kin

Ночь у Локи проходила беспокойно, он то и дело, что ворочался, не сомкнув ни на минуту глаз. Тор так и не вернулся в спальню, да и сам омега после пережитой недавно сцены попадаться на глаза мужу не стремился. Почему их отношения познала такая участь? Где те светлые чувства? Где некогда горящие от любви глаза? Черноволосый испытывал искренний страх. Тор нанёс удар точно, наповал, погрозившись исчезновением из жизни любимого сынишки. Невольно Локи прислушивался к звукам тишины, дожидаясь возвращения мужа, в ожидании расправы последнего. Но никто так и не пришёл. Сдавливая изящными пальцами края подушки, омега бился в истерике, корил себя за сделанное, боясь потерять единственный смысл жизни — своего маленького мальчика. Тор страшен во гневе, непреклонен, но ведь он не выгнал его тотчас узнав об измене, не выкинул как ненужную, предавшую своего хозяина, шавку. Под утро мученик уснул. Громкий гогот, исходящий с нижнего этажа дома, разбудил мужчину. Локи быстро накинул шелковый халат поверх пижамных штанов и босыми ногами поспешил к лестнице. Тор затейливо тискал уже запыхавшегося от игр ребёнка, прижимавшего к своему хрупкому тельцу обещанную отцом розовую гориллу, с нужно отметить, очень комично выпуклыми глазами, что даже малость позабавило черноволосого. — Папочка! Папочка проснулся! — Тай весело захлопал ладошками, мило улыбаясь прибывшему. — Доброе утро, мой сладкий, как тебе спалось? — Локи подхватил сына на руки, крепко обнимая, а затем касаясь холодными губами тёплой кожи лба ребёнка. Тор смотрел холодно. — Смотри, какого мне гориллу привёз папа! А ещё единорога, и моего любимого кокосового печенья, и неоновых солдатиков, а ещё та… — Речь малыша была прервана Тором, который как-то резко опустил графин с гранатовым соком на деревянную поверхность лакированного стола. — Тай, солнышко, оставь папу в покое и беги собираться, тебя Берта уже заждалась. — А папочка с нами поедет? — Ребёнок обиженно обернулся к говорившему отцу, пока Локи растерянно продолжал стоять, держа на руках сына и непонимающе пялясь на мужа. — Нет, малыш. Я же говорил, папе нужно отдохнуть, он себя неважно чувствует. — Ты заболел, папочка? — Тай с тоской в больших глазах смотрел на Локи, на что тот утвердительно кивнул, словив суровый взгляд альфы. —Мне и правда немного не здоровится, родной. — Омега опустил сына на пол. — Беги, малыш, тебя, правда, Берта заждалась. Когда топот детских ножек прекратился, и Тай «скрылся с горизонта», воцарилась жуткая атмосфера. — Куда ты его везёшь? — Локи говорил твёрдо, да вот только вид его был весьма жалок, подавлен. — Я не намерен отчитываться перед тобой, зачем и куда еду со своим сыном. — Тор подходил ближе. —Он НАШ сын, наш! Не только твой! - Омегу начала охватывать паника, страх возможной разлуки с его сокровищем. — Да неужели ты об этом вспомнил? — Тор уже был в метре от супруга и яро прожигал свирепым взглядом. — Я и не забывал никогда и ты знаешь об этом. Не приписывай мне своих ошибок. — Альфа зло ухмыльнулся услышанному. — Я знаю только то, что ты горазд ноги раздвигать перед кем ни попадя. — Омега был уязвлён, ему стало жалко самого себя, стало обидно выслушивать всю эту гадость. Его тёмная макушка жалобно склонилась, больше не выдерживая контакта с голубыми глазами мужа. — Это ты довёл меня до этого… Это твоя вина тоже, Тор! Почему ты винишь одного меня?! Почему?! Я не хотел всего этого, ясно тебе?! ТЫ, ты меня вынудил! — Локи перешёл в наступление, раскидываясь руками и сыпясь ударами по широким плечам альфы. — Думаешь мне было хорошо? Думаешь я из нечего делать ложился под других мужиков? — Сразу после этой фразы голову омеги посетила мысль, что последнего говорить не стояло, ибо реакция мужа не заставила себя ждать, и тот злобно рыкнул, но омега продолжал, — да какого было мне, сидеть в этих четырёх стенах и послушно ждать тебя, а в ответ получать лишь скупые «кажется, моё возвращение задерживается»? Натыкаться на эти чертовы статьи где тебя застукали в очередной раз в обнимку с какими-то куклами, а затем ловить на себе жалостливые взгляды соседей и знакомых?! А?! Ответь мне! Как мне было подавлять свои потребности, если МОЙ альфа месяцами не появляется дома, да и не спешит появляться?! Да если бы не Тай, я бы ушёл от тебя уже давно! — Тор перехватил мельтешащие перед собой руки супруга, и опрокинул того на диван вниз животом, не отпуская его рук, что напоминало какую-то сцену поимки преступника. Наклонился над ухом черноволосого. Ладонь Тора скользила по омежьим ягодицам, пробираясь под ткань домашнего халата, но оставляя на месте мягкие штаны, пальцами властно сжимая правую половинку попы. Локи замолчал, напрягся. — Я одно тебе скажу. — Тор втягивал любимый запах супруга, томно выводя носом по бледной коже обнаженной шеи кривые линии. — Ты глупец, Локи, а вот я полный идиот, я дурак, который не воспользовался ни одной из десятков возможностей и не изменил тебе, а выгреб сполна, а за что? За что, Локи? За что, вернувшись домой к любимому, я получаю вместо ласки и радости, вместо чистого, принадлежащего ранее только мне тела, всё… это? Ты меня предал, ты пренебрег нашим счастьем, дорогой муж, не Я. — Тор внезапно прекратил свои ласки над телом податливого омеги, встал. Черноволосый застыл, онемел, так и продолжал лежать в той позе, в которой его держал альфа. — Ты хотел знать трахал ли я кого-то? Нет, Локи, к моему теперешнему сожалению, нет.