Нам бы крылья...

Глупая, ну хочешь, плачь… Я буду за руку тебя держать. Больно, я-то знаю где: на самом дне души, что не достать… Алиса подставила лицо ледяным струям воды. Душ не спасал, становилось холодно, рана неприятно постанывала, но девушка упрямо не хотела покидать ванну. Вода смывала слезы, которые сами собой катились по щекам, не смотря на внешнее спокойствие, царящее на лице девушки. Возможно, так выражалась ее боль, которая, почему-то почти не ощущалась. Впервые в своей жизни Алиса позволяла себе зайти так далеко, зная, чем для нее закончится невинный флирт. С него все начиналось. С лекарств, улыбок, с фразы «подвезу». Ею все и закончилось. — Ты там ночевать останешься? — Беспокойно спросила подруга, дергая ручку двери. Ответа не последовало, и голос Алены наполнился еще большей тревогой. — Алиса? — Да, — тихо отозвалась рыжая, проводя ладонью по лицу и волосам, приводя мысли в порядок. — Сейчас выхожу. Махровый халат не приносил приятных ощущений домашнего уюта и тепла, а скорее наоборот – казалось, будто все тепло ушло из этого мира. Алиса вздохнула, осмотрев ранение и обработав его лекарствами, привезенными Стасом. Когда Сафонова вышла, ее тут же заключила в объятья подруга и погладила по волосам. Ее голос, ранее взволнованный, теперь источал нежность, преданную заботу и тепло. Тот самый уют, которого не чувствовалось в халате: — Я не собираюсь тебя пытать, милая, — тихо произнесла Алена, поглаживая уже по спине. — я просто хочу, чтобы ты знала, что теперь тебе не придется все переносить самой. Я могу выслушать, помогу всем, чем только смогу, и, к тому же, я ведь няня твоей сестры. Порой мне так хочется тебе процитировать фразу из одной мотивирующей песни: смотри со мной на небо и ни о чем не думай. И пусть хоть раз убогий мир заставит нас летать и нам подарит крылья, день городского шума, открой мне свои мысли – я не дам тебе упасть. Алиса не двигалась, не хотела отвечать, не пыталась улыбаться и тем более притворяться. Алена была во всем права: слишком долго Сафонова все делала одна. Слишком долго она пыталась выбраться на поверхность, из той ямы, в которую забросила их с Юлей судьба. Порой не хотелось вспоминать собственное отражение в зеркале, с бледным лицом, темными кругами под глазами, кровоподтеками у верхней губы, оставленными дружками Алискиной тетки, у которой они жили на правах опекаемых. С самого первого дня, девочки были предоставлены сами себе: в холодильнике было хоть шаром покати, и Алисе пришлось браться за любую работу, лишь бы принести в дом буханку хлеба и пачку самых дешевых сосисок. Слишком долго Алиса чувствовала себя мужчиной, защитником, главой семьи, за которым должна прятаться Юля. Слишком долго. — Молодец, плачь… — Алена гладила по спине, крепко прижимая к себе и не думая отпускать. Сафонова сама не заметила, как расплакалась, навзрыд, громко, не заботясь о том, что это может услышать Юля. О том, что она подумает, если увидит свою сестру в истошных рыданиях на плече подруги. Наплевать. *** В воскресенье Алиса, надев спортивный костюм, направилась в спортзал, чтобы немного потренироваться и сконцентрировать свое внимание на физической подготовке. По пути туда, девушке позвонил Антошин, который поинтересовался, не занята ли она. А дело было все в том, что Глухареву был нужен опер, для какого-то «неофициального визита», а Денис был занят с Карповым, по каким-то сверхсрочным делам в Химках. Лейтенант согласилась без раздумий, но попросила дать ей немного времени, ссылаясь на то, что она не в форме, без оружия и даже не в каких-нибудь там джинсах, на что Денис бодро отшутился, сказав, что Сережа ее не на свидание приглашает. Алиса, слабо улыбнувшись, развернулась на триста шестьдесят градусов, и зашагала к перекрестку, на котором