hunting

      Я упустил момент, когда перестал ночевать в хижине Теры. Поначалу мы ещё пытались ютиться там и, так как кровать была одна, спали по очереди: пока спала сестра, я ходил в Рифтен или гулял по лесу, а пока спал я, Тера ходила на охоту и собирала травы для той нелюдимой колдуньи из крепости. И ещё она ходила в Гильдию. Тера молчала об этом и даже старалась не носить воровскую броню вне «норы», хотя та, к слову, была куда лучше всего, что сестра носила ранее.       Мы практически не говорили о Гильдии. Когда Тера, виновато переминаясь с ноги на ногу, протягивала мне какое-то снадобье или же деньги, на которое я имел право купить что-то сам, я всегда спрашивал тихонько: «Что ты сделала?» Она никогда не отвечала толком. Говорила: «Заработала». И всё, никаких тебе подробностей, понимай как хочешь. А потом сразу же собиралась и убегала в лес, пропадая среди деревьев на очередной продолжительный промежуток времени. Возвращалась с перепачканными коленями и землей под ногтями, но будто бы успокоенная, убаюканная природой Рифта.       Судя по тому, что септимов сестра приносила немного, я догадывался, что ни на что крупное Гильдия пока не отправляет. Или же забирает значительную долю себе, что тоже имело место быть. Но даже при таком заработке Тера умудрялась откладывать хоть немножко, пряча деньги в небольшую плетеную корзину с крышкой. Наполнялась корзина невыносимо медленно.       Но продлилось это недолго. Понадобилось два моих приступа, чтобы Тера приказала мне собрать вещи и перебраться в Цистерну. Туда, где тепло, туда, откуда недалеко до лавки с зельями, и туда, где всегда есть люди на случай, если я упаду замертво, а сестрёнка будет на охоте или задании. Я помню тот день: мы вошли в Цистерну, я — кашляя, Тера — придерживая меня за плечо и пыхтя. Первым подбежал Нируин. Они с Терой, кажется, даже подружились, что не могло меня не радовать, потому что моя сестрёнка ещё во времена жизни в Валенвуде не славилась обилием товарищей. Однако Тера отрицала теплые отношения с вором, пусть даже и нашим сородичем. Оправдывала она «дружбу» тем, что Нируин просто скучал по дому и пытался восполнить образовавшуюся от тоски пустоту в душе разговорами на босмерисе с той, кто понимает.       — А ты что, по Валенвуду не скучаешь? — спросил тогда я. Тера потупила взгляд и не ответила, но сделала это до того красноречиво, что я всё и так понял.       После Нируина подошёл рыжий норд. Тера возилась со мной, а он стоял и смотрел, хлопая коротенькими ресницами.       — Можно Товен поживет тут вместо меня? — спросила сестрёнка спокойным тоном, словно уверенная, что ей разрешат. Впрочем, быть может, если бы ей запретили, она бы просто проигнорировала. Эдакий вопрос в никуда, не требующий ответа.       — А ты где спать будешь? Койка-то у тебя одна, — обеспокоенно спросил Бриньольф, поправляя серо-черные рукава своей куртки. Я вспомнил, как две ночи ночевал в «Крысиной норе» на скамейке и ухмыльнулся.       — Я всё равно тут не ночую, — напомнила Тера, взбивая драную перьевую подушку. Во все стороны полетел пух, и я словил себя на мысли, что ещё одного такого взбивания подушка не переживет. — А он болен.       — И где же это вы так живете, если не секрет, детка? В городе вас не видно почти, в Цистерну ты заглядываешь через раз…       — А я в лесу живу. Сплю на деревьях, ем сырое заячье мясо и заблудших путников.       Бриньольфа это порядком рассмешило, даже несмотря на, казалось бы, абсолютно серьёзный тон Теры.       — Оу, то-то я смотрю, Этьена и Синрика долго нет. Неужели сошли с дороги…       — Бретонов не ем, у них мясо жестковатое. То ли дело норды, — оставив в покое подушку, Тера повернулась к Бриньольфу и хитро сощурилась. Я наблюдал за столь странным диалогом с глуповатой улыбкой, прижимая ладонь к болящей от кашля груди.       — Тонко намекаешь, что мне есть, чего бояться, детка?       — Лучше держись подальше.       Рыжего такая угроза, казалось, даже умилила, но Тера не стала зацикливаться и просто отвернулась, всем видом демонстрируя, что разговор ей надоел.       