Магеролд. "Числа"
10 декабря 2018 г. в 00:48
Числа успокаивали Магеролда, и каждый раз, на взводе теряя обычную концентрацию, он принимался считать. Раз, два, три — нет-нет, иначе. Например, сколько будет стоить душа неотесанного говнюка или меч, если этот самый говнюк случайно свалится в лаву. Неплохая тактика и весьма... жизнеутверждающая, что ли. Расходы и приходы, разница и выгода — в общем, с цифрами Магеролд проблем не имел.
Его ланафирское образование позволяло справляться со столь простыми вещами, вроде счета, письма, риторики, философии, но всей этой учености, увы, не хватило, чтобы постичь одну простую и острую, как заноза в заднице, проблему.
Единица.
То, что выдирало из Магеролда душу, и то, что он до сих пор не мог понять и объять.
Магеролд не был — да и не считал себя — поехавшим фанатиком, вроде той же Хлоэн, беспрестанно лелеющей кость, и его одержимость такой простой частичкой арифметики объяснялась вполне логично — в единице, монаде, сосредоточилась вся суть его жизни и жизней тех, кто следовал за ним.
Для кого-то Реликвии Дракона всего лишь защита: возможность стать драконидом за души не купишь. Но истинный же смысл Реликвий сводился к иному — к постижению давно утерянного знания.
Очищая разум, отстраняясь от сущего, вырываясь из душной Цитадели, отрекаясь от дела бродячего торгована и коллекционера, Магеролд рисовал перед внутренним взором символ единицы, медленно и размеренно, пока в мыслях не оставался лишь он — идеальная окружность. После ставил ровно в центр точку и созерцал под закрытыми веками Первое Существо, Единое-как-Неделимое, Божественный Абсолют.
Ипостась столь простую и одновременно разрывающе сложную, холодную и отражающуюся в блеске далеких звезд, что, приходя в себя, Магеролд долго не мог согреться и привести в порядок мысли.
Монада — то, что было, Первооснова Мира, которая существовала всегда. Единица — Вечное-и-Неизменное, не соприкасающееся со временем. То, что являли собой Присносущие, разбившие оковы жизни и смерти, вышедшие за грани бытия. И разгадка их секрета казалось такой близкой — Безначалие и священная Бесконечность, — но она игриво ускользала каждый раз, точно смешливая девица — пальцы успевали прикоснулся лишь к летящей ткани шелковой накидки.
Магеролда раздражали собственные скудоумие, не способное и на каплю тягаться с драконьим разумом, и недогадливость. Потому, унимая озноб, он вновь принимался считать: полторы тысячи за угольную смолу, девятьсот за...