hunting

      Это был очередной день нескончаемого пути. Цокот копыт стал настолько привычным, что я уже и не замечал его, как, собственно, и скрипа колёс. То и дело подбрасываемый вверх, когда телега налетала на камень или неудачно пробиралась через ухабы, я ойкал и потирал ударенные места. Холодный ветер пробивался под ткань, укрывающую меня от внешнего мира, и я то и дело припадал к щелям и любовался проносящимися пейзажами.       — Жил да был Рагнар Рыжий — героем он слыл… — напевал я, в тысячный раз перебирая блестящие столовые приборы, украшения и драгоценности из новенького лакированного футляра, пока повозка покачивалась на заснеженной дороге.       — Как-то раз он в Вайтран ненадолго прибы-ыл! — протянул мой отец радостно, сидя на козлах. Я сразу расплылся в улыбке: он любил эту песню, а я любил петь вместе с ним. — Он куражился, пыжился, бряцал мечом…       — Похваляясь, что враг ему всяк нипочё-ём! — вновь подхватил я, и мы запели вдвоём, рвя глотки. Я начал постукивать ложками по ящичку в такт, а отец засвистел.       — Может, надо было оставить тебя в Солитьюде, а, Брин? Отдал бы тебя в Коллегию Бардов.       Я рассмеялся от абсурдности этих слов. Хоть мы с папой и любили иногда сотрясать воздух своим пением, но делали это только со скуки в путешествиях от одного города до другого. И когда никто не слышал, само собой. Я был убежден, что стоило нам открыть рты, птицы разлетались, а волки начинали выть. Но от этого было только забавнее.       — Не-ет, только не это!..       — Ну, ты подумай, а то кто знает, куда заведет нас дорога.       И я думал. Представлял, как мы вот-вот выедем за пределы Скайрима и окажемся в Сиродиле. Я воображал, как ступаю по улицам Брумы, изучаю каждый уголок новых мест. Отец работает, продает свои товары и скупает новые, и мы снова отправляемся в путь, навстречу новым людям, новым городам, навстречу приключениям. Далее нас ожидает Коррол — как же я хотел насладиться его великолепием! Отец бывал там не раз, и говорил, что скучает по красоте зданий и по той силе, которую источает Великий дуб. А потом… Потом!       Имперский город… Столица провинции и всей Империи! Невероятно огромный, рассказы отца о высоте его стен будоражили моё сознание. Наверное, его я хотел посетить больше всего. Да и торговля там должна была пойти в гору, что радовало папу, а значит и меня тоже. Жаль было только, что долго мы там не пробудем: отец предпочитал не засиживаться нигде, чтобы самому не заскучать и не приедаться местным. «Я лишь один раз задержался в одном месте надолго, и что мне это дало? Попутчика в виде тебя. Я, конечно, не жалею, но второго такого я не прокормлю!» — периодически напоминал он с задором и неким вдохновением. Если быть честным, папа и меня-то не всегда был в состоянии должным образом прокормить, и раньше я на это частенько жаловался. Закончилось тем, что я чуть не остался жить у какой-то тётки в Маркарте. Благо, мы с папой оба вовремя одумались: он, что не хочет меня оставлять, а я — что не надо действовать ему на нервы.       В мыслях проносились невиданные образы Скинграда, Анвила, Чейдинхола и других городов, в которых мне предстояло побывать. А потом, быть может, отец решится вспомнить былое и двинуться ещё дальше, куда-нибудь в Морровинд или Хаммерфелл, в Валенвуд или, быть может, даже в Эльсвейр или Чернотопье. Как же я хотел посмотреть мир, побывать в тех местах Тамриэля, о которых многие дети Скайрима даже и не догадываются. Как мне хотелось…       Повозка неожиданно остановилась, лошадь зафыркала и забила копытом. Я отвлекся от разглядывания карты, к которой перебрался после того, как вилки и ложки мне наскучили, и позвал отца. Однако он мне не ответил. Я услышал, как он соскочил на землю. Приподнял натянутую ткань, чтобы посмотреть, в чем дело.       — Оставьте девушку, — решительно крикнул мой отец, и тут-то я разглядел впереди, у края дороги, группу высоких людей в темных меховых одеждах. Они не показались мне подозрительными. Один обернулся, и я понял, что это не люди, а высокие эльфы, но даже это меня нисколько не смутило. «Обычные путники, — думал я, — в чем дело?»       — Езжай своей дорогой, норд. Ведётся расследование.       За спинами эльфов, шатаясь, поднялась на ноги светловолосая девушка в порванном платье. Я удивленно раскрыл глаза, всматриваясь в её силуэт: широкоплечая, с сумкой за плечами и стертыми костяшками пальцев. Они так сильно кровили, что бросались в глаза даже издалека. Под ногами девушки, в снегу, лежал сорванный с неё плащ. Я начал понимать, что заставило отца остановиться. Его меч со скрежетом был вынут из ножен.       — Я неясно выражаюсь?       Кто-то в толпе брякнул что-то о «нордовской тупости», и отца это явно разозлило. Тем временем девушка за спинами эльфов как-то странно качнулась в сторону ближайшего к ней альтмера.       В следующую секунду с виду безобидная бретонка виртуозно выхватила меч и сделала отчаянный выпад. Эльфы среагировали молниеносно, а отец не стал оставаться в стороне. Всё произошло так быстро, что я и сообразить не успел. Неаккуратно пущенная стрела вонзилась в повозку, я испугался и рухнул вниз. Лошадь отчаянно заржала, готовая вот-вот встать на дыбы, и повозка закачалась.       Когда всё стихло, я пару секунд лежал без движения, тяжело дыша, приходя в себя и отпуская страх. Потом прямо так, не набросив на плечи ничего теплого, выскочил из повозки на хрустящий сверкающий снег…

***

      Каждый новый день в Цистерне начинался с новых свершений, а заканчивался веселыми посиделками в кругу друзей. Работа кипела, и каждое дело оставляло приятное послевкусие. И пусть я редко выбирался из Рифтена, а чаще отправлял на задания рядовых воров, но радовался их успехам так, словно сам каждый раз срывал куш. И не только я так ликовал: Делвин перестал бредить проклятием, а это уже о многом говорило. Хотелось верить, что Гильдия воров вот-вот вернёт былое величие. А может даже превзойдет его.       Однако ситуация в Гильдии лишь внешне налаживалась, и все это прекрасно понимали. Разговоры о вернувшейся удаче глухли каждый раз, когда в помещение входил Мерсер — от него исходило такое напряжение, что, казалось, оно вот-вот станет осязаемым и укутает его. Глава нервничал и злился на всех, успехи соратников не приносили ему должного удовлетворения. Мы знали: всё это из-за «конкурента». Того самого, кто писал Аринготу, и того, из-за которого нас ожидали большие проблемы. У нас с Делвином возникали вопросы касательно этого дела, и, пусть Мерсер на них и отвечал, но делал это как-то донельзя отрывисто, будто отмахиваясь от нас и не желая посвящать нас в подробности.       После одного из таких неудачных разговоров с главой мы со стариком Делвином сделали круг по Цистерне, как бы осматривая владения и уставших после работы воров. Я размышлял об опасностях, подстерегающих Гильдию, и чувствовал, как внутри расползается тянущее чувство тревоги.       — Да уж, — печально вздохнул Меллори, — а так хочется верить, что дела наши идут в гору…       — Так верь, тебе никто не запрещает, — отрешенно ответил я, не глядя на собеседника.       — Мерсер. Ты обращал внимание, как у него увеличились морщины меж бровей? Слишком уж он часто делает эту свою коронную гримасу… — Делвин попытался спародировать Фрея, сдвигая брови и морща нос. Это меня немного рассмешило. — Ужас просто! И седеть начинает. На него посмотришь, так сразу дурно становится.       — Тебе седина не грозит, количество волос не позволяет, — усмехнулся я.       — А ты думаешь, это просто так всё? Нет, я лучше буду гордо светить черепом, чем зарасту как неотёсанный старик из глубин «Муравейника».       Сказав, что в его словах есть смысл, я столкнулся взглядом с идущим навстречу бледным босмером. Товен посмотрел на нас с Делвином исподлобья, и я ужаснулся от того, насколько сильно он поплохел. Возможно, роль так же сыграло то, что он не собрал свои черные патлы: длинные, но уже порядком жидкие и сальные волосы падали на лицо, создавая тень, и в этой тени поблескивали два тёмных стеклянных глаза. Кашляя и сутулясь, бандит прошёл мимо нас так и не проронив ни слова.       — Исхудал эльф. Каждый день на него смотрю и думаю: хуже быть не может, дальше только могила. А на на следующий день его вижу и поражаюсь: от него уже одни кости остались, он как живой труп, синий вон практически, а всё ещё живой.       Я кивнул Делвину. Смотреть, как на глазах усыхает Товен, было страшно. Все начали подозревать, что Тера постоянно где-то пропадает как раз из-за этого. Быть где угодно, лишь бы не видеть, как умирает брат. Я даже слышал, как Тонилла говорила с Векс:       — У них же нет никого. Поди и похоронить одна не сможет. Думаю, она и в Гильдию за этим пришла. Ну, чтобы кто-то помог.       — Устроить похороны? Как-то это дико, не находишь?       — Ну почему же. Девчонке, наверное, страшно смотреть, как он корчится. Никогда не знаешь, какая агония будет последней, предсмертной. На её месте я… Не знаю, возможно, для меня это было бы облегчение: уйти на задание, вернуться через недельку и узнать, что этот кошмар закончился. Брат больше не мучается, и мне больше не надо переживать, — Тонилла замолчала ненадолго, явно во всех красках представляя эту ситуацию. — Жестоко это… Но это правда.       Я не стал вмешиваться в их разговор, хотя в голове тогда однозначно прозвучало: «Нет, не правда». Вернее, может, и правда, но точно не для Теры.       Делвин вырвал меня из размышлений внезапным возгласом. Схватив за плечо, рывком развернул в сторону лестницы, ведущей к люку.       — МАТЬ ВАШУ! — первым дело прокричал Этьен, стоило его сапогам коснуться пола. Следом за ним спустилась Тера, но была не столь многословна. Вернее, вовсе не проронила ни слова.       — Явно что-то интересное, — ехидно сказал мне Делвин, после чего пошёл к Этьену, радостно приветствуя их с Терой.       — Я на такое не подписывался! — продолжил вопить бретон, размахивая руками. На его броне появились несколько заметных царапин. — Это просто нечто!.. Нечто!..       — Ну всё, заканчивай драму, — вполголоса сказала Тера, — всё же в порядке.       Пока Делвин, любитель громких сцен, наслаждался эмоциональностью Этьена, я подошел к Тере и спросил заинтересованно:       — Что у вас стряслось? Дело провалилось?       — Если бы, — уголки губ девушки дрогнули. — Рарнис просто не может оправиться от пережитого шока.       — Мёд не понравился? — засмеялся Делвин.       — ЯДОВИТЫЕ ЗЛОКРЫСЫ! Омерзительные, гадкие твари, так ещё и ядовитые!!!       Этьен стал говорить более внятно только тогда, когда мы перебрались во «флягу» и Векел налил ему вина за мой счет. Тера, конечно же, знала, в чем причина столь бурного всплеска эмоций у её товарища по делу, но намеренно молчала, хитро улыбаясь. Будто самой было интересно, на какие чудеса повествования способен Этьен. Как будто за время их совместного путешествия не наслушалась.       Отхлебнув горячительного напитка, Рарнис вздохнул полной грудью и оглядел тех, кто прибежал на его крики за очередными байками. Довольный тем, что удалось привлечь народ, бретон глянул на Теру и поставил её перед фактом:       — Я сам всё расскажу!       — Не сомневаюсь, — с улыбкой ответила девушка, почесывая за заостренным ухом.       