Мы стали разговаривать ещё меньше. Тера пропадала на охоте, в Цистерну приходила лишь для того, чтобы получить долю за старое задание или взять новое. Если же по какой-то причине сестра задерживалась в Гильдии, то говорила с кем угодно, но только не со мной. По крайней мере, на отвлеченные темы. Единственным, что она готова была обсудить со своим нелюбимым, но единственным братом, была поездка в Винтерхолд. Далекая и даже мистическая, в которую я, признаться честно, не верил ни минуты. Но Тера верила. Каждый раз, когда мне было плохо, она с надеждой говорила о Коллегии магов и о том, что там мне, должно быть, помогут, и весь этот кошмар закончится. Другие гильдейские ничего особо не знали: любые вопросы обо мне или о нашем прошлом сестра игнорировала. А я бы хотел им рассказать, да вот как-то язык не поворачивался.       Казалось, каждый новый день стал повторять предыдущий. Я то не спал, измученный кошмарами, то падал на колени от боли и сплевывал на пол кровь, пугая всех вокруг. Тера по большей части работала на Гильдию, а травы для Вайландрии собирала всё реже и реже. В лес уходила каждый день, даже если и ненадолго, спала и ела очень мало. Нируину и Руну иногда удавалось завлечь Теру игрой в кости или какой-то нелепой беседой, но даже тогда я практически не видел, чтобы сестра улыбалась. Старик Делвин учил её каким-то воровским штучкам, а потом хвастался остальным, что протеже Бриньольфа всё-таки умеет разговаривать и, более того, очень быстро всё схватывает.       — Скоро она сама начнёт оставлять метки в тех местах, куда не ступала нога вора, помяните моё слово. У этой девочки талант!       Слушая Меллори, мало помалу все в Гильдии смирились с необщительностью моей младшей сестренки и просто тихо радовались каждый раз, когда она выполняла очередное мелкое дельце. Нируин отмечал, что стреляет она лучше многих, Векс — что её шагов не слышно даже тогда, когда она бегает. И все почти ликовали, грезя о том, что, может, темные времена для Гильдии кончатся, если все новенькие будут такими же успешными, как Тера из Малабал Тора.       Все ликовали, а я пил. Пил много, хоть и знал, что нельзя. Алкоголь помогал ненадолго отпустить мысли. Никто в Гильдии даже подумать не мог, как Тера ненавидит то, что делает. А я знал и помнил.       — Не проси меня. Второй раз я этого не сделаю… — Тера уводила глаза, опускала голову, так что неровная челка как бы укрывала её лицо. Я подходил ближе — она отступала, и так раз за разом. Обхватив себя руками, моя маленькая сестра дрожала.       — Чего ты такая неуверенная? Всё у тебя получится. К торговцу было вообще сложно влезть, но ты ведь это сделала!       — Я не сделаю этого, потому что не хочу, как ты не понимаешь!       — Знаю, ты боишься, но…       — Я СКАЗАЛА ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! — она закричала так внезапно, что я отпрянул. Я вовсе не помнил, чтобы Тера хоть раз поднимала голос. — Я НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ПОЙДУ НА ЭТО!       И я понял.       Каждый раз, когда Тера возвращалась в «Крысиную нору» с дела, я сглатывал колючий ком в горле. Сестра стойко держалась и выглядела так, будто её ничего не волнует. Будто она всю жизнь только этим и занималась: кражи, подставы, подбросы… Она каменела. Улыбалась другим ворам фальшиво, а они верили, хвалили и похлопывали её по миниатюрному плечу. А я жмурился, и перед глазами проносились образы прошлого. Я брал бутылку и уходил подальше, лишь бы не видеть то, во что превратилась моя сестра. Во что я её превратил.       В один из таких вечеров Тера всё-таки решила остаться в Цистерне. Кто-то притащил во «флягу» лютню, и нетрезвые воры запели невпопад, пока Векел неумело бренчал, шипя от впивающихся в непривыкшие пальцы струн. Делвин галантно пригласил на танец Векс, но та послала его куда подальше. Старик, кажется, взгрустнул, возвращаясь на свое место за столом рядом с Мерсером и Бриньольфом.       Тера танцевала. Пусть и не сразу, но после пары кружек мёда она вскочила с ящика, где они расположились вместе с Тониллой, и принялась отплясывать с таким чувством, будто это был последний танец в её жизни. Нируин, Синрик и Випир присоединились к ней, хохоча и присвистывая, а другие гильдейские начали хлопать и выкрикивать одобрительные лозунги.       Сделав над собой усилие, я дождался, когда Тера выдохнется и сядет обратно к Тонилле. Парни наигранно вежливо поблагодарили её за компанию, вызвав у моей сестры неестественно громкий смех, и продолжили веселиться. Моё напряжение немного ослабилось, но я всё равно продолжил бросать на них мимолетные, но агрессивные взгляды. Отхлебнув вина из бутылки, заметил, что за мной из тени наблюдают два зеленых глаза Бриньольфа. Зрительный контакт продлился недолго: я сделал ещё глоток, прикрыв веки, а когда вновь посмотрел на рыжего, тот уже пялился на мою сестру. Стало тошно.       