Благочестивый обман

— Откуда… откуда ты знаешь? — заикнувшись, слабым голосом спросил Тэхён, ошеломленно моргая, но не отрывая от Юнги взгляда. — Разве это не очевидно? — альфа пожал плечами нарочито равнодушно. — От родителей. — Твои родители… — Да, истинные, связанные меткой. Они не могли быть вместе, не могли быть порознь, — эпическое бесстрастие, с которым Юнги продолжал свою историю, сражало Тэхёна наповал. — Именно из-за амбиций чиновника Мина они не могли быть вместе. Но и папа не хотел этого, всю жизнь он любил другого. И в итоге природа отомстила им за это. — Как? — едва слышно, одними губами прошелестел омега. — Мой папа уже мертв. И отца ждет та же участь. От той же болезни. — Какой ужас! — не сдержавшись, воскликнул Тэхён, цепенея от пугающего потрясения. — Истинность хороша только, когда оба любят друг друга и ничего им не мешает быть вместе, — в низком и почти спокойном голосе альфы засквозили тихие нотки неизбывной, болезненной горечи, глубину которой никому не дано было измерить. — Так что не обольщайся, Тэхён, — уводя разговор в иное русло, со всей серьёзностью заявил Юнги. — Чонгук совсем скоро попытается тебя вернуть. Он по тебе с ума сходит. Это видно даже слепому. — Что ты такое говоришь? — залившись краской, пролепетал Тэхён, ощущая, как сердце сладко замерло на мгновение и, будто взорвавшись, неистово пустилось вскачь. — Говорю то, что есть на самом деле, — в той же непреклонной манере ответил Юнги. — Единственное, что мне еще не понятно — это то, почему вы четыре года назад скрывали свои отношения. Даже Чимин ничего не знал. Это из-за родителей Чона? — Нет, — мотнул головой Тэхён и, собравшись с силами, вновь окунулся в безрадостные, несущие боль, воспоминания: — Это я не хотел, чтобы мой отец узнал. Он всегда люто ненавидел все, что связано с богатыми людьми. Когда мы еще учились в школе, он работал в компании Чон Мэнхо, и его подставили и с позором выгнали. Поэтому, когда мы встретились с Чонгуком и я узнал, чей он сын, я испугался. Я подумал, что мне нужно время, чтобы подготовить отца к этой новости. Ну, а потом, когда появился Чон Мэнхо со своими проклятыми деньгами и угрозами… Разразившийся звучной трелью телефон Тэхёна бесцеремонно прервал его на полуслове. Открыв рот, омега огорошенно уставился на экран, прочитав имя звонившего — Чон Хосок. Застигнутый врасплох, недоумевая, когда тот успел забить свой номер в его телефон, Тэхён машинально перевел растерянный взгляд на Юнги. Альфа, молниеносно стрельнув глазами в сторону верещащего мобильника, помрачнел. — Я тебе, конечно, не друг и не советчик, — строго сказал он, когда внезапно телефон умолк, — но рекомендую тебе не раз подумать, прежде чем связывать свою жизнь с Хосоком. — Почему? — Тэхён вздрогнул, одолеваемый безотчетной, лихорадочной тревогой. — Он ведь тебе обещал уехать отсюда, так? Слишком ошарашенный, чтобы говорить, Тэхён только легонько кивнул, в очередной раз приходя в неописуемое изумление от его обширной, феноменальной осведомленности. — Четыре года назад, — деловито продолжал Юнги, — когда Чон Мэнхо неожиданно отдал концы, а его сынуля благополучно заливал горе в барах, семейный бизнес чуть не растащили на части. Компанию сохранил Хосок. Он из кожи вон лез, ужом извивался, грыз глотки всем, кто мешался ему. Да, я вижу у него к тебе определенный интерес, но это дело всей его жизни, и он никогда его не оставит. Слова Юнги вселили в Тэхёна страх и еще большие сомнения. В глубине души он всегда знал, что