Благочестивый обман

Задрожав, Тэхён резким движением отпрянул назад, нервно выставляя вперед руки словно силясь защититься от безжалостно надвигающегося безумия. Чон Хосок, пышущий сумасшедшей, фанатичной решимостью и чудовищным вожделением, сродни одержимости, внушал страх, леденящий, панический, зловещий. Он позволил омеге испуганно отодвинуться еще дальше, и легкая, ласково-снисходительная улыбка, больше похожая на наглую издевку, коснулась его губ. — Не бойся. Я сделаю тебя своим чуть позже. Не здесь. — Я никогда не буду вашим, — неприязненно выплюнул Тэхён. Последнее его слово утонуло в оглушительном шуме подъезжающей машины — автомобиль четы Пак, плавно свернув в крайний ряд, затормозил у обочины точно подле Тэхёна. Тонированное стекло бесшумно опустилось, и из машины, мягко улыбаясь, выглянул Бён Бэкхён: — Мальчики, пора ехать. Тэхён, а где Чимин? — осведомился старший омега, не найдя взглядом своего сына. — Я здесь, пап, — неожиданно раздался его громкий бодрый голос. Обернувшись, Тэхён увидел, что Чимин спешит к ним на всех парах. Чонгук следовал за своим женихом более размеренным и спокойным шагом. С невыразимой болью в сердце наблюдая, как Чимин на прощание целомудренно целует его в щеку, Тэхён замешкался и упустил тот роковой момент, когда его безвольная рука оказалась в цепком, властном захвате ладони Чон Хосока. Омега очнулся, чуть не вскрикнув, а альфа, уверенно поглаживая его пальчики, прижал сухие, горячие губы к костяшкам в истомно-галантном поцелуе, не отрывая алчущего взгляда от лица омеги. Тэхёна будто кипятком ошпарило, и, еле сдерживая накатившую дурноту, он раздраженно выдернул свою руку из стальной хватки. — Всего лишь вопрос времени, Ким Тэхён, — очень тихо и очень многообещающе произнес альфа. Скривившись, Тэхён не удостоил его ответом. Забираясь в салон машины вслед за Чимином, он старался не смотреть в сторону двух альф, но краем глаза уловил мрачный, непримиримый взгляд Чонгука, устремленный прямо на него. Тэхён торопливо захлопнул за собой дверцу, словно она была в состоянии защитить его от всех напастей. Пока машина кружила по тихим улицам ночного города, Тэхён сидел, стиснув кулаки, кипя от гнева. Рука, которой бесцеремонно касался Чон Хосок, все еще неприятно горела огнем, и Тэхён многое бы отдал, чтобы повернуть время вспять и залепить этому самонадеянному нахалу знатную оплеуху. Нервозно теребя свои дрожащие пальцы, Тэхён ощущал, что был отчаянно близок к истерике: в последнее время его жизнь и без того превратилась в череду бесконечных, тягостных кошмаров, и только не хватало свалившегося на его бедовую голову развязного и самоуверенного альфы, что крепко задался целью затащить омегу к себе в постель. — Тэтэ, может, мы прогуляемся? — вывел его из угрюмых раздумий просящий голосок Чимина. — Что такое, милый? — встрепенувшись, беспокойно глянул на сына через плечо Бён Бэкхён. — Тебе нехорошо? — Все в порядке, пап, — деланно беспечно откликнулся Чимин. — Просто в ресторане было так душно, еще и алкоголь. Хочется на свежий воздух. Тэхён недоверчиво покосился на друга: тот врал, откровенно и неумело, но без зазрения совести. Бён Бэкхён сделал вид, что поверил, и дал указание своему мужу остановиться у ближайшего поворота. — Только долго не задерживайтесь, — напоследок напутствовал он, прежде чем Пак Чанёль вновь завел двигатель и родители Чимина умчались прочь, оставив своего сына и его друга на пустынной, безмятежной улице, освещаемой ровным строем ярко горящих фонарей. До дома Тэхёна оставалось семь минут ходьбы пешком. Когда омеги неспешным, прогулочным шагом устремились вперед, Чимин, краснея и теряясь, взволнованно заговорил: — Я так рад, что ты не поехал с Хосоком… Мне просто необходимо сейчас поговорить с тобой. Это касается меня и… — А с какой такой радости я должен был ехать с этим Хосоком? — не дослушав, разгневанно взвился Тэхён. Он еще не остыл после