Сердцебиение

Если вдруг замучали тебя Шорохи ночные в тишине, Лучше помолись, ведь это я, Это я уже иду к тебе. Любишь, любишь, любишь, любишь… Любишь, любишь, любишь или нет… Секрет… Агата Кристи «Секрет»

Самая крупная ссора между нами случилась летом 2014, к тому времени мы встречались уже больше года. Это была, по сути, первая и последняя попытка хоть как-то обозначить статус наших отношений. Я звонил, приезжал на выходные, мы гуляли, трахались, смотрели кино. В перерывах между развлечениями я начал потихоньку перестраивать мастерскую отца Леры. Он был не против. Ему даже нравилось, что мы что-то делаем вместе, это создавало иллюзию нормальных отношений, иллюзию общего дома. С предыдущей встречи прошло почти 2 недели, и вечером пятницы я как обычно набрал его номер, чтобы убедиться, что наши планы остаются в силе. Позвонил скорее для очистки совести, ибо нисколько не сомневался, что курс на эти выходные Лера менять не собирается. И вот тогда произошло нечто, что выбило меня из колеи и заставило иначе посмотреть на сложившуюся ситуацию. Впервые Лера был со мной холоден и сдержан, но объяснять причины столь странного поведения не стал. «Не надо приезжать, Артем», — коротко бросил он. — «Хочу побыть один, мне надо обо всем подумать». Почувствовав неладное, я примчался, глядя на ночь, как умалишенный, не дожидаясь утра. — Привет, — спустя полтора часа я стою на пороге мастерской. — Привет, — бесцветно бросает Лерка и возвращается к просмотру фильма на компе. — Что-то случилось? — прохожу в комнату и присаживаюсь рядом на край постели. — Нет, — продолжает, не отвлекаясь, следить за происходящим на экране. — Ничего не случилось, Артем. — Тогда что за настроение? — не унимаюсь я. Он демонстративно нажимает на паузу. — Давай, может, уже трахнемся, и каждый займется своими делами, ок? — он стягивает футболку, откидывает ее на пол и падает на покрывало, раскинув руки. — Так не пойдет, — качаю головой. — Почему? — усмехается он. — Или тебе нужны чувства? Так я могу изобразить, — томно закатывает глаза. — Мне не стоило приезжать? — смотрю на него внимательно. — Я предупреждал, — скользит по мне холодным взглядом. — Но раз уж я здесь, может, поговорим, и ты объяснишь, что происходит? — настаиваю я. — Обещаю, что не останусь против твоей воли. — О чем говорить-то? — ухмыляется. — О нас, о наших отношениях… — Да нет у нас никаких отношений, Артем! Нет никаких «нас»! — неожиданно перебивает Лерка и переходит на повышенные тона. — Нет, и никогда не было! Я понятия не имею, кто ты такой, у тебя даже на номере антиАОН стоит, видимо, чтобы мне в голову не пришло во внеурочное время тебя беспокоить! Ты же решаешь, когда тебе секс нужен! — Лера! — Что Лера? — он срывается на крик. — Я тебе бывшего напоминаю, так? Раны зализываешь, скрываешься… А я у тебя мальчик для ебли, правильно? Так ты красивый мужик, Артем, ты мне легко замену найдешь! — А если я не хочу никого искать? — чувствую, как по загривку ползет холодная змейка страха. Не могу поверить, что сейчас меня отвергнут? Уязвленная гордость? Или действительно не хочу его потерять? Почему? Как все исправить? — Помнишь, ты мне сказал, что мы будет просто хорошо проводить время, но по-настоящему вместе вряд ли будем? И что ты поймешь, если я захочу все прекратить, помнишь? — чуть успокоившись, напоминает он. — Помню, — признаю я. — Этот момент настал, — тяжело вздыхает Лерка. — Можешь продолжать играться в Джеймса Бонда. Я — пас. — Боишься, что окажусь рецидивистом? — Не боюсь. Поздно уже бояться. За тебя волнуюсь. — Не волнуйся. Проблем с законом у меня нет. — Я и не говорил, что