был таким на самом деле, его Бэкхён был тёплым и добрым. Чанёль слишком хорошо это знал. Бэк приходит в себя слишком быстро. Выскальзывает из чужих объятий, окидывая Чанёля изучающим взглядом. Альфа переоделся в лыжный костюм, даже шапку надел. Было немного непривычно смотреть на Чанёля без его огромных очков. — Ты же должен был быть в Токио? — Бэкхён не знает, зачем спрашивает всё это, будто его это интересует. Он лишь краем глаза замечает, как Исин успешно отвлекает продавца, оплачивая их шапки. — Я же сказал, что приеду. — Так быстро? Чанёль на это улыбается как-то слишком широко. Он склоняет голову вбок, едва закусывая губу. — Говоришь так, словно ждал, — альфа скрещивает руки на груди. Бэкхён на это фыркает, едва отворачиваясь от альфы. Рожки смешно трясутся, а надутые губы омеги делают его до невозможности милым. Хочется взять его себе на руки и унести подальше. Чтобы только для Чанёля. Чтобы только его сокровище. — Ещё чего, — фыркает омега. — Я купил их! — восклицает Исин, улыбаясь. — Чан, привет! — Привет, Исин, — улыбается в ответ. — Милая шапка! — Я знаю, — Исин смеётся. — Скажи Бэкхёну, они ведь очень крутые! Я предлагаю носить их всегда. — Думаю, что в вашем случае именно человек украшает одежду, — пожимает плечами альфа, а затем переводит взгляд на Бэкхёна, который всё ещё стоит в своей шапке. Омега едва раздражён, и Чанёль прекрасно чувствует это. Но всё же ему хочется верить, что парень хоть чуть-чуть его ждал. — Думаю, нам следует идти, — Бэкхён хватает Исина за руку, пытаясь утащить в сторону. Друг поддаётся, но когда они проходят пару шагов, Бэкхён понимает, что альфа идёт за ними. Он поворачивается, заставляя Чанёля тормознуть в самый последний момент. Смотрит слишком испытующе, словно Пак нарушил какие-то строгие законы. — Почему ты идёшь за нами? Исину становится смешно наблюдать за этими двумя. Бэкхён ведёт себя как ребёнок, а Чанёль слишком явно ему подыгрывает, и это совсем не тянет на отношения людей, между которыми ничего быть не может. Если верить словам самого Бэкхёна, конечно же. — Потому что я закончил кататься и договорился встретиться с Сехуном на втором уровне, в кафе. Бэкхён скептически смотрит на него, а потом снова разворачивается в сторону посадочной площадки на канатную дорогу. Чанёль снова молча следует за омегами, и они все трое оказываются в пустой кабинке канатки, потому что других желающих спускаться в это время со склонов совсем нет. — Чанёль, ты уже был в отеле? — Исин улыбается, пытаясь разрядить давящую тишину. Он даже немного чувствует себя лишним, хотя прекрасно понимает, что Бэкхён скорее убьёт его, чем останется вдвоём с Чанёлем. Слишком долго омега строил из себя гордого и свободного, чтобы сейчас сдаваться в плен чар Чанёля. А то, что Пак успешно Бэкхёна очаровывал, было ясно как белый день. — Да, успел только вещи закинуть. Сехун предупредил меня, что вы поедете кататься, — улыбнулся альфа. — Правда, я не сильно успел покататься. — Завтра тоже приедем, — улыбнулся Исин. — Наверстаешь. — Ага, — кивнул Чанёль. Вновь повисла тишина, в которой Бэкхён решил украдкой взглянуть на альфу, что сидел напротив, но вдруг словил его взгляд. Слишком долгий и знакомый, от него становилось не по себе. Бэкхён правда думал, что у него есть ещё день до приезда Чанёля. Он пытался себя убедить, что совсем не думает об альфе и что он правда избавился от его присутствия в своей жизни, но Чанёль перечеркнул всё одним появлением. — Как вам трассы? — вновь заговорил альфа. — Я вообще только второй раз в жизни на горнолыжном курорте, так что мне все нравится, — усмехнулся Исин. — А вот Бэк у нас привереда. Бэкхён резко повернулся к Исину, смотря на него слишком говорящим взглядом. Но на Исина это никак не подействовало, он лишь улыбнулся ещё ярче, до своей милой ямочки. — Чего ты на меня так смотришь? Неправду говорю, что ли? — Хакубо — один из лучших курортов, — улыбается Чанёль. — Почему тебе не нравится? — А я сказал, что мне не нравится? — Бэкхён раздражается ещё сильнее, но Чанёль уже привык. Омега всегда себя так вёл рядом с ним, лишь в редкие моменты, когда они оставались наедине, давая себе слабину. Смотрел на Чанёля чуть менее больным взглядом. — Не злись, Бэкхён, я просто спросил, — Чанёль продолжал улыбаться. Он знал единственный рецепт, чтобы успокоить Бэкхёна. Надо было просто сдерживаться самому, тогда и омега со временем подавлял своё раздражение. Канатка останавливается, выпуская своих пассажиров. Бэкхён тут же утаскивает Исина за собой, а Чанёль нарочно медлит. Здесь было слишком много людей, и им пока правда не стоило светиться вместе.       Лухан пребывает к финишу, обогнав и Чондэ и Сехуна. Он с самодовольным видом смотрит на них обоих, едва снимая очки и щурясь от белизны снега и солнечных лучей, что отражаются от них. — Я же говорил, что глазом моргнуть не успеете, — усмехается Лухан. Сехун на это смеётся, поднимая борд с земли, а Чондэ лишь закатывает глаза. — Мы просто решили уступить тебе, как омеге, — улыбается альфа. Лухан на это тяжело вздыхает. — Ким Чондэ, умей проигрывать, милый, — омега тоже поднимает свой борд и не даёт это сделать Сехуну. Всё же он способен сам донести своё снаряжение, хотя Сяо безумно нравится забота альфы. Они возвращаются к канатной дороге, где Лухан замирает у экскурсионного стенда. Он внимательно разглядывает афишу с рекламой довольно необычного отеля. Небольшие домики, построенные по типу знаменитого отеля в Финляндии, из термостекла. Лухан всегда хотел там побывать, провести хоть одну ночь под открытым небом, глядя на потрясающие звёзды и белый снег вокруг. — Нравится? — голос Сехуна слышится над самым ухом. Омега едва дергается, улыбаясь. — Я всегда хотел отдохнуть в подобном месте, но как-то пока случая не выпадало, — пожимает плечами Лухан. Сехун на это молчит, разглядывая афишу, а затем поворачивается к омеге. Хань кажется сейчас чрезвычайно милым, с розовыми от холода щеками и горящим взглядом. Альфу это заставляет расплыться в широкой улыбке. — Знаешь, я думаю, мы могли бы арендовать такой на одну ночь, если ты хочешь, конечно, — альфа замечает удивленный взгляд Лухана. — Я бы мог сделать тебе сюрприз, но думаю, лучше спланировать это вместе. Лухан не знает, что ответить. Он смущенно смотрит на афишу вновь, потому что одно дело просто поехать на свидание с альфой, а другое —арендовать с ним домик. Лухан доверяет Сехуну, но всё же… Возможно ли, что если Лухан согласится на это, то это будет что-то значить? Ему нужно обсудить это с Минсоком. — Можно подумать, — улыбается Лухан. — В конце концов, у нас ещё неделя впереди. — Конечно, — кивает Сехун. — Просто имей в виду. Сяо позволяет себя утащить к канатной дороге, где их уже ждёт Чондэ. Альфа выглядит действительно отдохнувшим и веселым, не то что ещё два дня назад, когда веселого и всегда улыбчивого Чондэ было не узнать. Казалось, Ким повзрослел за день, став серьёзнее. Но Лухан догадывался, что, наверное, Чондэ всегда был таким, и эти качества просто вышли на первый план.       Они все собираются в кафешке на втором уровне, которая оказывается довольно уютной. Она выполнена в стиле викингов, со шкурами животных на стенах и огромным растопленным камином. Лухан первым делом замечает Минсока и Кёнсу, которые уместились за одним из больших столов, а рядом с ними и Бён Бэкхён с Чжан Исином. Лухан только сейчас понимает, что довольно давно не видел Бэкхёна, и это было даже как-то удивительно. Омега не мог отрицать, что его отношение к этому Бёну изменилось после всего произошедшего между ними. Лухан подсаживается к друзьям, улыбаясь. Он краем глаза косится на Сехуна, который разговаривает с близнецами Ли, отстав от Лу. К ним же присоединяется Ким Чондэ, едва махнув Минсоку рукой и улыбнувшись. — Так, мальчики, ситуация SOS, — с ходу выдаёт Лухан, переводя взгляд на недоумевающих Кёнсу и Минсока. — Что успело произойти? — усмехается Минсок. — Вас ни на секунду одних не оставишь. — О Сехун пригласил меня на свидание, — Лухан снова смотрит на своего парня, который над чем-то смеётся, облокотившись о плечо Джонхуна. — Я думал, мы перешли тот уровень, когда ты шугаешься его приглашений на свидания, — Кёнсу продолжает меланхолично пить свой чай. — Он пригласил меня в отель, который состоит из стеклянных домиков, ну помните, я вам ещё предлагал в такой съездить прошлой зимой? — Лухан тараторит в своей манере, но Кёнсу и Мин, уже наученные опытом, успевают вычленять суть. Они переглядываются. — И что тебя не устраивает? — спрашивает Кёнсу. Лухан же вдруг закатывает глаза, а потом приближается к друзьям, ещё больше наклоняясь над столом. — Мы же там будем одни… И разве это не намёки на кое-что? — Кое-что? Ты про секс, Лухан? — Минсок едва улыбается, на что Хань прикрывает ему рот ладошкой и едва краснеет. Кёнсу улыбается уже куда шире. Лухан был такой милый, когда речь заходила о подобных вещах. — Тише, Мин, — шипит Сяо. — Да. Если я соглашусь на эту поездку, разве это не будет выглядеть как то, что я даю разрешение на все остальное? — Если О Сехун тот, кем кажется, то не будет, — вздыхает Минсок. — Такие вещи не решаются какими-то приглашениями на свидание в отелях у нормальных людей. — А что если он правда намекает? А я соглашусь? Я не хочу пока ничего такого, — Лухан краснеет ещё больше, опуская голову. — Слушай, Лу, я не думаю, что О Сехун зовёт тебя туда, чтобы залезть к тебе в трусы, окей? — Минсок едва улыбается. — А если это была его изначальная цель? — в Лухане снова говорит тот страх. Страх быть обманутым и преданным, страх, который никак не хотел уходить из него. Даже когда Сехун смотрел на него с полными любви глазами и целовал совсем нежно. — Господи, Лухан, он несколько месяцев вокруг тебя на цыпочках бегает. Ты все ещё не доверяешь ему? — Кёнсу думал, что друг и правда оставил свои сомнения позади. — Я не хочу быть преданным снова, Кёнсу, — вздыхает Лухан. — Если и эти отношения закончатся чем-то подобным, я точно не переживу. Кёнсу хочет ответить другу, но не успевает. Двери кафе открываются, и в них показывается Пак Чанёль. Все удивлённо поворачиваются на альфу, пока тот едва отряхивается от снега. За ним в помещение вваливается Ким Чонин, и Кёнсу невольно встречается взглядом с альфой. — Чанёль? — голос Сехуна выводит из оцепенения. Он тут же движется навстречу к другу, а Чанёль улыбается на все тридцать два. — Ты же сказал, что завтра приедешь? — А ты не рад, что ли? — Пак пожимает другу руку. — Привет, Чонин. Ким в каком-то лёгком ступоре, моргает пару раз, прежде чем подать Чану руку для рукопожатия. — Рад, конечно, просто ты неожиданно заявился. — Дела быстро решились, — улыбается Чанёль. Кёнсу теряет интерес к этой картине, возвращаясь к своему чаю. В голове у омеги всё ещё крутится разговор с Чонином. И в целом события последних суток. Кёнсу не мог отрицать, что Чонин снова зацепил за живое и пробудил в омеге что-то очень плохое. От этого Кёнсу раздражается и бесится ещё больше, в конце концов, обжигается чаем. А он же вроде как уже остывший был. — Осторожнее, Кённи, — Лухан вырывает друга из оцепенения. — Всё в порядке, — едва улыбается Кёнсу. — Ты со вчерашнего дня не в себе, точно всё хорошо? — Лу говорит это тихо, пока Кёнсу силком отводит взгляд от альф у входа. Чонин, Чанёль, Сехун, Чондэ и близнецы Ли продолжают что-то обсуждать и смеяться, и на эту картину обращают внимание все вокруг. — Когда это они все успели стать друзьями? — вдруг выдаёт Бэкхён. Омега говорит это достаточно громко, видимо, и сам от себя не ожидая, тут же осекается. Лухан едва усмехается. — Разве не всегда ими были? — пожимает плечами Сяо. Они с Бэкхёном встречаются взглядами, а все вокруг затихают в ожидании очередной перепалки. Но ничего не следует. Кёнсу поражён этим до глубины души, как и все остальные вокруг. — Что? Скучаем? — Чондэ появляется за спиной Минсока, целуя его в щеку и опускаясь на стул рядом. Кёнсу улыбается этой картине, потому что рядом с Чондэ его хён действительно начинает сиять по-особому. Хотя Минсок никогда открыто не выражал всю свою любовь к альфе, но долго без него находиться тоже не мог. — Скучали, — улыбается Минсок. Он едва мажет поцелуем по губам альфы. — Как покатались? — Лухан нас всех обставил, — вставляет Сехун, который садится между Чондэ и Луханом. — Кстати, вы же не против, если ребята к нам присоединятся? Кёнсу выгибает бровь, замечая, как Чанёль и Чонин просто молча устраиваются на свободные места. В итоге, две компании омег сливаются в одну большую смешанную с альфами. Кёнсу вдруг понимает, что ещё не наставал в их жизнях тот день, когда Бён Бэкхён и Сяо Лухан оказывались за одним столом, пусть и по разные его концы. — Исин, Бэкхён, все нормально? — улыбается Минсок, глядя на омег. Чжан улыбается в ответ. — У нас выходит большая компания, не так ли? — кивает Исин. Бэкхён же просто молчит, и Кёнсу вдруг замечает его переглядывания с сидящим напротив Паком. Все обмениваются короткими взглядами, а Чондэ усмехается. — Ставлю тысячу вон на то, что станем следующей сенсацией Ульсана. На шутку Чондэ все одобрительно смеются, обращая на себя внимание даже тех, кто поначалу значения всему этому не придавал. Ведь где ещё такое увидишь, чтобы все «селебрити» Ульсана собрались в одном месте. — А мне шутку расскажите, молодежь? — улыбается Чунмён, который вдруг отодвигает стул рядом с Чанёлем. — Мест нигде больше нет, так что надеюсь, не сильно омрачить ваше веселье. — Мы-то расскажем, а вы поймёте? — едва усмехается Бэкхён, вызывая смех у остальных и улыбку у Чунмёна. — Ты намекаешь, что я старый для ваших приколов? — Слово «прикол» последний раз использовали в мезозое, преподаватель Ким, — вставляет свои пять копеек Чондэ. Чунмён и на это широко улыбается. — Ким Чондэ, кажется, тебе ещё на моей кафедре выпускной экзамен сдавать. — Ох, хотите услышать наш прикол? — тут же переключается Чондэ, вызывая общий смех. Чунмён смеётся тоже, а потом вновь бросает взгляд на Исина. Чжан не хочет его замечать, но у него нет другого выхода. Преподаватель Ким явно ждёт объяснений от него. Но Исин к ним чертовски не готов!       Два дня на Хакубо для Чанёля пролетают со скоростью света. Он почти не пересекается с Бэкхёном, который, кажется, слишком хорошо его избегает. Чанёль в основном тусуется с Сехуном и Чонином, впрочем, последний выбирается из номера нехотя и ходит совершенно сонный. Тем не менее, Чанёль прекрасно замечает, как часто Чонин залипает в телефоне, и иногда его охватывает ревность. Потому что ему кажется, что Ким Чонин не может переписываться ни с кем другим, кроме Бэкхёна. Это была совершенная паранойя Пак Чанёля, и в такие минуты альфа быстро набирал Бэкхёну какую-нибудь чушь и облегченно выдыхал, когда Бён отвечал ему сразу же. Чанёль хотел надеяться, что он единственный альфа, с которым переписывается Бэкхён. — Какие сегодня планы? — Чанёль широко зевает, едва вставая с постели. Сехун снуёт по номеру, сверкая своим идеальным голым торсом после душа. Чанёль едва усмехается. — Местный шоппинг, вчера же обсуждали, — Сехун вытаскивает из шкафа чёрную водолазку. Чанёль лишь пожимает плечами и нашаривает на тумбочке свои очки. Теперь он видит Сехуна куда чётче. — Ты с Луханом будешь? — Вообще он отшил меня, сказал, что его друзья жалуются, что он на них забил, — Сехун пролезает в свой свитер. Чанёль кидает на плечо полотенце. — Я с ними солидарен, я, кажется, потерял лучшего друга. Сехун на это закатывает глаза. — Не драматизируй, Пак Чанёль. Это ты ведёшь себя странно. Не хочешь ничего мне рассказать? Чанёль останавливается, глядя Сехуну в глаза. С самого детства у Чанёля была одна слабость перед лучшим другом: у него очень сложно получалось врать ему. Чанёль изворачивался как мог, не договаривал, избегал тем, но вот врать в открытую у него не получалось. Он правда любил Сехуна как родного брата, и даже несмотря на то, что О был младше, Чанёль воспринимал его как своего хёна. Перед которым было стыдно за все свои ошибки. — О чём ты? — О Бён Бэкхёне, — Сехун поднимал эту тему бесчисленное количество раз. — И Ким Чонине. И о вашем ебаном треугольнике. — Нет никакого треугольника, — резко выдаёт Чанёль. — Просто забудь обо всем этом, я не хочу это обсуждать! Выходит куда грубее, чем планировал Чанёль. Пак уходит в душ, а Сехун тяжело вздыхает, глядя ему вслед. Друг с каждым днём всё больше закрывался от него, и Сехуну это не нравилось. Они с Чанёлем всегда доверяли друг другу, и если было что-то, что их беспокоило, то делились этим. Сейчас же Сехун перестал узнавать спокойного и тихого Пак Чанёля, который превратился в ревнующий кусок нервов. Чанёль в душе медленно выдыхает, становясь под тёплые струи. Время в Японии шло слишком быстро, настолько, что хотелось срочно выкинуть что-нибудь абсурдное, чтобы замедлить его ход. Чанёль правда не знал, что, но он хотел использовать это время, чтобы снова сблизиться с Бэкхёном. В Корее это было куда сложнее, а здесь Чанёль чувствовал себя свободнее. Здесь никто не узнает о происходящем между ними, и здесь Чанёль мог позволить себе куда больше. А потом они снова вернутся в Сеул, и всё станет по-прежнему. Чанёлю кажется, что иногда он живет не своей жизнью. Порой он понятия не имеет, зачем ему все это, он не знает, зачем затеял всё это и зачем мучает себя и своего омегу. Да, Чанёль уже давным-давно называет Бэкхёна «своим». Потому что он правда был его, только сам ещё пока об этом не знал.       Пак выходит из душа довольно быстро, замечая Сехуна на кровати, улыбающегося, глядя в свой телефон. У Чанёля тоже невольно уголки губ ползут вверх при виде настолько счастливого друга. Вряд ли Пак припомнит, чтобы ещё когда-нибудь видел Сехуна таким. Чанёль, наверное, никогда бы и представить не смог, что всегда рассудительному и холодному О Сехуну может сорвать от кого-то крышу настолько. — Расскажи мне про своего Лухана, ты отмалчиваешься так долго, я даже обижен. Сехун удивлённо смотрит на Чанёля, наконец отрываясь от телефона. Он откидывается на кровать, опираясь на локти, пока Чанёль одевается. — Я люблю его, — вдруг совершенно твёрдо и уверенно заявляет Сехун. У него абсолютно влюблённая дурацкая улыбка, которая становится ещё шире. Глаза друга превращаются в щелочки, а язык проходится по нижней губе. Та самая привычка Сехуна, которая давала о себе знать только когда О был действительно доволен чем-то. — Думаю, именно это называют «любовью всей жизни»? Тебе знакомо это чувство, Ёль, ты должен меня понять. Чанёль усмехается. — Я понимаю, — Пак натягивает рубашку и принимается приводить волосы в божеский вид. — И я действительно рад за тебя, дружище! — Мне всегда будет так хорошо в этих отношениях, как сейчас? — вдруг спрашивает Сехун, садясь на кровати полностью. — Потому что сейчас я сам себе завидую. Чанёль на это едва смеётся. — Зачем ты у меня спрашиваешь? Это ты у нас имеешь опыт в этом дерьме. — Я спрашиваю, потому что ты имеешь опыт в любви, а не просто в отношениях, — Сехун вдруг становится абсолютно серьёзен, глядя в глаза друга. Чанёль не знает, что на это сказать, а потом едва улыбается. — Тебе всегда будет также сносить крышу от одного его взгляда, — вдруг тихо говорит Чанёль. В комнате повисает тишина, в которой Чанёль едва улыбается сам себе. Он не смотрит в глаза Сехуна, который встаёт с места и подходит к другу. У О в груди что-то очень тяжелое тянет вниз, потому что ему очень больно за Чанёля. За последние три года он перестал узнавать Пака от слова совсем. — Чан, — Сехун кладёт руку на плечо Чанёля, пытаясь заглянуть другу в глаза. — Ты ведь любишь его, почему ты ничего не делаешь? Пак ничего на это не отвечает. — Ты хоть знаешь, что его хотят выдать за Чонина? Они помолвлены. Чанёль резко поднимает взгляд к другу, а Сехуну становится не по себе. Он уже столько лет не видел такой взгляд Пака. Совершенно дикий, полный ярости и ненависти. — Я ничего не знаю! — Ёль едва повышает тон голоса, а Сехун вздергивает удивлённо бровь. — И знать не хочу! Чанёль отворачивается от Сехуна, хватает с тумбочки мобильник и направляется к двери. Сехун же вздыхает, совершенно сбитый с толку и не знает, как Паку помочь. Всё это время он держал нейтралитет и не лез в личную жизнь друга, но почему-то теперь ему казалось, что если Чанёль упустит этот шанс, то потеряет себя окончательно. А Сехун больше не мог смотреть на это. Его друг был другим, он умел любить и любил искренне. Сехун слишком хорошо его знает.       На завтраке Сехун ловит Лухана ещё на входе в ресторан отеля, притягивая к себе за талию и нежно целует. Лухан улыбается, охотно отвечает на поцелуй. — Я скучал, — шепчет альфа. — Мы расставались на одну ночь, О Сехун, не будь таким, — в шутку возмущается Лухан, пытаясь выбраться из объятий альфы. — Целую ночь, — едва улыбается Сехун. — Где твои друзья? — Уже завтракают, я немного проспал, — омега смешно трёт свои глазки, вызывая в Сехуне волну умиления и нежности. Он не удерживается от того чтобы поцеловать парня в носик, а Лу едва смеётся. — Щекотно, — улыбается омега, все ещё пытаясь отлепить альфу от себя. — Ты правда собираешься кинуть меня сегодня на целый день? — Сехун едва обиженно выпячивает нижнюю губу. Лухан на это продолжает улыбаться, обвивая щеку альфы ладонью. — Они правда обижаются, особенно Кёнсу. Я совсем перестал проводить с ними время. — Ты провёл с ними годы, почему они такие жадные? — Сехун смотрит омеге прямо в глаза, вновь притягивая за талию. Стройное тело в руках едва напрягается, а Лухан упирается ладошками в широкую грудь. Сехун с каждым днём смелеет всё больше и не может поверить в то, что Сяо Лухан ему позволяет. Он млеет от всех этих слов и движений Сехуна, а Сехун умирает от такого Лу. — Жадный здесь только ты, О Сехун! — восклицает вдруг Лухан. Он целует альфу в губы, коротко, но крепко, а потом ловко выбирается из кольца рук. — Приятного аппетита! Лухан уходит, а О чувствует на своих плечах чью-то руку. Не составляет труда догадаться, что это Чонин. Чанёль уже давно был внутри ресторана. — Вы меня бесите, — голос у Чонина с утра с хрипотцой. Сехун на это усмехается, поворачивая голову на друга. — Я знаю, — Сехун улыбается слишком широко и довольно. — Придурок! — восклицает Чонин и громко смеётся в унисон с другом. Они двигаются в сторону зала. — А где Пак? — вдруг спрашивает Чонин, а потом его вопрос отпадает сам собой, когда Чанёль едва машет им, уже заняв столик. — Вот он, — усмехается Сехун. — Он с утра не в духе, так что давай попробуем не выводить его ещё больше. Чонин на это лишь фыркает и направляется вперёд. Похоже, у Кима было действительно хорошее настроение.       