разбойного, теснящего напора альфы, и новое напоминание о нем лишь сильнее подхлестнуло его глухую, тяжелую ярость. — Ну… — осекшись, смущенно улыбнулся Чимин. — Я хотел, чтобы вы получше друг друга узнали. — Это еще зачем? — окрысился Тэхён. — Ну я…я подумал, — под диким, убивающим взглядом друга Чимин заикался и стремительно терял все свое красноречие, — что он… может тебе понравиться. — Какого черта, Чимин? — окончательно вспылил Тэхён. — Ты что, решил заделаться сводней? — Нет! Я просто хотел тебе помочь… — Помочь? Помочь подсунуть меня в постель этому наглому ублюдку? — Хосок тебе что-то не то сказал? — неверяще ахнул Чимин. — Не то? — раздельно, с лютой злобой процедил Тэхён. — Это еще мягко сказано! Чимин не скрывал своего удивления: — Очень странно. Хосок всегда казался мне очень хорошим альфой… Тэхён негодующе вскинул руку, прерывая раздражающий поток превозношений. — Боже, Чимин. Избавь меня от этих восхвалений! — Тэтэ, я всего лишь хотел тебе помочь, — проговорил Чимин горячо, охваченный виноватым смущением. — На тебя столько всего свалилось в последнее время… да ты даже в Пусане все время был один… — Я тебя просил? — вновь сердито перебил его Тэхён. — Просил помогать? Просил, черт возьми, жалеть? Чимин отшатнулся, будто ему отвесили пощечину. Лицо его побелело, глаза расширились, губы страдальчески задрожали. — Ты же мой друг, Тэтэ, — в его сдавленном голосе звенели слезы. — Мы же всегда друг о друге заботились… Неистовая ярость бешено забурлила у Тэхёна в крови, и он, распаленный до предела, не пытаясь ухватиться за последние крупицы самообладания, больше не мог и не хотел сдерживаться. — Знаешь, это уже переходит все границы! Мне твоя забота в печенках сидит! Какого черта ты постоянно диктуешь мне, что делать и куда идти? Рассчитываешь, что я вечно буду под твою дудку плясать? Так вот, ни черта подобного! — полыхая лихорадочным гневом, свирепо рычал Тэхён, не стесняясь в выражении своих чувств, истошно исторгая из себя накопившуюся за долгое время злобу. Он предпочитал смотреть сквозь пальцы на угасающее, искаженное от боли и страдания, лицо друга. — Работать я у твоего женишка не собираюсь! И со свадьбой своей тоже делай, что хочешь! Меня это не волнует! Из глаз у Чимина брызнули слезы. — Тэтэ, пожалуйста… — рыдая и запинаясь, жалостливо попросил он. Оставшись безнадежно глухим к его мольбам, Тэхён стремительно развернулся кругом и ринулся прочь. В голове у него гудело, неисчерпаемый гнев распирал его изнутри. Он злился и почти ненавидел Чимина лютой ненавистью. Все случилось по его вине! Сначала выдернул Тэхёна из его спокойной, тихой жизни, собирался замуж за его альфу, нагло вмешивался в его жизнь и указывал, что делать. Даже в том, что произошло четыре года назад, был виноват Чимин… В глубине души Тэхён понимал, что был страшно не справедлив к нему, но он и не желал быть справедливым. Он испытал душное, мрачное удовлетворение от того, что наконец смог дать другу детства от ворот поворот. Стремглав долетев до дома, Тэхён вихрем взмыл по лестнице. Так быстро, что, достигнув нужной площадки, резко выбился из сил и едва не потерял сознание. Он встал, перегнувшись через перила, глубоко дыша и чувствуя, как грузно и воспаленно бьется в груди сердце. Злые слезы жгли ему глаза. Когда ощущение дурноты чуть отступило, Тэхён изо всех сил постарался выровнять дыхание и напустить на себя невозмутимый вид, понимая, что, вероятно, сейчас на его лице все написано крупными буквами. Папа сразу увидит: с сыном что-то неладно. А этого никак нельзя было допустить. Тэхён и без того держался из последних сил, а один ласковый папин вопрос — и он без утайки выложит ему все как на духу. Несмотря на поздний час, папа не спал и ждал его. От его теплой улыбки у Тэхёна болезненно защемило сердце, и, ощущая, что его хилая выдержка резво крошится, как стекло, он наскоро придумал ложь о головной боли от выпитого