the ocean is inside you

      Бён Ильхун стоял у одной из колонн, мерно потягивая шампанское из своего бокала. Он внимательно следил за происходящим, смеряя взглядом каждого присутствующего, а в голове то и дело крутились мысли самого разного рода. Вот уже как месяц Ильхун не мог докопаться до сути дела и выяснить, что же такого задумал их любимый папочка. Альфа прекрасно знал, что случайностей и совпадений с Бён Джунсо не бывает, и что-то глубоко внутри мужчины кричало о том, что нужно действовать очень быстро. Однако у Ильхуна ничего пока не выходило. Он перерыл все контракты и бумаги в офисе, буквально опустился на архивное дно дел корпорации Бён за последние годы, но так ничего и не нашел, кроме того брачного договора его братца и Ким Чонина. Ильхун сегодня весь день не спускал глаз с их новоиспеченной парочки. И честно говоря, в Бэкхёне и Чонине он совсем не видел счастливых влюблённых, даже несмотря на то, что никогда не мог похвастаться отличным знанием характера младшего брата. Но Ильхун и Бэкхён всё же выросли вместе, так что старший брат мог легко отличить моменты, когда Бэк был откровенно рад и счастлив и когда совсем нет. Учитывая то, что рассказал ему ранее Ухён, то их младший братишка явно был не рад этому браку. Ильхуну, честно говоря, в эту версию верилось даже больше, чем в то, что их семья позволила сделать Бэкхёну выбор сердца, а не производить холодный расчёт. — Дорогой, — Рэне подошла к мужу, едва улыбаясь. — Почему ты тут? Дедушка будет тебя искать. — Он занят любимым внуком, — усмехнулся Ильхун, переводя взгляд на жену. — А мне нужно подумать. Ильхун окинул омегу долгим взглядом, еще раз убеждаясь в том, что его жена была действительно очень красивой. Альфа с первого дня их знакомства думал, что ему чертовски повезло, потому что их брак по расчету мог закончиться куда более плачевно.       Первый год после свадьбы был тяжелый. В Бён Ильхуне абсолютно всё противилось этому браку, а Рэне делала всё, чтобы мужу понравиться и влюбить его в себя. Но это только раздражало его, потому что альфа не идиот. Он знал, что самой девушке это тоже было не нужно, у неё была такая установка из собственной семьи, в которую её обратно не приняли бы. Ильхун был её единственным шансом, чтобы не разочаровать близких, чтобы спасти семейный бизнес. Альфа тогда сильно злился. Почему Рэне вообще должна была брать на себя эту ответственность, почему сам Ильхун должен был становиться инструментом в руках их родителей, только для того, чтобы семья Бён поддержала своих давних партнёров? В молодом Бён Ильхуне бунтовал юношеский максимализм. Он всячески отталкивал Рэне, причиняя ей боль, и даже не понимал до конца, почему не может закрыть глаза на все обстоятельства и попытаться посмотреть на свою жену как на обычную омегу? Ведь до этого, парень ни в кого и никогда не влюблялся, ему просто было не до отношений. Ильхун был занят учебой, бизнесом, попытками понравиться собственным родителям и дедушке. Альфе было совсем не до омег, что всегда вились вокруг него с братьями, ему не нужны были отношения. И даже когда дедушка сообщил, что подобрал ему невесту, альфа не стал выступать против. До дня свадьбы ему было плевать, а потом пришло осознание произошедшего. Менять что-то было поздно, ловушка, в которую Ильхун сам себя загнал, захлопнулась. Тогда еще молодой парень с ужасом осознал, что совсем не знает ту, с кем ему предстояло засыпать и просыпаться каждый день, с кем ему нужно было делить жизнь, воспитывать детей в перспективе, ведь все ждали их первенца. В рождении ИльУ был весь смысл их брака. Все поменялось как-то незаметно для них обоих. Мужчина не мог сказать, что был момент, когда он открыл утром глаза и осознал, что любит жену. Просто они начали узнавать друг друга в разы лучше, просто Рэне всегда выбирала его сторону, практически единственная во всем мире. Просто ему нравилась её улыбка, её объятия. А ещё однажды Рэне тоже довольно просто сообщила, что у них будет ребенок. Ильхун никогда не думал, что способен на любовь и глубокие чувства, никогда не верил в существование всего этого, потому что в семье своей такого не наблюдал. Папа не любил отца, отец не любил папу, и маленький Ильхун думал, что такими и бывают нормальные отношения между взрослыми людьми. Что любовь — это сказки из фильмов и книг, и не то чтобы альфа сейчас сильно поменял своё мнение на этот счет, просто… С Рэне теперь были совсем другие отношения. — О чём подумать? — голос жены снова вторгся в мысли мужчины. Бён едва улыбнулся ей кончиками губ. — Папочка ведет себя чертовски странно в последнее время, а наши дорогие и любимые помолвленные совсем не кажутся счастливыми. Мне интересно, что вообще происходит в этой семье. Ильхун почти ничего от жены не скрывал. Частенько даже просил у неё совета, потому что с годами понял, что Рэне совсем не глупа. У неё был острый ум, хитрость и даже некое коварство. В этом плане они с Ильхуном были даже похожи. В бизнесе девушка тоже отлично разбиралась, но очень часто строила из себя недалекую особу на публике, занятую делами характерными для типичной хранительницы семейного очага. — Минут пятнадцать назад я разговаривала с господином Ли и его мужем, и заметила кое-что, — Рэне повернулась к мужу, приближаясь к нему, положила одну руку на лацкан его пиджака. Со стороны можно было подумать, что муж и жена просто уединились и мило ворковали. Ильхун улыбнулся ей в ответ. — И видела кое-что с папой. — И что же? — альфа едва напрягся, а Рэне улыбнулась ещё шире. Ильхун обвил тонкую талию, едва наклоняясь к девушке, чтобы она сказала всё ему прямо в ухо. — Твой папа спустился со второго этажа, очень взвинченный. А следом за ним, через несколько минут, и Пак Донхван. Не находишь это странным? Ильхун немного удивленно посмотрел на жену. Наблюдательности Бён Рэне было не занимать, и если она на что-то обращала внимание, то это точно было неспроста. Однако насколько Бён знал, их семья уже достаточно давно не вела никаких дел с кланом Пак. На памяти Ильхуна точно ничего такого не было. — Ты уверена, что это как-то связано? — Конечно нет, дорогой. Я ведь ничего больше не видела. Но думаю, это стоит взять на заметку, вдруг пригодится. Ильхун улыбнулся теперь по-настоящему. — Я тебя понял, Бён Рэне. Ты просто нечто! Девушка едва рассмеялась, прикрывая глаза на секунду. Прямо сейчас ей так сильно нравилось чувствовать объятия и касания мужа, потому что она добивалась этого расположения от него очень долгое время. И ей хотелось, чтобы это видели все вокруг. Ведь что бы ни говорили за её спиной, она всё равно добилась своего, и первенец семейства Бён принадлежал ей одной. — Домой хочу, — тихо прошептала девушка. — ИльУ там без нас. Мужчина улыбнулся. Омега почти никогда надолго не оставляла их сына, не доверяла нянькам и быстро начинала по нему скучать, если им приходилось расставаться больше, чем на два часа. Он жену прекрасно понимал. Если Ильхун и Рэне и любили кого-то в этом мире больше всего, то это несомненно был их маленький комок счастья ИльУ. — Скоро поедем, дорогая, — кивнул Ильхун. — Думаю, дедушка тоже уже собирается. До него уехать нельзя, сама понимаешь. — Да, хорошо. Ильхун ценил и это качество в жене безмерно. Бён Рэне была очень терпелива, иногда до невообразимых масштабов. Альфа завидовал ей в этом плане, потому что сам порой не выдерживал свою безумную семейку. Но Рэне находила слова, чтобы утешить его, чтобы остудить пыл, и не давала очень многим вещам случиться.       Чанёль спустился на первый этаж, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. Он просто не мог до конца поверить в то, что увидел только что. И тем более не мог в полной мере осознать, что его дядя и Бён Джунсо… Его почти воротило от осознания, к горлу подкатывал какой-то комок неясных эмоций, но Чанёль пытался взять себя в руки и успокоиться. В конце концов, сейчас не время для рассуждений, нужно было вести себя как можно расслабленнее и непринужденнее, а ещё чуть-чуть напустить грусти и тоски, ведь Донхван был уверен в том, что приведя племянника сюда ломает его до основания. — Чанёль! — голос отца вывел парня из мыслей. Он удивленно посмотрел на старшего, что стоял недалеко от него в компании какого-то альфы. На Чанмине был черный костюм, который сидел как влитой, его привычная широкая улыбка, наверное, единственная вещь, которую младший альфа точно унаследовал от родителя, и расслабленная поза. В одной руке мужчины виднелся бокал с шампанским, а другая едва махнула Чанёлю, подзывая к себе. — Подойди к нам, Чанёль. Младший дежурно улыбнулся, направляясь к отцу. Чанмина попросили представить его сына. — Здравствуйте! — Чанёль тут же поклонился незнакомому альфе. Тот улыбнулся ему в ответ, окидывая изучающим взглядом. — Здравствуй, Чанёль. Я тебя даже не узнал, ты так вырос, — спокойно проговорил альфа. Парень теперь стал изучать его внимательнее, но правда не мог вспомнить, кто это такой. Чан совершенно точно его не видел в осознанном возрасте, иначе точно бы не забыл. Память на лица у него всегда была превосходная. Мужчина был высокий и худощавого телосложения, однако, достаточно широкий в плечах. У него был пронзительный взгляд и приятная улыбка. — Но ты, наверное, меня не помнишь. Сколько тебе было? Едва ли год, когда мы виделись последний раз. По лицу мужчины скользнула какая-то тень. Чанёль незаметно сжал кулаки. Возможно ли, что этот человек знал папу Чана, раз он помнит его таким маленьким? — Простите, — улыбнулся Чанёль. — Я правда вас не помню, но был бы рад познакомиться. — Чанёль, это мой давний друг, Ким Хичоль. Чанёль замер на секунду, потому что в отличие от лица этого человека, его имя парню говорило многое. Он едва приоткрыл рот, уже на автомате протянув мужчине руку. Хичоль рассмеялся, совсем негромко, прекрасно понимая, чем именно вызвано такое замешательство парня. Мало кто знал этого человека в лицо, но очень многие слышали его имя. — Приятно познакомиться, господин Ким. Я… Простите, но вы тот самый Ким Хичоль? Чанмин улыбнулся, делая глоток из своего бокала. Он оглянулся, окидывая зал внимательным взглядом. Донхвана нигде не было, хотя еще несколько минут назад он заметил, как младший брат спустился со второго этажа и, схватив с подноса очередной бокал шампанского, скрылся где-то на веранде дома, которая открывалась прямо из огромного зала. Вероятно, что-то случилось. Чанмина беспокоило, что сына он тоже давно в зале не наблюдает, а потом его отвлек вдруг подошедший Хичоль. Теперь вот Чанёль стоял рядом с ним, а Донхвана всё ещё не было нигде видно. — Тот самый, — кивнул Хичоль. Альфа вел себя очень сдержанно и спокойно, даже в его улыбке было нечто такое, что не поддавалось никаким описаниям. — Вижу, ты наслышан о моей скромной персоне. — Не прибедняйся, Хичоль, — послышался знакомый голос со спины обоих Паков. Ким тут же перевел взгляд на скалящегося Донхвана, едва усмехнулся. — Значит, даже ты не смог отказать приглашению Ким Юнсона. — Как видишь, — усмехнулся Хичоль. Чанёль заметил, как мужчина несколько секунд, не моргая, смотрел на протянутую руку Донхвана, словно сомневался, стоит ли её пожимать в ответ. Но потом всё же альфы обменялись рукопожатием, а Чан пытался понять, что вообще тут происходит. Значит, вся его семья знакома с Ким Хичолем, с которым не каждый даже осмелился бы заговорить в этой стране. А Пак Чанмин, тем временем, открыто называл его своим старым другом. — Как поживаешь, Хичоль? Мы давно не виделись. Чан переглянулся с отцом, лицо которого не выражало совершенно ничего примечательного. Он просто продолжал расслабленно стоять рядом с Хичолем, лишь изредка кидая взгляды на младшего брата. Казалось, ничего особенного не происходит, но Пак Чанёль слишком хорошо знал своих старших. Донхван явно был взвинчен, это было видно в каждом его движении, в каждом слове и оскале. Чанёлю было интересно, что именно так вывело непробиваемого Пак Донхвана из равновесия? Случай в спальне? Встреча с Бён Менсу? А может быть то, что его старший брат и племянник прямо сейчас говорили с Ким Хичолем? Интересно. Паку с каждой секундой становилось всё более любопытно, и прямо сейчас, когда ему удалось узнать тайну Донхвана, парень чувствовал какой-то небывалый прилив сил. Однако теперь оставалось использовать то, что он увидел с умом. И до конца узнать обо всем, что связывало его дядю и Бён Джунсо. — Ты стал занятым человеком, Донхван, — Хичоль смотрел дяде прямо в глаза, и Чанёль удивился. В этом взгляде не было того, что обычно младший Пак видел в глазах других людей, когда они говорили с его дядей. В глазах Ким Хичоля не было и толики страха, ореол ужаса, который окружал Донхвана, однозначно не работал на этом альфе. Для Пак Чанёля это был значимый показатель. — Кто бы говорил, — усмехнулся Донхван. — А ты стал птицей слишком высокого полета, Ким Хичоль. Уже и забыл свои корни, не так ли? Чанёль вопросительно выгнул бровь. Значит, Донхван тоже многое знал об этом альфе, как и его отец? — Донхван, — голос Чанмина заставил всех перевести взгляд на альфу. — Хичоль всё ещё твой хён, выбирай выражения. Для Чанмина никогда не было редкостью бросать подобные замечания Донхвану. Чан всегда это замечал в отце и порой удивлялся тому, что его дядя, несмотря на свой вспыльчивый характер, не терпящий возражений, относился к этому с каким-то несвойственным ему спокойствием. Возможно это было связано с тем, что Донхвану по большому счету всегда было плевать на мнение своего старшего брата и он все делал по-своему, а Чанмин, даже видя, что творит младший, не вмешивался в его дела. Всё так и заканчивалось на подобных замечаниях. Именно это было первой причиной, почему Чанёль не понимал отца раньше. Теперь он понимал его слишком хорошо.       Вот и сейчас Донхван ничего старшему не ответил. Он лишь рассмеялся, а потом похлопал Хичоля по плечу, заглядывая прямо в глаза мужчине. И Чанёль снова увидел тот самый безумный взгляд дяди, который так сильно отличал его от всех других людей. Этот взгляд был куда более угрожающим, чем любые слова и действия. Однако и на этот раз Чанёль не увидел страха в глазах Кима. — Что же, передавай привет своему боссу, хён, — Донхван улыбнулся широко, а затем допил то, что оставалось в его бокале. Он поставил его на поднос официанта, что проходил мимо, а затем повернулся к Чанёлю. В его взгляде больше ничего не было. Совершенно. Ни безумия, ни раздражения, ни злости. Абсолютная пустота. И этот взгляд дяди, честно говоря, пугал Чанёля с самого детства больше всего. — Поехали домой, Чан. У нас с тобой ещё есть дела. — Да, — кивнул Чанёль. Он повернулся к отцу и Хичолю. — Приятно было познакомиться, господин Ким. — Мне тоже, — улыбнулся Хичоль, словно не ему пришлось секунду назад в очень неприятном ключе общаться с Донхваном. — До свидания, — Чанёль поклонился альфе, а затем повернулся к отцу. Донхван уже был у выхода, где разговаривал с одним из своих людей. — Увидимся позже, отец. — Хорошо, — кивнул Чанмин. Чанёль и Донхван ушли, а Хичоль повернулся к своему другу. — Так, значит? Донхван забрал у тебя сына? — Донхван забрал у меня все.       Чанёль снова оказался на заднем сидении автомобиля рядом с Донхваном. Они приехали позже всех и уезжают раньше остальных. Его дядя снова нарушает негласные правила сеульской элиты. Что же, Донхван отыграл сегодня неплохой спектакль. — Дядя, — младший повернулся к альфе, едва улыбаясь кончиками губ. — Откуда вы с отцом знаете Ким Хичоля? Донхван хмыкнул, откидываясь на спинку сидения. Он нервно развязал галстук, стаскивая пиджак с широких плеч. Чанёль прекрасно видел, что старший был не в духе, однако, он должен был забросать его кучей вопросов, чтобы у дяди не возникло никаких вопросов к нему. — Однажды он тоже был членом клана, — выдохнул мужчина. — А потом сбежал как последняя крыса. Но твой отец продолжает с ним общаться зачем-то. Чанёль удивленно выгнул бровь. Такого поворота он, конечно же, совсем не ожидал. Ким Хичоль действительно был частью клана? Стоило расспросить о нём еще и отца, младшему Паку хотелось услышать мнение обоих своих родственников по поводу личности Кима. — И ты не расскажешь больше? — Нет, не расскажу, — хмыкнул старший Пак, поворачиваясь к племяннику. — Дела давно минувших дней, твою голову забивать этим не нужно. Она и без этого полна мыслей, ведь так? Чанёль отвел взгляд от старшего, поворачиваясь к окну. Он прекрасно понял намеки Донхвана, снова делая вид, что глубоко погружен в свою печаль о разбитом сердце. — У меня всё нормально. Донхван на это ничего не ответил, лишь хмыкнул, откидываясь на спинку сидения. Он внимательно следил за племянником сегодня весь вечер и не заметить его больных взглядов на Ким Чонина и Бён Бэкхёна просто не мог. Пак в этих взглядах находил себя много лет назад, краски картине добавляло то, что отпрыск Джунсо был его вылитой копией в молодости. У Донхвана даже ностальгия проснулась по тому, молодому Джунсо. Альфа прикрыл глаза, чувствуя, как по всему телу расползается напряжение. Чёртов Бён Джунсо, он делал с ним страшные вещи, даже находясь за километры от альфы.       Кёнсу сидел в машине с папой, пытаясь переварить в себе всё то, что случилось сегодня. В голове то и дело крутились слова Чонина, и До снова сдерживал рвущиеся наружу слёзы. Отец остался на приеме, а папа уехал с Кёнсу, когда омега попросил родителей вернуться домой. Кёнсу сослался на плохое самочувствие, надеясь, что просто в одиночестве вернется к себе домой и в своей комнате даст волю чувствам, но совсем не учел того, что его папа был не из тех, кто так легко отпустит его одного с плохим самочувствием. Так что старший омега уехал домой вместе с сыном и прямо сейчас вопросительно поглядывал на сидящего рядом Кёнсу. — Кённи, малыш, что именно у тебя болит? — ласковый голос родителя срывал последние предохранители. Но Кёнсу не мог позволить себе еще одной истерики при папе, потому что на сей раз все могло быть слишком очевидным. Его родитель тоже мог с поразительной точностью складывать дважды два и почти никогда не ошибался. — Не знаю, пап, — выдохнул Су, едва улыбаясь старшему кончиками губ. — Я просто устал. Мы ведь давно не выбирались в такие шумные места. Посплю и всё пройдет. Не беспокойся. — Я не могу не беспокоиться, Кёнсу, — мужчина посмотрел в глаза сына. — Может, вызовем доктора домой? Он осмотрит тебя. — Не нужно, — мотнул головой омега. — Говорю же, у меня всё хорошо, просто нужно отдохнуть. Тебе не стоило срываться со мной, отец там точно без тебя долго не протянет. Юнсу на эти слова сына улыбнулся, замечая и улыбку Кёнсу, которую в последнее время они все видели слишком редко. — Не будь таким, До Кёнсу. Верь в своего отца чуточку больше. Его должно хватить ещё на час. Кёнсу вдруг рассмеялся на эти слова папы, со стороны звучал очень даже искренне. Просто, видимо, всё нервное напряжение так сказывалось. Он придвинулся ближе к родителю, а затем положил голову на его плечо. — Пап, разбуди меня, когда приедем, хорошо? — Хорошо, милый, — кивнул Юнсу, едва поцеловал сына в висок. Кёнсу был не в себе, измотан и выжат, как лимон. Старший омега тяжело вздохнул, оглядывая парня. Что же, он надеялся, что очень скоро сможет узнать причины подобного поведения сына.       Кёнсу так никто и не разбудил. Омега проснулся сам, да еще и в собственной постели, снова не имея понятия, как вообще тут оказался. Тело ныло, потому что До свернулся в какую-то неудобную позу, а ещё он был в рубашке и штанах. В комнате было душно и темно, и парень потянулся к тумбочке в поисках мобильниках. Как ни странно, телефон оказался на месте. Кёнсу прищурился, пытаясь снизить яркость дисплея до нуля, потому что слишком уж сильно резало глаз. Наконец, когда зрение привыкло, До смог разглядеть время. Было три часа утра или всё ещё ночи, Кён никогда не понимал, куда нужно относить этот час. Он вспомнил, что когда они выехали с приема Кима, было около одиннадцати вечера. Значит, он всё-таки вырубился в машине и, надо сказать, проспал всё это время очень крепко. Кёнсу уже несколько ночей не спал так. Скорее всего сказывались алкоголь в крови и нервное напряжение. До усмехнулся, вставая с кровати. Он скинул с себя одеяло, принялся расстегивать рубашку. Ткань скользнула по покатым плечам, парень закинул одежду на одно из них, а потом направился в ванную, по дороге расстегивая брюки. Он открыл окно, впуская внутрь морозный воздух, мечтая поскорее оказаться в душе. Хотелось смыть с себя этот чертовски долгий день, жаль, воспоминания о нём не сотрешь. Струи теплой воды бежали по стройному телу, расслабляя каждую клеточку. Кёнсу прикрыл глаза, задумываясь обо всем, что происходит в его жизни на данную минуту. Ему сегодня исполнилось двадцать лет, его истинный перед всей нацией признался другому омеге в чувствах, а сам Кёнсу был раздавлен настолько, что теперь сил не хватало даже на самоанализ и боль. Внутри расцвела удивительная пустота, и омеге теперь было просто интересно, как сильно она увеличится, когда он уедет в Германию? Есть ли пределы этой пустоты, нескончаемой боли? Кёнсу усмехнулся. Вероятно, ему повезло чуть больше, чем Бён Бэкхёну, которого практически заставляли идти на брак с тем, кого омега не любил. Интересно, а у Бэкхёна есть альфа? Может быть, даже истинный? Кёнсу подумал, что если есть, то определенно Бён Бэкхёну было в разы хуже, чем самому До сейчас. Су резко открыл глаза, а потом вдруг уронил нервный смешок. Прямо сейчас он жалел того, кто по сути встал между ним и Чонином. Но что ему оставалось? Глупо было бы ненавидеть Бён Бэкхёна даже сейчас. Парень не мог отрицать того, что в его сердце жила ревность, а сегодня поселилась еще и зависть, но ненависти не было. А может, это просто следующий этап? Ведь уже сейчас парень впустил так много плохого в свое сердце, а все из-за этого грёбаного Ким Чонина!       Кёнсу откинул голову назад, зачесывая мокрые волосы. Он вылил на себя тонну шампуня и не меньше геля для душа, но всё ещё чувствовал запах граната. Омега прекрасно знал, что его на самом деле на нем нет. Что это лишь его мозг, поддаваясь действию чертовых гормонов, выдает подобные галлюцинации. И ни одни шампуни и гели для душа Кёнсу, на самом деле, не помогут. Чтобы избавиться от этого чувства присутствия Ким Чонина рядом, омега должен был… А, собственно, что он должен был? Наверное, просто не рождаться на этот свет парой этому альфе, вот и всё. Сердце разрывалось на мелкие кусочки от невозможности быть рядом с ним, и ко всему этому примешивалась треклятая физиология. Сегодня, оказавшись рядом с альфой наконец вдыхая его запах, чувствуя поцелуи и объятия, Кёнсу не мог унять собственное сердце, ноги подкашивались, и ничего больше ему не хотелось. Парень хотел бы всегда так стоять с Чонином, чувствуя его тепло, потому что в этом теперь заключался весь смысл его существования. Парня ломало и выкручивало от осознания того, насколько сильно он теперь зависим от Кима.       Омега закрутил краны, чувствуя, что уже даже потерял счет времени. Мысли в его голове бежали так же быстро, как и вода из-под крана, и Кёнсу не успевал уследить. Он тяжело выдохнул, выходя из кабинки, обернулся в полотенце. Его вдруг пробрало дрожью и холодом, Су схватился за край столешницы рядом. В ногах чувствовалась слабость, и парень невольно присел на корточки. Что вообще происходит? Сердце забилось очень быстро, неприятные мурашки поползли вдоль позвоночника, омега прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Странное необъяснимое чувство, захватившее его на секунды, отпустило так же внезапно, как и появилось. Кёнсу выдохнул, вновь встал на ноги, прикрывая глаза. Парень почувствовал голод вдруг, да еще и очень сильный. Кёнсу усмехнулся. Его организм, кажется, сходил с рельс. Он уже несколько дней не мог нормально есть, просто потому что его выворачивало каждый раз, как приходилось съедать что-то больше, чем небольшую миску риса. Кёнсу никому об этом не говорил, прекрасно понимая, что этому причиной тоже были нервы. Кажется, До стоило остановиться и взять себя в руки. В конце концов, никто не умер, и нет причин закапывать себя в эту боль все больше и больше. Однако, сказать было легко, а сделать — не очень. Омега уже не один день пытался настроить себя на подобную волну, но все было тщетно. Чувства внутри него были сильнее его. Желудок снова заурчал, давая четко понять, что если Кёнсу сейчас не закинет в него что-то, то уснуть он парню не даст. До тяжело вздохнул и, переодевшись в пижамы, накинул на себя вязаный кардиган в надежде согреться. Ему теперь было немного прохладно. Он тихо вышел из комнаты, спустился вниз по большим лестницам, никого не встретив по дороге. Очевидно весь дом спал, а охрана, вроде как, была снаружи. Кёнсу не стал включать свет на кухне, открыл холодильник в поисках чего-то, что пришлось бы по вкусу сейчас и не было слишком тяжелым на ночь. А то потом он не уснет из-за слишком набитого желудка. Выбор остановился на каком-то салате, До вытащил миску с ним, а потом едва не выронил из рук. — Я уже подумал, что в дом кто-то пробрался, а это просто вы, молодой господин, — голос Джуна вторгся в сознание внезапно. Он еще и свет включил, и теперь Кёнсу пытался сфокусировать на альфе взгляд. — Почему ты тут? — омега проморгался, наконец закрывая дверцу холодильника и разглядывая альфу перед собой. — Выключи свет, пожалуйста. Джун улыбнулся, уже успев разглядеть омегу с головы до ног. Сейчас Кёнсу выглядел невероятно уютным, стоя в своем огромном кардигане и теплых носках. Альфа все же выключил свет. — Потому что сегодня моя смена. — Разве отец не освободил тебя от нее, потому что ты сопровождал нас сегодня? Кёнсу поставил миску с салатом на стол, а сам нажал на кнопку чайника. Джун всё так же стоял на месте, когда омега включил подсветку кухонного гарнитура. Теперь уже полумрак рассеялся по большой кухне, и альфа с омегой могли лучше друг друга видеть. — Меня попросили поменяться, а так как домой я не особо хотел, то согласился. Кёнсу едва удивленно посмотрел на альфу. Джун был молодой, не намного старше самого Су. И у него совсем не было какой-то личной жизни кроме как работы? Учитывая, что он собрался переезжать в Германию вместе с их семьей, то, скорее всего, так и было. — Ясно, — кивнул Кёнсу. — Не составишь мне компанию? — Не положено. Омега на это усмехнулся, беря закипевший чайник в руки. — Не заводи старую пластинку, — выдохнул До. Альфа видел, что Кёнсу снова был не в духе, но, кажется, значительно пришел в себя. Смотреть на него последние дни было очень грустно, а сегодня вечером Джун и вовсе заметил, как сильно похудел омега, когда Юнсу попросил отнести сына в комнату, так как не хотел будить. Альфа внимательно рассматривал каждую черту красивого лица парня, отмечая, что он чертовски легкий. — Чай или кофе? — Чай, — тихо ответил альфа, а затем устроился за столом. — Давайте я помогу! Джуну было непривычно сидеть за столом, пока хозяйский сын разливал ему чай, но Кёнсу лишь снисходительно улыбнулся на это, одним взглядом давая понять, что не стоит впадать в крайности. А для альфы было так удивительно наблюдать за таким омегой, это абсолютно не укладывалось в его сознании. До того, как устроиться в семью До, Джуну довелось поработать водителем у одного крупного бизнесмена. Он возил членов его семьи, и, надо сказать, семья ректора До кардинально отличалась от той, у кого раньше работал парень. И в первую очередь отличался До Кёнсу, который со всем персоналом дома всегда был вежлив, не переходил границы. То же самое можно было сказать о его родителях. Они никогда не позволяли себе лишнего, просто потому что платили людям зарплату. Наверное, именно по этой причине, Джун так сильно прикипел к этим людям и старался выполнять все свои обязанности очень хорошо. — Ты голодный? Я, как оказалось, даже очень, — усмехнулся Кёнсу, доставая тарелки из шкафа. — Чая будет достаточно, я ужинал, спасибо, — улыбнулся альфа, наблюдая за аккуратными движениями Кёнсу. В этом омеге было что-то очень притягательное, что-то, что нельзя было выразить словами, но очень хорошо чувствовалось почти кожей. — Ну, как знаешь, — пожал плечами До. Наконец они уселись напротив друг друга, погрузившись в тишину и полумрак. Кёнсу не просто так попросил Джуна остаться. Ему нужно было поговорить с ним, ведь сегодня, а точнее вчера альфа снова увидел и услышал слишком много. Чёрт, и почему До вечно встревал в подобные истории? Омега размышлял над тем, как подступиться к теме, но молчание первым нарушил всё-таки Джун. — Молодой господин, — начал было альфа, но Кёнсу вдруг его перебил. — Называй меня по имени, пожалуйста, когда мы одни. Меня немного передергивает от этого «молодой господин». С детства ненавижу! В словах омеги было много эмоций. Джун даже удивился подобному, но ничего не стал комментировать. Только коротко кивнул. — Хорошо, простите, — смущенно улыбнулся парень. — Кёнсу, можно вопрос? — Да. — Кто он вам в итоге? — Джун понимал, что, возможно, наглеет и переходит границы, но всё же должен был спросить. Любопытство не давало покоя, а перед глазами не хотел исчезать образ заплаканного и полностью разбитого До Кёнсу. И то, как он смотрел на этого Ким Чонина. — Мой истинный альфа, — спокойно и ровным тоном ответил омега, делая глоток чая из чашки. — Ты разве не догадался? Джун был ошеломлен такой прямотой. А еще был удивлен тем, что они истинные. Он не думал, что все настолько серьезно, так что не знал, что сейчас сказать Кёнсу. — Я… Не думал, что он ваш истинный. Кёнсу перевел взгляд в окно, у которого они сидели. — Я сам был удивлен, — усмехнулся До. — В любом случае, я знаю, что делаю это слишком часто, но прошу тебя сохранить всё в секрете, Джун. Мои родители не должны ничего узнать никогда. — И вы так легко сдались? — вдруг выдал альфа, совершенно неожиданно, даже для себя самого, а потом прикусил губу, когда заметил острый взгляд Кёнсу. — Простите, я лезу не в свое дело. — Да уж, — искривил губы в усмешке До. — Вы, альфы, часто так делаете. Джун не знал всей истории, но всё же… Кулаки чесались. Этот Ким Чонин, скорее всего, даже не подозревал до чего довел своего омегу. Интересно, их связывало что-то большее, помимо истинности? До Кёнсу был влюблен в него? Вероятно да, потому что в его глазах было так много боли. Джун почти физически ее ощущал. — Простите, — Джун едва склонил голову. — Я обещаю, что об этом никто не узнает. Но если он причинит вам вред… — Он не причинит мне вред, — совершенно твердо и спокойно проговорил Кёнсу. — Не беспокойся. Джун слышал в этих словах омеги столько уверенности, что стало даже не по себе в какой-то степени. Разве может кто-то доверяться другому человеку настолько? А потом парень вспомнил, как До сбежал в ночь к тому самому Ким Чонину, совершенно ни о чем не беспокоясь. Вероятно, уровень доверия Кёнсу к его альфе был действительно высок. — Хорошо, — кивнул Джун. Они замолчали на несколько минут. Джун подумал, что правда перешел черту во всем этом и не должен был говорить эти слова и задавать эти вопросы. Но что-то в нем не давало покоя, толкая на все это. Просто ему почему-то было не плевать на то, что происходит с его молодым господином. — Джун, а можно мне задать вопрос? — вдруг тихо произнес Кёнсу. — Конечно. — Сколько тебе лет? Альфа готовился к каким-то другим вопросам однозначно. Он и сам не знал, к чему именно, но явно не к такому. — Двадцать четыре, — наконец ответил парень, а Кёнсу потянуло на улыбку. Вот как, между ними четыре года разницы. Не так много, наверное, но и не мало. — Ладно, я тогда пойду спать. Спасибо, что составил компанию, — улыбнулся Кёнсу. Джун в очередной раз удивлялся этому парню. Омега был очень странный временами, но это даже по-своему манило. Этот парень определенно отличался от всех других, кого встречал раньше альфа.       Чонин выдохнул, возвращаясь в гостиную и развязывая на ходу галстук. За этот чрезвычайно, просто неимоверно долгий день случилось так много всего, что хотелось буквально на стену лезть, или наоборот, отключиться и больше никогда не открывать глаза. Парень был выжат до последней своей клеточки и эмоции, но внутри все ещё сидело острое желание посмотреть отцу в глаза и задать вопрос, который мучил его весь вечер. Зачем он вообще упомянул папу, словно это было чем-то для них легким? Чонин просто отказывался это понимать и раз за разом прокручивал в голове все эти мысли. Даже когда провожал гостей, улыбаясь всем из последних сил, даже когда искал глазами Кёнсу по всему залу после их разговора. Но омеги нигде не было, и альфа подозревал, что До просто решил уехать домой вместе со своим папой. Потому что почти до конца приема остался только его отец. У Чонина голова шла кругом от всего, что сегодня произошло. Он пытался уложить все это в мыслях по полочкам, но не получалось. Слова Кёнсу, слова отца, слова Бэкхёна — все мешалось в одну кучу, закручиваясь лихим водоворотом, выжимало из парня последние силы. Ким всё ещё мечтал просто отключиться, потому что этот день, похоже, не собирался заканчиваться. — Чонин, — отец сам позвал сына. Они находились в гостиной, где уютно потрескивающий камин манил своим теплом. Старший альфа сидел аккурат перед ним, в большом кресле. Чонин заметил его пиджак на спинке соседнего, отсутствие галстука на крепкой шее и стакан с темной жидкостью в руке. Отец тоже устал от собственной фальши? Чонин удивится, если это и правда так. — Да? — Присядь, Чонин, — альфа даже не поворачивал на сына голову. Младший помедлил с секунду, но все равно подошел к креслу. Кинул галстук, что сжимал в руке на столик, аккурат рядом с бутылкой отцовского виски. — Я устал, отец. Что ты хочешь? Юнсон наконец перевел на него взгляд. Он был абсолютно потухший, совсем не тот пронзительный, которым всегда смотрел старший. Чонин был даже несколько удивлен. Он почти никогда не видел альфу в таком состоянии, потому что одной из самых отличительных черт Ким Юнсона была его собранность и непробиваемость. Но сейчас, возможно, Чонину только казалось, он будто видел отца без его привычных масок. — Пока вы там где-то с Бэкхёном пропадали, мы с Бён Джунсо кое-что обсудили. Чонин искривил губы в усмешке, придвигаясь чуть ближе к отцу, он заглянул прямо ему в глаза. — И что же вы обсудили? — на самом деле, парень знал ответ на этот вопрос, но, вероятно, где-то в глубине души надеялся, что ошибается, и родитель сейчас озвучит совсем другое. Однако надеждам Чонина было не суждено сбыться. — Вашу с Бэкхёном свадьбу, — Юнсон теперь тоже повернулся к младшему, отставляя стакан с виски на столик рядом. — Мы хотим назначить ее на начало февраля, либо на конец января. Сразу после вашей сессии. Чонин сжал кулаки. Он это и так знал, точнее, подозревал, что так и будет. Альфа правда не понимал, почему родители так спешат? Всё дело только в весенних выборах? — К чему такая спешка, отец? Я правда не понимаю. Твоя предвыборная кампания успешна и без вмешательства Бёнов, разве нет? Бизнес идет хорошо. Теперь пришла очередь Юнсона усмехаться. Он изучающе смотрел на сына. — А зачем затягивать? — пожал плечами альфа. — Молодость ветрена, сегодня мы вас уговорили на этот союз, а завтра твой Бэкхён решит, что ему нравится кто-то другой, и всё. Нужны ли моей предвыборной кампании такие риски, как думаешь? Чонин даже не ожидал услышать что-то другое от отца. Его удивительное безразличие ко всем омегам, кроме папы, порой поражало парня. Он бы хотел знать, его отец правда так думает, или это всего лишь маска? Что вообще было на сердце у Ким Юнсона? Чонин до недавнего времени был уверен, что в его груди тишина, потому что холодный камень не может биться как кусок человеческой плоти. Единственное, что Чонин знал о чувствах своего родителя — это только тот факт, что Ким Юнсон точно любил своего мужа. — А что если передумает не Бэкхён, а я, отец? Ты вообще этот вариант не рассматриваешь? Ветреными могут быть только омеги? Юнсон напрягся. Он несколько удивленно посмотрел на Чонина, совершенно не понимая, о чем это говорит его сын. — А что? Ты собираешься передумать? — усмехнулся Юнсон. — Ты же говорил, что вы с Бэкхёном нашли общий язык. — Нашли, — кивнул альфа. — А ты ушел от вопроса. Что будешь делать, если вдруг окажется так, что я откажусь от этой женитьбы? Чонин понимал, что может сейчас очень сильно разозлить отца. Однако он и сам был сильно зол сегодня. Откуда-то появилось чувство этой нескончаемой смелости, альфе было так плевать, что сейчас сделает и скажет отец. Он просто устал от всего этого. — Тогда я сильно разочаруюсь в тебе, Ким Чонин. Альфа, что не может контролировать свои чувства, и вовсе не альфа. Чонин почувствовал, что снова начинает злиться. Отец умел бить во все мишени, и младший на секунду прикрыл глаза, стараясь отдышаться. Внутри поднималась огромная буря. — Зачем ты сказал про него сегодня? — вдруг прохрипел Чонин. — Зачем вмешал его в эту ложь? Юнсон вздрогнул, потому что совсем не ожидал подобных слов от сына. По спине старшего побежали мурашки от тона и взгляда Чонина, Юнсон машинально перевел взгляд на огонь в очаге. Чонин же, наоборот, не сводил свой с отца. — Чонин, это… Просто была необходимая мера. — Каждый раз, как я упоминаю его, ты злишься и сходишь с ума. За мои неполные двадцать, ты ни разу не говорил о нем со мной, и даже на его могиле… Мы просто молчим. Но сегодня, перед всей этой толпой лицемеров, ты вмешал его в эту грязь и ложь. Чего ради, отец? Ты готов даже папу использовать ради денег Бёнов? — Замолчи! — Юнсон сорвался на повышенный тон. Чонин замер, замечая совершенно безумный взгляд отца, который повернулся к нему всем корпусом. — Не надо, Ким Чонин, рассказывать мне о том, как чтить память твоего папы. Ты даже его не знал, понятия не имеешь, какой он был человек. Поэтому не смей пытаться манипулировать мной им, слышишь меня? — Разве я виноват в этом? — вскрикнул в ответ младший Ким, вскакивая с места. В глазах парня заблестели непрошенные слезы. Чонин сдерживался изо всех сил, потому что не мог позволить себе расплакаться перед отцом. Ведь альфы так не делают. Но прямо сейчас его переполняло слишком много эмоций. Злость, отчаяние, боль от каждого слова собственного отца. — Скажи мне, отец, почему ты ведешь себя со мной так, словно я не ваш с ним сын? Почему я ничего о нем не знаю, кроме его имени и голоса, что звучит в моей голове с пяти лет? Почему кучка абсолютно чужих нам людей может слушать про твои ему обещания, а я даже не могу упомянуть его при тебе? Ведь как только я делаю это, ты начинаешь злиться и кричать, говорить, что я пытаюсь тобой манипулировать. На деле, отец, я просто хочу знать собственного папу. Вот и все. Почему ты считаешь, что я не могу любить его так же, как и ты? Чонин теперь уже не мог остановить слёзы, что полились по щекам. Он так много лет копил в себе всё это, так много лет задавался этими вопросами, мечтая однажды высказать их отцу. И совсем не ожидал, что они вырвутся прямо сейчас. Альфа стоял над старшим, чувствуя, как с каждым словом в нем снова и снова что-то умирает. Потому что Ким Юнсон смотрел на него своим безразличным взглядом, те эмоции, что были в его глазах минуту назад, исчезли, словно Чонину это все приснилось. Парень разрывался перед родителем на миллионы осколков прямо сейчас, но не видел никакого на это отклика в его глазах от слова совсем. Юнсон снова превратился в ту самую глыбу льда и безразличия, об которую раз за разом убивался его родной сын. Чонин замолчал, сорвав свой голос, и между ними повисла тишина, в которой старший альфа даже не двигался. Только дрова в камине потрескивали в этой оглушающей тишине, создавая мнимую иллюзию тепла и спокойствия. — Скажи хоть что-нибудь, — наконец прошептал Чонин безжизненным голосом. — Ответь мне, отец. Юнсон взял в руки стакан, отворачиваясь от сына к камину. Он сделал глоток, а потом едва поморщился. Его рука повисла с подлокотника кресла. — Иди спать, Чонин. Ты устал. Поговорим, когда успокоишься. Чонин замер, потому что понятия не имел, как ему сейчас нужно реагировать. Внутри все разом потухло, упало и умерло, и теперь не было даже злости. Вмиг пришло осознание, от которого альфа бегал все двадцать лет своей жизни. Его отцу просто плевать на Чонина. И это была та самая горькая правда, которую человеческое сердце не всегда готово признать, понять и принять. Но прямо сейчас младший Ким ясно осознавал ситуацию. Ким Юнсон никогда не любил его, и этот холод был тому доказательством. Чонин для него не более, чем разменная монета. Парень искривил губы в усмешке, развернулся на пятках, сдирая со столика свой галстук. Он просто ушел в сторону лестниц. Разговаривать с отцом было бесполезно. Теперь Чонин даже не попытается. Все, что нужно было, он понял прямо сейчас.       