Завтрак проходит в расслабленной обстановке. Но только не для Чонина, который берет себе за цель довести Кёнсу до ручки. Вчера они почти не пересекались, если не считать того, что Чонин не мог остановиться писать омеге. Кёнсу отвечал на его СМС через раз, в основном только с угрозами, но Чонин отчего-то глупо улыбался каждому «отъебись, Ким Чонин!» и думал, что наверняка у него поехала крыша. Прямо окончательно и бесповоротно, а главное — незаметно для самого парня. Чонин всё ещё не знал, что делает и зачем. Он всё ещё не мог оторвать взгляда от До Кёнсу, и почему-то не получалось это всё оправдать их истинностью. Наверное, не получалось. Чонин мониторит взглядом омегу, который сидит через столик, и Киму чертовски везёт, потому что столик между ними пустует. Альфа откидывается на спинку своего стула, пока Чанёль и Сехун что-то бурно обсуждают, ловит взгляд Кёнсу. Хочется думать, что у него это получается так легко и сразу, потому что Кёнсу тоже этого ждал. Эта игра продолжалась уже который завтрак, и Чонин, конечно же, жалел, что с приездом Пака им пришлось пересесть за отдельный стол. Их компании вроде бы не были ещё настолько близко знакомы, даже несмотря на то, что Сехун и Лухан могли бы пожениться уже сегодня. — У меня к вам вопрос, — голос Сехуна вырывает Чонина из мыслей. Он нехотя отводит взгляд от Кёнсу, который тоже опускает свой на тарелку. Омега вообще был мастером прикидываться мебелью, словно не он жадно изучал каждую черту лица Чонина, когда думал, что альфа не видит его и не замечает. А Чонин лишь делал вид, открывая Кёнсу больше обзора и позволяя рассматривать себя во всех подробностях. Интересно, а Кёнсу хоть раз дрочил на него? Потому что Чонин дрочил на него постоянно. В чём не хотел себе признаваться совершенно. — Чонин, что думаешь? — и снова этот голос О Сехуна. — Что? О чём ты? — Ты не слушал меня сейчас? — Я задумался, прости, — виновато улыбается Чонин. Он ловит взгляд Чанёля, который почему-то слишком пристально смотрит на альфу. — Я спрашивал у вас совета насчёт Лухана, — Сехун говорит на порядок тише. — У него мечта попасть в один отель, ну типа аренда домиков в лесу, если ты видел рекламу. И здесь, на Хакубо, такой есть. Я предложил ему съездить, а потом подумал, не перегнул ли? — В чём именно? — Чонин не совсем догоняет проблему. Он снова пытается словить взгляд Кёнсу, но тот увлечён разговором с Ким Чондэ. А потом ещё и смеётся так искренне, что его губы становятся формы сердечка. Чонин чувствует, как изнутри поднимается волна раздражения. Ему Кёнсу так не улыбался. — Ну, официально это только наше второе свидание, и звать его в отель... Разве это не выглядит двусмысленно? — А ты типа зовёшь его туда не для секса? — Чонин ляпает совершенно не подумав и лишь когда натыкается на взгляд Сехуна, понимает, что сказал. — Я не собираюсь делать это с ним, пока он сам не захочет и не решится. Да и рано нам. — Вау! — вдруг восклицает Чанёль. — Кто ты такой и что сделал с О Сехуном? Помнится, кое-кто уже на первом же свидании уламывал омег на секс. — Моя школа, дай пять, — Чонин самодовольно улыбается, но то самое «пять» не получает. Сехун смотрит слишком серьёзно. — Лухан — это не «все», он не хочет этого, я знаю. И потом, я никого не уламывал. Они сами этого хотели и первые, к слову, исчезали, когда получали желаемое, — усмехается Сехун, опуская взгляд в тарелку. — Тогда просто выбери другой вид свидания, — пожимает плечами Чонин. — Но это ведь его мечта, — вздыхает Сехун. — Если ты этого не хочешь и он не хочет, то думаю, вы можете снять домик с двумя комнатами и продолжить счастливую бесплотную любовь, — усмехается Чонин. — Просто поговори с ним, и если он согласится, то думаю, всё нормально. — А если он будет думать, что я зову его туда только чтобы потрахаться? — Тогда он откажет, — кивает Чанёль. — Я согласен с Чонином. Попробуй ему намекнуть, что ты ничего не ждёшь. Сехун лишь кивает, вновь опуская взгляд в тарелку. — Мы сегодня все в торговый центр? — вдруг спрашивает Чонин. — Я хочу себе прикупить одни часы, они пока только в Японии продаются. — Да, все, — кивает Сехун. — Чанёль, ты же едешь? — Еду, — кивает Пак, едва потягиваясь. Он опускает взгляд на часы. — Давайте уже заканчивать и начнём собираться. — Куда спешить, всё равно целый день впереди, — лениво тянет Чонин. — Давай-давай, Ким Чонин, поднимай свою задницу скорее! — восклицает Сехун, уже закончив свой завтрак. Чонин допивает свой кофе, а потом поднимает взгляд на друзей. — Вы вдвоём идите, я быстро соберусь. Во сколько автобус? — Все своим ходом, — усмехается Сехун. — Я на машине, — Чанёль едва пожимает плечами, а потом снова смотрит на часы. — Так что можем часов в одиннадцать выдвигаться. — Хорошо, тогда в одиннадцать в холле, — кивает Чонин и провожает согласных с этим решением друзей взглядом. Чанёль и Сехун скрываются за дверьми зала, а Чонин обнаруживает, что Кёнсу также отстал от друзей. Он усмехается, вставая из-за стола, и направляется прямиком к омеге, что одиноко дожевывал свой завтрак. — Разве ты не едешь в торговый центр сегодня? — Чонин отодвигает стул, медленно садясь напротив Кёнсу. До застывает с ложкой во рту, смотрит на Кима исподлобья и выглядит одновременно мило и угрожающе. Одна из суперспособностей До Кёнсу. Чонин прячет свою улыбку, прилагая к этому массу усилий. — Разве твой столик не там? — усмехается Кёнсу, теперь уже проглатывая еду. Чонин не может оторвать взгляда от пухлых губ. Они у Кёнсу сейчас кажутся куда больше, и цвет их ярче, действительно напоминают две вишенки, вкус которых тянет попробовать ну просто катастрофически. Чонин под столом сжимает кулак одной руки, стараясь сдерживаться. Вишня уже давно обвила его своими тисками, но добавлять к этому ещё и картину заспанного и слишком уютного омеги было не в силах Ким Чонина. — Захотелось тут посидеть, — усмехается Чонин. Он ловит взгляд Кёнсу и не собирается отпускать. Смотрит долго и пристально, словно ждёт чего-то. — Чонин, что ты хочешь? Говори и исчезни, — выдыхает Кёнсу. Он едва закусывает кончик ложки, видимо, делая это неосознанно, а у Чонина внутри от этого маленького жеста свершается революция. — Хочу, чтобы ты принял мои извинения, — вдруг давит из себя Чонин. Кёнсу застывает, не зная, как реагировать на это. Альфа выглядит слишком уж побито, словно маленький щенок, и Кёнсу хочется едва закатить глаза. Этот Ким Чонин был большим актёром. — Извинения? За что? — За то, что случилось в душе, потом в лифте, да и в целом. Чонин впервые решается сказать это Кёнсу в лоб. До усмехается, снова опуская взгляд на свою тарелку. Он тяжело вздыхает. — Чонин, пойми уже, что тебя не должно волновать, приму я твои извинения или нет. Буду играть с тобой в эти гляделки или нет. Мы с тобой чужие, мы даже не знакомы толком. Поэтому перестань делать эти попытки… Попытки даже не знаю чего. Чонин понимает, что они ходят по ебаному кругу. Ким пытается исправить всё то, что натворил под действием гормонов, Кёнсу от этого действия бежит. Чонин пытается эту ситуацию принять, Кёнсу отвергает её всячески. Чонину хочется, чтобы между ними были хоть мало-мальски человеческие отношения, Кёнсу готов стереть каждое их общее воспоминание. — Я тебе уже один раз сказал, что я не в силах забить на это всё, — выдыхает Чонин. — А я тебе говорил, что я не твоя игрушка или твоя шлюха, — Кёнсу смотрит на Чонина пристально. — Я понимаю, приятно трахаться? Но я не хочу давать тебе своё тело просто потому что приятно, понимаешь? Чонин едва задыхается от таких слов омеги. И когда он успел стать таким откровенным? — Мне не просто приятно трахаться, — усмехается Чонин, делая акцент на этом. — Мне приятно быть с тобой. Кёнсу на это вдруг смеётся. — Это что? Признание, Ким Чонин? — взгляд омеги суровеет моментально, хотя губы продолжают улыбаться. — Будь осторожен со словами, ты ведь помолвлен с другим. Кёнсу встаёт с места, забирая со столика мобильник. Чонин хочет ещё так много сказать, но он всё же не говорит. Только провожает взглядом точеную фигурку омеги, что был чертовски привлекателен даже со спины. Хотелось спрятать его в собственных объятиях. Осознание этого испугало Чонина не на шутку. Он что? Чувствует к Кёнсу… Нежность? Кёнсу буквально вылетает из столовой, пытаясь не подавать вида. Сердце в груди бьётся с бешеной скоростью, а в голове набатом отдают слова Чонина. «Приятно быть с тобой». Кёнсу не должен этим словам верить. Чонин привык получать всё, что пожелает, поэтому он наверняка готов был сказать что угодно. Кёнсу выдыхает, когда оказывается в лифте один. Но не успевают его створки закрыться, как внутрь влетает Бён Бэкхён. — Спасибо, — улыбается омега. Кёнсу кивает ему. — И доброе утро! — Доброе, — кивает Кёнсу. Его взгляд невольно падает на руки омеги, и До сам не знает зачем, но он пытается отыскать на изящных пальцах Бэкхёна какое-нибудь помолвочное кольцо. Но на руках Бэкхёна ничего нет, а сам омега замечает пристальный взгляд Кёнсу. — Что-то не так? — спрашивает Бэкхён, пытаясь поймать взгляд До. — Нет-нет, мне просто показалось, что у тебя что-то с рукой, — едва улыбается Кёнсу. — Видимо, свет так падает. Кёнсу как и всегда врал чертовски плохо, но Бэкхён, кажется, не придал этому большого значения. — Едешь сегодня на японский шоппинг? — улыбается Бён. Кёнсу было немного стыдно за то, что, вероятно, Бэкхён продолжает воспринимать его как кого-то, кто расположен к нему хорошо, пока сам До не может прекратить искать связи и пересечения омеги с Ким Чонином. Кёнсу не хотел называть это ревностью, но, кажется, именно она это и была. — Еду, — кивнул Кёнсу, едва улыбаясь. — А ты? — Исин заставляет, — ещё ярче улыбается Бэкхён. — А так, настроения вообще нет. — Что-то произошло? — Кёнсу заглядывает омеге в глаза. Бэкхён же на это усмехается, а потом лишь делает шаг вперёд, когда лифт подъезжает на их этаж. — Ничего такого, — кивает Бэкхён. Омеги расходятся по номерам, а Кёнсу не может остановить себя от анализа. Если честно, ему было странно, что помолвленные Чонин и Бэкхён практически не пересекаются нигде и даже не улыбаются друг другу. Они вели себя так, словно не знакомы. Кёнсу не знал, что и думать, но предполагал, что они просто не хотят наводить ещё большего шума вокруг своих отношений. Хотя внутри всегда просыпался червячок сомнений: а были ли вообще эти отношения? Кёнсу в начале года точно видел неподдельный интерес Чонина к Бэкхёну, а потом он просто перестал замечать это всё, увлечённый собственными проблемами. Теперь же казалось, что Бэкхён и Чонин даже не знакомы. Кёнсу усмехнулся. В любом случае, ему до всего этого не должно было быть дела.       В торговом центре шумно и многолюдно. Он был довольно большой, видимо, отстроенный специально для туристов. Лухан тут же потянул Кёнсу к магазину косметики, собираясь скупить половину японских уходовых средств. У омеги к этому была тяга ненормальная, почти патологическая. Чондэ и Минсок с ними не поехали, потому что Мин с утра себя неважно чувствовал. Кёнсу каждый раз умилялся с того, как опекал его Чондэ, в душе думая, что, наверное, именно такой альфа — мечта каждого омеги. Даже Кёнсу. — Как это Сехун тебя отпустил? — усмехается Кёнсу, читая очередную этикетку довольно недешёвого крема. — Меня никто не держит и не отпускает, — улыбнулся Лухан. — А, я понял, ты сам не хочешь никуда отпускаться! — Кёнсу поднимает на друга взгляд. — Не будь таким, До Кёнсу, — Лухан капризно дует губы. — Лучше тоже найди себе альфу. Будем ходить на двойные свидания. — Ой, это так фу! — восклицает Кёнсу. — Ладно, тут, наверное, я переборщил, — смеётся Лухан. Кёнсу его смех подхватывает. — Кёнс. — Ммм? — Кёнсу закидывает крем в небольшую корзинку в руке. Лухан стоит над ним и смотрит слишком пристально. — Что с тобой происходит? Кёнсу поднимает взгляд на друга. — О чём ты? — Ты раздражительный, задумчивый и постоянно в себе, — твёрдо парирует Лухан. Кёнсу улыбается. — Как и каждый день своей жизни, ты что меня первый день знаешь? — омега направляется к витрине с каким-то совершенно незнакомым ему брендом, а Лухан упрямо следует за ним. — Неправда, вот именно, что я знаю тебя не первый день. Ты чем-то обеспокоен, с родителями всё хорошо? Кёнсу замирает, потому что он всё ещё никому не рассказал про своё решение с переездом. Он решил рассказать ближе к концу семестра, чтобы не расстраивать лишний раз ребят. Да и себя тоже. Ему хотелось провести последние месяцы с друзьями счастливо и сохранить много хороших воспоминаний. Но он знал, что если Лухан узнает, он закатит истерику, обидится, а потом будет отговаривать Кёнсу. А До не мог остаться в Корее, иначе его поглотила бы самая страшная чума. — Кёнсу, — голос Лухана вновь вырывает До из размышлений. Он медленно поворачивается к Сяо и натягивает улыбку. — В семье небольшие проблемы, но в целом всё решаемо. Пожалуйста, не переживай из-за меня. У меня всё хорошо. — Но я переживаю, — выдыхает Лухан. — Ты очень изменился в этом году. Ты будто отдалился, и мне страшно. Я не хочу терять тебя, Кёнс. Кёнсу поражён услышанным. Он ничего подобного в их отношениях не замечал, а потому тепло улыбнулся, обнимая друга. — Я всегда буду любить тебя, Лулу. Что бы там ни произошло, где бы мы с тобой ни оказались, ты всегда останешься одним из самых ценных людей в моей жизни. Я могу молчать, злиться и не договаривать, но, пожалуйста, Лухан, никогда не думай, что мое доверие к тебе пропало. Не думай, что во мне что-то изменилось по отношению к тебе. Пожалуйста. Кёнсу улыбается, когда Лухан обнимает его ещё крепче. Он замечает, как на них косятся консультанты, но продолжает едва гладить спину друга, слыша, как тот шмыгает носом. Магазин был не лучшим местом для подобных откровений, но он должен был сказать эти слова. Ким Чонин посеял хаос в жизни Кёнсу и умудрился пролезть даже в его отношения с Луханом, хотя До сам этого и не замечал. — Тогда расскажи мне, что тебя волнует. — Всё в порядке, — Кёнсу смотрит другу в глаза. — У меня правда всё хорошо, и давай не портить чудесный день этим всем. Лухан недовольно дует нижнюю губу, но соглашается с другом. Он знает, прекрасно знает, что из Кёнсу ничего насильно не вытащишь. Но Лухан никогда не перестанет пытаться, потому что слишком волнуется. Кёнсу правда ему как брат, которого у Лухана никогда не было. К слову, в будущем он может появиться. Или сестра. — Всё? Успокоился? — улыбается Кёнсу. Лухан лишь кивает, а потом у него звонит мобильник. Кёнсу снова отвлекается на витрину, а Лухан замечает на дисплее экрана простой смайлик сердечка, который стоял у него на контакт Сехуна. — Уже соскучился? — улыбается Лухан, а потом слышит знакомый бархатный голос, от которого мурашки каждый раз ползут по позвоночнику. — Я скучаю даже тогда, когда ты в моих объятиях, — вздыхают на том конце. Лухан на это закатывает глаза, не переставая улыбаться. — Но у меня есть ещё одна причина для звонка. — Какая? — Лухан едва отходит от Кёнсу, продолжая перебирать баночки с масками на полке. — Я тут хожу по торговому центру и набрел сейчас на турагентство. Вспомнил про твою давнюю мечту. Лухан замирает, едва округляя глаза. Он ведь так и не решил, что ответить Сехуну. — Мы могли бы сейчас разузнать как и что и, если ты хочешь, съездим прямо сегодня или завтра. Лухан резко разворачивается к Кёнсу, пугая друга и хватая за рукав. Кёнсу дергается, непонимающе оглядывая друга. — Сехун, я… Я всё ещё не думал об этом. — Ты можешь отказаться, если тебе что-то не понравится. Я не настаиваю, Лухан. Просто решил предложить. Лухан сглатывает, а потом обеспокоено смотрит на друга. — Ладно, на каком это этаже? — Давай я тебя встречу на первом, у главного фонтана? — Хорошо, скоро буду. — Жду, — в трубке слышится улыбка, а Лухан скидывает звонок и закусывает нижнюю губу. Кёнсу удивленно смотрит на друга. — Что произошло, Лу? — Сехун нашёл турагентство здесь и хочет разузнать про те домики, ну, о которых я говорил. Кёнсу выдыхает. — Ты напугал меня, я думал, что-то плохое случилось! — восклицает Кёнсу. — В чём проблема? — Он просит подойти сейчас туда, чтобы вместе решить, поедем мы туда или нет. А я не знаю, как быть, потому что ну… Я так и не решил. — Слушай, Лу, вот если забыть про твой страх того, что это какие-то намёки и подобное, ты хочешь туда поехать? Лухан долго смотрит в глаза Кёнсу, а потом вдруг выдает. — Хочу, — выдыхает омега. — Тогда езжай! — твёрдо говорит Кёнсу. — А если… — Лухану не дают договорить. Кёнсу прижимает пальчик к пухлым губкам друга и улыбается. — Ты доверяешь ему? Лухан молча кивает. — Тогда хотя бы сходи и узнай, что к чему. — Уффф, — выдыхает Лухан, и Кёнсу не может не заметить, как сильно взволнован друг. Его снова тянет на улыбку. — Хорошо, иду. Лухан направляется к выходу, а потом возвращается, целует Кёнсу в щеку. — Прости, я снова тебя бросаю, но обещаю быстро вернуться. — Иди уже! — смеётся Кёнсу, забирая у него всё, что Лухан выбрал из рук, и толкая в сторону выхода. Лухан убегает, в буквальном смысле на крыльях любви, а Кёнсу остаётся лишь смотреть ему в спину. В конце концов, Лухан заслужил именно такое счастье и такого альфу, который вновь учил его верить в мир вокруг и людей в нём. Кёнсу закончил свои покупки, оплачивая всё на кассе. Он никогда не был против шопинга в одиночку, наслаждаясь неспешной прогулкой среди витрин и долгими размышлениями в примерочных. Кёнсу стоял в очередном магазине, разглядывая симпатичные джинсы, и прикидывал, влезет он в них или нет, когда телефон пиликнул уведомлением об СМС. Омега вытащил его из кармана штанов, тут же заходя в KakaoTalk и как всегда натыкаясь на оповещения из чата с Ким Чонином. @kimkai ты где? Кёнсу усмехнулся. @dokyungsoo в торговом центре @kimkai а конкретнее? @dokyungsoo зачем тебе конкретнее? @kimkai Сехун свалил к твоему лучшему другу, Чанёль тоже тактично исчез. Я один и мне скучно. Кёнсу раздраженно скривил губы. @dokyungsoo а я тут причём? @kimkai просто хочу встретиться. так где ты? Кёнсу так ничего и не ответил альфе, закидывая мобильник обратно в карман. Он продолжал рассматривать одежду, но из головы почему-то никак не хотело выходить то, что Чонин написал именно ему. Кёнсу гнал эти мысли от себя, ведь он для Чонина лишь очередная прикольная игрушка. Чонин лишь идёт на поводу своих гормонов. СМС приходили одна за другой, но Кёнсу отключил звук и стоически держался, не заглядывая в телефон. Он пробежался ещё по парочке магазинов, набрал кучу пакетов, а потом решил сходить перекусить.       На фудкорте как всегда было слишком много людей, а Кёнсу надеялся найти хоть один укромный уголок. Его внимание привлёк столик у окна, как раз на двоих. Кёнсу тут же направился к нему, но когда подошёл ближе, заметил сидящего на стуле мальчишку. Ему было от силы лет пять и он рыдал почти навзрыд. Никто вокруг на него внимания не обращал, а Кёнсу тут же подошёл к нему, садясь на корточки перед малышом, и улыбнулся. — Милый, ты один здесь? Мальчишка, что явно был омежкой, резко перестал рыдать и дёрнулся, вжимаясь в стул. Кёнсу говорил на японском, но с акцентом. Видимо, это удивило и напугало маленького омежку, хотя ребёнок, кажется, и так был сильно напуган. — Я потерял друзей и воспитателя, — пролепетал мальчик. Он снова заплакал, теперь ещё сильнее. Кёнсу прекрасно понял, что он отбился от какой-то группы. Омега улыбнулся, тут же обвивая лицо ребёнка руками и вытирая крупные капли слёз с мокрых щёк. — Не плачь, я могу помочь тебе найти их. — Но воспитатель не разрешает нам разговаривать с незнакомыми дядями! — сквозь слёзы завыл омежка. Кёнсу несколько удивился тем, что именно воспитатель не разрешал, а не родители, но решил не придавать этому большого значения. — Я могу отвести тебя к охране и твоё имя объявят по торговому центру. Тогда твой воспитатель обо всём услышит и заберёт тебя. — Я никуда с вами не пойду! — видно было, что младший начинает успокаиваться. Кёнсу продолжал улыбаться. Этот ребёнок был однозначно умнее многих взрослых. — Тогда давай я сам схожу к охране, ты только имя мне своё скажи. — Тео Хиродзима, — прохныкал малыш. Кёнсу кивнул, вставая с места, но ребёнок перехватил его ладонь. — Не уходите! — Я вернусь, ты только обещай дождаться. Я мигом. — Нет! — воскликнул малыш. — Не уходите, мне страшно. — Тогда пойдём вместе? — Нет! — ребёнок вновь начинал срываться на истерику, а Кёнсу едва выдохнул. Он сел на соседний стул и посмотрел малышу в глаза. — Хорошо, тогда давай сделаем так. Я сейчас попрошу своего друга помочь нам, а мы с тобой посидим тут вместе? Идёт? Малыш несколько секунд подумал, а потом согласно кивнул. — Хорошо. — Вот и отлично, — Кёнсу улыбнулся мальчишке, а сам потянулся за мобильником. Он застыл, не зная, кому написать. Лухана отвлекать не хотелось, он и так весь на иголках. А никому другому он позвонить не мог, так как не был уверен, что они тоже в торговом центре. Он усмехнулся и тяжело вздохнул. У него оставался один единственный вариант. Парень нажал на кнопку звонка, приставляя телефон к уху, и улыбнулся маленькому омежке, что внимательно разглядывал Кёнсу. — Чонин, — выпалил Кёнсу, как только гудки прекратились. Альфа очевидно был удивлён, поэтому заговорил лишь после секундного молчания. — Мне снится? — послышалось на том конце. По телефону голос альфы звучал ещё ниже, а Кёнсу едва сжал пальцы на корпусе телефона в руках. — Мне нужна твоя помощь, срочно! — Что случилось? Кёнсу вкратце объяснил ситуацию альфе. — Я помогу, но обещаешь мне кое-что? — Боже, Ким Чонин, речь о ребёнке, ты даже здесь предпримешь наглый шантаж? — Кёнсу едва шипит в трубку. В ответ он слышит лишь мягкий смех парня. — Я всё сделаю, но я просто прошу услугу за услугу. Кёнсу выдыхает. — Сначала сделай, а потом посмотрим. Чонин усмехается. — Хорошо, но я запомнил. Чонин обещал всё сделать в лучшем виде. Он заверил Кёнсу, что всё будет хорошо, и попросил не паниковать, хотя До и не собирался. Омега скинул звонок, а потом посмотрел на мальчишку. — Может, хочешь поесть чего-нибудь? Тео вновь несколько секунд молчал, а потом кивнул. — Хочу бургеры, у нас в детском доме не дают бургеры. Кёнсу понял, в чем тут дело. Он не стал делать удивленное выражение лица, а лишь мягко улыбнулся мальчишке. — Тогда можешь последить за моими пакетами, пока я схожу вон туда и куплю нам поесть? — Кёнсу указывает в сторону Макдональдса, который был аккурат напротив их столика. Малыш сначала вцепляется в руку омеги, но Кёнсу всё ещё улыбается и гладит его по голове. — Тео, я недалеко, ты можешь видеть меня. Мальчишка отпускает его рукав, а Кёнсу встаёт с места и идёт к прилавку. Проходит около двадцати минут, прежде чем Кёнсу возвращается с заказом и по динамику всего торгового центра слышится имя Тео и его точное месторасположение. Малыш напрягается, даже забывая про свои бургеры, а Кёнсу гладит его по голове. — Тео, они сами тебя найдут, ешь спокойно. Кёнсу успевает внимательно разглядеть мальчишку, отмечая его выразительные черты и довольно типичные большие глаза для японца. Он выглядит таким сладким и милым, что у Кёнсу в груди щемит. И как можно было бросить такого кроху? Детские дома — это ещё одна вещь, за которую До ненавидел этот мир. Тео запивает все апельсиновым соком и изучающе смотрит на парня в ответ. — А как вас зовут? — спрашивает мальчишка, сглатывая комок пищи. — Кёнсу, — улыбается старший омега. — До Кёнсу. — А вы из нашей страны? — Нет, я из Сеула. Это город в Южной Корее, слышал о такой стране? — Нет, — мальчишка теперь смотрит на Кёнсу с ещё большим удивлением. — А откуда вы знаете мой язык? — Я учил его в школе, — улыбается Су. — Вау, — вдруг восклицает омежка. — Вы красивый и умный! Кёнсу на это смеётся, приглаживая волосы мальчика на макушке ладонью. Тео не совсем понимает причин смеха парня, но всё равно поддерживает его таким же. — Кёнсу, — голос Чонина заставляет омегу вздрогнуть. Тео же дергается на месте, испуганно глядя на незнакомого взрослого альфу. — Не бойся, Тео, это мой друг, — Кёнсу снова улыбается ребёнку. — Это он помог нам. Тео изучающе оглядывает альфу, который улыбается на все тридцать два. У него снова видна ямочка на щеке. — Привет, меня зовут Чонин! — восклицает Ким, только вот говорит он на корейском. Тео удивлённо смотрит на парня, а потом просто кланяется ему. — Чонин, он не понимает корейский, — вздыхает Кёнсу. — Ой, точно! — восклицает Ким. — Тогда переведи ему, пожалуйста. Кёнсу едва закатывает глаза, но улыбается. — Мой друг хотел с тобой познакомиться, Тео. Его зовут Чонин. Мальчишка округляет ротик в характерном «ооо» и снова кланяется Чонину. Ким улыбается ещё шире, хотя Кёнсу казалось, что шире некуда и протягивает руку Тео. Маленькая ладошка полностью тонет в большой ладони альфы, и Чонин едва мягко ее пожимает. — Ты очень красивый, Тео, — кивает Чонин. Кёнсу на это едва ухмыляется. — Что? Даже на детей пытаешься свои чары распространить? — омега смотрит на Чонина, а тот едва склоняет голову вбок. — А ты ревнуешь? Не надо, Су, ты тоже неплох. — Ой, не пошёл бы ты! — фыркает омега, а потом переводит взгляд на разглядывающего их Тео. Мальчишка почему-то улыбается. — Тео, Чонин сказал, что ты красивый. Омежка вдруг смущенно улыбается, прячет лицо в ладошках, а Чонин прекрасно понимает причины этого поведения ребёнка и громко смеётся. Кёнсу не может сдержать улыбки. Этот мальчик и вправду был прекрасен. Кёнсу хотелось узнать о его истории больше, наверное. Прошло, наверное, ещё около сорока минут, прежде чем за Тео прибежал запыханный воспитатель. Мальчик, что до этого уютно устроился на коленях Кёнсу, продолжая смущаться от пристального внимания Чонина, тут же замахал ручкой своему воспитателю. — Боже, Тео, с тобой всё хорошо? — достаточно молодой ещё омега, наверное, чуть старше Кёнсу и Чонина, принялся разглядывать мальчика. — Не волнуйтесь, учитель, со мной всё хорошо. Добрые дяди из другой страны мне помогли, — улыбается мальчик, а Чонин и Кёнсу встают из-за столика, едва кланяясь воспитателю, который обратил на них наконец внимание. — Ох, спасибо вам большое! — кланяется парень, улыбаясь. — Не за что, — улыбается в ответ Кёнсу и кивает. Чонин делает то же самое, но лишь повторяет за Кёнсу, потому что сам ничего не понимает. — Я так волновался, когда понял, что Тео исчез. Господи, это моя невнимательность. — Думаю, хорошо, что всё хорошо закончилось и он нашёлся, — вновь кивнул Кёнсу. — Он чудесный малыш, так что нам было только в радость. — Ещё раз спасибо вам, — поклонился омега. — Вы не из Японии, да? — Мы из Сеула, — кивнул Кёнсу. — Отдыхаете вместе на Хакубо? Свадебное путешествие? Кёнсу тут же ошарашено открыл рот, поворачиваясь на Чонина, а тот по инерции улыбнулся и кивнул. — Ох, нет-нет! Мы тут с друзьями, просто так вышло! — Кёнсу тут же принялся разубеждать воспитателя, а Чонин удивлённо посмотрел на такую бурную реакцию Кёнсу. — Ой, простите, — кивнул воспитатель. — Вы просто так красиво смотритесь вместе, я подумал, что… Простите. Кёнсу чувствовал, как краснеет, но всё равно нашёл в себе силы на улыбку. — Ничего страшного. — Ну, Тео, думаю, нам пора. Нас ждут остальные ребята в автобусе, поблагодари своих спасителей и пойдём. Мальчишка тут же сорвался с места, падая прямиком в раскрытые объятия Кёнсу. До едва сдержался от того, чтобы пустить слезу, когда младший крепко обнял его за шею. Он так искренне цеплялся за Кёнсу, что омега едва сглотнул ком в горле. — А вы придёте ко мне в гости? — вдруг спросил омежка, когда поделился крепкими объятиями и с Чонином тоже. — Тео, нам пора, — воспитатель едва сжал маленькие плечики. — Обещайте, что приедете. Я хочу познакомить вас со своими друзьями. — Однажды мы обязательно встретимся, малыш, — улыбнулся Кёнсу, приглаживая непослушные пушистые волосы. — Честно-честно? — Да, — Кёнсу снова сглотнул ком в горле. Тео обнял их ещё раз, а потом скрылся в толпе под руку со своими воспитателем. Кёнсу вдруг понял, что сдержать слёзы не получается. Он отвернулся, пытаясь дышать глубже и не дать истерике прорваться, но не выдержал, когда его притянули к широкой груди. Омега вцепился в лацканы пальто Чонина, вдыхая запах граната глубже и утыкаясь мокрым носом куда-то в шею альфы. — Не плачь, Кёнсу, — прошептал Чонин. Ладонь альфы легла на затылок Кёнсу, едва его сжимая. Кёнсу ничего не ответил. Он только словил себя на мысли, что находиться в объятиях Чонина в эту минуту — это было лучшее, что с ним случалось. Потому что одно присутствие альфы дарило спокойствие порой. Интересно, это ещё один бонус истинности? Кёнсу оторвался от Чонина через несколько минут, когда окончательно успокоился. Альфа улыбнулся, стирая слёзы с мокрых щёк. — А я и не подозревал, что непробиваемый До Кёнсу может быть таким сентиментальным. — Иди к черту, Ким Чонин! — Кёнсу точно пришёл в себя, потому что вырвался из объятий Кима. Чонин на это едва хихикнул, подходя к Кёнсу со спины, пока омега искал у себя в сумке салфетки. — Что такого сказал его воспитатель, что я впервые в жизни увидел краснеющего Кёнсу? Хотя, ладно, впервые краснеющего Кёнсу не во время секса, — Чонин говорил тихо, практически на ухо Кёнсу. Омега закатил глаза и пихнул альфу в бок, выбираясь из этого неудобного положения, когда между ним и Чонином не оставалось и десяти сантиметров. — Ничего особенного, тебе показалось, — Кёнсу принялся собирать свои пакеты, но Чонин ловко перехватил их, забирая из рук омеги. — Что ты делаешь? — Просто помогаю, — улыбнулся Чонин. — Я сам способен донести свои покупки, Ким Чонин. — Кёнсу, — Чонин вдруг снова стал серьёзным. Вообще эти его резкие перемены эмоций знатно напрягали Кёнсу. Никогда нельзя было угадать, что тебя ждёт за следующим поворотом. — Давай просто проведём это время вместе. Кёнсу тяжело вздыхает. — Не хочу, — легко пожимает плечами омега, пытаясь забрать у Чонина пакеты. Но альфа отводит руку назад, а Кёнсу останавливает себя в паре сантиметров от падения в объятия Кима. Альфа уже даже руку подготовил, чтобы словить Су, но не тут-то было. — Ты же обещал мне. — Чонин, добрые дела не засчитываются, если ты их используешь для своей выгоды, — Кёнсу скрестил руки на груди, глядя на альфу исподлобья своим недовольным и раздражённым взглядом. Чонин вдруг снова улыбнулся, а потом наклонился ближе к лицу омеги. Кёнсу не смел двигаться, когда губы альфы оказались на уровне уха Кёнсу. — Пожалуйста, просто немного времени. Я что так много прошу? Кёнсу едва выдохнул. — Ну вот я соглашусь и что дальше? — Пойдём, покажу, — усмехнулся Чонин, хватая Кёнсу за руку и беспардонно утаскивая за собой.       