не сможет пересилить себя и выйти замуж за Чон Хосока. Метка Чонгука, не терпящая даже малейших прикосновений чужого альфы, показала во всей красе, что это невозможно. Но было и еще кое-что, что терзало и не давало покоя Тэхёну: этот человек что-то скрывает от него, омега его совсем не знает. И самое главное, альфа не внушал ему ничего, кроме панического ужаса и тревоги. Несколько дней Тэхён провел в тихом и безмятежном уюте дома папы Юнги. Сам альфа жил в другом месте, но Тэхёна регулярно навещал, привозя огромные пакеты с продуктами. В остальное время омега оказался предоставлен сам себе. Самочувствие его улучшилось, нестерпимая постоянная тошнота вроде бы отступила, красиво расцветшая метка не беспокоила. Каждое утро, смотрясь в зеркало ванной комнаты, Тэхён с тяжелым вздохом разглядывал ее, почти невесомо дотрагивался до загрубевшей кожи и думал о Чонгуке. Дни напролет мысли его были полны истинного альфы, Тэхён тщился придумать, что ему делать со своей разрушенной жизнью, и, погружаясь в отчаяние, не находил никакого выхода. В следующий свой визит Юнги прибыл не один, а с двумя альфами, один вид которых не оставлял ни единого сомнения роде их деятельности, умело скрытой от всех законов. Одинаково высоченные, широкоплечие, накачанные, с выразительными, будто высеченными из камня, лицами, они излучали несокрушимую опаснейшую мощь и производили впечатление людей, которым лучше никогда не переходить дорогу. — Это мои доверенные лица, Крис и Тао, — непринужденно представил их Юнги. — Тебе не помешает усиленная охрана, Тэхён. — Зачем? — озадаченно округлил глаза омега. — Чонгук начал шевелиться, — белые зубы Юнги сверкнули в легкой ленивой усмешке. — Он ищет меня? — нахмурившись, не поверил Тэхён. — Еще как. Абсолютная, без тени сомнения уверенность альфы решительно пошатнула недоверие Тэхёна. Слабость сдавила его в тисках, ладони взмокли, во рту пересохло, и он на негнущихся ногах захромал на кухню. Одним залпом выпив почти весь стакан воды, Тэхён грузно присел за стол. Голова все еще кружилась, а расшалившееся сердце, отстукивая неудержимый ритм, никак не хотело успокаиваться под влиянием пронзительной мысли, что Чонгук ищет его. Неужели это все из-за власти метки? «Нам больше нечего сказать друг другу. Нам незачем встречаться», — изо всех сил старался убедить себя Тэхён и, поднявшись на ноги, чуть покачиваясь, отправился назад. В коридоре неожиданно донесшийся до него знакомый голос заставил его резко замереть на месте. — Ничего у тебя не получится, Мин! — Чимин говорил на повышенных тонах и ничуть не скрывал своего возмущения. «Зачем он здесь? Неужели знает, что я здесь?» — теряясь в догадках, испуганно съежился Тэхён. — Как ты узнал об этом доме? Следил за мной, детка? — задорно отвечал своему омеге Юнги. — Черт возьми, вовсе нет! Просто обратился к твоему отцу. — О, мне льстит, что ты настолько жаждал меня увидеть, что решился на такие жертвы. — Не льсти себе! — вспыльчиво рявкнул Чимин. — Я пришел сюда с одной целью — набить тебе морду. Юнги, насмехаясь, преувеличенно укоряюще цокнул языком. — Что за выражения, любовь моя? — Ты еще не то услышишь! — разорялся Чимин. Незыблемое хладнокровие Юнги, по своему обыкновению, только подливало масла в огонь его бурной, безрассудной ярости. — Я знал, что ты не просто так пропал на целую неделю, и ты сейчас в таком расчудесном расположении духа, что смотреть противно. Что, добился своего? — Не понимаю, о чем ты, детка. Не имея ни малейшего желания