hunting

      — Это случилось пару месяцев назад. У нас… всё было по-старому. Охотились, грабили…       — Убивали, — дополнила я, и Товен поморщился. Я сказала это с ненавистью, с неизмеримым осуждением, и он не мог этого не услышать.       Он кивнул. Конечно, они убивали. Он не мог этого отрицать, потому что на его руках было слишком много крови. Потерев лоб и выдохнув как-то рвано, Товен продолжил:       — У нас было всё. У меня было. Товарищи, с которыми мы шли в бой, наставник. Богатство… У меня даже была возлюбленная. Имперка, её звали… А, впрочем, неважно.       — Рассказывай, — вновь вклинилась я. Сложив руки на груди, я пренебрежительно слушала его.       — Неважно. Уже неважно, — это прозвучало как-то скорбно, так что я притихла. Товен поднял на меня усталые глаза и грустно улыбнулся. — В тот день наш главарь предложил нам дело. Совсем недалеко от нашего логова должен был проходить один караван. Там должно было быть много золота и товаров… Мы все прекрасно понимали, что для нас это шанс. Если дела обстояли так, как мы предполагали, то награбленного должно было хватить очень надолго.       Я нервно сглотнула подступивший к горлу ком. Я догадывалась, что Товен скажет далее, а от этого становилось паршиво.       — Наш главарь сказал не оставлять живых. Отпустить кого-либо означало подвергнуть нас всех риску. И мы… мы согласились.       — Зачем ты мне это рассказываешь? Я не хочу знать, как вы убивали людей, мне это не…       — Не перебивай, прошу тебя, — рыкнул брат, и я замолчала. Убрав упавшую на лицо прядь волос, закинула ногу на ногу и стала слушать дальше. — Я бы не стал рассказывать это тебе, не будь это важно.       В ответ я буркнула короткое «пусть так». Товен кашлянул в кулак.       — Мы стали ждать. Всё было предельно просто: дождаться караван и напасть… — он выждал паузу. Мне стало ясно, что брату тяжело говорить об этом. — Мы убивали без разбора. Как и всегда. Я хорошо помню…       Лязг стали прекратился. На смену пришли истошные крики, мольбы о пощаде. Теперь, когда наёмники, охранявшие обоз, пали в бою, а из их остывающих тел во всю сочилась кровь, обезумевшие от страха купцы не могли даже прикоснуться к оружию. Боялись. Знали, что не смогут дать отпор и спасти свои жизни. Оставалось только молиться.       — Я не помню, сколько людей убил, кажется, достаточно… Но одного я точно помню.       Я почувствовала, как внутри что-то сжалось. От осознания того, что мой брат убивал без разбора, мне стало так… страшно? Да, наверное, именно страшно. Это, казалось, верх бесчеловечности. А я ещё впустила его к себе, позволила говорить что-то, оправдываться.       — Я медлил. Смотрел в его глаза, и мне стало так жутко. Я вдруг спросил себя: «Что же я делаю? Что же теперь будет?» И тогда…       — Боги накажут тебя, — протянул юноша, не отворачиваясь от Товена.       Брат замер. Эти слова пронзили, словно кинжал. Парень сказал это так уверенно, словно точно это знал. Словно угрожал.       — Кончай с-с ним, — прошипел Шиварисс, подошедший с окровавленным топором в руке. На бурой чешуе тоже были заметны алые брызги, а дополнял образ аргонианина пугающий оскал, так что бедный парень, осевший на земле, невольно дернулся в сторону.       Вокруг становилось всё тише, слышны были голоса только членов банды. Товен прекрасно понимал, почему. Поджав губы, он вновь замахнулся. Юноша зажмурился. Замахнулся, но не смог.       Стрела рассекла воздух. Тело повалилось на траву.       