И Этьен начал. Я, честно говоря, ожидал чего угодно, но точно не столь подробного рассказа о сумасшедшем маге, мечтающем о мировом господстве и приручающим злокрысов. Эта история была больше похожа на пьяные бредни Тринна. Так что после каждого высказывания бретона мы тактично оглядывались на Теру, надеясь, что она опровергнет хоть слово. Но та лишь с безумным оскалом кивала.       — Эта улыбка не сулит ничего хорошего, — шепнул мне Делвин, и я усмехнулся. Да уж, Тера своим видом подтверждала правдивость слов Этьена.       На самом деле Этьен Рарнис был не из тех, кто часто устраивал сцены. Наверное, за всё время такое случалось лишь дважды. Если не считать этого раза, само собой. В первый раз после какого-то трудного дела, на котором ему прострелили колено, а второй буквально недавно.       Это произошло вскоре после того, как в Гильдии объявился этот Ингемар. Стоит сказать, что Этьен отправился на «рыбалку», но пропал. Мы достаточно долго ждали его возвращения, Сапфир и Випир даже отправлялись на его поиски. Безрезультатно. Мерсер уже собирался объявить Этьена пропавшим без вести, но мы с Делвином уговаривали его не спешить огорчать друзей.       И вот, ранним утром, Этьен Рарнис буквально приползает в Цистерну. Избитый и хромой, без своих вещей и уж тем более без наживы после «рыбалки». Вот тогда шум он поднял знатный. Но это, собственно, было оправдано. Этьену понадобилось время, чтобы прийти в себя и начать говорить связные предложения.       — Талморцы. Я не знаю, как они меня нашли, но они напали и увезли в какой-то свой штаб… Они искали старика по имени Эсберн, который у нас в «Муравейнике»…       И всё встало на свои места. Стало ясно, почему появился знакомый Дельфины, почему тоже спрашивал про Эсберна. И почему незадолго до этого с вопросами пристала группа альтмеров. По правде сказать, мне стало совестно и горько от мысли о том, что в этих «путниках» я не разглядел мерзавцев. Я ведь хорошо разбираюсь в людях, а тут не сложил два и два. С другой стороны, конечно, не все альтмеры работают на Талмор, но, черт возьми, это было так очевидно!       Значило ли это, что я помог Талмору? Я пытался себя убедить в том, что не мог знать, не мог предугадать. Но голос в подсознании нашептывал, что мог… Радовало то, что я так же помог и Ингемару, а значит и Дельфине. Талмор не добрался до старика Эсберна, так что всё обошлось.       Думая об этом, я перестал следить за ходом повествования Этьена. Пока Дельфина о себе не напомнила, мне жилось куда проще, а теперь голова так и раскалывалась от нескончаемых размышлений о том, что давно пора было забыть. Борьба с Талмором — не моя забота. Моя забота — процветание Гильдии воров. Дельфина сама оборвала с нами все связи, так что я не мог сыграть никакой роли в том, что происходило. Да и не знал я, что именно происходило. Знал только, что Талмор — это сборище высокомерных кретинов, которые ни перед чем не остановятся, чтобы достичь цели. А цели их были известны и предельно просты. Некоторые наивно полагают, что Талмор за мир, но уж больно у них радикальные меры. Начало Новой Меретической эры — вот это уже больше похоже на правду. Власть эльфов, мировое господство… И, вероятно, истребление всех несогласных. Что, собственно, уже происходит. Так ведь?       — Ты в порядке? — внезапно спросила Тера, и мне понадобилось пару секунд, чтобы понять, что она обратилась именно ко мне.       — А, да. Порядок.       — Выглядишь как-то странно.       — Разве? — я выпрямился и вымученно улыбнулся. Тера чуть наклонила голову вбок, а после замычала в подтверждение.       — Даже ни разу не назвал меня «деткой». Просто сам не свой.       — Ух ты, а тебе что, стало нравиться, когда я тебя так называю?       — Нет, но, по крайней мере, ты выглядишь не таким потерянным, — без особых эмоций пояснила босмерка, потирая тонкие пальцы.       — Как скажешь, детка.