есть. Но ведь по каким-то причинам ты не палишься? Что с тобой не так? Бежишь от прошлого? Несчастная любовь? Предательство? Чувство вины мучает? Нехило, наверно, накосячил? Наказываешь себя? — Если бы мне нужен был психоаналитик, я бы нашел специалиста и обратился к нему. — Да я и есть психоаналитик, Артем! — невесело смеется Лерка. — У меня и диплом бакалавра по психологии имеется, забыл, я ж по твоему настоянию в магистратуре учусь! А знаешь, что самое ужасное? — он делает выразительную паузу и продолжает. — Что каким бы ублюдком ты ни хотел казаться, ты все равно за душу, блять, берешь… И на подонка ты не похож. Ты же ни с кем кроме меня не трахаешься! Я точно знаю, что никого больше у тебя нет, чувствую. А парней смазливых вокруг — пруд пруди! Получается, это все не только ради секса, так? — По большой и чистой любви, — едва слышно, но он улавливает мои слова. — Если бы… — Тогда почему? — не лучшее время задавать подобные вопросы, но мне и правда становится интересно. — Ты сам как считаешь? — Не знаю, — отвечает честно. — Но зачем-то же я тебе нужен? — Нужен, зачем-то нужен, малыш, — меня вдруг накрывает волной безграничной нежности, и я сгребаю взлохмаченного и сопротивляющегося Лерку в объятья. — Ты знаешь, Лер, я по большому счету и тачку купил, чтобы в любой момент к тебе приезжать, — успокаивающе шепчу ему на ухо. — И ремонт здесь затеял, потому что хочу, чтобы ты чувствовал мое присутствие постоянно, — ощущаю, как напряжение в его теле медленно спадает. — И сплю я с тобой, потому что мне именно ты нравишься, а не потому, что кого-то из прошлого напоминаешь… И еще кое-что… — я слегка отстраняюсь от него. Смотрит на меня внимательно, с недоверием. — Дай телефон. — Только не надо меня жалеть… — Просто дай телефон, — настаиваю. Он протягивает гаджет. Вбиваю свой номер — «Артем» — и через пару мгновений набираю себя, достаю свой мобильник — на экране высвечивается «Солнышко». Сбрасываю. — Солнышко? — глухо отзывается парень. — Глупо, конечно, — немного смущаюсь. — А как ты думал, ты у меня записан? Как «трах по выходным»? — Артем! — Что? Оборачиваюсь, он бросается ко мне, целует, и я ему отвечаю, руки сами скользят по спине. Теплый. Родной. — Ты же можешь быть нормальным… — трется лбом о мой лоб, часто дышит. — Могу, наверно, просто я тормоз, мне толчок нужен, — почти мурлыкаю от удовольствия, ощущая трепещущее в объятьях тело. — Предлагаешь почаще устраивать истерики? — хитро щурится. — Нет, предлагаю озвучивать все, что тебя не устраивает, — касаюсь губами его губ. — Только сильно не дави, хорошо? Я приручаемый, но на это нужно время. — Ладно, — соглашается парень. — Можно я у тебя сегодня останусь? — делаю щенячьи глаза, и Лерка заливается веселым смехом при виде моей нелепой клоунады. И если кто-то подумал, что все вышеописанное и было ссорой, то вы сильно ошибаетесь. Куда более серьезное выяснение отношений ожидало нас впереди. Утром я просыпаюсь от настойчивых прикосновений — все еще голодный, а оттого еще более возбужденный. — Лера? — открываю глаза. — Привет, — хитрая улыбка. — Сколько времени? — Около 6.00, — спокойно возвещает Лерка, седлая мои бедра. Инициатива? Это что-то новенькое. С азартом наблюдаю за его дальнейшими действиями. Теплые ладони упираются мне в грудь. — Хочешь? — он сексуально закусывает губу. — Лееераааа…. Жаворонок ты мой сумасшедший! — Что? — наигранно-невинный взгляд. — Пожалуйста… — стискиваю пальцы на его бедрах, не давая отстраниться и направляя к уже изнывающему без внимания члену. — Хочешь меня? — издевается он что ли? — Хочу, — перехожу на рык. — Слушай, может, за город