Имперка убрала лук и подошла ближе. Ухмыльнувшись, похлопала Товена по плечу.       — Он бы всё равно не выжил один.       Шиварисс метнулся вниз, стал быстрыми и ловкими движениями ощупывать убитого. Найдя заветный кошель с септимами, победно хохотнул.       — Давай сюда, — потребовал Товен, и аргонианин поднял глаза на друга. Прищурился. Фыркнув, нехотя бросил кошель ему в руку.       Товен укутался в покрывало. Сейчас я заметила, что его руки задрожали, пальцы побагровели. Что ж, тут было холодно. Мне нечего было больше предложить ему, чтобы помочь согреться.       — Тот мальчишка стоял у меня перед глазами. Мерещился… Не я его убил, но, кажется, я виноват в его смерти. Он мог ещё жить и жить…       Что же это, мой брат сожалеет? После стольких отобранных жизней? Я не верила.       — И я решил забыться. Мы все праздновали до самой темноты. Повод всё-таки был: великолепная добыча. Тот караван обогатил нас настолько, что наконец-то доверху были заполнены наши сундуки. Оружие, доспехи, драгоценности, золото. Много золота. Все вливали в себя алкоголь и шутили о том, что они нашли своё «призвание». Я пил больше других. Глушил чувства. Наш главарь хвалил нас и пророчил большое будущее. Мы все… С надеждой глядели в завтрашний день.       Товен сидел за одним из столов с бутылкой хорошего вина, отхлёбывал прямо из горла после каждого тоста и пару раз сам толкал пламенные речи. Друг сидел рядом, одобряюще кивал и довольно скалился. Шиварисс мало говорил и вовсе почти не двигался, но Товен знал, что он счастлив. Аргонианин всегда был таким: шумные посиделки ему быстро надоедали. Но он очень любил деньги, а значит торжество не могло оставить его равнодушным.       С обожанием бандиты смотрели на главаря банды. Этот мужчина дал им всё — место в команде, союзников, близких друзей. Теперь есть общее дело, какой-то смысл. Так и Товен думал, что может довериться каждому за этим столом. Все, кто здесь есть, — его братья по оружию. Вместе они — сила. И если бы не тот юноша, не те его слова и не те чувства, что всколыхнулись внутри…       Товен замолчал. Ему явно не хотелось говорить, он делал это через силу. Ему было тяжело.       — И что потом? — спросила я, видя, что брат молчит. Товен шмыгнул носом.       — Я проснулся ночью от… холода. Из-за тяжелой от выпивки головы я не сразу понял, что к чему. Повернулся, а там… Моя любовница лежала вся ледяная. Вся белая, даже… синеватая. Я пытался сделать что-нибудь, но было поздно. Может, если бы я не напился… Я побежал к остальным и вскоре понял, что они все, все умерли. Уснули и больше не проснулись. Я был один среди тел своих друзей!       Голос Товена дрогнул, и он замолчал, сжимая покрывало до побеления пальцев. Мне показалось, что у него навернулись слезы, хотя я не была уверена, ведь было темно, да и капли дождя всё ещё залетали в мою хижину. Не зная, что сказать, я прошептала вымученно:       — Мне жаль.       Брат захрипел, согнулся и говорил теперь куда-то вниз, а не мне. Мне стало даже как-то жаль его. Совсем чуть-чуть. Я всё ещё отдавала себе отчет о том, кто мой брат. Он не заслуживал моей жалости.       — Я носился по убежищу и искал хоть кого-то живого. И когда я уже почти потерял надежду, я понял, что нигде не видел Шиварисса. И я… я нашёл его у сундуков. Живого. Он стоял над золотом и пересыпал в свой кошель. Я никогда не видел его таким, он…       — Ты сошел с ума!       — С-сош-шел с-с ума? Правда? — он оскалился. Глаза аргонианина налились кровью, зрачки были неестественно расширены. — Ты не понимаеш-шь… Они вс-се нам меш-шали. Они бы потратили эти деньги с-сами, не ос-ставив нам ни с-септима.       — Ты… ты убил их?..       — Они прос-сто зас-снули. Я лиш-шь немного помог. Только и вс-сего.       — Я не мог поверить. Они все были нашими друзьями, мы вместе шли в бой, мы были почти семьёй! — Товен, кажется, заметил, что на слове «семья» меня передёрнуло, потому приостановился. — А он всех убил. Отравил их, каждого. Кроме меня.       — Ты долж-жен быть мне благодарен, Товен. Я тебя пощ-щадил. Ты мой друг, ты зас-служиваеш-шь ж-жизни. Я готов поделитьс-ся с-с тобой с-своим богатс-ством.       — Оно не не твоё! Мы все вложились в это, не только ты. И не я. Все, кто здесь были. Ты убил друзей!       — Друз-зей? Они не друз-зья. Они этап.       — И тогда я понял. Он никого из них не любил, не считал близкими. Он обезумел давно, просто я этого не замечал. Его волновали только деньги. Если бы только я понял раньше!.. Для него всё это было лишь этапом достижения цели. Он всё давно спланировал. Уговаривал меня помочь ему, обещал поделиться золотом…       — И ты отказал? — тихо спросила я. Брат кивнул.       — Я пытался его вразумить, но было поздно. Он меня не слушал. Он потерял рассудок. Набросился на меня, говоря, что я его предал. Я предал!..       Закашлявшись, Товен вновь обхватил себя руками. Его бледность, кашель и озноб вызывали у меня сомнения…       — Товен? Ты здоров?       — Он напал так яростно, словно я не друг ему, а злейший враг. Кажется, в ту секунду я тоже стал этапом.       — Ты плохо выглядишь…       — Я убил его. Своего… лучшего друга… Убил!.. — Товен посмотрел на меня, и слезы брызнули из его глаз. — Он меня ранил, а всё равно просил его остановиться. И тогда я…       — Я поняла, Товен, я поняла, — я шагнула к брату и положила ладонь на его лоб. Он весь пылал. — У тебя жар.       — Я взял золото… Свою долю. И потом я вспомнил… про тебя… О Боги, Тера, я искал тебя так долго!..       Брат схватил меня за руку, покрывало свалилось с его плеч. Его трясло…       — Ты бредишь, Товен. Что с тобой? Что за хворь?       Брат покачал головой. Он не знал.       — Я… заболел вскоре… — теперь он уже чуть говорил, хрипы вырывались из лёгких. — У меня ничего… не осталось…       Брат пошатнулся и чуть не рухнул на пол. Я удержала, помогла ему улечься на мою койку. Задавала ему вопросы, но Товен не реагировал. Ему становилось хуже прямо на глазах.       — У тебя есть какое-нибудь лекарство? Зелье? Товен, ответь!       Брат указал на свою походную сумку. В надежде я схватила её и стала искать что-то, что могло помочь.       — Я понял, что умру… И тогда решил, что должен тебя найти. Тера, я так виноват!..       — Ты не умрешь. Ты нашел меня спустя столько времени чтобы что? Умереть у меня на руках? Это худшее извинение в жизни.       Товен захрипел, хотя я поняла, что это он так смеется.       — Мне так жаль… П-прости… — выдавил он, когда я достала какую-то маленькую склянку из его сумки.       — Ты слишком живучая скотина, чтобы сейчас умереть, — я села рядом и приподняла его голову. Помогла выпить снадобье. — Давай же, ну!       Брат просипел что-то, после чего закрыл глаза. Его голова упала на подушку, и я ахнула. Внутри что-то оборвалось. Припав к его груди, затаила дыхание.       Он тяжело дышал, а сердце билось. Жив.