алкоголя и под этим благовидным предлогом отправился в свою комнату. В воскресенье он нарочно поднялся позже обычного, и остаток дня провел вместе с папой за домашними делами, заранее отключив телефон, чтобы Чимин не смог до него дозвониться. Бешеная, раскаленная ярость схлынула, разум прояснился, наступило прозрение. Весь день Тэхён изо всех сил старался гнать прочь невеселые думы и угрызения проснувшейся совести. Он воскрешал в памяти каждый малейший проступок Чимина, настойчиво взывал к своей затихшей было злости и, находя в ней отпор, отчаянно убеждал себя, что все сделал верно. Утром первого дня недели, когда предстояло отвезти папу обратно в больницу, Тэхёну стоило невероятных усилий подняться с постели. Голова кружилась, перед глазами все плыло, руки и ноги, будто превратившиеся в вату, отказывались повиноваться. Собрав все силы, омега с трудом заставил себя встать и, едва удерживаясь на подгибающихся ногах, доковылял до ванной. Небольшое зеркало над раковиной отразило его лихорадочно блестящие глаза и пунцовые щеки. Думать о том, предвестниками какого состояния могли быть эти симптомы, было выше его сил. После неплотного завтрака ему стало намного лучше. Удушающая слабость отхлынула, и Тэхён с облегчением почувствовал твердую опору в ногах. Замазав яркий румянец толстым слоем бб-крема и облачившись в светлые брюки и песочного цвета рубашку, он критическим взглядом осмотрел себя в зеркале и остался вполне доволен своим внешним видом. Когда, закончив со сборами, они уже стояли на пороге, До Кёнсу сообщил, что Бён Бэкхён позвонил вечером и обязался доставить друга в больницу на своем автомобиле, Тэхёна кинуло в дрожь, и холодный пот выступил у него лбу. Он был готов отдать, что угодно, лишь бы избежать скорой встречи с Чимином, который, очевидно, отправился вместе со своим папой. Но опасения, к величайшей радости Тэхёна, не оправдались: Бён Бэкхён приехал один. После того, как До Кёнсу был передан в руки врачей из Йонджульского госпиталя, папа Чимина без обиняков обратился к Тэхёну с самым серьезным видом: — Мы можем поговорить? Тэхён тяжело выдохнул, ощущая, как зарябило в глазах и противно заныло в животе от дурных предчувствий. Ясно, как день, о ком и о чем пойдет речь. Не посмев ответить отказом, он обреченно кивнул. Местом для разговора была выбрана небольшая полупустая кофейня недалеко от дома семьи Ким. Бён Бэкхён заказал две кружки зеленого чая. Тэхён с опаской поглядывал на старшего омегу: тень заботы омрачала его лицо, еще не утратившее юношеской яркой красоты, а беспокойное напряжение, исходившее от него, было почти осязаемым. — Я не стал говорить при Кёнсу, — негромко начал он. — Но, Тэхён-а, с Чимином что-то происходит. С вечера субботы он сам не свой. Постоянно плачет, на вопросы не отвечает. Тэхён сидел, будто лом проглотив, не в силах проронить ни звука, с замирающим сердцем ожидая продолжения. — Ты не знаешь, что происходит? Чимин тебе ничего не говорил? Чимин ни словом не обмолвился своему папе об их ссоре! Едва помня себя от внезапно свалившегося облегчения, Тэхён торопливо покачал головой. — Господи, я не знаю, что думать! — встревоженно воскликнул Бён Бэкхён, сжав кружку с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Не дай Бог, это депрессия возвращается… после того случая. Обомлев, Тэхён уставился на него широко распахнутыми глазами. Уже давно стало негласным табу даже вскользь касаться того кошмарного события, перевернувшего мирный уклад семьи Пак четыре года назад. Чимин, кажется, ставший прежним, не давал для этого повода. И вот теперь после слов Бён Бэкхёна Тэхёна ощутимо кольнуло беспокойство. — Это вряд ли, — он силился не подать виду и попытался ободряюще улыбнуться старшему омеге. — Чимин же полностью оправился. — Мы надеялись на это, — сосредоточенно произнес Бён Бэкхён, а после, нахмурившись, свирепо, с громким стуком отставил чашку на стол: — Или все