съездим? — как ни в чем не бывало, заводит светскую беседу Лерка, совершенно игнорируя мое состояние и притом не забывая елозить бедрами по моему возбуждению. — У меня есть палатка и шампуры… Погоду сегодня отличную обещают, дождя не будет, а я знаю парочку безлюдных пляжей неподалеку от Нижнего… — Да куда скажешь, блять, детка! — продвигаюсь пальцами между упругих ягодиц. Скользкий, значит, подготовился. Рассчитывал соблазнить. Проталкиваю палец внутрь, и ловлю тихий стон удовольствия. — Давай же, малыш, заставь меня слушаться… — Артем… — шепчет в мои губы и, наконец, резко насаживается на стоящий член. Вскрикивает и откидывает голову назад, показывая острый кадык. Начинает двигаться. Боже, какой же он красивый! Вожу ладонями по его гладкой груди, касаюсь темных бусин сосков. Взгляд затуманен страстью. — Артем… Я не хочу с тобой расставаться, я хочу, чтобы ты меня любил. — Как скажешь, солнышко, — я резко переворачиваю его на спину, перехватывая инициативу. — Сам напросился… — Что вчера было? — я избегал этого вопроса, сколько мог. Весь день, пока мы затаривались продуктами в «Спаре», пока мы ехали извилистыми лесными дорогами в искомое уединенное место на живописном берегу Волги, пока расставляли палатку, принадлежащую когда-то отцу Леры, пока разводили костер и жарили шашлыки, купались, дурачились и болтали о всяких глупостях. Весь день я усердно делал вид, что меня вовсе не задело вчерашнее происшествие. — Ты о чем? — вздрагивает, словно не ожидал подвоха. — Почему ты хотел расстаться? — задаю вопрос прямо. — Потому кое-что понял, Артем, — Лера смотрит куда-то в пустоту, на его красивом лице играют яркие отблески костра. В едва обозначившихся сумерках и без того загорелое тело Лерки кажется совершенным бронзовым изваянием, застывшим в странной, неестественно напряженной позе. Кажется, теперь я понимаю всех древних греков разом с их гимназиумами и культом прекрасных юношей. — И что же, разреши поинтересоваться? — Кое-что важное. — И это «важное» настолько важно, чтобы ради этого ссориться? — спрашиваю, стараясь сохранять невозмутимость, хотя чувствую, как горлу предательски подступает ком. О чем он вообще? Не о любви же? «Малыш, не начинай, все же было прекрасно». Но, черт!.. — Ты ведь не любишь меня, Артем, — печальная усмешка. Он по-прежнему избегает смотреть мне в глаза. — Я думал, что смогу с этим жить, но недавно понял, что нет. Мне нужна взаимность. — Ясно, — тяжело вздыхаю. И это — явно не то, что Лера хотел бы услышать. — А если… — неуверенно начинаю и осекаюсь на полуслове, потому что и сам не знаю, что именно хочу сказать. Темно-зеленый в вечернем полумраке взгляд с надеждой устремляется на мое лицо. — А если я… — Лерка! — звонкий девичий голос разрезает гнетущую тишину момента. Мы оба резко вздрагиваем и переключаем внимание на источник внезапного шума. — Эй! Не узнал что ли? — из воды навстречу нам плавно выходит спортивная загорелая блондинка, чьи на редкость восхитительные формы лишь слегка прикрыты мизерными треугольниками черной ткани. Если бы мир сошел с ума, и мне пришлось выбирать женщину, то, пожалуй, из всех возможных вариантов я бы остановился именно на этой: высокая, подтянутая, длинноногая, по-мальчишески узкие бедра, упругая маленькая грудь, голубоглазая, светловолосая… Идеальная. Почти. Если б еще она не была женщиной… — Вика? — с нескрываемой радостью удивляется парень, поднимаясь навстречу новоприбывшей русалке. — Ты что здесь делаешь? — Плаваю, — гостья пожимает плечами и приближается к Лерке максимально близко. Слишком близко, легко преодолевая границу личного пространства. — Привет, ненаглядный, — ее