Бэкхён прикрыл глаза, выдыхая, когда оказался в машине. Управляющий Сон снова был за рулем, а рядом сидел Исин, который временами кидал на младшего обеспокоенные взгляды, но ничего не говорил и ничего не спрашивал. Бэкхён был другу безумно благодарен за это безоговорочное понимание, за его тихую поддержку, потому что сегодня Бён точно бы без него не справился. Исин просто был рядом, и во всей этой огромной толпе людей Бэкхён мог надеяться на полное понимание только от него. Чжан знал Бэкхёна так хорошо и никогда ни за что не осуждал. Это была именно та вещь, за которую так сильно ценил друга Бэк. У омеги голова шла кругом. Он совершенно не помнил ничего после того, как вернулся со второго этажа, с трудом отыскав Чонина на улице. Альфа стоял один и курил во дворе, и, кажется, у него тоже что-то случилось, потому что Ким был мрачнее обычного, и Бэкхён мог поклясться, что на секунду он увидел слёзы в его глазах. Бэк, наверное, должен был спросить, что произошло, но он сам был не в состоянии. То, что он увидел в комнате, буквально выводило его из себя. Разве такое вообще может быть правдой? Его папа спит с дядей Чанёля. Бэкхёна начинало трясти от этой мысли, он крепче вцепился в обивку сидения, пытаясь пошире открыть рот. Поэтому папа был так против Чанёля? И как давно у них эта связь с Пак Донхваном? Почему они так странно отзывались о дедушке? Бэкхён вообще ничего не понимал. Чанёль исчез из зала очень быстро. Бэкхён только потом понял, что Пак Донхван, вероятно, уехал вместе с племянником куда раньше всех остальных гостей. Омега продолжал тянуть улыбку на автомате, разговаривать с гостями, сжимая предплечье Чонина. Их ни на секунду не оставляли вдвоем, чтобы они могли обсудить происходящее, но Бэкхён прекрасно видел, что альфа тоже не в себе. Его улыбки тоже были притворные, и всеми своими мыслями Чонин был где-то не тут. Он то и дело оглядывал зал, в поисках, вероятно, Кёнсу, который тоже исчез с приёма. Бэкхён видел, как он говорил с родителями. Парень понятия не имел, стоит ли позже поговорить с До и извиниться. С одной стороны, Бэкхён ни в чём не виноват, и Кёнсу уже однажды сказал ему, что всё понимает. А с другой… Бэкхён все же причинил ему боль, хотя совсем не хотел. Кто бы мог подумать еще полгода назад, что вся их жизнь превратится в этот бесконечный цирк, а всё из-за какой-то нелепой прихоти его папочки. У Бэкхёна с каждым днем всё больше появлялось вопросов и почти не было ответов ни на один из них. Парень не мог не заметить, как долго и изучающе смотрел на него с Чонином Ильхун, вероятно, пытаясь понять, играют они спектакль для всех вокруг или нет. Бэкхён не знал, стоит ли вообще доверяться старшему брату. Потому что с Ильхуном они никогда не ладили. Из всех братьев именно старший унаследовал практически целиком и полностью характер их папочки, и Бэка это всегда немного пугало. Ильхун был заносчивый, занудный и даже высокомерный. По крайней мере, именно таким помнил его Бэкхён с самого детства. Но мог допустить, что со временем альфа изменился, кто знает. Бэкхён всегда наивно полагал, что люди все-таки имеют свойство меняться, потому легко прощал. Дедушка на это говорил, что у его Бэкхённи слишком большое сердце. Парень понятия не имел, так ли это на самом деле, просто он порой не видел смысла во всех этих обидах. Но касаемо Ильхуна Бэкхёну просто было неинтересно всё. Он даже не захотел задумываться, что там за душой у его старшего братца, ибо сам Ильхуну тоже был неинтересен от слова совсем. Из всех братьев Бэк больше всего времени проводил в детстве с Ухёном, и даже с Реджуном. Последний, при своем хорошем расположении духа, развлекал Бэка разными шалостями, катал на качелях и даже учил плавать однажды. Младший слишком хорошо помнил каждый такой момент, потому что когда он был совсем ребенком, ему хотелось подружиться с каждым своим братом. Но Ильхун был закопан в свои бесконечные книжки и репетиторов, Реджун просто каким-то таинственным образом исчезал из дома, и вся охрана семьи Бён вечно была на ушах, а ДонУ половину своего времени проводил у отца. И даже когда они все вместе оказывались у дедушки, что чаще случалось летом, ДонУ всегда находил себе занятия в уединении. Поэтому Бэкхен смог тогда найти общий язык только с Ухёном, который, порой, ворчал на омежку, но всё же никогда его не прогонял, игрался с ним и даже укладывал спать. Бэкхён помнил всё прекрасно. С годами вся эта связь куда-то потерялась. Ухён вырос в прекрасного юношу, и их интересы с Бэкхёном совсем разошлись. Бэку было только одиннадцать, когда Ухён был взрослым девятнадцатилетним парнем. У него уже был университет, куча других друзей, омег, и маленький Бэкхён совсем перестал его интересовать. Бэк слишком отчетливо помнит то время, ведь он не приобрел ещё друзей в школе, и ему казалось, что он лишился чего-то важного в своей жизни, когда Ухёну стало не до него. С возрастом это прошло, Бэк перестал вообще думать об этом, погрязнув в своих подростковых проблемах, приобрел друзей, вырос в прекрасного омегу. А потом семья и вовсе разделилась, когда Ухён объявил, что уезжает в Америку. Бэкхён прекрасно помнит, что улетал брат с большими скандалами. Ни папа, ни Ильхун, ни дедушка этой идеи не одобряли, Реджуну и ДонУ было по большому счету плевать, а Бэку было просто жаль, что Ухён все-таки окончательно его бросает. Они с братом тогда попрощались очень скомкано, и когда Ухён вернулся, Бэк осознал, что действительно рад его видеть. Они не были близки, когда стали взрослыми, но все же, омежка так или иначе доверял брату инстинктивно. Потому что Бён Ухён был из тех парней, на которых можно было положиться. — Бэкхён, — Исин вдруг сжал ладонь друга, которой он, оказывается, слишком громко скреб кожаную обивку сидения. — У тебя всё в порядке? В глазах Чжана омега видел явное беспокойство. Он тут же оторвал руку, непонимающе посмотрел сначала на друга, а потом заметил такой же вопросительный и обеспокоенный взгляд Управляющего Сона в зеркале заднего вида. Этот альфа никогда и ничего не упускал из вида. — Простите, — выдохнул Бэкхён, откидываясь на спинку сидения. — Я слишком устал сегодня. — Может, вам всё-таки стоит поехать домой, господин? — пробасил Сон, глядя омеге прямо в глаза. — Я хочу в академию, Управляющий. Если буду наблюдать твоего начальника еще одну лишнюю минуту, то точно свихнусь, — хмыкнул Бэк, отворачиваясь к окну. Бён Джунсо ни слова не сказал Бэкхёну за весь этот вечер. Только дедушка продолжал расспрашивать внука, словно что-то подозревал, но Бэкхён открыл в себе суперспособность сегодня. Он научился врать своему деду, что было, конечно, чем-то запредельным. Омега ярко ему улыбался, уверяя, что Чонин его собственный выбор и что прямо сейчас Бэк чертовски счастлив быть тут. Младший просто не мог пересилить себя и рассказать дедушке правду. Что-то в нём не давало этого сделать, и Бэкхён только сейчас осознал, что это было что-то помимо его беспокойства за здоровье старшего, он словно боялся быть непонятым им. Ведь если папа действительно покажет ему те фотографии со спа отеля, с Чанёлем, когда они целовались полуголыми, Бён Мёнсу точно этого не поймет. И тогда родитель легко вывернет вообще всю ситуацию в свою сторону. Бэкхён отчетливо понимал, что для начала ему нужно узнать, что именно затевает папа за спиной у дедушки, и если у него будут доказательства на руках, тогда он и расскажет обо всём старшему омеге. Только вот откуда взять эти доказательства, как вообще разобраться в этом огромном, чертовски запутанном клубке событий, которые, на первый взгляд казались такими разными и совершенно друг с другом не связанными, но что-то Бэкхёну подсказывало, что стоит внимательнее во все это вглядеться, доложить оставшиеся пазлы, и ясность придёт тут же. — Ваш папа все же сказал мне привезти вас домой после торжества. — А я говорю тебе отвезти меня в Ульсан, — в голосе Бэкхёна звучали нотки раздражения. Он сегодня и так слишком сильно устал, не было вообще никаких сил на то, чтобы пререкаться с Соном. Исин заметил, как тяжело вздохнул мужчина, крепче сжимая руль. Иногда Бэкхён бывал слишком груб с людьми вокруг, особенно, когда сам сильно уставал. Исин знал эту черту в нем, и судя по реакции Управляющего, мужчина тоже был в курсе. — Карамелька, — вновь сделал попытку Сон Хёк, но Бэкхён усмехнулся, резко его перебивая. — Перестаньте, Управляющий Сон, я для вас младший господин. И я говорю отвезти меня в академию, что не понятно? В голосе омеги звучала сталь. Даже Чжану стало не по себе от этого тона, и он снова увидел неясные ему эмоции на лице альфы. Широкие плечи распрямились, мужчина затормозил на светофоре, а затем развернулся обратно. В сторону Ульсана. В машине висела какая-то неуютная тишина. Исин прекрасно знал, что Управляющий находился с Бэкхёном с самого детства и частенько терпел все острые углы крутого характера парня, но все же сейчас… Бэкхён просто срывал на нем напряжение. — Бэкхённи, может, действительно поедешь домой? Думаю, папа хочет с тобой поговорить. Бэкхён усмехнулся, поворачиваясь к Исину. — А я вот не хочу, Син. Век бы его не видеть, — пробурчал омега, вновь отворачиваясь от друга. Исин на это тяжело вздохнул, понимая, что дальше лезть не стоит. Тем более, он и сам не горел желанием встречаться с Бён Джунсо. Однако он сильно беспокоился, что Бэкхёну потом попадет. Но если Чжан станет давить, то Бэк точно сломается.       Управляющий привез их в академию довольно быстро, а потом даже проводил до дверей общежития. Бэкхён пытался отправить его обратно, но мужчина лишь угрюмо молчал, одним взглядом давая понять, что даже не подумает слушаться младшего. В конце концов, он и так пошел ему на большие уступки и привез в Ульсан, потому что исполнять приказы Бэкхёна был совсем не обязан. Его прямой начальник был Джунсо, и Бэк прекрасно это понимал. Он знал, что здорово подставляет Управляющего, но также знал, что несмотря ни на что, папа его не уволит. Бэкхён был осведомлен тем, что Сон Хёк слишком сильно вовлечен во все дела папы, омега был уверен, что мужчина знает всё о его папе, самые его страшные тайны и секреты. Бён Джунсо доверял Управляющему абсолютно всё. Интересно, а Сон в курсе, что на этот раз задумал его папочка? Бэкхён думал, что если спросит в лоб, то альфа ничего ему не скажет. Несмотря на то, что он хорошо и с теплотой относился к Бэку с самого детства, мужчина всегда был осторожен в своих словах и действиях и никогда, наверное, не предал бы папу Бэкхёна. Парень был в этом уверен. — Младший господин, я могу поговорить с вами наедине? — вдруг спокойно проговорил Сон, когда они подошли к дверям общежития. — У меня от Исина нет секретов, Управляющий. — Это касается семьи, младший господин. Простите, но мне не положено, вы сами знаете. — Все в порядке, Бэкки, — улыбнулся Исин, глядя на друга, а следом и на мужчину. — Я подожду тебя в холле. Доброй ночи, Управляющий Сон. — Доброй ночи, господин Чжан, — мужчина улыбнулся ему в ответ и поклонился ему, как и омега. Исин вбежал вверх по ступенькам здания, скрываясь за его дверьми. Наконец альфа и Бэкхён остались наедине. Вокруг была тишина, в Ульсане ещё длились каникулы, так что даже в общежитии, вероятно, почти никого не было. — Что ты хотел сказать? — Бэкхён чувствовал вину за то, что нагрубил Управляющему. — Карамелька, — во взгляде мужчины снова появилось нечто такое, чему описание и объяснение Бэкхён никогда не мог найти. Он едва улыбался, рассматривая Бэкхёна своим внимательным взглядом. — Я просто хотел сказать тебе, что всегда буду на твоей стороне. Бэкхён замер. Он совершенно не ожидал это услышать сейчас от правой руки своего папы. Конечно, Управляющий всегда был добр к нему, защищал от папы, скрывая его косяки, частенько потакал его прихотям, но все же… Сон Хёк работал на папу, всегда. — Что? Что это значит, Управляющий? — Бэкхён смог выдавить из себя только это. Сон улыбнулся. — Просто когда тебе кажется, что весь мир против тебя, Бэкхён, помни, что это не так. — Управляющий Сон, с вами всё хорошо? — усмехнулся Бэкхён. — Может, у вас температура? Сон Хёк улыбнулся на это еще шире, а затем вдруг поклонился парню. — Доброй ночи, младший господин. Отдохните сегодня. Бэкхён хотел бы получить более внятные ответы на свои вопросы, но теперь Управляющий смотрел своим этим взглядом, в котором читалась полная непробиваемость. Омега очень хорошо знал этот взгляд. Бёну оставалось только кивнуть мужчине в ответ, а потом развернуться и подняться вверх по ступенькам общаги. Он обернулся уже внутри «аквариума», где через стеклянные двери увидел, что мужчина всё ещё стоит на месте. Всё же Управляющий Сон в последнее время вел себя страннее обычного.       Сон Хёк развернулся, направляясь к своей машине. Нужно было вернуться и отчитаться Джунсо обо всем, что он сделал и ещё объясниться, почему он не привез сына домой. Сон Хёк знал, что омега выйдет из себя, однако, мужчине было не привыкать. Он слишком хорошо знал Бён Джунсо, каждую его черту, чтобы не суметь вывернуть всё в свою пользу. Сон Хёк одновременно ненавидел и любил все годы, которые провел рядом с этим омегой. Но сейчас время поменялось и ему стоило начать действовать, сделать то, к чему он шел все эти годы.       Чонин вздыхает, с трудом разлепляя веки, шарит рукой по второй половине кровати в поисках разрывающегося телефона. Мобильник не желает сдаваться альфе, но продолжает орать ему куда-то под ухо, раздражая каждую нервную клеточку в теле. Наконец парень психованно вскакивает, швыряя в сторону соседнюю подушку, под которой и находится телефон. Чонин вообще не помнил, как он там оказался, он вчера уснул, кажется, с ним в руках, так и не решаясь написать Кёнсу. Он полночи залипал на его профиль в Instagram, где было не так уж и много фотографий, и даже парочку сохранил себе. Вообще, это было не в характере Чонина, но с До Кёнсу вообще всё и всегда было у альфы по-другому. В новинку, впервые, наверное. Ким встряхнул головой и, не глядя на определитель, принял вызов. — Да? — голос с утра басил слишком сильно. Альфа прокашлялся, откидываясь обратно на подушки. Одеяло скатилось к пояснице, обнажая идеальный торс. — Доброе утро, Ким Чонин! — голос Сехуна в трубке был полон энтузиазма. Ким даже поморщился, едва улыбаясь кончиками губ. Они не созванивались и не виделись со дня помолвки, а сегодня между прочим уже было… — С днём рождения, дружище! Чонин обреченно прикрыл глаза, тяжело выдыхая. Он надеялся, что никто не узнает о дате его рождения, потому что в этом году совершенно не было никакого желания его отмечать. Кто бы мог подумать, еще год назад парень закатывал огромные вечеринки, приглашая чуть ли не весь город, а сейчас… Просто не было желания и настроения. Чонин не был рад своему рождению и тому, что происходило в его не такой уж и долгой жизни. — Кто рассказал? — Видел твое личное дело у тренера, — усмехнулся друг на том конце. — Что? Не собирался меня на вечеринку приглашать? Чонин улыбнулся, едва поворачивая голову вбок. Портрет папы был на месте. Двадцать лет назад этот человек подарил ему жизнь и впервые взял на руки. Интересно, что именно чувствовал Ким Ёнсен в тот день? Был ли он счастлив? И какими бы были дни рождения Чонина сейчас, будь папа жив? — Не будет вечеринки, — выдохнул альфа. — Но спасибо за поздравление, О Сехун! — Какая жалость, — в голосе О слышались какие-то подозрительные нотки ехидства. Чонин выгнул бровь, садясь в постели. — И что это значит, Сехун? Я правда не хочу отмечать. — Хорошо-хорошо, это твой день рождения, я против, что ли? Просто решил поздравить, это можно? Чонин свесил ноги с кровати, вставая и направляясь в сторону ванной. Да, сегодня он решил, что закончит некоторые дела в офисе, так как в день помолвки и вчера альфа не ездил на работу. Ему хотелось всё больше и больше входить в курс дела, потому что действительно нравилось. Чонин даже сам от себя такого рвения не ожидал. А ещё Ким очень хотел покопаться в некоторых документах, в надежде, что всё ещё сможет найти хоть что-то про Бён Джунсо или Пак Донхвана. Чонин был удивлен персоной этого человека, и, честно говоря, не в стиле его отца было вести сотрудничество с кем-то подобным дяде Чанёля. Так что Чонин чуял тут какой-то подвох, который скорее хотелось разгадать. — Можно, — выдохнул Чонин. — Прости, Сех… Я просто… — Всё в порядке, — в голосе друга слышалась улыбка. — Я всё понимаю, Чонин. Я хотел сказать, что если хочешь поговорить, то я всегда готов тебя выслушать. Чонин застыл перед зеркалом в ванной, разглядывая свое отражение. Круги под глазами становились всё больше с каждым днем, придавая лицу Кима усталый вид. Альфа едва прикрыл глаза, вновь отвлекаясь на голос Сехуна, который только договорил. — Спасибо, Сехун, я правда… Не успел сказать тебе этого в тот день, но спасибо, что поддержал меня. Не знаю, как бы я справился в итоге. — Это пустяки, Ким, за которые ты меня благодарить не должен. В любом случае, не раскисай там слишком сильно. Чонин усмехнулся, снова изучая себя в зеркале. От былого Чонина, кажется, не осталось и следа. Ульсан перевернул его жизнь с ног на голову за считаные месяцы, а может, дело было вовсе не в академии. Может, всё сводилось до одного только человека в этом месте, совсем маленького и хрупкого, но того, кто вил из Чонина веревки одним лишь своим взглядом. — Хорошо, — кивнул альфа, словно Сехун мог его видеть. — До завтра, Сехун. Ты ведь приедешь в академию? — Да, экзамены никто не отменял, — усмехнулся О. — Ладно, я должен бежать, удачи сегодня. — Ага, давай.       Чонин положил телефон на столешницу, а потом, стянув с себя штаны, направился в душ. Он вдруг только сейчас осознал, что, кажется, ночью ему тоже снился Кёнсу. Альфе стало не по себе, он прикрыл глаза, понимая, что просто безумно скучает. То короткое мгновение на помолвке, когда их обоих накрывало целое цунами эмоций, было не в счет. Чонину не хватало вишни в крови, Чонину не хватало ласковых рук, мягких губ, такого любимого теперь голоса. Парню сводило нутро от осознания того, что Кёнсу и правда думает переезжать. Чонин то и дело отталкивал от себя эти мысли, не желая верить в них от слова совсем. Ему хотелось думать, что это просто невозможно, Ким словно блокировал это осознание в себе, потому что если задуматься и вдуматься, то… Альфа точно сойдет с рельс. Он не способен, просто не способен принять тот факт, что Кёнсу может уехать в другую страну, и парень больше никогда его не увидит. Чонин надеялся еще раз поговорить с омегой в академии, потому что позавчера между ними случилось слишком много всего, чтобы задавать какие-то трезвые вопросы. Чонин просто не осознал до конца.       Альфа спустился в столовую, тут же встречая несколько людей из персонала, и один из главных управляющих дома, что с детства был рядом с Чонином, ярко ему улыбнулся. В его руках был десерт, который омега готовил маленькому Чонину с ранних лет на день рождения, и, честно говоря, это была любимая часть всего этого праздника для сладкоежки альфы. Чонин правда этого не ожидал, потому что уже несколько лет на свой день рождения не появлялся дома. И сейчас его захлестнули воспоминания из детства, когда маленький Нини отмечал этот праздник, как правило, с персоналом дома. Отец почти никогда не проводил с ним целые дни, возвращался под вечер с работы, к Чонину, который был уже задарен целой кучей разных подарков. В глубоком детстве, альфа хорошо это помнил, старший Ким даже обнимал его, улыбаясь совсем ярко, и мальчишка был так счастлив, весело бежал в объятия отца. Даже если Чонин был обижен на него весь день, дулся и кричал, под вечер, когда отец проявлял хоть какую-то любовь и ласку, Чонин сдавался. Он всегда его прощал, потому что не мог иначе. — С днем рождения, молодой господин! — улыбнулся Хисон. Именно так звали этого омегу, к которому по-своему был привязан Чонин, и который был рядом с ним с самого детства. Чонин улыбнулся мужчине в ответ, совсем-совсем ярко. — Спасибо, Хисон! Я правда даже не рассчитывал, что ты порадуешь меня своим кулинарным шедевром. — Боже, молодой господин, я могу готовить его для вас хоть каждый день, — едва обиженно проворчал омега. — Говорите так, словно я когда-то вам отказывал. Чонин на это рассмеялся, склонился к торту, на котором горела свеча в виде цифры двадцать и задул ее. А потом снова улыбнулся Хисону и поцеловал его в щеку. Чонин знал, что омега тоже был по-своему привязан к нему. Хоть с годами они отдалились, но в детстве, парень этого человека видел куда чаще отца. Именно Хисон рассказал младшему Киму как называл его папа в детстве, и, порой, он даже закрывал глаза на то, что мальчишка сидит в кабинете отца перед портретом папы, хотя это было категорически запрещено. Чонин догадывался, что отец всему персоналу запрещает говорить и упоминать папу при нем, и, вероятно, за такие вольности, он мог и наказать Хисона, но омега старался всячески поддержать мальчишку и подарить ему хоть какую-то толику любви. Забавно только, что Чонин всё это начал понимать лишь в последние годы. До этого он не особо обращал внимание на заботу омеги, принимая её как нечто должное. Чонину было и невдомек, что вообще-то этот мужчина ему совершенно чужой человек, и он не был даже няней Чонина. Он следил за всем домом, управляясь огромным поместьем, потому что Юнсону всегда было не до этого. Но, однако, он всячески старался приласкать маленького Чонина, устраивал ему праздники и сюрпризы, прикрывал его перед отцом порой и даже пытался уговорить, что старший сильно любит своего сына. До поры до времени Чонин на эти уговоры поддавался, но сейчас, кажется, даже Хисон и его красноречие не помогут. Чонин окончательно разбился о стены, которыми прикрывался от сына Юнсон, и назад ничего не вернешь. Он просто будет следовать своему пути и будет пытаться решить проблемы по-своему. Чонин уверился в этом своем решении прямо сейчас, глядя на пресловутую свечку в виде цифры двадцать. Ему больше не два и даже не двенадцать, кажется, пришло время повзрослеть. — В любом случае, спасибо, Хисон, — продолжал улыбаться альфа. Омега тоже отзеркалил его улыбку, а потом его взгляд как-то даже посерьёзнел. Они не часто общались с альфой в последние годы, а с тех пор, как он перевелся в Ульсан, и вовсе перестали видеться, но прямо сейчас Хисон отмечал в нём столько изменений. — Вы изменились, молодой господин, — вдруг тихо сказал омега, так, чтобы не слышали остальные присутствующие. Они с интересом изучали Чонина, особенно молодые омеги. Ким не раз слышал, как они шептались у него за спиной, однако, альфа давно привык к такому вниманию. Эти омеги сменялись дома постоянно, да так быстро, что Чонин не успевал даже запоминать их имена. Мало кто выдерживал в их доме с его многочисленным количеством правил, условий и прочего. А еще с Ким Юнсоном. — Правда? — продолжал ярко улыбаться Чонин, буквально до своих ямочек. — Постарел? Хисон на это цокнул, закатывая глаза, поддерживая смех альфы. — Нет, просто повзрослели. Чонин едва удивленно замер. Он правда не ожидал услышать нечто подобное. — Если это говоришь ты, Хисон, я правда должен поверить, — улыбнулся альфа. — Отец уже в офисе? — Да, — кивнул мужчина, наблюдая за тем, как альфа устраивается за столом. — Он попросил передать вам поздравления и извинения, у него с утра важная встреча. Чонин на это хмыкнул, беря в руки палочки, придвинул тарелку с завтраком поближе. — Оставь это, Хисон. Не хочу портить себе аппетит. Альфа сказал это совершенно ровным тоном, но у Хисона мурашки побежали по спине от холода и стали в голосе парня. Кажется, после всего, что произошло в последние дни, отношения между отцом и сыном испортились в конец.       Чонин приехал в офис ближе к десяти утра. Внутри уже кипел во всю рабочий день, а альфа вальяжно прошёлся по холлу, где ему кланялся каждый второй сотрудник. На нем был черный классический костюм, белая рубашка и галстук. Чонин равнодушно принимал редкие поздравления от более смелых сотрудников, имён которых даже не знал, так как в офисе работали около двух тысяч сотрудников, которых даже при желании всех не запомнишь. Чонин хорошо знал свой отдел, а также знал всех тех, кто работал с его отцом с самого детства парня, людей, которые были даже вхожи в их дом.       Ким стоял у лифта, ожидая его прибытия. За его спиной начала скапливаться такая же толпа ожидающих, и Чонин нет-нет да вслушивался в перешептывания. «Это правда он, — прошептал довольно тонкий женский голосок. — Совсем не похож на отца, говорят, вылитая копия мужа нашего босса». Чонин едва прикрыл глаза, незаметно сжимая кулак одной руки. Надо просто принять тот факт, что таких, как он обсуждают всегда и везде. И людей за это винить не стоит, так устроена природа человека. «Да, я видел вчера фотки в Instagram с его женихом. Говорят, наследник корпорации Бён». «Вау, правду говорят: деньги всегда тянутся к деньгам». Чонин усмехнулся, что заметил довольно взрослый омега, который стоял рядом с ним. Он тут же повернулся к молодежи и, вероятно, одарил их каким-то строгим взглядом, что они затихли сразу же. Чонин не мог видеть выражения их лиц, так как стоял спиной. Лифт наконец приехал, и парень вошел внутрь, как раз пропуская омегу рядом вперед, и ярко ему улыбнулся. Тот одарил его ответной улыбкой, слегка кивая в знак благодарности.       В его отделе все сначала немного удивленно смотрели на Кима, который сдержанно улыбался, здороваясь с коллегами, пока шёл к рабочему столу, а потом вдруг начали по очереди подходить, поздравлять его с помолвкой. Парень лишь кивал, про себя думая, что к его счастью, они не в курсе о том, что у него ещё и день рождения сегодня. Чонин был не дурак, прекрасно понимал, что каждый тут хотел отличиться, запомниться сыну их босса, а многие омеги открыто строили ему глаза. Ким вёл себя с ними холодно, тесно общаясь лишь с альфой, который его всему обучал, и начальником отдела. Последний появился перед Чонином внезапно, широко ему улыбаясь. Альфа был не сильно старше сорока и не лебезил перед Кимом лишний раз, однако, был с ним куда более учтив, чем с остальными работниками. — Хан сонбэнним, — Чонин поклонился мужчине. — Простите за опоздание. — Ох, всё нормально, Чонин, — улыбнулся мужчина, а Ким едва сдержал усмешку, даже не ожидая другой реакции. — Я хотел поздравить вас с помолвкой. Это большое событие. — Спасибо, — кивнул парень. — С утра заходил директор Ан, он сказал, что с этого дня вы будете работать в его отделе. Он попросил встретиться с ним, когда вы приедете. Чонин был удивлен этим, едва выгнул бровь. Не прошло и двух недель, как он проработал в юридическом отделе. У него не было какой-то должности, просто его учили работать с документацией, по ходу объясняя устройство компании. Его отец был мнения, что если хочешь стать хорошим руководителем, то должен начинать с самых простых должностей. И Чонин понимал эту логику. Но такой скачок до помощника одного из директоров был слишком резкий. — Хорошо, Хан сонбэнним, я поговорю с ним. Спасибо, — Чонин поклонился мужчине, и тот ответил ему таким же поклоном. Альфа ушёл, а Ким остался задумчиво смотреть ему вслед. Чонин встал с места, закидывая телефон в карман брюк, и, накинув пиджак, который успел снять, он направился прямиком в офис отца. Сначала он собирался задать все эти вопросы ему в лоб.       Референт отца тут же узнал Чонина, потому что, в отличие от большинства в офисе, знал его уже давно. Он поклонился парню, сдержанно улыбаясь, рассматривая не без любопытства. Чонин уже устал ловить эти взгляды на себе, словно после помолвки с Бэкхёном люди думали, что у него должен был вырасти хвост или третий глаз. Раньше, несмотря на немалый интерес, всё же народ был посдержаннее, но сегодня все будто с цепи сорвались. — Отец у себя? — Да, — кивнул омега. — Мне предупредить его? — Не стоит, — усмехнулся Чонин, открывая двери кабинета мужчины без стука.       Родитель нашёлся за своим огромным столом, в не менее огромном кабинете. Ким Юнсона в любом месте окружала сдержанная роскошь, и его рабочий кабинет не был исключением. Мужчина удивленно смотрел на сына, который направился к его столу, а в тишине слышались уверенные шаги Чонина. Юнсон едва усмехнулся, видя какую-то решительность в глазах сына. Он скрестил пальцы в замок над столом и вопросительно посмотрел на младшего. — Привет, отец, — Чонин даже едва кивнул мужчине, на что у последнего удивленно искривилась бровь, в привычной ему манере. — Найдётся минутка на разговор? — Ну, ты уже здесь, хотя, кажется, стажеры вроде тебя не могут просто так заявляться к руководству без предупреждений. Чонин ничего на это не сказал, только молча сел в одно из двух кресел напротив отца. Парень не хотел себе признаваться, но он ожидал поздравлений от родителя, но Юнсон вёл себя так, словно сегодня не происходит ничего особенного. — Почему ты перевёл меня к директору Ану? Я же не закончил в юридическом отделе. — Директор Ан превосходный юрист, который знает все тонкости работы управляющей должности. Отличный наставник для тебя. У Хана ты все, что мог, уже должен был получить. Чонин едва задумался, немного хмурясь. — Почему ты не спросил у меня ничего? — Потому что я твой руководитель и я могу переводить тебя на любую должность, если посчитаю нужным. Чонин усмехнулся, цепляя взглядом портрет папы на рабочем столе старшего. Что же, Ким Юнсон везде был обставлен фотографиями своего мужа, и почему-то Чонин, прекрасно об этом осведомленный, всё же не мог не акцентировать на этом внимание каждый раз. Словно впервые видит. Иногда Чонину казалось, что память о папе — это единственная, совсем тонкая и хрупкая ниточка, которая связывала их с отцом. Хотя, почему казалось? Как убедился Чонин, так оно и было. Но сейчас ему думалось, что даже эта ниточка уже оборвалась, и их отношения давно упали в пропасть. — И что теперь? Я буду ходить за ним везде хвостиком? — Если он решит, что это поможет твоему обучению, то да, будешь, — усмехнулся Юнсон, внимательнее разглядывая сына. Возможно старший только накручивал себя, но казалось, что Чонин теперь другой. Недавний разговор ещё звучал в голове альфы, а взгляд сына был слишком больным. Юнсон не хотел признавать это, думая, что Чонин просто молод и ещё перебесится, что через какое-то время, он поймет, что так было нужно, что отец должен был его так воспитывать, и будет благодарен, но прямо сейчас он больше не видел прежнего Чонина в этих глазах. Юнсон никогда не знал своего сына, но сейчас… Перед ним и вовсе сидел совсем незнакомый парень. Разве такое может произойти за один день? Нет, Юнсон точно накручивает себя, потому что с каждым годом он становится всё мягче и мягче, сдает позиции, и альфе это не нравится. Ким Юнсон был совершенно другого склада человек, не собирался терять хватку в один из самых важных моментов своей жизни и пытался эту же твердость привить Чонину. О чём действительно порой жалел Юнсон, так это о том, что упустил сына ещё в детстве. Сейчас, наверное, было бы в разы проще. — В любом случае, ты должен поговорить с ним сам. И вместо того, чтобы терять время здесь, со мной, лучше бы нашёл его. Через час у директора встреча с нашими партнёрами, тебе будет полезно послушать. Чонин усмехнулся. Он пару секунд молча смотрел в глаза родителя, потому что всё ещё ждал от него хоть какой-то реакции, но быстро опомнился. Пора начинать привыкать к тому, что от отца ничего ждать не стоит. Альфа встал с места, поправляя пиджак. — Хорошего дня, отец. Чонин развернулся, направляясь к дверям, и уже был почти на выходе, когда отец снова окликнул его. — Чонин? — Что? — С днём рождения, сын. Чонин замер, потому что это действительно было неожиданно. Отец словно специально это делал, тянул, выжидал, заставляя парня путаться в собственных эмоциях и чувствах. — Спасибо, — сухо кивнул младший Ким, наконец толкая двери кабинета и следом тихо закрывая их за собой.       Юнсон тяжело вздохнул, откидываясь на спинку своего кресла. Он повернулся к витражным окнам, разглядывая ясное голубое небо и действительно солнечный зимний день. Мужчина отчетливо помнил, что двадцать лет назад четырнадцатое января было таким же ясным и солнечным днём. Ему позвонили на работу и вдруг сообщили, что у него родился сын, альфа, первенец. У Юнсона тогда было запланировано несколько встреч, и он уже пару дней нормально не появлялся дома из-за аврала на работе, но после звонка было плевать. Он сорвался в больницу, теряясь от количества эмоций и чувств, что взорвались в нём. Ёнсен тогда специально не звонил альфе, когда роды начались, чтобы лишний раз не дёргать. Он был слишком понимающий и идеальный, даже там, где не стоило. Потому что несмотря ни на что, Юнсон предпочел бы в этот момент быть с мужем, а не на бизнес-встречах. Через несколько дней Юнсон взял маленького несмышленыша Чонина впервые на руки, и это, честно говоря, было незабываемым ощущением. По сей день он слишком хорошо помнил то чувство и тот трепет, взгляд мужа, его поцелуй в щёку, и как сам альфа сдерживал слёзы. Впервые в жизни ему вдруг захотелось плакать тогда. Время летело неумолимо. Теперь тот маленький сверток, что умещался в одной только руке альфы, вырос во взрослого человека, имел свои претензии, запросы и сыпал без конца обвинениями и осуждающими взглядами. Что же, Юнсон двадцать лет назад точно не хотел, чтобы его отношения с сыном дошли до того, что было сейчас. Но кажется, у них просто не было иного выбора. Ёнсен оставил их обоих, навсегда забирая с собой нечто очень важное, что связывало отца и сына. И Юнсон оказался не способен это нечто восстановить.       