Сехун и Лухан вышли от турагента, направляясь к лавочке. Лухан тут же плюхнулся на неё, а Сехун едва улыбнулся. — Может, пойдём поедим? — Хочу клубничный молочный коктейль, — Лухан улыбнулся, поднимая на альфу взгляд. Сехун только лишь кивнул. — Я скоро, подожди меня, — альфа тут же направился в сторону прилавка со всякими вкусностями типа мороженого и коктейлей, а Лухан тут же достал из кармана мобильник, набирая Кёнсу СМС. @xiaolulu Кёнс, я согласился! Ответ себя ждать не заставил. Лухан едва закусил нижнюю губу. @dokyungsoo вау, подошли условия? @xiаolulu ну, Сехун сам первый предложил снять домик с двумя комнатами. и мне кажется, он так даёт понять, что ни на что не намекает. @dokyungsoo Ну, я же говорил! Сехун тот, кому стоит доверять. Когда едете? @xiаolulu мне начинает казаться, что ты его друг, а не мой. едем сегодня вечером, на всю ночь. Лухан улыбается, когда чувствует запах любимой малины и тёплый поцелуй в висок. Перед ним появляется большой стакан с коктейлем. — Хун, он такой огромный! — восклицает омега. — За кого ты меня держишь? — За сладкоежку, — усмехается альфа. У самого Сехуна в руках бабл ти. Лухан улыбается. — Ты до меня пил бабл ти? — Лу внимательно смотрит на Сехуна, который хитро улыбается. — Я бы сказал, что нет, но да, — смеётся альфа. — У нас похожие вкусы, Сяо Лухан, и я называю это судьбой. Лухан лишь закатывает на это глаза, а потом смеётся, когда Сехун тянет его к себе и мажет поцелуем по клубничным губам со вкусом молока. Сехун не удерживается от того, чтобы углубить поцелуй, потому что оторваться от Лухана в принципе стоит больших усилий для него. Тем более когда омега охотно отвечает. Но все же им приходится разорвать его, потому что вокруг становится всё больше народа, а в легких всё меньше кислорода. — Терпеть не могу пары, которые целуются на людях, — вдруг шепчет с улыбкой Лухан, едва сжимая подбородок альфы. Сехун на это улыбается тоже, последний раз слизывает языком клубничный вкус с губ омеги и отдаляется. — Я тоже, — смеётся альфа. — Лу? — Ммм? — Лухан обхватывает губами трубочку и вопросительно смотрит на Сехуна. — Скажи честно, ты же согласился поехать, потому что реально доверяешь мне? Потому что я… Я правда ни за что не предам твоё доверие. Сехун сейчас абсолютно серьёзен, и, кажется, он думал о том же, о чем и Лухан. Омега едва сглатывает, а потом отрывается от стакана. — Если бы я тебе не доверился изначально, куда больше, чем кому бы то ни было, я бы не сидел здесь. Честно говоря, мне до сих пор бывает страшно. Лухан предпочитает быть откровенным с альфой. Так будет легче им обоим, потому что никто из них не был любителем ходить вокруг да около. Сехун нащупывает тонкую ладошку, поднося к губам, и целует острые костяшки. Едва прикрывает глаза, и от этого Лухана бросает в дрожь. Вот именно такие движения Сехуна подкупали больше всего. Когда альфа делал что-то подобное, или когда запоминал его любимый напиток, или когда защищал его до последнего, даже несмотря на то, что ему может перепасть от преподавателей, или когда он одним словом и движением располагал к себе родителей омеги. Лухан не мог не доверять, не мог не влюбляться с каждым разом всё больше и больше. Лухан добровольно отдавал своё сердце О Сехуну, надеясь, что альфа не уронит его. — Я никогда не разобью твоё сердце, Сяо Лухан. Голос Сехуна звучит так уверенно. И Лухан верит. Он уже привык и он уже не сомневается. Потому что если вдруг Лухан ошибается, то, вероятно, он больше не сможет пережить такое предательство. Не соберёт больше себя никогда. Он слишком глубоко увяз в О Сехуне.       Чонин зачем-то затаскивает Кёнсу в брендовый магазин часов. Он говорит, что хочет купить себе часы и Кёнсу должен помочь ему выбрать. Омега отпирается, совершенно не понимает, зачем они здесь, но в итоге как и всегда сдаётся. Интересно, как он собирается оправдываться перед собственной совестью? Он ведь обещал себе, что больше никогда не будет иметь ничего общего с Ким Чонином. — Ещё раз, Ким Чонин, зачем ты меня сюда притащил? — Ты знаешь японский, а мне нужен тщательный выбор этих часов. Я давно о них мечтаю, и они бы идеально вписались в мою коллекцию. — Ты коллекционируешь часы? — усмехается Кёнсу. — А ты коллекционируешь осуждающие усмешки в мой адрес? — едва вздыхает Чонин. — Я не осуждаю тебя, у каждого свой пунктик, — просто пожимает плечами Кёнсу. — И не в твоих интересах сейчас грубить мне. Чонин снова улыбается. Кёнсу это начинает раздражать. Этот альфа вообще с головой не дружит? Его будто подменили. Здесь, в Японии, он вёл себя так, словно был совершенно другим человеком. Не тем несдержанным и загнанным Чонином, которого Кёнсу знал в Ульсане. Тут он почему-то казался куда взрослее, куда спокойнее, в отличие от самого До, который буквально сходил с ума. — Просто помоги мне, пожалуйста. Кёнсу ничего не отвечает, молча следуя за Чонином. На то, чтобы договориться о покупке и сделать окончательный выбор, у них уходит почти час. Чонин оказывается куда привередливее в таких вещах, чем даже Лухан, а Кёнсу стойко держится и берёт терпение не пойми откуда. Парень долго думает между серебром и белым золотом, а потом между ремешком из кожи или металла. Проходит уйма времени, прежде чем Чонин решается. И пока он оплачивает это всё на кассе, Кёнсу застывает у довольно симпатичных и неброских часов. Консультант тут же замечает его интерес и подходит к нему. — Это часы от бренда Gshock. Они очень функциональные, я бы сказал, полезные. И на руке не так сильно бросаются в глаза. В общем, если вы любите качество и не любите громких брендов, то это идеальный выбор. — Сколько они стоят? — Это парные часы. Они сделаны специально для встречающихся пар и являются лимитированной коллекцией, — улыбается консультант и изредка поглядывает на Чонина. Альфа уже расплатился, а потому подходит к ним, с интересом разглядывая часы. Кёнсу едва улыбается. — Так вы будете примерять? Думаю, вам бы подошли розовые, а вашему молодому человеку — чёрные. Кёнсу хочется взвыть. Могут ли люди вокруг перестать строить свои предположения и видеть в Кёнсу и Чонине пару? Очевидно не могут. — Мы не встречаемся, — мягко улыбается Кёнсу, а потом поворачивается к Чонину. — Ты закончил? Альфа кивает, а Кёнсу молча разворачивается и направляется к выходу из магазина. Он забивает на вежливость и прочее и просто срывается с места, сам не зная почему. И ведь ничего не произошло, просто он вдруг подумал, что если ещё один человек назовёт их парой, то Кёнсу вскроется. Это было так по-идиотски. Чонин помолвлен с другим, но Кёнсу продолжает ходить с ним по магазинам, плакать у него в объятиях и вводить окружающих в заблуждение. Хотя не имеет на Ким Чонина совершенно никаких прав. Чонину приходится вспомнить весь свой скудный запас японского, в попытках выяснить, что такого сказал консультант. Он догадывается, что от Кёнсу он ничего не узнает. В итоге альфа с облегчением выдыхает, когда парень переходит на английский. — Он хотел купить эти часы? — Да, я сказал, что это лимитированная коллекция для пар, и предложил их купить вам вместе, но, видимо, я все неправильно понял, приняв вас за пару. У Чонина невольно по лицу расплывается улыбка. Он знает, что это глупо. Но чёрт возьми, почему такое приятно слышать? Чонин очевидно не знает ответа на этот вопрос. Он едва усмехается. — Да, вы ошиблись, — кивает альфа. — Могу я рассмотреть часы поближе?       Бэкхён и Исин возвращаются из торгового центра ближе к позднему вечеру. Они успели закупиться кучей всего, особенно Бэкхён, который был дико счастлив тому, что его вездесущий папочка не мог достать его счета от дедушки и отца. Они оба перечисляли Бэкхёну деньги на эти счета периодически, и только благодаря им сейчас Бэкхён выживал, ибо папа заморозил все остальные его карты. Он так его наказывал, но Бэкхёна не ебало. Парень даже не созванивался со старшим с того дня. И не горел желанием слышать его голос вообще больше никогда. — Син, идёшь в спа? — Бэкхён уже переоделся в футболку и шорты, закинув на плечо полотенце. Чжан же развалился на кровати, прикрыв глаза и, видимо, не имея совершенно никаких сил, чтобы шевелиться. — Бэкки, ты же не обидишься, если я тихонечко останусь помирать здесь? Так устал, — едва улыбается Исин. Бэкхён на это смеётся, едва пихая друга в бок. — Ну и помирай тогда, а я пошёл кайфовать. — Ага, давай. Исин снова валится на подушку, очевидно уже готовый заснуть. Бэкхён же прекрасно знает, что из-за слишком насыщенных последних дней сон к нему так быстро не придёт. А ещё он уже третий день никак не может опробовать их роскошный, по словам остальных студентов, спа в отеле, а потому решает, что сейчас самое подходящее время. Уже поздно, и там наверняка никого не будет. Бэкхёну это только на руку, потому что хотелось побыть в тишине и подумать обо всём. Сегодня в торговом центре он столкнулся с Пак Чанёлем, который почему-то был один. С ним не было ни О Сехуна, ни Ким Чонина, и Бэкхён бы, наверное, даже пожалел альфу, если бы не его вполне комфортное нахождение в обществе самого себя. Чанёль и правда был странный, во всех отношениях. Бэкхён заметил его сначала в музыкальном магазине, кажется, альфа подбирал медиаторы для гитары. Бён хотел пройти мимо, но Исин начал остервенело махать альфе и звать его. В итоге, они все вместе сели обедать в одной из кафешек, где альфа оплатил счёт и продолжал мило шутить с Исином. На самого Бэкхёна он почти не обращал внимания и даже не смотрел, чем выводил омегу из себя всё больше и больше. Бэкхёна это всё бесило просто до колик, впрочем, как и всегда, когда дело касалось Пака. Омега не понимал, каким образом человека хочется одновременно поцеловать и влепить ему пощёчину. От осознания этого у парня по спине бегали противные мурашки, зарываясь куда-то ниже спины.       Бэкхён и правда пришёл в спа, когда уже никого не было. Он облегченно выдохнул, скидывая с себя одежду, оставаясь в одних плавках, и нырнул в довольно большое джакузи. Оно стояло за интересной формы большим бассейном, прямо у панорамных окон, с которых открывался вид на горы. Бэкхён мог бы сказать, что это был рай на земле. Освещение в этой части было едва приглушено, а Бэкхён откинулся на спинку, наслаждаясь слегка горячей водой и пузырьками, что расслабляли каждую мышцу в теле. И всё-таки Пак Чанёль был странный. Такой нерешительный. Такой убивающий. Бэкхён не признался бы в этом даже себе, но порой ему было тяжело отвести взгляд от внушительной фигуры парня. Было тяжело не смотреть на довольно милую улыбку, местами даже детскую, что доходила почти до ушей. Пак Чанёль был красивым и милым, и Бэкхёна уж точно обвил своей магией. Но всё же… Он был таким пассивным. Бэкхён просто не мог пережить этого. Он ненавидел эту черту в людях, тем более в альфах. Чанёль ничего не делал. Бэкхёна даже почти выдали за другого, а Пак Чанёль всё ещё ничего не сделал! Бэкхён понимает, что если и дальше будет думать о Чанёле, то расслабиться у него получится вряд ли. Подтверждением этому оказывается и запах коньяка, который начинает чудиться Бэкхёну. Омега едва выдыхает, открывая глаза, когда понимает, что не один.       Чанёль заходит в воду, прямо в шортах и майке. Бэкхён и слова сказать не успевает, как оказывается в крепких объятиях альфы. Они оба сидят в воде, и инстинкты работают за Бэкхёна. Ноги сами обвивают поясницу альфы, а руки оказывается на широких плечах. Бэкхён шокирован такой резкостью. На Чанёле нет очков, его волосы мокрые и зачёсаны назад, словно альфа только из душа. А вокруг так ярко пахнет коньяком, что ещё чуть-чуть — и Бэкхён задохнётся. — Что ты творишь? — шипит Бён. Он пытается всё же вырваться из кольца рук, но он сам угодил в эту ловушку. Чанёль усмехается, крепко держит талию омеги под водой. Бэкхён только сейчас осознаёт, что он почти голый. — Пусти меня, — Бэкхён снова пытается вырваться, но делает только хуже. Руки альфы сжимают его бёдра, а у Бэкхёна от этого дыхание срывается. Он ловит взгляд Чанёля, понимая, что это сдвиг по фазе. У Пака глаза горят чем-то совсем-совсем неизвестным Бэкхёну, но этот взгляд так знаком. Бэкхён видел его, когда поехал с ним в клуб в тот вечер. Видел, когда сидел на паху у Чанёля и откровенно терся об него. Бэкхён всё давно вспомнил. И надеялся, что Пак забудет навсегда. — Малыш, — шепчет альфа, в самые губы Бэкхёна. У омеги рвёт чеку. Бэк прикрывает глаза, крепче сжимает плечи альфы и сам тянется вперёд. Он впивается в его губы, словно бросается с обрыва, опутывая ногами талию парня ещё больше. Чанёль отвечает на поцелуй сразу же, но даёт Бэкхёну быть ведущим здесь, даёт ему углубить поцелуй и сплести их языки. Бэкхён ползёт ладонями вдоль шеи альфы, зарывается ему в волосы на затылке и оттягивает назад. Чанёль на это улыбается, сдаётся под напором омеги, который, чувствуя, что альфа расслаблен, рывком прижимает его к стенке джакузи позади. Чанёль чувствует, как в крови становится моментально много адреналина, он заставляет сердце заходиться в собственном ритме, он заставляет Чанёля всё крепче сжимать тонкую талию. Пак так скучал по этому. Бэкхён вдруг резко отлипает от альфы, в какой-то миг оказываясь у противоположной стенки. Он загнанно смотрит на Чанёля, что ещё не пришёл в себя. — Сука, — шипит Бэкхён, тяжело дышит и прикрывает глаза. У него грудь вздымается слишком высоко, а Чанёль не может не заметить тёмные ареолы сосков, что едва выглядывают из-под линии воды. У Бэкхёна настолько глубокие ключицы, что в их выемках собирается вода. Тонкая шейка, распухшие после поцелуя губы, пронзительный взгляд. У Чанёля явно сдвиг по фазе тоже. Он чувствует, как внизу живота закручивается возбуждение, но он держит себя в руках. Он здесь не для того, чтобы напугать Бэкхёна. — Бэкхён, — тихо говорит Чанёль. И он совсем не ожидает, что омега вдруг сорвётся на слёзы. — Зачем ты пришёл? — у Бёна в глазах слишком много боли. — Уходи, Пак Чанёль. Уйди из моей жизни, если не можешь её изменить. Чанёль шокирован, он хочет подплыть к омеге, но тот дергается. Прижимает колени к себе, обвивая их руками. У Пака внутри всё переворачивается и в сердце вонзается что-то острое от вида такого Бэкхёна. — Прости меня, Бэк, — шепчет альфа. — Но ты сам не хочешь принимать меня. Бэкхён усмехается. — Я не могу принять того, кто три года в страхе дрожит перед моим папой. Просто потому что он парочку раз сделал ему замечание. Чанёль едва прикрывает глаза и выдыхает. Если бы только Бэкхён знал правду. — Бэкхён, если забыть о моих ошибках, прямо сейчас, что ты ко мне чувствуешь? Бэкхён смеётся на это. У него из глаз текут слёзы, но он продолжает смеяться. Чанёль понимает, что это очередная волна истерики и она может сорваться в паническую атаку. Так что он тут же подплывает к омеге, тянет его к себе и целует его лицо. Сначала губы, потом подбородок, щёки и всё выше. Бэкхён сначала отбивается от него, толкает в широкую грудь, но понимает, что это бесполезно. — Не спрашивай у меня таких вещей, Чанёль. Даже если ты мне нравишься больше жизни, даже если я люблю тебя, ты не заслужил это знать. Не спрашивай! — Бэкхён бьет кулачками в грудь альфы, по его плечам, а потом вдруг кусается. Чанёль едва шипит, ловит омегу, сковывая его руки перед собой и пытается поймать его лицо. Бэкхён в истерике, и его надо вытащить оттуда. — Больше не спрошу, только успокойся! Бэкхён! Посмотри на меня! Омега ловит взгляд Пака снова. Чанёль смотрит твёрдо и уверенно. Он медленно вдыхает и медленно выдыхает, и Бэкхён повторяет за ним. И так раз за разом, пока омега полностью не успокаивается. — Я не спрошу у тебя этого больше никогда, — шепчет альфа, когда они сидят на шезлонге. Прошло уже минут пятнадцать, и Пак успел вытащить Бэкхёна из воды и завернуть в полотенце. Омега сидит у него на коленях, совершенно измотанный. Он никак не реагирует на действия и слова Чанёля, и Пак знает и эту стадию. Так Бэкхён выходил из своих невыплеснутых эмоций, которые накрывали его как цунами из-за Чанёля. Такое бывало несколько раз после их первого года знакомства. — Но я прошу тебя, не влюбляйся в Ким Чонина. Только не отдавай своё сердце ему, об остальном позабочусь я? Хорошо? Бэкхён отлипает от Пака и удивлённо смотрит на него. — Я не обещаю тебе, потому что сердцу не прикажешь, — шепчет Бэкхён. Его рука обвивает щеку альфы. — Именно поэтому я сейчас сижу здесь.       Лухан суетится, бегая по номеру и собирая вещи первой необходимости. Кёнсу же перебирает свои новые покупки, в голове прокручивая то, что произошло после магазина часов. Чонин его догнал, попытался успокоить, Кёнсу как и всегда не успокоился, и в итоге на всю эту картину случайно пришли удивленные Сехун и Лухан. Чёрт, это была действительно идиотская ситуация, которую пришлось объяснять. И частично Кёнсу даже рассказал правду. Про Тео, про помощь Чонина и про магазин часов. Правда, вместо того, чтобы сказать, что он сам позвонил Киму, Кёнсу просто обозначил это «случайным столкновением». Кёнсу и правда было интересно, как долго Лухан будет верить во всё и не сорвётся. До надеялся, что как можно дольше. — Я взял пижаму, сменную одежду, косметичку и зубную щётку. А ещё блокаторы, таблетки от головы и кашля, — Лухан, кажется, был на панике, заставляя Кёнсу едва улыбнуться и выдохнуть. — Аптечку зачем собрал? — Ну как, мы же в лесу будем. — Лухан, это в паре километров от нашего отеля. Ты серьезно? — Я нервничаю, — наконец прошептал Хан, опуская голову и взгляд вниз. Кёнсу сел рядом с омегой на кровати, обнимая его за плечи. — Не надо нервничать. Это просто свидание. Вы проведёте вдвоём отлично время и вернётесь. И всё! — Я знаю, — Лухан посмотрел на Кёнсу. — Тогда прекрати эту необоснованную истерику, застегни сумку и спускайся. Сехун уже тебя ждёт минут десять, — Кёнсу едва кидает взгляд на электронные часы на тумбочке, а потом поправляет очки на переносице. Лухан кивает, встаёт с места и накидывает курточку и шарф. Он берет небольшой саквояж, целует Кёнсу в щеку и наконец исчезает за дверью номера. Кёнсу же улыбается, глядя ему в след, и решает отправиться в душ. За этот день он чертовски сильно устал.       Кёнсу возвращается из душа, переодевается в свою пижаму и уже хочет отправиться спать, как слышит стук в двери номера. Он удивленно смотрит на дверь, направляясь к ней, и медленно открывает. Ким Чонин стоит с едва заметной улыбкой на лице, а Кёнсу тут же порывается закрыть дверь, но её удерживают. — Что тебе нужно? — Я просто пришёл поговорить, — улыбается Чонин. Кёнсу тяжело вздыхает. — Нет! — До все же толкает дверь, хлопая ею прямо перед носом альфы. Он едва прикрывает глаза, когда вновь слышит стук. — Кёнсу, я пришёл не с пустыми руками, — слышится из-за двери голос Чонина. Кёнсу по идее должен забить и отправиться спать, но Чонин продолжает едва постукивать по дереву с той стороны. До закатывает глаза и рывком открывает дверь, а Чонину в последний момент удаётся удержать себя на месте, потому что он, вероятно, упирался плечом об эту самую дверь. Кёнсу злой и раздражённый, он оглядывает этим взглядом Чонина, цепляясь за бутылку в его руке. Это оказывается красное сухое, кажется, итальянское. Кёнсу едва усмехается, вырывает бутылку из рук Чонина, который явно не успевает за таким резким Кёнсу. — Спасибо, — кивает До и вновь хлопает дверью перед носом альфы. Он не запирает её, хотя надо, но что-то не даёт это сделать. И Кёнсу знает, что это, но не хочет признаваться сам себе. Он ведётся на собственных демонов, которые хотят сейчас пустить Чонина в комнату, в жизнь и в душу Кёнсу. Они уже давно этого хотят, и сегодня у До окончательно, видимо, срывает крышу. Чонин понимает всё прекрасно, едва усмехаясь, и заходит в номер. Закрывает дверь за собой, кажется, на замок, что Кёнсу прекрасно слышит. Он заглядывает в бар в поисках штопора и находит его там. Ему сейчас реально хочется выпить. Хоть одному, хоть с Чонином, хоть с кем. А вино, тем временем, с примесью граната, Кёнсу замечает это только сейчас. — Что? Решил напоить меня? — усмехается До. — Делаю скромные попытки, — едва кривит в усмешке губы Чонин, а потом подходит к Кёнсу со спины. Заводит руку под локоть омеги, медленно ползёт пальцами по предплечью и забирает из рук найденный штопор. Кёнсу ничего не делает, чувствуя, как дыхание от таких жестов срывается. — Тебе лучше уйти, — тихо говорит омега, наблюдая за тем, как Чонин тянет к себе бутылку. Он отодвигается от До и с виртуозностью бывалого сомелье открывает эту бутылку. — Ты же сам меня впустил. — А ты можешь хоть раз не перекладывать вину за всё на меня? — Кёнсу смотрит альфе прямо в глаза. — А ты можешь хоть раз перестать искать виноватых? Кёнсу, не происходит ничего ужасного. До резко переводит взгляд на Чонина, который застывает с открытой бутылкой вина в руке. Он также смотрит прямо в глаза омеге и чувствует, как закипает Кёнсу. Да, он буквально это чувствует, и осознание этого заставляет его глаза расшириться в удивлении. Это впервые, когда он так отчетливо чувствует эмоции своей истинной пары. — Ничего ужасного? — усмехается До. — Нет, Ким Чонин, всё ужасно настолько, что ты даже представить себе не можешь. Чонин возвращает бутылку на стол, а сам подходит к Кёнсу. Останавливается в сантиметрах от него и тянет руку к идеальному лицу. Тёплая ладонь альфы обвивает щеку омеги, а большой палец застывает на нижней губе. Кёнсу снова дрожит. Когда Чонин рядом, он испытывает слишком много эмоций одновременно. — Спокойнее, Кёнсу, прошу тебя. — Не могу, — выдыхает До. — Ты же понимаешь, что происходит? Всё это просто гормоны, и мы идём у них на поводу. Чонин, так нельзя. Наши жизни уже распланированы. Чонин отрицательно машет головой. Вторая рука тоже оказывается на лице Кёнсу, и альфа тянет его ближе к себе. Утыкается лбом в лоб Кёнсу и заглядывает в бездонные омуты. Сейчас зрачок Кёнсу так расширен, что его глаза кажутся чёрными, а не золотисто-карими, какими и были на самом деле. Особенно когда лучи солнца касались его радужки под острым углом. В моменты, когда Кёнсу сидел у больших окон в столовой. Солнечные зайчики бежали по его лицу,губам и по многочисленным родинкам, каждую из которых хотелось целовать до дрожи. Чонину хотелось каждую мелочь в Кёнсу, которую он уже замечал на автомате. Жадно впитывал каждую черточку идеального омеги. Чонин пропал. Чонин осознал это только сейчас. — Разве у нас нет шансов? Ни единого? Разве ты правда думаешь, что это только истинность? — шепчет альфа. Кёнсу прикрывает глаза. У него колени дрожат, его ведёт очень сильно от такого Чонина. От Чонина, который вдруг говорит настолько искренне. — Это не чувства, — шепчет Кёнсу, открывая глаза и ловит взгляд альфы. — Мы с тобой просто хотим секса, даже сейчас. Я чувствую это и ты чувствуешь. — Вот именно, мы чувствуем, Кёнсу. — Чонин, — Кёнсу отходит от альфы, вырываясь из его объятий. Его буквально откидывает от Кима, и Кёнсу оказывается у окон, на другом конце комнаты. Чонин думает, что, наверное, лучше не подходить. Он не знает, как себя вести, но больше не ощущает волны гнева и раздражения. Чонин вздыхает. Они снова закрыли эту тему, молча и обоюдно. Не было слов, как и всегда. Он крутится в номере в поисках бокалов, но их нет. Даже в баре пусто. Он едва вздыхает, а потом падает на стул рядом со столиком. Кёнсу поворачивается к нему. — Хочу напиться, — усмехается До. — Обычно это плохо у тебя кончается, — едва