подслушивать их перепалку, Тэхён на цыпочках развернулся с намерением вернуться на кухню, но произнесенное Чимином имя его истинного альфы, словно крепко-накрепко пригвоздив его к полу, удержало от отступления. — Все ты понимаешь! — взорвался Чимин. — Теперь, когда Тэхён сделал аборт и исчез черт знает куда, мы бы могли быть счастливы с Чонгуком. Но он даже видеть меня отказывается. Понятное дело, свадьбы не будет. Ты однозначно приложил к этому руку. «Свадьбы не будет!» — на повторе забилась в голове Тэхёна ликующая мысль. Омега глубоко вздохнул, прикрыв глаза, от сердца у него насилу отлегло. — К сожалению, нет, — небрежно протянул Юнги. — Но ты ведь и сам прекрасно знал, что никаких отношений у вас не могло сложиться. — Пошел ты к черту, Мин Юнги! Если не Чонгук, тогда я найду другого альфу… — Никаких больше других альф, Чимин, — не церемонясь, угрожающе рыкнул Юнги. — Меня утомили твои игры. — Утомили? Мои игры? — на октаву выше, дрожащим от боли голосом повторил Чимин. — Тебе все забава? Ну, конечно, — он издал натянуто ехидный смешок, — ты же всегда видел во мне только маленького неразумного ребенка. — Ты ведешь себя как ребенок, — низкий голос Юнги вновь наполнился бархатными, мурлыкающими переливами. — Это сути не меняет! Я не был достоин даже узнать, кто истинный Чонгука. Ты же превосходно это знал и позволял Тэхёну водить меня за нос. Весело тебе было? — разойдясь, с пеной у рта засыпал его упреками Чимин. — Ты ошибаешься. — Я сделаю что угодно, — остервенело и фанатично, словно давал непреложный обет, посулил Чимин, — но ты никогда меня не получишь. — Мне не нужно получать тебя, — вальяжно вытягивая гласные, изрек Юнги таким тоном, будто одарил его величайшей в мире драгоценностью. — Потому что ты уже принадлежишь мне, любовь моя. — Ни черта подобного! — распалившись, негодующе заголосил омега. — Я не твоя собственность! — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. — Конечно, знаю, — источая яд, фыркнул Чимин. — Я же один из многих. — Что ты там себе опять напридумывал? — невозмутимо обронил Юнги. — Мне противно находиться в этом месте, — пропустив его вопрос мимо ушей, с презрением выплюнул омега. — Куда ты приводишь своих шлюх. — Тебе нет нужды ревновать, — снисходительно уведомил его альфа. — Тебя мне вполне достаточно, детка. — Заткнись! — злобно гаркнул Чимин. — Ненавижу тебя! — А совсем недавно говорил, что любишь, — усмехнувшись, озорно напомнил ему Юнги. — Это было давно. И неправда! — Совсем недавно, — не прилагая почти никаких усилий, играючи, но непререкаемо стоял на своем Юнги, голос его понизился до шепота, громкого и вкрадчивого, чувственно соблазнительного и пробирающего до самого нутра: — Пару дней назад, когда ты лежал, обнаженный, в моих объятьях, и умолял меня о… — У… умолкни! — поперхнувшись и срывая голос, истошным оглушительным возгласом перебил его Чимин. — Это больше никогда не повторится! Стушевавшись, Тэхён не знал, куда себя деть от стыда и досады за подслушанные, столь интимные подробности; щеки его исступленно пылали, словно он прижался к раскаленной плите. — Я слышу это каждый раз, — подчеркнуто терпеливо отметил Юнги. — И каждый раз это заканчивается одним — моей постелью. — Ну все, хватит! — доведенный до крайности, взбесился Чимин, вновь переходя на крик. — Последний раз тебе повторяю — оставь меня в покое! Не сомневаюсь, ты вполне легко найдешь утешение у какой-нибудь шлюшки в этом своем убогом жилище. — Поаккуратнее с выражениями, Чимин, — холодно