Чонин завернул в туалет, потому что вдруг стало слишком невыносимо существовать среди сотрудников, и ему нужна была минутка другая наедине с самим собой. Получив это поздравление, альфа совсем не ожидал, что его сердце сорвётся на быстрый ритм, словно отец никогда раньше этого не делал. Делал, конечно, но почему-то именно сегодня Чонин так сильно зациклился на всём этом, хотя весь предыдущий день и сегодняшнее утро уговаривал себя, что ему больше не будет важно мнение отца и его отношение к нему. Ким пытался переделать себя за одну ночь. Он усмехнулся, застывая перед зеркалом, едва развязал галстук, потому что было сложно дышать. Его отец и правда был очень странным человеком. Казалось, Чонин никогда не сможет его понять, никогда не узнает причин и мотивов его поступков, потому что старший Ким был переменчивый, как погода на море. Чонин усмехнулся. Кажется, именно эту черту сам Чонин унаследовал от родителя. Ему частенько говорили, что за его настроениями сложно успевать.       Мобильник в кармане завибрировал, оповещая СМС Чонин залез во внутренний карман пиджака, вытаскивая айфон, и удивленно округлил глаза. @real_pcy С Днём Рождения, Ким Чонин! Расти большой, не будь лапшой и будь чуть менее раздражающей задницей, пожалуйста. Чонин просто не мог поверить глазам. Чанёль реально его поздравлял с днём рождения? Учитывая, что буквально позавчера Ким на всю страну помолвился с его истинным омегой? У Чонина голова шла кругом. Пак Чанёль был ещё одним человеком, которого альфа никогда не поймет. Вот что он сейчас должен был ему ответить? Поблагодарить просто? @kimkai Спасибо, Чанёль. Чонин убрал мобильник обратно в карман, затем открутил краны и умылся холодной водой, потому что ему точно нужно было прийти в себя. Ким ещё со вчерашнего хотел поговорить с Чанёлем, но на приёме возможности так и не выпало. А между тем, Чонину так много хотелось сказать Паку, и в то же время он понятия не имел, что именно должен говорить. Извиниться? Ещё раз сказать, что не хочет этой помолвки, этой свадьбы, Бэкхёна? Напомнить, что в его сердце живет другой омега и что Бэкхён любит самого Чанёля? Или вовсе Чонин был не обязан? Было так много вопросов и огромное чувство вины, которое нет-нет да всплывало на подкорке сознания, заставляя альфу напряженно сжимать кулаки. Он искренне хотел наладить отношения с Чанёлем, сам не понимая почему, с самой первой минуты их знакомства парень ему симпатизировал как человек. И если с Сехуном Чонин находил много общих интересов, то с Чанёлем их, казалось, связывало нечто необъяснимое, что-то из подсознательного, словно Пак был способен слишком хорошо понимать его боль. И Ким правда не знал, откуда это чувство, они с Чаном не успели так много узнать друг о друге, больше, наверное, грызлись и не договаривали, но тем не менее, Чонин сильно надеялся стать с ним друзьями. Однако это будет весьма сложно сделать, если Чонин всё же женится на Бэкхёне. Интересно, какой тогда будет их жизнь?       Чонин вышел из туалета, приведя себя в порядок. Сейчас он снова был тем самым сыном и наследником великого и могучего Ким Юнсона, сосредоточенным парнем, который собирался в будущем стать владельцем этой огромной махины бизнеса и являлся потенциальным руководителем всем этим людям. Ким завернул в сторону кабинета директора Ана. Он постучался, слыша разрешение войти, и ярко улыбнулся, кланяясь мужчине. — Здравствуйте, директор Ан. Простите за опоздание, — Чонин посмотрел на альфу, чуть старше его отца, который сидел за своим рабочим столом. Директор Ан был одним из главных лиц в фирме, практически правая рука отца, и знал Чонина с самого детства. Так что он тут же улыбнулся, вставая с места, с распростертыми объятиями. — Ох, Чонин-а, я ждал тебя, — альфа дежурно рассмеялся, едва хлопая Чонина по плечу. — Твой отец рассказал тебе уже всё? — Хан сонбэнним рассказал, — улыбнулся Чонин, глядя в глаза мужчине. — Я правда теперь буду работать с вами? — Да, — кивнул директор. — Ты не рад? — Нет, что вы! — воскликнул Чонин. — Наоборот! Я думал, что пока не дорос до того, чтобы работать с вами. Директор на это мягко рассмеялся, усаживая Чонина на небольшой диван в кабинете, а сам сел напротив. Он внимательно смотрел в глаза парня, и Чонину вдруг стало не по себе. — На самом деле, Чонин-а, ты должен понимать, что однажды тебе придётся стать владельцем всей этой империи, которую твой отец так долго и старательно отстраивал на протяжении многих лет, и ты должен быть к этому готов. Поэтому, прошу тебя, отнесись ко всему с серьезностью, которую ты проявлял в отделе Хана. — Да, я понимаю это, директор, — кивнул Чонин. — Поэтому я прошу вас обучить меня хорошо и позаботиться обо мне, забывая, кто мой отец. Чонин снова поклонился мужчине, теперь уже сидя. Директор едва улыбнулся, хлопая альфу по плечу. Честно говоря, когда Юнсон обратился к нему с этой просьбой, мужчина был удивлен. Он был уверен, что его начальник будет обучать своего единственного сына сам, но Ким сказал, что пока они оба к этому не готовы, и Чонину будет лучше под покровительством Ана. Что же, директор знал многое об этом мальчишке, так как Юнсон время от времени рассказывал о том, как ему порой приходится тяжело с сыном, и надеялся, что у него все-таки получится дать Чонину всё, что он знал сам. — Мне нельзя забывать, кто твой отец, Чонин-а, — улыбнулся мужчина. — В любом случае, с этого дня, ты считаешься одним из моих референтов, и в свободное от учебы время должен быть в офисе. Чонин был немного удивлен этими условиями. Значит, директор и правда взялся за это со всей серьезностью, а парню было это только на руку. Ким вдруг чётко осознал, что это может быть его шансом. Вся документация в компании проходила через двух людей — отца Чонина и директора Ана. Следственно, если парень попадет в его помощники, то сможет без проблем копаться в документах и, возможно, найдет какие-то зацепки. Эта мысль воодушевила Чонина, так что он ярко улыбнулся. — Конечно, директор. Я обещаю усердно работать. — Вот и молодец, — усмехнулся старший альфа, вставая с места. Он подошел к селектору, нажимая на кнопку. — Бёнхи, зайди ко мне на минуту, пожалуйста.       Оставшаяся часть дня на работе для Чонина была действительно сумасшедшей. Тот самый Бёнхи был одним из референтов директора Ана, осведомленный во всех делах, омега был довольно живой натуры и старше Чонина лет эдак на десять. Ким успел заметить кольцо на его безымянном пальце, доброжелательную улыбку и абсолютное безразличие к тому, кем является Ким Чонин в этой компании. Он просто пытался ввести парня в курс дела, относясь к нему, как к новенькому в их небольшой рабочей команде. У Чонина голова шла кругом от количества информации, которую он получал от Бёнхи, директора Ана, ещё нескольких сотрудников, с которыми он столкнулся. Отец тоже там присутствовал, а Чонин даже не сел за один стол с партнерами, оставаясь молчаливым слушателем, стоя неподалеку в обеденной комнате, рядом с Бёнхи, что всегда был на подхвате со всей нужной информацией и бумагами. Младший Ким внимательно наблюдал за работой отца и директора, отмечая, что Ким Юнсон в личине бизнесмена всё же сильно отличался от того, которого Чонин видел дома. Для альфы, кажется, открывались новые грани отца, и парень ловил себя на мысли о том, что ему было интересно наблюдать за всем этим. Юнсон вообще не обращал внимания на сына, увлеченный переговорами. Как нашептал в ухо Чонину Бёнхи, эта встреча была лишь первой, можно сказать, «пробной» для обеих сторон, поэтому проходила в более расслабленной обстановке обеденной комнаты дорогого ресторана. Чонин слушал внимательно, старался понять и запомнить абсолютно всё, что слышал, осознавая, что, вероятно, бизнес не так скучен, как ему казалось когда-то. Каждый раз, как отец напоминал ему об обязанностях наследника и того, что рано или поздно, парню придётся встать во главе всего этого, Чонин незаметно для отца закатывал глаза и думал, что эта жизнь в деловом костюме такая скучная. Но то был шестнадцатилетний Чонин, и, наверное, даже восемнадцатилетний. А сейчас парень и сам не понимал, что именно поменялось, просто захотелось побольше узнать обо всем этом. Почему отец был так одержим своей работой? Почему она стояла порой даже выше собственного сына и памяти мужа? Почему он, в конце концов, подался из бизнесменов в политики? Чонин подумал, что было бы неплохо попробовать отыскать ответы на все это. Может, тогда он сможет понять, почему его родитель выбрал не его, а власть и деньги. Хотя парень сильно сомневался, что ответы отыщутся. Просто таким вот был Ким Юнсон. И с этим ничего нельзя было сделать. — Чонин, ты должен изучить вот это, — Бёнхи положил на стол Чонина две увесистые папки. Они два часа назад вернулись с встречи, и омега вновь взялся за обучение парня, так как сидели они теперь в одном кабинете. Чонину даже устроили отдельный рабочий стол, компьютер, в общем, всё как положено. У него теперь был доступ к архивам компании, к базе данных, и, надо сказать, это было действительно на руку альфе. Его доступ на прежнем месте не был таким расширенным, а теперь у него на руках были все контракты, которые когда-либо заключала компания. — Хорошо, спасибо, что делаете это всё, Бёнхи, — Чонин улыбнулся, ещё раз сидя кланяясь мужчине. — Не стоит благодарности, Чонин. И давай на «ты», я тешусь надеждой, что не настолько старше тебя, — широко улыбнулся в ответ Бёнхи. — Тогда мне стоит называть вас Бёнхи-я? Омега на это снова рассмеялся, возвращаясь к своему столу. — А ты за словом в карман не лезешь, да? В любом случае, давай без ненужных условностей, пожалуйста. Чонин улыбнулся и кивнул омеге, а затем снова вернулся к работе. Он и заметить не успел, как рабочий день подошёл к своему концу, как Бёнхи попрощался с ним и исчез за дверьми их кабинета. Чонин почувствовал резь в глазах от того, что слишком долго сидел за компьютером, и едва выдохнул, откидываясь на спинку кресла. Время клонилось к восьми вечера. Возможно, стоило прямо отсюда поехать в академию, выспаться и завтра начать заниматься сессией. Чонин уже отпросился у директора Ана на ближайшие три дня, чтобы подготовиться к первому экзамену. Тем более, ему нужно было время, чтобы изучить огромное количество материала по работе, чтобы уже более живо вливаться в курс дел. Чонин понятия не имел, как будет успевать всё это, учитывая, что усидчивость никогда не была его сильной стороной. Он быстро уставал от монотонной работы, даже в школе, стоило мало-мальски понять тему, а Чонин был из тех, кто схватывал все на лету, он тут же отвлекался на что-то другое. У Кима никогда не хватало терпения на закрепление материала, поэтому многое легко выветривалось из его памяти. В университете Чонин и вовсе старался не сильно напрягаться, заучивая все перед самым экзаменом, а потом эта информация быстро удалялась из его кратковременной памяти. Именно эта черта была, наверное, самой плохой в характере Чонина и сильно ему мешала порой. Было бы у него сейчас чуть больше знаний в голове, даже понимать происходящее стало бы проще. Но увы и ах, не выучил вовремя, придётся догонять. Так что Ким встал с места, натянул пиджак, предварительно распрямив закатанные рукава рубашки и закинул мобильник в карман брюк. Выключил компьютер, сгреб со стола папки, которые ему оставил Бёнхи, и направился к выходу из кабинета.       В офисе уже точно никого, кроме охраны, не было. Чонин вспомнил, что припарковался с утра не на внутренней парковке для сотрудников, а просто оставил машину на автостоянке перед офисом. Что вообще не полагалось делать сотрудникам, но с утра Чонин и не ожидал, что задержится в офисе так долго. Так что альфа едва кивнул поклонившемуся ему на прощание охраннику, преодолевая турникет на входе, когда у него зазвонил мобильник. Ким удобнее перехватил папки одной рукой, шаря другой в кармане, и нажал на принятие вызова, даже не глядя на определитель. — Чонин, привет! — Сехун звучал так же бодро, как и утром. Ким подумал, что энтузиазм у этого человека был действительно большой и причём не зависел от времени суток. — Привет, Сехун, — устало ответил Чонин. — Ты где? В офисе, надеюсь? Чонин удивленно вздернул бровь, поежившись от холода, когда оказался на улице. Альфа с утра оставил пальто в машине, а теперь чувствовал, как морозный ветер задувает за шиворот. От прекрасной солнечной погоды не осталось и следа. Сеул снова заметало снегом, и снежинки буквально кололи кожу своим холодом, словно маленькие иголки. Чонин уже было направился в сторону своей машины, как заметил два знакомых силуэта. Ким скинул звонок, направляясь к друзьям, совершенно удивленный происходящим. Что вообще происходит? Почему Чанёль и Сехун приехали сюда? И как они вообще узнали, что Чонин именно тут? — Парни? — Чонин остановился перед обоими, что сияли широкими улыбками. Они обменялись рукопожатиями, а Чонин внимательно оглядел каждого. Сехун был одет в черное длинное пальто, под которым виднелась такого же цвета водолазка, как и всегда, О был «на классике». Чанёль рядом с ним здорово контрастировал, одетый в белый короткий пуховик, с небольшим беспорядком на голове, но без очков. Они стояли у машины Пака, внутри которой горел свет, потому что очевидно Сехун так и не закрыл за собой дверь. — Вы как узнали, что я тут? — Съездили к тебе домой, — усмехнулся Сехун, внимательно разглядывая Чонина. — В академии тебя не было, Чанёль только оттуда. Вот и решили завалиться с сюрпризом к тебе домой, но там нам сказали, что молодой господин с утра уехал на работу и всё еще не возвращался. Последней надеждой оставался офис. Сехун перевел взгляд на высотное здание позади Чонина, а затем вновь вернул его на немного сконфуженное лицо Чонина. — Чего ты так смотришь, словно привидение увидел? — Я не понимаю, — Чонин и правда не понимал. Он, вероятно, что-то упускал в этой жизни, но зачем Чанёль и Сехун вообще его искали, и почему нельзя было просто воспользоваться телефоном. — Почему вы просто не позвонили мне изначально? Чонин всё ещё не знал, как смотреть в глаза Чанёлю. Между ними висела явная недосказанность, и альфе было от этого не по себе. Чонин хотел бы с ним объясниться, но Пак, в отличие от него самого, кажется, вообще никакой неловкости не ощущал. Он в расслабленной позе стоял рядом с Сехуном, скрестив руки на груди. — Мы просто хотели поздравить тебя с днём рождения. И так как Сехун сказал, что ты не хочешь никаких вечеринок, то мы решили просто посидеть втроём, — Чанёль басил, как и всегда. Чонин едва удивленно открыл рот. Он совсем не ожидал, что друзья примчатся его поздравлять. — Парни, я… — Чонин просто растерялся. Он не знал, что сказать и как реагировать, потому что вроде как до этого дня никто не гнал через весь Сеул, просто чтобы посидеть с ним. Особенно если учитывать, что ещё утром он достаточно ясно дал понять, что не собирается ничего отмечать. — Не знаю, что должен сказать. Сехун едва улыбнулся, вдруг обнимая друга за плечи. — Не знаешь, тогда просто помолчи и садись в машину. Нам всем нужен этот вечер, не так ли, Чанёль? — Да, думаю, так, — кивнул Пак, едва бросая взгляды на Чонина. — Тогда дайте я это всё в машину закину, — Ким едва махнул папками в руках. — И пальто надену. — Ага, давай, — кивнул Сехун, глядя вслед Чонину, что направился к своей машине. О повернулся к Чанёлю, который продолжал молчать. — Чанёль? — Да? — Поговорите с ним нормально, думаю, он так морозится из-за вашей ситуации. Чанёль усмехнулся. — Нашей ситуации? — Не заводи свою шарманку, ты понял о чём я, — в голосе Сехуна слышались нотки стали и нетерпения. В такие моменты Чанёль четко понимал, что друг ни разу не шутит. Сехун был серьезен, и лучше лишний раз его не бесить. Поэтому Пак ничего не ответил, обходя машину и оказываясь на водительском. Чонин вернулся быстро, на ходу натягивая пальто. Ким сел на заднее сидение, оказываясь ровно посередине между сидящими впереди Сехуном и Чанёлем. Пак завел двигатель, выезжая с парковки, а Чонин подумал, что нужно будет попросить кого-то из людей отца пригнать ему машину в академию завтра. Возвращаться своим ходом за ней никакого желания не было, тем более Чонин планировал просто напиться в хлам сегодня. Это желание посетило внезапно, и альфа четко понимал, что не хочет ему сопротивляться.       Чанёль вел машину сосредоточено, в голове прокручивая диалог с Сехуном, который у них произошел, пока они ехали к Чонину. О требовал рассказать ему всё, что происходит, а Чан понятия не имел, с чего начать и как вообще всё преподнести Сехуну без лишних подробностей. Чанёль, кажется, не был готов к серьезному разговору, где ему придётся рассказать правду о клане, о Донхване и о происходящем прямо сейчас другу, в отличие от Сехуна, который был серьезен и даже, кажется, немного зол. О был не дурак, мозги ему явно достались от отца, который легко складывал все имеющиеся факты и легко докапывался до сути. Чего только стоит его быстрое понимание ситуации с Чанёлем и судьей Чоном. Однако Пак не мог подвергать Сехуна угрозе, рассказав ему обо всем, но разве друг уже не подвержен опасности? Учитывая, что он родной сын адвоката О, а Донхван, вероятно, помнит, что Сехун близок Чанёлю. Всегда был. Какую бы отстраненность и безразличие не выказывал Чан к О при Донхване, дядя был куда проницательнее. Он тоже умел замечать и подмечать вещи, которые для многих оставались невдомек. Так что Чанёль уже жалел о том, что согласился на эти посиделки с друзьями. Альфа был более чем уверен, что Сехун затеял это всё не просто так. Конечно, он пытался убить нескольких зайцев одним выстрелом, Чан слишком давно его знает, чтобы не понять этого. О хотел открытого и честного разговора, и между ними троими в том числе. Потому что отношения Чанёля и Чонина напрягали его тоже, и все это слишком хорошо понимали. Так что Пак не удивится, если Сехун припрет их обоих к стенке сегодня своими до обезоруживающего прямыми вопросами. — А куда мы едем вообще? — голос Чонина прервал поток мыслей в голове Чанёля. — Я заказал нам столик в хорошем баре. Надеюсь, ты любишь бары? — Сехун едва улыбнулся, поворачивая к сидящему сзади Киму голову. На лице последнего мелькнуло некоторое удивление. — Бар? Я думал, мы едем в клуб, — усмехнулся Чонин. — В клубы ездят только холостые альфы, дорогой мой Чонини. А среди нас троих я что-то таковых не наблюдаю, — совершенно спокойно выдал Сехун. Чанёль усмехнулся, переключая передачу и перестраиваясь в другой ряд. Что же, Сехун уже начал осуществлять свой план, Пак даже не удивлен. — Кто это сказал? — восклицает Чонин. — И вообще, я очень даже холостой. — Забавно слышать такое от единственного человека среди нас, кто уже обручен с омегой, — Чанёль, откровенно говоря, не удержался. Он сказал это ровным тоном, без тени недовольства в голосе, но все же сарказмом фраза сочилась. Чонин этого не уловить не мог, а Сехун едва вздохнул. — Чанёль, — выдохнул Чонин. — Ты знаешь, что это неправда. — Расслабься, Ким, — усмехнулся альфа, кидая взгляд на друга в зеркале заднего вида. — Я просто пошутил. — В любом случае, в клубе всё равно нам делать нечего, без омег, — Сехун попытался сделать вид, что ничего не произошло. — Но я всё еще могу позвонить Лухану, чтобы он позвал своих соседей по комнате. Сехуну откровенно доставляло удовольствие наблюдать за тем, как теряются его всегда уверенные в себе и непробиваемые друзья при даже косвенном упоминании Бён Бэкхёна и До Кёнсу. Что же, кажется пришла очередь Сехуна подтрунивать над ними и мстить за все подколы, что он слышал в начале их отношений с Луханом. — О Сехун! — воскликнули Чанель и Чонин в голос, а Сехун не удержался от смеха. Он едва отдышался, пока друзья продолжали невнятно что-то бурчать себе под нос, возмущаясь на младшего. — Ладно, я тоже просто шучу. Чего вы так напряглись? — усмехнулся О. — Думали, я ничего не знаю? Вообще-то обидно, знаете ли, узнавать про отношения двух лучших друзей не от них самих. Чонин и Чанёль снова встретились взглядами в зеркале заднего вида. — Нет у нас никаких отношений, Сех, — наконец пробасил Ёль. — Да, конечно, я заметил это, когда нашел тебя с Бён Бэкхёном, обнимающимися в шкафу, — спокойно произнес Сехун, прекрасно помня о том, что Чанёль просил сохранить это в тайне. О и хранил, только вот он прекрасно понимал, что вся эта странная ситуация затрагивала и касалась напрямую Чонина тоже, так что альфа заслуживал знать. А судя по тому, как эти двое умели вести диалоги, без помощи Сехуна они точно не обойдутся. — Какой еще шкаф? — удивленно посмотрел на друзей Чонин. — Сехун! — воскликнул Чанёль, смотря на друга с толикой агрессии. — Я же просил тебя! — Чонина это всё тоже касается, Чанёль, — на этот раз О тоже был предельно серьёзен. — И я уверен, он точно, как и я, хочет знать, что вообще происходит вокруг нас. Ким удивленно слушал обоих парней, сжимая руку на спинке сидения Сехуна. Что он должен был знать? И что не рассказал им всем Чанёль? Чонин вдруг вспомнил слова Бэкхёна о том, что это не его тайны и он не может ничего рассказать альфе. Выходит, Чанёль действительно скрывает от них что-то важное? — В любом случае, давайте просто доедем до бара и попытаемся всё обсудить в более расслабленной обстановке, — продолжил Сехун. Чанель крепче сжал руки на руле, а Чонин откинулся на спинку заднего сидения. Он по какой-то больной привычке, что выработалась буквально за этот день, вытащил мобильник из кармана, проверяя наличие смс от Кёнсу. Но его не было. И не должно было быть. Кёнсу, Чонин был уверен, даже не знает о том, что у альфы сегодня день рождения. Но даже если бы знал, вряд ли стал бы его поздравлять.       Бар, в который они приехали, Чонину был не знаком. Альфа больше специализировался по ночным клубам, чем по подобным заведениям. Просто у Чонина никогда не было компании, с которой просто хочешь посидеть, душевно поговорить и выпить. Ким бывал в барах не так часто, и то, в основном, на каких-то грандиозных тусовках. И как правило такие вечеринки все равно перетекали в клуб потом. Альфы вышли из машины, направляясь внутрь заведения. Как и ожидалось, внутри было много людей, играла музыка и даже наблюдалось несколько шумных компаний, вероятно, ровесников самих парней. Чонин заметил, как Сехун махнул бармену, который широко ему улыбнулся. — Ты тут часто бываешь что ли? — удивился Чонин, прекрасно зная, что друг не такой уж и любитель алкоголя. — Мы тут часто бываем, — едва пожал плечами Чанёль, направляясь к барной стойке, сияя широкой улыбкой. Сехун посмотрел ему в спину недобрым взглядом, а потом повернул голову к Чонину. — Чанёль и я частенько тут зависали ещё со старших классов. Бармен является владельцем этого места, мы как-то спасли его младшего брата в школе, когда до него пытались докопаться. Вот и сблизились со старшим, когда он тоже с разборками пришёл в школу. Чонин в очередной раз был удивлен Чанёлем и Сехуном. Они не были похожи ни на кого, с кем альфе приходилось общаться до этого. О Сехун и Пак Чанёль имели в себе четкие принципы, следовали им всегда, и, вероятно, это и было именно тем качеством, что так сильно отличало их от всех остальных детей богатых родителей. Чонин поймал себя на мысли, что хотел бы воспитать в себе такой же стержень. — Мне уже пора бы перестать удивляться, но я удивлен, — усмехнулся Чонин, на что О рассмеялся, обвив широкие плечи друга руками, и потянул к бару, где Чанёль уже вовсю громко смеялся с барменом. — Бохён-хён, привет! — Сехун обменялся рукопожатием с альфой, а следом за ним и Чонин. — Познакомься, хён, это наш сегодняшний именинник — Ким Чонин. Я тебе о нём рассказывал. — Помню, — улыбнулся альфа, внимательно изучая Чонина. — Добро пожаловать, Чонин. И с днём рождения, тебя! — Спасибо, — кивнул Ким, одаривая мужчину таким же внимательным и долгим взглядом. Альфа был взрослый, вероятно, ему было больше двадцати пяти. Высокий и широкоплечий, может быть, даже превосходил по габаритам Чанёля. Чонин с Сехуном так вообще терялись на его фоне, а они, на минуточку, тоже не были обделены матушкой-природой по части роста. — Я рад вас видеть снова, парни. Что-то вы совсем пропали, — мужчина открыл три бутылки пива, расставляя перед парнями. — Всё хорошо? — Все прекрасно, хён, — улыбнулся Сехун. — Как дела дома? Всё хорошо? — Да, — кивнул Бохён. — Хваён передавал вам привет. — Хоть бы раз позвонил, засранец, — усмехнулся Чанёль, делая глоток из бутылки пива. — Ладно, хён, не будем отвлекать тебя от работы. — Развлекайтесь, молодежь! — усмехнулся Бохён, провожая троицу внимательным взглядом. — Эй, Чан, можно тебя на минутку? Пак кивнул, отстав от Сехуна и Чонина, что уже направились к столику. Альфа внимательно посмотрел на Бохёна, который поманил его к себе. — Ко мне тут Тэу на днях захаживал, — совсем тихо проговорил мужчина. — Спрашивал, давно ли ты тут появлялся. Чанель едва усмехнулся, удивленно выгибая бровь. — И что ты ему ответил? — Не я, — пожал широкими плечами Бохён. — Меня в тот день не было в баре. Но один из моих парней узнал его. Они сказали, что не видели тебя полгода. Не знаю, с чего он решил, что ты можешь быть тут. Разве он не твоя правая рука? — Дел много, — лениво протянул Чанёль, продолжая опираться на барную стойку. — Сам знаешь, клан уматывает. Вот и старина Касп устал, перепутал что-то, — на губах альфы появилась усмешка. — Знаю, — как-то мрачно протянул Бохён. — Но, честно говоря, предпочел бы и вовсе обо всём забыть. В любом случае, не рассказывай мне ничего. Я больше к этому отношения не имею. — Помню, — Чанёль просиял широкой улыбкой, едва хлопая мужчину по плечу. — Спасибо, хён. Чанёль направился к Сехуну и Чонину, замечая, как друзья над чем-то смеются. Им уже принесли заказ и выпивку. Пак улыбнулся, садясь на диванчик рядом с Сехуном, пихнул друга в сторону окна. — Подвинься, О Сехун, — Пак продолжал сиять улыбкой. Чонин всегда удивлялся подобным переменам в настроении Чанёля, но, кажется, до этой минуты никогда так не акцентировал на них свое внимание. Просто именно сейчас Чонин задумался о том, что друг порой был очень странным. — О чем болтаем? — Что сказал тебе хён? — Сехун посмотрел другу в глаза, словно пытался прочитать его мысли. — Спросил, можно ли попасть на прием к отцу, там какие-то проблемы у его родственника. — Ого, — воскликнул Сехун. — Серьёзные? — Не знаю, я же не врач, — пожал плечами Чанёль. — Скажу отцу завтра, он разберется в любом случае. Сехун кивнул, а Чанёль облегченно выдохнул про себя. Да уж, он совсем заврался уже, но делать было нечего. Тот факт, что Бохён тоже когда-то был причастен к клану, работал на дядю Чанёля, Сехун не знал. Когда-то мужчина пропускал через свой бар продажу оружия, но очень скоро клану стало невыгодно такое сотрудничество, и Пак с очень большим трудом смог отмазать Бохёна. По правилам, когда клан Пак разрывал с кем-то деловые отношения, то убирал свидетелей. Но Чанёль ни за что бы не дал хёну погибнуть, поэтому Бохён по сей день считался в клане личным информатором Чанёля, хотя на деле это было не так. Ну, почти не так. Сехун ничего об этом не знал. Для него Бохён оставался тем самым хёном, с которым они случайно познакомились. — Ладно, в любом случае, мы собрались тут не для этого, — воскликнул Сехун, поднимая свой стакан с виски. — Ким Чонин, полагаю, мы с Чанёлем должны, как минимум, по тосту! Чонин на это улыбнулся, совсем ярко, почти до ямочек. Он взял свой стакан в руки, оглядывая друзей по очереди. — Да уж, клуба от вас не дождешься, так может хоть тосты послушаю. — Ты должен ценить наши пожелания превыше всего, — Сехун был сегодня как никогда разговорчив. — В любом случае, хочу начать свой тост с небольшого откровения. Чонин продолжал улыбаться, но был весьма заинтригован этим «откровением» Сехуна. — Когда я тебя впервые увидел, сказал Чанёлю, что, вероятно, ты избалованный засранец. И даже подумать не мог, что мы так хорошо сблизимся. С самого детства у меня не было друга, кроме Чанёля, и я очень рад, что у меня появилась возможность приобрести ещё одного. Так что, спасибо, что родился, Ким Чонин! Чанёль только тихо посмеивался, слушая Сехуна, и действительно вспомнил их тот разговор в начале года в забитой столовой Ульсана. Тогда О был действительно скептично настроен по поводу Чонина, чего нельзя было сказать о самом Паке. Перед Ёлем Чонин с первой секунды предстал немного в другом образе, и когда они знакомились впервые, альфа даже понятия не имел, чей сын сосед и какой у него там характер. Чанёль просто видел немного сконфуженного новым местом и новыми людьми парня, и эта явная простота подкупала в Киме. Жаль, что потом всё пошло по одному месту в их общении, однако Чанёль верил, что, возможно, ещё всё можно исправить. Забавно, как любые личностные отношения Чана, будь то его любовь к омеге и возможность приобрести нового друга, зависели от Пак Донхвана. С самого рождения Чанёля этот человек имел слишком большую власть над жизнью парня. — Спасибо, Сех! Я тоже очень рад, что познакомился с вами обоими… Несмотря ни на что, — в голосе Чонина послышались нотки грусти, но быстро исчезли, стоило им зазвенеть стаканами и обменяться ещё парой шуток.       Ким смеялся долго и громко, пока слушал рассказы парней со школы и даже из более глубокого детства. Ему правда было интересно узнать, какими были друзья, и, надо сказать, в какой-то момент Чонин словил себя на мысли, что такой день рождения тоже невероятно крут. Альфа был немного пьян, и это было приятное расслабляющее чувство опьянения, а не срыв с обрыва в «синюю яму», как обычно он проводил свои дни рождения. В году существовало только две даты, когда Чонин предпочитал не помнить себя от количества алкоголя, а может, чего тяжелее в крови. Это его собственный день рождения и годовщина смерти папы. И прямо сейчас Ким ловил себя на мысли, что оба этих дня на этот раз провел не так, как обычно. — Предлагаю сфоткаться! — Сехун тоже был пьян. Учитывая блеск в его глазах и чересчур явное шепелявенье, что в трезвом его состоянии было не так заметно, Чонин всё понял. — Ты слишком много времени проводишь с Луханом, — цокнул Чанёль, отправляя в рот кусок мяса. Чонин на это хихикнул, а Сехун лишь закатил глаза и достал телефон. Принялся тыкать в сенсор, а затем поднял телефон, пытаясь уместить всех в один кадр. — Ещё и в сториз выложи, — никак не унимался Пак. — Выложу, а у тебя какие-то проблемы с этим? — Сехун придвинулся ближе к Чонину, а затем едва пихнул Чанёля. — Давай, Чан, прояви энтузиазм. — Да я в любом случае как бог получаюсь, — усмехнулся Ёль, но всё же придвинулся ближе к друзьям. Сехун сделал пару кадров, а потом и правда выложил всё в Instagram. Чонину пришло уведомление об отметке в сториз, и Ким вдруг почувствовал, как в груди теплеет. Сехун ещё и подпись оставил с поздравлением. — Ну вот, теперь весь Ульсан будет в курсе, что у меня день рождения, — вздохнул Ким, жуя порцию лапши. — Боишься, что поклонники завалят подарками? — улыбнулся Чанёль. — Я готов разделить с тобой эту ношу. — Нет, он просто хочет, чтобы о его днюхе знал один конкретный человек, а не вся академия, — во взгляде Сехуна плясали чертята, и Чонин даже не хотел оправдывать его алкоголем. Не был О еще настолько пьян, да и не дойдет до такой кондиции, чтобы говорить всё, что ему вздумается. Тут очевидно пахло провокацией. — Я не куплюсь на это! — спокойно проговорил Чонин, тыкая в О палочками, а потом снова опустил взгляд на свою тарелку с лапшой. — Да ладно тебе, Ким, расскажи, что у вас с ним происходит, — Сехун, похоже, сегодня был намерен узнать всю правду. — Мы ведь все тут понимаем, что с До Кёнсу вы больше, чем просто знакомые. Чонин тяжело вздохнул, поднимая на друзей взгляд из-под бровей. С одной стороны, он не был уверен, что может рассказать им правду, ведь он обещал Кёнсу, а с другой… Это ведь Чанёль и Сехун, они точно умеют хранить тайны, а Чонину хотелось уже хоть кому-то высказаться обо всём, что сжирало его изнутри. Чувств к Кёнсу было так много, что парня порой трясло. — Обещайте, что всё это останется между нами. — Обещаем, — кивнул Сехун, глядя в глаза Чонина. Последний перевёл взгляд на Чанёля, который просто молча кивнул. С Паком они хранили тайны друг друга, кажется, очень хорошо. Чонин решил, что в конце концов всё равно допытается, что у них там с Бэкхёном происходит. — Всё началось еще на той вечеринке в начале года, на которой вы оба меня кинули, — усмехнулся Чонин. Чанёль и Сехун переглянулись, понимая, что каждый тогда был занят собственными мыслями. Да и Чонина они ещё не так хорошо знали. С ума сойти, как много поменялось с того дня. — Я тогда ещё не разобрался в своих чувствах, не понимал, чего хочу на самом деле, и буквально шёл на поводу отца. То есть, пытался привлечь внимание Бэкхёна всеми известными мне способами. Чонин поднял украдкой взгляд на Чанёля, что сидел с каменным лицом, но сжимающая стакан рука с побелевшими костяшками выдавала Пака с головой. Ким его не осуждал. Стоит вспомнить только, как он сам реагирует на любого альфу в окружении Кёнсу. — Прости, Пак, но буду рассказывать как есть. — Всё в порядке, — выдавил из себя Чанёль. На что Чонин коротко усмехнулся, откидываясь на спинку диванчика. — В общем, Ким Чондэ привёл меня за столик, где сидели Минсок, Бэкхён и… Кёнсу. Там были ещё омеги, а с нами пришли братья Ли. Эти двое быстро взяли ситуацию в свои руки и затеяли игру в ебаную «бутылочку», — Чонин перевёл взгляд в окно, у которого сидел. Надо же, теперь, когда он пересказывал всё это впервые кому-то вслух, эта история приобретала новые детали и краски. Чонин раньше никогда особо не задумывался о том случае, больше акцентируя внимание на их первой встрече в столовой, когда он был поражён непробиваемостью Кёнсу, а потом и первом разом в машине. Ким совсем забывал о том, что, кажется, умудрился украсть даже первый поцелуй омеги. Надо бы как-то осторожно это уточнить у самого Су. — Та самая «бутылочка», после которой разошлась ваша фотка с ним? — переспросил Сехун. — Да, она самая, — кивнул Чонин. — В общем, вопросы разгонялись до банального тупые. Кто там кого любил, целовался и всё такое. Бутылочка повернулась на меня, и я решил блеснуть оригинальностью в лучших традициях Ким Чонина и вместо «правды» выбрал «действие». Джонхун в тот вечер был на моей стороне, сам того не понимая, так что дал мне задание поцеловать любого омегу из всех присутствующих, и никто не сможет мне отказать, так как он тоже в игре. Мне это было на руку. Сосаться с незнакомыми омегами — на тот момент — было для меня не самой сложной задачей. Сехун на это фыркнул, а Чанёль едва закатил глаза. Чонин самодовольно улыбнулся. — Джентльмен ты, конечно, от Бога, Ким Чонин. — Вот не надо, — пожал плечами Чонин, — этого осуждения, О Сехун. Я брал от этой жизни всё, что она мне давала. — Всё, не отвлекайся от рассказа, а то меня сейчас стошнит от твоего великолепия, — усмехнулся Сехун. Чонин продолжал сиять на это широкой улыбкой. — Ну, я окинул присутствующих взглядом. Целовать Бэкхёна я не собирался изначально. Он бы всё равно не позволил, да и не было в этом смысла. У меня была другая задача. Я тогда ещё думал, что Бэкхён всё-таки рано или поздно перестанет строить из себя недотрогу и сдастся мне, как делали десятки до него, но я также понимал, что он из тех омег, с кем нужно повозиться. Нахрапом не возьмёшь, и это факт. Чанёль коротко усмехнулся, сдерживая всех демонов внутри себя. Тут же возник вопрос, а целовались ли Чонин и Бэк когда-либо вообще? Он вдруг поднял взгляд на Кима, который улыбался так широко, словно читал его мысли. — И я знаю, что за вопрос сейчас крутится в твоей голове, Чанёль. Нет, я никогда его не целовал, не переходил каких-то границ и, как я тебе уже говорил, кроме сухой оценки о том, что он красивый омега, я ничего к нему в этом плане не чувствовал. И сейчас ты поймёшь, почему. — Тебе не обязательно оправдываться каждый раз, Чонин, — пробасил Пак. — Нет, вообще-то обязательно! — твёрдо ответил Чонин. — Ты должен помнить: что бы ни случилось, мы с Бэкхёном только друзья. Он любит тебя. И эта помолвка ничего не значит на самом деле. Поэтому, я всё же прошу прощения, что назвал его своим омегой перед всей страной, но у меня не было выбора. Точно, как и у Бэкхёна. Как у тебя. Как у… Кёнсу. Сехун слушал друзей внимательно, радуясь, что они способны на такой диалог. Однозначно, Чонин и Чанёль сильно повзрослели в своих чувствах. — Так вот, Бэкхён отпал сразу. Тем более, у меня была цель зацепить его, хотя бы на секунду заставить почувствовать некую ревность. Ведь уже тогда родители поставили нас перед фактом женитьбы. Я думал, что Бэкхён задастся вопросом, чего это я выбрал не его, по сути жениха, а какого-то незнакомого человека. Я также понимал, что этот человек должен быть кем-то, кто цепляет взгляд. Внешне и характером, и к счастью, я прям оказался за одним столом с омегами из вашего легендарного топ пять, — усмехнулся Ким. — Так что все, кроме Минсока и Кёнсу, сразу отпали, я даже не особо их лица сейчас помню. Ким Минсока я не выбрал по понятным причинам. Зачем мне были нужны эти проблемы с приятным парнем Ким Чондэ? В общем, о нём я даже задней мыслью не думал. И вот, круг моего выбора сузился до До Кёнсу. Чонин прервался, только сейчас осознавая, что было так много причин, чтобы он тогда выбрал Кёнсу, и в то же время ни одной… Чонину просто так сильно захотелось это сделать, попробовать лимиты Вишнёвого Ёжика. — Вы же помните да, как я ахуел с его поведения в первые недели? Типа, я реально никогда раньше не видел таких омег, как он. Никто не обливал меня кашей с утра пораньше, — вздохнул Чонин. — Даже в школе. Сехун и Чанёль улыбнулись, переглядываясь. Что же, видел бы