тонкие руки обвиваются вокруг шеи моего любовника. Со стороны все это смотрится странно и завораживающе — как если бы Лера и эта девушка были единокровными братом и сестрой, близнецами, поправшими нормы общественной морали и вступившими в запретную связь. — Привет, малышка, — поцелуй в щеку, ответное касание рук. — Ты не один? — наконец, замечает меня. — С другом, — смущенная улыбка. — Наверно, очень хороший друг, раз ты привел его на наше место? — хитро щурится блондинка. — Это Артем, — проигнорировав замечание, представляет меня Лера. — Привет, — глупо машу рукой. — Привет, Артем, — хищно оскаливается нимфа. — Я — Вика, девушка Валерия. — О… — все, что мне удается произнести. А далее — в лучших традициях гоголевского «Ревизора» — следует немая сцена. Вообще, Лера никогда не скрывал, что до меня встречался исключительно с девушками. И что единственным обстоятельством (опять же — до моего появления), которое могло бы заставить его усомниться в собственной гетеросексуальности, было поведение его блудного отца: легкие, с налетом едва уловимой интимности прикосновения, вкрадчивые, слишком откровенные комплименты, не свойственные отношениям близких родственников, и, конечно, одержимость Леркиного родителя писать с натуры полуобнаженное тело сына. Впрочем, границ папочка никогда не переходил, а потому и сам Лера до конца не был уверен, что то, что он испытывал к отцу, можно было назвать влечением. Тем не менее, отторжения в юном отпрыске папенькины выходки не вызывали, хотя и оставили после себя терпкое послевкусие сомнений и смутного чувства вины. — Не желаете составить нам компанию, Виктория? — устав от гнетущей тишины и напряженности, наконец, вежливо предлагаю я. — У нас есть красное вино, и еще остался шашлык. — Разве что на полчасика, — милостиво соглашается девушка, удобно устраиваясь на брошенном у костра спальнике. — Валерий, что застыл? — ухмыляюсь. — Может, поухаживаешь за своей дамой? — боюсь, скрыть сарказм не получается. Лерка выглядит так, словно только что вышел из комы и все еще не понимает, где находится и что происходит вокруг. — Свитер что ли принеси или плед — не жарко уже, да и комары не дремлют. — Да, конечно… — растерянно бормочет парень и исчезает где-то в недрах палатки. — Так значит, это ваше место? — начинаю с самого интересного. — Садоводство неподалеку, — кивает Вика. — Раньше частенько сбегали сюда вместе с Леркой — что-то вроде тайного убежища. Мы еще в школе решили, что никому об этой поляне не расскажем, разве что человек будет очень важный, так что я частенько здесь бываю, когда хочу побыть одна. Лера последнее время сам не свой, на даче почти не бывает, в городе его тоже не выловишь… — Вот как… — А вы давно дружите? — задает встречный вопрос девушка. — Не очень. Год, или чуть больше, — отвечаю честно. — Странно, — задумчиво тянет Вика. — Никогда о тебе не слышала. Лерка вообще ничего не рассказывал. А потом — бац! И ты на нашем тайном месте отдыхаешь. Хороший друг, наверно, близкий? — долгий испытующий взгляд. — А вы давно встречаетесь? — перевожу тему. — Да еще со времен спортшколы, — бесхитростно раскалывается Вика. — Мы на плавание в один бассейн ходили с 15 лет, познакомились, потом оказалось, что в соседних дворах живем, участки в одном садоводстве. Правда, в разных школах учились, но все равно по пути было, так что Лерка меня каждое утро в гимназию провожал, а потом на свои уроки еще 2 квартала топал. — Романтично, — заключаю я. — Ага, — соглашается гостья, с аппетитом вгрызаясь в кусок шашлыка. — Потом как-то закрутилось… Кафешки, вечеринки, общие знакомые… Стали