предостерег его Юнги. — Это дом моего папы. — Тем более тогда я здесь ни минуты больше не останусь! Твой папа чуть не разрушил брак моих родителей… Ай, пусти меня! — перепуганно взвизгнул Чимин. — Ты уверен, что все было так? — прорычал альфа, сокрушительно чеканя каждое слово. — А как тебе такой вариант, что это твой папа влез в союз двух любящих людей и, забеременев, увел жениха у моего родителя? Неожиданно звучный хлопок прогремел взрывом — Тэхён догадался, что Чимин, не сдержавшись, распустил руки и залепил альфе пощечину. — Мерзавец! — гневно выкрикнул он. — Я не позволю тебе оговорить моего папу. И не смей больше таскаться за мной! — прошипел он напоследок и, очутившись в поле зрения Тэхёна, шумным вихрем вылетел за порог. Юнги, пропустив его слова мимо ушей, не спеша и без колебаний направился за ним. Лицо у Тэхёна по-прежнему горело огнем, на лбу выступил пот, в ушах шумело — от облегчения у него едва не подкашивались колени. И это облегчение дарила ему приятная мысль о свершившемся расставании Чонгука и Чимина. В душе его наступило что-то вроде успокоения, точно тяжелый камень отлег. Перед обедом Тэхён взял себя в руки и, мучаясь угрызениями совести, решился набрать номер папы. До Кёнсу ответил сразу же, будто только и ждал звонка. Его голос, обычно теплый и мелодично-нежный, охрип и звучал надломленно, словно говорил давно и безнадежно больной человек. — Что случилось, папа? — всполошился Тэхён, сходя с ума от лихорадочного беспокойства. — Ты болен? — Совсем нет, — прокашлявшись, поспешил разуверить его До Кёнсу. — Просто легкая простуда. — Пап… — Прежде чем, ты скажешь, что тебе опять нужно работать, ответь мне на несколько вопросов, — бойко и энергично приступил к делу До Кёнсу. — Что? — сдавленно промычал Тэхён, ощущая, как все внутри стягивается тугим болезненным узлом от дурных подозрений. Его попеременно бросало то в жар, то в холод. — Скажи мне, Тэхён-а, что происходит? Что четыре года назад, что сейчас ты сбежал в другой город так быстро, что я даже опомниться не успел. В этот раз мы даже толком не попрощались. Я чувствую, что за всем этим стоит какая-то серьезная причина. Очень серьезная. Но ты мне не говоришь. И Чонин тоже мне не говорит. Хотя явно что-то знает. Но упорно молчит и скрывает. В полной потерянности Тэхён хранил молчание, запутавшись и не зная, как поступить и что ответить. — Может, ты мне все же расскажешь? — продолжал мягко увещевать До Кёнсу. — Это все связано с Чон Чонгуком? И четыре года назад тоже? — Почему ты так решил? — задрожав, пугливо выжал из себя Тэхён. — Потому что разговаривал с Нам Ухёном. — С кем?! — не веря своим ушам, резко крикнул омега; голос его зазвенел и почти сорвался. — Сначала я хотел его выгнать взашей, но человек был просто на грани отчаяния, — вдумчиво сообщил папа. — Он ищет тебя. — И что ему нужно? — переведя дух, Тэхён приложил громадные усилия, чтобы казаться совершенно равнодушным. — Поговорить с тобой. О том, что случилось четыре года назад. — Он что-то тебе сказал? — вне себя от ужаса, Тэхён так сильно сжал в руке телефон, что заломило пальцы. — Ничего толком, — расстроенно ответил До Кёнсу. — Только то, что это очень и очень важно. И что сейчас только ты можешь помочь его сыну. — Что? — не владея собой, в отчаянии взревел Тэхён не своим голосом и вскочил, как ужаленный. — Ты можешь мне объяснить, что все значит? — твердо потребовал ответа старший омега. — И что произошло тогда, четыре года назад? Что-то очень