Чонин, как сейчас блестели у него от восторга глаза, вероятно, сильно бы удивился. — Поэтому мой выбор стал очевиден. Я хотел отомстить ему за его поведение, хотел немножко сбить спесь и показать, что он ничем не отличается от всех остальных, и я могу соблазнить даже его. Я хотел, чтобы у него сердце билось в глотке от меня и больше не было никаких косых и осуждающих, холодных взглядов в мою сторону. Плюс, Кёнсу — лучший друг Лухана, который не ладил с Бэкхёном, значит, Бён точно обратил бы внимание. И в довершении — его запах особенно манил меня. Что я понял далеко не сразу. Чонин, наверное, и сам был поражён всеми этими чувствами и мыслями, которые он так легко и откровенно выкладывал друзьям. Просто он слишком долго держал это всё в себе, и сейчас оно лилось через край. — Ты втрескался в него с самого начала, Чонин! — вдруг поражённо воскликнул Сехун. — Серьёзно. Это называют любовью с первого взгляда? — Не знаю, — выдохнул Ким. — Не знаю, когда это появилось во мне. Я не успевал отслеживать. В общем, я выбрал Кёнсу, взял его «на понт» и даже не ожидал, что он купится. Полагаю, это всё было потому, что он был уже немного пьяный. — Он правда сам согласился поцеловаться с тобой? — в голосе Чанёля звучал откровенный шок. Альфа округлил свои большие глаза, а Чонин усмехнулся и кивнул. — Сам в ахуе по сей день. Но да, мы с ним поцеловались, и тогда я этого ещё не понял, но… Мне буквально крышняк двинуло. После я не мог весь вечер избавиться от вкуса вишни, от запаха вишни и даже когда влил в себя половину бара, я всё ещё чувствовал его. Словно он ходил за мной по пятам. Но я наткнулся на него на танцполе случайно. Кёнсу был жутко пьян, настолько, что позволил себя поцеловать, утащить из клуба… А потом мы переспали у меня в тачке. Чонин готов был тут же вытаскивать камеру, чтобы запечатлеть перекошенные от шока лица обоих парней. Вероятно, Чанёль и Сехун даже во сне себе такого развития событий представить не могли. — Подожди, мы сейчас правда о До Кёнсу говорим? — выдавил из себя Сехун. — Да, Сех, о нём, — усмехнулся Чонин. — Мы в тот раз ничего не поняли. Утром вернулись в академию, условившись, что забудем об этой ночи. Но, как видите, не вышло. Через некоторое время я проснулся утром с крепким стояком и вишней, что душила меня. Я правда нихуя не понимал, но куда бы я ни пошел, что бы я ни делал, вокруг была только вишня. А в голове Кёнсу. Начали закрадываться не самые радужные мысли, и я пошёл к нему, чтобы узнать, что происходит. Мы поговорили и ни к чему не пришли. Он сказал, что даже до знакомства со мной сходит с ума по запаху и вкусу граната, и в общем, между нами висел вполне закономерный вывод, который мы боялись озвучить. Но физиология решила за нас. На следующий день Кёнсу сам пришёл ко мне… И мы подтвердили тот факт, что истинные. Чанёль и Сехун, словно репетировали до этого не один день, синхронно присвистнули. Ким усмехнулся, делая глоток из своего стакана, а затем отправил в рот одну из закусок. Повисла секундная тишина, которую нарушил Чанёль. — Дай угадаю, истинность — не главная проблема, так? — Так, — кивнул Чонин, поднимая на друга взгляд. — Помнишь мы с тобой как-то говорили об этом? Ты сказал, что истинность никогда не ограничивается только физиологией, что чаще всего она всегда влечет за собой чувства. Я тогда с тобой не согласился. Потому что очень сильно боялся признать очевидную правду. Меня тянуло к нему, ни с кем и никогда я не чувствовал подобного, как с ним. Я правда пытался оправдывать это физиологией, пока не словил себя на мысли, что мне просто нравится его улыбка. И я ненавижу, когда она посвящена не мне. В данных словах Чанёль и Сехун буквально находили себя. Чонин говорил это с такой интонацией, с таким больным надрывом, что друзья могли кожей ощутить весь тот спектр эмоций, которые жили в альфе. — Тогда я не понимаю, — вдруг тихо сказал Чанёль. — В тот день, в ресторане отеля, на Хакубо. Почему ты психовал? Насколько я помню, с Кёнсу там вообще даже не говорили. Чонин на это усмехнулся, налил себе очередную порцию виски в стакан, а затем поднял взгляд на друзей. — С Кёнсу не обязательно кому-то говорить, чтобы у меня ехала крыша от ревности. Я… Действительно не мог контролировать это, особенно в начале, когда мы делали вид, что вся проблема только в истинности, и трахаемся мы тоже только потому что не можем справиться с гормонами. Но всё было хуже. Я влюблялся в него, и меня раздражало абсолютно всё. Я ревновал к тебе, Сехун. И к Чанёлю. Даже к Ким Чондэ. — Ко мне? — Сехун и Чанёль это тоже воскликнули в голос, а потом переглянулись. — Да, к вам. Представь, Сехун, я узнаю о том, что мы с ним истинные, мы переспали уже несколько раз, но он продолжает абсолютно игнорировать меня в Ульсане, при этом здоровается с тобой и улыбается тебе. У Сехуна удивленно открылся рот. Он, кажется, начинал припоминать некоторые моменты, когда Чонин вел себя странно в присутствии Кёнсу, но альфа даже не подозревал, что всё может быть настолько серьёзно. — Ты просто псих, Чон, — усмехнулся Сехун. — Будто вы сами не такие, — фыркнул Чонин, потянувшись в карман пальто, что лежало рядом. Он выудил пачку сигарет и закурил, выдыхая струю серого дыма в сторону. — В общем, в тот день, в ресторане, всё началось с того, что Кёнсу вдруг слишком долго пялился на тебя, Чанёль. Вот я и сошёл с рельс. Я не горжусь этим, просто это действительно была единственная причина тому, почему я вообще так психанул. Мы переписывались, пока вы там что-то обсуждали, и на все мои недовольства Кёнсу ответил, что будет смотреть на кого угодно и трахаться с кем угодно, даже с моими друзьями, потому что друг другу мы никто и ничего не обещали. Что, по сути, было чистейшей правдой, и я не имел права у него что-то требовать. И не имею даже сейчас, — хмыкнул Ким. Он снова затянулся, а его взгляд остекленел. Сехун и Чанёль молчали, потому что комментировать это было просто невозможно. Чонин и правда так глубоко увяз в этом болоте, что вряд ли теперь выберется. Парни, как никто другой, понимали друга. — История, достойная лучших сюжетов мыльных опер, да? — нарушил снова тишину Чонин, поднимая глаза на обоих альф. — А сейчас? Что между вами сейчас? — Я помолвлен, — выдохнул Чонин. — С другим человеком. И сделал я это в день его рождения, пока он стоял там и слушал, как я называю другого парня своим. Так что я абсолютно не ебу, что там между нами. Я не могу даже признаться ему, потому что это только усугубит всё, но… Сдерживать то, что внутри, сложнее с каждым днём. Поэтому я хочу расторгнуть эту договоренность, я совсем не хочу идти на поводу у отца, терять свой, возможно, единственный шанс на счастье. Потому что до Кёнсу я ни к кому ничего похожего не испытывал, и почти уверен, что после него тоже не испытаю. Поэтому свадьбы не должно быть, — Чонин на этих словах поднял взгляд на мрачного Чанёля, который опустил глаза на стол. Что же, вероятно, именно в этом их желания с Паком точно совпадали. — Поэтому я хочу, Чан, чтобы ты рассказал мне обо всем. Я думаю, что вместе мы сможем что-то придумать. Ты, я и Бэкхён, никому из нас эта дурацкая свадьба не нужна. Поэтому давай поможем друг другу. — И как мы это сделаем? — пробасил Пак. — Не знаю, — развел руками Чонин. — Но как-то должны. Я ломаю над этим голову не один день, и, честно говоря, пока ни к чему не пришёл. Но теперь я работаю с правой рукой отца в компании, возможно, смогу нарыть что-то в ближайшее время. Эта сессия так не вовремя. — Она всегда не вовремя, — усмехнулся Чанёль. — Ты должен быть осторожен, Чонин. — Кто твой дядя, Чанёль? Мой отец точно ведет с ним какие-то дела. Чанёль почувствовал, как сердце гулко забилось в грудной клетке. Он ощущал на себе дотошный взгляд Сехуна и просто не знал, что ещё ответить. — Он бизнесмен. Чонин на эту фразу коротко ухмыльнулся. Что же, видимо, Чанёль не был готов с ним сотрудничать или просто был недостаточно пьян для правды. В любом случае, Чонин решил немного отложить разговор, переводя тему. — Я хочу соджу. Чего это мы один виски весь вечер хлещем? — Так градус у него повыше будет, разве не лучше он? — Сехун прекрасно понял реакцию Чонина, так что решил поддержать его. — Вот сразу видно, О Сехун, не знаешь ты толк в настоящих попойках, — усмехнулся Чонин. — Чанёль, давай, объясни ему. — С чего ты взял, что ботаник Пак Чанёль в подобном прошарен лучше? — усмехнулся Ёль. — Тем более, что меня вообще редко какой алкоголь берёт. — А, особенности твоего запаха. Вау, а я ведь даже не задумывался об этом раньше, — у Чонина округлились в удивлении глаза, что заставило обоих друзей рассмеяться. — Чего ржете? — Маленький Чонин-а такой смешной, — просиял широкой улыбкой Пак. Когда он так улыбался, делая это чересчур внезапно, его эльфийские уши умильно дергались. Ким заметил в нём это ещё в самом начале года. — Маленький Чонин-а хочет послушать твой тост, — Ким схватил бутылку с виски, вновь разлил по стаканам и вперился в Чанёля требовательным взглядом. Вообще-то не в правах у виновника торжества было выпрашивать себе тосты, но Ким вдруг словил себя на мысли, что он настолько комфортно чувствует себя с парнями, что буквально позволяет себе даже такое. — Ну, отказать маленькому Чонину я не могу, — рассмеялся Чанёль, беря стакан в руки. — На самом деле, Чонин, я не умею говорить так складно, как Сехун, но я просто хочу поздравить тебя, и я также присоединюсь к словам Сехуна, я рад, что у меня есть возможность приобрести ещё одного друга в этой жизни. Чонин был глубоко поражен этими словами Чанёля. Честно говоря, он даже не надеялся их услышать, но прямо сейчас Пак говорил такие невероятные слова. Они срывали груз с души Чонина, и Ким хотел ответить, но не успел.       Внезапно к их столику подошло пятеро альф, что сидели недалеко от них. Чонин с самого начала замечал странные и долгие взгляды в сторону их компании, но решил, что не стоит обращать внимания. — Ты — Пак Чанёль? — один из этих парней обратился к Чанёлю. Они уже были пьяные, но не так, чтобы в стельку. В их взглядах читалось что-то не совсем понятное Чонину, и, надо сказать, Ким инстинктивно напрягся. Откуда эти типы знают Чанёля? — Я, — кивнул Чанёль. Его взгляд тоже изменился. Тут же приобрел твёрдость, а на губах блеснула усмешка. — Какие-то проблемы? — Эй, Со, перестань! — один из альф сжал плечо того, что говорил с Чанёлем. — На него лучше не нарываться, сам же знаешь! Хоть этот парень и старался говорить тихо, но Чонин всё услышал. Он едва вопросительно выгнул бровь. Не нарываться на него? Что вообще тут происходит? — А меня не ебёт! — воскликнул альфа, скидывая чужую руку с плеча. — Хочу проверить лимиты, такой ли ты крутой на деле, Пак Чанёль, как о тебе постоянно говорят. Или ты смелый только в присутствии дяди? — Эй, парни-парни, какие-то проблемы? — Бохён подскочил к компании моментально, потому что в помещении значительно всё стихло, концентрируясь на перепалке парней. Чонин посмотрел на Сехуна, у которого сжимались кулаки, а следом и на Чана, который тяжело вздохнул, продолжая скалиться. — Никаких проблем, Бохён, — усмехнулся всё тот же альфа. — Просто хочу надрать зад известному Пак Чанёлю. — Очень плохая идея, — Бохён попытался пролезть в центр, но у него не вышло. Чанёль встал с места на этот раз, скалой нависая над этим выскочкой. Он заставил парня отодвинуться, продолжал холодно улыбаться, скрещивая руки на груди. — Послушай хёна, парень, — Чанёль окинул парня изучающим взглядом. — И уходи, пока я добрый. У меня нет времени на тебя. Чанёль впервые видел этого типа и всю его компанию, но не был удивлен тем, что они знают его. Слава клана Пак и его наследника бежала впереди этого самого наследника, и порой находились вот такие придурки, что даже близко не понимали, во что влезают. Им, видимо, просто нравилось убиваться о клан. — Со, серьёзно, давай двигать отсюда! — вновь вмешался тот парень. — Если зассал, то двигай сам, — вновь раздражающая усмешка исказила губы смельчака. Он перевёл свой взгляд на Чанёля. — Этот придурок подставил босса. Чанёль начинал догадываться, что это были за типы. Кажется, «воспитанники» того самого Ли, нелепый бизнес которого прервал Чанёль недавно. — Поэтому хочу знать, что он из себя представляет без своего клана, — воскликнул парень, замахиваясь на Чанёля кулаком, но реакция у Пака была моментальная, тренированная. Он легко избежал удара, а потом также легко перехватил руку альфы, заламывая ее за спину. Пак толкнул его к дружкам, а Чонин и Сехун вскочили с мест. — Какого чёрта происходит, Пак? — наконец озвучил свои и чониновские мысли Сехун. Чан на это лишь усмехнулся, продолжая стоять на месте, с распрямленным плечами. Как же не вовремя приперлись эти идиоты со своей нелепой вендеттой. — Чонин, Сех, не подождете меня снаружи? Вы не должны в это вмешиваться. — Ага, сейчас, — закатил глаза Сехун, делая шаг вперед. Чанёль развернулся к Чонину, который деловито закатывал рукава рубашки. — Прямо так и разбежались! — Чонин, хоть ты не вмешивайся. — Лучше вперед смотри! — усмехнулся Чонин, в ту же секунду оттаскивая Пака назад, потому что на него снова летел какой-то тип, пытаясь ударить Ёля ногой. Однако, парень неожиданно, даже для себя, оказался между Чанёлем и Чонином, и последний долго не думал. Один удар по икрам, и альфа оказался на коленях, а Чанёль прописал ему коленом в живот.       Это стало спусковым крючком для воцарившегося буквально в считаные секунды хаоса в зале. Полетела посуда, стулья, столы. Пятеро на троих, казалось, бой должен был быть неравный, но то ли типы были слишком пьяные, то ли навыки у Сехуна, Чанёля и Чонина были на порядок выше, но преимущество явно было на стороне последних. Чанёль уклонился от очередного удара, ловя парня за шиворот. Сехун тут же подоспел с точным ударом в челюсть, что вывел альфу из строя. О и Пак улыбнулись друг другу, и на секунду потеряли бдительность. Это позволило одному из парней попасть кулаком Сехуну в бок. Альфа резко развернулся, хватая противника за руку, и швырнул его в сторону барной стойки. Чонин усмехнулся, глядя на то, как трое из компашки уже валяются на полу, а потом почувствовал шевеление за спиной и резко развернулся. Чей-то кулак зацепил его челюсть, разбивая губу, но Ким только крепче её сжал и со всей силы ударил альфу по лицу. Тот взвыл от боли, хватаясь за окровавленный нос, а Чонин не растерялся, добавляя типу ещё и в живот. Альфа сложился пополам, Ким усмехнулся. В крови бурлил просто бешеный адреналин, Чонин оглянулся, с сожалением отмечая, что никто больше не собирался вставать и продолжать драку. Чанёль ударил того типа, что стал зачинщиком всего этого, швыряя на пол, а потом склонился к нему, зарываясь пальцами в волосы и приподнимая его голову. Чонин замер, удивленно смотрел на всю эту картину. Сейчас Чанёль не был похож на себя, в его взгляде был только режущий холод, даже некоторое пренебрежение, он будто упивался, глядя в окровавленное лицо противника. — Теперь ты понял, кто такой Пак Чанёль, мудак? — прошипел альфа, глядя прямо в глаза парня. — Молись, ублюдок, чтобы завтра я не пришел за тобой. Ты испортил день рождения моего друга. Чанёль, вероятно, для профилактики приложил типа ещё раз лицом об пол. Тот снова взвыл, и только после этого Чонин решил оглянуться. Зал бара был ожидаемо пуст, если не считать всех тех, кто оказался вовлечен в потасовку. Ким усмехнулся, встречаясь взглядом с Бохёном, который оглядывал весь этот хаос с весьма неоднозначным выражением лица. Ну еще бы, ему только что разнесли всё заведение, вопросом оставалось только почему он не вызвал полицию? Настолько близок с Сехуном и Чанёлем, что позволил им разнести собственный бар? Чонин отвёл взгляд от альфы, замечая Сехуна, что морщился, потирая шею, а затем направился к их столику, прикладываясь к горлышку недопитой бутылки виски. Пак в это время уже выпрямился, мрачным взглядом окидывая всех присутствующих, а затем повернулся к Бохёну. — Убери этих клоунов, хён, — в голосе Чанёля звучала какая-то удивительная властность. Чонин и вовсе обалдел, когда Бохён не стал возражать младшему и кивнул парочке своих официантов. Они принялись бегать по залу и тормошить всех пятерых, что решили нарваться на Пак Чанёля этим вечером.       Наконец, когда зал действительно опустел, оставив внутри только четверых альф, Чанёль повернулся к Бохёну, забирая у него из рук стопку с соджу. Он залпом опрокинул ее в себя, даже не закусил. — Клан все восстановит, хён. Не переживай. И не рассказывай никому о произошедшем, я надеюсь, твои парни умеют держать язык за зубами? — Умеют, — усмехнулся старший, и в его голосе не было и тени сомнений. Мужчина явно был зол, но почему-то сдерживался. — Ты знал их? — Думаешь, я веду дела с такими придурками? — хмыкнул Чанёль, прекрасно чувствуя на себе вопросительные взгляды Чонина и Сехуна, что тоже стояли у бара. Ким снова бросил взгляд на О, что был мрачнее тучи, и, судя по лихорадочному блеску его глаз, до какого-то взрыва или сдвига в нём оставались считаные секунды. Чонину бы и самому хотелось многое узнать и понять, но он инстинктивно приготовился оттаскивать Сехуна от Чанёля. У О всё недовольство и злость были на лице написаны. — Пак Чанёль! — голос Сехуна заставил Бохёна обернуться к парню, но Чанёль только тяжело вздохнул, опрокидывая в себя еще одну стопку соджу, и не поворачивался к другу. — Какого, блять, хуя, Пак Чанёль? Чонин повернулся к О, становясь между ним и Чанёлем, прекрасно понимая, что таким злым он Сехуна ещё не видел. Даже в тот день, когда Ким разнимал его с Нам Канджуном, Сехун, казалось, не был и наполовину так зол. И буквально все эти эмоции Чонин читал на лице у альфы. — Эй, Сех! — Чонин попытался перевести внимание О на себя, но тот лишь отмахнулся от Кима, в считаные секунды оказываясь рядом с Чаном. — Я с тобой разговариваю, Пак! — воскликнул Сехун, разворачивая друга к себе. — Какой еще, нахуй, клан, Чанёль? Ты обещал мне, что не втянешься в это никогда. Чанёль ничего не отвечал, глядя в глаза лучшего друга, и, очевидно, этим молчанием выводил О из себя еще больше. У Сехуна буквально играли желваки, а руки всё крепче сжимались на толстовке Пака, сминая ткань. — Чего молчишь? — Сехун, я думаю, вам всем нужно остыть и нормально поговорить, — послышался вдруг голос Бохёна. Сехун усмехнулся, переводя на альфу взгляд. — Правда, что ли, хён? У вас двоих, кажется, секретов много. Или я не прав? И как давно это продолжается? — глаза Сехуна снова сосредоточились на Чанёле. Чонин понятия не имел, что ему вообще нужно делать в данной ситуации. Он только ошалевшим взглядом смотрел на всё это, думая о том, что явно что-то в этой жизни упустил. — Когда я обещал тебе не втягиваться, я уже был втянут. Прости, Хун, — неожиданно забасил Чанёль, разрывая напряженную тишину. Чонин вовремя предугадал то, что у Сехуна сейчас сорвет чеку, и успел перехватить его руку, которой он замахнулся на лучшего друга, сзади. Ким оттянул Сехуна, на этот раз становясь между парнями. — Ким Чонин! Отойди! — вскрикнул Сехун. — Не вмешивайся в это! — Не отойду, — твердо сказал Чонин, глядя в глаза Сехуна, а затем повернулся к невозмутимому Паку. — Вам обоим стоит спокойно всё обсудить и выслушать друг друга для начала. — Ты не понимаешь, Ким, — Сехун вновь ринулся к друзьям, но Чонин его снова удержал, резко встряхивая. — Да, не понимаю! — воскликнул Чонин. — Я вообще ничего, блять, не понимаю. Кто были эти мудаки? Что они хотели от Чанёля? Что за чёртов клан, о котором все вокруг твердят? Я чертовски многого не знаю и, честно говоря, устал от этого неведения. Я готов драться за вас, не зная причин, но в оконцовке всё же хотелось бы приз победителю в виде правды, а, Пак Чанёль? — Ким повернулся к Паку, который только сейчас выдохнул, отворачиваясь от друзей. В помещении повисла давящая тишина. Сехун усмехнулся, отходя от обоих парней, повернулся к ним спиной. Вероятно, он со всех сил пытался успокоиться, но алкоголь и адреналин в крови бурлили жгучей смесью. О просто не мог поверить, что все его самые страшные догадки оправдываются. Значит, дядя всё-таки затянул Чанёля в это дерьмо? Сехун тяжело выдохнул. Чонин продолжал прожигать Чанёля взглядом, едва кивнул в сторону Сехуна. Слова тут были не нужны, всё и так было ясно, а Чан медлил, просто потому что всё ещё не верил, что должен рассказать Сехуну и Чонину правду. Утаивать что-то не получится, тогда парням не будут ясны все мотивы друга, но и раскрывать им планы, связанные с охотой на Донхвана, Чанёль тоже не мог. Боже, откуда только появились эти придурки? Будь Чан чуть больше похож на дядю, он бы уже завтра устроил зачистку на территории Ли, но он не Донхван. И не станет уподобляться ему. Набить морду этому клоуну было вполне достаточно. — Бохён-хён, можно тебя попросить налить нам снова? — пробасил Чанёль. Старший альфа молча кивнул на это, а Пак сделал шаг к Сехуну. — Сех, давай поговорим. Я всё объясню. Сехун резко повернулся, демонстративно прошёл мимо друга, задевая его плечом, и устроился за столом, который ещё был более менее в божеском виде, даже не перевёрнут. Чонин сжал плечо Чанёля, едва улыбаясь ему. — Я жду, — послышался голос Сехуна. Чанёль и Чонин направились к столику. Пак сел напротив парней, а Чонин специально устроился рядом с Хуном, на всякий случай. Бохён и правда принёс им несколько бутылок соджу, новые закуски и разложил три рюмки. — Будь на чеку, Чонин. Ты, кажется, единственный тут в трезвом уме, — усмехнулся старший альфа, тяжело оглядывая каждого из парней. — Я буду в подсобке. Надо закончить кое-какие дела.       Бохён и правда ушел, оставляя их наедине. Чонин тяжело вздохнул, понимая, что неожиданно стал миротворцем между этими двумя, так что взял всё в свои руки и разлил каждому прозрачную жидкость. — Давай, Чанёль, мы сгораем от нетерпения, — усмехнулся Ким, поднял стопку и тут же опрокинул её в себя. Что-то Чонину подсказывало, что даже того уровня опьянения, на котором он уже был, недостаточно, чтобы выслушать историю Чана. — Не знаю, с чего начать, — выдохнул Пак. — Начни с той части, где ты всё-таки вмешался в дела своего дяди, — Сехун, вероятно, слегка успокоился. Он теперь смотрел чуть более уравновешенным взглядом. Чанёль усмехнулся, глядя на друга, и вслед за Чонином выпил рюмку горькой жидкости перед собой. И снова не закусил. Ким подумал, что Пак собирается напиться, видимо, для него это был единственный способ. — Мне было семнадцать и я был идиотом, Сехун, — тихо сказал Чанёль. — Прости, тогда я должен был послушать тебя и не обманываться на заботу Донхвана. — Ты правда стал частью клана? — Я согласился стать его наследником, — усмехнулся Пак, поднимая на друга взгляд. — Откуда ты знаешь про клан? Я ведь никогда тебе не рассказывал. — Издеваешься? — Сехун притянул к себе свою рюмку. — В этой стране разве есть человек, который не знает твоего дядю и то, чем он занимается? Они могут не знать, что ты его племянник, но кто такой Пак Донхван, знают все. — Вообще-то не все, — Чонин обратил на себя внимание. — Я, видимо, и есть тот единственный экземпляр, кто не в курсе. На лицах Сехуна и Чанёля читалось некоторое удивление. Они молча переглянулись. — Счастливый человек, — усмехнулся О, а затем тоже опустошил свою рюмку, закусывая куском говядины. — Давай, Чанёль, расскажи ему. Паку было тяжело рассказывать об этом. Тяжело и стыдно, потому что Чанёль прекрасно понимал, что то, чем занималась его семья десятилетиями, совсем не повод для гордости. Однако он не мог что-то изменить, он родился с фамилией Пак, с историей и генами этого рода, и этот крест он должен был просто принять и нести дальше. — Моя семья, Чонин, самый большой преступный клан в этой стране. Клан Пак, что вселяет ужас во всех людей. А мой дядя, Пак Донхван, является главой этого клана, а я считаюсь тем, кто сядет на место дяди после того, как он отойдёт от дел. — Отойдёт от дел? — Умрёт, — вставил Сехун, кривя губы в усмешке. Он встретился взглядом с Чанёлем. Чонин едва сглотнул, пытаясь вообще уложить в голове то, что услышал сейчас. Значит, выходит, Чанёль действительно не тот, кем казался всё это время? Образ ботаника — всего лишь прикрытие? Или это и есть настоящий Чанёль, а тот, что сейчас бил морды людям — это образ? Ким окончательно запутался. — Но… Я не понимаю, Чанёль, — Чонин даже придвинулся чуть ближе. — А твой отец? Он тоже в клане? — Нет, отец вышел из него, когда был молодым. Чанёль понимал, что они подбираются к самой болезненной части истории, и, надо сказать, услышав ее, даже Сехун будет в полном шоке. Никто не знал правду о его папе, о его отце и дяде. И Чанёль, как бы сильно не доверял парням, пока не мог рассказать им всего. — Почему ты вообще согласился войти туда? — Сехун снова значительно повысил тон. Чонин даже вздрогнул, не ожидая такого. — Мы же с тобой договорились, что больше не будем драться, будем учиться и станем теми, кем будут гордиться отцы? Чанёль! — Потому что мне это нравилось, Сехун. Нравилось, когда меня боятся. И честно говоря, твоя версия с пай-мальчиками совсем меня не привлекала тогда. Сехун сжал кулаки, а затем ударил одним из них по столу. — Сколько ты меня обманываешь? Как долго ты работаешь с ним? Чанёль тяжело вздохнул. — Со старшей школы он начал обучать меня. Я вошёл в клан официально, когда мне было семнадцать. Прости, что врал тебе, Сехун! — Какой же ты говнюк! — Сехун вскочил с места, в два счета хватая Чанёля за толстовку. Ким даже понять ничего не успел, когда кулак О таки проехался по скуле Пака, а стол снова был опрокинут. — Знаешь, как я волновался за тебя каждый раз, когда ты пропадал из академии? А ты просто обманывал меня! — Сехун! Остынь, Сехун! — Чонин силой оттащил О, чуть не попал под горячую руку. На грохот снова выбежал Бохён, заставая Чанёля, что потирал скулу, и Чонина, что силком тащил на выход Сехуна. — Хватит, Сехун! Серьёзно! — Чонин надеялся, что хотя бы ночной холод остудит пыл О. Они оказались перед баром, где Сехун толкнул Чонина в грудь, отходя в сторону. — Почему ты так реагируешь? В конце концов, ты не можешь спасти его от всего. — Заткнись! — воскликнул Сехун, подскакивая к Чонину. — Он мне как брат, понимаешь? И я знал и боялся, что такое с ним может случиться. И оно случилось. Я доверял ему безоговорочно, а он продолжал врать мне и разрушать свою жизнь. Чонин, честно говоря, был до глубины души удивлён этой реакцией Сехуна. Он понятия не имел о такой стороне О. Он действительно был так предан Чанёлю, воспринимая его проблемы настолько близко к сердцу. — Сехун, — голос Чанёля послышался за спинами у парней. — Правда, прости меня. Но я не мог рассказать тебе. Сехун усмехнулся, вновь собираясь ударить Чанёля, но Ким удержал его. — Давайте пройдемся. Это остудит вас обоих. А там найдем ещё заведение, чтобы не разносить дальше бар Бохён-хёна. Идея Чонина имела в себе смысл. Чанёль кивнул Киму, немного удивляясь тому, что у парня столько терпения возиться с ними двумя в свой день рождения. Ким тем временем поймал пальто Сехуна и свое, которые держал в руках Пак, и протянул О. — Надень, — интонации Чонина не терпели возражений. Это понял даже пьяный Сехун, который смешно надулся, отворачиваясь от друзей и на ходу натягивая пальто. Походка у него была немного шатающаяся, да и настроение скакало с чудовищной скоростью. Вот почему Сехун редко пил, Чонин только это осознал.       Они шли по улице, и Чонин оказался между обоими друзьями. Вытащил из кармана пачку сигарет, закуривая на ходу. На улице было холодно, и ветер задувал за ворот пальто, на альфа радовался тому, что хотя бы снег не хлещет в лицо. — И что, Чанёль? Ты действительно грозный мафиозник? — усмехнулся Чонин, потому что не мог в это поверить. Вероятно, ему понадобится куча времени, чтобы это понять. — Да, — кивнул Пак. — Чем я совсем не горжусь. — Ещё бы, — усмехнулся Сехун. — Ещё бы ты этим гордился, идиот! Чонин вдруг понял, что именно так сильно удивляло его в поведении Сехуна. О отчитывал Чанёля так, словно был его отцом, и Пак, надо сказать, даже не думал возражать. Он покорно принимал все эти замечания и злость. Такой глубокой дружбы Ким еще не видел. — И что? В людей стреляешь? Всё такое? — Да, — выдохнул Чанёль. — Не спрашивай, Чонин. Всё, что ты можешь вообразить, я делал. Разве что людей не насиловал. Это больше по части моего любимого дяди. Чонин почувствовал, как сердце ускоряет ход. И дело было не в быстрой ходьбе, не в никотине, совсем нет. Он просто прямо сейчас, после этих слов Чанёля, получил первое ясное осознание. Чанёль и правда один из мафии, той самой, которую Ким видел только в фильмах. — Ебануться! — воскликнул Чонин. — Эту новость я точно должен запить!       Чонин очень сильно надеялся, что после прогулки на морозе у Сехуна едва поубавиться агрессии. Он затащил их в одну из закусочных, что располагалась прямо на улице. Вероятно, в чужом заведении О точно постарается держать себя в руках. Это же не бар его хёна, где он может чуть позволить себе сойти с рельс. Они сели за столик, где им принес заказ услужливый хозяин забегаловки. Чонин тяжело вздохнул, оглядывая обоих альф. Чанёль потирал скулу, а Сехун прожигал его взглядом. На диалог они пока не были настроены, и у Чонина тоже терпение было не резиновое. Но альфа держался, потому что в этой ситуации он, кажется, был единственным, кто ещё мог сохранять более-менее «трезвую» голову. — Ладно, Пак Чанёль, мы просто хотим услышать полную историю всего происходящего. Я хочу услышать, — Чонин посмотрел прямо в глаза Пака, и в этом взгляде читалась решимость выпытать у друга всю информацию. Во что бы то ни стало. Чан тяжело вздохнул, притягивая к себе бутылку с соджу. — Парни, это может быть опасно для вас. Я ни на грамм не утрирую. Зачем вам знать эту историю? Пак до последнего надеялся, что сможет избежать этих объяснений. Но заткнулся на полуслове, когда увидел, как помрачнели взгляды обоих друзей. Сехун уже было снова поднялся с места, но Чонин надавил на его плечо, резко сажая обратно. О раздраженно посмотрел на альфу, но тот даже бровью не повел. — Подожди, О Сехун, успеете ещё друг другу морды набить. И это еще я тут психом считаюсь, — хмыкнул Чонин. — Пак Чанёль, поздно нас спасать. Даже если эта правда опасна для нас из-за твоего клана и дяди, мы уже ввязались в это. Так что, давай, не тяни кота за яйца. Чанёль и Сехун были удивлены. Действительно удивлены этим хладнокровием Ким Чонина, потому что альфа совсем не показывал им эту свою сторону. Хотя, Сехун мог поспорить. Каждый раз, как Кан нарывался на Сехуна, именно Чонин был тем, кто служил громоотводом. Внешность бывает обманчива, наверное. — Хорошо, — наконец сдался Чанёль. Ким едва улыбнулся, ободряюще похлопал его плечу, притягивая к себе свою рюмку. Другую руку альфа закинул на плечо Сехуна, и хоть тот попытался её скинуть, хватка Чонина была крепкая. О, в конце концов, просто забил, прекрасно понимая, что контролировать он себя сегодня напрочь отказался, а разнести чужое заведение тоже не хотелось совершенно. — Всё начинается из моего детства. Сехун знает, Чонин, но тебе я никогда и ничего про свою семью не рассказывал. Да и рассказывать особо нечего, я почти ничего о ней не знал. В общем, если вкратце, то мой отец занятой на своей работе хирург, а папа… Про папу мне не рассказывали. Я не знал его имени, не видел его фотографий, словно его никогда не существовало. Ни дядя, ни отец не упоминали его, разве что Донхван порой говорил что-то типа: «Все омеги коварны, они не привязаны ни к кому и ни к чему. Просто течные суки, прям как твой папа, который оставил тебя». Чонина на этих словах нехило так передёрнуло. Это заметил даже Сехун, обращая внимание на то, как сжались кулаки друга, до побелевших костяшек. Казалось, что весь Чонин резко превратился в какой-то оголенный клубок нервов. — Так как отец был постоянно занят работой, обо мне, так или иначе, заботился дядя, — хмыкнул Чанёль. — А он, как ты уже знаешь, тот самый ужасный Пак Донхван. Но для меня, совсем еще мальчишки, дядя не был тем самым главой кровавого клана, о существовании которого я даже толком не знал. Я всегда думал, что мой дядя какой-то крутой бизнесмен или типа того, поэтому у него так много охраны. В общем, с самого детства он учил меня драться, интересовался моей жизнью, даже в школу ходил, если бывали проблемы. От отца я отдалялся с каждым днём всё больше и больше, и в итоге, на последнем году старшей школы, я узнал всю правду о клане, о дяде и согласился стать его преемником. И вот с этого момента начался кошмар, в котором мы все здесь оказались. Хотя, наверное, кошмар в лице Пак Донхвана начался задолго до рождения всех нас троих. Чонин и Сехун слушали друга внимательно. Ким понимал, что с каждым словом Пака у него мурашки ползут по затылку, разбегаясь по спине. Сехун, на удивление, молча сидел рядом, и когда друзья также молча опрокинули в себя соджу, он даже не притронулся к своей рюмке. Продолжал лишь мониторить Чанёля долгим взглядом. — Ну чего ты так смотришь, Сехун? — не выдержал Пак. — Я был идиотом. — Ты мог хотя бы рассказать мне. Я бы вправил тебе мозги. — Я думал, ты меня не поймешь. Меня бы мало кто тогда понял, кроме дяди, — усмехнулся Чанёль. Сехун сжал кулаки, и Чонин снова напрягся, уже по инерции собираясь ловить О, но тот не сдвинулся с места. — Что случилось в Ульсане, что ты так резко поменялся? — спросил Сехун. — Это из-за клана? — Да, — кивнул Чанёль. — На первом курсе случилось разом слишком много всего. Во-первых, я вошел в клан, и это значило, что я больше не могу открыто заявлять о том, кто я и чей сын. Нужно было максимально скрывать тот факт, что я наследник клана. Люди, даже те, кто знали, кем является мой отец и из какой я семьи, в большинстве своем думали, что я не имею никакого отношения к клану. Ведь мой отец к нему не причастен. Поэтому в академии я придерживался образа тихони ботаника, что, надо сказать, хорошо работает. Люди в академии не знают, кто я за её пределами, а в клане не знают ботаника Пак Чанёля. И это была одна из причин, по которой я не мог тебе рассказать. Если бы враги клана узнали про Ульсан, про моих друзей, это стало бы еще одним рычагом давления на клан. А я не хотел, чтобы страдали те, кто мне действительно дорог. Сехун лишь коротко усмехнулся. Он всё-таки выпил, морщась, и даже не стал закусывать. Чонин не мог понять, в какой степени опьянения находится друг. Вроде и не совсем край, и в то же время Сехун не был похож на того собранного Сехуна, которым был в трезвом состоянии. — А ещё… Я встретил на первом курсе Бэкхёна. После этой фразы Чанёль резко замолчал. Сехун тоже ничего не говорил, а Чонин чувствовал всё то напряжение в Паке. Киму всегда была интересна их история, как вообще всё закрутилось между ними до такого накала страстей, который ощущался сейчас. — Не знаю, когда я осознал, что он мой истинный и всё такое. Я даже не знаю, когда понял, что влечение к нему нечто большее, чем просто «красивый омега в толпе, который зацепил взгляд», — искривил губы в усмешке Чанёль, поднимая взгляд на парней. — Просто в какой-то момент я четко осознал, что не хочу жизни без него. Дальше развивался странный сценарий, где я попытался начать с ним встречаться, мы целовались пару раз, и я даже позвал его на свидание. А потом воодушевленно рассказал всё дяде, и он за меня рад не был. Он запретил мне встречаться с Бэкхёном, аргументом стало всё то же самое. Я подставляю его большой угрозе, омеги отвлекают от цели, трахать можно кого-то другого, чтобы не привязываться и не влюбляться. В общем, дядя был сильно против, как и папа Бэкхёна. Так что мы вроде как расстались. Бэкхён ждал, что я не послушаюсь старших, пойду против его папы, но я сделал вид, что просто зассал. Чтобы действительно не подставлять его угрозе от врагов клана. Я тогда сильно верил Донхвану, слушал всё, что он мне заливал в уши. — Выходит, вы из-за этого расстались тогда? — удивленно протянул Сехун. — А я просто думал, что у Бэкхёна корона чуть поджимала. — Ты его не знаешь, Сех, — улыбнулся Чанёль, глядя в глаза друга. — Его никто не знает, так как я. — А ты когда успел узнать, по-твоему? — усмехнулся О. — Он просто вил из тебя верёвки все эти годы. — Сехун, ты ведь знаешь, что такое истинность? Не задавай глупых вопросов, — выдохнул Пак, опуская взгляд. — Да, знаю, — О говорил достаточно спокойно. — Но не берусь утверждать, что успел узнать Лухана, как человека. Меня вообще каждый день ждет новый сюрприз, и это при том, что я чувствую его. Разве не так, Чонин? — О, я вообще тут помолчу, — поднял руки вверх Чонин. — Мне нужен годик другой, чтобы переварить всё, что я сейчас услышал. — Так это только начало было, — усмехнулся Чанёль, глядя на друзей. Чонин поставил обратно рюмку, которую только поднес к губам, а у Сехуна вопросительно поползла вверх бровь. — Давайте уйдем отсюда. Я не могу при всех рассказывать об остальном. Чанёль вытащил бумажник, вставая с места и направляясь к прилавку. Чонин и Сехун тоже поднялись вслед за ним, забирая со стола свои вещи и обнаруживая, что они умудрились прикончить две бутылки соджу и почти не притронулись к закуске.       