вместе появляться — как пара. — Любовь? — вставляю свои три копейки. — Ну, не то чтобы… — отмахивается Виктория. — В жизни все попробовать надо. У меня было несколько парней, у Лерки какие-то девушки. Но только мы всегда друг к другу возвращались. Однажды даже договорились, что если к 30 никого не найдем, то обязательно поженимся. — Как мило, — натянуто улыбаюсь. — И что? Дату свадьбы пока не перенесли? — Нет, все по плану! — оптимистично заключает белокурая русалка. — Строго говоря, мы и сейчас не совсем вместе, — неожиданно добавляет она, пока я галантно наливаю вино в пластиковый стакан. — Вот как? — стараюсь быть вежливым и никого не придушить. Поддержание светской беседы дается все тяжелее. — Угу, — с аппетитом поедая мясо, мычит девушка. — Позапрошлой весной взяли паузу и что-то все никак с тормоза снимемся. Мне вдруг становится ужасно смешно, потому что не надо быть семь пядей во лбу, чтобы сопоставить факты, просчитать момент начала наших встреч, и я захожусь в приступе веселого хохота. — С ним все в порядке? — слышу растерянный голос Леры, краем глаза замечаю, как он накрывает плечи Вики своим свитером. — Не знаю… — растерянно шепчет та, благодарно кутаясь в шерстяную ткань. — Смешинка в рот попала? — по-детски предполагает она. — Артем? — теплая ладонь касается плеча. — Все хорошо? — обеспокоенно спрашивает парень. — Да, все отлично, — пытаясь отдышаться, сквозь смех киваю я. — Можно тебя на минуту, Лер? — быстро встаю и тяну его за руку. Он растерянно следует за мной в темноту леса. — Вика, не скучай, мы сейчас придем! — Хорошо! — слышится в ответ. — Только отойдите подальше, мне не обязательно знать, где именно вы собираетесь удобрять лес! — Что? — сумерки сменились вечерним полумраком, но даже так я вижу, как встревоженно смотрят на меня широко распахнутые серо-зеленые Леркины глаза. — Ничего, — едва слышно, интимно. Наши лбы соприкасаются, дыхание сбивается. — Тогда почему ты смеялся как ненормальный? — удивленно. — Лер, я идиот, — констатирую факт. — Я сейчас приревновал тебя к Вике, чуть не придушил вас обоих… — Дурак, — Лерка смущенно закусывает нижнюю губу. — Я думал, ты мне веришь… — Я верю, — часто киваю. — Верю, но все равно не хочу тебя потерять, понимаешь? — Честно говоря, мне пока сложно это осознать… — Поцелуешь меня? — беру его лицо в ладони. «Конечно, поцелуешь! Куда ты денешься!» — Да, — беззвучно произносит Лера. И в ту же секунду я жадно набрасываюсь на него, грубо сминаю теплые влажные губы, по-хозяйски забираюсь ладонями под тонкую ткань футболки… Он возбужден, его каменный член упирается в мое бедро. — Я люблю тебя, Артем, — шепчет словно в бреду. — Мне нужно время… — Я подожду… — Я очень ревнивый, малыш… — выдыхаю и снова набираю полные легкие воздуха. — Со мной будет непросто, — тесно прижимаю его к себе. — Так мне бросать тебя или нет? — Лерка внезапно отстраняется. Нимб растрепанных светлых волос делает его похожим на какого-то юного библейского персонажа — «белокурый, нежный и очень красивый» — как отрок Давид, представший пред Самуилом. — Пожалуйста, не надо, — произношу как мантру с закрытыми глазами. — Не сейчас, не так… — А когда? — ухмыляется. — Главное, не сейчас… — А так-то ты не против, да? — продолжает за меня Лерка. — На любовь до гроба не рассчитываешь? — Не начинай, малыш… Мне почти удается заставить его развернуться задом и упереться в дерево, но он выворачивается из захвата и снова отстраняется. — Нет, Артем, — зло цедит сквозь зубы. — Почему? — мы оба слегка пьяны и, кажется, не готовы к компромиссам. — Потому что иди нахуй, — выплевывает Лерка и возвращается