Я настиг Теру, когда она уже собиралась ложиться спать. Она, как и я, была достаточно пьяна, но с ног не валилась. Взволнованный и разгоряченный, я рявкнул на неё, не желая ходить вокруг да около:       — Зачем ты позволяешь им к тебе липнуть?!       Тера, покачиваясь из стороны в сторону, удивленно покосилась на меня.       — Чего?       — Зачем позволяешь им липнуть? Ты видела, как они на тебя смотрят? Они всё — воры, им нельзя доверять!.. — я поперхнулся и стукнул себя кулаком в грудь, ойкнув от боли. — Ты думаешь, что делаешь? Сама ведь говорила…       — Постой-постой… — она перебила меня, вяло махнув руками, будто отгоняя от себя слова, вылетевшие из моего рта. — Ты о чем вообще?       — Они все подонки, Тера… Не позволяй им!.. Втереться… — я позволил себе сделать паузу, чтобы перевести дух. — В твоё доверие.       Когда я начал этот разговор, я ожидал, что Тера ужаснется, испугается того, что я ей сказал. Я наивно думал, что для неё это будет откровением. Но девушка сказала укоризненно:       — По себе судишь, да?       — Что?! Я бы и пальцем н-никого не тронул! По крайней мере… Не в таком плане! Я, может, и бандит, но я!..       — Значит судишь по своему другу.       — К-какому другу?.. — хрипел я, не понимая.       — Может, они и воры, но они не относятся ко мне как к вещи. Чего не скажешь о… как его? Ах, да. Шивариссе. — от этого имени у меня по спине пробежался холодок. Мы не упоминали его, не возвращались к той теме… Но почему сейчас она вспомнила именно о нём? — Или ты не в курсе?       — В курсе чего?..       — Что он пытался сделать, когда ты приказал мне убираться прочь. Но тебе, конечно, было уже всё равно. Иначе ты бы меня не выгнал.       Картины прошлого сменяли одна другую. Шиварисс, банда, приход Теры, наш с ней разговор… Я тяжело задышал. Да, я слишком поздно понял, каким монстром был аргонианин, которого я считал другом. Но такого… Такого я и представить не мог.       — Он…       — Чуть не выбила ему ещё один клык. Мне повезло. Я сбежала. Но в тот момент мне казалось, что проще спрыгнуть с обрыва, чем жить, зная, что брату золото дороже моей жизни, а его лучший друг чуть не воспользовался мной посреди леса.       Повисло долгое, болезненное молчание. Тера говорила донельзя спокойно, но дрожащие уголки губ выдавали истинные эмоции. Я смотрел ей в глаза и надеялся, что всё сказанное сестрой — пьяный бред. Надеялся, но знал, что о таком она бы врать не стала.       — Так что, может, гильдейские и подонки, но они уж точно лучше вас.       Резанув этими словами, словно ножом, Тера ушла. Пить дальше, хотя собиралась спать. Я не решился идти следом. Сполз по спинке ковати прямо на пол, обхватил голову руками и взвыл. Мне хотелось сделать что-нибудь, но я не знал, что. Лицо горело, голова пульсировала, в легких что-то клокотало, отдаваясь болью. Всё пошатнулось, и я упал на бок. Последнее, что я помнил о том вечере — мутнеющая Цистерна и чья-то размытая фигура вдалеке.

***

      Как-то после попойки я проснулся очень поздно. Кое-как переставляя ноги, выбрался из Цистерны во «флягу» и опустился за стойку, тычась носом в столешницу. Сапфир, сидящая рядом, звучно цокнула и поспешила пересесть куда-нибудь подальше. Векел налил мне воды, хотя я просил что-нибудь опохмелиться, а потом, наблюдая, как я жадно делаю глотки, сообщил мне:       — Тера сегодня уехала.       Вода пошла не в то гороло, и я закашлялся. Векел пару раз хлопнул по спине, и я сипло поблагодарил, пусть он мне и не помог вовсе.       — Как уехала? Куда?       — В Вайтран, — Векел говорил это как само собой разумеющееся. — Вместе с Этьеном. Задание от Мавен Черный Вереск.       — Почему она мне не сказала, что уезжает? — обескураженный, я откровенно пялился на трактирщика, ожидая ответа.       — Ты спал.       — И не поспоришь, — зло ответил я на босмерисе, оставляя Векела в неведении. Я попытался заказать себе выпивку, но норд был непреклонен. Так что я, допив свою воду, решил выйти в Рифтен проветриться.       Шаркая ботинками по земле, вышел из таверны в «нору». Мрачные краски заброшенной канализации нисколько не пугали меня, в отличие от подарков, преподносимых постепенно проясняющимся сознанием. Воображение стало подкидывать различные сцены, начиная от нападения на сестру бандитов и заканчивая поимкой Теры стражей Вайтрана.       «О чем она вообще думает?» — мысленно спросил я себя, хрустя пальцами. Тера никогда не выезжала из Рифта, а тут какая-то важная особа на ушко что-то нашептала — и всё, она уже где-то далеко. Хорошо хоть, что они не додумались отправить её туда одну. Но учитывая, что Этьена Рарниса я почти не знал, легче мне от этого не становилось.       У самого выхода из «Крысиной норы» меня вдруг окликнули. Я остановился и, морщась, повернул корпус. Ко мне быстрым шагом подходил Бриньольф.       — О, и ты здесь. На рынок идёшь? — я изобразил заинтересованность, хотя на самом деле мне было плевать, куда и зачем идёт этот норд.       — Собирался, но теперь уже нет. Есть разговор.       Я оглядел Бриньольфа и сделал вывод, что вид у него непривычно серьёзный. Где улыбочка, где сверкающие глаза?       — Какие-то проблемы? — решил уточнить я прежде, чем мы начнем. Услышав в ответ глухое «возможно», почувствовал цепкую хватку на локте. Не успел возмутиться, как норд затянул меня за угол и толкнул к стене. Прохрипев ругательство на босмерисе, поднял глаза на нависшего надо мной Бриньольфа. В свете факела он выглядел ещё суровее. Не припомню, чтобы хоть раз видел его таким.       — Что на тебя нашло?!       — Так, эльф, мне это всё надоело. Ты мне сейчас всё расскажешь.       Бриньольф ничем не угрожал, но говорил он так, словно в любой момент размозжит мне череп. Я закашлялся, согнувшись и оперившись на стену. Рыжий сложил руки на груди и терпеливо ждал, когда я стихну и буду в состоянии отвечать.       — Что всё-то? Черновересковый что ли в голову ударил? — наконец прошипел я.       — Не прикидывайся. Что происходит между вами с Терой? — Брин, похоже, был уверен, что я строю из себя дурочка, но я действительно удивился его вопросу, приоткрыв рот. — Она заботится о тебе, но одновременно и избегает. Постоянно пропадает где-то, никому ничего не рассказывает. И я заметил, как ты смотришь на неё, прежде чем напиться. Что такого происходит?       Немного переварив услышанное, я нахмурился и, побагровев, ответил вопросом на вопрос:       — А ты кто такой, чтобы лезть? — Бриньольф хотел ответить, но я добавил сердито, опережая его: — Думаешь, раз затащил мою сестру в этот крысятник, то теперь имеешь право лезть не в своё дело?       — Во-первых, я её силком сюда не тащил. Она сама сделала выбор. Во-вторых, она теперь часть Гильдии, а мы своих не бросаем.       — У-у… — протянул я саркастично. — Какие мы благородные. А то, что она ворует из-за вас, это так, мелочи…       Бриньольф изменился в лице. Не сказать, что смягчился, скорее задумался над моими словами на пару мгновений.       — Хватит паясничать. Рассказывай.       — Да чтобы я!.. — в этот момент норд схватил меня за воротник и дернул на себя. Я пискнул и зашипел, дернулся в сторону, но Бриньольф не был намерен меня отпускать.       — Почему она плакала? Несколько дней назад, после того, как она веселилась с остальными, ты говорил с ней, а потом я нашёл её в истерике в тренировочном зале.       Я не сразу понял, о каком дне говорил Брин, но как только осознание пришло, я сразу перестал брыкаться. Я ведь уснул пьяный, а на утро даже не удосужился найти сестру и поговорить с ней ещё раз. Было так больно, я так сгорал от стыда, что предпочел остаться наедине с бутылкой. А что чувствовала Тера?..       — Она… что?       — Она совсем ничего не соображала, ревела на полу. Я попытался её успокоить, но она говорила что-то про грехи и не обращала на меня внимание.       — Ты ведь её не…       — Дождался, пока успокоится, и отнес спать. Утром говорил с ней, она ничего не вспомнила. Даже того, что с тобой что-то обсуждала. Так может ты мне объяснишь?       Голова закружилась, и я, уже совсем не сопротивляясь, весь обмяк. Бриньольф понял, что силу можно больше не прикладывать, и отпустил меня. Пошатнувшись, я прислонился к стене и уставился в пол. Когда комната перестала кружиться, я заговорил:       — Это всё моя вина. Из-за меня она… такая.       — Я так понимаю, дело не в болезни.       — Н-нет… Не только в ней, — подняв голову, посмотрел в глаза собеседнику. Мне предстоял длинный рассказ, я знал, что меня не отпустят, если я во всём не признаюсь. Впрочем, может, мне и нужно было с кем-то этим поделиться. Может, даже получить пару раз по лицу и по ребрам за всю ту боль, что я причинил. Глубоко вздохнув, я настроился и произнёс еле-слышно: — Я её предал.