***

      — Этого должно хватить на первое время, — еле-слышно сказал отец, протягивая Дельфине небольшой кошель с золотом. Я с воодушевлением наблюдал за его действиями: отец не славился особой щедростью, а значит, если он дает этой девушке деньги, то делается что-то действительно важное. Дельфина не сопротивлялась и приняла деньги, коротко благодаря. Вид у неё суровый: под глазами уже мешки, но взгляд будто говорит, что хоть завтра можно в бой. В бой с кем? Я особо и не понимал. Отец говорил: «Бойся Талмора». А Дельфина сказала: «Сражайся с Талмором». Мне, конечно, больше понравился второй наказ, однако девушка вскоре исправилась:       — Не слушай меня. Просто знай, что доверять им нельзя. Бояться не надо: они этим воспользуются. Будь хитрее. Сила не всегда приносит победу.       Порой она говорила, словно в трансе. Я не знал, с чем это связано, но папа, похоже, всё понимал. Иначе я не мог объяснить, почему он бросился спасать абсолютно незнакомую девушку, а после и помог ей добраться до ближайшей таверны. Из-за чего мы, кстати, задерживались в Скайриме.       В ту ночь в придорожной таверне было необычно тихо. Мы жили втроем в одной комнате — мы с отцом спали на покрывале, а Дельфина на доживающей свои последние дни койке. Я не мог не заметить шрамы, которыми было усыпано всё тело девушки, и вывод напрашивался сам собой: она не так проста, как кажется на первый взгляд. Она лишь делает вид. Я много думал об этом, но боялся спросить, так что догадки по поводу прошлого бретонки стали мне сниться. Я проснулся от кошмара, в котором таинственная Дельфина оказывается вампиром и убивает… Честно, я уже даже не помнил, кого. Вздрогнув, раскрыл зеленые глаза и сразу сел.       В комнате кроме меня никого не было. Одеяло на кровати небрежно брошено, так, что половина свисала на пол. Вещи отца лежали на прежних местах, а вот сумка Дельфины куда-то исчезла. Обернулся и посмотрел в окно: Массер и Секунда зависли среди звезд и выглядывали из-за редких серых облаков. Я ощутил накатывающую волну страха. Беспричинную, казалось мне.       Босыми ногами я ступал по холодному полу таверны. В главном зале было пустынно, догорали свечи. Дверь на улицу была приоткрыта, и внутрь залетали снежные хлопья. Одними губами я позвал отца, осознав, что произнести хоть какой-то звук совершенно не получается.       А потом я услышал крик. Короткий, оборвавшийся в одно мгновение. Сердце упало в пятки, но я побежал вперёд. Распахнул дверь, ступни угодили в снег, и кожу болезненно защипал мороз. Я посмотрел в сторону отцовской повозки и обмер.       Дельфина стояла в центре кровавого круга. Провернув меч в груди альтмера, рывком вынула его. Клубы пара вырывались из её носа и рта. Ещё два высоких эльфа лежали чуть в стороне, рядом с зарезанной лошадью моего отца.       А из-под ткани, завешивающей повозку, свешивалась тяжелая мужская рука с огрубевшими пальцами.       Сразу я не проронил ни слова. Я всё понял, но отказывался верить глазам. Стремглав побежал к повозке, раскинул ткань и отпрянул на полметра. Это был отец, лежал в черной, как казалось из-за окружающей нас Ночи, луже вязкой крови. Я запрыгнул внутрь, упал на колени, и штаны начали впитывать жидкость с пугающей скоростью. Перевернул отца на спину и, столкнувшись с застывшим на его лице ужасом, завопил.       — Папа! Папа, пожалуйста, пожалуйста!..       Дельфина подбежала к повозке, дернула меня за рукав, но я не отреагировал. Тогда она залезла внутрь вслед за мной и стала отчаянно рыться в наших товарах. Я продолжал кричать и звать. Бил отца кулаками в грудь, будто надеясь, что сердце запустится, тряс голову, руки… Дельфина поспешно складывала что-то в свою сумку. Я обвил руками отцовскую шею, уткнулся носом и продолжал орать куда-то в теплый воротник, пока сильные руки Дельфины не оторвали меня от тела. Я брыкался, плакал и скулил, когда она тащила меня куда-то, кутая в теплый плащ. Я перестал различать что-либо за пеленой слез, и бретонка воспользовалась этим, убегая в лес, подальше от этого кошмара.