Все трое оказались на улице, где Чонин дал прикурить Чанёлю, а следом и сам вновь затянулся спасительным никотином. В голове было так много мыслей, так много информации, которую нужно было в короткие сроки укладывать по полочкам, но альфа пока плохо с этой задачей справлялся. Они снова шли по улице, на которой становилось всё меньше и меньше людей. Чонин почувствовал, как у него завибрировал мобильник в кармане. Он достал его, обнаруживая на определителе «отец». Ким коротко хмыкнул, но вызов принял. Он чуть отстал от Сехуна и Чанёля, которые шли молча и рядом. — Да? — Ты всё ещё в офисе? — Нет, — у Чонина не было совершенно никакого желания продолжать диалоги с отцом. Он вообще был удивлен тем, что старший звонит ему, словно его когда-то волновало, что Чонина нет дома. — А где ты? — Отмечаю. Еще вопросы? — Не груби мне, Ким Чонин, — в голосе Юнсона не было даже угрожающих интонаций. Только усталость. Ну конечно, отец устал от него, вероятно, еще двадцать лет назад. — Я с утра в академию. Попроси кого-нибудь пригнать мне машину туда, она на автостоянке перед офисом. И если у тебя все, я пошел развлекаться дальше, — Чонин пытался придать как можно больше праздного энтузиазма и холодного безразличия голосу. Он знал, что выбесил старшего и почти наслаждался этим осознанием. — Ким Чонин! — Ну, значит всё, — усмехнулся младший Ким. — Спокойной ночи, отец. Чонин сбросил вызов, даже не дожидаясь ответа отца. Всё равно ничего нового он бы ему не сказал. Ким поднял голову, обнаруживая, что парни ждут его под фонарем, успев уйти метров на десять вперед. Альфа легко их догнал. — Что-то случилось, Чонин? — спросил Сехун. — Нет, все нормально. На чем мы там остановились? — Давайте сюда, — Чанёль кивнул в сторону арки, которая вела во двор многоэтажного дома. Парни завернули за ним. Чонин сразу же уселся на качели, продолжая курить. Сехун оккупировал соседнюю, а Пак стоял перед ними двумя. Кима потянуло на улыбку. Чанёль был похож на школьника, что отчитывался родителям об очередной двойке. — Ладно, как бы долго я не оттягивал это, мне придётся рассказать. Другого выхода все равно нет, — вздохнул Чанёль, выбрасывая окурок в урну рядом. — Да уж, постарайся, Пак Чанёль, — усмехнулся Чонин. Чанёль принялся пересказывать события следующих лет. То, как убили Ким Сонджэ, как Каспер и он взялись копать под Донхвана. Он рассказал парням абсолютно всё, кроме истории папы и отца. Даже пересказал историю Ха Миндже и судьи Чона, но не решился сказать о том, что Миндже был его родным дядей. — Так, — Чонин едва прикрыл глаза, сжимая цепи качели. — А вот для этой истории я оказался слишком бухой! Чанёль тяжело вздохнул, зарываясь пальцами в волосы. Он бросил взгляд на Сехуна, который снова молчал. — Поэтому в это вмешался мой отец? Дело того омеги вел он? — заговорил наконец О. — Почти, — вздохнул Чанёль. — Слушайте, парни, я расскажу вам подробнее, когда мы все придем в себя. Сейчас всё равно нет смысла. — Подожди, — Сехун сузил глаза, глядя на Чанёля. Свет от фонаря освещал их очень хорошо, вплоть до того, что можно было видеть все выражения лица. — Именно сейчас мы и подобрались к главному вопросу. Что, блять, происходило в спальне на помолвке Чонина и Бэкхёна? — Что? Какая еще спальня? — удивленно воскликнул Чонин, совсем уже запутавшись в происходящем. Чанёль знал, что Сехун задаст этот вопрос, так что тяжело вздохнул. — Честно говоря, когда началась вся эта история с помолвкой, Чонин, мне стало любопытно. Ким Юнсон метит в мэры, обладая большими деньгами. Бён Джунсо и так имеет огромные деньги, но они не совсем ему принадлежат. Он оказывается между папой и своими же детьми, и не единственный наследник. Я могу понять мотивы твоего отца, Чонин. Денег и власти много не бывает, но вот зачем Бён Джунсо это всё? Личный мэр? Ну так, у корпорации Бён президент на коротком поводке, что им мэр Сеула, — Чанёль говорил тихо, но складно. Чонин едва сузил глаза, понимая, что в словах друга есть рациональное зерно. — И поэтому ты начал искать третье заинтересованное лицо? — хмыкнул Чонин. Чанёль широко улыбнулся. — Ты мне всегда нравился, Ким Чонин, хоть и с перерывами! — воскликнул Пак. Сехун вопросительно оглядел обоих. — На что это вы намекаете? На твоего дядю, Чан? — Да, — кивнул Чанёль. — Я однажды в телефонном разговоре Донхвана уловил имя Ким Юнсона, а после вышли новости о том, что Бэкхён и Чонин должны пожениться. Я был уверен, что Бёны не имеют никаких дел с нашей семьей, так как Бён Джунсо уж очень брезгливо отзывался о клане, — усмехнулся Чанёль. — Но ты ошибался? — выгнул бровь Сехун. — Выходит, что ошибался. На помолвке, когда Чонин сказал речь, я увидел, как вы с Бэком вышли из зала. — Я должен был догнать Кёнсу, — пояснил Чонин. — Бэкхён предложил уйти вместе, чтобы не вызывать подозрений. — Ага, — улыбнулся Чанёль. — Он позвал меня на второй этаж. Хоть нам и опасно видеться, учитывая, что родители уже несколько раз нас палили, и дядя в открытую угрожал мне, я всё же не выдержал. Мы не виделись со свадьбы Минсока и Чондэ, так что я нашёл Бэкхёна в спальне на втором этаже. Мы говорили несколько минут, когда я уловил шаги и голоса за дверью, буквально в последнюю секунду успел затащить Бэкхёна в шкаф, когда в комнату вошли Донхван и Бён Джунсо. Чонин даже придвинулся вперед, сгорая от нетерпения. — Мы с Бэкхёном своими глазами увидели, как они целуются, — выдохнул Чанёль. Парень увидел, как в удивлении исказились лица парней, честно говоря, Пак и сам эту ситуацию всё ещё не переварил. — Подожди! — воскликнул Чонин, вскакивая с места. — Хочешь сказать, что твой дядя трахает папу Бэка? Чанёль усмехнулся. — Ну, свечку я им не держал, но, судя по всему, да. И у них явно есть какие-то планы, что я понял по их разговору. Потом я набрал смс Сехуну, потому что больше было некого просить. Конечно, было бы логичнее написать тебе, ведь это твой дом. Но я понимал, что ты далеко и тебе совсем не до меня. Сехуну я доверяю полностью, так что пришлось тебя напрячь, дружище. — Ага, я рад, что ты мне всё-таки доверяешь, — усмехнулся О. — Чёрт, я конечно видел их там, но я не ожидал, что всё вот так. А давно они так? — Откуда мне знать, Сехун? — пожал плечами Чанёль. — Мой дядя никогда не был женат, у него даже никогда не было кого-то, кого можно было назвать его омегой или типа того. По крайней мере, я ни о чем таком не знал. Я вообще был уверен в том, что Донхван псих и нормальные отношения с омегами явно не его сильная сторона. Остается вопросом, каким образом Бён Джунсо согласился с ним… Встречаться? — Не думал, что в их возрасте вообще заводят себе любовников, — как-то даже наивно протянул Сехун. — Скажи это моему отцу, — хмыкнул Чонин. — И веренице его любовников. — Хотя да, родители Лухана же нашли себе новые пары, а они, кажется, не на много младше твоего дяди. — Всё это не важно, — перебил рассуждения О Чанёль. — В любом случае, мы теперь точно знаем, что твой отец, Чонин, мой дядя и ненаглядный папа Бэкхёна заодно. И это уже кое-что, тогда нам всем нужно копать под своих родственников, и рано или поздно мы докопаемся до правды. Только вот времени у нас почти нет. — А что насчет дела твоего дяди? Разве всё не зависит от этого? — Сехун, конечно же, прямо как его отец, зрил в корень. Чанёль улыбнулся. — Над его делом работают многие люди, в том числе и твой отец, Сех. Я надеюсь, что всё получится, но нужно ещё узнать, что они задумали сделать после свадьбы Чонина и Бэкхёна. В этом явно заинтересован и мой дядя тоже, иначе, он бы не сводил меня с ума своими запретами подходить к Бэкхёну и на пушечный выстрел. Есть что-то, чего мы все не замечаем и не видим, и оно буквально на поверхности. — Я сейчас начал работать с первым замом отца, — подал голос Чонин. — И очень надеюсь найти что-то ещё помимо того брачного договора, до которого докопались братья Бэкхёна. К слову, он говорил, что его старший брат точно это всё просто так не оставит. — Да, я наслышан о Бён Ильхуне, — хмыкнул Чанёль. — Он и правда своего не упустит, но в любом случае мы не можем ждать, когда он решит эту проблему. Мы должны сами постараться тоже. Чонин, будь предельно внимателен и осторожен, пожалуйста. В этой игре один неверный шаг — и всё пропало. И в первую очередь удар придется по Бэкхёну, ты же понимаешь? Я… Не могу позволить, чтобы он пострадал. Что бы там ни произошло, я должен позаботиться о нём в первую очередь. — А то, что сделает с тобой дядя, если вдруг что-то вскроется, тебя не волнует, придурок? — взъелся Сехун. — Почему ты так слепо кидаешься в этот омут, Чанёль? Никакого смысла от твоей победы даже для Бэкхёна, если в итоге ты не защитишь себя. Ты осознаешь это? Сехун был серьёзен, но Чанёль только широко улыбнулся на эту тираду лучшего друга. Он посмотрел О прямо в глаза, делая шаг к нему. — Я всё прекрасно осознаю, Сехун. И я сделаю всё, чтобы мы все в итоге были счастливы. Я, Бэкхён и Чонин с Кёнсу. Я сделаю всё для этого, что могу. Но я говорю о ситуациях, когда я чего-то не смогу. И если всё пойдет по пизде, я просто хочу, чтобы Бэкхён был защищен так или иначе. Брак с Чонином — это его защита от моего дяди. Я даже на это согласен, понимаешь? У Чонина снова мурашки поползли по спине. Он видел в глазах Чанёля так много всего. Полную решимость, и в то же время он действительно боялся за Бэкхёна. А еще там было много боли. — Почему твой дядя — угроза Бэкхёну? Разве он посмеет что-то сделать наследнику семьи Бён? — Чонин понимал, что Чанёль чего-то не договаривает. Вся эта история с делом того омеги явна была не вся пересказана, и Чонин надеялся, что когда-то узнает полную её версию. Но сейчас, буквально на интуитивном уровне, он понимал, что не должен давить на Пака. Он и так перешёл все границы сегодня, кажется. — Пак Донхван не просто псих, он самый настоящий монстр. И если он чего-то или кого-то захочет, его ничего не остановит. От этих слов Чонину и Сехуну стало не по себе. Чанёль говорил это с каким-то странным огнём в глазах, с такой интонацией, которую нельзя было ни одними словами описать. Почему-то задавать ещё какие-то уточняющие вопросы обоим парням расхотелось. Между троицей повисла тишина, нарушаемая шумом ветра. Он снова поднялся, усиливаясь в разы. — Ну, с днём рождения, Ким Чонин! — вдруг воскликнул сам Ким, улыбаясь на все тридцать два. Чанёль и Сехун переглянулись, а потом в голос рассмеялись. — Прости, Чонин, — вдруг выдохнул Чанёль. — Мне правда очень стыдно. — Ой, да ладно, — усмехнулся Чонин. — Я бы еще кому-нибудь морду набил. Накопилось слишком много адреналина, и я всё ещё его не выплеснул. Хиленькие у тебя какие-то враги, Чанёр-а. — Ага, поэтому ты у нас такой красивый, с разукрашенной губой? — хмыкнул Сехун. — Ой всё, О Сехун! — закатил глаза Чонин. — Что? В общагу все? На такси? — Да, так будет лучше. Завтра подгонят тачку прям в Ульсан, — кивнул Чанёль, вытаскивая из кармана мобильник, и, вероятно, принялся заказывать машину.       До академии они добрались относительно быстро, так как время уже было за полночь и трассы до Ульсана были абсолютно пустые. Сехун умудрился уснуть на плече Кима на заднем, заливая дорогое пальто слюнями, и Чонину оставалось только обреченно вздыхать. Всё же устойчивость О к алкоголю была не самая большая. — Сехун редко пьет? — спросил Чонин, пока они с Паком почти тащили на себе друга в его комнату. — Ну, как тебе сказать, проще сказать, что никогда, — усмехнулся Чанёль. — По пальцам могу посчитать, когда он до таких кондиций, как сегодня, доходил. Чонин прислонил О к стене, пока Чанёль шарился по его карманам, пытаясь отыскать ключи от комнаты. Сехун что-то возмущенно промычал, пытаясь отпихнуть друга, на что Чонин едва усмехнулся. Надо же, он бы даже не подумал, что у Сехуна такая реакция на алкоголь. Стоило ему оказаться в тепле салона такси, как его тут же развезло. Чонин периодически ловил косые взгляды водителя в зеркале заднего вида, но упорно делал вид, что не понимает ничего и всё окей. — Мудак Пак Чанёль, — пробурчал Сехун, едва ли не падая, в попытках оттолкнуть Пака. Чонин рассмеялся, из-за чего почти уронил О, но поймал на подлете к полу. Чанёль умудрился всё-таки вытащить из кармана младшего ключи, тяжело выдыхая. — Я уже забыл, какие у него тяжелые кулаки, — тихо сказал Пак, открывая двери комнаты и пропуская Чонина с Сехуном вперед. — Он ещё не скоро меня простит. С детства ненавидел, когда я что-то от него скрывал. — А я забыл, какой он тяжелый, — вздохнул Чонин, укладывая друга на кровать. Тот тут же обхватил двумя руками подушку, зарываясь в неё носом. — Эй, О Сехун, надо снять пальто. Давай! Чонин пытался растормошить младшего, но Сехун отбивался теперь и от него тоже. Ким смог только снять его кроссовки. — Если ты не Лу, то исчезни! — выдал Сехун и демонстративно отвернулся к стене. Чонин тяжело вздохнул, а Чан тихо посмеивался, всё ещё стоя в проеме двери. — Чего ты там ржёшь, хоть бы помог! — возмутился Чонин, силой вытаскивая из-под О одеяло, чтобы укрыть им друга. — Оставь его, он придет в себя через час. Утром ещё нас прибежит будить, вот увидишь. Трезвеет он тоже удивительно быстро. — Интересные вы оба люди, — Чонин подоткнул одеяло под бок друга, а потом направился к Чану. Они выключили свет в комнате, и закрыв двери, направились к себе.       В коридоре не было ни души. За что Чонин любил их общагу, так это за полное отсутствие какого-либо контроля со стороны комендантов. Охрана делала свою работу, пропуская исключительно студентов внутрь, но вот коменданту было абсолютно плевать. Возвращался ты в двенадцать ночи или в три утра, пьяный или трезвый, один или с омегой. Чонину просто было интересно, какой тут лимит беспредела? Типа, а если закатить вечеринку на этаже? За этими мыслями парень и не заметил, как они с Чанёлем дошли до комнаты. Пак долго копался в своей куртке в поисках ключей, потому что свои Чонин оставил в тачке. В это время Ким думал о том, что градус заметно дал и ему в голову, и сейчас всё, на что он был способен — это только дойти до кровати. Но ещё нестерпимо хотелось в душ. Альфа продрог на улице, что не ощущалось из-за бурлящего в крови алкоголя, но сейчас Чонин едва дрожал. — Заходи, — Чанёль таки справился с замком, что Киму уже начинало казаться невыполнимой миссией. Альфа прошествовал внутрь, буквально на ходу снимая пальто и одежду. — Я первый в душ, — огласил Чонин, вытаскивая полотенце из шкафа. — Не против, — выдохнул Чанёль, падая на свою кровать. В ванной зашумела вода, а Чан наконец разблокировал телефон. От Бэкхёна была куча смс, и вероятно парень волновался, что Чанёль ему не отвечает. Альфа почувствовал укол вины, тут же набрал омеге, глядя на время. Только час ночи, обычно Бэкхён уходил спать позже. — Ну наконец-то! — воскликнул Бэкхён, заставляя Чанёля улыбнуться. Он так сильно соскучился, просто до дрожи. — Почему ты не отвечал? — Прости, я был с парнями. Мы отмечали день рождения Чонина. В трубке повисло секундное удивленное молчание. Чанёль улыбнулся, легко представляя себе озадаченное выражение лица омеги. — Ого! Вы пили? — Пили, — усмехнулся Чанёль. — Ты так удивлен? — Я не знал, что у него день рождения. — Об этом мало кто знает. Ты у Исина? — Нет, у себя, — ответил Бён. Чанёль догадывался, учитывая, что Бэкхён говорил совсем тихо. — А ты? В академии? Или в каком-то клубешнике? Чанёль буквально не мог сдержать улыбку. Он буквально слышал эти слегка обиженные интонации омеги. — Мы не были в клубе, Бэкхён-а, не ревнуй. — С чего бы мне ревновать? — выдал Бён, прикрывая глаза. — А где были, если не в клубе? — В баре у нашего с Сехуном знакомого хёна. Не веришь мне, спроси у Чонина, — теперь была очередь Чанёля закидывать провокационные фразы. Бэкхён на это усмехнулся. — Я тебе верю, — Бэкхён сказал это совсем тихо, но Пак не мог такое не услышать. Эти слова были такие необходимые, нужные. Он широко улыбнулся, заваливаясь боком на подушку. — Спасибо, малыш. Я люблю тебя, — так же в тон прошептал альфа. — И я безумно соскучился. До дрожи. Хочу обнять тебя, поцеловать. Бэк, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, да? Ты должен знать, а то мне вечно слов не хватает, чтобы это выразить. Бэкхён притих в трубке, очевидно, сдерживал непрошенные слёзы. Чанёль знал, что Бэка легко выводили на слёзы его признания. И от этого было так больно. Он бы хотел, чтобы слова «я люблю тебя», озвученные им, заставляли Бэкхёна только улыбаться. Потому что его солнечная улыбка озаряла этот мир, дарила ему совсем новые краски. Бог точно создал Бён Бэкхёна в конкуренты солнцу. — Я тоже тебя люблю, — наконец прошептал в ответ Бэкхён. — И прямо сейчас ты должен пойти спать, Чан. — Не думай, что я говорю это всё, потому что пьяный. Я не настолько пьяный. Я просто правда хочу сказать тебе это всё. Я буду говорить тебе об этом каждый день, хорошо? Только потерпи, Бэк, совсем чуть-чуть. Я со всем разберусь. — Я знаю, Чан. Я подожду. Обещаю. — Спасибо, Бэкхён-а, — Чанель прикрыл глаза, сдерживая слезы. В ванной перестала шуметь вода. — Бэк, я должен идти в душ. А ты иди спать. — Хочу в душ с тобой, — хихикнул в трубку омега, а Чанёль с улыбкой закатил глаза, чувствуя, как быстро забилось сердце. Вот вечно у них так, американские горки. — Еще одно слово, Бэкхён-а, и никто из нас точно не уснёт, — пробасил Чанёль. — Да-да, Пак Чанёль, спокойной ночи. — Спокойной ночи, — Чанёль услышал гудки в трубке, как раз в тот момент, когда в комнате появился Чонин.       Чанёль вернулся из душа через пятнадцать минут, уверенный, что Чонин уже видит десятый сон. В комнате горел только торшер над кроватью Чанёля, и альфа быстро юркнул под одеяло, выключая свет. Внезапно, в полнейшей тишине, послышался голос Чонина. — Чанёль? — Боже, напугал! — воскликнул Пак. Чонин на это едва хмыкнул и зашелестел одеялом. — Я думал, что ты спишь. — А я думал, что наследники грозных мафиозных кланов не боятся голосов в темноте. Чанёль на это закатил глаза. — Ой всё, Ким Чонин! — Давай дадим друг другу слово, что сделаем их обоих счастливыми. В итоге. Чанёль помолчал секунду другую, а потом вздохнул. — Давай, — прошептал Пак. — Я обещаю, Чонин, сделать всё от меня зависящее. — Спасибо, я тоже обещаю, Чанёль. После этого альфы замолчали, каждый думая о своём. Но сон быстро захватил их сознание, обрывая буквально на середине беспокойных мыслей.       Кёнсу приехал в академию ближе к вечеру, предварительно созвонившись с Луханом и удостоверившись, что друг тоже собирается в Ульсан. Просто не хотелось проводить больше ни один вечер в одиночестве, потому что Кёнсу тут же начинали съедать разного рода мысли. Омега мог от них избавиться, только когда отвлекался на кого-то, и, надо сказать, лучше всего он отвлекался на Сяо Лухана. Кёнсу попрощался с папой, поцеловал в щёку отца и устроился на заднем сидении машины, за рулем которой был Джун. Кажется, родители полностью вручили ему в обязанности все дела Кёнсу, и омеге это было только на руку. С этим парнем он всегда найдет общий язык, и Джун уже, кажется, на автомате его прикрывал. До откинулся на спинку сидения, разглядывая знакомые улочки своего района. Совсем скоро он навсегда покинет этот район, этот город и эту страну. Отец недавно сказал, что планирует всё на конец января, максимум начало февраля, что точным образом совпадало с окончанием сессии Кёнсу. У До даже не будет повода задержать родителей. В голове то и дело всплывали те слова Чонина, когда он обещал сделать всё, чтобы разорвать помолвку и эту договоренность. Кёнсу не был уверен, что у альфы получится, но если вдруг ему всё-таки удастся, то что будет делать сам До? Останется? Расскажет всё родителям? Поссорится с ними из-за Чонина? Кёнсу было тяжело это признавать, но ответом на каждый из этих вопросов было «да». Однако парень быстро возвращал себя с небес на землю. У Чонина нет времени и возможности сделать это, если бы он мог, он бы покончил с этим уже давно. Кто знает, может, Чонин и сам не понимает, в какой ситуации оказался, зато Кёнсу со стороны явно виднее. Его отец был не из тех, кто станет упускать подобные возможности. В их стране буквально каждый мечтал породниться с семьей Бён. И надо сказать, Ким Юнсон становился одним из немногих, у кого это вот-вот получится. Так что нет, у Чонина не выйдет, а Кёнсу не должен давать ему ложных надежд и становиться тем, кто будет стоять между ним и отцом, и между будущим альфы, в котором явно не должно быть Кёнсу. Из тяжелых мыслей, что вновь одолевали Кёнсу, парня вырвал звук пришедшей смс. До вытащил мобильник, подавляя в себе надежду, которая буквально каждый раз появлялась в его сердце, что это написал Чонин. Самому написать Киму гордость омеги всё ещё не позволяла, а между тем, парень не писал ему со дня помолвки. Может, Кёнсу и вовсе приснился их тот разговор во дворе? Может, Чонин не говорил ему всех этих слов. Кёнсу коротко усмехнулся. У него явно шарики за ролики заезжают из-за этого Ким Чонина. @xiaolulu я уже на месте) Ты долго? @dokyungsoo прости, я только выехал. купить что-нибудь вкусное по дороге? Кёнсу знал, что Лухан ненавидит ждать, поэтому пытался задобрить друга заранее. @xiaolulu нет, просто тащи сюда свою прекрасную задницу быстрее. Кёнсу на это коротко улыбнулся. @dokyungsoo скоро буду, милый. Кёнсу оторвал глаза от телефона, вдруг встречаясь взглядом с Джуном в зеркале заднего вида, но альфа поспешил отвести глаза. До едва выгнул бровь, совсем не ожидая такого. — Джун, можно вопрос? — вдруг озвучил в тишине Кёнсу. — Конечно, молодой господин. — Джун, я же просил. — Да, простите, Кёнсу, — снова исправился альфа, неловко улыбаясь. Кёнсу придвинулся чуть вперед. — Почему ты решил ехать с нами в Германию? Неужели у моего отца настолько хорошо платят? — усмехнулся парень. Джун коротко улыбнулся, продолжая вести машину. Он смотрел исключительно вперед, зато Кёнсу, в свою очередь, вовсю разглядывал профиль парня. Надо сказать, он был вполне симпатичным альфой, как заметил ранее Лухан, и за рулем смотрелся по-особому. Омега вдруг подумал, что всё же так, как Чонин, никто за рулем не смотрится. В этом человеке была какая-то особенная энергетика, которая вмиг кружила голову, и Кёнсу слукавит, если скажет, что не наслаждался профилем Кима украдкой каждый раз, как оказывался в его машине. — У вашего отца и правда хорошие условия. И я никогда не был заграницей. Я подумал, что было бы неплохо попробовать. Тем более, меня ничего в этой стране не держит. — Совсем? — удивился Кёнсу. — Прости, если лезу не в свое дело. — Всё в порядке, — продолжал улыбаться Джун. — Просто я из детского дома, так что всю жизнь один, по сути. А новых друзей или близких людей как-то по жизни не завел. Кёнсу удивился, но конечно же не стал выражать бурной реакции. — Мне жаль, Джун. Прости. — Нет-нет, не извиняйтесь, Кёнсу. Это не та вещь, о которой я говорю с большим трудом. — Правда? — теперь Кёнсу удивился ещё больше. — Да, я попал в детский дом, когда мне не было и года. Так что понятия не имел никогда о какой-то другой жизни. Тяжелее всего приходилось тем детям, кто помнил родителей, знал какие они и почему они оказались в детском доме. Я же ничего не помню и даже не знаю, кто мои родители, даже имя мне дали воспитатели. — В прошлом году я посещал один детский дом и встретил там малыша, с историей как у тебя, практически. Теперь пришла очередь Джуна удивляться. Он даже не знал, что омега занимается подобным, посещая детские дома. — Вы посещаете детский дом? — Честно говоря, это было впервые. Но теперь я думаю, что хотел бы делать такое почаще. С детьми забываешь о своих проблемах, отвлекаясь на них, они забавные. Я бы хотел помогать им больше. Альфа в очередной раз был поражен До Кёнсу. Совершено точно, этот омега отличался от тех, кого раньше встречал парень. И это так сильно влекло к личности Кёнсу, хотелось узнавать его всё больше и больше. — Самое грустное в детских домах — это то, что происходит с этими детьми после того, как они оттуда уходят. Не всем удается найти работу или поступить в университет. — Однажды отец хотел ввести программу, которая могла бы помочь детям из малообеспеченных семей и детских домов поступать в Сеульский Национальный, но что-то его как-то не поддержали. Я уже не помню, чем это все закончилось, было несколько лет назад. — Очень жаль, — едва улыбнулся Джун. — Вот, наверное, поэтому я хочу работать у вашего отца, Кёнсу. Сложно найти кого-то вроде него. В словах альфы чувствовалось какое-то безграничное уважение к личности До Ёнсока, и в Кёнсу даже проснулась гордость за отца. Конечно, омега всегда им гордился, считая родителя самым умным и мудрым человеком из всех, кого он знал, но его правда приятно удивляла эта вера Джуна в своего начальника. Такое редко встретишь. — Что же, спасибо, Джун. Я рад, что с нами едешь именно ты, — Кёнсу улыбнулся альфе, получая ответную улыбку. — Спасибо за доверие, молодой господин. Кёнсу едва цокнул, получая тихий смех альфы, но исправлять его в сотый раз не стал. Джун явно сказал это специально. Кёнсу еще раз кинул взгляд на мобильник в руках, понимая, что никаких новых оповещений нет. А если бы были, то До услышал бы, ведь телефон не стоял на беззвучном режиме. Но у Кёнсу выработалась привычка все проверять за эти два несчастных дня. А еще за эти два несчастных дня в его голове так много всего поменялось.       Омега думал, что если у него остался месяц рядом с Чонином, то стоит отбросить всё и просто постараться запомнить этот месяц на всю жизнь. Кёнсу больше не хотел отталкивать Чонина, просто потому что не было смысла. Теперь, на всю жизнь, у него останутся только воспоминания прошедших месяцев и того единственного, что был впереди. Так что омега собирался намеренно спустить всё с тормозов и был уверен, что даже не пожалеет в будущем. Не было сил сдерживать собственные чувства, которые захлестывали с головой. Их судьба уже решена, и впереди оставался только месяц, как подачка от этой самой судьбы. Последние возможности побыть рядом с человеком, с которым хотелось остаться навсегда. Нет, Кёнсу всё ещё не собирался признаваться альфе в любви, потому что это также не имеет смысла, но омега явно собирался перестать сдерживать эту самую любовь. За эти десять дней Кёнсу окончательно признал свое поражение. Как бы он ни бежал и ни прятался от этого, то, что происходило в его сердце и голове, можно было назвать только одним словом. Которое так сильно парень боялся произнести вслух. Так что если Чонин позволит, если захочет, то Кёнсу будет согласен почти на все в этот месяц. А потом все мосты будут сожжены, и они смогут притвориться чужими людьми, разделенные половиной земного шара. Машина плавно тормознула на парковке перед общежитием. Кёнсу только после того, как они остановились, вынырнул из своих мыслей. — Джун, не выходи. Я сам справлюсь. — Нет, молодой господин, не справитесь, — усмехнулся альфа, выходя из машины. Кёнсу тяжело вздохнул, выходя из открытой Джуном двери. Парень ловко достал из багажника небольшую сумку До. — Пойдемте? — Тебя всё равно в общагу не пустят, так что давай сумку. И спасибо. — Вы всех своих работников благодарите за работу? — усмехнулся альфа, протягивая Кёнсу сумку. — Да, — как-то слишком просто ответил Кёнсу. — А по-твоему не должен? Джун на это ничего не ответил, лишь поклонился парню, продолжая улыбаться. — Спокойной ночи, Кёнсу. — Пока, Джун. Кёнсу легко вбежал по ступеням общежития, скрываясь за стеклянными дверьми.       Лухан сидел в комнате, вероятно, что-то смотрел в своем ноутбуке, обнявшись с подушкой. На омеге были спортивные штаны и домашняя футболка, на голове привычная пальмочка, и Кёнсу невольно улыбнулся, глядя на эту картину. Он так соскучился по другу, хотя виделись они совсем недавно. Но, вероятно, сказывался тот факт, что Кёнсу с каждым днём всё больше осознавал, что ему придется уехать, и теперь каждое мгновение рядом с друзьями становилось чертовски ценным. — Кён, ну наконец-то! — воскликнул Лухан, вскакивая с места. Он в два счета подскочил к другу, сжимая его в объятиях, настолько крепко, что Кёнсу даже почувствовал нехватку кислорода. Типичный Сяо Лухан с его невероятно душевными и долгими объятиями. — Да, я тоже скучал, Хан, но пусти. А то задушишь. — Прости, — улыбнулся Сяо, отлепившись от друга. — Ты хорошо выглядишь. Как дела? Конечно под «делами» Лухан имел в виду моральное состояние Кёнсу, которое в последнее время настораживало всех вокруг. Папа, кстати, после дня рождения сына перестал задавать ему вопросы и бросать долгие взгляды, но Кёнсу прекрасно знал, что вопросы родителя никуда не делись. И возможно, в один прекрасный день, парню придется всё рассказать старшему омеге, но До надеялся, что это будет уже в далекой сейчас Германии, через несколько лет, как минимум. Когда Кёнсу будет готов заговорить обо всём, что произошло в его жизни за эти месяцы. — Всё хорошо, Лу, — улыбнулся Кёнсу, направляясь к своему шкафу. — А ты как? С Сехуном приехал? — Он привез меня, а потом уехал. Они сегодня отмечают, — голос омеги как-то подозрительно затих на последней фразе. Кёнсу вопросительно посмотрел на друга, параллельно вытаскивая вещи из сумки. — Они? Кто они? — Ну, Сехун с Чанёлем, и… Чонином. Кёнсу ничего на это не ответил, лишь коротко усмехнулся, разворачиваясь к своему шкафу. Отмечают? Помолвку, вероятно. Так вот почему Чонин ничего ему не писал все эти дни. Альфе просто не до него. — На самом деле, я был так удивлен, когда узнал. Ты знал, Кёнсу? До снова вопросительно посмотрел на друга. Он понятия не имел, о чём говорит Лухан, глядя на него, как на восьмое чудо света. — О чём ты говоришь, Лу? Знал о чём? — О дне рождения Чонина, он сегодня. Через два дня после твоего. Кёнсу невольно выронил из рук косметичку на кровать, совершенно не ожидая такого. День рождения? Лухан точно ничего не путает? — Боже, Су, ты не знал? — едва ахнул Сяо, делая шаг к другу. — Прости, я думал, ты в курсе. — Откуда мне быть в курсе, Лу, — усмехнулся Кёнсу, вновь подбирая косметичку и разворачиваясь к своему шкафу. Внутри сердце билось так громко. Неужели это правда так? Судьба явно шутила с ними злые шутки. Как вообще возможны такие совпадения? Кёнсу прикрыл глаза на секунду, пытаясь собраться с мыслями. Он обижался на Кима из-за того, что тот был не в курсе его дня рождения, хотя, откуда ему было знать. А тут получается, Кёнсу и сам был не лучше. День почти кончился, и До даже не поздравил его. — Прости, Кённи. Я, наверное, должен был сказать тебе. — Не извиняйся, Лу, — едва улыбнулся кончиками губ Кёнсу наконец, заканчивая распаковывать вещи. Их было не так уж и много, так что Кёнсу закрыл сумку и кинул её на нижнюю полку шкафа, а затем встретился глазами с Луханом. Друг смотрел с неким сочувствием, и До так стало не по себе от этого взгляда. — Перестань, Лухан, не произошло ничего серьезного. Он не знал о моём дне рождения, я — о его. Для наших с ним отношений это норма. Сяо не знал, что на это ответить. Он четко видел разочарование и сожаление в глазах друга, боль, что оседала на самом дне золотисто-карих омутов. Лу так сильно хотел помочь другу, но понятия не имел, как это сделать. Просто судьба была слишком жестока к нему. — Что будем делать? Позанимаемся или хер попинаем? — улыбнулся ярко Лухан, стараясь перевести тему. Кёнсу легко поддался. — Давай всё с завтрашнего, а сегодня и правда лучше хер попинать, — усмехнулся омега, направляясь к кровати Лухана. — А Бэкхён не приходил? — Его вещи здесь, но его самого я не видел сегодня, — пожал плечами Сяо и потянулся за мобильником на тумбочке, когда двери комнаты открылись, и в них показался Бэкхён. — Вспомнишь солнце — вот и лучик! — хмыкнул Лу, оглядывая соседа с головы до ног. Конечно, от комментариев он удержаться не смог. — О, Сяо Лухан, ты скучал по мне? — оскалился в ответ Бэкхён. А Кёнсу привычно закатил глаза. Боже, давненько эти двое не устраивали своих привычных концертов. До даже бы сказал, что заскучал, но нет. Ему больше нравилось, когда Бэкхён и Лухан сосуществовали в мире. За эти дни Кёнсу много думал, что он вообще чувствует по отношению к Бён Бэкхёну. Их разговор у фонтана на кампусе крутился в голове, и Кёнсу четко осознавал, что Бэк не хочет этой свадьбы ровно так же, как и сам До. Его сердце принадлежало совсем не Ким Чонину, что подтверждали слова самого Бёна и та паническая атака, которую он пережил в руках Кёнсу. Так что в очередной раз Кёнсу словил себя на мысли, что даже при всей этой ревности, что сводила его с ума каждый раз, как Бэкхён и Чонин упоминались кем-то в одном предложении, он всё равно не может ненавидеть Бэкхёна. Омега действительно нравился ему как человек. — Привет, Кёнсу, — совершено тихо произнес Бэкхён, опасливо поднимая на До взгляд. — Привет, Бэкхён, — До даже выдавил из себя улыбку. Возможно, получилась она натянутая, но, тем не менее, это уже было большим достижением. Учитывая, что те разговоры с Бэком в голове Кёнсу порой перебивались словами Чонина о том, что Бэкхён — его омега. В комнате повисла тишина, от которой стало неловко даже Лухану. Омега поежился, мечтая прямо сейчас оказаться где-то в другом месте. Честно говоря, он просто себе даже представить не мог, как Кёнсу и Бэкхён должны далее общаться. Они одновременно никого не делили и точно не станут ссориться из-за Ким Чонина, но с другой стороны, все именно и упиралось в этого злосчастного альфу. Лухана просто вымораживала вся эта ситуация, но сколько бы он ни спрашивал у Сехуна, почему Ким не может взять и разорвать помолвку, О никогда внятных ответов не давал. — Кёнсу, что ты будешь есть? Пиццу или роллы? — Лухан решил, что просто нужно делать вид, что ничего не случилось. — Пиццу, — ответил Кёнсу. — Бэкхён, не присоединишься к нам? Лухан удивленно посмотрел на друга, впрочем, как и сам Бэкхён, который шокировано замер на месте. Никто из них не ожидал подобного приглашения от Кёнсу, который как ни в чем не бывало продолжал что-то листать телефоне. — Я… Если это будет удобно, то я не против, — тихо ответил Бэкхён, кидая взгляд на молчавшего Лухана. — Ну, мы тут вместе живем уже столько месяцев, почему должно быть неудобно. Разве не так, Лу? Лухан вздрогнул, переводя взгляд на Кёнсу. Сяо понятия не имел, что творит друг, но всё же коротко кивнул. — Что тебе заказать, Бэкхён? — Мне не принципиально, закажите на свой вкус, — пожал плечами Бэк, углубляясь в недра своего шкафа. Лухан ничего не ответил, набирая номер доставки, и пока он делал заказ, Бэкхён скрылся в ванной. Лухан отложил мобильник, поворачиваясь к Кёнсу, который что-то щёлкал в ноутбуке Лухана. — Вау, Лу, интересная документалка? Я сто лет не заходил на Netflix, — Кёнсу вел себя так спокойно и обыденно, что Сяо даже стало не по себе. — На один раз сойдет, — Лухан сел на край своей кровати, хлопая крышкой ноутбука. Кёнсу пришлось поднять взгляд на друга, а его бровь в характерной ему манере поползла вверх. — Какого чёрта, Кёнсу? — Что не так, Лу? — До упорно делал вид, что не понимает о чём друг, просто потому что ему было нечего ответить Лухану. — Я правда перестал тебя понимать, Кёнсу, — выдохнул парень. Взгляд Лухана был серьезный и сосредоточенный, словно он действительно проводит глубокий анализ действий Кёна прямо сейчас. — Лухан, я и сам себя уже давно не понимаю. И поверь, я пытался, но это тщетно. Так что забей, — усмехнулся Кёнсу, собираясь вновь открыть ноутбук, но Сяо ему не дал, укладывая ладошку поверх крышки. — Лу! — Что Лу, Кёнсу? Ты уверен, что всё это будет по силам твоему сердцу? Ты и так делаешь слишком много, идя на их помолвку, а теперь приглашая его присоединиться к нам. Хотя мог просто промолчать. — Мне неловко, когда мы делаем вид, словно мы с ним враги мирового масштаба. Ким Чонин не последний альфа на этой планете, нет причин раздувать драму, учитывая, что Бэкхёну вообще параллельно на него. В голосе Кёнсу звучало слишком много уверенности. Лухан снова был сбит с толку и не знал, что сказать, ему бы столько уверенности в других людях. Его лучший друг и правда был невероятным человеком. Лу только октрыл рот, чтобы ответить Кёнсу, но послышался щелчок дверного замка в ванной, и Бэкхён появился в комнате, направляясь к своей кровати.       