Зарисовки

      Практически вся поверхность его тела была украшена рисунками, чёрно-белыми, одновременно связанными и нет между собой. Я любил подолгу разглядывать их, видя их каждый раз как первый. Вот эту бабочку между ключицами, на крыльях которой тонким пером был высечен узор, эту изворотливую змею, которая пересекала его теплую грудь, эту птицу, которая примостилась на его правых рёбрах-жёрдочках, а слева на птицу смотрела печальная русалка, волнистые волосы которой были собраны в пучок, эти короткие, но много значащие надписи по всему его телу: на животе, на плечах, предплечьях, кистях, - вот эту он сделал после смерти любимого отца, эту для любимой мамы, эту после первого настоящего отчаяния (от которого сердце все ещё покрыто шрамами), эту мы сделали вместе, как знак начала нового пути, нашего пути, а эта была строчкой из любимой песни. Все эти образы уже давно стали с ним одним целым, переплетаясь с его душой. Сам он был как галерея, в которой картинами были сцены из его жизни. Картины, сюжеты, образы объединялись, составляя вместе один храм - его самого, который сейчас лежал рядом со мной и позволял мне наслаждаться им, который приносил мне покой одними лёгкими движениями рук по моему уставшему телу, моей измождённой душе. Я восхищался им, растворяясь в приятной полутьме, окружённый его размеренным дыханием и его невесомыми руками, обводящими контуры моих собственных картин.