***

      «Мне пора отпустить это», — сказал себе я, разглядывая своё лицо в треснутом настенном зеркале. Сердце тяжело бухало в груди, будто бы больно стукаясь о рёбра. Я вздохнул самому себе в отражении: из-за трещины моё лицо «разбивалось» на две неравные части, и левый глаз был отсечен. Влажные волосы неприятно липли ко лбу. Угораздило же попасть под ливень на рынке! Сняв с края зеркала кусочек подранной веревки, собрал волосы в какое-то подобие хвоста чуть ниже затылка. Получилось из рук вон плохо, но кому какое дело? Главное, чтобы эта «пакля» рыжая не лезла в глаза.       Приведя себя в порядок, направился в Цистерну. Вечером Мерсер говорил о каком-то новом деле «специально для новенькой», и мне очень хотелось узнать детали. Нетрудно было догадаться, что дело важное, слишком уж глава Гильдии был воодушевлен. Но вчера рассказывать он мне ничего не захотел. Отбрехался чем-то вроде «нам всем нужно хорошо выспаться» и укатил в свою комнату.       В коридоре, ведущем в тренировочный зал, я притормозил. Услышал, как кто-то с остервенением атакует манекен. Звуки ударов были настолько яркими, что манекен стало даже жалко.       Заглянув в помещение, увидел Теру. После нового яростного нападения с мечом на манекен, она ловко переключилась на лук и начала стрелять по мишеням. Сначала в ближайшую к себе, после в дальнюю, потом в нависающую сверху. Выстрелив в каждую по два раза, Тера, наконец, выдохнула и опустила оружие.       Новый лук явно пришелся ей по душе. Не знаю, как девушку угораздило так разломать тот, что был, но новый она берегла словно зеницу ока. Нируин подарил ей один из своих луков, узнав, какая участь настигла прошлый.       Отложив оружие, Тера осела на лавку и запустила пальцы в черные волосы. В зале стало очень тихо.       — Тренируешься перед заданием, детка?       Тера подняла голову и заметила меня в проходе. Выражение её лица нисколько не изменилось, всё такой же усталый вид и потухший взгляд. Я зашел в зал, обогнул составленные справа сундуки и подошёл к своей протеже. Оглянулся на мишени: лишь одна из шести стрел не попала в центр.       — Где училась так стрелять?       — Отец учил, — тихо ответила она, глянув сначала на мишени, а после на меня.       — Впечатляюще, — искренне прокомментировал я. — Он, должно быть, был мастером.       — Так и было.       Оглядев Теру с ног до головы, я на мгновение задумался. Прокрутил в голове разговор с Товеном, о котором его сестра, конечно же, ничего не знала. Представил в красках несколько эпизодов из рассказа босмера и, внезапно для самого себя, сказал:       — Я бы послушал истории о вашей жизни в Малабал-Торе, — Тера удивленно вскинула одну бровь, всем видом говоря, что меня это не касается. Я попытался исправить ситуацию: — Никогда не выезжал из Скайрима. А порой очень хочется… Знаешь, увидеть что-то новое. Вырваться куда-то.       Тера молчала так, что я уж решил, что разговор не заладится, и можно просто прощаться на этом и расходиться. Однако я ошибся.       — Знаю. Но это не всегда так романтично, как ты сказал.       — Романтично?       — Ну, да. Ты не заметил? С таким придыханием сказал «порой так хочется»…       Тера лукаво улыбнулась. Я-то не заметил, не стану врать, но неужели это настолько забавно? Тем не менее, я заулыбался тоже.       — А как тогда?       