серьезное, ведь так? — Мне нужно идти, пап, — еле ворочая языком, малодушно отступил Тэхён, не имея сил вновь переживать этот дикий кошмар наяву и пасуя перед беспощадным страхом вновь причинить боль родителю. — Сын! Ким Тэхён, не смей бросать трубку! — в самой решительной форме пригрозил папа, неукоснительно усиливая натиск. И несмотря на то, что говорил он уверенно и безапелляционно, в голосе его прорезывались нотки растерянности и полнейшей безысходности. — Мы должны договорить в конце концов!.. Сделав вид, что не услышал, Тэхён наскоро простился и сбросил вызов, утирая быстро набежавшие на глаза едкие слезы. Необходимость вести себя так с папой приводила его в отчаяние, лишающее покоя, но его своей всесокрушающей силой без труда превосходила болезненно-мучительная, закравшаяся в душу, тревога за Чонгука. Что произошло? Почему Нам Ухён считает, что только он в состоянии помочь Чонгуку? Вопросы, что оставались без ответов, словно мехами, разжигали беспокойство в сердце Тэхёна, разрывая на части, наполняя сознание цепенеющей мутью, забирая способность здраво рассуждать. В жилах холодела кровь, а метка вдруг ожила, посылая по телу колющие искорки. Желание немедленно разузнать все о Чонгуке захватило все его существо, и только тихий, но уверенный голосок внутри, острый, как жало, пристыжая, упорно напоминал о том, как еще совсем недавно альфа обошелся с ним. Когда подходило время ужина, Тао сообщил, что прибыл Чон Хосок. Вздрогнув, Тэхён замер в нерешительности, кусая губы, но затем дал знак впустить гостя. Боязнь и стыд боролись в его душе: все эти дни он не позволял Хосоку приехать к нему с визитом, выставляя в качестве оправдания свое якобы неважное здоровье, а ведь именно этот альфа протянул ему руку помощи в самый, казалось бы, темный час. Но на самом деле Тэхён обманывал себя: он прекрасно знал, что единственно верной причиной, по которой Хосок перешагнул порог этого дома, была его безумная надежда выведать хоть что-то о Чонгуке. По-хозяйски войдя в комнату, альфа, облаченный в королевскую синеву, наградил Тэхёна испытующим алчным взглядом. Невольно попятившись, омега передернулся, как от боли, а через мгновение ощутил, как метка, словно растравленная, истошно заныла. — Ты выглядишь лучше, — сыто улыбнулся Чон Хосок. Его привычно неулыбчивые глаза вступали в противоречие с этой раскованной улыбкой, храня холодно-угрюмое и звериное выражение. — Я приехал забрать тебя. — Куда? — оробело выдохнул Тэхён, в непонимании расширив глаза. — Тебе больше не имеет смысла здесь находиться, — мягко пояснил альфа. Заняв расслабленную позу, он держался более чем спокойно и уверенно, но под этой внешней невозмутимостью пряталось предельное, чудовищное напряжение. — А нам больше ничего не мешает наконец пожениться. — Этого не может быть… — перепугавшись, промямлил Тэхён. Чон Хосок наградил его искрящейся улыбкой, не озарившей темные глаза. — Почему нет? Чонгук и Чимин женятся на этой неделе… — Но Чимин говорил об обратном, — горячо запротестовал, вскинувшись, Тэхён. С лица альфы мгновенно сползла улыбка. Чон Хосок сморщил лоб, в чертах его обозначилась ничем не прикрытая, странная растерянность. — Ты что, общаешься с Чимином? — отрывисто кинул он. — Нет, но… — Так или иначе, — молниеносно овладев собой, Чон Хосок вернулся к прежнему снисходительному тону и непринужденно пожал плечами, будто не его только что поймали на лжи, — не вижу смысла откладывать нашу свадьбу. Тэхён инстинктивно затряс головой, обуреваемый