дело в этом невозможном Юнги? Он же просто не дает прохода моему мальчику. — Он настроен вполне серьезно, — сказал Тэхён. — Про истинность даже вспомнил. — Я боюсь, что Юнги просто заставит моего сына подчиниться своей воле. В смятении Тэхён обескураженно умолк, словно воды в рот набрал. — А еще я боюсь, — не дождавшись ответа, с плохо скрываемой тревогой в голосе продолжал Бён Бэкхён, — что Чимин не будет счастлив с Чонгуком в полной мере. Да и насчет Чонгука я не уверен. Я знаю, он — славный альфа. Но связь истинных — дело нешуточное, и, если его истинный омега вернется, инстинкты могут взять над ним верх. — Не возьмут, — угрюмо возразил Тэхён, в красках припомнив, каким обжигающим холодом веяло от альфы, когда Тэхён лежал перед ним на столе беспомощный и полуобнаженный. Спохватившись, он запоздало прикусил язык, залившись краской от осознания, что сболтнул лишнее. Под взглядом Бён Бэкхёна, ставшим внимательным и испытующим, Тэхён стушевался еще сильнее. — Почему ты так думаешь? — Мне кажется… он… уважает… и ценит Чимина, — сбиваясь и путаясь в словах, еле нашелся с ответом Тэхён. Язык у него не повернулся сказать слово «любит». — Этого недостаточно для брака, — веско объявил Бён Бэкхён. — Тем более между неистинными. На краткий миг Тэхёну уверенно почудилось, что он отнюдь не верит и никогда не верил в их совместное будущее. — И что же тогда, папа Бэкхён?.. — Ничего, — последовал спокойный ответ. — Они оба взрослые люди и только им решать. Единственное — отдавать своего сына этому бандиту Юнги я не собираюсь, — в его голосе, который не повышался до крика и звучал по-прежнему ровно, прорезалась несокрушимая сталь. — Чимин уже достаточно натерпелся от него. В свое время я пытался быть лояльным. Поскольку знаю, каково это, когда все против тебя. Он действительно знал, о чем говорит. Ему и Пак Чанёлю пришлось через многое пройти, чтобы быть вместе, в том числе и бороться с родителями альфы, холодными и высокомерными аристократами, которые категорически не желали впускать в свою семью омегу, который, как они считали, был гораздо ниже них по социальному положению. — Но Юнги неисправим. Ну, впрочем, как и его родитель. Тэхён поразился тому, сколько презрения и ядовитой антипатии было в голосе Бён Бэкхёна, но не успел даже открыть рот, как старший омега ловко увел разговор от этой скользкой темы. — Чимин даже отказывается ехать на примерку свадебного костюма, — сокрушенно качнул он головой. — Чонгук приезжал вчера вечером и тоже не помог. Вся надежда только на тебя, Тэхён. Поговори с ним, пожалуйста. Никого он не слушает так, как тебя. — Я… — Тэхён запнулся на полуслове, утратив дар речи от безраздельного удивления, когда увидел, кто вошел в кофейню. Чон Хосок, одетый в светлый костюм-тройку, без галстука, излучал вальяжную уверенность и непререкаемую альфью силу. Будто вмиг почувствовав на себе чужой испуганный взгляд, он безошибочно нашел глазами Тэхёна и, не теряя времени, решительно направился прямиком к их столику. С неприкрытым раздражением следил Тэхён за его бойким приближением, кусая локти от досады из-за невозможности избежать этого неприятного столкновения. — Какая неожиданная встреча, — Чон Хосок наградил обоих омег галантной ослепительной улыбкой. Бён Бэкхён ответил милостивым кивком. — Присаживайтесь. Тэхён, внутренне сжавшись, вытаращился на него в безмолвном ужасе, но Бён Бэкхён не обратил на это ровным счетом никакого внимания. Он глядел на Чон Хосока и, уловив его пристальный взгляд, обращенный на Тэхёна, понимающе улыбнулся. — Оставляю вас, молодые люди. Мне еще нужно к Хиджуну на работу заехать. Всего хорошего, Хосок. И, Тэхён-а, я на тебя надеюсь, — выражая безграничное доверие, мягко, но внушительно напомнил папа Чимина. Сделав вид, что пропустил все сказанное мимо ушей из-за Хосока, непринужденно устраивающегося на соседнем стуле, Тэхён дождался, когда за Бён Бэкхёном захлопнется