Пиццу привезли через сорок минут, что было довольно быстро для Ульсана. Все трое устроились на соединенных кроватях Лухана и Кёнсу, и для всех это было чем-то действительно новым, и даже, наверное, диким. Очередной фильм на Netflix они включили на английском и первые пятнадцать минут все и правда пытались вникнуть в происходящее на экране, только вот атмосфера была тяжелая. Каждый из омег ощущал эту неловкость, и первым не выдержал Бэкхён. Он вдруг поставил фильм на паузу, садясь на кровати в позу лотоса, посмотрел на обоих соседей, что в свою очередь удивленно уставились на него в ответ. — Вы пиво не хотите? — А оно у нас есть? — усмехнулся Лухан. Бэк хмыкнул, вставая с места, и направился к холодильнику. — Ты давно в наш холодильник заглядывал, дорогой Сяо? Лухан на это закатил глаза, глядя на то, как Бэк достал как раз упаковку пива, состоящую из четырех баночек. Она, кстати, была единственным продуктом, что нашелся в их холодильнике. Лухан понял, что и правда давно в него не заглядывал, впрочем, вероятно, как и Кёнсу. — Когда я уезжал из общаги, он был пуст, — тихо сказал Кёнсу. — Я приезжал на каникулах, закинул, чтобы отнести к Исину, и забыл, — спокойно пояснил Бэкхён. — Я хочу поговорить с тобой, Кёнсу. До удивленно посмотрел на Бэка, а Лухан едва хмыкнул. Он отложил в сторону ноутбук и вместо него устроил вторую коробку пиццы. Что же, этот вечер точно должен был выдаться интересным. — Что ты на меня так смотришь, Бён? — усмехнулся Лухан. — Я никуда не пойду. Интересно послушать, что ты можешь сказать моему Су теперь. — Сяо, ты вообще знаком со словом «тактичность» или «личные границы», может быть? — А ты знаком со словом «не уводить чужих альф»? — невольно вырвалось у Лухана, с кривой усмешкой. Омега тут же заметил, как поменялся взгляд Бэкхёна, а Кёнсу тяжело вздохнул. — Лухан! — воскликнул До. — Увожу альф? — хмыкнул Бэкхён. — Осторожнее, Сяо Лухан, так и за твоего возьмусь! Бэкхён не был бы Бэкхёном, если бы пропустил это мимо ушей. Лухан удивительно умел бить в самые больные мишени, и закономерной реакцией Бэка было уколоть его в ответ ещё больнее. — Оба успокойтесь! — достаточно громко сказал Кёнсу, оглядывая друзей по очереди. — Вы друг другу совершенно ничего не сделали, чтобы вот так разговаривать. Так что перестаньте, мы можем общаться, как взрослые люди, а не пятнадцатилетние подростки? Кёнсу снова был прав. Лухан фыркнул, отворачиваясь, взял в руки мобильник. Бэкхён усмехнулся, подтянул к себе кресло с рабочего стола, сел в него, а ноги закинул на подножие кровати. — Так о чем ты хотел поговорить, Бэкхён? Кёнсу почти догадывался, о чём пойдет речь, но разговор с чего-то начать нужно было. Бэкхён тяжело вздохнул, делая глоток из своей банки. Кёнсу тоже открыл свою, а Лухан пока лишь пялился в свой телефон, вероятно, даже не вникая что там в новостной ленте. — О том, что случилось. Я просто… Не собираюсь уводить твоего альфу. Кёнсу улыбнулся, едва подтягиваясь к изголовью кровати. — Бэкхён, мы же уже столько раз это обсуждали. Всё в порядке. — Нет, не в порядке. Я не знаю, что бы чувствовал на твоем месте, и если ты ревнуешь и ненавидишь меня, Кёнсу, то не нужно этого скрывать. Я всё пойму, окей? Мне куда хуже, когда ты просто улыбаешься мне и говоришь, что всё в порядке. — А, то есть ты хочешь, чтобы мы с тобой затевали тут драки из-за Ким Чонина? Или чтобы я тебе одежду втихаря рвал? Не знаю, какие там ещё подлянки устраивают друг другу омеги во всех этих сериалах. Ты так себе представляешь наше общение теперь? — в голосе Кёнсу звучала явная усмешка. А Бэкхён просто не мог поверить, что в ком-то есть столько осознанности. Неужели у До Кёнсу вообще ничего не шевелится? — Нет, просто… Тебе реально норм? — Нет, Бэкхён, мне не норм, — достаточно резко сказал Кёнсу, откладывая банку в руках на тумбочку рядом. Он поправил очки на носу и посмотрел Бэкхёну точно в глаза. — Мне совсем, совершенно не норм, но я понимаю, что мы все тут заложники ситуации. Я понятия не имею, какие у вас там с Чонином отношения с вашими родителями, но в любом случае не мне вас судить, не так ли? Я не знаю ничего и не хочу знать, я не хочу вмешиваться в это. Я просто знаю, что нам с ним не по пути, к сожалению. И в этом нет твоей вины. От того, что я буду вымещать на тебе свою злость, ничего ведь не изменится? Поэтому я просто стараюсь принять происходящее. С самого начала наши отношения с ним были обречены на провал, и в этом нет ничьей вины. И да, мне тяжело смотреть на вас, да, меня разрывало на этой помолвке, но… Я всё равно не могу ненавидеть тебя. Надеюсь, я достаточно ясно выразился, и мы более не вернемся к этой теме никогда. Даже если вы поженитесь. Последнее Кёнсу сказал с каким-то больным надрывом, прикрывая глаза, и медленно выдохнул. И в этом коротком движении, в едва заметной мимике, была вся суть происходящего внутри у омеги. Вот теперь Бэкхён ясно всё увидел, едва прикусил губу, потому что стало стыдно, что он в очередной раз вывел Кёнсу на эти эмоции. — Прости, Кёнсу, — тихо прошептал Бэк, делая глоток пива. — Да, — усмехнулся До. — Раз уж мы во всем разобрались, то давайте просто продолжим смотреть фильм и насладимся последним свободным вечером перед этой сессией. Лухан и Бэкхён кивнули, вероятно, прекрасно понимая, что не стоит и дальше раздражать итак расшатанную нервную систему Кёнсу. Сяо вообще бил все рекорды своей молчаливости, не вставив свои пять копеек в разговор омег. Он просто с замиранием сердца слушал всё то, что довольно откровенно рассказывал Бэку друг, и в очередной раз восхищался таким До Кёнсу. Только он может быть таким. Чертов Ким Чонин даже не осознает насколько ему повезло!       Омеги посмотрели два фильма, и, надо сказать, атмосфера стала куда разряженнее. В какой-то момент Лухан даже взялся объяснять Бэкхёну сюжет, потому что Бён на что-то отвлекся в телефоне. Без язвительных комментариев они, конечно, не обходились, но Кёнсу радовало даже это. И До всё никак не мог взять в толк, зачем он вообще пытается наладить все эти контакты между Бэкхёном и Луханом, ведь ему вообще скоро уезжать. Но он всё равно продолжал делать это. Когда фильм закончился, все трое уткнулись в мобильники, так и продолжая лежать рядом. Кёнсу надоело листать свою ленту, поэтому он заглянул в мобильник Лухана, у которого в сети всегда была куча всего интересного, тысячи людей, с кем он переписывался и всё такое. — Вау, хён залил сториз из нового дома, — улыбнулся Лухан, открывая страницу Минсока. — Ты не знаешь, когда они приедут? — Завтра вроде должны. У Минсока нет экзаменов, кажется, только зачёты. Если не путаю. — Не путаешь, — тихо ответил Бэкхён. — У Исина тоже нет. Им дается это время, чтобы они нашли себе работу и разослали резюме. — Резюме без диплома? В этом разве есть смысл? — В IT сфере есть, — кивнул Бэкхён, продолжая кому-то быстро набирать смс с весьма сосредоточенным выражением лица. На лбу омеги пролегла складка, делая его миловидное личико весьма задумчивым. — Ну, они же больше с проектами своими там, диплом не так сильно важен. — Вот бы и на биофаке так было, — мечтательно вздохнул Лухан. — У нас в профиле без диплома никому ты не нужен. — На экономе тоже так, — Бэкхён широко зевнул, вставая с места. Он молча направился в ванную, а Кёнсу с Луханом продолжали смотреть в телефон Сяо. Лента сториз дошла до страницы Сехуна, и Кёнсу тут же выцепил общую фотографию троих друзей. Чанёль, Сехун и Чонин сидели в баре. Лухан замер, поворачивая голову на друга, который разглядывал Чонина. — Они не в клубе, странно, — усмехнулся Кёнсу. — Да, Сехун сказал, что они хотят по-тихому посидеть. Чонин не хотел отмечать, они устроили ему что-то вроде сюрприза. Ну, насколько я понял. — Понятно, — Кёнсу встал с места, принимаясь отодвигать свою кровать обратно. Лухан убрал пустые коробки из-под пиццы с банками пива.       Ночью Кёнсу ворочался из стороны в сторону, не в силах заснуть из-за вороха мыслей, которые одолевали его. Так или иначе, Кёнсу думал о Чонине, об их отношениях, которые и отношениями-то не назовешь, а ещё слышал, как Бэкхён с кем-то говорил по телефону шёпотом. Кёнсу не мог разобрать слов, так как кровать Бэкхёна была на значительном расстоянии от его, и был рад тому, что не слышит. Становиться невольным слушателем чужого, явно очень личного разговора ему совсем не хотелось. Кёнсу вдруг задумался о том, почему Чонин не хотел отмечать свой день рождения. Вроде альфа не был похож на человека, которому не нравятся шумные праздники, как самому Кёнсу. Омеге захотелось узнать чуть больше об этом, и он подумал, что, наверное, должен поздравить Чонина. На самом деле, он не просто должен, ему очень хотелось это сделать, глядя в глаза Кима, потому что как бы Кёнсу не обманывал себя, он соскучился. Он чертовски скучал по парню каждый день и ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось бесконечно чувствовать объятия и поцелуи альфы, засыпать рядом с ним и просыпаться тоже. До нравилось то ощущение спокойствия и умиротворенности, которое накрывало его с головой, когда Чонин был рядом. Омега наслаждался теплом, что дарил ему Ким, наслаждался его взглядом, потому что так на Кёнсу смотрел только Чонин. Парень не мог выкинуть из головы каждое их совместное утро, а еще ту ночь, когда альфа просто остался ночевать у него в комнате. Вот прямо на этой кровати. Кёнсу еще неделю после чувствовал его запах на подушке, и ощущение присутствия Чонина рядом было настолько сильным, что ему скручивало все внутренности. Кёнсу тяжело вздохнул, переворачиваясь на другой бок, снова прикрыл глаза, пытаясь уснуть.       Прошло еще какое-то время, но сон к омеге не шел от слова совсем. Интересно, Чонин собирался завтра вернуться в академию? Или всё-таки нет? Омега стащил телефон с тумбочки, вместе с очками, прищурился, когда яркий свет ударил в глаза. Через пару секунд его зрение привыкло, и он открыл Instagram. На странице Чонина не было вообще никаких обновлений. Он, кажется, даже не репостнул себе отметку Сехуна. Ничего не говорило о том, что у альфы день рождения. До едва усмехнулся, потом открыл страницу Сехуна, и снова замер на фотографии альф. Чонин улыбался на ней, но Кёнсу знал, что альфа может улыбаться ещё ярче. Омега бы не назвал эту улыбку натянутой, просто не настолько счастливой, какой она, наверное, могла быть. Внутри что-то сдавило, и До тяжело вздохнул, переворачиваясь на другой бок. Он ещё полистал страницу Сехуна, но больше не было никаких обновлений. А на Пак Чанёля Кенсу даже не был подписан. И на фото альфа тоже не был отмечен, так что До подозревал, что его, возможно, и вовсе нет в Instagram. Кёнсу свернул приложение, а потом открыл KakaoTalk. Он завис, не решаясь набрать смс Чонину. На часах уже было почти два ночи, вероятно, альфа либо спит, либо продолжает развлекаться. Кёнсу всё же закрыл чат с Чонином, а потом быстро отлистал свои чаты, находя небольшую переписку с Сехуном. Кажется, альфа узнавал у него что-то про Лухана, ещё осенью. До было неловко писать парню среди ночи, но идея, вспыхнувшая красным в его голове, буквально не давала теперь покоя. Он загорелся ею в доли секунды, надеясь, что у него получится.       Чанёль проснулся от навязчивого звука, звонящего под ухом мобильника. Альфа даже не открыл глаза, принимая вызов и приставил телефон к уху, надеясь, что звонящий быстро отвалит и Чанёль продолжит спать. — Открой двери, — голос Сехуна в трубке был бодрый. Пак ничего не ответил, потому что мозг упорно тянул его обратно в сон. — Пак Чанёль! Сехун буквально заорал ему в трубку, так что Пак подорвался в постели, раздраженно глядя на мобильник, что он успел поймать на подлете к полу. Он теперь проснулся точно. — Чего ты орешь, О Сехун? — Чанёль бросил взгляд на время на экране, обнаруживая там одиннадцать утра. А затем снова приставил телефон к уху, глядя на Чонина, что продолжал спать мирным сном, свернувшись калачиком под одеялом и натянув его на самый нос. — Открой двери, говорю. Быстро. Сехун отключился, а Чанёль удивленно посмотрел на светящийся экран мобильника. Он нехотя поднялся с места, по дороге поправляя задравшуюся футболку и подтягивая штаны. Альфа зачесал волосы назад, рывком открывая двери комнаты, собираясь разразиться возмущениями на друга, но замер, потому что никого на уровне его глаз не оказалось. Альфа перевел взгляд чуть ниже, обнаруживая перед собой До Кёнсу. У Пака невольно открылся рот, а глаза вопросительно округлились. — Привет, Чанёль, — едва улыбнулся омега. — Я… Сехун сказал, что поговорил с тобой, и я просто… Кёнсу как-то слишком волнительно переминался с ноги на ногу, избегая взгляда альфы. Чанёль удивлялся всё больше, потому что такое поведение совсем не было похоже на дерзкого Кёнсу, который в построении предложений, чтобы выразить свою мысль, никогда в помощи не нуждался. Чанёль опустил взгляд еще ниже, обнаруживая в руке омеги небольшую коробку с логотипом их кондитерской. Осознание ситуации дошло до сонного мозга альфы даже слишком быстро. Он вдруг расплылся в широкой улыбке, матеря про себя Сехуна, который ему ничего так-то не объяснил. — Да, Кёнсу, Сехун предупредил меня. Проходи, — альфа отошел чуть назад, пропуская Кёнсу внутрь, но омега замер на пороге, будто не решаясь войти. — Я сейчас уйду, — решил пояснить Чанёль, думая, что омегу смущает его присутствие. Но дело было в другом. Просто с самой вчерашней ночи, сразу после того, как Кёнсу написал Сехуну, а альфа ответил только утром, До сомневался в том, что собирался сделать. Ведь, разве это вообще было уместно? Идти поздравлять Чонина с опозданием в целый день? Да еще и вмешивать в это его друзей? Может, Ким и вовсе им ничего про Кёнсу не рассказывал, и тогда он просто поставит альфу в неловкое положение. — Чанёль, ты можешь передать это ему? — все же Кёнсу сделал шаг назад, понимая, что просто не может сейчас перебороть себя. Что он вообще скажет Чонину? — Нет, не могу, Кёнсу, — просиял своей широкой улыбкой Чанёль. — Я свой подарок вчера отдал. Да и тебе он обрадуется куда больше, поверь. Кёнсу подумал, что раз уж и Сехун и Чанёль не выказывали особого удивления, то, вероятно, Чонин им всё же рассказал. Омега тяжело вздохнул, когда Пак всё-таки осторожно втянул его внутрь, а сам, схватив ключи из ключницы, вышел из комнаты, хлопая дверью.       Омега остался стоять прямо у кровати Чонина, продолжая сжимать в руках ленточки от коробки, и не решался сделать еще пару шагов к альфе. Чонин спал и во сне напоминал ребенка, с надутыми пухлыми губами. Кёнсу невольно улыбнулся, а потом ноги сами понесли его вперед. Парень поставил коробку на тумбочку рядом с кроватью альфы, а потом присел на корточки перед лицом Кима. Гранат снова слишком быстро окутал парня, раздражая рецепторы, заставляя Су невольно придвинуться ближе. Хотелось юркнуть под одеяло Чонина, укутаться в его тепло и объятия, а потом уткнуться носом в крепкую шею, вдыхая запах граната просто до бесконечности. И, наверное, остаться в этом положении навсегда. Будить альфу было жаль, но Кёнсу нужно было это сделать. Так что он немного даже боязливо коснулся его лба, отодвигая чёлку, что чуть отросла и теперь лезла в глаза Кима. Тонкие пальчики пробежались по лицу Чонина, остановились на его губах. Кёнсу хотелось их поцеловать прямо сейчас, но он не решился. Лишь сел на край кровати альфы, наклоняясь к его уху. — С прошедшим днём рождения, Чонин-а, просыпайся, — прошептал омега, а потом едва зацепил зубами мочку уха. Тот тут же откликнулся на это, повел плечом, улыбаясь. Вероятно, ему стало щекотно. — Чонин. Альфа лежал еще пару секунд, с улыбкой на лице, а потом вдруг резко открыл глаза, подрываясь в кровати. Кёнсу с улыбкой смотрел на взъерошенного альфу, волосы которого торчали в разные стороны, а сам он ошалевшим взглядом таращился на До, словно увидел привидение. — Кёнсу? — прохрипел Ким, а потом моргнул, всё ещё не веря своим сонным глазам. — Привет, — парень смотрел Чонину в глаза, и его тянуло на улыбку, потому что лицо Кима выглядело уж очень комично. Он вдруг вытащил руку из-под одеяла, протягивая её Кёнсу. — Ущипни меня, я же не настолько много вчера бухал, — прошептал Чонин, заставляя До тихо рассмеяться. — Я реальный, Чонин. — Реальный Кёнсу не должен сидеть в моей комнате с утра, — Чонин оглянулся, понимая, что Чанёля нет. — А где Пак? Внезапно в двери постучали, а потом она открылась. В комнате появился Чанёль, с ладонью на глазах. — Я ничего не вижу, но мне нужно забрать олимпийку и телефон. Простите, — пробасил альфа. Кёнсу теперь рассмеялся в голос, а Чонин и вовсе вопросительно выгнул бровь. — Чанёль, всё в порядке. Открой глаза, — всё же выдавил из себя омега, понимая, что Чонин вообще не готов сейчас функционировать. Он мог понять альфу, потому что эта идея была даже для него самого неожиданной. Чего уж говорить о Киме, который спросонья видит в своей комнате До Кёнсу, которого тут уж точно не должно было быть. Чанёль всё-таки опустил руку, понимая, что всё вполне в рамках приличия. Не то чтобы он ожидал, что друзья с ходу начнут заниматься сексом за прошедшие пять минут, но даже заставать их целующимися или обнимающимися было как-то неловко. Пак подумал, что, вероятно, выглядел чертовски глупо, но ему очень сильно нужно было забрать свои вещи и идти дальше досыпать у Сехуна. — Что происходит? — все же произнес Чонин, глядя в спину Чанёля, что в секунду забрал всё, что ему нужно было, и вновь скрылся за дверью комнаты. Кёнсу продолжал сидеть на месте и всё-таки был реальным. — Кёнсу? — Прости, что не предупредил тебя заранее, я просто… Хотел сделать сюрприз, — тихо произнес омега, а потом встал с места. Он подошёл к тумбочке рядом с кроватью Чонина, пока альфа удивленно смотрел на все его действия, а после принялся развязывать ленточки на коробке. Ким только сейчас заметил тут коробку. До снял крышку, а потом воткнул в торт свечу, что тоже была вложена внутрь, рядом с небольшим тортом. Он ловко выцепил зажигалку, которая лежала рядом с пачкой сигарет на рабочем столе альфы, молча зажег свечу в виде цифры двадцать и повернулся к альфе. Чонин просто не знал, что сказать на это всё. Он всё ещё был уверен, что ему снится сон. Просто с чего бы Кёнсу делать это всё? Они ведь так и не помирились по-человечески, они ничего не обсудили, между ними было так много недосказанного. Так что До Кёнсу не мог прийти сюда с утра, с тортом и поздравлениями? — Я делаю это с опозданием, потому что я правда не знал, что твой день рождения был вчера, — Кёнсу взял торт в руки, поворачиваясь к альфе. Чонин поднялся с кровати, чувствуя, как сердце бьется где-то в глотке. Он смотрел на хрупкого Су, одетого в толстовку белого цвета и светлые джинсы. Кёнсу выглядел таким бесконечно уютным и всё ещё казался Чонину эфемерным миражом, который вот-вот растает. — Но всё же. С днём рождения, Ким Чонин! Альфа едва вдохнул, чувствуя, как в горле застревает ком. Он совсем не ожидал такого! Чонин бы даже мечтать о таком боялся, чтобы Кёнсу сам его поздравлял, придя утром в его комнату, с тортом и свечкой. Чтобы он вот так улыбался ему, словно не он говорил ещё несколько дней назад о том, что они должны со всем покончить и больше не встречаться. Чонин тяжело сглотнул, опуская взгляд на горящую свечку. Он потушил её, а потом прикрыл глаза. У Чонина в голове было только одно желание, чтобы загадать его, и пусть уже не в день рождения, но альфа так сильно надеялся, что Вселенная или Бог, или кто-нибудь ещё услышат его. — Спасибо, — наконец прохрипел Чонин, додумавшись, что в первую очередь стоит поблагодарить Кёнсу. До улыбнулся, совсем нежно, и его пухлые губы вновь сложились в сердечко. У Кима в очередной раз рвало крышу, потому что аромат вишни, из-за которого он и проснулся, сейчас опутал так сильно, не давая парню и шанса. — Спасибо, Су. Альфа сделал шаг вперед, а Кёнсу в последний момент успел спасти торт, отводя руку с ним в сторону, когда губы Чонина впились в его собственные. В этом поцелуе было так много всего, и в первую очередь — нетерпения Чонина, что заставляло колени Кёнсу подкашиваться. Омега ближе прижался к широкой груди, пока руки Кима сжимали его лицо, а поцелуй становился всё глубже. Гранат снова мешался с вишней, разбавляя её сладость горечью и кислинкой, и Кёнсу не мог ничего сделать с собственной дрожью. Он скучал так сильно, что сердце билось сначала в глотке, а теперь где-то на уровне пят. Внутри было так много эмоций. — Торт, Чонин, — прошептал Кёнсу, всё же нехотя разрывая их поцелуй. Чонин едва ли отпустил его, сбавляя обороты, потому что порой альфа просто не контролировал свои моментальные разгоны. Чонин смотрел на то, как До всё же аккуратно устраивает лакомство на тумбочке. — Ты сам приготовил? — вдруг выдает Чонин, на что Кёнсу едва смеется. — Нет, просто заказал. Чтобы самому готовить, нужно было ехать домой, я боялся, что не успею. Чонин едва пораженно открыл рот, потому что он просто пошутил. Он совсем не ожидал, что Кёнсу мог вообще рассматривать такой вариант. Альфа сел на кровать, а потом потянул До к себе. Кёнсу едва ойкнул, оказываясь на крепких бедрах, а потом развернулся к Киму всем корпусом. — Он со вкусом вишни, — улыбнулся Кёнсу. — Я не знал, какие именно торты любишь, и решил, что с вишней не ошибусь. — Нет, это всё правда не сон? — прошептал Ким, обвивая тонкую талию рукой. — Не сон, Чонин, — Кёнсу обвил широкие плечи руками, утыкаясь носом в его шею. Он наконец сделал то, о чём мечтал все это время. Вдохнул любимый гранат так глубоко в легкие, стараясь заполнить им все свои клетки до единой. — Откуда рана на губе? Кёнсу заметил её сразу же, но решил приберечь интересные вопросы на потом. Когда Чонин хоть чуть-чуть отойдет от шока. Альфа усмехнулся, зарываясь ладонью в пушистые волосы, прикрыл глаза, наслаждаясь их мягкостью. — Пустяки, не бери в голову, — прошептал Чонин. — С вишней ты угадал. Кёнсу усмехнулся, поднимая взгляд на Кима. — Я не гадал, — спокойно проговорил омега, а затем обвил лицо Кима ладонью. — Я пришел кое-что сказать, Чонин. Альфа напрягся, крепче сжимая талию До в руках. Омега прекрасно чувствовал это напряжение, заметил некоторое беспокойство в шоколадных глазах. — Я правда уеду после сессии. Пока не выбрана точная дата, но… Это решенный факт. — Кёнсу, — Чонин хотел было сказать, что он всё исправит, но До отрицательно мотнул головой, прикладывая пальчики к пухлым губам. Аккуратно, чтобы не задеть рану. — Дослушай! Я не знаю, когда ваша с ним свадьба и, честно говоря, не хочу знать, но у меня остался только этот месяц. И… Если ты… Если ты захочешь, то я бы хотел провести его с тобой. Не знаю, как это назвать, но думаю, что ты понял, о чём я. Чонин удивленно молчал, глядя в большие глаза омеги, которые заблестели. Альфа тяжело вздохнул, приближаясь к нему, уткнулся головой куда-то в район тонкой ключицы. — Месяц… Последний месяц в нашей жизни, по-твоему, да? Ты так прощаешься со мной? — Да, — прошептал До, прикрывая глаза. Теперь была его очередь зарываться пальцами в волосы Чонина. Они пахли гранатом и шампунем альфы, и До хотел бы зарыться носом в них. — Прости, Чонин, но это реальность. И в то же время я ничего не могу поделать с собой. И если мы не сможем быть вместе, в итоге, то я бы хотел хотя бы один месяц. Но я пойму, если ты не захочешь. Если для тебя это тяжело, и всё такое… Кёнсу понимал, что каждым словом рвёт душу не только себе, но и Чонину. Но по-другому он просто не мог. Это была единственная идея, единственный выход, который он смог придумать за эти дни. И пусть через месяц ему будет еще больнее, но у него хотя бы будут дни рядом с Чонином. — Ты сказал, что останешься, если я не женюсь на нём. — Я не говорил этого. Я сказал, что не знаю. — Поверь мне, если я смогу… Я очень сильно постараюсь, Кёнсу, только обещай, что останешься. — Я не могу тебе обещать такого, Чонин. Как ты себе это представляешь? Мне ждать до дня вашей свадьбы, и если вдруг у тебя не выйдет, садиться на самолет в этот же день и улететь? Или мне и вовсе стоит прийти туда, посмотреть, как ты ведёшь его к алтарю? И убедившись, что ты теперь точно принадлежишь другому, уехать? Что я должен по-твоему делать, Чонин? — Кёнсу не кричал, но говорил, повысив тон, и альфа чувствовал, как дрожит в его руках омега. Как его сносит этими эмоциями, и сердце самого Кима сейчас билось так же быстро, как и у омеги, вероятно. — Прости, — прошептал Чонин. — Прости, Су. — Я не хочу снова видеть тебя с ним, — всхлипнул вдруг Кёнсу, зарываясь руками в собственные волосы. — Я чуть с ума не сошел в тот день. Я правда не вынесу такого второй раз. Чонин прикрыл глаза, а потом притянул омегу к себе, обнимая. Внутри с треском и хрустом что-то ломалось, парень почти физически ощущал эту боль Кёнсу. Как бы он хотел всё исправить и не становиться причиной слёз его омеги. Но он стал и он был так беспомощен. — Каждый раз, как ты смотрел на него, держал его за руку, улыбался ему, мне скручивало внутренности. Я бы сказал, что это все проклятая истинность, но тело не умеет ревновать. Ревнует сердце. Так что, нет, Чонин, не проси меня остаться и смотреть на подобное ещё раз. Я уже сломался, не знаю, что ещё можно со мной сделать, но я точно не выдержу. У Кёнсу была истерика. Чонин впервые видел его таким, с ужасом осознавая, что до такого состояния парень дошел буквально за последние две недели. Кёнсу дрожал, сминая в руках футболку парня, а плечо Чонина стремительно намокало. Альфа понял, что нет смысла сейчас что-то требовать от Кёнсу. Он только повернулся, укладывая омегу на подушки, а сам навис сверху. — Успокойся, Су, прошу тебя, — Чонин поцеловал омегу в лоб, а затем в щёки и губы. Он не углублял поцелуй, лишь пытался успокоить и отвлечь омегу, параллельно вытирая с мокрых щёк соленые слезинки. — Прости меня. Кёнсу ничего не ответил, только обвил альфу всеми конечностями, притянул еще ближе, заставляя почти улечься на него. Он скучал по этому ощущению крепкого тела рядом, которое, казалось, могло полностью укрыть и спрятать его от целого мира. Так что омега просто прикрыл глаза, наслаждаясь гранатом и всеми этими ощущениями. Сердце замедлило ход, успокаиваясь. Они оба молчали. — Месяц — это чертовски мало, — вдруг прохрипел Чонин. — Это больше, чем ничего. — Да, — выдохнул Чонин, целуя Кёнсу куда-то в шею. — Значит, на месяц я могу считать тебя своим? От этого вопроса у Кёнсу дрожь прокатилась по телу. От него было одновременно больно и хорошо, и До не знал, что ответить. Согласиться? Но это глупо — соглашаться стать чьим-то омегой на месяц. Отказаться? Еще глупее, потому что, как ни крути, Кёнсу был омегой Чонина. Так решила даже природа. — Не давай этому названия, прошу тебя. Просто проживем этот месяц вдвоем. Чонин едва улыбнулся, а потом поцеловал До в шею, заставляя его откинуть голову назад, открывая ещё больше обзора на белую кожу. В очередной раз альфа сдержался от буквально разрывающего его желания укусить эту шею чуть глубже, чем обычно, оставляя свой след. Каждый раз, как они оказывались с Кёнсу так близко друг к другу, Чонина это желание сводило с ума, но он сдерживался. — И я всё ещё не могу сказать тебе то, что хочу? — совсем тихо прошептал Чонин, целуя парня где-то за ушком, а потом едва потянул губами мягкую мочку. — Нет, не можешь, — безапелляционно заявил Кёнсу. — От этого никому лучше не станет. — Это правда, — продолжал альфа, а его руки уже пробрались под толстовку омеги, оказываясь на плоском животике. Мышцы под касаниями рук Чонина напряглись, Кёнсу едва вздрогнул. — Не вся правда должна быть озвучена. Чонин, я должен вернуться в комнату. — Должен? Кому должен? — усмехнулся Ким, глядя в глаза парня. Его рука уже поднялась выше, цепляя подушечками пальцев нежный сосочек. Кёнсу едва прикрыл глаза, выгибаясь навстречу касаниям альфы. — Самому себе, — До все же перехватил руку альфы, глядя ему в глаза. — Я не сексом заниматься приходил. Тем более, Чанёль может вернуться в любой момент. Мы почти выгнали его из собственной комнаты. — Он не вернется, пока я не позвоню, — улыбнулся Чонин. — Ну меня же он однажды выгнал в холод без зазрения совести. Так что будем в расчете. Кёнсу на это едва закатил глаза, а потом, когда альфа снова потянулся к нему за поцелуем, всё же уперся ладошками о его грудь. — Я правда должен идти. В следующий раз, Чонин. — Ты каждый раз так говоришь, оставляя меня со стояком, — усмехнулся Чонин. — Ну, можем записать это в традицию, — оскалился Кёнсу, едва опуская взгляд вниз, словно хотел убедиться в словах альфы. Чонин хрипло рассмеялся, замечая взгляд омеги. — Ты не веришь мне? — Чонин опустил ладонь Кёнсу ниже по собственной груди, но До вовремя вырвал ладошку. — Пей чай с вишневым тортом, Ким Чонин. А я пойду! Кёнсу оттолкнул альфу, и тот поддался, заваливаясь на спину. До направился к двери, но у самого выхода его догнали, прижимая лопатками к стене и снова поцеловали. — Встретимся позже? — Может быть, — улыбнулся Кёнсу, а потом вышел из комнаты, оставляя после себя шлейф сводящей с ума вишни. Чонин развернулся, приставляя ладонь к груди. Сердце отбивало такой бешеный ритм, а у Кима были смешанные эмоции. Мысль о том, что Кёнсу и правда настроен уехать навсегда, перекрывала всю радость от этого утра. Альфа тяжело вздохнул, сжимая кулаки.       Минсок улыбнулся, когда вышел из кабинета доктора Ли. Он держал в руках свежий снимок УЗИ, сделанный буквально только что. Новый снимок был куда более четкий, на нем уже можно было разглядеть личико малыша, и, вероятно, Чондэ будет ныть до следующего приема у доктора, что он пропустил такое событие, когда увидит снимок. Омега улыбнулся, представляя себе реакцию альфы и даже немного злорадствуя. Поделом ему, раз бросил Минсока тут одного, хотя прекрасно знал, как омега не терпит больничную обстановку, даже если это была вполне себе комфортная клиника и настоящий профессионал своего дела, Доктор Ли. Ким отвлекся на свою сумку, бережно укладывая в бумажнике снимок, а потом вдруг случайно задел плечом кого-то. Он тут же поднял голову, автоматически кивнул омеге, что показался парню слишком уж знакомым. — Простите, — извинился Мин. — Привет, — улыбнулся ему парень. И Ким замер, пытаясь вычленить из своей памяти имя человека перед ним. Однако мозг отчаянно не хотел выдавать верный ответ, а парень перед ним продолжал улыбаться и все внимательнее рассматривать Минсока. — Ты, наверное, не помнишь меня? — Прости, — неловко улыбнулся парень. — Мы встречались с тобой, ещё в прошлом году. Ты собирался принять одно решение, а потом, кажется, пришёл твой парень. Но до этого мы с тобой разговорились. Я тот девятнадцатилетний безумец, что мечтал о ребёнке. Минсок тут же вспомнил этого парня. Точно! Это было в день, когда Чондэ не дал омеге сделать аборт. Тогда Минсок был на таких эмоциях, что после совсем забыл об этом парне, разговор с которым тоже сыграл немалую роль в его решении. Наверное, его слова тоже имели свой какой-то эффект, потому что Минсок тогда сильно поразился настрою этого парня. — Точно! Прости, я… Был такой потерянный в тот день. Как твои дела? — Хорошо, — улыбнулся парень. — Ты приходил к доктору Ли? — Да, — кивнул Минсок. — Что насчёт тебя? Меня, кстати, зовут Ким Минсок. Старший омега только сейчас осознал, что они так и не назвали друг другу имён. Он точно это помнил, потому что в памяти тот день всплыл в красках, стоило омеге дать ему небольшую наводку. — Син Джиён, — улыбнулся парень, пожимая протянутую Минсоком руку. — Джиён — очень красивое имя. — Спасибо. Как твои дела? — Всё хорошо, теперь уже хорошо. Что насчёт тебя? — Надо сказать, намного лучше, чем, когда мы впервые встретились, — улыбнулся Джиён. Минсок отметил, что его глаза и правда светились сейчас ярче. Возможно, так влияли беременность и гормоны, но омежка явно похорошел. — Син Джиён, — из кабинета доктора вышел его медбрат с картой в руках, внимательно оглядел всех присутствующих в холле омег в поисках нужного ему пациента. — Я тут, — Джиён улыбнулся, едва махнул ладошкой. — Ладно, Минсок, я рад был встретиться. — Я тоже, Джиён. Удачи! — И тебе, — омеги поклонились друг другу, и парень направился в сторону кабинета, а Минсок остался смотреть ему вслед. Что же, это было так удивительно. Киму вдруг стало интересно узнать, какая жизнь была у этого омеги? Кажется, он говорил, что отец его ребёнка не захотел его признавать, и он всё же оставил малыша. Минсок не был любителем лезть в чужую жизнь, но тут просто стало действительно интересно. Однако парня отвлёк телефонный звонок. Омега вытащил мобильник из кармана, находя на определителе слово «папа». Они с родителями не виделись уже больше недели, можно сказать, после свадьбы только один раз. Мама и отец Чондэ уже были в Пекине, а у Минсока всё не хватало времени встретиться со своими, хотя они с завидным постоянством звонили ему и узнавали, как дела у сына. — Да? — Привет, сынок, — голос папы в трубке звучал весьма бодро и приветливо, и улыбка расцвела на губах парня. Минсок понял, что соскучился, а ещё хотелось просто поговорить с родителем. Ким и сам не понимал, откуда это, но в последнее время ему хотелось стать с папой ещё ближе, задавая ему кучу вопросов о его молодости и времени, когда он ждал появления на свет самого Минсока. Раньше омега такого за собой никогда не замечал, возможно, до такой близости с родителями надо просто вырасти. — Привет, пап, — улыбнулся Мин, снимая на выходе из клиники бахилы. Он уже успел натянуть своё пальто, сжимая в руках ключи от машины. — Я не отвлекаю, сынок? Ты где? — Нет, всё в порядке. Я только вышел с консультации. Сегодня делали УЗИ, — Минсок знал, что папа будет счастлив увидеть новый снимок, потому что теперь они всей огромной семьей ждали новый день запланированного скрининга, чтобы увидеть, каким стал малыш. Это Минсока очень сильно радовало. Он так боялся, что этот ребёнок не будет любим его дедушками и бабушкой, но в итоге оказалось, что омега зря сомневался и накручивал себя. Их с Чондэ карапуз будет не просто любим, он будет залюблен так сильно, что как бы его не избаловать этим. — Ох, хочу увидеть новый снимок! — воскликнул старший омега с воодушевлением в голосе. — Чондэ, наверное, с ума сходит. — Он ещё не видел, — Минсок дошёл до своей машины, садясь внутрь. — Ты один? — в голосе родителя теперь звучало удивление. Да, Ким Чондэ действительно разбаловал всех своим вниманием и опекой к своей семье, что теперь, когда у альфы не получилось совсем вырваться с работы, его отсутствие было удивительно. Ведь это Ким Чондэ, он всегда и всё успевает. — У него тяжелое время, пап, — тихо сказал Минсок. — Сессия, работа, ещё и я. Он готовит новое исследование на работе, чтобы перейти на другую должность. Я порой волнуюсь. Минсок тяжело вздохнул, откидываясь на спинку сидения и тяжело выдыхая. — Легко бы вам в любом случае не было, малыш, — спокойно проговорил папа. — В конце концов, Чондэ умный парень и настоящий альфа, он справится. — Я бы хотел ему помочь, но не знаю как, — несмотря на все уговоры, слова Чондэ, слова собственного отца, Минсок не мог избавиться от этих мыслей, которые поглощали его всё больше и больше. Он правда не мог видеть, как разрывается Ким, и даже нашёл вариант небольшой подработки с проектами. Но стоило Чондэ узнать об этом, как он тут же воспринял это в штыки, сказав, что Минсок не должен работать и учиться, совмещая это со студсоветом и перегружая себя во время беременности. — У тебя выпускной курс, милый. И беременность. Ты тоже много делаешь ради вашего будущего. В тебе живет малыш, и от тебя зависит его жизнь. Нет ничего важнее этого. Минсок едва усмехнулся, заводя машину. — Я просто хочу, чтобы он был чуть свободнее. Чтобы не пропускал такие дни, как сегодня. Я знаю, что он будет жалеть об этом. — Наверстает со вторым, ничего, — усмехнулся омега. — Нам бы с первым разобраться, пап. Куда ты о вторых-то. Почему-то мысль о втором ребёнке напугала Минсока. Наверное, это было логично, ведь омега едва привык вообще к мысли о том, что у него будет собственный ребёнок. Маленькое существо, которое полностью будет зависеть от Минсока и которому придётся уделять все своё время, любовь и заботу. — Разберётесь, — спокойно и уверенно проговорил омега. — Я ни секунды не сомневаюсь в вас, Минсокки. Ни в тебе, ни в Чондэ. Вы будете хорошими родителями. — Откуда тебе знать, пап? — вздохнул Ким. — Это ведь такая ответственность. — Я понимаю, что ты чувствуешь, Минсок. Я тоже волновался, когда узнал, что ты появишься у нас. Нам с отцом было едва ли двадцать пять. Это не так сильно отличается от двадцати одного. — Не сравнивай, — парировал Минсок. — В двадцать пять у отца и у тебя уже была стабильная работа, оконченное высшее образование. Отец даже дом уже купил наш. — Твой Чондэ тоже купил, — парировал папа. Минсок знал, что родитель так и ответит. — И всё же. — Мин, — голос Минсе звучал довольно мягко, успокаивающе, но в то же время уверенно. — У вас всё получится, дорогой. Поверь, когда малыш родится, вы просто не будете замечать, как будет лететь время. И в одно утро ты откроешь глаза, а ему уже будет двадцать один. И он скажет тебе, что теперь у него самого будет своя семья. А ты все ещё будешь помнить, как впервые взял его на руки. Будешь помнить все месяцы беременности. Но он уже будет самостоятельный взрослый человек. С этого мгновения до его взросления, у тебя будет лишь миг. Поверь мне. Минсок едва выдохнул, чувствуя, как успокаивается. — Спасибо, пап, — прошептал парень. — Я соскучился. — Ты должен был позвать меня, мы бы вместе съездили к доктору. — Я решил не отвлекать тебя от работы. Как там отец? — Работает и скучает по тебе, — усмехнулся омега. — В следующий раз обязательно позвони мне. В конце концов, я генеральный директор этой компании, могу урвать себе час, чтобы посмотреть на внука. Минсок на это рассмеялся, чувствуя, как в сердце разливается спокойствие. Что же, они с Чондэ, конечно, люди независимые и взрослые, но иногда стоило попросить помощи у родителей. Минсок, вероятно, иногда перебарщивал в своём стремлении стать самостоятельным человеком. — Спасибо, пап. Если ты не занят в выходные, мы могли бы увидеться. — Не занят, — обрадованно сообщил родитель. — Тогда я позвоню тебе позже, хорошо? — Конечно. Хорошего дня, малыш. — И тебе, пап.       