kin

— Ты где шлялся? — Тяжелые двери общей спальни резко захлопнулись, ограждая супругов от всего внешнего мира. Альфа заметно пытался сохранять хладнокровие, но результат был явно не очень. — Я, что, отчитываться перед тобой должен? — Локи изворотливо избегал взгляда альфы, нервно перебирая ночные рубашки, готовясь ко сну, что явно сулит предвиденным беспокойством. — Я. ЗАДАЛ. ВОПРОС. — Одинсон быстро оказался рядом, вырывая из хрупких рук своего омеги шелковые ткани, тем самым, изрядно напугав последнего, и, наконец, удосужившись словить на себе боязливый взгляд растерянных глаз. — ГДЕ. ТЫ. БЫЛ? — Локи напрягся. Забоялся. Слишком близко. Ноздри Тора устрашающе вздымались. Поймёт. Почувствует. Учует измену. — Видел же, в пекарне, принёс любимой выпечки Тая. — Язык омеги тупо заплетался, и ответы были больше похожи на нечленораздельное мычание, а не на слова. Тор, казалось, замер, на какой-то миг. Плечи закаменели. Голос стал ледяным. — Я вернулся часов 6 назад, долго же ты копался со своими булочками… Да, родной? — Альфа поднял полные ярости и осуждения глаза. Локи стало холодно от этого крушительного взгляда. Он смотрел на мужа, не позволяя себе и моргнуть, боялся. Вот только чего именно? Омега и сам не смог бы объяснить причину своего страха. Он ведь хотел сделать Одинсону больно в отместку, так чего так напуган? — Сука… — Тор нервно поморщился, в голову ударил родной, но запятнанный кем-то другим, запах имбирного какао. Сейчас, к излюбленному пряному аромату, примешались явно чужие, удушливые и густые ноты цветов. Флокс? Противно. Тор ненавидел резкие запахи цветов, всю свою сознательную жизнь избегая омег, что владели подобным амбре. Локи наблюдал как руки супруга злостно сжались в твёрдые кулаки, слышал, как тот громко и часто дышит, желая, как обычно, сохранить собственное лицо и не сорваться. Альфа ухмыльнулся. Гнусно и гневно. — Вижу, ты тут без меня зря времени не терял. — Окинув спальню беглым взглядом, мужчина навис над своим сгорбленным младшим мужем. — Кто он? — Альфа властно сжал длинными пальцами подбородок супруга. — Что молчишь, а? Он брал тебя здесь, брал, да?! На нашей кровати? — Мужчина резко нагнул омегу, заставляя того сжаться и согнуться в коленях, безжалостно утыкая последнего носом в фиолетовые простыни. Локи начал брыкаться, вырываясь из стальной хватки крепких рук. — Отпусти! Хватит! Не тебе меня обвинять! Ты первый наплевал на меня, на Тая, на нашу семью! — Омега отскочил в другой угол комнаты, создавая дистанцию между собой и мужем. — Я ненавижу тебя, Тор Одинсон, тебе ясно?! НЕНАВИЖУ! — Альфа вальяжно опрокинул голову, растирая пальцами усталые глазницы, после чего медленным и уверенным шагом оказался подле младшего мужа. Острое благоухание будто ударило током, насквозь прошибая омегу, принуждая поддаться, подчиниться. Альфа усилил свои феромоны. Локи в одночасье прочувствовал всю свою ущербность и никчемность перед волей собственного мужа, парень медленно оседал на пол, застеленный толстым ковром, измотанный от бессилия противостоять этому дьяволу, озлобленный на себя, на свои жалкость и убогость. Ловкая рука супруга умело расстёгивала пуговицы рубашки Локи, пока одурманенный запахом омега пытался маленькой ладошкой остановить развернувшиеся действие, оказывая слабое сопротивление махинациям супруга. Локи зажмурился, на что муж лукаво улыбнулся. — Ну, что такое? Не нравится? — Пальцы альфы томительно поглаживали сосок, затем больно сжимая и сдавливая его, чем вызвали тихий стон жертвы. — Ах… — Локи, быстро осознав свою оплошность, до крови закусил губу, сдерживая внутренние позывы поддаться. Внизу живота тянуло. Росло возбуждение. Почему только от нескольких движений этого гада он уже был готов кончить? Да что там, однажды он даже излился от парочки пошлых фразочек, нашёптанных соблазнительным голосом этого сатаны. Почему так? Несправедливо. — Что я вижу. — Тор, всё ещё игравшийся с набухшими сосками законного супруга, коварно, с немалой долей издёвки, провёл пальцами по уже влажному, от обильного количества смазки, белью омеги, чья напряжённая плоть заметно просила о скорой разрядке. — Что же за ебаный чмошник тебя трахал… С девственником спишь или что? — Каждое слово Одинсон выплёвывал, будто яд, явно наслаждаясь тем, что муж подвластен ему, что безвольно течёт под ним, явно неудовлетворенный своим сегодняшним мудаком-любовником. Омега держался с последних сил, холодная ладонь Тора, что лежала поверх его возбуждённого члена, но не двигалась — раздражала, выводила из себя. — Что? До сих пор меня ненавидишь? Что же так извиваешься подо мной? — Громко охнув и поджав ближе к себе разведённые ноги, между которых восседал муж, Локи томно выдыхал, пытаясь сбросить руку альфы со своей разгаряченной плоти, но тот проворно останавливал каждую такую попытку, не позволяя омеге принести себе долгожданную разрядку. Альфа глухо засмеялся. Смех был поддельным, неискренним. В одну секунду он резко прекратился, и темные, с примесью печали, глаза, вдумчиво посмотрели на изнывающего омегу, который шокировано наблюдал за тем, как губы всемирного любимца, а в первую очередь, губы родного мужа, почти, что покрыли его собственные. Как давно они целовались? Месяца 4 назад? Когда Одинсон отправился на гастроли? Уже и не вспомнить. Поцелуй не состоялся. На расстоянии в один сантиметр, альфа, выдыхая горячий воздух в полуоткрытый рот омеги, безучастно промолвил: — От тебя разит такой вонью, что хочется лишь блевать. — Не сообразив, что ответить на такой выпад мужчины, Локи лишь тупо отвернул голову в сторону панорамного окна. — Молчишь, дрянь? — На сей раз омега не смог скрыть появившихся от услышанного оскорбления слёз, глупо вылупившись на своего обвинителя. — Что, неприятно? Вот только не реви! — Окинув презрительным взглядом супруга, Тор нахмурился, медленно подымаясь с колен. Мужчина устало откинулся на кровати, как-то странно рассматривая обручальное кольцо, что выгодно подчеркивало утончённость музыкальных пальцев. — Шмотки, что сейчас на тебе, выбросишь, понял? Вообще всё тряпьё, что будет вонять этими ебаными цветами на помойку, ты услышал меня? — Всё это светловолосый говорил даже не смотря на сжавшегося возле стены омегу, не ожидая его соглашений. Это не вопросы, это распоряжения. — Если ещё хоть раз, я узнаю, или заподозрю тебя в подобных выходках — о существовании в твоей жизни сына можешь забыть. — Не посмеешь… — Впервые омега подал голос, не веря, что супруг угрожает ему подобным. — Уверен?