***

      Остаток ночи я провела у постели брата. Всё происходящее не укладывалось у меня в голове. Когда я перебралась в Скайрим, я решила для себя, что мой брат умер. Мне так было проще жить. Без груза на плечах. Казалось, лучше бы Товена кто-то убил. Мне было больно вспоминать о том, чем он занимается. Он разбил мне сердце.       А вот теперь он лежит тут, в моей хижине. У него ничего не было, сумка пуста. Неведомая мне болезнь сжирала его изнутри. Меня переполняли разные чувства: злость смешалась со страхом, обида с жалостью. Я так привыкла быть одинокой, что его визит выбил землю из моих ног. А теперь он уже умирает. Не успел перейти порог, объясниться, как уже умирает!       Всё-таки он мой брат. Я любила его. Поэтому мне было так больно! А теперь страшно… Я не знала, что делать.       «Зачем, зачем ты пришел, зачем свалился на мою голову…» — думала я, держа Товена за руку. Мне было так спокойно одной, наедине с природой. Что же это такое?       С рассветом я пошла в лес. Взяла корзинку и стала искать травы. Я знала рецепты пары-тройки зелий, поэтому решила попробовать изготовить что-нибудь. Отвар должен был помочь. Взволнованная, я металась от кустика к кустику, от дерева к дереву, и складывала в корзинку буквально всё, что находила. Лишним не будет. После ночного ливня воздух был чистый, свежий. Я наслаждалась приятной прохладой.       Вернувшись домой, я обнаружила, что брат встал с постели. Его кожа была всё такой же неестественно светлой, под глазами тёмные круги. Шатаясь, Товен ходил по хижине и искал свою сумку.       — Что ты делаешь? Тебе нужно лежать, — я поставила корзинку на лаву и подошла к брату. Он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся.       — Я должен уйти. Ты права, я не должен был приходить, я… — он закашлялся, но устоял на ногах. — Я ведь всё помню. Я знаю, что натворил и как обидел тебя. Я просто…       — Тебе нужно лежать, — повторилась я. — Ты совсем плох.       — Я просто хотел попросить у тебя прощения. Тера, ты единственный близкий мне…       — Прекрати.       Товен смолк. Я была резка с ним, но он заслужил, так что реагировал спокойно. Я всё ещё на него злилась.       — Тера…       — Я не простила тебя. И я не хочу, чтобы ты был здесь, — брат посмотрел с непониманием: он ведь как раз собирался уйти, а я не пускала. Я противоречила сама себе. Я пояснила: — Но я не могу просто тебя отпустить в никуда, зная, что ты болен. Я себе этого не прощу.       Товен смягчился. Он протянул ко мне руку, но я не отреагировала. Добавила только:       — В этом наша с тобой разница, Товен.       Я стала разводить огонь. Отвар должен был помочь брату, я в это верила. Товен молча наблюдал за тем, как я перебираю принесенные из леса ингредиенты. Я чувствовала себя неловко, хотя сама не могла понять, почему.       — Тебе нужно поесть, — сказала я, когда отвар уже был почти готов.       — Не думаю, что смогу осилить… — отозвался брат хрипло. Я сказала, что он должен есть, если хочет поправиться, но Товен только покачал головой.       — Ты думаешь, я не пытался? Поправиться... Тера, я потратил почти всё золото на лекарства. Они помогали, но потом мне вновь становилось хуже. Они только оттягивают мою смерть.       Я поджала губы и потупила взгляд. Почему эти слова так резанули по сердцу?..       — Выпей это, — я налила в чашу отвар и протянула брату. — Только осторожно, горячо.       — Ты не обязана заботиться обо мне. Ты права, я этого не заслужил.       — Пей говорю.       После полудня Товен уснул. Он спал тихо, не кашлял и не хрипел, и мне показалось, что это хороший симптом. Нужно было на охоту, моих запасов не хватало на нас двоих, так что я взяла свой лук, стрелы и покинула хижину. Однако сегодня мне не везло. Я вернулась домой ни с чем через пару часов.       Товену стало хуже. Снова. Он лежал на койке и смотрел в потолок. Пот стекал по его лбу, дыхание было неровным. Я подбежала к брату, попросила посмотреть на меня.       — Я ещё жив, — он усмехнулся.       — У тебя снова жар…       — Такое бывает, бывает…       — У тебя ещё есть лекарства? — спросила я, хотя знала, что ответ будет «нет». Я ведь сама отдала ему последнее.       Брат покачал головой. Я нервно потерла щеку, вскочила с места и налила брату ещё своего отвара. Приказала пить. Он не был уверен в том, что это поможет, но всё-таки выпил.       Я скинула лук и стала собираться в город. Взяла корзинку с остатками трав, сумку.       — Куда ты? — как-то настороженно поинтересовался Товен, отхлебывая из чаши.       — В Рифтен. Найду тебе лекарство, — с этими словами я взяла пустую склянку брата. На ней была какая-то надпись, видимо, название. Я не особо вчитывалась. Я надеялась найти такое же или очень похожее средство.       — Тера, это не лучшая…       — Заткнись, — я одернула брата. — Мы это уже обсудили. Ты не умрешь. По крайней мере, не здесь. Не со мной.       Не зная, что ответить, Товен просто сделал ещё глоток варева.