улыбается альфа. — Это кончается плохо, когда рядом есть ты, — Кёнсу идёт к столу и забирает бутылку. Чонин удивленно округляет глаза, когда Кёнсу не церемонится и пьёт прямо с горла. — Ты специально взял гранатовое? — Я подумал, что тебе именно оно и нравится, — самодовольно улыбнулся Чонин, устраиваясь на стуле удобнее. Он закинул одну ногу на другую, а потом и сам потянулся к бутылке. — Тебе правда понравились те часы? Кёнсу вопросительно смотрит на Чонина, будто не понимает, о чем он. А потом кивает. — Да, — Кёнсу снова берёт бутылку и собирается сесть на стул по другую сторону от стола, как его тянут вперёд, хватая за запястье. До в считанные секунды оказывается на коленях альфы, порываясь выбраться из них. — Отпусти! — Давай пока мы тут, в Японии, забьём на происходящее там, в Корее, и просто сделаем то, что нам хочется. И тебе, и мне. Потом можешь игнорировать меня снова и прожигать недовольными взглядами, но сейчас просто сделай то, что хочешь действительно. Даже если это диктуют гормоны, останься, — Чонин сжимает одной рукой талию Кёнсу, а другой поддевает его подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Твой жених на одном с нами этаже, думаешь, происходящее вообще уместно? Чонин на это едва прикрывает глаза. — У нас с ним ничего нет, — шепчет альфа. — Ничего, кроме помолвки. — Она ещё не случилась, — Чонин смотрит Кёнсу прямо в глаза. — Только договорённость о ней. — Не суть, — Кёнсу снова пытается встать, но Чонин не даёт. Рука альфы сползает на бедро Су и едва его сжимает. — Я ничего не чувствую к нему, как и он ко мне. Кёнсу смеётся на этих словах, прикрывая глаза, и делает ещё один глоток из бутылки. — Разве это что-то меняет? Ты женишься на нём, а я не собираюсь играть роль твоей подстилки. — Почему ты изначально думаешь, что у тебя есть подобная роль? Господи, Кёнсу, ты усложняешь всё. Кенсу теперь смеётся ещё громче. — Ким Чонин, либо ты сам идиот, либо за идиота держишь меня. Не понимаешь, как это всё выглядит? У тебя есть жених, подобранная тебе партия, выверенная семьей, из-за которой ты, скорее всего, и перевёлся в Ульсан. Мы с тобой даже не знакомы, я ничего о тебе не знаю, как и ты обо мне. И вдруг эта истинность. Какой вообще смысл продолжать это общение? Ради секса? Или ты думаешь, что у нас с тобой может случиться что-то серьёзное? Или даже если случится, сможешь ты пойти против своего отца? Как думаешь? Кёнсу каждым своим словом бьет не в бровь, а в глаз. Он действительно гений, раз видит всю ситуацию настолько правдиво, пока Чонин продолжает обманываться на собственные чувства и витать в облаках. Кёнсу уже давно все просчитал и теперь убеждает себя в том, что это только гормоны. Ведь не мог же До Кёнсу так ошибиться и начать ощущать нечто, что заранее обречено на провал. — Я не могу ответить на твои вопросы, Кёнсу. Но я задам тебе один единственный вопрос, встречный, ты правда представляешь себе жизнь в будущем, где мы с тобой снова незнакомцы? Чувствуя всё это, чувствуя, как нас магнитом клеит, хотя мы оба с тобой этого не хотим. Можешь представить? Кёнсу на это молчит вдруг. Чонин ожидает, что он скажет ему много. Но Кёнсу молчит. Чонин выдыхает. Кёнсу делает глоток из бутылки. Он больше не порывается встать с бёдер Чонина, а тот тянет его ближе к себе, зарываясь носом в шею. — Мне ещё ни от кого так крышу не сносило, — шепчет вдруг в тишине Чонин. Он целует тонкую шейку, заставляя Кёнсу вздрогнуть. У омеги мурашки, крупные, раздражающие, будоражащие бегут вдоль позвоночника, а потом обратно к затылку. До разворачивается к Чонину, который тут же ловит его губы. И наконец целует так, как хотел все это время. Углубляет поцелуй, проталкивает язык меж рядов зубов, а затем сплетает его с языком омеги. Кёнсу всё ещё учится, но Чонин должен гордиться собой. Теперь у омеги это получается куда лучше. Он ползёт руками по крепкой груди, сминает в руках ткань клетчатой рубашки альфы и касается едва-едва, самыми подушечками пальцев кожи затылка. Чонин сжимает округлые бёдра, а потом помогает Кёнсу полностью взобраться на него верхом. Омега мычит в поцелуй, разрывает его, но Чонин вновь ловит острый подбородок и пробегается языком по тем самым родинкам на пухлых губах. Слизывает вкус вина и вишни, снова и снова, а потом целует в уголок губ. Кёнсу тяжело дышит. Шёлк пижамы в руках Кима почти трещит и натягивается на бёдрах парня. До упирается коленками о стул по бокам от бёдер Чонина, а потом падает на его пах. — Снова секс по-пьяни? — усмехается Кёнсу, когда руки Кима зарываются под его пижаму, поглаживая бархатную кожу поясницы. — Не такой ты уж и пьяный, — улыбается Чонин. — Только здесь, пока мы в Японии, — Кёнсу цепляет пальцами пуговицы на рубашке альфы. А Ким кивает. — Хорошо, — Чонин подхватывает парня под ягодицы.       Они оказываются на кровати, и Кёнсу не успевает сообщить Чонину что это кровать Лухана. Хорошо бы переместиться на кровать самого До, но эти мысли выбивает из головы пробкой, когда Чонин целует выпирающие тазовые косточки омеги. Кёнсу вздыхает, зарываясь пальцами в пушистые волосы альфы. Он чувствует дыхание Чонина где-то под пупком, а потом и нежные, почти невесомые поцелуи. Они сопровождаются тихим причмокиванием губ альфы и тяжелым дыханием самого Кёнсу. Штаны омеги спускают ниже, а Ким усмехается, когда понимает, что под ними нет белья. — Серьёзно? — шепчет альфа, поднимаясь к лицу Кёнсу. — Спишь без белья? — Так удобнее, — выдыхает парень, краснея под этим взглядом. У Чонина от такого дыхание перехватывает, и он снова целует До в губы. На этот раз остервенело и слишком уж крепко. Кёнсу обхватывает одной ногой талию Чонина, по инерции откидывает голову назад, когда губы Кима исследуют его шею. Целуют каждую родинку, а потом перемещаются куда-то за ухо. Кёнсу выдыхает. Чонин делает всё медленно, тягуче и до слёз нежно. Альфа расстегивает пуговицы пижамы Кёнсу, но До перехватывает его руку. — Давай на мою кровать, — кивает До. — А то Лухан узнает. И убьёт меня. И тебя. Чонину совершенно не хочется прерываться, но омега упирается ладонью в его грудь и выжидательно смотрит. Альфа встаёт с Кёнсу, перемещаясь на соседнюю кровать. И он совершенно не ожидает, когда парень оказывается на его паху, придавливая Чонина к кровати. — Научишь сверху? — вдруг выдаёт Кёнсу, а у Чонина глаза удивленно расширяются. Кажется, омежка начинает входить в курс дела и даже слишком быстро. — Я не люблю так. — Тогда можем тут всё закончить, — усмехается До и собирается встать, но Чонин перехватывает его ладонь и тянет к себе. — Научу, — шепчет альфа. Он сжимает бёдра Кёнсу и улыбается. — Только тебе правда придётся делать многое самому. Омега кивает. — Снимай, — Чонин тянет за край пижамы Кёнсу. — По пуговице, не верхом. До выпрямляется на паху Чонина, заставляя его снова дёрнуться и сжать теперь ягодицы омеги. Кёнсу краснеет, но все же тянется к пуговицам и раскрывает первые две. Чонин чувствует, как усиливается возбуждение с каждым движением Кёнсу, с каждым его смущенным, но желающим Чонина взглядом, с каждым его вздохом. Чонину и правда рвёт крышу. Кёнсу медленно открывает вид на плечи, острые ключицы, линию грудных мышц, бусинки сосков. Чонин обхватывает тонкую талию, ползёт ладонями вверх по бокам. Кёнсу вздрагивает от этого, опираясь ладонями на грудь Чонина. Он опускается к самому лицу парня, целует его в нижнюю губу, а потом цепляет зубами, оттягивает. Чонин на это даёт моментальную реакцию, рычит и зарывается пальцами под ткань пижамных штанов Кёнсу. Кёнсу скулит куда-то в подбородок Чонина, который тоже целует. До реально быстро учится, становится куда смелее и импровизирует. И Чонину это нравится. Он откидывает голову назад, давая губам омеги пройтись по его шее. Кёнсу спускается вниз поцелуями до самого кадыка, а потом цепляет его зубами. Чонин дёргается от подобных контрастов, а Кёнсу едва хихикает. — Слишком быстро схватываешь, До Кёнсу, — шепчет Чонин, улыбаясь. — Ты забыл, что я гений? — усмехается омега. Он расстегивает теперь рубашку Чонина, обнажая такую притягательную бронзовую кожу. Чонин и правда очень смуглый, и Кёнсу тянет к этому магнитом. Как альфа и сказал. До не удерживается от поцелуя куда-то под ключицами. И Чонин прикрывает глаза, жмурится и стаскивает штаны с Кёнсу окончательно. Куда-то к уровню бёдер. Кёнсу усмехается, прекрасно чувствуя всё нетерпение альфы. Чонин вероятно хотел его сейчас перевернуть и подмять под себя, снова вести игру по своим правилам, но Кёнсу собирался выжимать из этого секса всё. Так что если он хотел набраться опыта в этом, то нужно было пользоваться случаем. Чонин резко встаёт, удерживая Кёнсу в руках. Омега по инерции обнимает его плечи, глядя прямо в глаза. Голые ягодицы трутся об грубую ткань шорт Чонина и она начинает намокать. Кёнсу течёт, и очень обильно, а ведь у него даже не течка. Вокруг сгущается запах, сначала отдельный вишни и граната, но он всё больше и больше смешивается. Вновь становится напоминаем, образуя аромат, что ни Кёнсу, ни Чонин ни с чем не перепутают. Это вкус их сумасшествия. — Ты же обещал, — шепчет в самые губы Чонина Кёнсу, вновь толкая альфу в грудь. — Кто вообще рассказал такому невинному созданию как ты про подобные вещи? — улыбается Чонин, тянется к любимым губам. Чем больше Чонин их целует, тем сильнее они опухают. Становятся огромными, и Чонину до боли хочется примерить их на свой член. Только он даже не думает заикаться о подобном Кёнсу. Не в этой жизни, Кёнсу точно не станет делать ему минет. — Так и будешь гордиться тем, что был моим первым? — Кёнсу удаётся вновь уложить Чонина на подушку. Тело горит и требует продолжения, но дразниться оказывается куда большим удовольствием. — А ты? — Иди в задницу, — фыркает Кёнсу. — Сейчас пойду, в твою, — смеётся Чонин, но Кёнсу не успевает ничего сказать, когда чувствует, как в него входит палец Чонина. Вот так вот без предупреждения и внезапно. Палец проходит легко, потому что Кёнсу буквально истекает смазкой. Чонину рвёт крышу. Омега падает прямиком на широкую грудь, опираясь руками на кровать по бокам от головы Чонина, а носом зарывается ему в изгиб шеи. Открывает рот в немом стоне, когда Чонин добавляет второй палец. — Чонин, — Кёнсу выстанывает каждую букву, сминая руками простыню. Ким тяжело дышит, почти не видит, что делает, но раздвигает пальцы в Кёнсу в стороны и ловит новый вдох. Кёнсу кусает его за плечо, а Чонин рычит, сжимая другой рукой упругую ягодицу. Пальцы погружаются глубже, но нужной точки не достают. От этого омега скулит ещё больше, инстинктивно насаживается на длинные пальцы Чонина, а Ким едва усмехается с этой реакции. Кёнсу толкается назад, Чонин замирает. Кёнсу снова толкается, поднимает на парня недовольный взгляд. — Чонин, — шепчет омега. У него губы все искусаны, а взгляд уже давно потерял все остатки чего-то трезвого. В нём только жгучее желание, в котором мечтает раствориться альфа. Раз и навсегда. — Ммм? — шепчет Ким. Он двигает пальцами, ловит ещё один полустон. Кёнсу округляет губы в нём, сжимая теперь широкое плечо. — Хочешь глубже? Чонин снова раздвигает упругие стенки, по руке альфы течёт смазка, которую хочется попробовать на вкус. Она тоже имеет вкус вишни, как и весь Кёнсу. Чонин должен однажды сказать это омеге, возможно, До никогда и не узнает, насколько он вкусный. — Хочу, — шепчет Кёнсу. Чонин усмехается, вытаскивает пальцы из парня и едва сжимает его задницу. — Тогда помоги мне снять шорты и надеть презерватив, — шепчет в самые губы омеги Чонин. Если уж Кёнсу захотел быть сверху, то ему правда придётся всё сделать самому. И Кёнсу делает. Стаскивает с альфы шорты, отыскивая в их кармане (по подсказке Чонина) блестящий квадратик, и рвёт его. С секунду сидит на коленях альфы и не решается притронуться к обнаженному члену. Чонин усмехается. — Не бойся, — он тянет Кёнсу за ладонь. Омега едва дрожит, но всё же касается горячего ствола. Член Чонина буквально каменный, с рельефом вен, и Кёнсу вдруг ловит себя на мысли о том, что ему приятно. Приятно ощущать под подушечками пальцев этот жар, приятно смотреть, как Чонин закусывает в удовольствии губу и как собственная рука водит по стволу. Кёнсу окончательно выходит за собственные рамки, когда большим пальцем собирает капли спермы с розовой головки. Чонин стонет. Кёнсу раскатывает латекс по органу, совсем неумело и медленно, но Чонин смотрит на это как заворожённый. У него ещё не было настолько неопытных омег, и Чонин понимает, что такое может его заводить только если это Кёнсу. Только он может быть таким ангелом и дьяволом в одном флаконе, таким раскрепощённым и смущенным одновременно, таким чертовски сексуальным и порочным девственником. Кёнсу соткан из противоречий, и Чонин ещё никогда таких людей не встречал. Чонин тянет его к себе, заставляя распластаться на груди. А потом сам направляет член к пульсирующему колечку мышц и медленно насаживает на орган Кёнсу. До шипит, невольно выпрямляется и, кажется, начинает понимать, что к чему. Он упирается ладошками в крепкую грудь и, придерживаемый Чонином, пытается полностью опуститься на член альфы, но он все ещё узкий. Даже после того, как Чонин растягивал его, он всё ещё узкий для размера Кима. — Не спеши, Су, — шепчет Чонин, хотя он и сам на грани. То, что он уже наполовину в жарком теле, сводит его с ума, и хочется застрелиться от того, что он не может сейчас резко перевернуть Кёнсу на живот, поставить раком и входить жёстко и быстро. Он не сможет так поступить с крохотным Кёнсу, только не с ним. Наконец Кёнсу опускается на всю длину, выгибаясь в позвоночнике до хруста, и стонет. Чонин держит его за талию, упивается каждым ощущением и чувствует мягкие ягодицы на собственном паху. Чонин отводит бёдра чуть назад, а потом снова толкается вперёд. Это едва приводит Кёнсу в себя, заставляя вздохнуть и открыть глаза. — А теперь давай сам, Су, как и хотел, — улыбается Чонин, слегка хлопая по округлому бедру. Кёнсу вздрагивает, опираясь ладонями о грудь альфы, пытаясь подняться и опуститься на член. Но с первого раза не выходит. Он закусывает губу, а Чонин улыбается, подхватывая его под ягодицы. Он сам помогает омеге, и в этот раз получается. Кёнсу опирается коленями о кровать и сразу же понимает в чём суть. Чонин хотел бы рассмеяться, но омега вдруг сжимает внутри себя член, резко на него опускаясь. Чонин и Кёнсу стонут в один голос. — Умница, — хрипит Чонин. Кёнсу входит во вкус. Он уже более умело двигается на члене альфы, заставляя его все сильнее сжимать бёдра парня. Но Чонину надоедает. Он снова резко встаёт, обнимая омегу со спины и прижимая к себе. — Научился? Кёнсу кивает, а Чонин резко переворачивает его, вдавливая в кровать. Вот теперь он действительно сделает всё, как хотел. Кёнсу падает на подушки, продолжая цепляться за широкие плечи. Пушистые волосы рассыпаются по белой наволочке, а Чонин снова целует его в губы. Входит глубоко, резко и ловит громкий стон. До впивается пальцами в плечи альфы, раздвигает ноги шире и тяжело дышит. Чонин уже двигается куда быстрее, пробегается руками по бёдрам и сжимает ноги омеги под коленками. Кёнсу кончает первым, с громким стоном и выдыханием «Чонин». А альфа продолжает входить в узкое тело, всё глубже и глубже, наконец получая долгожданную разрядку. Он выдыхает, падая на Кёнсу и придавливая его всем своим крепким телом к кровати. И снова, секс с истинным — лучшее, что происходило в жизни Чонина. И Кёнсу тоже. — Малыш, — прошептал Чонин, едва целуя омегу в шею. Кёнсу сжал плечи Чонина крепче, обвивая талию ногами и заглядывая в глаза. — Не надо так, — шепчет До. Чонин вдруг замечает, как слезятся глаза омеги, и он опускается к его лицу, снова целуя. Они молчат какое-то время, а потом Чонин спускается вниз поцелуями по тонкому телу. Одного круга им явно мало.       Кёнсу просыпается вдруг, чувствуя ломоту в теле. Кажется, они сделали это несколько раз, и сейчас Кёнсу ощущал какое-то одолевающее его чувство одиночества. Он огляделся, понимая, что Чонина в номере нет. До вздохнул, вставая с места. Он завернулся в одеяло, пытаясь понять, где альфа. Вдруг он чувствует дуновение ветерка и замечает, что дверь на балкон едва раздвинута. Нацепив на ноги тапочки, Кёнсу направляется к выходу.       Чонин сидел в подвесном кресле и курил. На альфе были шорты и накинутая едва рубашка, а между тем на улице сыпали крупные хлопья снега. Фонари территории отеля освещали лицо альфы наполовину. — Ты хочешь пневмонию отхватить? — Кёнсу едва протер глаза, а Чонин на это улыбнулся. Выдохнул дым в сторону. — Так согрей меня, — тихо проговорил Ким. Кёнсу закатил глаза, но двинулся вперёд. Омега оказался на коленях альфы, забираясь с ногами в кресло, и накрыл их обоих одеялом. Чонин улыбнулся, зарываясь носом в затылок омеги и вдыхая сладкий запах. — Ты пахнешь нами, — прошептал Чонин. Кёнсу едва улыбнулся. — Ты тоже. Они снова замолчали, глядя на падающий снег и наслаждаясь тишиной. Кёнсу поднял взгляд на альфу, замечая, как тот собирается тушить сигарету. — Хочу попробовать, — шепчет Кёнсу. Чонин удивленно смотрит на До, а потом отрицательно машет головой. — Нет. — Почему? — Потому что это то ещё дерьмо, для любого человека. — От одного раза я зависимым не стану, — выпячивает просяще губу Кёнсу, а Чонин не может сдержаться от улыбки. Он обвивает талию омеги под одеялом крепче и тянет к себе. Втягивает дым из поднесённой к губам сигареты, фильтр которой мигает словно светлячок в темноте, пойманный длинными узловатыми пальцами альфы. До не мог теперь смотреть на них спокойно, он прекрасно знал, что эти пальцы могут с ним делать. Кёнсу смотрит на все это зрелище как заворожённый, а потом оказывается прямо напротив лица Чонина. Тот целует Кёнсу и выдыхает дым прямо ему в рот. До такого не ожидает и кашляет с непривычки. Чонин на это смеётся, пока омега пытается прийти в себя. — Нравится? — усмехается альфа, снова затягиваясь. Кёнсу почти скатывается с его колен, но Чонин ловко удерживает, возвращая его обратно. До сжимает плечо альфы. — Мог бы и предупредить. — Говорю же, гадость, — снова усмехается Чонин. Они молчат. Чонин докуривает и тушит сигарету в пепельнице. — Почему ты проснулся? — Отец позвонил, — хмыкнул альфа. — Он сейчас тоже не в Корее, поэтому у него там день, и он решил мне позвонить. Альфа говорит с какой-то горькой усмешкой. Кёнсу прекрасно понимает, что очевидно у Чонина случился совершенно неприятный разговор с родителем. Поэтому До тянется к нему и целует в губы. Ким отвечает на поцелуй охотно, чувствуя, как в крови вновь бурлит адреналин. Пальцы Кёнсу зарываются в его волосы, а Чонин накрывает их собственной ладонью, оттягивая вниз и скрепляя в замок со своей рукой. — Я знаком с твоим отцом, но никогда не слышал о твоём папе, — шепчет вдруг омега. Чонин едва отводит взгляд за спину Кёнсу. — Он погиб, когда я был ребёнком. Кёнсу поражён услышанным, но он жмётся к альфе ближе и целует его в шею. А потом поднимает на него взгляд, и Чонин впервые видит человека, у которого в глазах не читается жалость к его судьбе. Возможно сострадание, но точно не жалость. — Прости, я не знал. — Об этом мало кто знает, — шепчет Чонин. — Я почти никому не рассказывал. — Что с ним произошло? — ДТП, — тихо отвечает Чонин. — Я почти не помню его, только голос и руки. Кёнсу едва улыбается, он проводит большим пальцем по губам альфы. А потом снова их целует. Видимо, так Кёнсу выражает свою поддержку. — Иногда я смотрю на его фото и пытаюсь вспомнить. Не фотографию, а его реального. Но я всегда помню только фото. Мне было пять, я должен был запомнить. Но я не помню. — Возможно ты не помнишь, потому что так работает детский мозг, пытается обнулить все болезненные воспоминания. — В том и проблема, — усмехается Чонин. — Папа не должен был стать болезненным воспоминанием. Альфа чувствует, как по щеке ползёт слеза. Он вдруг ловит себя на мысли, что говорит про папу с почти незнакомым ему человеком, между тем, он не доверял такое даже своим старым друзьям, которых знал не один день. Он никогда не говорил о папе. Даже с отцом. Чонин вдруг тянет Кёнсу к себе и целует с нажимом. Не хочется показывать омеге свои эмоции. До прекрасно понимает, а потому поддаётся, елозит на паху альфы и пытается его отвлечь от мрачных мыслей. Даёт углубить поцелуй, даёт сжать собственные ягодицы под одеялом, которое падает с их плеч и скатывается к ногам. Кёнсу чувствует холодный воздух зимней ночи и жаркий поцелуй Чонина. Этот контраст убивает. Доводит до сумасшествия, как, впрочем, и любое действие альфы в его сторону. Это всё убивает. — Пойдём внутрь, — шепчет Кёнсу, отрываясь от Чонина. — Да, пойдём, — кивает Чонин. Кёнсу совершенно голый под одеялом, поэтому успевает промёрзнуть за считаные минуты. Чонин укладывается на кровати, обнимая Кёнсу поперёк живота и прижимая к себе. До ничего не говорит, не отпирается и не гонит Чонина. В конце концов, они пока ещё в Японии. Пока ещё.       Лухан выходит из машины Сехуна, которую он очевидно взял в прокат. Они останавливаются у небольшого коттеджа с огороженной территорией. Всё выполнено в европейском стиле и почти ничего не говорит о том, что они находятся в Японии. Лухан улыбается, разглядывая дом. Он полностью сделан из стекла, даже крыша, и со стороны напоминает больше обычный стеклянный куб, нежели дом. Сехун достаёт их сумки из багажника, а следом и пакеты с едой с заднего сидения. Лухан чувствует ладони альфы на собственной талии, которые едва подталкивают его вперёд. — Нравится? — шепчет альфа. Лухан разворачивается и улыбается слишком ярко. Настолько, что может составить конкуренцию солнцу, хотя он её и составлял всегда. — Так красиво, — шепчет Лухан, оглядываясь. Вокруг них один заснеженный лес, хоть территория дома кажется обжитой. От этой картины становится на душе так спокойно, словно Лухану удалось убежать и спрятаться от всех своих забот. И омега точно не знает, откуда это чувство, потому что они в лесу или потому что рядом О Сехун? — Я рад, что тебе нравится, — улыбается Сехун. В доме всё сделано, наверное, даже слишком технологично для всегда конфликтующего с искусственным интеллектом Лухана. Омега решает ничего тут не трогать без Сехуна, потому что он, вероятно, сможет разрушить весь этот дом одной неправильно нажатой кнопкой. Сехун на это лишь смеётся, принимаясь распаковывать пакеты с едой на кухне. Лухан оббегает весь коттедж в одиночку, пока Сехун возится с пакетами и сумками. На первом этаже у них большая гостиная с электрическим камином, большими белыми диванами в стиле хай-тек и видом на заснеженный лес со всех четырёх стеклянных стен. Кухня отделена от гостиной барной стойкой, и это придаёт особой романтики всему дому. Лухан даже немного смущается, когда поднимается на второй этаж и обнаруживает там спальню. Для омеги становится открытием, что она здесь одна. Обещали же две комнаты? Или они считали гостиную тоже? Стены спальни тоже абсолютно все стеклянные, открывая просто потрясающий вид, где меж высоких елей проглядываются снежные вершины. Вероятно, встречать здесь рассвет — это сказка. Лухан улыбается, окрылённый собственными впечатлениями. Он находит ванную как на втором, так и на первом этаже, и это кажется довольно удобным в их ситуации. — Сехун, — омега сбегает вниз по таким же прозрачным лестницам, обрамлённым приятной фиолетовой подсветкой. Уже начинало смеркаться, и дом сам зажигался разными огнями. Снаружи яркими фонарями дорожка и двор также сияли разноцветными огоньками, а Сехун успел включить свет в гостиной и на кухне. — Да? — альфа находится на кухне. — Что-то случилось? — Нам же сказали, что будет две комнаты, — Лухан заглядывает за плечо альфы, обнаруживая, что Сехун уже принялся нарезать овощи. Сяо снова лезет во второй пакет и достаёт оттуда два фартука, протягивая их Сехуну. Альфа улыбается, принимая упаковку из рук Лухана. Он даже не заметил, когда омега успел их купить. — Ну, гостиная и спальня, — пожимает плечами альфа. — Почему они оба розовые и с Хеллоу Китти, Лухан? Омега на это хитро улыбается, забирая фартук из рук альфы и накидывает его лямку на крепкую шею. — Потому что мне жутко хотелось посмотреть на тебя в этом, — смеётся омега. Альфа и правда выглядит слишком мило в этом фартуке, с огромной кошечкой на весь живот. У Сехуна закатаны рукава водолазки по локоть, волосы едва всклокоченные из-за действий Лухана, а сам альфа едва хмурится. Со стороны напоминает нахохлившегося воробушка, и Лухан не удерживается. Подходит ближе и обвивает ладонями щеки альфы. — Милашка! — громко смеётся омега, едва прижимая щеки альфы и заставляя сложить губы в трубочку. Сехун даже забывает, что хотел разозлиться. Он лишь беззвучно открывает рот, когда Лухан наконец отпускает его, а потом не может сдержать улыбку. — Для тебя хоть Хеллоу Китти, хоть клоун, — вздыхает альфа, очевидно совершенно не умеющий сопротивляться этому омеге. Лухан смеётся на это ещё громче. — Кажется, я выбрал правильного альфу, — лукавая улыбка не сползает с губ омежки. — Я тебе говорил это с первой секунды нашего знакомства, — усмехается Сехун. Они теперь смеются в унисон, а потом всё же возвращаются к готовке. Лухан удивляет Сехуна тем, что справляется на кухне довольно неплохо. — Тебе нравится готовить? — спрашивает О, наблюдая за тем, как Лухан ловко управляется ножиком, делая нарезку из сыра и овощей. — Терпеть не могу, — усмехается омега. — Но папа любит готовить, поэтому учил и меня тоже. — Вау! — восклицает Сехун. — Я тоже ненавижу готовку, но время от времени приходится. Особенно