Минсок скинул звонок, заворачивая в их район. Ему нужно было сначала заехать домой, чтобы собрать некоторые вещи, а потом уже ехать в академию. У Минсока не было экзаменационной сессии, и Чондэ уговаривал его проводить эти дни дома, занимаясь своим резюме, но омега напросился в Ульсан. Он просто не смог бы в одиночестве зависать все эти дни, не ощущая присутствия альфы хотя бы по ночам, когда сильные руки прижимали его к широкой груди, а потом Чондэ слишком нежно целовал парня. У Минсока гормоны скакали с чудовищной скоростью, а вместе с ними и настроение. Так что парень не мог остаться дома, как бы сильно он его ни обожал. За этот короткий период, что они прожили на новом месте, Минсок успел до глубины души привязаться к их дому. Потому что тут он наконец-то ощущал себя полноправным хозяином, и осознание того, что у них с Чондэ теперь реально появилась своя собственная отдельная семья, тоже появилось именно в этом доме. Тут было так хорошо, тепло и уютно. Если бы Минсок мог, он бы не выходил отсюда и не отпускал Чондэ. Омеге нравилось обустраивать его, нравилось думать о том, какой будет детская малыша, нравилось даже убираться тут. Для Кима всё ещё было странно осознавать, что он не просто омега Чондэ, а официально муж, и именно тут это осознание укреплялось в его голове всё больше и больше. Просто да, у него действительно есть семья. Минсок управился довольно быстро. Так как вещи уже были собраны, оставалось только убрать еду из холодильника, ибо в ближайшее время они не смогут приехать, и многое просто испортится. Омега собрался, а потом улыбнулся, когда у него зазвонил телефон, и теперь на определителе высветилось красное сердечко вместо имени. — Да? — Ты уже закончил в клинике? — в трубке слышался шум, а Минсок кинул взгляд на электронные часы на столе в кухне. Сейчас у альфы должен был быть перерыв. — Да, я уже дома. Отправить снимок сейчас? — Боже, — взволнованно воскликнул альфа, заставляя Минсока широко улыбнуться. — Я не готов. Там уже видно щечки? — Плюс минус, скину и увидишь. — Нет, хочу с тобой посмотреть. Боже, ну почему эту презентацию назначили именно на сегодня, — тяжело вздохнул парень. — Я хочу к вам! — Успеешь, мы никуда не денемся. Ты уже выступил? — Нет, — Чондэ, очевидно, что-то пил, потому что альфа прервался на секунду, чтобы сглотнуть. — Пьём пока кофе, мой блок после перерыва. У Чондэ сегодня была презентация исследования по разработке нового поколения препаратов в компании. Его выбрали спикером, как самого молодого и активного, плюс Чондэ был ведущим ассистентом у руководителя, по сути, изначально это его разработка и идея. Так что сегодня от альфы зависело многое. Он должен впечатлить руководство, чтобы их команда получила спонсирование. — Волнуешься? — Минсок едва сжал края столешницы. Он бы хотел быть сейчас рядом с парнем, потому что он знал, что несмотря ни на что, Чондэ все равно волнуется. И в такие моменты они становились лучшим успокоением и поддержкой друг другу. Однако это было закрытое мероприятие только для сотрудников компании, а не публичная конференция, так что Минсока с собой альфа взять никак не мог. Даже учитывая, что он как бы теперь официально муж сына владельца этой самой компании. — Если проект пройдет, поползут слухи. Это единственное, что меня волнует, — усмехнулся Ким. Минсок тяжело вздохнул. За спиной Чондэ в компании шептались, потому что он был слишком молодой для такой работы, и большая часть сотрудников была уверена в том, что изначально его взяли потому что он сын Ким Чонвона. — Правда они забывают, что помимо моего отца существует еще совет директоров. В любом случае я говорил сонбэ не выбирать меня. Лишний триггер. — Ким Чондэ! — воскликнул достаточно громко омега. — С каких пор тебя вообще волнует, что говорят другие? Ты знаешь, почему тебя взяли. Я это знаю. И все наши друзья и близкие. А люди всегда болтают что-нибудь. — Спасибо, Мин, — с улыбкой в голосе сказал альфа. — Что бы я без тебя делал? — Ты самый умный, самый талантливый и самый трудолюбивый человек на этой планете. И просто нет ничего, с чем ты не справишься. Поэтому, просто не думай об этом, собаки лают — караван идет. — Я люблю тебя, муж! У Чондэ был особый кинк на это «муж». Это омега осознал совсем недавно, когда понял, что альфа прямо смакует это обращение на кончике языка и сияет тоже по-особому, когда говорит это все. — И мы сильно-сильно любим тебя, Ким Чондэ! Покажи им класс, муж! — Покажу, — усмехнулся Чондэ. — Ладно, мне нужно бежать. Не забивай тяжелую сумку там, слышишь? Разложи в пакеты. — Хорошо-хорошо, — улыбнулся омега, думая, что Ким Чондэ действительно нечто. Даже в такой стрессовой ситуации он помнил о том, что Минсок вернулся домой за вещами. Парень улыбнулся экрану телефона, который погас, а потом перевел взгляд на время. Надо добраться до академии до того, как стемнеет. Завтра с утра Минсоку нужно было зайти в деканат, чтобы узнать насчет их новой общей комнаты, а пока они всё ещё жили официально каждый в своей, но на деле, Минсок собирался наведаться в комнату альфы. И там тоже нужно было привести все в божеский вид, парень даже не помнил, когда они там были последний раз.       Чондэ закинул мобильник в карман, делая последний глоток из стаканчика. Он прикрыл глаза на секунду, пытаясь собраться с мыслями. Да, впереди было важное дело, и Ким Чондэ не должен подвести свою команду, потому что к нему будет теперь двойное внимание. Если остальные спикеры могли ошибиться, то Дэ права на ошибку не имел. Отец тоже будет это смотреть, правда, через экран, но сути это не меняло. Чондэ было волнительно выступать впервые перед всем составом руководства компании и перед отцом. Мама бы сказала, что он совсем не обязан, и должность парень получит в любом случае, но Чондэ знал, что отец этих взглядов своей жены не разделял, и сам парень, если честно, тоже. Когда тебе дарят должности по факту рождения, никакого стержня и уверенности внутри не взрастишь, даже если ты триста раз отличный специалист и работник. — Чондэ, вот ты где! Пойдем, — руководитель альфы появилась внезапно, улыбаясь кончиками губ. Чондэ улыбнулся омеге в ответ. Несмотря на обстоятельства, у этого человека всегда была одна черта — она всегда находилась в приподнятом настроении. Сон Сынван была руководителем исследовательской команды Чондэ и, надо сказать, тоже являлась одной из самых молодых сотрудников и самым настоящим гением. Девушка была старше Чондэ всего лишь на десяток лет, а уже добилась многого. Ким бесконечно восхищался этим человеком, которому не было и сорока, а за её плечами уже была куча исследований и инновационных разработок, его сонбэ буквально опережала свое время. — Простите, сонбэ, — Ким виновато улыбнулся девушке. — Знаете, мне всё ещё кажется, что выбрать меня было плохой идеей. — А вот и нет, — улыбнулась омега. — Поверь, когда я пришла в эту компанию впервые, на меня тоже косились. Но ничего, сейчас вот бегают, советов просят. Чем больше ты будешь показывать свои таланты на широкую аудиторию, тем быстрее к тебе привыкнут. Поверь, я знаю, о чём говорю. Чондэ только коротко кивнул. Девушка и правда знала о чём говорит. У неё была история, похожая на ситуацию Чондэ. Дедушка Сынван тоже был достаточно известным в научных кругах деятелем, так что да, про неё тоже сначала шептались за спиной. Об этом Сон рассказала Чондэ совсем недавно, когда заметила, как парня беспокоят все эти пересуды.       Ким Чондэ перевел дыхание, перед тем как выйти на небольшую сцену. У него в руках был пульт, на шее болтался бейдж, а костюм сидел на альфе как влитой, хотя парень их терпеть не мог. И поэтому радовался, что в его профессии носить костюмы приходится не так часто. Белый халат был ему куда больше по душе и удобнее. Почти сотня пар глаз сосредоточила все свое внимание на нём одном, а на большом экране, прямо напротив парня, Чондэ видел лица руководства в небольших квадратиках онлайн-конференции. «Квадратик» отца был больше остальных и находился прямо в центре. Чондэ улыбнулся и едва поклонился всем присутствующим, представляясь. Несмотря на многочисленные страхи, его голос совсем не дрожал. Альфа и сам не понял, как быстро он закончил докладывать. С лихвой уложившись в отведенные пять минут, он смог раскрыть всю суть полностью, что понимал по улыбкам его команды и по довольно заинтересованным взглядам всех остальных. — Чондэ, — голос отца звучал весьма непривычно. У него даже тон был другой, нежели дома. — Мы можем задать вам несколько вопросов? — Да, директор. Конечно, — кивнул парень, чувствуя, как сердце внутри бьется ещё сильнее, чем перед выступлением. — Отлично. Вы сказали, что препарат будет иметь значительно меньше побочных эффектов, чем у его аналогов из этой же группы, но разве вы можете утверждать это лишь на этапе доклинических исследований? — Конечно, мы этого утверждать не можем. Но все фазы доклинических исследований он прошел идеально. Не выявлено вообще никакой тератогенности и, конечно же, канцерогенности. Но эффект на культурах живых клеток сохраняется абсолютно тот же. Метаболизм и коэффициент всасывания препарата равен, а в некоторых случаях даже выше, чем у аналогов, которые выпускают наши конкуренты. И самое главное преимущество в том, что, как я уже ранее говорил, аффинность лигандов самая высокая. Такого ещё не было на рынке. Если мы запустим препарат в клинические исследования, конечно, мы узнаем больше, но вероятность того, что он приобретет побочные эффекты, на которые мы не рассчитывали, очень мала. Чондэ заметил, как тут же зашептались все присутствующие, но в своих словах и исследованиях альфа как никогда был уверен. Они с сонбэ и командой просто не могли ошибиться, потому что провели не один день и не одну ночь, работая над всем этим. Так что сейчас парень смотрел в зал с полной уверенностью. — Что будете делать, если провалитесь в клинике? — один из руководителей соперничающей команды задал этот вопрос с весьма язвительной интонацией. — А что насчет вас, господин Юн? Ведь процент успешности ваших доклинических исследований на животных куда ниже некоторых аналогов рынка, как вы сами сообщили в первом блоке конференции. — Он достигает семидесяти процентов, — возмутился альфа. — Что ниже, чем у конкурирующего препарата, если мне не изменяет память, — пожал плечами Чондэ. Он снова заметил улыбку своей сонбэ, а отец смотрел на него с неким удивлением, как и многие в зале. Чондэ снова повернулся к экрану, где заговорил теперь уже один из директоров. — И все же в группе вашего препарата слишком много дженериков. Конкуренция просто огромная. — Дженерики не могут конкурировать с основным препаратом, директор Сон. Если четвертая фаза клинических исследований пройдет успешно, то мы можем гарантировать, что наш препарат станет незаменимым. — При условии, что наше государство уладит экономические вопросы с Китаем, а наши поставки сырья станут более облегчёнными. Если же нет, что скорее всего, то мы продолжим платить таможне огромные суммы. Тогда стоимость вашего препарата возрастет в разы, что сделает дженерик доступнее, а значит, выгоднее для клиники, — голос отца звучал уверенно, и Чондэ понял, что жалеть сына и уступать ему Ким Чонвон точно не собирался. Отец зрил в корень и бил в самые слабые места проекта, и, надо сказать, он наверняка уловил их с самого начала. — Директор Ким, из всех препаратов этой группы наш может стать первым официально зарегистрированным в качестве оригинала в Корее. Это уже многого стоит. Дженерики сместятся, потому что эффективность у оригинала всегда выше. — Как и цена, — пожал плечами Чонвон. — Тогда остается второй вариант, — спокойно продолжил Чондэ, удивляя свою команду. Они долго обдумывали этот вопрос между собой, но решить с экономической точки зрения не могли. Поэтому сейчас сосредоточили все внимание на Киме и даже напряглись. — Производство можно перенести в Китай, это сделает препарат дешевле, потому что наша компания — единственная, кто имеет возможность продвигать препарат на обоих рынках вне зависимости от страны производства. — Весьма рискованно, если границы закроются, — вмешался Сон. — Если бы да кабы, — улыбнулся Чондэ. — Мы в любом случае не можем предусмотреть всех вариантов. А если завтра начнется война? Что поделать, уклад жизни иногда меняется. Но если хорошенько задуматься, то только наш препарат пока обладает такими высокими показателями на доклинических испытаниях, не является дженериком, что дает ему больше шансов в клинике. И в доверии от Минздрава, к слову, тоже. Поэтому, я прошу совет директоров во главе с генеральным директором обратить внимание на наши исследования. Спасибо. Если ко мне более нет вопросов, то у меня всё. — Вопросов к вам нет, Чондэ, — огласил Чонвон, прожигая сына долгим взглядом. У Чондэ бы затряслись колени, если бы он был сейчас на пару лет младше. За последние годы они с отцом сблизились куда лучше, раньше же Чондэ боялся его больше всего на свете. Ким Чонвон никогда не давал сыну спуска, даже когда мама пыталась баловать парня. Однако отец твердил только одно: в этой жизни ты всего должен добиться сам. Теперь парню было интересно, что скажет ему родитель. Чондэ присоединился к своей команде, которые продолжали ему ярко улыбаться, а сонбэ одобрительно хлопнула по плечу. — Ты молодец, Чондэ-я, — тихо прошептала Сынван. — Особенно с последней идеей, — присоединился один из коллег. — Я почти уверен, что проект в наших руках. — Подожди радоваться, а то ни с чем останемся, — усмехнулся Ким, на что сонбэ снова похлопала его по плечу.       Конференция закончилась довольно быстро. Результаты руководство должно было объявить только через несколько дней, так что банкет в честь победы пока не был назначен. Чондэ получил похвалу от сонбэ и остальных коллег, радуясь, что попал именно в эту команду. Если не считать косых взглядов остальных сотрудников, в его команде парня приняли довольно радушно. У них не было тех, кто был предвзят к Чондэ, так как изначально никто не знал, чей он сын. Филиал только открылся, все сотрудники были наняты в компанию либо извне, либо переведены из головного офиса. Ким прошёл стажировку, и все смогли увидеть на что он способен, и уже позже выяснились интересные подробности его биографии. Альфа был благодарен за то, что отношение к нему не поменял никто, ни в лучшую, ни в худшую сторону. Всё осталось, как и было. Парень мало делился своей личной жизнью и даже не рассказал никому, кроме сонбэ о том, что женился. Если бы рассказал, пришлось приглашать коллег на свадьбу, а они не затевали такое широкое торжество. Так что Чондэ решил оставить всё на наблюдательность коллег. И как выяснилось и ожидалось, впрочем, тоже, самым внимательным была сонбэ. Омега тут же заметила кольцо на руке альфы, а потом искренне его поздравила и даже не обиделась, что Ким её не пригласил. — Сонбэ, — Чондэ зашёл в кабинет к руководителю, едва кланяясь. — Можно я сегодня чуть раньше уйду? Надо в академию успеть, там сессия начинается. — Иногда я забываю, что ты ещё студент, — усмехнулась Сынван. — Да, езжай. Передавай привет Минсоку. — Спасибо, сонбэ, — Ким несколько раз поклонился девушке. А потом быстро убежал из офиса, оказываясь в машине. Телефон зазвонил неожиданно. Чондэ едва усмехнулся, принимая вызов. — Да, отец? — Здравствуй, Чондэ, — спокойно проговорил старший. — Ещё раз. — Здравствуй, — выдохнул альфа. — Ругать звонишь? — За что это, по-твоему? — За необдуманные слова директорам, за не до конца продуманный проект. В трубке повисло молчание. Чондэ напрягся, крепче сжимая руль. — Вообще, я звонил поинтересоваться, как дела у тебя, и у моего внука и зятя. Но если хочешь поговорить о работе, то можем поговорить и о ней. Чондэ улыбнулся. С души упал какой-то груз, потому что альфа реально волновался, что скажет отец на то, что он сделал в зале. Ким Чонвон всегда учил его, что когда занимаешься каким-то проектом, нужно знать и закрывать все его слабые места. — Я просто хочу знать, не опозорил ли тебя, отец? — Просто в следующий раз, я думаю, ты можешь лучше. Но и сегодня был неплох. — Мы получим финансирование? — Прости, конфиденциальная информация, не уровень доступа твоей должности, — усмехнулся мужчина. — Не переживай, сын. Всё прошло гладко. — Правда? Ты гордишься мной? Или те слова в Рождество были разовой акцией? Чонвон на это хрипло рассмеялся. Чондэ тоже не сдержал улыбку. — Нет, не разовая. Но если буду часто хвалить, ты расслабишься. А тебе это сейчас категорически нельзя. — Я знаю, — вздохнул младший Ким, его лицо тут же посерьёзнело. — Мне порой страшно, отец. — Это нормально, Чондэ. Но до сегодняшнего дня ты делал всё правильно, значит, получится и дальше. — Спасибо, отец, — тихо ответил Чондэ. — Как мама? — Как и всегда, активна, — усмехнулся Чонвон. — Хочет затеять ремонт. — Снова? — воскликнул Чондэ, вспоминая, что прошлый закончился совсем недавно. — Ну, Ким Джина — страшный перфекционист, — усмехнулся Чонвон. — Чондэ, я знаю, что ты будешь против, но всё же должен сказать. Если тебе нужна помощь в материальном плане, скажи мне, идёт? — Пока всё нормально, отец. Когда продвинусь дальше в отделе, станет ещё лучше. — Я работал, чтобы мой сын ни в чем не нуждался, Чондэ. Так что сказать мне о проблемах нормально, ты же понимаешь? Не обязательно разрываться между учебой и работой, при том, что ваши родители более чем в состоянии помочь вам. — Вы и так помогаете, отец. Станет совсем туго, наберу, обязательно. Куда я денусь. Но пока хочется попробовать самому. — Главное не переборщи. Минсоку и малышу ты нужен живым и здоровым, а главное, с целой головой, — Чонвон говорил спокойно, но всё же младший альфа легко улавливал в его словах беспокойство. — Знаю, отец, — выдохнул Ким. — Спасибо. — Хорошо, Чондэ, я должен идти. — Конечно, пока. Старший альфа отключился, а Чондэ улыбнулся сам себе. Что же, несмотря на то, как сложно сейчас приходится, совсем скоро Чондэ будет благодарен за эти трудности и за то, что сумел их преодолеть.       В Ульсане за короткие каникулы почти ничего не изменилось, конечно же. Разве что продолжалось строительство нового корпуса, которое не свернули даже зимой, даже из-за обильных осадков, коих в Корее не было давно. Минсок припарковался у общежития и решил, что наведается в комнату к Чондэ, когда уже вернется альфа, потому что, как обнаружил Мин, ключи остались ожидаемо у него. Омега тяжело вздохнул, вышел из машины, ставя её на сигнализацию и направился в сторону общежития. Время клонилось к двенадцати дня, так что парень подумал, что друзья могут быть и в столовой. Но Минсоку в любом случае нужно было сначала наведаться к себе в комнату. — Хён! — голос Кёнсу заставил омегу обернуться почти у самых ступенек общежития. Друг летел к нему на всех парах, и Ким даже немного удивился, потому что слишком давно не видел так ярко улыбающегося Кёнсу. — Кёнсу-я! Откуда ты? Привет, милый, — омеги крепко обнялись, правда До осторожничал, боясь задавить совсем еще маленький животик. — Я так скучал, Мин! Ты один? — Кёнсу огляделся, пытаясь отыскать Чондэ. — Да, Чондэ на работе, приедет только вечером. Ты хорошо выглядишь, Су-я, — Минсок и правда отметил, что Кёнсу выглядит лучше, чем в день своего рождения. Тогда омеге казалось, что от друга осталась только лишь тень. — Мне все это теперь говорят, — усмехнулся До. — Что? Совсем был плох в последние дни? Минсок на это только тепло улыбнулся, прижимая Кёнсу к себе, обнимая за плечи. — Мне просто нравится, что ты снова улыбаешься. — Да, мне тоже, — улыбнулся вновь Кёнсу. Минсок, при близком рассмотрении, увидел, что глаза омеги были красными. Интересно, откуда он всё-таки шёл, потому что обострённое обоняние омеги ловило изменения в запахе друга. — Как твои дела, хён? Как малыш? — Хорошо, — расплылся в нежной улыбке Минсок. — Сейчас по секрету кое-что покажу, ты будешь первым. Даже Чондэ не видел. Только не говори ему, а то обидится. — Я — могила, — закивал Кёнсу, а потом умильно заверещал, когда старший достал из бумажника свежий снимок. — Боже, хён! Он уже такой большой! Господи! — Ага, сам в шоке, — усмехнулся Ким. — И мне немного не верится, что это мой ребенок. — Да он же ваша вылитая с Чондэ копия, чей же еще? — И что ты разглядел только? — рассмеялся Минсок, глядя на то, как Кёнсу продолжает внимательно изучать каждый сантиметр снимка. — Вот тут и вот тут, он — ты. А вот тут — один в один отец. Хорошо, что он больше ты, а не Ким Чондэ, — Кёнсу улыбался так ярко, а Минсок не мог перестать смеяться. Конечно, До слегка утрировал, потому что малыш был ещё не настолько развит, чтобы разглядеть там черты родителей, но Кёнсу нравилось, как сиял при этих словах друг. Так что он продолжал за милую душу, слушая заливистый смех Кима. — А вы уже узнали пол? — Должны были на этот раз, но у Чондэ важный день на работе. Я попросил доктора не говорить пока. Но я почему-то уверен, что это альфочка. — Дай угадаю, Чондэ спорит, что это омега? — Да, — снова рассмеялся Минсок. — Еще и настаивает, что девочка. Но я думаю, что всё-таки мальчик. Кёнсу продолжал улыбаться, слушая хёна. Они наконец оказались внутри здания, здороваясь с тетушкой Лим, что снова была на своем месте, разговаривая с охранником. Омеги прошли в лифт, где Минсок устало прислонился к стенке, убирая снимок в кошелёк. — Ты устал, хён? Пойдем к нам, Лухан тоже соскучился по тебе. — Да, только потом придётся зайти в свою комнату. Там ещё осталась некоторая часть вещей. — О, вы добились комнаты? — Пока ещё нет, завтра пойду выяснять, что к чему в деканате. Ещё в студсовете дела надо разгребать, — вздохнул Минсок. — А я, Кёнсу-я, сильно обленился за эти праздники и с этой беременностью. — Иногда можно позволить себе чуть-чуть облениться, хён, — улыбнулся До. — Стыдно, потому что Чондэ не ленится за нас двоих. Они вышли из лифта, направляясь к комнате Лухана и Кёнсу. До открыл двери, пропуская Минсока вперед, и ожидаемо на него сходу налетел Лухан. Кёнсу улыбнулся, снимая обувь и куртку, пока друзья продолжали обниматься. Он словил взгляд Бэкхёна, что сидел на своей кровати и что-то читал. — Привет, Минсок, — улыбнулся Бён, когда Лухан наконец отлепился от старшего. — Привет, Бэкхён. Как твои дела? — Неплохо, — Бён встал с постели, откладывая книгу на тумбочку. — Исин тебя заждался. Говорит, у него так много вопросов к тебе. — Ох, конечно, я обещал ему встретиться после каникул. Скажи, что мы могли бы увидеться сегодня. — Лучше напиши ему сам. Как твое самочувствие? — Всё хорошо, спасибо, — улыбнулся Минсок, радуясь тому, что, кажется, среди этой троицы наконец образовался мир. По крайней мере, Лухан вел себя спокойно, как и Кёнсу. — Вы на обед не собираетесь? Я вот, например, жутко голодный. — Собираемся, — кивнул Кёнсу. — Лу, что насчёт тебя? — Да, пойдемте, — Лухан отвлекся от телефона, в котором завис с весьма задумчивым взглядом. Кёнсу заметил это прекрасно, но решил узнать, что не так, потом. Кажется, у Сяо образовалась какая-то проблема мирового масштаба. — Бэкхён, ты с нами? — Минсок повернулся к омеге, который несколько растерянно оглядел всех остальных и, не заметив какого-то недовольства на лицах парней, кивнул. — Да, с вами, — улыбнулся старшему Бён.       В столовой было много людей. Студенты, очевидно, уже вернулись с каникул, и в принципе, в эти дни перед сессией ни у кого не было занятий, за исключением лишь тех, кто не имел экзаменационной сессии, и многие могли остаться дома, но видимо, родные стены не располагали к учёбе так, как это делала обстановка Ульсана. Надо сказать, в академии всегда всё было сделано сугубо для удобства студентов и преподавательского состава, и, наверное, именно поэтому Академия Ульсан имела такую славу и репутацию, что бежала впереди неё, и многие влиятельные и богатые люди отдавали своих отпрысков на обучение именно сюда. Чонин оглядел столовую внимательным взглядом, вдруг словил себя на мысли, что за эти полгода это место стало уж очень родным. Даже как-то чересчур. Буквально с каждым камнем тут было связано так много воспоминаний, и альфа усмехнулся, вдруг ясно и ярко осознавая, что все эти воспоминания, так или иначе, относились к Кёнсу. И какой же кошмар ждет Чонина впереди, если омега всё-таки уедет навсегда, и у Кима останутся лишь только эти стены и воспоминания, связанные с ними. — Эй, Чонин, о чем ты задумался? — голос Сехуна вывел альфу из мрачных мыслей. Ким встретился взглядом с другом, а потом тяжело вздохнул. — Кёнсу сказал мне сегодня, что его семья эмигрирует в Европу. Точнее, он сказал это ещё на помолвке, но сегодня… Он сказал, что это уже решённый вопрос. Чанёль и Сехун удивленно переглянулись, а Пак даже отставил палочки с едой. Что же, теперь понятно, почему Кёнсу так внезапно заявился с утра в комнату к альфе с поздравлениями. Друзья не задавали Киму никаких вопросов по этому поводу, а Чонин не спешил делиться подробностями. — И я подумал, что если всё-таки это случится, и я не смогу его удержать, будет чертовски странно продолжать учиться в Ульсане. — Ульсан состоит не только из него, Чонин, — спокойно проговорил Сехун, но потом увидел лишь горькую усмешку на губах альфы, и понял, что да, для Ким Чонина Ульсан, скорее всего, в большинстве своем, состоит из До Кёнсу. В конце концов, это место связало их двоих, если бы не Академия, они бы, наверное, могли вообще не встретиться. — Да, не только из него, ты прав, — едва улыбнулся Чонин. — Тут есть вы, конечно, но всё же… — Чонин, — Чанёль вдруг сжал его плечо, заставляя посмотреть себе в глаза. — Давай не будем загадывать наперед. Живи сегодняшним днем, пока. В конце концов, если нам удастся решить основную проблему, может, ты сможешь его удержать. — Да, может быть, — тихо проговорил Чонин, впервые в жизни чувствуя, что такое дружеская поддержка. Еще одно ясное осознание в жизни Чонина. Прямо сейчас парень чувствовал присутствие рядом друзей. Надо же, как много может изменить одна ночь откровенных разговоров. — Чанёль, ты же помнишь, что должен рассказать нам всё, что не сказал вчера? — Тише, Сех, — шикнул Пак, едва оглядываясь. — Не заводите эту тему там, где есть люди. Прошу вас. Сехун переглянулся с Чонином, но согласно кивнул другу. В конце концов, Чанёль был прав. Это всё было очень опасно. — Лухан! — Сехун широко улыбнулся, махнув своему омеге, который только появился в зале. Вместе с До Кёнсу, Ким Минсоком и Бён Бэкхёном. Чонин перевел взгляд на Пака, который сидел с совершенно безэмоциональным выражением лица, словно и вовсе не замечает Бэкхёна. Теперь, когда Чонин узнал всю правду об их отношениях, он был действительно удивлен и восхищён актерскими способностями Пак Чанёля. Чонин, конечно, тоже неплохо научился себя контролировать за эти месяцы, но Пака в этом, казалось, никто не способен побить. — Пойду поздороваюсь, — Сехун вышел из-за стола, а Чанёль с Чонином остались на своих местах, думая об одном и том же. Сехуну чертовски везло, потому что он мог выражать свои чувства и кричать о том, что Лухан его парень буквально на весь мир. Чонин с Чанёлем слишком хорошо понимали друг друга и свою беспомощность в этом деле, пока они не решат все проблемы. — Хун, привет, — Лухан просиял яркой улыбкой, когда альфа подошел к нему. Они стояли за колонной, и альфа притянул парня к себе, получая поцелуй в щёку. Больше они себе в забитой столовой позволять не стали. — Как дела? — Всё хорошо. Что насчет тебя? — Сехун вдруг понял, что клубника сегодня ярче, чем обычно, и внутри стянулась пружина томления. О едва вздернул бровь, заглядывая в глаза Лухана. — Ты в порядке, Лу? Лухан улыбнулся и кивнул. — Всё отлично, Сехун-а, почему ты спрашиваешь? — Не знаю, я, наверное, просто слишком соскучился, — Сехун не стал обсуждать столь личные вопросы при людях. — Ты сегодня с большой компанией, и даже с Бён Бэкхёном? Лухан на это едва фыркнул, чуть надул пухлые губки. О потянуло на улыбку снова. Что бы Лу ни делал, у него всё получалось чертовски привлекательно и мило, это сводило альфу с ума. Боже, они не виделись не так много, но Сехун действительно слишком сильно соскучился. — Это Минсок его позвал, — пояснил омега, но углубляться дальше в тему не стал. — Как отметили вчера? Совсем не выглядишь тем, кто провел на тусовке всю ночь. — Мы не так долго сидели. Я же говорил, всё будет по-тихому. — Да, точно. Ладно, Се, встретимся сегодня вечером? — Хорошо, — кивнул альфа. — Останешься у меня? — Ну, посмотрим на твое поведение, — усмехнулся Лухан, ловя лукавую улыбку О. Омега уже хотел уйти, но Сехун притянул его обратно, а потом совсем невесомо поцеловал в губы. — Такое поведение тебе нравится? — Ты на верном пути, — усмехнулся омега, а потом все же мягко вылез из объятий О и направился к своему столику, покачивая бедрами. Сехун не удержался от того, чтобы облизнуть точеную фигурку взглядом, а потом вновь вернулся к друзьям за стол.       Соджин наблюдал за всей этой картиной со своего столика, даже позабыв о том, что читает конспекты, которые должен был вернуть одногруппнику сегодня вечером. Омега невольно сжал в руках стаканчик с кофе, понимая, как внутри вырастает чувство ревности, о котором омега, как он сам думал, уже давно позабыл. Точно как и об О Сехуне, но оказывается, это было лишь на то время, пока Сехун не нашёл себе парня. Не просто мимолетных омег, которых он, наверняка, трахал после расставания с Соджином, а именно настоящего парня, с которым строил отношения, целовался и испытывал настоящие чувства. За эти годы, после расставания с О Сехуном, Соджин успел завести отношения еще с несколькими альфами, но все они были не те и не то. И только сейчас омега осознавал, что всё это время ему просто не хватало О Сехуна. Что альфа был такой один на свете, и он не мог достаться кому-то вроде Сяо Лухана. Высокомерному и заносчивому омеге, что всегда привык получать то, что хочет. Сехун был выше подобного, ему должен был достаться кто-то такой же заботливый и любящий. Раньше Соджин не понимал, и, наверное, даже не ценил того, что имел, но прямо сейчас он слишком ясно осознавал, что таких парней как О упускать нельзя. Они встречаются только раз в жизни, и мысль о том, чтобы вернуть Сехуна не хотела омегу отпускать. Учитывая, что ему готовы были в этом помочь. Соджину было интересно, сработала ли та уловка с фоткой в Instagram, потому что омега так и не увидел лайков от Сехуна, на что он и не надеялся. А еще, он понятия не имел, дошла ли эта фотка до Лухана. Но учитывая, что в Ульсане всё разносилось со скоростью света, то, вероятно, Сяо точно должен был её увидеть. А вот тут уже оставался только вопрос в том, как он её воспринял. В любом случае, Соджин оставался в плюсе. Ему просто хотелось напомнить себе, Сехуну и всем остальным, что когда-то в их жизни было нечто подобное. И наверное, Соджин мог назвать Сехуна своей первой любовью. И, может, даже последней.       Чонин едва сжал палочки, замечая на себе взгляд Кёнсу. Он был короткий, совсем незаметный для окружающих, но не для альфы. У Кима тут же мурашки поползли по спине, и ему вдруг физически стало не по себе от всей сложившейся ситуации. Прямо сейчас ему хотелось встать с места и направиться к омеге, поцеловать его при всех, как это делал Сехун с Луханом. Потому что это действительно была бы единственно правильная вещь, но Чонин не мог себе такого позволить. По крайней мере, у него еще есть время насладиться теплом и лаской Кёнсу, пусть совсем немного, но есть. Чанёлю, вероятно, приходилось куда хуже. Он даже наедине с Бэкхёном остаться не мог, а когда они были рядом, они не могли открыто общаться и говорить. — Чонин, не хочешь готовиться вместе к экзаменам? — спросил О, дожевывая свой обед. — О, было бы круто, если ты будешь давать мне пинки под зад, — усмехнулся и воодушевился Чонин. — Чанёль, ты не с нами? — Смысла нет, — пожал плечами Пак. — Вам лучше вдвоем позаниматься. Тем более, я не уверен, что буду успевать. Дома много дел. Чонин по одному только взгляду О понял, что парню это не понравилось, но он ничего не стал комментировать. Видимо, Сехун успел смириться и осознать, что у Чанёля нет другого выхода. Ему приходится продолжать выполнять поручения дяди во что бы то ни стало. — А то, что у тебя сессия, не в счёт? Отпуска там у тебя нет? — усмехнулся Чонин. Чанёль на это едва улыбнулся уголками губ. — Дядя просто кинет мне свою банковскую карточку и скажет, чтобы я уладил все свои вопросы с сессией. Или наберет номер ректора. — Надо же, теперь я понимаю, как они нашли общий язык с моим отцом, — парировал Чонин, на что Чанёль рассмеялся, едва не подавившись своим чаем. Сехун лишь тяжело вздохнул, слушая этих двоих. Но он прекрасно понимал, что юмор — это последнее, что у них осталось, чтобы хоть как-то переварить все происходящее вокруг. — Сехун-а, не скажешь почему твой бывший мониторит наш столик сорок минут к ряду и даже моргать забывает? — вдруг выдал Пак. Чонин удивленно оглянулся, пытаясь найти упомянутого омегу. Он почему-то теперь слишком хорошо запомнил этого Соджина. — Откуда мне знать? — нахмурился О, опуская взгляд в тарелку. — Есть ощущение, что он от тебя чего-то хочет, Сех. Я видел, что он выложил вашу фотку недавно, — Чонин посмотрел на друга, который коротко усмехнулся, откидываясь назад. — Даже если так, то мне плевать. Пусть делает, что хочет. Между нами уже давно всё кончено. — Между вами кончено, но, кажется, Лухан такое не упустит. Или я плохо его знаю? — Чонин смотрел прямо в глаза Сехуна. — Просто будь осторожен с этим Соджином, лично мне он не нравится. — Ты его даже не знаешь, — вздохнул Сехун. — Он хороший парень, просто нам было не по пути. — Он и мне никогда не нравился, — хмыкнул Чанёль. — Я согласен с Чонином. Слишком уж часто я стал замечать его вокруг нас, и не говори мне, О Сехун, что это совпадение. — Да ладно вам, парни, в любом случае, я сумею разобраться с ним, если что-то пойдет не так. — Ага, — кивнул Чонин, вставая с места. — Я пойду покурю, парни. — Тогда встретимся в библиотеке? — спросил Сехун. — Хорошо, — кивнул Ким и направился к выходу. Сехун проводил его взглядом, думая о том, что хотел бы рассказать друзьям о том, что Лухан тоже заметил эту фотку, и, вероятно, раз даже парни обратили внимание на странное поведение Соджина в последнее время, то явно что-то было не так, но в последний момент остановил себя. Сам не зная почему, он просто решил не грузить друзей подобными мелочами, потому что у них самих было куда больше проблем.       Чонин стоял в курилке, по традиции, мониторя взглядом чат с Кёнсу. Почему-то было страшно набрать омеге сообщение, хотя ровно до этого дня Ким за собой подобных фобий не замечал. Но прямо сейчас внутри стоял какой-то страх, что Кёнсу снова не ответит, проигнорирует, а альфе так не хотелось вновь бросаться на эти пики. Он никак не мог с утра осознать и переварить их разговор, не мог поверить, что Кёнсу с тортом в руках и улыбкой, стоящий в его комнате, обнимающий и целующий Чонина сам, был реален. Что Ким Чонин просто придумал это всё, и, написав До прямо сейчас, он снова натолкнется на тот колючий, буквально невыносимый и уничтожающий холод. Ким так и стоял, чувствуя, как уже подмерзает рука на холоде, а потом тяжело выдохнул, отправив мобильник обратно в карман куртки. Он напишет чуть позже, всё равно Кёнсу был занят обедом. Да, точно, альфе стоило написать позже. Чонин затянулся в очередной раз, а затем выпустил серый дым в морозный воздух, прикрывая глаза. Он облокотился о холодную стену и вздохнул. Сигарета уже догорала, а Чонину стоило взять себя в руки и начать действовать. Теперь уже по-настоящему, потому что ставки были действительно высоки.       Минсок подошёл к мужской общаге, встречая Чондэ, который стоял у лестниц и ждал омегу. Парень солнечно улыбнулся, заставляя сердечко в груди Мина забиться чаще. Он соскучился. Минсок иногда пугался подобных своих чувств, потому что они не расставались с Чондэ на год или месяц, и даже не на неделю. Прошёл только день. А Ким Минсок уже так сильно скучал, что еще чуть-чуть и готов был разреветься, но сдерживался, осознавая, что это всё снова природа и гормоны играют с ним злые шутки. Он отлично провел время с друзьями и только сейчас разнылся, стоило увидеть альфу. Иногда Минсок сам себе напоминал маленького ребёнка. — Привет, Мин, — Чондэ раскрыл свои широкие объятия, прекрасно догадываясь, что омега безумно по ним скучал. Последний себя ждать не заставил, тут же нырнул в них, вдыхая любимый запах пряных яблок, улыбнулся кончиками губ. — Как проект? Вы получили финансирование? — Генеральный директор гасил меня по всем фронтам, но я отбивался. А потом мне позвонил Ким Чонвон и даже похвалил, представляешь? — улыбнулся Чондэ. Забавно, что когда он начал работать в компании, у него появилась привычка разделять личность своего отца на Генерального директора и Отца. — Я в тебе ни секунды не сомневался, Ким Чондэ! — Минсок впился поцелуем в любимые губы, думая, что три года назад совсем не ошибся с выбором. — Я люблю тебя! — И я люблю тебя, Минсокки, — Чондэ ещё раз чмокнул омегу в губы, а потом потянул в сторону общаги.       