fluff actually

Геймпад в руках неодобрительно вибрирует. — Я об этом уже говорил, — важно вещает Дайшо веб-камере, — но повторюсь: первые эмоции в играх важны так же, как… Блять! — Нейт на экране перепрыгивает с одной деревянной балки на другую, но цепляться отказывается — срывается с отступа прямо в цветочный куст. Сокровище в углу полуразрушенной постройки подмигивает с ощутимым ехидством. — Как эти прекрасные лютики! — заканчивает он с досадой. В личном параде несуществующих ачивок всплывает уведомление: "Проколоться в первые пятнадцать минут стрима: достижение разблокировано". Он недовольно сдувает со лба густую чёлку, но та падает обратно и лезет в глаза. — "Почему ты сегодня без своей укладки?" — отвлекается он на чат, пока Нейт карабкается по лестнице — хочет этот мужик или нет, но до сокровища Дайшо его доведёт, пусть хоть десять раз падает, тут дело принципа. — Да не успел просто. Телефон разрядился, я проспал, а потом, — со стороны кухни доносится грозное "а ну кыш, я не шучу, я тебя сейчас водой оболью!" голосом Цукишимы, и Дайшо тычет геймпадом в ту сторону, — а потом припёрлись эти. И, по ходу, собираются к чертям разнести мою квартиру. Эй, — кричит он, — хоть одна капля где-нибудь, где её быть не должно, и я буду вытирать всё твоими лохмами, патлатый! Кресло-мешок под ним сминается комками — комфорт, облака, незримое ангельское присутствие, ага, как же; балобольство на уровне "Куроо Тецуро всегда знает, что делает" с последующей прогулкой до травмпункта — и Дайшо елозит по тентовому материалу, пока не устраивается удобнее. Правильно говорила мама: работу надо искать такую, чтобы и удовольствие приносила, и платили хорошо. Карьеру летсплеера сложно назвать карьерой в принципе, но когда тебе платят за то, что ты разговариваешь с два-дэ-мужиками — всё-таки в этом что-то есть. На кухне что-то звонко брякает и шуршит, когда в чат начинают сыпаться "это что, это они?" со всеми вариантами упоминания господа всуе от трёх букв до вопящего гласными капс лока. Глаза Дайшо закатываются сами. Когда-то он думал, что самым ужасным периодом был наплыв мемов в твиттере с ним и Чужим, когда он на стриме ляпнул "ох и горячий ты". Сейчас Дайшо уверен, что ужасный период начался, когда его подписчики почему-то прониклись этими. — Мы ничего не пролили, не бесись, — мерзенько тянет Куроо из коридора и топает так, будто поставил себе задачу пробить прямой путь к соседям снизу, а оттуда уже до фундамента добраться. Дайшо с удовольствием нагуглил бы ему "Карту ада" Боттичелли, чтобы задать нужное направление, но — геймпад в руках. Но — Нейт Дрейк, который упорно отказывается хвататься за балку. Ноти дог — благословение и проклятие его жизни, так и запишите куда-нибудь. Вместе с этими тупыми лютиками. — Слышь, — оборачивается он в сторону двери, чтобы объяснить, кто и почему тут бесится, но замолкает. Парящие в воздухе ноги Цукишимы — спасибо носкам с мопсами, недавнему я-увидел-и-решил-что-тебе-это-надо подарку Бокуто, за ускоренную идентификацию — вплывают в комнату на высоте полутора метров с грозным "да поставь ты меня на пол". За ними — всё остальное. Цукишима на плече Куроо — светлые брюки, напускное смешливое недовольство, укоряющие хлопки по чужому заду — выглядит так, будто действительно веселится с происходящего. Куроо выглядит так, будто из Биошока вытащил плазмид "Гипноза для Большого Папочки". — Вы долбанулись? — интересуется Дайшо тоном "я сейчас вообще-то не спрашиваю". У него на полках коллекционных фигурок стоит столько, что орать за каждую он просто охрипнет, а возле них ногами машут, будто канкан отплясывают. — У нас покатушки. А ты, — кивает на экран Куроо, — сейчас навернёшься. Громкое "твою мать!" сливается с пакостным ржачем — смеяться Куроо не умеет: гогочет, каркает, ржёт, но никак не смеётся, — и Дайшо, глядя на свисающего с одной из крыш Нейта, хочет спросить у Цукишимы: как тебя, умного, угораздило ввязаться в отношения с этим? В нём же мудачества на квадратный сантиметр тела больше, чем радиации в варп-ядре Энтерпрайза, а ты, ну, нормальный. "Посмотрите, какие они милые, у меня сердечко треснуло!" — пишет кто-то в чате. Взгляд опускается ниже, а там — сплошные писки с сердечками. Да