когда Ёндже достаёт. Лухан улыбается. — Как ты научился? — У нас в детстве не было никакого персонала дома, да и сейчас особо никого нет. Папа тогда занимался нами и не работал, а он ненавидит доверять кому-то домашние дела. Поэтому мы с Ёндже учились всякому, даже за садом сами ухаживали. — Я почти ничего в этом плане не умею, — вздыхает Лухан. — Знаю несколько языков, могу сыграть на фортепиано, папа даже записал меня в детстве на бальные танцы. Но вот угроблю любой цветок в считанные дни, уверен. Альфа на это смеётся, подходя к омеге со спины, и целует в макушку. Он делает это между прочим, забирая уже готовые для жарки морепродукты со стола. — Раз мы оба ненавидим готовку, то вероятно в будущем придётся бросать жребий, — усмехается Сехун. Лухан на это лишь пожимает плечами. — Для таких ситуаций есть доставка, О Сехун. Сехун снова смеётся. — Я знал, что ты так ответишь. Лухан хочет спросить, о каком именно будущем говорил альфа, но не решается. Это только их второе свидание, и вероятно альфа имел в виду всякое подобное будущее, типа их третьего свидания, может быть. И никак не то самое «будущее», о котором в первую очередь подумал Лухан. Не то, где они, возможно, женаты и живут в подобном уютном доме. Лухану вдруг захотелось дать самому себе пощёчину. Это только начало отношений, которые длятся лишь месяц, а он уже думает о каких-то глупостях. Лухан боялся, что доверился Сехуну слишком сильно. Настолько, что уехал с ним куда-то в лес на всю ночь. — О чем ты снова задумался? — Сехун справляется с жаркой морепродуктов просто прекрасно. — О том, что мы с тобой вероятно чертовски странные, — Лухан заканчивает нарезать салат. У них сегодня собирался весьма колоритный ужин, смиксованный из европейской и азиатской кухонь. — Почему это? — Ну, мало кто приезжает на второе свидание в подобные места, — Лухан говорит об этом смущённо, отводя взгляд от альфы, что ловко орудует сковородкой и лопаткой. — Какая разница? — Сехун наконец закрывает крышку и улыбается. — Главное, что мы оба чувствуем себя комфортно и доверяем друг другу. Альфа вдруг подходит к Ханю со спины, едва сжимает тонкие бока омеги и наклоняется к самому его уху. — Если тебе что-то не нравится или тебе некомфортно, мы можем уехать прямо сейчас. Правда, я не обижусь. Лухан откладывает в сторону нож и поворачивается к альфе. Он улыбается, заглядывая в глаза парня, встречая внимательный взгляд. Этот взгляд уже успел стать родным за такой короткий период, даже слишком. — Мне всё нравится, Сехун. Этот дом, это второе свидание и ты. Так что перестань оправдываться. Сехун расплывается в улыбке и вдруг ловит себя на мысли, что не целовал Лухана уже целых три часа. Это чудовищное упущение и его приходится тут же исправить. Он ловит губы омежки в плен, а Лухан в него охотно сдаётся. Впрочем, как и всегда. Ужин получается превосходным, по крайней мере, они сами себе повара и критики. Лухан за милую душу уплетает, как оказывается, фирменное блюдо Сехуна с жареными морепродуктами, а Сехун приходит в восторг от очень простой на первый взгляд, но безумно вкусной на поверку итальянской пасты Лухана. — Вот мы с тобой оба готовить не любим, а получается у нас идеально, — улыбается альфа, отправляя в рот очередную порцию пасты. — Не могу не согласиться, — кивает Лухан, делая глоток сока. Алкоголь Сехун покупать не стал, а Лухан не предлагал. Видимо, это было ещё одним намёком со стороны альфы на то, что он не рассчитывает на секс и привёз Лухана сюда только потому что хотел исполнить его мечту. Тем не менее, отсутствие вина не лишает ужина на двоих романтики, потому что Сехун позаботился даже о свечах. В доме нашлись потрясающие одиночные подсвечники, без излишней помпезности. Вообще коттедж отвечал абсолютно всем требованиям. — Тебе правда нравится тут? — Я бы хотел остаться тут жить, — Лухан смотрит на альфу. — Со спальни, наверное, утром просто чудесный вид на рассвете. Сехун улыбается, скрещивая пальцы над столом и пытаясь изучить ещё больше каждую черточку омеги. — Ты любишь природу, да? — Очень, — Лухан мечтательно вздыхает. — Я люблю животных, мне нравится лазать в горах, заниматься дайвингом и ходить в походы. Каждое лето родители придумывали новый вид отдыха, и он очень редко бывал пассивным. Особенно с отцом. Папа ещё мог отлеживаться в отелях, но мы с отцом — никогда. Сехун смеётся. — Очень не характерно для человека его профессии. — Отец не типичный профессор-задрот, — усмехается Лухан. Сехун же напрягается, принимаясь отрицательно махать головой. — Эй, я такого не говорил! — Расслабься, — улыбается Лухан. — Когда люди узнают, какой он на самом деле, все удивляются. Я не знаю, правильно ли говорить так о собственном отце, но, по-моему, он гений. Я бы хотел быть похожим на него. Сехун замечает некую грусть в глазах омеги, ловит его руку на столе и переплетает их пальцы. — Твои родители — оба прекрасные люди, и я думаю, ты взял от них лучшие черты. — Если бы, — едва усмехнулся омега. — На самом деле, я собрал всё самое ужасное. Мнительность и вспыльчивость от отца, сентиментальность и желание быть во всем самостоятельным героем от папы. И то, и другое разрушило их брак. Я так не хочу. Лухан смотрел на их с Сехуном сцепленные ладони, едва сдерживаясь от вновь подкатывающих слёз. И вроде бы должно было уже переболеть это все, но он все равно не мог. В глубине души всё ещё сидели неверие и обида, через них было сложно переступить. — Эй, Лу, — Сехун поймал лицо омеги, обвивая его щеку ладонью. — Все мы здесь неидеальны? Ты, я, наши родители — мы все люди и мы все совершаем ошибки. В этом смысл жизни. — Прости, что я вновь говорю об этом, — вздыхает Лухан. — Я хочу знать о твоих чувствах, переживаниях, тогда я смогу тебя поддержать. Поэтому никогда больше не извиняйся за это передо мной и делись каждой эмоцией. Лухан смотрит на альфу так, словно тот заговорил на каком-то незнакомом ему языке. Лухан улыбается. У него просто не получается не улыбаться теперь, когда Сехун рядом 24/7 и когда он говорит и делает подобные вещи. — Ты тоже, Хун. Ты тоже можешь рассказывать мне обо всем, потому что я также хочу поддерживать тебя. Мне кажется, ты знаешь обо мне всё, а я о тебе — ничего. Сехун улыбается. Он встаёт с места, обходит стол и прижимает Лухана к собственной груди. Лухан вдыхает глубоко запах уже любимой малины и чувствует, как успокаивается. Сехун накрывает его своими широкими плечами, и омега наконец ощущает ту самую защиту, о которой постоянно говорил Минсок. Чувство, к которому стремятся все вокруг. И Лухан стремился, только до этой секунды не осознавал. Наверное, поэтому он впустил Сехуна в свою жизнь. Альфа правда умел создавать вокруг Лухана обстановку, в которой омега мог ничего не бояться. Подсознательно Лухан, наверное, это понимал изначально. Потому что Сехун был уютный, во всех отношениях. Он словно читал мысли омеги, знал каждый его страх и сомнение. Он будто бы был частью Лухана, которую омега так давно искал. Лухан точно влюбился, папа был прав.       Сехун не даёт Лухану помыть посуду, отправляет его в гостиную, где они позже включают какой-то фильм. Сехун ещё и включает камин и выключает основное освещение, так что они сидят в полутьме. Лухан уютно устраивается на диване, а потом оказывается притянутым в тёплые объятия. Он улыбается, кладёт голову на широкое плечо и думает, что ещё несколько месяцев назад он бы даже представить себе такое не смог. Что он будет где-то с альфой вот так спокойно сидеть. Это казалось чем-то из разряда фантастики. — Хун, — тихо начал Лухан, когда в фильме пошла какая-то не важная пауза. — Да? — Ты свободен после того, как мы вернёмся домой? Сехун вопросительно посмотрел на Лухана. Он едва пожал плечами. — Ну, у нас предстоят соревнования, но думаю, что найдётся время. Что-то случилось? — Нет-нет, просто папа пригласил нас на показ. Вообще он приглашал куда раньше, но сам понимаешь, — Лухан опустил взгляд. — Давай сходим, конечно же, — улыбнулся Сехун. — Правда, мне будет неловко после того, как ты раскрыл начало всего этого, но я извинюсь. Лухан усмехнулся, подбирая ноги на диван и садясь напротив Сехуна. — Тебе не нужно извиняться, это же была моя идея. Ты просто помог, — Лухан обнял собственные колени. Сехун усмехнулся. — Я был соучастником всё же, — альфа вдруг схватил его за щиколотки, притягивая к себе. Лухан такого не ожидал, едва вскрикнув и оказываясь прямо перед лицом О. Руки невольно опустились на плечи Сехуна, а ноги оказались по бокам от его бёдер. Альфа улыбнулся. — Хун, — едва прошептал Лухан, улыбаясь. — Что ты делаешь? — Обнимаю тебя, — усмехнулся альфа, на его губах сияла победная улыбка. — Не то чтобы я сильно сожалею об этом обмане, в конце концов, он помог мне быть сейчас здесь с тобой. Лухан едва закусил нижнюю губу. — Наверное, даже я не жалею, — вдруг прошептал омега, а Сехуну на секунду подумалось, что он ослышался. — Правда? — Да, — Лухан смотрит исподлобья, и Сехун тянет его ближе, буквально в секунду впечатывая в собственное тело, и целует. Глубоко, жарко, заставляя разряды тока собираться по конечностям, концентрируясь где-то в позвоночнике и опускаясь вниз. Лухан чувствует, как разносится этот жар, все ближе льнет к Сехуну и зарывается пальцами в его волосы. Руки альфы ползут вниз по тонкой талии, оказываются на бёдрах омеги и едва сжимают их. — Тише, малыш, — вдруг шепчет Сехун, отрываясь от омеги. Лухан весь красный, с опухшими губами и блестящим взглядом. Он едва улыбается, а потом смущённо прячет лицо в изгибе шеи Сехуна, заставляя его рассмеяться. — Прости, — выдыхает омега. — Даже не думай извиняться, просто будем чуть помедленнее. Они продолжают смотреть фильм, а потом Лухана клонит в сон. Омега устраивается в объятиях Сехуна и засыпает, а тот не может поверить, что вот оно его счастье, прямо вот в его руках. В груди разливается тепло от осознания того, что бесконечный марафон поисков закончен. Сехун пришёл туда, куда хотел прийти, он нашёл того, кого искал так долго. Поразительно, как они жили столько времени рядом и не понимали, что тот, кто так нужен, находится очень близко. Каждое утро они виделись в столовой, порой сталкивались в коридорах корпусов, а ещё изредка в спортзале. Но почему-то первые три года даже не обращали друг на друга должного внимания. Сехуну нравилось в Лухане всё. Его привычка морщить носик, когда он был недоволен. Или закусывать нижнюю губу, когда он был смущён. Ему нравилось, как смеётся Лухан, как нежно целует Сехуна, как льнет к нему каждый раз, когда беспокоится о чём-то. Ему нравилось смотреть за тем, как Лухан одновременно ловко справляется с готовкой и с футболом, как он может быть нежным омежкой и стойким противником. Лухан мог быть таким разным, но рядом с Сехуном он всегда обязательно был тёплым солнцем, которое освещало жизнь альфы. Сехун не удерживается от поцелуя в лоб, и когда омега едва морщится, улыбается. Уже довольно поздно, так что Сехун подхватывает Лухана на руки, собираясь уложить в спальне.       Лухана резко выкидывает из сна, и он подрывается на месте, оглядываясь. Ему снился какой-то противный сон, отчего у него холодный пот по спине и совсем смутные воспоминания. Лухан не знает, кошмар это был или что-то ещё, но на душе как-то тревожно. Проходит минута, прежде чем омега понимает, где он. Осознание того, что Сехун уложил его в спальне, заботливо накрыв одеялом, заставляет Лухана расплыться в смущённой улыбке. Так что Сяо вновь откидывается на подушки и пытается заснуть, но ему всё ещё жутко неуютно. За окнами дома светят фонари, а дальше только тьма и силуэты елей, что ночью, оказывается, пугают. Лухану уже не пять, но внутри с каждой минутой нарастает напряжение. Омега закрывает глаза и накрывается одеялом, но так слишком жарко. Он слезает с кровати, отыскивает свою пижаму и переодевается. Так должно быть лучше. Лухан не может заснуть уже, кажется, на протяжении тридцати минут и наконец ловит себя на мысли, что хотел бы, чтобы О Сехун оказался сейчас рядом и нежно обнял, даря спокойствие и защиту. Лухан ворочается в постели ещё минут пятнадцать, а потом оглядывается в поисках телефона. Он находится на тумбочке рядом, вероятно, его туда положил Сехун. Омега смотрит на время, понимает, что сейчас только час ночи, и в надежде набирает СМС Сехуну. Может, он и не спит вовсе. @xiаolulu Хун, ты спишь? Ответ, как ни странно, приходит сразу же, и Лухан немного удивлён. Неужели альфа не спал? Хотя, наверное, было сложно уснуть на неудобном диване, и Лухан виновато закусывает нижнюю губу. @ohse нет, что-то случилось? @xiаolulu мне страшно. Лухан едва выдыхает и сам не знает, зачем пишет это Сехуну. @ohse мне подняться? @ xiаolulu нет, не стоит Лухан думает, что сам не знает, чего хочет. Было бы прекрасно, поднимись Сехун сейчас сюда. Он бы оставил короткий поцелуй на губах омеги, а потом Лухан спрятал бы носик в изгибе крепкой шеи. @ohse тогда ты можешь спуститься сюда. Лухан вздыхает. @xiаolulu мы должны выспаться на завтра. @ohse я поднимаюсь. Лухан едва сдерживает себя от паники, когда слышит тихие шаги альфы. Он укрывается одеялом почти до носа, когда видит высокую фигуру в полутьме, медленно приближающуюся к кровати Лухана. Сехун садится на край и улыбается. — Чего ты боишься? — Всего, — шепчет Лухан. — Кажется, мне приснился плохой сон, и обычно, когда такое бывает, со мной рядом либо Кёнсу, либо родители. А тут я был совсем один… Сехун улыбается ещё шире, вдруг понимая, насколько Лухан всё ещё ребёнок в душе. У альфы внутри фейерверки от такого омеги, и он не удерживается. Вылавливает руку омеги из-под одеяла и осторожно тянет к себе. Лухан не ожидает такого, едва вскрикивает, а потом оказывается на коленях альфы. — Теперь я буду рядом с тобой, — шепчет Сехун в самое ушко омеги, пуская крупные мурашки по спине Лухана. Он все ещё укутан в одеяло, но он все равно чувствует сильное тело позади. От этого действительно становится спокойнее на душе. — Спасибо, — также шепчет Сяо в ответ. Сехун засыпает рядом, прижимая Лухана к себе. Омега разворачивается в его объятиях, накрывает их обоих одеялом, вызывая короткую улыбку на любимых губах. Спать с Сехуном оказывается очень уютно, и Лухан вновь отрубается даже слишком быстро. Чувствует большую руку Сехуна на собственной талии, где огромная ладонь накрывает плоский животик. Греет всё тело Лухана и даже достаёт до его души. Лухан думает, что он о таком даже мечтать не мог.       Чонин проснулся один в постели, вставая и оглядываясь. Из ванной слышался шум воды, так что альфа подумал, что Кёнсу уже в душе. Он схватил с тумбочки сигареты и зажигалку и направился к балкону. Кёнсу вернулся из душа, завёрнутый в полотенце. Он заметил фигуру парня, который снова вышел в зиму практически голый. Кёнсу вздохнул, но решил не вмешиваться. В конце концов, Ким Чонин взрослый человек. Альфа вернулся быстро. Он потёр ладони, едва улыбаясь Кёнсу, который натягивал джинсы, но всё ещё с голым с торсом. Чонин вдруг потянул омегу к себе, впечатывая в широкую грудь. — Чонин! — возмутился Кёнсу, потому что так и не успел надеть джинсы до конца. Но Ким ничего не ответил, лишь впился поцелуем в алые губы, заставляя Кёнсу встать на носочки и едва заскулить. Руки альфы сжали тонкую талию, а Кёнсу сумел лишь просунуть ладонь между их телами, упираясь в широкую грудь. — Отпускаю, не возмущайся, — усмехнулся Чонин, когда они разорвали поцелуй. У Кёнсу были мокрые после душа волосы, раскрасневшееся лицо и от него за версту несло их смешавшимися запахами. Интересно, Чонин пахнет так же? Кажется, с каждым сексом этот запах становился всё ярче и въедался в их кожу всё больше. — Иди к себе, скоро может вернуться Лухан. — Я рассчитывал на совместный душ, — улыбается Чонин. Снова до ямочки, едва склоняя голову вбок. Кёнсу закатывает глаза и цокает. — Мы с тобой не пара, так что перестань витать в облаках. Собирай шмотки, а ещё захвати вино. Если Лухан увидит, то будет много неудобных вопросов. — Ну ты же у нас гений, всему найдёшь ответы, — Чонин наблюдает за тем, как омега застегивает наконец джинсы, а затем накидывает рубашку. — Я гений, а не лжец. И я не хочу врать лучшему другу. Так что давай, Чонин, в темпе вальса! — пуговица за пуговицей, До скрывает прекрасное тело от любопытного и почти обжигающего взора Чонина. Альфа даже не скрывает, что откровенно пялится на соски Кёнсу, а после на ключицы, поднимается вверх, застывает на губах. Наверняка он сейчас примеряет Кёнсу на свой член. Снова. — Эй, Ким Чонин, приём! — восклицает Кёнсу. Альфа смотрит прямо ему в глаза, а потом делает два резких шага к Кёнсу. Прижимает его к стенке позади и застывает в миллиметре от губ. — Но ты все равно обманываешь, Кёнсу. Лухана, меня, даже себя. — Я не обманываю, я просто не договариваю. — Обманываешь, — Чонин снова чувствует замешательство До. Потому хватает его руку, что снова норовит оттолкнуть Кима, и прижимает к стенке над головой омеги. — Чонин, хватит! Пожалуйста, прекрати, — Кёнсу чертовски устал от всего этого. От этих резких перепадов настроения, от нелогичности поступков Чонина, от того, что сам ведёт себя не лучше. — Кёнсу, — альфа опускается к самой шее До. — Ты ведь обычно почти не разговариваешь. — Как и ты, — парирует омега. Снова ловит взгляд Чонина. — Как и я, — Чонин вдыхает воздух рядом с тонкой шеей. — Но почему когда мы рядом, никто из нас не может заткнуться? — К чему ты это вообще? — К тому, что иногда я смотрю на твои пиздецки красивые губы и хочется заткнуть тебя поцелуем. Глубоким, до самой глотки. Чтобы ты перестал наконец отталкивать меня и говорить что это всё «ошибка». С этих губ, — Чонин проводит языком по нижней губе омеги, — я хочу срывать только стоны. Поэтому я так бешусь всегда. Кёнсу обескуражен полностью этими словами Чонина. Он ещё никогда и ни от кого подобного не слышал. До не двигается с места и даже боится встретиться взглядом с Чонином. — Иногда я опускаю взгляд ниже этих губ и думаю о том, что прокусить твою шею и оставить метку, вероятно, было бы самым физиологичным решением. Тогда все знали бы, кому ты принадлежишь на самом деле. — Я не принадлежу тебе! — Кёнсу снова почувствовал волну агрессии. Этот придурок всё ещё думал, что имеет на Кёнсу права? — Я не буду ставить метку, успокойся, — Чонин вдруг отходит от Кёнсу. До тяжело дышит, потому что вдруг осознает, что вроде как он, наверное, ждал продолжения. Того самого глубокого поцелуя, собственных стонов, крепкого тела напротив. Кёнсу чувствует разочарование. И бесится ещё больше. — Исчезни! — восклицает Кёнсу. — Каждый раз, когда что-то происходит между тобой и мной, ты обязательно заставляешь меня пожалеть. Ненавижу! Чонин вздыхает. — Кёнсу, прекрати обманывать. Прекрати додумывать. Я просто хочу сказать, что я никогда не перейду ту грань, которую ты чертишь между нами. Не поставлю метку, не возьму тебя силой, никогда. В этом можешь быть уверен, потому что я не та сволочь, которой ты меня представляешь. Но ради всего святого, прекрати делать вид, что между нами нет чего-то большего, чем секс. Кёнсу вздохнул. — Ты снова говоришь одно и то же, Ким Чонин. И совсем не слышишь меня. Какая разница, что между нами? Итог всё равно один. Нам не по пути. — Мы с тобой оба говорим одно и то же. Чонин разворачивается, хватает бутылку вина со стола, следом пачку сигарет, зажигалку и телефон. Он молча выходит из номера, тихо закрывает двери, а Кёнсу стекает вниз по стенке, зарываясь пальцами в волосы. Как же он, блять, ненавидит Ким Чонина и их истинность.       Бэкхён открывает глаза, щурясь от солнца, что бьёт прямо в лицо. Он переворачивается на спину, пытаясь разлепить тяжелые веки. Он бы, наверное, ещё поспал, но организм зачем-то уверенно выкидывает его из сна, словно происходит что-то очень важное. Бэкхён наконец открывает глаза до конца и первое, что он видит, это не его номер! Омега тут же подрывается на месте, оглядывается и обнаруживает на соседней кровати Пак Чанёля. Альфа спит, уткнувшись лицом в подушку, и только его эльфийские уши торчат в разные стороны. Одеяло забилось альфе куда-то в поясницу, обнажая широкую спину с рельефом мышц. Бэкхён вдруг зависает на этой самой спине, осознавая, что на Пак Чанёле можно учить анатомию. Бэкхён оглядывает себя, отмечая, что одет в футболку и шорты. Но он вообще не помнит ничего из того, что было после их встречи в спа-отеля. Последним он помнит только то, как сидел у Пака на коленях и снова заходился в истерике. Вероятно, Чанёль его и одел. Вероятно, у них с ним ничего не было, кроме того поцелуя в джакузи. Вероятно, Бэкхёну нужно возвращаться в номер. Омега задумался о том, где О Сехун, но решил, что альфы, наверное, не было всю ночь, раз Чанёль притащил его сюда. Бэкхён встаёт с кровати, собираясь тихо уйти, но вдруг его запястье перехватывают. Чанёль поворачивает на него голову, сонно разлепляет глаза. — Куда собрался? — К себе в номер, — усмехается Бэкхён, пытаясь вырвать руку. Но тягаться с альфой смысла нет, он сильнее раза в три. — Пусти! — Ещё же рано, — выдыхает Чанёль, глядя на циферблат электронных часов на тумбочке. — Доспи и пойдёшь. — Нет, я хочу уйти. Чанёль на это усмехается, и когда Бэкхён делает шаг вперёд, резко тянет его к себе. Омега прилетает прямиком на кровать, оказываясь в крепких объятиях. Чанёль в два счета зажимает его между постелью и собственной голой грудью, а Бэкхён извивается под ним, пытаясь вырваться. — Придурок! Ты что творишь? — Полежи чуть вот так, со мной, — Чанёль ложится рядом, прижимая Бэкхёна к себе и зарываясь носом ему в макушку. Бэкхён от этого замирает. Сердце в груди так бешено бьется. Чанёль обнимает его за талию, продолжая глубоко вдыхать карамель Бэкхёна и, кажется, не может остановиться. — Чанёль, — Бэкхён говорит это тихо, без раздражённых интонаций, слишком спокойно. У альфы мурашки по затылку от такого. Они бегут вниз по позвоночнику, пробегают по ногам, покалывая на кончиках пальцев рук и ног. Бэкхён едва сжимает пальчиками плечо альфы, но не двигается и не отталкивает. — Я же сказал тебе, что все это неправильно для нас. — Я просто хочу ещё секунду чувствовать твоё тепло, — шепчет Чанёль. — Твой запах, твоё тело рядом с собой. Ещё секунду. И Бэкхён эту секунду даёт. Едва прикрывает глаза, сам наслаждаясь происходящим. Пак Чанёль жуткий и раздражающий, самый ужасный альфа, настоящая размазня, но! У Бэкхёна внизу живота что-то щекочет от эмоций, а сердце бьется то слишком быстро, то слишком медленно. Запах Чанёля забивает нос, раздражает рецепторы и хочется, чтобы альфа был ещё ближе. Чтобы снова навис сверху, а, может, даже придавил бы сильным телом. Вжал бы Бэкхёна в этот матрац окончательно, перекрывая своим существованием весь кислород, давая вдыхать только коньяк. Чтобы было жарко, душно и безвыходно. Чтобы Бэкхён не чувствовал ничего, кроме присутствия Пак Чанёля. Чтобы просто он был. — Почему я тут? — вдруг тихо спросил Бэкхён. — Потому что я не хотел беспокоить уже наверняка спящего Исина. Ты просто вырубился у меня в объятиях. Бэкхён едва краснеет. — Я слишком устал вчера. — Не оправдывайся, — усмехается Чанёль. Он ослабляет хватку, и Бэкхён тут же это чувствует, скидывая руку альфы. Омега поднимается с постели, оглядываясь в поисках собственной олимпийки. Она находится на стуле, и Бэкхён тут же заворачивается в неё. Чанёль садится на кровати, свешивая ноги вниз. — Уйдёшь? — А ты думал, что останусь? — Бэкхён застегивает молнию и разворачивается в сторону выхода. — Прощай, Пак Чанёль. Хлопает дверь, а Чанёль вздыхает, откидываясь на подушки. За последние три года эта ночь была второй лучшей сразу после того, как Бэкхён напился в тот день в клубе. Бён выходит из комнаты Пака, оглядываясь. Удостоверившись, что в коридоре никого нет, омега направляется в сторону своего номера, но уже у лестниц вдруг сталкивается с Чонином. — Бэкхён? — Чонин взъерошенный весь, помятый и взялся не пойми откуда. Насколько Бэкхён помнил, номер Чонина находился вообще на другом конце этажа. — Чонин? — усмехнулся омега, копируя удивлённый тон альфы. — И ты здесь? Ким едва закатил глаза. — Доброе утро, — кивнул альфа, собираясь уйти. Бэкхён ничего не ответил, провожая его задумчивым взглядом. В руке альфы виднелась пустая бутылка из-под алкоголя, а ещё Бэкхёну почудилось, что запах Чонина как-то изменился. Догадка пришла сама собой. Видимо, Чонин тоже не ночевал в своём номере. Бэкхён усмехнулся, а потом направился к своей комнате.       