Тера призадумалась, явно крутя в голове возможные ответы. Выбрав подходящий, вздохнула и, уставившись куда-то поверх меня, сказала:       — Тяжело. Неизвестные места, люди живут по совсем другим законам. Отношение к тебе тоже другое, хотя, возможно, это касается только эльфов. А ещё золото. Всюду только о нём и говорят. Это поначалу не так заметно, но чем меньше его у тебя остается, чем острее ты чувствуешь, что без него выжить будет сложно. Пешком преодолевать огромные расстояния… Конечно, Тамриэль красив. Невероятно красив. Но он жесток.       — Она умоляла меня вернуться в Малабал Тор, а я её выгнал! Я её вышвырнул вон! — зазвучал в голове голос Товена.       — И ты просто позволил ей уйти?..       — Я не думал о ней! Ушла и ушла…       И без того слабый огонёк в глазах Теры начал тухнуть. Кажется, я зря заговорил об этом. Размышления о путешествиях не вдохновляют её, не приносят радости. И мне стало совестно.       — Твой путь из Валенвуда был трудным?.. — негромко спросил я, хотя знал ответ. Тера робко кивнула.       — Начиналось неплохо. Но чем дальше уходишь, тем длиннее оказывается дорога.       Она посмотрела мне в глаза. Не знаю, искала ли она в них поддержки или ждала каких-то слов опровержения. Но я не знал, что ей сказать. Вернее…       — Детка, я хотел спросить тебя, — я шагнул вперед, сокращая расстояние между нами. Тера заметно насторожилась. — Ты ведь не просто так копишь деньги?       — Все ради чего-то копят. Разве нет?       — Я говорил с твоим братом.       Глаза Тера испуганно распахнулись.       — И… что он сказал?       «Всё, что ты боишься произнести», — подумал я.       — То, что ты веришь, что ему можно помочь. Даже… на такой стадии.       — А… — казалось, Тера немного расслабилась, но при этом спросила с горечью: — Сказал, что я безумная и что копить надо за достойные похороны?       — Нет. Сказал, что ты хочешь перебраться с ним в Винтерхолд, но денег на снадобья уходит слишком много.       Девушка забавно выпятила нижнюю губу, выражая какую-то странную эмоцию. Шумно выдохнув, кивнула.       — К сожалению. И что ты об этом думаешь?       — А должен?       — Ну, я же теперь в Гильдии. Работа прежде всего, процветание, золото в хранилище и всё такое… Если я захочу уйти, что вы скажете?       Вместо ответа я похлопал себя руками по бокам. Тера удивилась такой реакции, хотела спросить, что я, собственно, делаю, но я опередил её. Нащупав под курткой свой кошель, достал его, раскрыл, проверил наличие септимов. Закрыл и протянул Тере без каких-либо объяснений.       — Что это?       — Сама знаешь. Возьми, — я сделал ещё шаг к ней и положил кошель ей на колени. — Отложишь на лечение брата. Хоть что-то.       Тера ошарашенно глядела на меня. Взгляд её запрыгал туда-сюда, то на кошель, то на меня. Она приоткрыла рот, хотела что-то сказать, но слова не шли. Суетливо покрутив в руках кошель, проверила содержимое и изумилась ещё больше. Сложилось впечатление, что она ожидала увидеть там камни, а не монеты.       Огонёк в её глазах вспыхнул.       — Брин, это…       — Просто золото, — перебил я.       Положив кошель на лавку, Тера встала на ноги и вдруг крепко обняла меня, цепляясь руками за скомканный капюшон. Я нервно хохотнул, легонько похлопал девушку по спине ладонью и хотел отшутиться. Не успел. Она отстранилась так же быстро, как и прильнула ко мне, и улыбнулась во все зубы.       — Увидимся позже, — сказала она, схватила кошель и устремилась прочь.