стеклянная дверь кафе, и подхватился с места, будто ужаленный. — Я также ухожу, — безапелляционно рявкнул Тэхён. — Останься, — Хосок поднял на него внимательный, без тени веселья взгляд. — Я бы хотел поговорить. — Мне не о чем с вами разговаривать! Сорвавшись, Тэхён опрометью сиганул к выходу, выскочил на улицу, но не успел отбежать от кафе и на десять метров, как Хосок догнал его и, ухватив за локоть, неодолимо развернул к себе. Возмущенно вскрикнув, Тэхён отшатнулся от него, с неизвестно откуда взявшейся силой вырвавшись из этого бесцеремонного захвата, тошнотворно обжегшего кожу. — Ты забываешь, что ты — шафер Чимина, а я — Чонгука. Наше общение неизбежно, — снисходительно улыбнулся Чон Хосок. — Пусть наше общение этим и ограничится, — крайне недружелюбно прошипел Тэхён, чувствуя, как начинает кружиться голова. — Вынужден с тобой не согласиться, — улыбка на лице альфы стала еще красочнее. — Пожалуй, я был при нашем знакомстве немного не сдержан, — прозаичным тоном бросил альфа, не обременяя себя трудом изобразить даже подобие сожаления. — Но твоя божественная красота, — он окинул всего Тэхёна откровенно восхищенным взглядом, — заставляет о многом забыть. Ничуть не тронутый, Тэхён изогнул губы в презрительной усмешке. — Это вы так сейчас пытаетесь извиниться? — Вроде того, — развеселившись, озорно прищурил глаза альфа. — Тогда извинения не приняты, — сухо и надменно отрубил Тэхён. — Скажи мне свой адрес, — нисколько не расстроившись, спокойно потребовал Хосок. — Я пришлю тебе цветы. — Это лишнее. — Тогда какой-нибудь дорогой подарок? Чего ты хочешь? Скажи, я куплю тебе это. — Не стоит пытаться выставить мне цену, господин Чон, — рассерженно рыкнул Тэхён, задетый за живое тем барственным и циничным превосходством, с которым альфа вел разговор. — Я не продаюсь. Ленивая, насмешливая улыбка тронула губы Хосока. — Мы это обсудим. И еще кое-что. В два шага он решительно преодолел разделявшее их расстояние и, нависнув над Тэхёном, одним пальцем с подчиняющей силой приподнял его лицо за подбородок. Хосок, не обинуясь, смотрел ему прямо в глаза потяжелевшим, хищным взглядом. Тэхён всей душой хотел сопротивляться, хотел оттолкнуть альфу, но от прилива разрушительного бессилия, внезапно захлестнувшего его, он не мог и пальцем пошевелить. — Меня зовут Хосок, — низким, пронзительным шепотом выдохнул альфа ему в губы. — Тебе следует это запомнить. И прежде чем Тэхён успел ответить, у альфы оглушительно зазвонил телефон. Нехотя отстранившись от омеги, Хосок мельком глянул на дисплей и, чуть поморщившись, принял звонок. — Да, Чонгук. Нет, я сейчас не могу… — Хосок осекся на полуслове, очевидно, прерванный своим собеседником. — Прояви хоть немного уважения, я вообще-то старше тебя. Да, я помню, что ты начальник. Да черта с два ты меня уволишь! — взорвался альфа, бешено сверкнув глазами, а после, с напряженным лицом выслушав Чонгука, через силу сдался: — Хорошо, еду. Да-да, прямо сейчас. Закончив разговаривать, Хосок тихо чертыхнулся, но, вспомнив о Тэхёне, вмиг преобразился в заядлого соблазнителя и послал омеге загадочную пленительную улыбку. — Извини, Тэхённи. Скоро увидимся. И не дав омеге времени на ответ, Хосок ретировался величавой, твердой, победоносной походкой героя, не ведающего поражений. Насупившись, Тэхён смотрел ему вслед с испепеляющей враждебностью. Превозмогая подступившую слабость, Тэхён зашагал домой, почти силой вынуждая себя переставлять ноги. Лицо у него нестерпимо горело, руки дрожали, и омега, с нарастающим страхом осознавая, что ждет его в ближайшие три-четыре дня, судорожно пытался вспомнить, есть ли дома необходимые таблетки. Когда до родной обители оставались считанные метры, Тэхён опасливо обернулся, проверяя, не следит ли за ним Чон Хосок, и, к вящему своему ужасу, заметил подъезжающую знакомую машину. Чонгук! Сердце у Тэхёна ноюще екнуло, и, трусливо отвернувшись, он решил притвориться, что