Они закончили с небольшой уборкой и раскладыванием вещей ближе к десяти вечера, после чего Минсок хитро улыбнулся альфе и полез в сумку за новым снимком. Чондэ с трепетом и неописуемым восторгом взял маленький черно-белый квадратик и принялся его изучать чуть ли не под микроскопом. — Чондэ-я, ты его сейчас до дыр протрешь, — смеялся Минсок, а Ким не хотел отрываться от картинки в руках. — Он такой красивый, Мин. Серьёзно, ты только посмотри. Он точно будет похож на тебя. — А если это она? — Не важно, нельзя быть таким красивым в меня, это точно твоя копия, — Минсок на это улыбнулся, а потом легко поцеловал альфу в щёку, чуть кусая хрящик его уха. — Вот и неправда, ты самый красивый мужчина на этой планете, Ким Чондэ. Разве я тебе этого не говорил? — Говорил, — усмехнулся альфа, переводя взгляд на омегу, что продолжал к нему ластиться, пробираясь руками все ниже по его торсу. — В следующий раз я обязательно пойду с тобой к доктору Ли. — Безусловно, — улыбнулся Минсок, заглядывая в карие глаза альфы, а потом поцеловал его. — Ким Чондэ, сегодня папа сказал, что мы с тобой станем отличными родителями. Ты думаешь, это правда? — Почти уверен, — твердо проговорил альфа, целуя своего мужа в макушку. — Что нам помешает? Представь, мы будем еще только тридцатилетними, когда он будет подросток. Нет, мы совершенно точно будем самыми лучшими родителями. — Я так на это надеюсь, — прошептал Минсок, укладывая голову на широкую грудь. — Потому что мне страшно, что мы не справимся. Точнее, что я не справлюсь. — Эй, Мин, я всегда рядом, слышишь? Я же обещал тебе, что всё будет хорошо. — Я уверен, что ты будешь отличным отцом, Дэ. Но… Буду ли я хорошим папой? Потому что я понятия не имею, как это — нести ответственность за кроху, что полностью зависит от меня. — Мин, посмотри на меня, — омега поднял голову, встречаясь с серьёзным взглядом Кима. — Точно как ты уверен в том, что я буду достойным отцом, так и я уверен в том, что ты будешь лучшим папой. Поверь, я знаю тебя лучше тебя самого, так что не смей сомневаться, слышишь? Минсок всё-таки разревелся, потому что подобные откровенные разговоры про их будущее или про их чувства всегда доводили его до слёз. Чондэ просто улыбался, шептал что-то успокаивающее и прижал мужа к себе, потому что знал, что омеге в такие моменты надо просто дать время. — Я тебе не надоел со своими истериками? Дыши, если да, — вздохнул Минсок, когда уже значительно отошёл. Теперь они смотрели какой-то фильм, лежа в обнимку. Чондэ на это рассмеялся, продолжая перебирать пряди омеги на макушке. — Ну что за глупости, Мин? — альфа подцепил подбородок парня, чмокнул маленький носик. — Разве такое возможно в этой и в следующих жизнях? — Ты же католик, ты не должен верить в следующие жизни, — вздохнул Минсок, на что Дэ рассмеялся ещё громче. — В любом случае, я просто люблю тебя, Ким Минсок. И ты никогда не надоешь мне, что бы ты ни делал. Всё. Минсок любил, когда Чондэ выдавал нечто подобное, так что он подтянулся чуть выше в объятиях альфы, принялся целовать его шею, переходя на ключицы. Настроение скакало вместе с желаниями, омега в секунду возбудился, стоило Чондэ лишь ответить на поцелуй, перенять инициативу, а потом и вовсе осторожно уложить старшего на подушки. — Все хорошо? — тихо спросил альфа, заглядывая в глаза омеги, и тот тихо кивнул. — Всё станет ещё лучше, если ты продолжишь, потому что я скоро сойду с ума, — Минсок притянул альфу к себе, заставляя того тихо рассмеяться. Руки альфы сжали бедра омеги, которые болели теперь время от времени, а еще заметно округлились. Чондэ нравилось то, как постепенно менялось тело Минсока, готовясь к появлению на свет малыша, хотя сам парень, кажется, совсем не был в восторге. Ему постоянно казалось, что он жутко потолстел, что его талия совсем перестала быть узкой, и что эти пятнышки на носу замечают абсолютно все вокруг. Он старательно прятал их под слоем тональника, а Чондэ наоборот нравилось. Нравилось целовать эти пятнышки, которые придавали особое очарование его мужу, нравилось ощущать мягкие изгибы. Минсок совсем не потолстел. Даже талия все еще оставалась такой же узкой и идеально укладывающейся в руку альфе, разве что животик стал больше. Теперь он был значительно заметнее, и вот этот факт, кажется, нравился и самому Мину. Омега так и не оставил привычки крутиться по утрам у зеркала, рассматривая себя. — Ай! Боже! — внезапно вскрикнул Минсок, а Чондэ тут же оторвался от его шеи, беспокойно заглядывая в глаза. Омега хватанул ртом воздух, Чондэ помог ему сесть на кровати. Сердце в груди стучало так быстро, потому что омега схватился за живот. — Минсок? Что такое? Едем в больницу? Ты рожаешь? — На шестнадцатой неделе, Ким Чондэ? Ты дурак? — цокнул парень, а потом снова открыл рот, хватаясь за живот. — Боже, доктор Ли предупреждал меня. Кажется, он толкается. — Толкается? — удивленно воскликнул альфа, опуская взгляд на живот мужа. — Ты шутишь? Минсок закатил глаза, а потом взял ладонь альфы, прикладывая к животу. Малыш, как по заказу, толкнулся снова, но на этот раз Мин ощутил это как-то легче. Чондэ удивленно открыл рот и округлил глаза, словно не мог поверить в происходящее. — Боже! Мин! Он реально толкается! — Чондэ тут же задрал футболку омеги, оставил россыпь поцелуев на милом животике. — Привет, малыш! Минсок улыбался и обреченно вздыхал одновременно. Он, конечно, догадывался, что у альфы будет примерно такая реакция, но прямо сейчас Чондэ вел себя как те шаблонные отцы из сопливых мелодрам. Однако слёзы снова навернулись на глаза омеги, когда он снова почувствовал шевеление ребенка. Вот теперь, кажется, на него и свалилось осознание происходящие. Этот кроха действительно там, под сердцем самого Минсока, и он уже настолько большой, что может шевелиться и напоминать родителям о своем присутствии. И Минсок, вероятно, чертовски счастливый омега, раз чувствует его внутри себя, а рядом сидит его любящий и самый надежный альфа. — Я люблю его, Чонтай, — вдруг прошептал Минсок, а Чондэ широко улыбнулся, обнимая мужа, вдыхая его запах поглубже в легкие и очень легко вычленяя оттуда цитрусовый шлейф, который с каждым днём становился всё ярче. — А я люблю вас.       Лухан пришел в комнату к Сехуну, как они договорились ранее днём, снова оказываясь в крепких объятиях. С Сехуном явно творилось что-то неладное, потому что в нём проснулась какая-то двойная нежность, и он буквально не хотел никуда выпускать омегу из собственных рук. Сяо всё никак не мог понять, в чём дело, потому что списать на то, что парень просто слишком сильно соскучился за эти дни, не совсем получалось. Лу тоже скучал, безумно скучал, но всё же О Сехун вел себя подозрительно странно. И омега даже не мог понять, что именно было не так, потому что вроде всё было как и обычно. — Сехун-а, ты чего? — улыбнулся Хан, когда альфа принялся целовать его шею, а потом вдруг тяжело вздохнул, замирая над омегой. Он зарылся носом в изгиб тонкой шеи и просто не мог надышаться ароматом клубники. Нет, в столовой Хуну совсем не показалось. Омега пах слишком ярко, слишком лично, и прямо сейчас у парня летели все предохранители с этого запаха. Сехун всегда мог контролировать себя рядом с Луханом. И когда Чонин рассказывал вчера о том, что у него буквально слетают все тормоза, когда Кёнсу рядом, альфа не до конца понимал друга. Потому что О научился себя контролировать даже во время течек Лухана, даже когда забыл однажды выпить блокаторы с утра и встретил Сяо. Сехун всегда мог держать себя в руках. Но сегодня происходило что-то странное. После того, как они увиделись в столовой, Сехун больше не встречал омегу нигде, ожидая вечера, но всё это время, в теле чувствовалось знакомое напряжение, а клубничный запах не хотел его отпускать. Даже сигареты Чонина не перебивали ему этот аромат, который забил все дыхательные пути. И это было чертовски странно, потому что когда Ким курил рядом с О, Хун не чувствовал ничего, кроме этого сигаретного дыма и вечно возмущался на друга, что тот никак не бросит это дело. — Лу, — Сехун оторвался от пленительной шеи, последний раз лизнув ее, сорвал с пухлых губ едва слышный вздох. — Прости за вопрос, но у тебя скоро течка? Вывод, конечно же, напрашивался сам. Только вот Сехун и раньше чувствовал подобные состояния Лухана, но это было не так остро. Сейчас же его буквально выкручивало и сводило с ума желание, что росло с геометрической прогрессией целый день и в эту данную секунду достигало пика. Альфе хотелось Лухана так остро, что он начинал бояться собственных желаний. — Я… Вообще до неё несколько дней, но цикл иногда может сбиваться, — прошептал омега. Его щёки раскраснелись, а в глазах был виден лихорадочный блеск. Губы опухли от влажных поцелуев, и Сехун только сейчас осознал, что не оставил на длинной белой шее ни одного живого места. Он просто не позволял себе идти дальше, потому что знал, что у него сорвёт шестерёнки. — Боже, — вздохнул О, ложась на подушку рядом с омегой. Лухан тяжело сглотнул, прекрасно замечая всё возбужденное состояние альфы. Он теперь начал понимать, что с парнем целый день было не так. Омега перевернулся набок, подтягиваясь в объятиях О. Совсем невесомо коснулся губами острой линии челюсти, опустился ниже и поцеловал небольшую и аккуратную родинку на шее. Сехун продохнул, сжимая руку на талии омеги. — Хан, я плохо себя контролирую. Лухан усмехнулся, совсем коротко, а потом провёл рукой по торсу альфы. Тонкие пальчики подцепили край спортивных штанов, пролезли под белье, касаясь напряженного низа живота. Лухан зацепил короткими ноготками кожу, и это стало последней каплей. Сехун резко повернулся, вновь нависая над своим парнем, буквально вжал его в кровать. — Лухан, — почти простонал альфа, когда ладонь омеги не остановилась, пролезая дальше под бельем, коснулась твердого члена. — Лу. Сяо был немного удивлен, потому что вот таким раскрытым и чувствительным он ещё Сехуна не видел. Альфа, казалось, просто растворился в этом касании, но Лу ведь еще ничего не сделал. Хун дрожал, вновь зарываясь носом в шею омеги, втянул в легкие ещё больше запаха клубники. Лухан только сейчас осознал, что и сам начинает возбуждаться. До этой секунды он был увлечен только эмоциями альфы, с интересом изучал его реакцию, но прямо сейчас, когда Сехун вновь поцеловал его, руками зарываясь под футболку, по телу вновь прокатилась волна жара. Омега раскрыл ротик, хватая воздух ртом, чувствуя, как кисло-сладкая малина оседает знакомым вкусом на языке. Сехун был так возбужден, и Лухан чувствовал это буквально каждой клеточкой своего тела, и все они, эти клетки в теле омеги, так хорошо отзывались на это. Лухан крепче вцепился в широкое плечо одной рукой, а потом осмелел, даже неожиданно для себя самого, провел другой рукой по горячему стволу, чувствуя рельеф вен. Сехун теперь простонал в голос. — Я так люблю тебя, Сяо Лухан, — прохрипел альфа, понимая, что сдерживаться уже просто не может. — Перестань сдерживаться, Хун-а, — прошептал в ухо парня Лухан, а потом сам потянул вверх его футболку, касаясь широкой спины. — Я хочу этого не меньше тебя. — Я не хочу ранить тебя хоть как-то. Лухан улыбнулся, окончательно стаскивая с альфы футболку, а потом потянулся за своей. Сехун помог ему, а потом замер, жадно разглядывая идеальное тело. — Ты не ранишь меня, Сехун. Просто делай то, что хочешь. Я твой. Последняя фраза выбила из головы О все остатки здравого смысла. Альфа и сам не понимал, как вообще сдерживался всё это время, поддерживая какой-то диалог, потому что после этой фразы мир замелькал цветными мушками. Сехун сжал худые бока, поцеловал Лухана в губы, а потом, оставив шею омеги в покое, зацепил зубами острые ключицы. Сяо выгнулся дугой в его руках, разводя в стороны ноги, обвил ими талию альфы и потерся о его низ живота собственным пахом. Сехун на такую провокацию поддался тут же, рыкнул, вжимая Лухана в матрас ещё сильнее. Сяо чувствовал, как жар в теле усиливается, как малина полностью заполняет его собой, мешается с его собственной клубникой. И между ними ещё ничего не произошло, но в комнате уже стоит удушающий концентрат ягодного поля. Омега понимает, что течка всё-таки сегодня, потому что внизу живота закручивается знакомый болезненный узел. Лухан стонет, громко и протяжно, когда альфа сжимает его бедро, цепляя зубами нежный сосочек. Сехун немного удивлен такой бурной реакцией, а Лу прижимается к нему ближе и снова трется пахом о пах альфы. — Она не через несколько дней, О Сехун, — выдыхает омега, поражаясь происходящему. Потому что так внезапно, за все его двадцать лет жизни, течка еще не наступала. Буквально с утра Лухан не чувствовал ничего такого, а час назад лишь легкое напряжение, которое можно было списать на то, что Сехун был рядом, но не теперь. Его вело и выкручивало, а белье скоро должно было стать мокрым. И всё это из-за нескольких поцелуев и запаха О Сехуна. Альфа содрал джинсы со стройных ног вместе с бельем. Прямо сейчас не было никаких причин, чтобы выжидать и осторожничать. Он просто видел под собой тяжело дышащего, обнаженного Лухана, у которого дрожали руки. Этими самыми руками он провел вдоль своего тела, задевая соски и делая это на каких-то инстинктах, очевидно. Потому что возбуждение внизу живота уже горело пламенем, которое в считаные секунды охватывало всё юное тело. Лухан обогнул свой пупок, едва зацепил ногтями нежную кожу живота, а потом остановился у члена, медленно поднимая на альфу взгляд. У Сехуна картинка плыла, но каждый миллиметр идеального тела, каждое неспешное и скомканное движение Лухана он всё-таки улавливал. Ловил, глотал, жадно впитывал в себя, боясь упустить хоть что-то, хоть маленький эпизод. Сехун бы себе не простил. Потому что такой Лухан был невозможно прекрасен. Раскрытый, полностью вверяющий себя в руки Сехуна и даже не решающийся дотронуться до собственного члена под внимательным взглядом О. От осознания всего этого у Сехуна рвало чеку. Прямо как у гранаты, внезапно и очень резко, альфе сорвало последний винтик. Потому что дальше взгляд опустился ниже по телу омеги, и когда Лухан развел согнутые в коленях стройные ножки, альфе открылся вид на пульсирующую розовую дырочку. Сехун впервые ловил момент, когда течка у омеги только начинается. Ни с кем до этого у О ничего подобного не было. Смазка потекла по бедру, а Лухан круто выгнулся, вцепившись в шею Сехуна, потянул его на себя. Он простонал громко, выдыхая имя Хуна, пытался ближе к нему прижаться. Боль мешалась с возбуждением, гормоны играли злую шутку с омегой, заставляя его сходить с ума от нетерпения. Сехун был так близко, но ничего с ним не делал, и это была адская пытка. Правда Лу и сам не знал, что еще ему делать, он беспомощно цеплялся за крепкое тело, наслаждаясь жаром чужой кожи. — Хун, так больно, — прохныкал парень, царапая плечи альфы. Сехун на это ничего не ответил, только поцеловал омежку в губы, отвлекая его от этих ощущений, пытался сосредоточить на самом себе. Сильные руки огладили округлые бедра, а потом пальцы альфы собрали с внутренней стороны порцию смазки. Лухан резко вздохнул, когда первый палец прошел в него. Сехун понимал, что омегу даже растягивать не надо, настолько он был сейчас податливый, плавился, словно мороженое на июльском солнце. Хун опустился поцелуями ниже по плоскому животику, мышцы под белой коже были напряжены, вырисовывая несколько кубиков на идеальном прессе. Сехун двигал уже двумя пальцами в омеге, а Лухан вцепился пальцами одной руки в его волосы, больно оттягивая, потому что окончательно потерял связь с реальностью от этих чувств. — Се, прошу тебя, пожалуйста, — Лухан насаживался на пальцы альфы всё больше, а смазки было так много, что она текла по руке Сехуна. О едва улыбнулся, оставляя россыпь поцелуев внизу живота омежки, а потом ловко перехватил тонкую ладошку, которая потянулась к члену. Лухан хотел избавиться от этого мучительного возбуждения, но Се не мог ему позволить кончить вот так и прямо сейчас. Сегодня омега должен был кончать только от Сехуна в нем, от его поцелуев и касаний, от его члена. Сехун вытащил пальцы из омеги, ловя разочарованный вздох. Он резко потянул Лухана на себя, а потом перевернул на живот. Омега даже не успел понять, что с ним произошло, потому что альфа был слишком внезапен. Непривычная для Сехуна резкость, но Сяо было некогда думать обо всем этом, потому что ему надавили на поясницу, заставляя выгнуться. Теперь Сехун видел даже больше, в нетерпении облизнул губы, вжимаясь пахом в мягкие ягодицы. Лухан простонал, цепляясь за спинку кровати, а потом широко раскрыл рот, когда Сехун толкнулся в него. Правда альфа успел еще и надеть презерватив, прервавшись на минуту, но для Сяо эта минута прошла незамеченной, настолько он был потерян в своих ощущениях. — Боже! О Сехун! — довольно громко простонал омега, когда Сехун крепче сжал его талию и толкнулся теперь на всю длину. С мокрым шлепком, заставляя низ живота омеги дёрнуться, а конечности ослабеть. Лухан бы точно распластался звездочкой, если бы Сехун не держал его. Потому что даже руки, цепляющиеся за спинку кровати, больше не имели сил. Нервные импульсы бежали по всем нервам на опасно высоких вольтажах. Узкие стенки, сжимающие член, сводили с ума. Сехун слышал, как хлюпает смазка, наслаждался жаром чужого тела и их смешавшимися запахами, что разгоняли адреналин в крови ещё больше, раз за разом заставляли падать в пучину этих эмоций, переплетения чувств и физиологии. Лухан почувствовал, как рука Сехуна обвилась вокруг его шеи, притягивая назад. Он спиной впечатался в широкую грудь, тут же получая поцелуй в открывшиеся губы. Теперь Лухан ощущал практически все тело Сехуна собственной кожей, зарываясь пальцами в его волосы на затылке, словил очередной приход, когда Сехун снова в него толкнулся. Они кончили одновременно, когда альфа вновь прижал омегу всем телом к кровати, толкаясь в него куда быстрее. Лухан только и смог, что выдать совершенно беззвучный стон, потому что оргазм был настолько яркий и топящий в себе, что сил хватило только на это. Омеге казалось, что он даже отключился в какой-то момент. Сехун в последнюю секунду удержал себя, чтобы не свалиться на хрупкое тело всем весом. Альфа лег набок, прижимая Сяо к себе, который тут же перевернулся в его объятиях. Рука Лухана оказалась на крепкой шее, омега поцеловал любимые губы. Тело всё ещё чувствовало приятную истому, нервы были натянуты, и, казалось, любое касание заставит сойти с ума. Лухан не мог и не хотел отрывать себя от альфы, зарываясь носом в его шею, с наслаждением вдыхал их запах. — Спасибо, Ханни, — прохрипел Сехун. Широкая грудь тяжело вздымалась, и альфа пытался собрать себя по кусочкам. Потому что он сам от себя не ожидал, что может сорваться вот так легко, внезапно, буквально растерять весь контроль. Лухан улыбнулся, прикрывая глаза. Он пытался прислушаться к ощущениям в теле, осознал, что боли никакой не было, хотя даже сейчас он буквально истекал смазкой. Ощущения разрядки надолго не хватило. Знакомое возбуждение вновь охватывало его тело, и такого Сяо тоже не ожидал. Он думал, что будет как обычно, когда ты кончаешь, мастурбируя, боль проходит на пару часов, а потом снова начинает нарастать вместе с диким возбуждением, но прямо сейчас никаких перерывов он не ощущал. Ему было мало. Чертовски мало Сехуна, который лежал рядом, буквально в его объятиях. Омега почувствовал, как член Сехуна упирается ему в бедро, и опустил глаза вниз, удивленно глядя на это. Неужели не ему одному сносит все винтики, и альфа тоже снова возбужден? — Почему? Почему я хочу еще, Сехун? И десяти минут не прошло, — растеряно прошептал Лухан, ловя тихий смех. Альфа потянул его к себе, заставляя улечься на широкую грудь. Ладони уместились на мягких ягодицах, сжали их чуть крепче обычного, и Лухан простонал. Снова громко, снова до мурашек, что табуном прокатились по телу О. — Потому что это течка, Лу. Во время течки, особенно если вы истинные, одним разом ничего не заканчивается. Лухан подумал, что мог бы и сам догадаться. Хотя, его мозг сейчас работал очень плохо. Лу заелозил в крепких руках, а потом укусил альфу за плечо, совсем легко. — Тогда не останавливайся, О Сехун, — прошептал Лухан, ловя короткую усмешку. Смазка теперь растеклась и по животу альфы, стекая вниз, Лухану было даже неловко. Но Сехуна это только распаляло. Клубника была везде, абсолютно, владея им полностью. — Как скажешь, Лу, — улыбнулся О, резко подмяв омегу под себя и целуя в опухшие губы. Прямо сейчас, вокруг них не существовало ничего. Были только они вдвоем, сгорающие в объятиях друг друга, ловящие приходы от мелких касаний и даже самых легких поцелуев. Вот о чём говорили Минсок и Кёнсу, первая течка с истинным — это нечто неописуемое.       У Исина день выдавался чертовски занятой. Он никак не мог разобраться с некоторыми пунктами своего резюме, которое нужно было разослать в еще несколько компаний, хотя его главной целью, конечно же, оставался Google. Омега мечтал о работе там, наверное, с подростковых лет. Просто однажды в школе один из друзей показал ему ролик на ютубе про офис Google, и с этой секунды Чжан Исин больше не смог забыть свою мечту. Даже когда он попал в Ульсан, он думал только о том, что среди выпускников академии были те, кого брали в компанию. Однако, в IT сфере мало было иметь просто хороший диплом и образование. Исин, правда, мало относил себя конкретно к тем самым «айтишникам». Он был графическим дизайнером и надеялся, что его резюме и кучи проектов будет действительно достаточно, чтобы получить работу мечты. Исин долго разбирался с документами, а потом тяжело вздохнул, понимая, что даже если он не попадет в Google, у него есть все шансы получить работу в Корее и даже в родном Китае. Но на Родину ему возвращаться не хотелось, а в Корее оставаться было почти опасно. Чжан не был уверен, что сможет выкинуть одного физика из головы, если продолжит жить с ним в одном городе. Особенно, если учитывать то, как они всегда сталкиваются в самых неожиданных местах. Омега тряхнул головой, складывая ноутбук и некоторые вещи, с которыми он засиделся в библиотеке. Парень кинул взгляд на время, обнаруживая на циферблате шесть вечера. А потом вдруг резко осознал, что сегодня четверг, а не среда, как он с утра думал. И это значило, что у него уже полчаса как идет занятие с преподавателем Кимом. Исин вскочил с места, не зная, что ему стоит сделать. То ли бежать в кабинет к физику, то ли звонить ему. Он достал телефон, проверяя наличие пропущенных, так как целый день мобильник был на беззвучном. Но там ничего не было. Исин нахмурился, но всё же решил, что стоит просто сходить на кафедру, и если Чунмён всё ещё там, то извиниться с глазу на глаз. Чжан не хотел задумываться о том, что просто хочет встретиться с преподавателем, потому что, да, он скучал. Как он вообще мог перепутать дни недели?       Парень выбежал из библиотеки, направляясь в сторону корпуса, очень быстро добрался до дверей кафедры, резко дергая их на себя. В коридоре было тихо и пусто, что совсем неудивительно, ведь рабочий день у преподавателей закончился. Даже работники клининга уже должны были закончить со всем и уйти. Именно по этой причине Исин бежал, а не шёл к двери ассистентской. Он постучался, а потом резко дернул дверь, успевая удивиться, что она поддалась. Омега резко тормознул, потому что оказался нос к носу с преподавателем Кимом. Тот надевал пальто на широкие плечи, но тоже растеряно застыл, держа руки на воротнике, который, очевидно, в эту секунду поправлял. Аромат сандала в чертову миллисекунду окатил Исина с головы до ног, заставляя втянуть воздух поглубже в легкие. Благо Чунмён этого заметить не мог, потому что Чжан и так тяжело дышал после долгого бега. Его волосы чуть растрепались, образовав весьма милый беспорядок. У альфы взгляд пополз по лицу Чжана, отмечая, что его губы были такие идеально ровные, чётко очерченные. Невольно в памяти всплыл их вкус, который Ким Чунмён в тот короткий миг всё же почувствовать успел. Пусть не так хорошо, как мог бы, задержи Исин тот миг хоть еще на одну секунду, но ваниль однозначно осела своей вязкой сладостью на кончике языка. И сейчас Исин тоже пах ванилью, очень сладкой. — Студент Чжан? — Чунмён пришел в себя первым, а омега в эту секунду тут же сделал шаг назад. Он забыл, что под его ногой порожек, так что чуть было не улетел назад, но альфа успел словить тонкую ладонь. Исина тут же вернули в вертикальное положение, улыбаясь самыми кончиками губ. Этот студент был и правда чертовски забавный. — Простите, я, — Исин просто не знал, что должен сказать, потому что не прошло и пяти минут, как он встретил физика, а уже успел выкинуть столько неловких вещей. Как вообще можно было споткнуться о порожек, делая шаг назад, а не вперёд? И почему подобное всегда случается именно рядом с преподавателем Кимом? Еще чуть-чуть, и мужчина, вероятно, начнет думать, что Исин делает это всё специально. — Простите, что опоздал так сильно. — Опоздали? — Чунмён едва удивленно выгнул бровь. — Разве мы не договорились, что сегодня занятия не будет, потому что вы отпросились, сказав, что у вас много дел? Ещё на каникулах, если не ошибаюсь. Исин застыл, пораженно раскрыв рот. Вот теперь он вспомнил, что всё так и было. Чжан Исин совершено точно отпросился у Чунмёна несколько дней назад на сегодняшний день и именно поэтому целый день даже думать забыл о дополнительных по физике. А потом что с ним произошло? В голове просто что-то щёлкнуло, и вот он здесь. Стоит перед мужчиной и чувствует, как краснеет. Чёрт возьми, какие ещё идиотские ситуации ждут омегу в общении с Ким Чунмёном? — Простите, похоже, я совсем запутался в личном расписании, — выдал омега, разворачиваясь на пятках. Он собирался уйти, но Ким окликнул его. — Студент Чжан, подождите, — Чунмён вышел из кабинета вслед за Исином. Омега остановился, тяжело вздыхая, повернулся к альфе. — Простите, преподаватель Ким. Я правда должен быть внимательнее. — Ну, для начала вам стоит перестать извиняться, потому что ничего страшного не случилось. И потом, что с вашим мобильником? — С моим мобильником? — Исин удивленно вздернул бровь, опуская взгляд на телефон, который он сжимал в одной руке, а другой мял лямку рюкзака на плече. — Ничего, вроде. — Тогда почему вы просто не позвонили мне, а бежали через весь кампус, судя по всему? — Чунмён продолжал улыбаться, наблюдая за тем, как окончательно растерялся омега. Возможно, это было неправильно с его стороны, как преподавателя и старшего, вот так подтрунивать над собственным студентом, но Ким не смог удержаться. Исин был действительно очень милым, когда смущался. И кажется, он был единственным человеком на памяти Чунмёна, у кого это выходило естественно. — Я, — омега снова беззвучно открыл рот, а потом поднял взгляд на преподавателя. — Я решил, что нет смысла звонить, если я могу прийти. — Вы не устаете меня поражать, студент Чжан, — Чунмён закрыл двери кабинета, поправил пальто, делая шаг вперед. Исин ещё раз отметил, что черное пальто до колен, из-под которого выглядывала черная водолазка, неимоверно шло преподавателю Киму. — Пойдёмте? Уже поздно. Они двинулись вниз по коридору, к выходу из кафедры. — О чём вы, преподаватель Ким? То, что я делаю пока, это только позорюсь и создаю неловкие ситуации. Если вы про такое «поражать», то да. Чунмён улыбнулся, очень широко, а Исин подумал, что эта улыбка способна осветить любой день и даже переделать ночь в день. Настолько она была тёплая и согревающая. — Нет, Исин, в вашем поколении, как мне кажется, осталось очень мало тех, кто предпочтет личные извинения простому телефонному звонку. У вас хорошее воспитание. Исин улыбнулся в ответ, обнажая маленькую ямочку на щеке, и опустил взгляд. Чунмён обращал своё внимание на эту ямочку каждый раз, как омега улыбался. Так редко можно было встретить человека с подобной особенностью. — Скажете тоже, я обычный, — выдохнул Исин. — В любом случае, простите, что снова устроил весь этот цирк. — Я же сказал, что всё в порядке, Исин. Как ваши каникулы? Я не успел задать вам этот вопрос на приёме. — О, хорошо, спасибо. Я не ожидал вас там встретить, честно говоря. — Правда? — едва улыбнулся Чунмён, а потом пропустил омегу вперед, когда они уже подошли к выходу из кафедры. — Ну, я думаю, вы не один такой. Вы, кажется, очень близки с Бэкхёном и его семьей? — Я правда близок с Бэкхёном, но не сказал бы, что с его семьей тоже, — едва усмехнулся Исин. — Ну, разве что дедушка Бэкхёна хорошо ко мне относится. Чунмён едва улыбнулся, про себя удивляясь такой дружбе. Обычно деткам из таких семей, как Бёны, было очень сложно найти себе настоящих друзей. Но Исин почему-то казался Чунмёну именно тем, кто является Бён Бэкхёну самым настоящим другом. — А что насчёт его братьев? Вы вполне мило общались с Бён Реджуном, кажется? Исин немного удивился этому вопросу, глядя физику в глаза. Что же, Реджун действительно вёл себя по-идиотски в тот вечер, и Чжан не мог обвинять физика в подобных мыслях. Он просто поспешил развеять все его домыслы. — Бён Реджун иногда от скуки выкидывает странные вещи в адрес самых разных людей. Но я бы не сказал, что я с ним как-то близок, — усмехнулся Исин. Чунмён лишь коротко улыбнулся на эту реплику омеги. Он и сам не знал, почему вообще завёл тему Бён Реджуна сейчас, словно это имело какое-то значение. Просто вырвалось и всё тут. Исин попрощался с мужчиной перед дверями учебного корпуса, ещё раз извинился и направился к себе в комнату. Этот разговор и чувства, которые он после себя оставил, были действительно странными. Так что омега направился к общежитию довольно быстрым шагом, слыша, как вдалеке у преподавателя Кима зазвонил мобильник, разносясь эхом в вечерней тишине.       Ильхун задумчиво мониторил одну точку в стене напротив его длинного стола, погрузившись в собственные беспокойные мысли. В голове их был целый рой, и они, словно самые опасные пчёлы, жалили воспалённое сознание альфы. За прошедшую неделю с помолвки его братца с этим Ким Чонином, Бён Ильхун почти не продвинулся ни на йоту в своем тайном расследовании. В офисе не было совершенно никаких зацепок, и любой другой человек на месте Бён Ильхуна уже давно поверил бы в невиновность папочки, но Ильхун на то и был старшим сыном семьи Бён. Он знал, что его папочке не стоит доверять на сто процентов никогда, впрочем, как и каждому члену их семьи. За последние годы Ильхун доверял только Рэне и своему сыну. Даже та связь, которая была между ним и Ухёном когда-то в юношестве, почти оборвалась, после того, как брат уехал в Штаты, оставив Ильхуна тут совершенно одного. С Реджуном у мужчины такой связи никогда не было, даже несмотря на то, что они были близнецами. Но по мировоззрению никогда не сходились. Ухён в этом плане был куда пластичнее Реджуна. Ильхун долго думал, в какую лазейку и дырочку этого бизнеса он ещё не пролез за эти дни и наконец-то придумал. Из всего, что было в этой компании, Ильхуну оставался недоступным только личный компьютер Бён Джунсо. Омега никогда не выносил его из собственного кабинета, и, насколько Ильхун знал, система там всегда была под паролем. Даже дедушка так не дорожил своим ноутбуком, как это делал папа. Раньше альфа не придавал такого огромного значения этому факту, но прямо сейчас его вдруг осенило. Если папа что-то и хранит от дедушки, он точно будет это делать в своем драгоценном гаджете. Он не доверял этот компьютер даже своему ручному псу Сону, а последнему его дорогой папочка доверял очень многое. Даже собственное тело. Ильхун горько усмехнулся, с отвращением вспоминая день, когда по малолетству случайно застал папу в объятиях его подчиненного. Кажется, они целовались. Эта картина слишком резко врезалась в сознание шестилетнего Ильхуна, и, наверное, по сей день оставалась самой шокирующей. Хотя альфе после этого тоже не раз случалось узнавать о похождениях собственного папы. Может, отсюда у него и был некий страх перед отношениями и первоначальное недоверие к омегам. Ильхуну было сложно перебороть себя в юношестве, поддаться собственным гормонам, в страхе, что все омеги такие же, как его папочка. Раздвигающие ноги перед каждым альфой. — Хён, о чем ты задумался? — Ухён появился в кабинете Ильхуна внезапно, заставляя того встрепенуться. Он даже не понял, когда младший вошёл сюда. — Я тебя уже минут пять зовут. — Прости, — вздохнул старший Бён, поднимая голову на брата. — Почему ты пришел? — У меня появились некоторые мыслишки по поводу нашей с тобой головоломки. Ильхун вопросительно выгнул бровь, глядя на младшего. Тот присел на край стола брата, засунув руки в карманы брюк и наклонился к самому уху старшего. — Нам с тобой, братец, нужно прошерстить ноутбук любимого папочки. Ильхун рассмеялся. Ухён немного растеряно смотрел на старшего, которого буквально охватила истерика. — Что смешного, хён? — Прости, Ухён, просто… Минуту назад я думал о том же. Ухён усмехнулся, скрещивая руки на груди, и пожал широкими плечами. — Что же, крысиные гены дают о себе знать, дорогой старший братец. Младший альфа словил себя на мысли о том, что давно не видел Ильхуна смеющимся. Честно говоря, ему теперь хотелось бы отмотать время назад и исправить некоторые вещи в их с братьями отношениях. Возможно, если бы Ухён когда-то был ответственнее, в полной мере осознавал, что единственным связующим между всеми ними является он сам, то все бы в их семье сложилось по-другому. Однако альфа тоже был ребенком, у него тоже ветер в голове гулял, и налаживать отношения между детьми в семье, кажется, должны взрослые. Но их взрослый папа, казалось, был ещё большим ребёнком, чем они все вместе взятые. — И как ты собираешься это сделать? Его кабинет всегда под замком, если его самого там нет. — Уверен? — усмехнулся Ухён, вытаскивая из кармана черную ключ-карту. Ильхун удивленно округлил глаза, чуть даже поерзал на месте в нетерпении. — Бён Ухён, как ты это сделал? — Сделал это, вообще-то, не я, а наш любимый Реджунни, — хмыкнул Ухён. — Ты что? Рассказал ему? — Не совсем. Просто попросил помочь насолить папочке. Ты знаешь, Реджун такую акцию всегда как за здрасти поддержит. Ильхун едва подавил в себе того самого «зануду Ильхуна», который невольно просыпался в нём, когда братья выкидывали нечто подобное. — И как ему это удалось? Он выкрал это у папы? — Ну мы же с ним не идиоты, чтобы красть у папочки. Реджунни, к большому счастью, при всех его минусах, обладает одной очень полезной способностью. На какого бы омегу не упал его глаз, этот человек неизменно падает к нему в ноги, — усмехнулся Ухён. — Ты хотел сказать к нему в постель? — цокнул Ильхун. — И что? Кого он соблазнил на этот раз? — Да, громко сказано соблазнил. Так, пофлиртовал парочку раз с омегой из клининга. Она успела удачно скопировать карточку папы, пока он чуть отвлекся. Ильхун подумал, что Бён Ухён и Бён Реджун действительно умели удивлять. — И ты все это провернул за моей спиной? Чего сейчас пришёл? — Потому что среди нас всех, Бён Ильхун, ты единственный, кто знает папу действительно хорошо. Без тебя нет смысла действовать. Ильхун неопределенно хмыкнул, отводя от брата взгляд. Он задумался в очередной раз. И как так вообще получилось, что он тот самый единственный, кто знает их папочку? Не то чтобы Бён Джунсо был особенно внимателен или ласков к сыну, хотя всем остальным именно так и казалось. Просто это Ильхун безнадежно искал его любви и ласки всю свою жизнь и сдался только, когда в его жизни появились Рэне и сын. Он нашел эту ласку и, может быть, даже любовь, теперь уже в своей семье. — Хорошо, — выдохнул Ильхун, опуская взгляд на циферблат наручных часов. — Пойдем, сейчас самый подходящий момент. — Уверен? — Ухён поднялся с места, а вслед за ним встал и Ильхун. — Да, — кивнул старший Бён, натягивая пиджак, что висел на спинке кресла. — Папа уехал на встречу, Сон был с ним. У референта Хан уже давно рабочий день закончился, как и у всего офиса. — А что с камерами делать будем? Ильхун усмехнулся. — Ну я зря, что ли, заместитель генерального? С камерами я разберусь сам. — Осторожнее, хён, ты же знаешь, что Сон может всё пронюхать. — Не пронюхает, — уверенно проговорил альфа, а затем направился к выходу. У Ухёна внезапно зазвонил мобильник, он вытащил телефон из внутреннего кармана пиджака, глядя на определитель. Ильхун остановился в дверях, дожидаясь младшего, потому что последний попросил его остановиться, ссылаясь на важный звонок. — Да, привет, — едва улыбнулся кончиками губ альфа, слыша любимый голос в трубке. — Как твои дела? Ухён разговаривал ориентировочно минуты три, улыбаясь, как идиот. Ильхун демонстративно закатывал глаза. Надо же было брату сделать это сейчас, когда у альфы изнутри подгоняло чувство беспокойства и волнение. Наконец младший договорил, закидывая телефон обратно в карман. — Прости, хён. У него сегодня был важный день. — Сколько будешь скрывать его от семьи? Я правда единственный, кто в курсе? — Я буду скрывать его от семьи всегда, Ильхун, — твердо проговорил Ухён. А потом обогнал старшего и вышел из кабинета. Ильхун тяжело вздохнул, глядя вслед альфе. Что же, упрямство было их семейной чертой.       В кабинет к Бён Джунсо они попали и правда без проблем. Ключ карта сработала, охрану, обходящую этажи, они не встретили. Альфы тут же устремились к ноутбуку, загружая его, и остановились, потому что проблему с паролем они никак не обдумали. Хакерских уловок Ухёна, на которые они изначально понадеялись, не хватило. Внезапно двери кабинета открылись, а Ильхун и Ухён тут же подняли головы, встречаясь взглядом с Управляющим Соном. Ухён тяжело сглотнул, сжимая рукой подлокотник кожаного кресла, в котором устроился Ильхун. — Управляющий Сон? — невольно обронил Ильхун. Сон Хёк усмехнулся, разглядывая обоих альф. Сейчас они напомнили ему самих себя, только лет на пятнадцать моложе, когда Управляющий ловил их за очередным деревом, пробующими какую-то очередную гадость, вроде косяка или сигареты. Вот и сейчас парни попались с поличным. — Бён Ильхун? Бён Ухён? Вот так встреча, — оскалился мужчина, закрывая за собой дверь кабинета.