к Вике. Помнится, капитан Врунгель говаривал: «как корабль назовешь, так он и поплывет». Фрегат Виктория, конечно, победил, и спустя час непринужденной беседы, в которой я не принимал никакого участия, ограничившись лишь немым присутствием и временами согласным мычанием, прекрасная дева увела моего трагического возлюбленного за собой по кривой лесной тропке в направлении упомянутого ранее садоводства. Я прождал до полуночи, затем попытался позвонить, но телефон Лерки заиграл где-то в палатке. Отлично. Просто отлично. К этому моменту жалость к себе, любимому, и упоенность злостью уже начали сдавать обороты, уступая место вполне объяснимому страху. А если по пути их сожрал серый волк? Или в кустах подстерегли насильники? Что вообще в таких случаях делают джентльмены — бросаются в чащу спасать прекрасных принцесс из лап разбойников, совершенно не зная местности, но с надеждой на везение? Лерка вернулся около часа ночи. Нервы мои были на пределе, и я уже начал продумывать, как буду пробираться сквозь чащу, прорубая себе дорогу предусмотрительно захваченным топориком Леркиного отца. Шампуры, пожалуй, сошли бы за рапиру. Но треск веток со стороны уходящей в лес тропинки прервал мои героические размышления. — Лера? — костер практически потух, и в черноте ночи лишь едва угадывались контуры высокой худощавой фигуры, облаченной в бесформенный свитер — тот самый, что еще недавно красовался на плечах Виктории. — Артем, все в порядке, — он устало опускается рядом со мной у тлеющего пепелища, так близко, что мы соприкасаемся локтями. С минуту мы оба молчим. — Давай не будем больше ссориться? — вдруг произносит он. Мне кажется, или сейчас Лера чуть пьянее, чем был, когда уходил провожать Вику? Но я решаю, что прямо сейчас действительно не лучший момент снова начинать выяснять отношения. — Давай, — мне почему-то хочется улыбаться, и я ловлю себя на мысли, что уже совсем не злюсь, просто рад, что он вернулся — живой и невредимый. Что вернулся ко мне, такой теплый, почти родной. Обнимаю его, притягиваю ближе, целую в висок. — Где был, расскажешь? Или не задавать вопросов — тоже часть уговора? — В садоводстве был, — шумно вздыхает он и утыкается лбом в мое плечо. — Зашел к Вике на дачу, там родители ее, устроили мне встречу — мы ж раньше парочкой были. Самогонкой угостили… — И предложили остаться? — ухмыляюсь. Ну, ведь не для того же тебе самогонки наливали, чтобы среди ночи в лес выгнать? — Предложили, — кивает, как китайский болванчик. — И я согласился… Только ничего не получилось, понимаешь, Артем? — О чем ты? — чувствую, как холодком по коже крадется липкая ревность. Стискиваю зубы так, что челюсть едва не сводит, но стараюсь сохранять хотя бы внешнее спокойствие. — О Вике, — печально усмехается Лерка. — Я хотел остаться у нее тебе назло, доказать себе, что на тебе свет клином не сошелся, — он закрывает лицо руками и тихо всхлипывает. — Ничего не вышло… Ты мне веришь? — поднимает на меня покрасневшие глаза — Идем спать, — загробным голосом произношу я. Лерка отрубается сразу, а я не могу уснуть почти до утра, зыбкий сон приходит на пару часов только когда начинает светать. И все равно я просыпаюсь первым, стараясь не задевать мирно спящего парня, выбираюсь из палатки, развожу костер. Завариваю крепкий чай в котелке, мою вчерашние шампуры, собираю вещи. Что-то подсказывает мне, что еще на день мы тут вряд ли задержимся. Над рекой стелется низкий туман, и я отчаянно ныряю в парную воду, стараясь смыть с себя все воспоминания ночи. Когда я возвращаюсь к палатке, мокрый и посвежевший, то застаю у костра задумчивого Лерку с дымящейся