вы издеваетесь. — Мы с Нейтом оскорбимся и от вас уйдём, — обещает Дайшо веб-камере. Куроо с висящим на плече Цукишимой на заднем плане выглядит омерзительно довольным: машет рукой, подмигивает, щёлкает пальцами. — Ой, приве-е-ет, — тянет он радостно. — Как дела у наших пупсиков? Будь Дайшо приличным, он бы назвал его показушником. И, вообще-то, Дайшо действительно приличный. Поэтому называет его отбитым долбанатом. — Охамел? Это мои пупсики, — шипит он на Куроо, — убери свои загребущие лапы. Прыжок Нейта получается кривым, он опять почти срывается — Дрейк, думает про себя Дайшо, ты-то хоть не беси, — а потом, долгие секунды красноречивого молчания спустя, понимает. Ржёт Куроо паскуднее прежнего, а не будь у него на плече двухметрового груза, то наверняка ещё пополам согнулся бы, демонстративно держась за живот. — Видишь, Кей, — заливается этот, — я же говорил, что заставлю его сказать "пупсики" вслух! И тут же болезненно ойкает. Происходящее от глаз Дайшо скрыто наполовину — сказывается ракурс камеры и туша этого бугая, — но тот факт, что, во-первых, на ногах Цукишима оказывается быстрее, чем если бы Дайшо пнул Куроо по колену, а, во-вторых, этот, болезненно скривившись, начинает тереть зад, два и два сложить получается без проблем. "Мой бог, он его… УКУСИЛ?!" — вопит кто-то в чате, и Дайшо даже интересно становится: сколько зрителей бы набрал какой-нибудь симулятор отношений с этими двумя? — Я мизинцем ударился, а не щиколотку сломал, — тычет себе под ноги Цукишима, потирая бок. У него волосы торчат так, будто их расчёсывали вверх, а лицо от прилившей крови ярко-красное. Дайшо пытается вспомнить, были ли на нём очки, потому что сейчас-то их нет, и если были — придётся ли потом искать где-то на полу осколки? — Ты зачем меня понёс? Нет, очков не было, иначе он бы сейчас щурился на всё подряд. — Из героических побуждений! — Ты ему чуть голову героически не снёс, — не удерживается от шпильки Дайшо, — когда вписывался в косяк. — А ты не завидуй, — гримасничает из-за плеча Куроо в камеру, мол, зыркай-зыркай, я знаю, что ты там подсматриваешь. И на самом деле Дайшо совсем не подсматривает, он следит за сохранностью Лютика на полке, ничего больше. — Меня тут любят, а у тебя самые продолжительные отношения были вон с той блямбой! — машет он в сторону экрана. Единственное, что говорит Дайшо: гов-нюк. Единственное, что делает Дайшо: показывает средний палец через плечо. Сообщения в чате разбавляются какими-то размышлениями про любовь и ненависть, просят кого-то найти логику: если они в таких паршивых отношениях, то почему вообще общаются? И Дайшо усмехается. Между ним и Куроо грызня длиной в несколько лет; с этого всё началось, этим всё и продолжается. Дать подзатыльник, а потом напиться и ржать; обматерить каждую пылинку, а потом вправлять друг другу мозги хлёсткими советами. Они никогда не называли друг друга даже приятелями, и в этом кроется своеобразная прелесть их своеобразной дружбы. Куроо это разделяет и только зеркалит жест. А потом с неодобрительно цыкает: — Только мизинцем ударился, да? На копошение за спиной Дайшо внимания не обращает: пока ничего нигде не бьётся, его мало волнует, что там творят эти двое. Поэтому — Нейт снова карабкается по лестнице, снова прыгает с одной развалюхи на другую и подтягивается, когда Дайшо хлопают по плечу: — Аптечка в ванной? — Для тебя, — отвлечённо бросает он, — через два дома. И жутко дорогая. И только потом догадывается спросить: — Тебе нахрена? — Значит, в ванной, — игнорирует вопрос Куроо. — А ну-ка залезай. Движения, которые ловит камера, привлекают внимание. Чат снова взрывается богохульными воплями, и Дайшо машинально поворачивается — что они там только творят? Цукишима обнаруживается висящим на спине Куроо как громадная коала — руками зацепился, голову на плечо положил, вид такой, что в каждом волоске тонюсеньких бровей читается: да за что мне это? Дайшо оглядывает его быстро, но внимательно, останавливается на ноге с опухшим пальцем, свезённой кожей и без мопсов и понимает: ну да, только мизинцем ударился. Зато от души. На громогласный вопль Куроо "вперёд!" он отзывается коротким "а ну не ори!" И с тихим "да ну твою мать" Нейт снова падает в лютики.