Лухан первым делом понимает, что ему дико душно и жарко, а потом уже осознает, где находится. Омега тут же разлепляет глаза, понимая, что спал, уткнувшись в шею Сехуна носом, а потому сейчас вокруг одна только малина. Рука альфы покоится на его талии, а сам Сехун всё ещё спит. Лухан улыбается, разглядывая каждую черточку лица альфы в невероятной близи. У него ещё ни разу не выпадала такая возможность, поэтому сейчас это кажется чем-то волшебным и невероятным. За окнами едва брезжит рассвет, вытесняя тьму и пробиваясь сквозь лес, а Сяо ловит себя на мысли, что ему уже давно не было настолько хорошо. Он поворачивается к окну, понимая, что чувствует какое-то глубокое удовлетворение. Впервые за последнее время, ему спокойно так, как было в детстве. — Проснулся? — Лухан поворачивается к Сехуну, который сонно разлепляет глаза, едва улыбаясь. — Да, — Лухан едва смущён, потому что хватка Сехуна становится крепче, а ещё омега не видит, как выглядит. Наверняка слишком заспанным и всклокоченным. Он пытается пригладить волосы, но Сехун вдруг перехватывает его ладонь, а потом сам зарывается пальцами в мягкие волосы. Лухан замирает от этого жеста, забывая даже о прекрасном рассвете. Сехун невероятно нежен. — Значит, они кудрявые от природы? — улыбается альфа. — Да, — кивает Лухан и чувствует, как краснеет. Сехун смеётся, опускаясь пальцами вдоль виска омеги, едва задевает мочку уха и застывает на шее. Проходит молчаливая секунда, а потом вдруг альфа поднимается в кровати, садится и тянет Лухана к себе. Омега поддаётся, устраивается перед Сехуном в его объятиях, откидывая голову на широкое плечо. У них просто потрясающий вид на рассвет. Солнечный диск поднимается из-за вершин гор, раскидывает свои лучи на всю долину, и Лухану думается, что он чёртов везунчик, потому что утро действительно волшебное. Ни тумана, ни облаков, голубое небо, белоснежные вершины и тёплые объятия. — Я люблю тебя, — шёпот Сехуна в тишине заставляет по спине пробежаться табун мурашек. Лухан поворачивается, обнаруживая вполне серьёзный взгляд альфы. Сехун смотрит ему точно в глаза и не моргает. — Я очень сильно люблю тебя, Сяо Лухан! Я никогда так не любил. И я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Потому что иначе просто не представляю свою жизнь. Лухан чувствует, как к горлу подкатывает ком. Он тяжело сглатывает, едва улыбается, а потом сам целует альфу. — Я тоже люблю тебя, — шепчет омега, прислоняясь лбом к лбу Сехуна. — И я тоже хочу сделать тебя счастливым! Сехун сияет улыбкой на это, прижимая Лухана ещё ближе к себе, принимается зацеловывать его лицо. Губы, щеки, нос, лоб, линию челюсти, цепляет не сильно зубами острый подбородок. Лухан смеётся на это, в шутку пытается отбиться от альфы, но в итоге оказывается совершенно не в том положении. Сехун нависает сверху, а Лухан лежит на кровати, продолжая смеяться. Он вдруг берётся щекотать альфу и, кажется, делает это очень зря. Сехун тут же падает на бок и громко смеётся. Лухан не медлит, совсем не думает о какой-то двусмысленности, одержимый победой над альфой. Они с Кёнсу всегда так делали. Забирались друг на друга и добивали противника щекоткой. Так что Лухан в два счёта оказывается на бёдрах альфы, принимаясь щекотать дальше. Сехун вдруг понимает, что больше терпеть не может. — Ладно, Лу, сдаюсь! Всё, прекрати! — сквозь смех и слёзы кричит альфа, а Лухан победно ухмыляется. Дёргается на альфе, вскидывая победный кулак вверх, а потом чувствует, как Сехун резко хватает его талию, обездвиживая. — Лухан! — альфа говорит это чуть громче обычного, а Сяо чувствует, как напрягается все его тело. До омеги не сразу доходит происходящее. — Чёрт! — восклицает Лухан, прекрасно чувствуя задницей бугорок под тканью джинс. Он тут же скатывается с альфы, только не рассчитывает и почти падает на пол. Сехун ловко его ловит и хрипло смеётся, сам ещё до конца не отошедший от Лухана, что буквально ещё секунду назад терся о его пах. — Чёрт! Прости, — Лухан зарывается головой в подушку, сгорая от смущения и стыда. А Сехун не может перестать смеяться, пытаясь вытащить Лухана из-под подушки. — Всё в порядке, Лу. Вылезай, а то задохнёшься. Лухан не отвечает, а потом вдруг чувствует, что Сехун встаёт с кровати. — Ладно, тогда я жду тебя на завтрак, — шепчет Сехун в самое ухо омеги, а потом оставляет короткий поцелуй на оголенном участке длинной шейки. Он уходит, а Лухан покрывается красными пятнами ещё больше. Ну почему О Сехун был таким идеальным?       Бэкхён заходит в комнату, осторожно прикрывая за собой дверь. Исин уже не спит, но ещё не встал, сидя в постели с сонным видом. Волосы омеги взлохмачены, а сам он залипает в телефон, видимо, едва успев нацепить очки. Он отрывается от экрана, когда Бэкхён проходит внутрь комнаты. — Даже спрашивать боюсь, где ты был, — усмехается Исин. Бэкхён едва улыбается, идёт к кровати друга и садится к ногам Исина. — А ты не бойся, — Бэкхён заглядывает в глаза друга. — Что? Он тебе написал, да? — Да, — улыбается Исин, разворачивая к Бэкхёну мобильник. Там виднеется СМС в чате с Пак Чанёлем, который предупредил Исина, что Бэкхён с ним. — Не расскажешь, что произошло? — Ничего из того, о чем ты думаешь сейчас, — Бэкхён прикрывает глаза и выдыхает. — Я был в джакузи, потом он приперся за каким-то хером. Я снова его поцеловал, а потом словил паническую атаку. — Блять, — выдаёт Исин, прекрасно понимая, что такими темпами Бэкхён точно слетит с катушек. — Ты когда-нибудь собираешься что-то сделать со своими атаками? Это не нормально, Бэк. — Ты же знаешь, это нервное. Ещё с детства, с этим ничего не сделаешь, — пожимает плечами Бэкхён. — Мне нужно перестать общаться со своей семейкой, чтобы что-то с этим сделать. — Но ведь есть курсы лечения, Бэк. Так и до психушки недалеко. — Не волнуйся, — ласково улыбается Бэкхён. — Ты же знаешь, что пилюли меня не спасают. Просто забей, я уже привык к этому. — Я не могу забить, Бэкхён. Ты загоняешь себя в какую-то бездну. — Син, — Бэкхён подрывается к другу и прикладывает пальчик к его губам. — Не надо. Исин замолкает. У него выбора нет. Он давно знал о панических атаках Бэкхёна. Иногда они случались у него на глазах, почти всегда их причиной становились события, связанные с двумя людьми: папой омеги и Пак Чанёлем. Порой два этих фактора сходились, и тогда Бэкхёна крыло не на шутку. Весь прошлый год у Бэкхёна получалось жить без этого. Сейчас, видимо, всё снова вернулось, и Исин чувствовал всю свою беспомощность в этой ситуации. Когда он вчера ночью проснулся и не увидел Бэкхёна в номере, он здорово испугался. Но СМС от Пака пришлась кстати. Исин был рад за них, начинал думать, что всё в скором времени наладится. Бэкхён мог вечно отрицать свои чувства к Чанёлю, но Исин был не дурак. Он всё прекрасно видел, потому что слишком хорошо знал Бэкхёна. Пак Чанёль был нужен ему как воздух. — Ты помнишь что-нибудь кроме своей панической атаки? — Только как просил его не приближаться ко мне, — усмехается Бэкхён. — Наверное, поэтому проснулся утром на кровати О Сехуна, который, видимо, куда-то уехал. А не с ним. Исин едва скривил губы в усмешке. — А хотелось с ним? Бэкхён долго смотрел на друга, а потом фыркнул. — Ещё чего! — Бён встал с места. — Его спасло то, что я проснулся один. Исин на это улыбается, но ничего не говорит. Иначе Бэкхён снова распсихуется, как и всегда. — Какие планы на сегодня? — Как обычно, покатаемся, потупим, поспим, — разводит руками Исин. — Лучший план, я считаю, — смеётся Бэкхён, стаскивая с себя футболку. — Кстати, а когда мы поедем к деткам? — Завтра с утра, я так волнуюсь и жду. Я уже связывался с приютом, они нас ждут. — Всё будет отлично, Син. Твой проект потрясающий! Бэкхён уходит в душ, а Исин провожает его спину задумчивым взглядом. Друг сиял от радости сейчас, хотя если сказать это ему в лицо, он, вероятно, пошлёт Исина на чей-нибудь детородный орган. Но Бэкхён правда феерически менялся, когда рядом был Чанёль. Пытался скрыть свои чувства под раздражением и ненавистью, но на деле сходил с ума от счастья. Омега скучал по Паку, а тот скучал по нему, и Исин всё ещё до конца не понимал ни первого, ни второго. Что между ними такого стряслось, что они не могут преодолеть это? Всего лишь запреты папы Бэкхёна? Исин знал, что если бы Бэкхён был уверен в Чанёле, то наплевал бы на всё. Но похоже, он был совсем не уверен. Вот прямо очень. Значит, проблема всё-таки была в нерешительности Пака, как Бэкхён постоянно и говорил. Исин думал, что пришло время честно переговорить с О Сехуном. Альфа наверняка что-то знает, они ведь лучшие друзья.       Вечером все собираются на ужин. Ресторан отеля гудит от количества посетителей, которые обмениваются новостями за прошедший день. Кёнсу заходит в зал последним и несколько удивленно смотрит на компанию за их столиком. Хочется тут же развернуться и уйти, но это будет выглядеть глупо и неуместно. — Всем добрый вечер, — едва улыбается Кёнсу, отодвигая свой стул. — Как нас непривычно много. Он оглядывает по очереди каждого присутствующего. Лухан как и всегда сидит с Сехуном, почти в обнимку, парочка Ким почему-то по разные концы стола, что навевало мысль о том, что между ними что-то произошло. Или они просто отдыхают от общества друг друга. Минсок сидел с Чжан Исином, по правую руку от которого расположился Бэкхён. Он оказывался напротив Чонина и Пак Чанёля, которые, видимо, пришли вместе с Сехуном. Кёнсу сел рядом с Бэкхёном, потому что других мест не было. До обменялся взглядами с Луханом, который улыбался слишком ярко. Они виделись сегодня немного, и омега так ещё ничего и не рассказал о прошедшем свидании. Но кажется, у них ещё вся ночь была впереди. — А ты не рад, Кёнсу? — улыбнулся Исин, снова до своей ямочки. — Я несколько удивлён, — Кёнсу не может сдержать ответной улыбки. — У нас какие-то срочные новости? — Нет, просто мы с Минсоком решили обсудить завтрашний день, а все остальные просто слушают и едят. Присоединяйся, — кивает Исин. — А что за день завтра? — Кёнсу вопросительно оглядывает всех присутствующих. — Наше посещение детского дома, — Бэкхён отвечает за Исина, который увлечён разговором с Минсоком. — Ох, точно, я совсем забыл! — Кёнсу чувствует на себе чей-то взгляд и прекрасно знает чей он. Однако всё равно оборачивается, чтобы встретиться глазами с Ким Чонином. — Так какой план на завтра? — Ну, мы поедем туда на целый день, поедет на самом деле не так много людей, — пожал плечами Исин. — Но думаю, уже это маленькая победа. Приют в самом деле нуждается в помощи, так что, скорее всего, мы там приберемся у них, альфы что-нибудь починят. Директор говорила, что у них проблемы с крышей. Надеюсь, вы умеете гвозди забивать? Исин улыбается, оглядывая альф. — Чанёль в этом спец, — уверенно кивает Сехун. — Правда, Ёль? — Не спец, но посмотрим, — Чанёль едва улыбается, поправляя очки на переносице. Кёнсу с интересом оглядывает парня. Раньше он никогда особо не заострял на нём внимания. Ну просто знал о его существовании, знал, что он крутится с О Сехуном. Сейчас же у него была возможность разглядеть альфу внимательнее, и Кёнсу отметил, что он довольно симпатичный. Конечно, было бы неплохо снять с него очки, привести укладку в порядок и сменить стиль одежды. Тогда, вероятно, он выглядел бы не хуже Сехуна или Чонина. — А ты мастер на все руки, да, Чанёль? — улыбнулся Минсок. — Музыку сочиняешь, теперь вот крыши. — Я ещё ничего не сделал, — Чанёль улыбнулся Минсоку в ответ. — Так что пока не делай поспешных выводов, хён. @kimkai Может, хватит пялиться на Пак Чанёля? Ты палишься. Кёнсу несколько секунд недоуменно смотрел на СМС в чате от Чонина. Он поднял глаза на альфу, который прожигал его взглядом. По спине прошёлся неприятный холодок, от которого омега вздрогнул. @dokyungsoo на кого хочу, на того и пялюсь, отвали. Кёнсу положил мобильник на место, вновь пытаясь влиться в разговор. — Он просто скромничает, — усмехнулся Исин. — Чанёль реально умеет всё. — Мне понравилась твоя песня, — вдруг встревает в разговор Лухан. — Мои родители тоже похвалили её. Чанёль не успевает ничего ответить, когда вмешивается Бэкхён. — Певец украшает песню и его голос, — пожимает плечами омега, едва фыркая. — Ага, а ещё скромность украшает человека, Бён Бэкхён, — тут же парирует Лухан. Но даже без тени злости. Кёнсу это немного удивляет, но он ничего не говорит. — Просто скажи, что я всем понравился, а не песня, к чему это всё, — улыбается Бэкхён, глядя прямо в глаза Лухану. Все переглядываются, а Лухан лишь пожимает плечами. — У вас вышел отличный дуэт, без шуток. Сехун едва улыбается, встречаясь взглядом с Исином. Бэкхён на это ничего не отвечает, делая вид, что это совершенно к нему не относится. Чанёль же сияет улыбкой. — Спасибо, Лухан, — кивает альфа. — Приятно слышать, что твоё творчество кому-то нравится. Бэкхён кривит губы в усмешке, слишком громко цокая. Все обращают внимание на него, а Кёнсу вновь приходит уведомление на телефон. Омега раздраженно заглядывает в экран. @kimkai я не шучу, Кёнсу. я ненавижу, когда ты это делаешь, ты знаешь это. @dokyungsoo ты снова что-то путаешь, Чонин. я не твой омега, поэтому смотреть буду на кого угодно, трахаться и встречаться тоже. даже если это твои друзья. Кёнсу отшвыривает мобильник и старается не смотреть на Чонина. Однако уже чувствует усилившийся запах граната, обволакивающий с головы до ног. Чонин реально злится. — Что такое, Бэкхён? — не выдерживает Чанёль. — Трудно признать, что моя музыка может кому-то нравиться? И тебе тоже. — Не бери на себя слишком много, Пак Чанёль. Мне она не нравится, — Бэкхён сжимает вилку в руках. Кёнсу, сидя рядом, буквально кожей чувствует все его негодование. От этого хочется срочно убежать, потому что До не способен выдержать этого наплыва отрицательных эмоций. — Чанёль, осторожнее, — вдруг выдаёт Чонин. — Не стоит так говорить с моим женихом. Кёнсу чувствует, как на этих словах внутри рвётся что-то очень тонкое, но нужное. Он смотрит на Чонина, встречается с его взглядом и оскалом. — Так вы правда помолвлены? — Чондэ, видимо, несколько удивлён. — Ага, — кивает Чонин. — Будем очень скоро, не так ли, Бэкхён-а? Кёнсу замечает, как у Бэкхёна белеют костяшки на сжатых кулаках. Он переводит взгляд на Чанёля, лицо которого заметно потемнело. Чонин этими словами, кажется, задел каждого, кто здесь присутствовал. Внезапно До встречается со взглядом Чанёля, который смотрит слишком долго. Словно у Кёнсу лицо точно такое же, как и у самого Чанёля, и Пак это понимает. — Заткнись, Чонин! — восклицает омега. — Почему же? — Чонин расходится не на шутку. — Об этом уже написали в прессе, и это правда. Мы с тобой в перспективе можем пожениться, не стоит скрывать такое от друзей, Бэкки. — Чонин, — Сехун прекрасно понимает, как далеко это все может зайти. Он с серьёзным видом смотрит на Кима, который улыбается слишком ярко, но взгляд у него стеклянный и неподвижный. Он смотрит, кажется, на Бэкхёна, но со своего места Сехун не может это точно определить. — Что Чонин? — усмехается Ким. — Вы тут все так упорно любите скрывать правду, а между тем стоит, наверное, говорить о всех скелетах в шкафу открыто и тогда не будет никаких проблем. Кёнсу хочется швырнуть в Чонина чем-нибудь. Он снова всё испортил своим ужасным характером, загорающейся за секунды спички. И где тот самый Чонин, что ещё вчера ночью говорил Кёнсу быть спокойнее? — Да, Ким Чонин, хочешь поговорить о скелетах? — Бэкхён говорит это твёрдо и громко. — Ну хорошо, давай поговорим. Поговорим о том, какие у нас с тобой конченые родители? Чонин усмехается. Он хочет ответить, но в разговор вмешивается Минсок. — Думаю, вам всем стоит остыть и не орать на весь отель о личных проблемах, — голос омеги звучит твёрдо и властно. В точности как умеет только Ким Минсок, председатель студсовета академии Ульсан. — Иначе завтра будете на первых полосах новостей. Над столиком повисает тишина. Кёнсу едва выдыхает, прикрывая глаза. Он снова чувствует на себе взгляд Чонина. Встречается с ним глазами и видит весь спектр бушующих на дне карих глаз эмоций. Это сущий пиздец. Чонин реально зол, Кёнсу чувствует это явно, и внезапно ему вдруг открывается сама суть действий альфы. Ему действительно порой сносит крышу, у него проблемы с самоконтролем. Первым из-за стола встаёт Бэкхён. Показательно кидает салфетку на свою тарелку и молча идёт к выходу. — Простите, — едва улыбается Исин, срываясь за другом. — Я должен его успокоить. Омега уходит. Чанёль встаёт вслед за Исином, стаскивая со стола мобильник. — Я пойду спать, — альфа смотрит на Сехуна. — У тебя ведь есть ключ-карта от номера? — Да, есть, — кивает Сехун. Чанёль уходит, а Сехун поворачивается к Чонину. — Чонин, пойдём прогуляемся? Ким усмехается, а затем пожимает плечами. — Ну пойдём, — кивает альфа, уже прекрасно зная, что ему скажет Сехун. Он встаёт из-за стола, снова смотрит слишком долго в глаза Кёнсу, пока Сехун прощается с Луханом. — Я тебе напишу, — улыбается О, едва целуя омегу в висок. — Хорошо, — кивает Лухан. Альфы уходят, а за столом остаётся привычная для Кёнсу компания из Минсока, Лухана и Чондэ. — Что вообще нашло на этого Ким Чонина? — вздыхает Лухан. — Мы же нормально общались. — Ага, ты почти даже не бесился на Бён Бэкхёна, что выглядит ну дико странно, — усмехается Чондэ. — Я устал беситься на всех вокруг, — улыбается Лухан. Чондэ на это показательно удивляется. — О, боже! Сяо Лухан, любовь и правда меняет людей? — воскликнул Чондэ, заставляя Минсока и Кёнсу улыбнуться, а Лухана закатить глаза. — Шёл бы ты нахер, Ким Чондэ! А если серьезно, почему он так отреагировал? — А ты сам не догадываешься? — улыбнулся Чондэ, переглядываясь с Минсоком. — Ты сказал, что Чанёль и Бэкхён отличный дуэт, а учитывая, что между ними реально что-то назревало раньше, Ким Чонин, вероятно, правда заревновал. — Что? Чанёль и Бён правда встречались? Я думал, это лишь слухи. — Не слухи, — вздохнул Минсок. — Разве не помнишь, как Бэкхён отшил его при всей академии? Думаю, Чонину уже успели обо всем доложить, не так ли, дорогой? Минсок посмотрел на Чондэ, который поднял руки вверх. — Вот тут я как раз таки ни при чём, ты сам знаешь, что я не любитель всех этих сплетен, думаю, ему донесли парни. — Поразительно, как в этой академии всем есть до всех дело, — философски изрёк Лухан, подпирая подбородок рукой. Кёнсу на это хмыкнул, опуская взгляд на свою тарелку. Было дико не по себе, он буквально чувствовал эмоции Чонина, эта истинность сведёт его с ума однажды. Он взглянул на свой мобильник. Захотелось что-нибудь написать альфе, потому что Чонин сорвался из-за него. Чонин пытался вызвать в Кёнсу ответную ревность. Чонин был так очевиден. Но потом омега лишь встряхнул головой. Это проблема Чонина, если он не может никак взять в толк то, что он не имеет права ревновать Кёнсу. Тем более, что и поводов До особо не давал. Ему что теперь на других альф и взглянуть нельзя? Чонин переходил все границы. — Кёнсу, Мин, не хотите сегодня посекретничать? Без альф, — улыбнулся Лухан, оглядывая друзей. Чондэ на это лишь фыркнул. — О Сехун не переживёт, Лу, — улыбнулся Кёнсу. Чондэ на это рассмеялся, даже слишком громко, за что получил тычок в бок от уже пересевшего поближе Минсока. — Ой, всё! — воскликнул Лухан, закатывая глаза и не переставая улыбаться. — Я серьёзно, мы давно не болтали. — Хорошая идея, — кивнул Мин. — Тем более кое-кто мне сильно надоел. — Не забывай, Ким Минсок, что ты теперь говоришь об отце своего ребёнка, — гордо задрал голову Чондэ. Кёнсу и Лухан на это ярко улыбнулись, умиляясь с Чондэ. Минсок же лишь закатил глаза. — Об этом не забудешь, ты же мне каждые пять минут напоминаешь, — вздохнул Минсок. — Я люблю тебя, — вдруг совершенно серьезно выдал альфа, глядя Минсоку прямо в глаза. Омега тут же растерялся, совершенно не ожидая услышать подобное. Чондэ признавался ему по десять раз на дню, но обычно этого не происходило в присутствии кого-то. Так что сейчас Минсок резко притянул Кима к себе за подбородок и сам поцеловал. Лухан и Кёнсу предпочли отвернуться.       Сехун вышел с Чонином из ресторана, догоняя его в фойе. Он сжал плечо альфы, разворачивая к себе. Чонин дёрнулся, впериваясь в Сехуна колючим взглядом. — Какого хера ты творишь, Чонин? — А что я творю, Сехун? Говорю правду? — Чонин смотрит на О слишком враждебно. Сехун чувствует себя неуютно под волчьим взглядом альфы. — Ты же специально это делаешь, правда влюблен в Бэкхёна? — Что если я скажу да? — Чонин тяжело дышит, глядя другу прямо в глаза. Сехун же пытается на дне этих глаз отыскать правду. У альфы было полное ощущение, что во всей этой истории не хватает ещё какой-то детали. Потому что Чонин точно не был влюблён в Бэкхёна, следовательно, не стал бы его ревновать. Но почему он взбесился? Сехун не понимал. — Я думаю, что тебе стоит сказать мне правду. Что с тобой происходит? — Нет, Сехун, это ты скажи мне правду. Если вдруг окажется, что я тоже влюблён в Бэкхёна, на чью сторону встанешь? Мою или Чанёля? Сехун долго молчит, а потом улыбается. Чонин не понимает, что делает друг, который лишь пожимает плечами. — Ты такой смешной, Чонин. Как маленький ребёнок. В ситуации, где вы оба влюблены в Бён Бэкхёна я бы предпочёл вообще ничью сторону не выбирать и оставить это на вас двоих. Но и ты не должен спрашивать у меня таких вещей. Чанёль мой друг детства, я всегда выбирал его сторону, даже когда он был не прав. — А я кто для тебя? — Чонин говорит вдруг очень тихо. У него плечи резко опускаются, и вместо того волчьего взгляда появляется совсем побитый взгляд брошенного щенка. У Сехуна мурашки ползут по спине. — Ты тоже мой друг, Чонин. Но я знаю тебя слишком мало. Я очень хочу, чтобы мы смогли дружить много лет в будущем, поэтому я сейчас стою здесь. Я знаю Чанёля как облупленного, но ты для меня все ещё загадка. — Так пусть ею и останусь, — Чонин разворачивается, чтобы уйти, но Сехун снова сжимает плечо альфы. — Нет, так не пойдёт, мы все сейчас нормально поговорим. Начистоту, — Сехун тащит Чонина к лифту, хотя альфа первые несколько метров и отпирается.       Сехун открывает двери номера, где Чанёль лежит на кровати и просто пялится в потолок. Он вопросительно смотрит сначала на Сехуна, а потом и на Чонина, что заходит следом. Чанёль усмехается, вновь переводя взгляд к потолку. — Чанёль, — тихо говорит Сехун. — Я не буду ни о чем говорить, Сехун. Тем более с ним, — Чанёль даже не поворачивает на Кима взгляд. Сехун тяжело вздыхает. Пак Чанёль иногда был чересчур упёртым. — А зря, — усмехается Сехун. — Вам не помешало бы поговорить, по-человечески. Я могу уйти, если хотите. — Не стоит, уйду я, — Чонин разворачивается, но Сехун его тормозит. — Прекратите бегать от очевидных вещей, вы, оба, ведёте себя как школьники. Сядьте и поговорите, как два мужика, нормально. Сехун повышает тон, очень заметно. Чанёль медленно садится на кровати. Он усмехается. — Сехун, расслабься, нам с Чонином не о чем говорить, — Пак встаёт с места. — С чего вообще ты взял, что между нами что-то не так? — В общем, я пошёл, — встревает Сехун. — Не убейте друг друга. О выходит из номера, прикрывая за собой дверь. Чанёль и Чонин смотрят вслед Сехуну, который очевидно специально оставляет их наедине, а потом переводят взгляды друг на друга. Чонин на это вдруг усмехается. Он делает несколько шагов к Чанёлю, оказываясь с ним лицом к лицу. — Больше всего на свете я ненавижу ложь. А в этом месте все почему-то её так любят. Все врут. И ты, Пак, тоже. Между нами всё не так, и если ты так боишься сказать об этом, то скажу я. Вот тебе первый факт, Чанёль, тебе нравится Бён Бэкхён, а я помолвлен с Бён Бэкхёном. Ты об этом знаешь и ты ревнуешь. Вот и всё. Чанёль на это усмехается, скрещивая руки на груди. — Это ты кичишься на всю академию вашей помолвкой, так что тут ещё стоит подумать, кто из нас ревнует, — Пак вскидывает бровь. Чонин улыбается. Он пожимает плечами. — Второй забавный факт: я не влюблён в Бэкхёна, мне, если честно, плевать. Мне нравится другой омега. В номере повисает тишина. Чанёль удивленно смотрит на Чонина, который доволен произведённым эффектом. — И кто же это? — усмехается Пак. — Зачем тебе его имя? — Чонин чувствует, как расслабляется Чанёль. — Тебе достаточно знать того, что это не Бэкхён, и если бы не мой отец, я бы не оказался вмешанным в ваши очевидно непростые отношения. — И что? Собираешься разорвать вашу помолвку ради того омеги? Чонин на этом вопросе мрачнеет. Он опускает взгляд, а потом разводит руками. — Это не в моих силах. Но здесь разговор не о помолвке, а о наших чувствах. Так вот, Чанёль, я просто не хочу, чтобы ты считал меня своим врагом. Я не претендую на Бэкхёна. — Тогда разорви помолвку, — Чанёль делает шаг к Чонину. В его взгляде парень видит что-то новое, что-то похожее на мольбу. Чонин удивлён. — Думаешь, это так легко? Отец не расторгнет эту помолвку ни за что! — Найди способ его убедить, — альфа говорит с какой-то настойчивостью. — Единственный способ его переубедить, это только отказ папы Бэкхёна. От меня ничего не зависит, от слова совсем. — Это лишь отговорки. — Это правда, и ты понимаешь это, Чанёль. Так же хорошо, как и я. Снова нависает тишина, в которой Чанёль отворачивается от Чонина, зарываясь пальцами в волосы. А Ким идёт к бару, в надежде найти там что-то крепче воды. — Тогда не влюбляй его в себя, — вдруг звучит бас Пака в тишине. Чонин медленно разворачивается к альфе, который стоит на другом конце номера, у самого окна. — Даже если захотел бы, не получится, — усмехается Чонин. — Потому что у него в голове только один человек.       