эмалированной кружкой в руках. — Привет, — бросаю, как ни в чем не бывало, и подхватываю полотенце с ветки. — Привет, — блекло отвечает он. — Чай очень вкусный. — Там еще шашлык остался, и бутерброды в ланчбоксе, — дежурно напоминаю я. — Ты злишься? — Лерка буравит меня пристально-зеленым взглядом. — Не знаю, — отвечаю честно. Хотя внутри меня вновь поднимается волна отчаянной злости. — Все так, как ты и говорил, и по большому счету у меня нет никаких прав собственности на тебя, и пообещать мне тебе прямо сейчас нечего. На самом деле, я все утро пытаюсь разложить события последних полутора лет по полочкам, осознать, что у нас с первого дня все неправильно, и виноват в этом только я один, и что было бы неплохо переиграть с Леркой, именно с Леркой, закрутить с ним настоящий роман, настоящие отношения: с обязательствами, совместными походами за продуктами и прочей семейной лабудой. Кошку завести общую, в деревню его свозить, рассказать о себе правду… Нет, блять! Нет, Артемий! Привяжется он к тебе, что ты будешь делать? А разве еще не привязался? Привязался. И ты привязался, себе можешь не врать. Иначе, почему тебе сейчас так больно? Но ты ведь все равно не любишь. Или убеждаешь себя, что не любишь? Жалеешь что ли? Трахаешь. Бля… Как в анекдоте: ебу и плачу. А, может, это и есть любовь — когда душа за человека болит? Когда тебе хреново от мысли, что можешь кого-то потерять? И я перед Леркой ой как виноват… Вот ведь дерьмо. — Ты простишь меня? — вдруг спрашивает он, прерывая мои размышления. — Я? Тебя? — как будто это он должен просить прощения. — За что? За то, что не могу дать тебе того, что ты хочешь? — Знаю, Артем, — он ставит кружку в сторону и приближается ко мне, перехватывает полотенце и, как ни в чем не бывало, начинает вытирать мои плечи — заботливо и сосредоточенно, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Но я также знаю, что ты все равно чувствуешь себя ущемленным. И я тоже, несмотря ни на что, чувствую себя виноватым. И если мы хотим сохранить то, что у нас есть, один из нас должен прогнуться, пойти навстречу другому. — А ты хочешь? — я застываю на месте. Он прав, во всем прав (психолог же, мать его!) — и в том, что сказано вслух, и в том, что читается между строк, насчет моей обиды и задетой гордости, и насчет того, что я уже приговорил наши недоотношения, и даже в Волге искупался аки в мутных водах священного Иордана, дабы смыть с себя прошлое. И что если кто-то из нас и сломается, признает свою слабость и неправоту, то это точно буду не я. — Да, — Лерка, наконец, поднимает на меня свои большие преданные глаза. — У меня было время подумать, пока я вчера по лесу гулял, осмыслить сложившуюся ситуацию. И ни с кем другим, кроме тебя, я сейчас быть не хочу и не могу. Поэтому пусть все останется как есть. На твоих условиях. Согласен? Я громко сглатываю и коротко киваю. «Получается, я все-таки тебя сломал?» — проносится в голове. — Только не подумай, что я отчаялся, — словно услышав мои мысли, хитро улыбается парень. — Все равно в итоге все будет по-моему. — Это угроза? — удивленно приподнимаю бровь. — Констатация факта, — обезоруживающе весело смеется Лерка. Я сгребаю его в охапку и затягиваю в долгий поцелуй. Кому я вру? Я хочу этого пацана так же неотвратимо как в день нашей встречи. «У тебя есть план, солнышко? Отлично, я с радостью стану объектом твоих экспериментов». И только в этот момент я понимаю, что уже стал, что весь спектакль с Викой был спланирован Леркой от начала до конца. Но зачем? Чтобы убедиться, что я ревную и не готов к расставанию? Вот ведь мелкий хитрец, развел меня как мальчика.