***

      Я бежала по улицам Рифтена в сторону «Эликсиров Элгрима». Там точно должно было быть что-то, я была уверена. Я могла бы пойти к Вайландрии, я даже собиралась к ней, но потом подумала о том, что она слишком рассеянна. Если она не может уследить за собственными действиями, то что уж говорить о каком-то зельи, которое может у неё есть, а может и нет. К тому же, мне ли не знать, как придворный маг занята. Куда правильнее было пойти в алхимическую лавку.       Я буквально ворвалась в помещение, и все присутствующие обернулись. Я тяжело дышала, да и выглядела, скажем, не очень. Элгрим, хозяин лавки, пробормотал что-то, но я не разобрала слов. Коротко поздоровавшись, подошла к прилавку и поставила склянку перед Хафьорг, женой хозяина.       — Мне нужно лекарство. Один человек сильно болен. Он принимал это.       Женщина насупилась, взяла в руки склянку и стала её разглядывать. Где-то минуту она вчитывалась в надпись, потом понюхала горлышко.       — Какие симптомы у больного? — спросила она чуть погодя. Я поспешила перечислить всё. — Понятно, понятно…       — Вы можете помочь?       Хафьорг тяжело вздохнула. Потом поставила скляночку передо мной и заявила:       — Возможно, смогу. У нас нет этого лекарства, но нам привезли другие. Среди них есть одно зелье, которое может вам помочь, — и я уже обрадовалась, как вдруг женщина назвала цену.

***

      Дойдя до рынка, я опустилась на лавку у одного из домов и достала свой мешочек с золотыми. Закусив губу, пересчитала септимы в третий раз. Этого было мало. Что теперь делать? Где взять деньги? Ждать нового поручения Вайландрии? Видят Боги, Товен умрет раньше. Деньги нужны сейчас.       Убрав деньги, я откинулась на сырую деревянную стену. «Как же быть, как же быть, как же быть?..»       Внезапно ответ пришёл сам собой. Я посмотрела туда, на рынок, и вспомнила. Осознание появившейся возможности будто оглушило меня.       «Нет-нет-нет, это неправильно. Он того не стоит… — подумала я. — Должен быть другой способ». Но другие идеи на ум не приходили.       Закрыла лицо руками, потерла глаза. «Нет. Я не могу. Не могу, не ради него, нет! Он не заслужил такого, он меня предал! Я не могу пойти на этот шаг ради Товена. Он подонок, убийца. Да он!..» — я резко встала с лавки и зашагала прочь от рынка.       У самых ворот я остановилась. Что-то грызло меня изнутри. Совесть? Возможно. Хотя, я ведь хотела поступить правильно. Почему тогда так плохо? Зажмурилась. Повторила себе ещё раз: «Он не заслужил». Пошла дальше, снова остановилась. Потом набрала полную грудь воздуха. Вдох. Выдох.       «А если я вернусь, и он умрет?..»       В животе что-то сжалось до боли. Я развернулась и пошла обратно к рынку.       Рыжий стоял у одного из прилавков и протирал бутылку с каким-то не внушающим доверия напитком. Стоял один и словно ждал чего-то. Никто не смотрел его товары, да он и не переживал по этому поводу. Я постояла в стороне какое-то время, наблюдая за тем, как он аккуратно водит тряпкой по сосуду.       «Это безумие. Ты не можешь, он не заслужил. Не заслужил…» — внутренний голос умолял развернуться и идти домой. Но что-то всё равно держало меня в Рифтене. Это «что-то» будто поверило, что если сейчас спасти брата, то будет шанс распрощаться с Одиночеством.       — Ты долго ещё будешь прожигать меня глазами, детка? — достаточно громко сказал Бриньольф, и я вздрогнула. Он знал, что я тут? — Подходи, я не кусаюсь.       Стиснув зубы, я повиновалась. Подошла ближе. Мужчина обернулся ко мне и улыбнулся во все зубы.       — Я знал, что ты вернёшься, детка. Чувствовал.       — Не называй меня так. По-хорошему прошу.       — Хорошо, крошка.       Его улыбка уже начала меня раздражать. Недовольно фыркнув, я сложила руки на груди.       — Я так понимаю, тебе всё-таки нужна работа, — выдвинул догадку Бриньольф. Он поставил бутыль на прилавок и теперь повернулся ко мне корпусом. — Я же говорил, что не ошибаюсь в людях.       — Я делаю это только потому, что мне срочно нужны деньги. Я в деле, если ты обеспечишь мне долю.       — Само собой, детка. Ты точно уверена или опять устроишь мне сцену через минуту?       Я поспешила возразить:       — Я не устраивала тебе сцен. Я просто отказалась.       — Каждый видит ситуацию по-своему.       Решив перейти к сути, я отмахнулась и спросила уже несколько тише:       — Что мне нужно делать?       Бриньольф просто засиял. Мне даже показалось, что он весь день тут стоял и протирал эти свои зелья только потому, что ждал, когда же я приду. И до этого ждал. Что он ждал этого момента с той самой минуты, как увидел меня тогда в таверне.       — Всё предельно просто: я отвлеку внимание, а ты украдешь серебряное кольцо Мадези из сундучка под его прилавком. Когда добудешь его, нужно будет незаметно подложить его в карман Бранд-Шею. Только и всего.       Я обдумывала сказанное пару секунд, нервно потирая руки.       — Хочешь его подставить?       — Можно и так сказать, — Бриньольфу понравилось то, что я интересуюсь этим, я поняла по глазам. Мне стало противно. — Кое-кто хочет, чтобы он отошёл от дел. Навсегда. Это всё, что тебе нужно знать.       Я посмотрела вглубь рынка. Увидела Мадези, потом Бранд-Шея. Облизнула сухие губы.       — У меня… — я заговорила так неуверенно, что аж сама удивилась, — у меня отмычки нет.       Почему-то Бриньольфа это рассмешило. Чуть сдерживаясь, чтобы не загоготать на весь рынок, он полез куда-то под прилавок. Мимо проходили люди, и мне стало совсем не по себе.       Вдруг мужчина притянул меня к себе. Я растерялась совсем ненадолго, а потому сразу же оттолкнула его. Хотела уже прикрикнуть на него, когда он шепнул мне на ухо:       — Проверишь сумку, — расправив спину до хруста, рыжий сказал отвернулся и сказал уже чуть громче: — Удачи.       Следующая его реплика прозвучала ещё более внятно. Взяв в руку одно из своих зелий, Бриньольф стал зазывать к себе народ. Я стояла рядом, соображала. Потом попятилась, выбралась из толпы.       «Вскрыть, забрать, подбросить. Вроде не сложно…» — с этой мыслью я направилась к прилавку Мадези.