мириадами смятенных эмоций. — Я не думаю, что у нас что-то получится… Сузив глаза, Хосок пальнул в него хлестким колючим взглядом. — Ты забываешь, что уже принял мое предложение, — в его устах эта фраза прозвучала как приговор. — Я не смогу быть вашим мужем, — отважившись, Тэхён, подрагивая, едва нашел в себе силы сказать ту правду, что шла от сердца. — То есть ты мне отказываешь? — сухо-беззастенчиво осведомился Хосок и с безжалостным нажимом добавил, ударяя по самому больному: — А как же ты собираешься защитить своего ребенка? — Я найду другой способ, — заявил Тэхён, всеми силами стараясь не дать воли своей живо ощущаемой беспомощности. Но внезапно мелькнувшая спасительная мысль обратиться к Юнги придала ему немного уверенности. — Это твое последнее слово? — неотвратимо напирал Чон Хосок. — Да. Чон Хосок метнулся к нему, как дикий зверь, двумя размашистыми шагами разгромил расстояние между ними, его прищуренные глаза, отливающие острым стальным блеском, будто ножами взрезали Тэхёну кожу. Губы альфы искривились в жуткой неприятной гримасе. Едва не вскрикнув в голос, Тэхён, охваченный страхом, рывком отшатнулся. — Это все из-за Чонгука, — пророкотал альфа, голос его, лишившись и намека на прежние терпеливые нотки, наполнился презрительным цинизмом вперемешку с испепеляющей насмешкой. Тяжелый взгляд скользнул к изгибу омежьей шеи, где под тонкой тканью рубашки пульсировала растревоженная метка. — Вы двое жить без друг друга не можете. Что ж, это очень хорошо. Начисто сбитый с толку, Тэхён обескураженно уставился на него, замирая от ужаса и потрясения. Он задыхался, дыхание застряло в горле. — Впрочем, это ничего не значит, — Чон Хосок ухмылялся, и волчий оскал демонстрировал его опасно увеличивающиеся клыки. — Потому что ты все равно выйдешь за меня. — Нет! — вырвалось у Тэхёна. — Если не хочешь по своей воле, я тебя заставлю. — Что? — упавшим голосом пролепетал омега, едва удерживаясь от трусливого порыва забиться в угол. Его прошиб ледяной пот. — Я же говорил, что ты будешь моим, — черные глаза альфы вспыхнули адским огнем, как у хищного зверя. — И ты будешь. Не сомневайся. И не размениваясь более на церемонии, Чон Хосок ухватил его за руки и насильно привлек к себе, сжимая в жадных объятиях. — Вы не в своем уме! — завопил Тэхён, утопая в панике, и напропалую попытался вырваться из каменных тисков. Окоченевшая душа его рухнула в пятки, когда он осознал, что мертвая хватка альфы лишь набирала силу. — Выпустите меня! Требовательные властные прикосновения жгли точно каленым железом. Тэхёну чудилось, что вся его кожа заживо сгорала и обугливалась дочерна. Горло стиснула судорога, из легких словно вышел весь воздух. Взбудораженная метка, плача и протестуя, прошивала все его тело трепещущими вибрациями. Парой пальцев Чон Хосок подцепил его подбородок и повернул лицо Тэхёна к себе, беспардонно и неумолимо вынуждая смотреть прямо в свои горящие дьявольским пламенем глаза. Лицо его, с резко очерченными, заострившимися скулами, излучало бешеное почти животное удовлетворение. Тэхёна обуял, переворачивая душу, первобытный ужас, леденящий кровь и темный, как нелюдимая бездна. — Я легко могу устроить, что твой возлюбленный альфа пострадает, — вкрадчиво-угрожающе заговорил Чон Хосок. На губах его заиграла широкая, мрачно торжествующая улыбка триумфатора, полноправного хозяина положения. — И пострадает очень серьезно. Если ты этого не хочешь — а я знаю, что не хочешь, — тогда сдержи свое обещание и выходи за меня.