не увидел альфу. Откровения Бён Бэкхёна и перепалка с Хосоком выжали из него последние силы, и он не представлял, как переживет очередной обмен любезностями с Чонгуком. Но сильнее всего был страх, как близкое присутствие истинного альфы повлияет на него, уже охваченного горячкой взбесившихся гормонов. — Тэхён! — догоняя, напористо позвал его Чонгук. С трудом ускорившись, Тэхён забежал в подъезд, но Чонгук без особых усилий перехватил его на первом же этаже и, сжав в железных тисках, затащил в полутемную нишу под лестницей. Его темный, полный огненного гнева, давящий взгляд поверг Тэхёна в трепет, но омега тщился ничем не выдать своих настоящих чувств. — Что тебе опять нужно, Чон? — грубо кинул Тэхён, мигом изготовившись к бою. — Смотрю, ты уже вовсю развлекаешься с Хосоком, — желчно процедил сквозь зубы Чонгук. Тэхён в удивлении округлил глаза, но новая неожиданная мысль быстро принесла ему злорадное успокоение: Чонгук не остался равнодушным, увидев его рядом с Хосоком. Безрассудное желание подлить масла в огонь и вывести наконец Чонгука из терпения разгорелось в одно мгновение, и Тэхён не нашел в себе сил противиться ему. — А я принял твой совет к сведению, — он театрально бросил на альфу томный взгляд из-под ресниц. — Я правда не интересовался еще уровнем его дохода, но думаю, он не намного ниже твоего, так ведь? Колкость угодила точно в цель — бушующее бешенство осияло черты лица Чонгука еще ярче. — Да ты еще хуже, чем я о тебе думал. — Как грубо! — глумливо цокнул язычком Тэхён. — Да ты мне спасибо должен сказать, — голова у Тэхёна шла кругом. В его затуманившемся мозгу еще билась тревожная мысль, что он понапрасну ввязался в неравную игру с огнем, но вся его выдержка и контроль таяли с устрашающей скоростью. Его бросило в жар. — Вот как? — зло усмехнулся Чонгук. — Это за что, интересно? — Ты считаешь, что я приехал соблазнить тебя. Теперь Хосок — моя новая жертва. А ты можешь спокойненько жениться на Чимине. Ты мне больше не нужен, — со злорадством швырнул ему лицо Тэхён эту бессовестную ложь. Чонгук остервенело рыкнул. — Как быстро ты сменил приоритеты! — Надо уметь приспосабливаться. Особенно такому, как я, — нарочно отметил Тэхён, издевательски возвратив альфе его же слова. — А что, если я расскажу ему всю правду о тебе? — Это вряд ли. Тогда ведь придется объяснять, откуда у тебя такие познания. А там, глядишь, и Чимин обо всем прознает. Ты же не хочешь его потерять, — насмехался Тэхён, сходя с ума от горячего озноба, сотрясающего его с головы до ног. — Ты считаешь, что я поддамся на твои провокации? — угрожающе зарычал альфа. Тэхён едва стоял на ногах, болезненно пульсирующий жар в теле нарастал, неистовый стук сердца набатом отдавался ушах, и притягательное присутствие альфы лишь усугубляло и без того катастрофическое состояние омеги. — Выбирай сам, — держась из последних сил, наигранно безразлично пожал плечами Тэхён. — Только оставь в покое меня с Хосоком. — Тебя с Хосоком? — переспросил Чонгук, изрыгая ядовитую злобу. — Даже и не рассчитывай! — Я не намерен спрашивать у тебя разрешения. — А придется. — Ты ведешь себя так, словно ревнуешь, Чон, — хитро заметил Тэхён. С громким стуком Чонгук, нагнувшись ближе, впечатал ладонь в стену рядом с лицом омеги. Потемневшие до черноты глаза резко выделялись на его неестественно бледном, будто обескровленном, искаженном от ярости, лице. Тэхён, испугавшись, забыл, как дышать, раскаленные мурашки бешено кололи кожу. Неожиданно возросшая, дикая, одуряющая слабость навалилась на него огромной, свинцовой тяжестью, во рту пересохло, все внутри скрутилось в тяжелый, жаркий узел. Ноги более не держали его, и Тэхён, ощущая, как теряет равновесие, инстинктивно ухватился ослабевшими пальцами за плечи Чонгука. Хлынувшая из него, вязкая влага за пару секунд насквозь пропитала и белье, и тонкие брюки. Течка, цвет омеги, полностью вступила в свои права.