Исин встречается с Сехуном на огромном балконе, с которого открывается потрясающий вид на горы. Он буквально только что уложил Бэкхёна в номере, едва его успокоив. Омега явно был готов убить Ким Чонина, так что Исину пришлось немало постараться, чтобы отговорить его от этой затеи. — Привет ещё раз, — улыбается Исин, кутаясь в плед, что нашёл в холле, через который был выход на балкон. Сехун же был в своей толстовке, накинув капюшон на голову. Он повернулся к Исину и улыбнулся в ответ. — Если тебе холодно, мы можем войти внутрь. — Всё в порядке, свежий воздух не помешает. Сехун понятливо кивает. Они молчат ещё какое-то время, а потом Исин всё же решает начать разговор. — Как думаешь, долго они так протянут ещё? Сехун усмехается. — Я не знаю, — О смотрит на Исина. — Наши попытки свести их, кажется, не закончились ничем абсолютно. Они как делали вид, что не знают друг друга, так и продолжают. — Уверен? — усмехается Исин. Он хитро улыбается, на что Сехун прищуривает взгляд. — Что ты знаешь, Чжан Исин? — Чанёль тебе ничего не рассказывал? — О чём? — Значит, не рассказывал, — усмехается Чжан. — Исин? Что произошло? — Ну, пока ты бегал за своим Луханом, твой лучший друг и мой лучший друг успели поцеловаться, и не раз. А ещё Бэкхён ночевал у Чанёля как-то, но у них ничего не было. Твой Пак тот ещё джентльмен, учитывая, что Бэкхён был пьян вдрызг. — Когда это было? — Когда СМИ написали о помолвке, — Исин смотрит на белеющие в сумерках вершины гор. — Ты правда ничего не знал? — Чанёль закрылся от меня, — вздохнул Сехун. — Вчера ночью они тоже были вместе, правда на разных кроватях, но, — улыбнулся Исин. — Я считаю, это прогресс. — Я чувствую себя отвратительно, когда лезу в их отношения, но когда не лезу, чувствую себя ещё хуже. — Понимаю тебя как никто другой, но мы с тобой были зрителями этой ебаной драмы целых три года, лично мне надоело. Бэкхён сводит себя в могилу, у него панические атаки учащаются. — Чанёль не лучше, он совсем перестал общаться со мной, агрессирует на каждое слово Чонина, может, у них хоть палата в психушке общая будет, — усмехается О. Исин не сдерживает смешка, а потом тяжело вздыхает. — Будем что-то с этим делать? — спрашивает омега. — По крайней мере, не напрямую. Они оба не любят, когда к ним лезут. Пусть всё идёт своим чередом, будем подталкивать их по чуть-чуть. Хотя, я так смотрю, они и сами неплохо справляются. — Только не говори, что я рассказал, — Чжан смотрит на Сехуна в упор. — Хорошо. — Что Бэкхён говорит насчёт их помолвки? — спрашивает Сехун после некоторой паузы. — Ему нравится Чонин? — Он говорит, что ему никто не нравится, — пожимает плечами омега. — А его папа отдельный разговор, я не могу обсуждать это с тобой, прости. — Понимаю, — кивнул Сехун. — Ладно, в любом случае, держимся на связи. — Хорошо, — кивнул Исин. — Я пойду тогда, — Сехун едва кивает Исину и уходит с балкона. И только через пару секунд до Исина доносится третий голос, которого здесь не должно было быть. Он в панике разворачивается, натыкаясь на весьма любопытную картину. — Преподаватель Ким? — Сехун, видимо, удивлён, стоя у самого выхода, а потом кланяется мужчине. — Здравствуй, Сехун, — кивает Чунмён. — Что-то тебя не видно сегодня? — Мы же предупреждали вас с Луханом, что уезжаем, ещё вчера вечером. — Ах, точно! Совсем забыл. Всё нормально у вас? Никаких происшествий? — улыбнулся Ким. — Всё в порядке, спасибо. Простите, я пойду. — Ага, спокойной ночи. Сехун поклонился преподавателю и скрылся за дверью балкона. Исин хотел последовать его примеру, но когда он поравнялся с Кимом, едва ему кивая, его запястье схватили холодные пальцы. — Студент Чжан, мы можем поговорить? Исин замер, понимая, что пришёл тот самый час, которого он так избегал. Он шумно сглотнул, а потом все же осмелился посмотреть преподавателю прямо в глаза. Он не решался на это с того самого дня, научившись избегать Ким Чунмёна просто мастерски. — Да, — вздохнул Исин. — Отлично, — Чунмён улыбнулся в своей манере, ярко и просто. Исин же почувствовал, как у него подкашиваются колени. Он был совсем не готов к предстоящему разговору. — Можем выпить чай внизу, если замёрз. — Не замёрз, всё в порядке. — Ладно, — кивает Чунмён, пытаясь заглянуть Исину в глаза. Но омега упорно избегает встречного взгляда, потому что он и так уже умер на словах «не замёрз?». Преподаватель Ким всегда заботился о своих студентах, и Исин прекрасно об этом знал, но почему же сейчас сердце отбивало такой ритм, будто хотело вырваться из грудной клетки. — Исин, я хочу поговорить с вами о произошедшем. Вы мастерски избегали меня всё это время, и, наверное, я могу понять ваше замешательство. — Преподаватель Ким, — Исин перебивает мужчину на полуслове. — Я должен извиниться перед вами за всё! Омега кланяется мужчине, пытаясь сдержать своё смущение, но вряд ли это в силах Исина. — Я совсем не хотел, чтобы так вышло. Простите, я правда не знаю, что на меня нашло, — уже чуть тише говорит Чжан и наконец решается посмотреть Чунмёну в глаза. И несмотря на свои опасения, видит там не жалость, не презрение и не отвращение. А что-то вроде замешательства. — Исин, я принимаю твои извинения. И раз уж мы пришли к этому разговору, то вероятно я должен спросить. Ты можешь не отвечать, если хочешь, но мне бы хотелось услышать правду. — Нет, преподаватель Ким, пожалуйста, не задавайте этот вопрос, — Исин снова тараторит, прячет взгляд и срывается к перилам. Чунмён стоит на месте, словно статуя, пытаясь переварить услышанное. Он ведь правильно понял омегу? — Исин, — мужчина едва касается плеча парня, подходя к нему со спины. Исин глубоко вдыхает свежий морозный воздух. — Преподаватель Ким, пожалуйста, я прошу вас забыть всё то, что случилось. Я обещаю вам, что больше ничего подобного не повторится. Я просто… Исин все ещё стоит спиной к Чунмену. — Просто чувствую то, что не должен был, но, наверное, это пройдёт. Я пойму, если вы не захотите больше заниматься со мной. Чунмён всё же разворачивает омегу к себе за плечи, едва улыбаясь и заглядывая ему в глаза. — Прости, Исин, — вдруг шепчет Чунмён. — За что? — За то, что не могу разделить твои чувства. Ты прекрасный омега, но ты сам, вероятно, понимаешь, что есть некоторые вещи, которые не в нашей власти. — Преподаватель Ким, — вновь перебивает омега. Он едва усмехается, опуская взгляд. — Я же сказал, не надо. Я не хотел слышать вот этих слов, поэтому избегал вас все это время. Мне всё предельно ясно, так что не стоит говорить это всё. Чунмён едва усмехается, глядя куда-то за спину омеги. Чжан Исин был умным парнем, не как все дети его возраста. — Я просто не хочу, чтобы ты был обижен на меня. — Я не обижен, — улыбается Исин. — Я знал, что так будет, всё нормально. — В таком случае, мы можем как продолжить занятия, так и нет. Думаю, тебе нужно это решить. Исин удивленно смотрит на преподавателя. Он был уверен, что Ким Чунмён больше не захочет иметь с ним ничего общего. — Тогда, я не хочу запускать физику… — Ладно, как знаешь. По возвращении в Ульсан продолжим по тому же расписанию? — Хорошо. По тому же расписанию.       За Минсоком закрывается дверь номера, и он улыбается друзьям, которые оказываются каждый на своей кровати. Лухан с кем-то увлечённо переписывается в телефоне, хоть и не трудно было догадаться с кем, а Кёнсу читает книгу. Минсок ставит на стол пакет с вкусняшками, за которыми послал Чондэ. Пить ему нельзя, так что омега надеялся закидываться тонной сладкого. — Хён, ты пришёл, — Лухан откладывает в сторону телефон, подрываясь с кровати, и тут же лезет к пакету. С радостью пятилетки откапывает там мармеладных мишек, пока Минсок устраивается в объятиях Кёнсу. Они оба улыбаются, глядя на детский восторг Лухана. — Нам хоть что-нибудь оставь, — усмехается Минсок. Он поворачивается к Кёнсу. — Су-я, у тебя новые духи? Твой запах какой-то странный. У Кёнсу сердце делает кульбит. Минсок же не мог учуять на нем запах Чонина? — О чём ты? — улыбается Кёнсу. — Вроде все как и прежде. — Я будто чувствую нотки граната, хотя, может, мне так из-за токсикоза кажется. — Может быть, Лу, ты что-нибудь чувствуешь? — Кёнсу сохраняет самообладание, хотя внутри него поднимается паника. Он не готов ничего рассказывать друзьям, совсем не готов. Лухан подрывается к друзьям на кровать, лезет носом в самую шею Кёнсу и глубоко вдыхает воздух. Он молчит какое-то время, а Кёнсу в это время тихо молится про себя. — Да нет, все та же сладкая вишня, — пожимает плечами Лухан, вновь закидываясь очередным медведем. Кёнсу улыбается, а Минсок лишь кивает. — Ладно, значит, токсикоз, — пожимает плечами омега. — Как ты себя чувствуешь, кстати? Мы ведь совсем не гуляем вместе, — Лухан устраивается между Минсоком и Кёнсу, расталкивая обоих друзей. До и Ким переглядываются, улыбаясь. В этом был весь Лухан. Он жутко ревновал друзей, потому что был ужасным собственником. Минсок и Кёнсу могли принадлежать только ему, но никак не друг другу. Лухан в этом плане был жутко ревнив. — Ну, меня снова начало подташнивать, но доктор говорил, что такое может быть. А ещё я не могу с перепадов настроения, иногда мне хочется убить Чондэ, иногда зацеловать, а иногда выебать его до смерти. На последнее все трое смеются в унисон. Лухан же поворачивает к старшему голову. — А секс во время беременности возможен? — Вот я поражаюсь, на биологическом факультете учитесь вы, а на такие вопросы ответы должен знать я, — фыркает Минсок и тоже тянется к пакету с мишками в руках Лухана. — Кёнсу, ну ты хоть не разочаровывай. — Насколько я знаю, всё можно со второго триместра, и даже полезно, — улыбается Кёнсу. — Мы учимся на биологическом, а не в медицинском университете, — парирует Лухан. — Так правда можно? — Доктор говорит даже нужно, но нам пока рано. Придётся потерпеть пару месяцев. — Вау, вы там не умрите, а то же для вас это миссия невыполнима, — усмехается Лухан, получая в ответ тычок в бок и смех от Кёнсу. — А ты там смотри не умри девственником, Сяо Лухан. Что? У вас правда ничего не было? Минсок смотрит прямо в глаза Лухана, а тот моментально краснеет, вызывая умильную улыбку у обоих своих друзей. Кёнсу предпочитает в тему секса не лезть, потому что он вроде как в нём не шарит. Ну, по мнению его друзей, но не Ким Чонина. — Он правда повёз меня туда, потому что это была моя мечта, — выдыхает Лухан. — Представляете, я случайно устроил две тупые ситуации, но он вышел из них просто потрясающе. — Тупые ситуации? Что ты имеешь в виду? — усмехнулся Минсок. — Ну, мы приготовили отличный ужин, поболтали, полюбовались на домик и на лес, посмотрели фильм. А потом целовались на диване, и я слегка перешёл границы, наверное, — голос Лухана становился всё тише и тише, а улыбки на губах Кёнсу и Минсока всё шире. Дерзкий Лухан становился таким забавным, когда речь заходила об О Сехуне, что друзья даже не узнавали его. — Какие границы, Лухан? — Я не знаю, как тебе описать, но стало жарче, чем обычно, — выдохнул Лухан. Минсок вдруг рассмеялся, а Лухан тяжело вздохнул, закатывая глаза. — Я бы тебя сейчас ударил, но твой малыш тебя спасает. В общем, он сам разорвал поцелуй и сказал, что надо быть медленнее. Лухан наконец поднял взгляд на Минсока, который продолжал улыбаться. — Ну, он явно понимает, что ты ещё не готов, — кивнул Минсок. — Он молодец. А что второе? — Потом я уснул на диване, а так как мы договорились спать отдельно, то Сехун отнёс меня в спальню. Ночью я проснулся, а вы же знаете, как я иногда не люблю спать один. Особенно в незнакомых местах. Так что я проснулся и мне было страшно, пришлось написать Сехуну. И он пришёл меня успокаивать. Мы уснули вместе, а утром вместе любовались на рассвет. — Боже, даже Чондэ не был таким романтиком, я даже завидую, — воскликнул Минсок. — Зато у тебя был секс, хён, — парировал Кёнсу, тоже улыбаясь. — Что тоже неплохо. — Впрочем, да, мы трахались так много, что было не до восходов и закатов. — Фу! — воскликнул Лухан. — Разве секс главное в жизни? — Вообще нет, но давай я спрошу это у тебя после первой течки с альфой, — усмехнулся Минсок. Кёнсу про себя согласился тысячи раз со старшим. Ничего не сравнится, наверное, с сексом со своим истинным. И свидетельством этому была приятная истома в теле Кёнсу, которая до сих пор оставалась после вчерашней ночи. — Хён! — снова смутился Лухан. — Ладно, не отвлекайся, что было потом? — Потом мы с ним дурачились в кровати, он начал меня щекотать, а вы знаете, что в такие моменты я за свои действия не отвечаю. И в общем я оказался прямо на его животе, потом, видимо, сполз чуть ниже, ну и сами понимаете. В итоге он перехватил меня и сказал быть осторожнее, а я явно чувствовал кое-что твёрдое под собой. Блять, парни, мне ещё никогда не было так стыдно! Лухан стал одного цвета с красной футболкой Минсока, а её хозяин не выдержал и громко рассмеялся. Кёнсу тоже сдался вслед за Минсоком. Лухан же закатил глаза и тяжело вздохнул. — Вам смешно, а мне до сих пор неловко. — А что потом? — улыбнулся Минсок. — Пошли в душ вдвоём? — Нет! — воскликнул Лухан. — Конечно нет! Он пытался уговорить меня, что всё нормально, а я зарылся в подушки. Ну и в общем, он ушёл готовить завтрак, а я целый час сидел в спальне, пытаясь прийти в себя. Минсока с Кёнсу прорвало на вторую волну смеха, а Лухан упал Кёнсу на живот. Утыкаясь носом в родное тепло, он пытался вновь выкинуть из головы неловкие воспоминания. — Лухан, это нормально для пары, расслабься, — сказал Минсок, когда успокоился. — Дальше, когда вы хоть решитесь подрочить друг другу, будет проще, но поверь, все проходят через подобные вещи. Стояки друг на друга — это нормально. — Чёрт, но ведь никто же не забирается на альфу верхом, и, Боже, я же всё это время только и говорил о том, что нам рано и всё такое. — Возможно вам действительно рано, милый, — улыбнулся Минсок. — Всему своё время, и если уж Сехун смог сдержаться и не завалил тебя, то всё в порядке. Он всё понимает и не думает, что ты пытался его соблазнить. — Ты думаешь? — Я уверен в этом, — улыбнулся Минсок. — У тебя с Чондэ было что-то подобное? Минсок задумался, а потом пожал плечами, улыбаясь. — Нет, но когда я решился первый раз сделать ему минет, было довольно неловко. И у меня, кстати, не получилось, — усмехнулся Минсок, замечая немного перекошенное лицо Лухана. — Что ты на меня так смотришь, Лу? Да, люди делают друг другу минет! — И тебе нравится? Минсок снисходительно улыбнулся. — Порой даже больше, чем просто секс. Минету сложнее научиться, но опыт приходит со временем. — И что? Это все делают? — Ну насколько известно мне, все! Лухан спросил у Минсока ещё что-то, а Кёнсу вдруг в голову пришла безумная и глупая идея. Идея, которую следовало закопать куда-то поглубже и навсегда, но что если попробовать? Хотя, Кёнсу стоило перестать думать о сексе с Ким Чонином. У них оставалось не так много дней в Японии, а по возвращении в Сеул они условились навсегда забыть о сексе. Ведь так? Тем не менее Кёнсу вспомнил, каким приятным на ощупь был член Чонина, и вероятно было бы приятно ощутить его на собственном языке. Пройтись по набухшим венам, чувствуя их рельеф, поцеловать розовую головку. Кёнсу едва не влепил себе затрещину. Откуда вообще эти мысли в его голове? Кёнсу не был таким. — Кёнс, у тебя всё в порядке? — голос Лухана возвращает его в реальность. — Да, простите. Я задумался. — О чем это? — усмехнулся Лухан. — О книжках своих? Кёнсу улыбнулся. Если бы только Лухан знал, о чём на самом деле думал Кёнсу, он бы вероятно сошёл с ума. Ведь в глазах друзей Кёнсу был законченным девственником, который даже порно ни разу не смотрел. Кёнсу все-таки смотрел пару раз, во время течек, когда возбуждение захлестывало с головой. Омегу не особо привлекало и возбуждало все это действие на экране, а теперь лишь одно воспоминание о Ким Чонине заставляло мурашки бегать по позвоночнику. Внизу закручивалось тугое возбуждение. — Не о книжках, — улыбнулся Кёнсу. — Так о чём вы тут? — О том, что тебе срочно нужно искать альфу, — улыбнулся Лухан. — Может, ты перестанешь отшивать всех подряд и присмотришься к кому-нибудь? — И это говоришь мне ты, Сяо Лухан? — едва улыбнулся Кёнсу. — Да если бы не упорство и твердолобость О Сехуна, ты бы так и продолжал в своём репертуаре. — Всё равно, это же я решил принимать его ухаживания или нет. — Вот когда встретится мне кто-нибудь, кто зацепит, тогда и решусь. Как ты, — улыбнулся Кёнсу, вставая с места. — А пока мне не до этого. Минсок на это странным образом молчал и улыбался, а Кёнсу словил его взгляд на себе. Снова стало не по себе, словно омега о чем-то догадывался. Ким Минсок был слишком умным, и он быстро складывал два и два. — Кёнсу, — голос Лухана вдруг стал серьёзнее. — Можно спросить? До тут же насторожился, но кивнул. — Спрашивай. — Что не так с тобой и с Ким Чонином? Повисла недолгая пауза, в которой Кёнсу отчаянно подбирал тактику разговора. Как себя вести, чтобы не спалиться. — О чём ты? — Вы постоянно оказываетесь рядом, он доносит твои сумки, вы ссоритесь абсолютно без причины. Я делал вид, что не замечаю, потому что думал, что либо я всё придумал, либо ты мне расскажешь. Но я уверен, что ничего не придумал, а ты молчишь. Кёнсу вздыхает и пожимает плечами. — Я не знаю, о чём ты, Лухан. Да, я не могу отрицать факт того, что этот альфа раздражает меня, но этому есть свои причины. Нас в начале года записали в парочку, и теперь, когда он рядом, я боюсь, что слухи могут вновь разнестись. Тем временем, он помолвлен с Бэкхёном, и я думаю, что тебе просто показалось. — Я так не думаю, — упорства Лухану было не занимать. — Я же слишком хорошо тебя знаю. — Лухан, — Кёнсу говорил серьезно. — Ты всё неправильно понял, между нами правда ничего нет. — Между вами, может, и нет, но вот ты, Кёнсу, может, у тебя есть всё-таки какие-то чувства к нему? — Нет, Лу, — совершенно спокойно улыбнулся Кёнсу. Он наконец взял себя в руки, едва останавливаясь от истерики. — У меня нет чувств к Ким Чонину, можешь быть спокоен. Лухан кинул скептичный взгляд на друга, но ничего говорить не стал. Лишь поджал губы и посмотрел на Минсока, который лишь улыбался. — Эй, Лу, ну правда, если бы что-то было, я бы тебе рассказал. Я ведь всегда всё тебе рассказываю. — Не всё, — выдыхает Лухан. Минсок понимает, что зреет очередная ссора, а потому спешит сменить тему. Уводит разговор в совершенно другое русло, и Кёнсу помогает ему в этом. Лухан дуется ещё немного, а потом всё же забывает про этот злополучный разговор. Снова болтает без умолку, смеётся громко, в своём стиле, и в конце концов первым убегает в душ, когда Минсок начинает собираться к себе. Уже полночь, так что они решают разойтись по комнатам.       Сехун возвращается к себе в номер уже ближе к ночи, осторожно открывая дверь и надеясь не увидеть там стены в крови и два трупа. Но всё выглядит вполне нормально, если не считать Чонина, который лежит в позе звезды на кровати Чанёля и очевидно спит. Сехун замечает на столе бутылку коньяка, и все пазлы складываются сами собой. — Вы пили без меня? — в голосе О звучит даже обида, на что Пак, который выглядит вполне себе трезвым, сидя в кресле и выкуривая уже, наверное, не первую сигарету, едва усмехается. — Ты же все равно не стал бы, — пожимает плечами Чанёль. Окно открыто, чтобы не задымить номер окончательно. Тут вообще-то нельзя курить, но вряд ли это сейчас волновало альфу. — Каким образом он умудрился так напиться? — усмехается Сехун, подходя к Чонину и кидая на него плед. Он совсем раздетый, в одной футболке и шортах, а между тем окно открыто прямо на него. Чанёль едва улыбается, в этом был весь О Сехун, который заботился о каждом человеке в своём окружении. — Выдул почти всю бутылку в одно лицо, — пожал плечами Чанёль. — Вы поговорили? — Да. — К чему пришли? — Нам нечего делить, — Чанёль затушил сигарету в пепельнице, а потом посмотрел на Сехуна, который сел в соседнее кресло. — Точно? — Да, — уверенно кивнул Чанёль. — Тебе не о чем волноваться. Они снова замолчали. Сехун смотрел на свернувшегося в калачик под одеялом Чонина, отмечая, что во сне альфа выглядел как ребёнок. — Отнесём его в номер? — спросил Чанёль. — Давай просто пододвинем твою кровать и ляжем втроём, как в старые времена, — усмехнулся Сехун. Когда они ещё были школьниками, у них бывали весёлые деньки и ночи. — Ну давай, — кивнул Чанёль. Они сделали как и планировали, скатив Чонина к середине. Было не очень удобно, но выбора не оставалось, выбросить Кима на пол совести не хватило. Сехун совсем не хотел спать, хотя заметно устал за прошедшие сутки. Он просто пялился в потолок, не зная, как начать разговор с Чанёлем. Хотелось поговорить не только о Бён Бэкхёне, но ещё и про то, что они заметно отдалились друг от друга за последнее время. — Ёль, — вдруг тихо сказал Сехун, прекрасно зная что Пак тоже не спит. — Да? — Я скучаю, — обычно они редко говорили такие вещи друг другу. — По кому? — По тебе. В ответ лишь тишина. Сехун приподнимается, замечая, как улыбается Чанёль. — О чем ты, Сех? — Мы с тобой так отдалились друг от друга, почти не разговариваем. Я даже не знаю, как у тебя дела, я не знаю, что с тобой. — Я тоже, — прошептал в ответ Чанёль. — Может, нам стоит выпить вместе? — Давай попробуем, как вернёмся в Сеул, хотя можно и здесь. — Да, стоит. И снова тишина, в которой Сехун понятия не имеет, что сказать дальше. А сказать хочется. Хочется спросить, как дела у Чанёля, как он себя чувствует, что они решили с Чонином. — Ты злишься на Чонина? — А ты как думаешь? — выдыхает Чанёль. — Я думаю, да, злишься. Чонин переворачивается на другой бок, упираясь носом в шею Чанёля. Обнимает его поперёк живота и закидывает ногу. Сехун не может сдержать смешка. — Твою мать, — выдыхает Чанёль, но оттолкнуть парня не спешит. — Порой он как ребёнок. — Он и есть ребёнок, — Сехун вздохнул. — Но он мне нравится. Чанёль на это ничего не отвечает. Но продолжает смотреть в потолок, а Сехун отворачивается, прикрывая глаза и притягивая к себе одеяло, которое Чонин по-хозяйски забрал себе.       Исин с самого утра сильно нервничает. Сегодня им предстоит та самая поездка в приют к деткам, и омега уже заранее обо всем позаботился. Созвонился с директором приюта, познакомился с послом UNICEF, который прибыл к ним в отель, поговорил с ребятами и даже поучаствовал в организации автобуса, хотя последнее на себя взял преподаватель Ким. Всю ночь Исин проревел в подушку, пытаясь не разбудить измотанного такими же эмоциональными встрясками Бэкхёна. Исин правда понял значение слова «разбитое сердце». И пусть он прекрасно знал, что именно так и будет, ему всё же разбили сердце. Теперь он точно знал, что с Ким Чунмёном ему ничего не светит, и, наверное, стоило бы перелистнуть эту страницу и идти дальше, но Исин чувствовал, что просто не может так. И ещё долго не сможет. Он даже жалел, что не отказался от дополнительных. Но Чунмён был лучшим физиком в Ульсане, а ещё Исину нужна была хорошая оценка в дипломе. И кроме всего прочего, Исин был не готов лишаться возможности иметь чуть больше времени с Ким Чунмёном, чем просто посещение его занятий и лекций. Да, Исин был нечестен. Да, Исин делал только хуже себе, но на другое просто не имел сил. Поэтому с утра, наверное, проснулся в ужасном состоянии, пытаясь прийти в себя под тёплыми струями душа. Бэкхён вопросительно поглядывал на друга, но ничего не спрашивал, а у Исина не было ни сил, ни времени, ни желания рассказывать другу. Возможно, в один из вечеров в общаге он выложит всё как на духу, но сейчас Исин хотел переварить это всё в себе. Переварить и успокоиться. Хотя бы чуть-чуть. Исин пытался не выдавать своего волнения, когда они приехали в приют. Он улыбался директору и воспитателям, кланялся послу UNICEF и вполне мило общался с детками. Приют был и правда небольшой, если судить по количеству подопечных, здание его было обычным традиционным японским домом, правда, очень большим. Исин оглядывался, получая одобрительные улыбки от Минсока и Бэкхёна, пока говорил речь деткам, которые с интересом разглядывали студентов Ульсана и самого Исина. Сехун тоже подмигнул Чжану, едва вскидывая кулак вверх. Они подарили приюту много вкусных подарков, средств личной гигиены для детишек, привезли одежду. Всё это благодаря деньгам, которые Исин сумел собрать за довольно короткие сроки. Так что парень был доволен, смущён и даже немного горд своей работой и работой всей команды студсовета. Кажется, его проект действительно удался.       Когда от официальной части все перешли к главной, где студенты взялись играться с малышами и помогать им по хозяйству, Исин уверился, что у него действительно всё получилось. Он раздал всем задания, начиная альфами, которые правда помогали чинить всё: от стульев до той самой крыши. Исин отметил, что стоит, наверное, найти к следующему разу спонсоров, которые помогут сделать новую крышу. Омеги же в свою очередь принялись помогать в уборке, готовили малышам вкусный праздничный обед. Сам Исин был задействован в общении с подростками, у которых были вопросы по поводу выбора будущей профессии. Преподаватель Ким тоже присутствовал в зале, внимательно слушая, что говорит Исин, который представлял в основном факультеты Ульсана и рассказывал, что при желании любой из этих детей может стать стипендиатом академии. Исин говорил на японском, иногда справлялся на английском, волнуясь, что дети его не понимают, но подростки, которых здесь было человек десять-пятнадцать, кажется, понимали его хорошо. А если что-то не понимали, то переспрашивали, и Исин терпеливо всё объяснял. Ему нравилось работать с детьми, наблюдать за их поведением, слушать их вопросы, где-то даже наивные. — Мистер Чжан, а это правда, что вы смогли поступить в Ульсан только благодаря вашим знаниям? — спросил один из альф, едва поднимая руку. Исин улыбнулся. — Да, — кивнул омега. — Изначально я не собирался поступать в Ульсан, но мне повезло получить место стипендиата. Моя школа в Чанше подала запрос в Ульсан, и меня приняли. — То есть вы из Китая? — удивился омежка, что сидел на другом конце комнаты. — Да, я в Ульсане студент по обмену. Эта программа работает в академии уже много лет, вы можете стать её участником, но для этого вам нужно хорошо учиться. Кем ты хочешь стать? — Исин вопросительно посмотрел на омежку, который задал ему вопрос. — Я? — удивился мальчишка. Ему было лет шестнадцать и он выглядел довольно мило. — Я ещё не думал об этом. — Правда? — улыбнулся Исин. — Почему? Исин вдруг поймал на себе взгляд Чунмёна. Слишком долгий и внимательный, словно альфа уже давно смотрел на него. До этого Исин видел, как альфа изучает презентацию на экране, наблюдает за детьми, разглядывает обстановку, но не смотрит, кажется, на Исина вообще. Словно ему тоже было неловко после вчерашнего разговора. Хотя, наверное, кому бы не было неловко? В конце концов, преподаватель тоже человек. Исину хотелось думать, что Киму хоть немного жаль, что так вышло. С другой стороны, жалость — это последнее чувство, которое он хотел бы, чтобы Ким Чунмён испытывал к нему. — Потому что мне кажется, что после детского дома учиться в таких местах, как ваша академия, мистер Чжан, невозможно, — вздохнул юноша. Исин был немного ошарашен подобным ответом. Мальчик был ведь совсем ребёнком. И пока Исин соображал, что сказать, со своего места поднялся преподаватель Ким. — Очень жаль, что ты настолько не веришь в себя, — улыбнулся мужчина. — Исин, вы не против? Последнее мужчина сказал тише, а Чжан кивнул. Чунмён встал рядом с Исином, облокачиваясь бедром о стол и скрещивая руки на груди. Он был сегодня в мятного цвета рубашке и чёрных брюках, довольно свежо и совсем не официозно. Рукава рубашки были закатаны, на голове у альфы не было привычной укладки вверх, а ещё отсутствовал галстук. Чунмён выглядел домашним и уютным, а Исин предпочёл отвести взгляд. Пора перестать мечтать о Ким Чунмёне. — От веры в себя я не стану богатым или умным, — парирует омежка, смело заглядывая мужчине в глаза. Исина тянет на улыбку. Ему нравится эта смелость паренька, который так уверенно смотрит на взрослого альфу перед собой. — Ошибаешься, — Чунмён снова улыбается. — Вера в себя сделает тебя тем, кем ты захочешь стать. Думаешь, все известные и богатые люди сразу родились такими? Многие из них прожили тяжёлую жизнь. Основатель нашей академии был, кстати, из детского приюта, но смог получить хорошее образование и в конце концов создал огромную академию, которая вот уже многие годы помогает молодым юношам и девушкам исполнять свои мечты. Так что я уверен, вера в себя и должные старания обязательно приведут каждого из вас к вашей цели. — А вы тоже учитесь в Ульсане? — спросил уже другой альфа. — Я там работаю, — Чунмён улыбнулся. — Я преподаватель физики, меня зовут Ким Чунмён. — Преподаватель? — улыбнулся альфочка. — Разве все преподаватели не старые? Исин не сдержал смешка, как и Чунмён. Он улыбнулся ещё ярче. — Я посчитаю это комплиментом, парень, — усмехнулся Чунмён. — Ну, я работаю относительно недавно, но нет, не все преподаватели находятся в преклонном возрасте. — Прикольно! — воскликнули хором ребята. Исин едва рассмеялся, а потом поймал на себе взгляд Чунмёна. Альфа улыбался, а Исину стало не по себе. Снова. Чунмён и дальше продолжал рассказывать детям про плюсы обучения высшему образованию, пусть даже не в их академии. Он, кажется, старательно пытался убедить ребят в том, что каждому нужно получить профессию, потому что в современном мире без неё не выжить. Исин тоже слушал, понимал, что согласен с мужчиной почти на сто процентов, и понял, что альфа такой же законченный карьерист, как и сам Исин. Это определенно их объединяло.       Небольшая лекция закончилась, ребята подходили со своими вопросами и к Исину и к преподавателю Киму. Они, кажется, правда были заинтересованы в том, что услышали. — Исин, — Чунмён повернулся к омеге, когда комната более-менее опустела, а дети пошли дальше по своим делам. — Я должен сказать, что ваш проект удался. Как куратор студсовета я напишу хорошую рекомендательную о вас научному совету. Исин повернулся к альфе, кивая ему. — Спасибо, — омега выключил ноутбук и собрал его. Чунмён подошёл к нему, становясь прямо перед столом, за которым располагался Исин. Омега поднял голову на преподавателя. — Исин? — Да? — У вас правда всё в порядке? Исин едва улыбнулся, опуская взгляд и чуть сильнее сжимая в руке провода от зарядки. — Всё в порядке, преподаватель Ким. Вам не стоит беспокоиться обо мне, — Чжан наконец поднял взгляд на мужчину. — Хорошо, — кивнул Чунмён. На этом разговор закончился. Исин направился в игровую к ребятам, а Чунмён к выходу.       Кёнсу удивленно смотрел на уже знакомого ему омегу, который являлся воспитателем в приюте. А ещё он был воспитателем Тео, того малыша, которого Кёнсу встретил в торговом центре. До тут же поймал на себе взгляд омеги, а потом и улыбку. Он улыбнулся в ответ и поклонился, а после официальной части омега тут же подошёл к Кёнсу. — Здравствуйте, не ожидал вас здесь увидеть, — поклонился воспитатель. Кёнсу ответил поклоном. Лухан и Минсок уже разговаривали с Исином, так что их диалог с воспитателем вроде как никто не замечал. — Я тоже, — улыбнулся Кёнсу. — Тео ведь здесь? — Дядя! — послышался детский голос, и Кёнсу обернулся. Тео, отбившись от друзей, со всех ног бежал к Кёнсу, через коридор. И вот уже на эту картину внимание обратили все присутствующие, особенно когда Кёнсу опустился на корточки, распахивая объятия перед малышом. Тео со всего разбегу угодил прямо в кольцо рук Кёнсу, хватая его за шею. — Дядя Су, ты пришёл! Как и обещал, — улыбнулся мальчишка. — Привет, Тео, — Кёнсу заглянул мальчишке в глаза. — Как у тебя дела? — Хорошо, я больше не теряюсь! — с какой-то гордостью произнёс ребёнок, а Кёнсу рассмеялся. Он погладил его по голове, а мальчишка улыбнулся ещё ярче, вновь обнимая омегу. На душе стало одновременно тоскливо и тепло, Кёнсу крепче прижал к себе тонкое тельце малыша, думая о том, что он всё ещё не понимает, откуда берутся сироты в этом мире. Ведь дети самые светлые и чистые создания, и омега действительно не понимал, как можно их бросать. — А где твой высокий друг? — омежка оглядывается, стоя в объятиях Кёнсу. — Ты про Чонина, милый? — улыбается Кёнсу, но говорит совсем тихо, чтобы слышал только малыш. Он замечает, как Минсок, Лухан и Исин удивленно смотрят на них из другого конца комнаты. — Да, он немного глупый, но красивый, — кивает омежка, улыбаясь. Кёнсу на это смеётся. — Почему глупый-то? — Ну, он же не может говорить без тебя. Кёнсу смеётся ещё громче, а все вокруг потихоньку теряют интерес к этой картине. — Он просто не так хорошо знает японский, Тео. Но не волнуйся, он тоже здесь. Скоро придёт, наверное. — Тогда я хочу тебя познакомить со своими друзьями! Помнишь, я говорил тебе о них? — Конечно помню, малыш. Познакомь нас, — кивает старший омега. Кёнсу улыбается воспитателю, который всё ещё стоял рядом. Он встаёт с корточек, когда Тео срывается вперёд, к группе омежек примерно его возраста, что с нескрываемым любопытством смотрят на своего друга и Кёнсу. А ещё изучают всех взрослых гостей вокруг. — Он только о вас и говорил, — улыбается воспитатель. — Все уши нам прожужжал, говорил, что дядя Кёнсу обязательно к нему придёт. Кёнсу улыбнулся, переводя взгляд на Тео, который что-то бурно рассказывал друзьям. — Простите, а как вас зовут? — Кёнсу поворачивается к парню. — Даичи, — кивает омега. — А вы? — До Кёнсу, — улыбается омега и пожимает протянутую воспитателем руку. — Можно просто Кёнсу, До — это фамилия. — Ох, ясно. Вы так хорошо говорите на японском. — Мой отец знает его в совершенстве, поэтому меня с детства ему обучали. Параллельно с другими языками. Даичи понятливо кивает, а потом возвращается Тео с сопровождением. — Дядя Су, ты ведь поиграешь с нами? — Конечно, малыш, — кивает Кёнсу и позволяет себя утащить в игровую зону.       Лухан смотрит на Кёнсу и маленького омежку весьма удивлённо, но в голове всплывает рассказ Кёнсу о том, что он вернул в торговом центре какого-то омежку его воспитателю. Сложить два плюс два оказывается не так сложно, и Лухан догадывается, что, возможно, это и есть тот самый малыш. — Лухан, вы с Кёнсу можете помочь с уборкой спален? — Исин вырывает Лухана из мыслей. — Да, конечно, без проблем, — кивает Лухан. — Хён, а ты, — Исин бегает по листам в руках глазами, видимо, думая, куда определить Минсока. Лухан вопросительно смотрит на Кима, он понятия не имеет, рассказал старший Исину о своём положении или нет. — Ты мог бы помочь с обедом? — Исин, Мину… Минсок перебивает Лухана, едва сжимая его руку, и улыбается. — Конечно могу, — кивает Минсок. — Детки тоже там будут? — Директор сказал, что они приготовили для нас концерт, а мы в ответ должны подготовить праздничный обед. Ты ведь шаришь в готовке, потому что я в этом вопросе вообще ни о чём. Поэтому я хотел попросить тебя заведовать всем этим, можешь взять в подручные кого угодно. — Ясно, — улыбнулся Минсок. — Разберёмся, не волнуйся. — Спасибо, — облегченно улыбнулся Исин. Чжан продолжил и дальше раздавать всем задания, Минсок схватил парочку знакомых омег и отправился к повару на кухню, а Лухан направился к Кёнсу, уже окружённому детьми. — Привет, — Лухан опустился на колени рядом с Кёнсу, который сидел за столиком вместе с малышами. Они все лепили что-то из пластилина, но тут же отвлеклись при появлении Лухана. — Можно к вам? — Ребята, это Лухан, он тоже мой друг! — Приятно познакомиться, — улыбнулся Лухан и помахал ладошкой. Детки тут же переглянулись, а Тео внимательно разглядывал омегу. — А вы умеете говорить на нашем языке? — спросил один из омежек. Лухан на это улыбнулся. — Умею, — кивнул Лухан. — Дядя Су, — Тео потянул Кёнсу за рукав рубашки. Омега повернулся к мальчишке и едва наклонился, пока Лухана отвлекали остальные дети вопросами. Кёнсу думал о том, каким образом Тео придумал к нему такое обращение. Дядя Су, так его имя сокращал только один человек на этом свете. — А когда придёт твой другой друг? — Он помогает на улице другим ребятам чинить вашу крышу, малыш. Но он придёт, как только закончит. — Я хочу поиграть с ним тоже, скажи ему, что я его тоже познакомлю со всеми. — Хорошо, — улыбнулся Кёнсу, а потом вдруг отвлёкся на Лухана. Омега помогал одному из друзей Тео вылепить зайчика, и получалось это у весьма творческого Лухана очень хорошо. Все тут же принялись просить у омеги своих зверушек, все, кроме Тео, который не хотел отлипать от Кёнсу. — Это тот самый малыш из торгового центра? — Лухан повернулся к Кёнсу, пока дети продолжали о чём-то переговариваться и следить за тем, что делают омеги. — Да, он самый. Тео, — тихо ответил Кёнсу. — Его воспитатель сказал, что он ждал меня. Я даже подумать не мог, что он будет здесь. — Ну, я думаю, здесь не так много детских приютов, так что вполне ожидаемо, — Лухан наконец закончил все свои заказы, улыбаясь деткам. — Я вообще пришёл забрать тебя, Исин сказал нам помочь с уборкой. — Правда? А где Минсок? — Ушёл готовить праздничный обед, — пожал плечами Лухан. Он улыбнулся, когда к нему ближе прижался один из омежек. Лухан понял всё слишком быстро, забирая малыша к себе на колени. — Ему же нельзя перенапрягаться, у Чондэ будет сердечный приступ, если он узнает. — Я думаю, Минсок позаботиться о себе, он не дал мне ничего сказать Исину, так что наверняка он знает, что делает. — Будем надеяться, — кивнул Кёнсу. — Ребята, мы с Луханом должны помочь друзьям, но мы скоро вернёмся к вам. Вы ведь можете пока поиграться? — Ты ведь не уйдёшь, дядя Су? — Тео схватил омегу за руку, испуганно глядя на Кёнсу. До улыбнулся, поглаживая малыша по голове. — Нет, я просто помогу с уборкой. Я буду здесь, не волнуйся. Малыши отпустили обоих омег нехотя, но всё же Кёнсу и Лухану пришлось уйти.       В целом вся работа шла слаженно. После лекции у Исина старшие детки тоже помогали с уборкой и прочим, охотно показывали всё студентам и знакомились с ними. Младшие с интересом разглядывали новые лица, увивались хвостом за старшими и всё пытались урвать себе побольше внимания. Кёнсу понимал, как им всем не хватает тепла и внимания, они улыбались, но в глазах у каждого был тяжелый осадок печали, наличие которого дети ещё не осознавали сами. Потому что когда они смотрели в глаза своих друзей, они наверняка видели то же самое и думали, что так у всех детей в этом мире. Но так было далеко не у всех. Кёнсу было больно наблюдать за тем, как дети улыбались ярче от банальной ласки и доброго слова. Они словно расцветали, и это буквально убивало Кёнсу. На такое было слишком больно смотреть от осознания того, что всё это счастье для них будет коротким. Сегодня же студенты уедут, а дети так и останутся здесь. Если проект Исина удастся, то в лучшем случае приют проспонсируют. Сделают ремонт, привезут новую мебель, много одежды. Но никто ведь не сможет подарить уже этим деткам семью, ласку, любовь. У них не будет родителей, которые будут целовать мягкие щёки на ночь и петь колыбельные. Такое не сможет дать ни один спонсор, ни один проект, ни один волонтёр. От этого становилось ужасно грустно и тошно.       Кёнсу вышел на улицу, когда закончил со своими делами. Ему хотелось свежего воздуха, а ещё отвлечься от неприятных мыслей. Омега накинул куртку и вышел на улицу, останавливаясь у самых дверей. Никого во дворе не было совершенно, время клонилось к вечеру, а потому все уже собрались внутри здания. Кёнсу всё же заметил, что у огромной клумбы, почти у самых ворот, стоит довольно знакомая фигура. Чонин курил, как и всегда, впрочем, держа в одной руке совковую лопату. Кёнсу отметил расчищенные от снега дорожки, догадываясь, что альфа тоже неплохо поработал. Кёнсу вдруг сошёл со ступенек, решительно направляясь к Киму. Чонин обернулся, когда услышал шаги, удивленно глядя на приближающегося Кёнсу. Омега остановился в паре метров, замер, не зная, что сказать. Он даже не понимал, зачем ноги понесли его к Чонину, потому стоял и смотрел альфе прямо в глаза, словно ожидая каких-то слов от самого Кима. Чонин в свою очередь выдохнул дым в сторону, а потом затушил окурок, выбрасывая в урну, рядом с которой стоял. — Снова куришь в неположенных местах? — А ты снова преследуешь меня? — Чонин едва склонил голову вбок, сканируя этим взглядом Кёнсу. До даже уже привык к этому, поэтому почти не обратил внимания. Чонин всегда так смотрел, словно в самую душу. — Кому ты нужен, я просто вышел подышать, — фыркнул Кёнсу, едва отворачиваясь. Чонин на это широко улыбнулся, глядя на невысокую фигуру со спины. На Кёнсу была только лишь его куртка темно-синего цвета, и Чонин вдруг подумал, что омега похож на пингвинёнка. Милого и пушистого, которого хотелось обнять и не отпускать. — Кёнсу, — Чонин сделал шаг к омеге, но обнять не решился. Просто остановился в паре шагов от его спины. — Там тебя Тео искал, — Кёнсу сделал несколько шагов вперёд, едва оборачиваясь через плечо. — Он назвал тебя глупым и красивым. Чонин удивленно посмотрел на затылок Кёнсу, который ринулся вперёд. Снова внутрь дома. Ушёл так же внезапно, как и появился, но добавил кучу вопросов. Откуда тут тот мальчик из торгового центра, почему он назвал Чонина глупым и зачем вообще приходил Кёнсу? Просто сообщить о том, что Тео здесь? Чонину в это слабо верилось.       Вечером в приюте правда было весело. Детки показывали свои творческие номера после очень вкусного обеда, студенты громко аплодировали, улыбались и игрались с ними. Бэкхён сидел вместе с альфочкой тринадцати лет в игровой, который странным образом увязался за ним. Они познакомились, когда ребёнок взялся помочь Бэкхёну протереть пыль в комнате, где жил ещё с несколькими ребятами. Мальчик оказался довольно общительным, а потом смущённо сказал Бэкхёну, что он очень красивый. Омега на это рассмеялся, от души, и потрепал младшего по волосам. Бэкхён знал японский на среднем уровне, поэтому они с парнем понимали друг друга не сразу, но всё же к концу дня научились находить общий язык. — А как в Корее обращаются к старшим? — вдруг спросил мальчик, заставляя Бэкхёна отвлечься от собственных мыслей. — Хён, — улыбнулся Бэкхён. — Тогда я могу называть тебя «хён»? — Вполне, — кивнул Бэкхён, улыбаясь. — Хён, а у тебя есть парень? — Есть, — послышался вдруг третий голос. Чанёль появился из ниоткуда, опускаясь на пол рядом с младшим альфой. Бэкхён метнул в него испепеляющий взгляд. Какого хрена? — Привет. — Привет, — поклонился малыш. — Ты правда парень хёна? Чанёль улыбнулся, а Бэкхён закатил глаза. — Нет, он пошутил, Исао, — Бэкхён посмотрел Чанёлю прямо в глаза. В зале, точнее игровой, где они сидели, было достаточно много людей. Это была игровая для малышей, в основном, дети старшего возраста находились в большой библиотеке, в другом крыле дома. Но сегодня все правила смешались из-за гостей, поэтому сейчас в зале сидели и старшие, и младшие, и студенты, и даже воспитатели. Никто не обращал внимания на Бэкхёна и Чанёля, которые сидели с альфочкой. — Как тебя зовут? — Чанёль повернулся к младшему альфе. — Исао, — кивнул парень, а потом пожал протянутую большую ладонь альфы. — А меня Чанёль! — широкая улыбка озарила лицо Пака. — Тебя я тоже могу называть «хён»? — мальчишка с интересом разглядывал альфу. — Можешь, — кивнул Чанёль. — Вы учитесь вместе? — Да, мы учимся в одной группе, — улыбнулся Чанёль. В отличие от Бэкхёна он владел языком куда лучше, так что быстренько разговорил Исао. Бэкхён не всегда их понимал, но слушал внимательно. Он совсем не ожидал, что Чанёль так легко поладит с ребёнком. Пак всегда казался ему каким-то отчуждённым, омега даже удивился, когда увидел его имя в списках тех, кто захотел поехать в приют. — У тебя прикольные уши, хён, — усмехнулся мальчишка. Чанёль хотел было ответить, улыбаясь, но вдруг послышался звонкий смех Бэкхёна. И старший, и младший альфы посмотрели на омегу вопросительно, который буквально заливался смехом. — Что смешного, Бён Бэкхён? — Чанёль наигранно надулся, а смех Бэкхёна подхватил ещё и Исао. Слишком уж заразительно смеялся омега. — Просто они у тебя и правда странные, — усмехнулся омега, когда успокоился наконец. — Эльфийские, — вставил Исао. Чанёль не стал ничего говорить, только завис на улыбке Бэкхёна, которую рядом с собой видел очень редко. Он мог просто по пальцам посчитать. — Вот вас я и искал, — Сехун зашёл в игровую, а за ним выстроилась целая шеренга из деток. Человек пять-шесть изучающе смотрели на Бэкхёна и Чанёля, которые в свою очередь вопросительно уставились на Сехуна. — Меня тут попросили на гитаре сыграть, а так как я не умею, то я пошёл искать своих верных друзей, которые в этом профессионалы. Чанёль только сейчас заметил в руке у друга гитару. Он выгнул одну бровь, уставившись на Сехуна очень недовольным взглядом. — А ты, Бэкхён, если не трудно, мог бы спеть? У вас же отлично это выходит. — Сехун, — Чанёль сказал это слишком твёрдо, но О предпочёл пропустить мимо ушей. Он улыбался, почти невинно, и смотрел на обоих с надеждой. — Мне трудно, — Бэкхён хотел было встать, но вдруг его за руку поймал Исао. — Хён, ты правда умеешь петь? Я хочу послушать, пожалуйста! — Пожалуйста! — заверещали остальные ребята, которые стояли за Сехуном. Альфа улыбнулся ещё шире, протягивая гитару Чанёлю. Пак взял её в руки, переглядываясь с Бэкхёном. Кажется, у них не было выбора. — Давай что-нибудь спокойное, — тихо сказал Бэкхён, который сдался под напором Исао и детей. И совсем не потому что ему нравилось слушать, как играет Чанёль, нравилось смотреть, как оживает гитара в сильных руках, как сам Пак растворяется в песне. Нравилось абсолютно всё. Совсем не поэтому Бэкхён согласился, нет. Просто не смог отказать многочисленным просьбам. Да, определённо да. — Hold you tight? — тихо спрашивает альфа. Слышит его очевидно только Бэкхён, ещё и Исао, но мальчик ничего не понимает, потому что эту фразу может понять только Бэкхён. — Хорошо, — кивает омега. Чанёль наигрывает первые аккорды, пока Бэкхён едва прикрывает глаза, вздыхая. В голове тут же всплывают давно заученные слова. Когда-то Чанёль просто скинул ему мелодию, наигранную на гитаре. Бэкхён написал к ней слова. Они молча обменялись материалами, а потом Чанёль просто прислал готовую песню, которую спел сам. Это случилось на середине второго курса, эта песня была слишком личной. Они никогда не обсуждали её, но у Бэкхёна она стояла первая в плейлисте, он пел её по ночам, когда не мог успокоиться в долгой истерике. Об этой песне он предпочитал не думать. Смотришь на меня глазами, в которых читаются слова. Я весь день мучился. Твою теплоту и нежность Я ощущаю на своём плече, Пока ты бесшумно хватаешь воздух, словно ребёнок*. Первые строчки, спетые голосом Бэкхёна, заставили по спине Чанёля пробежаться электрическим зарядам. Они заканчивались на кончиках его пальцев, едва ли не срывая аккорды на середине. У Чанёля тряслись руки. Он так давно мечтал это услышать. Застенчиво улыбаюсь тебе, а ты бежишь в мои объятия. Я не могу позволить себе обнять тебя. Чувствую твоё сердцебиение, слышу твой шёпот. Я не могу позволить себе обнять тебя. У Бэкхёна дрожит голос. Он никогда не пел её на публике. Кроме них с Чанёлем никто про эту песню не знал, да и они предпочитали делать вид, что её не существует. Потому что они вроде как были совсем чужими людьми. Они тогда даже не здоровались в академии, Бэкхёну было плевать на альфу. Но сейчас внутри всё дрожало. Быть может, любовь — это прикосновения. Быть может, это твоё объятие, что уносит меня в небеса. А может, любовь — это нечто необъяснимое. Ты раскрываешь объятия, прижать ли мне тебя к себе? Бэкхён срывается. Он не может её петь больше физически. Чанёль заканчивает аккорд, а все присутствующие хлопают. Бэкхён улыбается по инерции, замечая на себе взгляд Чанёля. Тот смотрит снова слишком тепло, слишком много эмоций в этом взгляде, Чанёль никогда не смотрит так на других. Бэкхён знает это, Бэкхён хотел бы ответить на этот взгляд, но он отворачивается. Отворачивается от альфы и сжимает руку сидящего рядом Исао. Мальчик удивленно смотрит на старшего, который улыбается ему. — Ты плачешь? — шепчет парень. На что Бэкхён прикладывает палец к собственным губам и отрицательно машет головой. Все вокруг хвалят их дуэт снова, Чанёль всех благодарит, а потом его окружают детки, чтобы он снова что-нибудь сыграл. — Всё в порядке, — улыбается Бэкхён. — Я не плачу.       Чонин улыбается, когда видит, как к нему подрывается с места Тео. Мальчишка спокойно играл с друзьями, но стоило Кёнсу и Чонину войти в игровую друг за другом, он тут же подрывается с места. Несётся к парням со всех ног, а Чонин делает несколько шагов вперёд, ловко подхватывая его на руки. — Ох, Тео сегодня точно не уснёт, — Даичи становится рядом с Кёнсу, который улыбается волей-неволей, глядя на то, как звонко смеётся маленький омежка, когда Чонин ловко кружит его, крепко держа в руках. Он верещит и барахтает ножками, держится за руки альфы, буквально вцепившись в них от страха. Чонин смеётся не меньше. — Как и все они, — улыбается Кёнсу. Он поворачивается к воспитателю. — Почему Тео оказался тут? — Его подбросили в приют, никто до сих пор не знает, кем были его родители. Мы нашли его трёхмесячным, буквально у ворот. С ним не было даже записки с именем, ничего. — Поверить не могу, — шепчет Кёнсу. — Он же такой чудесный малыш. — Да, как и все они здесь, — вздыхает Даичи. Кёнсу грустно улыбается, оглядывая ребят. Все такие разные, но каждый из них заслужил родительской любви. Эти дети были ничем не хуже тех, что вырастают в полноценных семьях, так почему судьба так несправедливо обходилась с ними? — Почему вы выбрали именно эту работу? Вы самый молодой здесь. — Я не могу иметь детей, — Даичи сказал это как-то чересчур просто, глядя Кёнсу прямо в глаза. — С таким диагнозом я не могу привязывать к себе ни одного альфу, поэтому я решил, что зато могу помогать таким, как Тео. Просто быть рядом с ними хотя бы. — Простите, — Кёнсу было неловко, что он вытянул омегу на такие откровения. — Всё в порядке, — улыбнулся Даичи совершенно ярко. — Я счастлив быть здесь. Тео и остальные ребята делают меня очень счастливым, я даже согласился жить тут. Иногда мне не хочется покидать стены этого дома, наш приют совсем маленький. Он не похож на те детские дома, в которых я работал раньше. Здесь детям лучше, чем во многих приютах, которые куда более оснащённые. Да, у нас протекает крыша и порой не хватает тёплой одежды, но нам помогают такие люди, как вы. Правда, гости из другой страны у нас впервые. Такие вещи заставляют меня верить в то, что каждый из этих детей найдёт своё счастье в будущем. Возможно, сегодняшний день многое изменил в их головах, возможно, этот мир будет не так жесток к ним в будущем. — Думаю, что пока в нём есть такие, как вы, Даичи, этот мир будет благосклонен к ним, — улыбнулся Кёнсу. Даичи поклонился ему в ответ. — Вы меня переоцениваете. — Дядя Су, — Тео подпрыгивает к Кёнсу, едва ли не падая, потому что, видимо, у него всё ещё кружится голова. Чонин принялся кружить других малышей, которые, видимо, попросились вслед за Тео. — Пойдём играть. И Кёнсу даёт себя утащить в гущу событий, где Чонин уже вовсю развлекает детишек, умудряясь делать это даже без слов, хотя порой на эмоциях вставляет какие-то корейские междометия. Он громко смеётся, смешит детей, а ещё выглядит совсем не так, как обычно. Кажется, он счастлив. Кёнсу отвечает на все вопросы, которые задают ему дети, смеётся с малышами и в общем-то чувствует себя счастливым тоже. Кто бы мог подумать. Отдых в Японии выдался странным. Кёнсу не хочется уезжать, возвращаться в свою реальность, где ему придётся снова делать совсем не то, чего хочет его сердце. Но у них остался всего день, по истечении которого он больше не взглянет в сторону Чонина. Кёнсу себе обещает. Так что он старается сохранить каждую секунду сегодняшнего дня в памяти, чтобы однажды представить, как могло бы быть, если бы они с Чонином были не теми, кем являлись. Если бы у них было право на будущее. Кёнсу едва улыбается. Кёнсу бы остался в Японии навсегда.