Глухарев обещал ее забрать. — Ты какая-то бледная, — Сережа свел брови над переносицей и стал похож на какого-то героя советских мультфильмов, но Сафонова никак не могла вспомнить, на кого именно. — Что-то случилось? — Нет, просто спала плохо. — Алиса попыталась улыбнуться, но вышло довольно криво и совсем не правдоподобно, отчего девушке стало еще хуже и противнее. Глухарев вкратце растолковал ситуацию с местной бандой стритрейсеров, которые покрывают одного из своих «корешей», который, в свою очередь, насмерть сбил мужчину сорока пяти лет и его собаку во дворе их же дома. За отсутствием доказательств, дело было закрыто и перешло в висяки. Случилось это, больше пяти лет назад, но, как известно – убийство не имеет срока давности, а ведь именно по этой статье и было возбуждено уголовное дело. Короче говоря, Глухарь собрался прессовать этих упырей, потому что его попросила об этом его бывшая одноклассница, которую на кануне едва не сбили так же, как того мужчину. — У тебя что, и правда, ствола нет? — Удивился Сережа, на что Алиса пожала плечами: — Сдала в конце рабочего дня, как и все. — Спокойно проговорила девушка, после чего ей в ладонь вложили черный ПМ с серебристым символом «веселого Роджера» на рукоятке. В изумлении, брови девушки поползли к затылку, прихватив с собой и часть совести, которая, сформировавшись в горле комом, застряла там, без зазрения самой себя. — Ты оружием не свети, я хочу ее сначала найти… — Постой… её? — Алиса убрала ствол во внутренний карман пальто, но это было слишком заметно, невооруженным взглядом. — Ну да, — ответил Глухарев, шагая к намеченной цели. — не все бабы идут в опера, некоторые становятся уличными гонщицами. Вот бы еще кожу носили, мини юбки, каблуки, как в кино… — Ты сейчас стритрейсерш с гойщицами перепутал. — Прыснула оперативница. — А ты-то, откуда знаешь? — Изумился вполне обоснованно Сергей. Алиса пожала плечами, мол «вот так», и они, улыбнувшись друг другу, повернули за гаражами налево. Прошли мимо здания заброшенного комбината, и, услышав свистящий звук тормозов, вернулись обратно. Судя по запаху жженой резины, который темным дымом выходил из разбитого окна, машина, вместе со своим гонщиком, лихачила прямо в здании. Серега толкнул дверь и оказался в просторном помещении у которого не было одной из четырех стен почти полностью. Машина крутилась вокруг своей оси, выписывая круги и восьмерки, чертя черными «чернилами» по бетонному полу. Под разогретой до максимума резиной, плавились, казалось, даже осколки разбитого стекла. Наконец машина остановилась, под общий гогот и аплодисменты из нее вышла девушка с длинными, стройными ногами, большими голубыми глазами, и длинными, блондинистыми волосами. Ее встречали, как настоящую победительницу и предводительницу, но вот Серега был явно не из таких, несмотря на его улыбку, флюиды он испускал отрицательно заряженные и, я бы сказала, полные презрения. — Здорова, ребят. — Глухарев поправил кепку, и сунул руки в карманы. — Мне нужна некая Сара. Гонщики переглянулись, после чего громко рассмеялись, но были быстро прерваны голосом блондинки: — Это я. Что надо? — она вышла вперед, ставя руки в боки. Сережа очень нагло исследовал тело своей подозреваемой взглядом, Алиса отметила про себя, что, наверняка, он уже позанимался с ней всем, чем хотел и в разных позах. Улыбка Глухарева стала чуть шире, когда блондинка встряхнула головой, приводя в порядок «гриву» светлых волос. Алиса усмехнулась, с вызовом смотря на такое «представление». Сара мгновенно перевела свой хищный взгляд на оперативницу и преодолев разделявшее их расстояние, взглянула на девушку сверху вниз. — Какие проблемы? — Нагло и спокойно, Сара оттянула прядь волос Алисы, после чего была схвачена оперативницей за руку и перекинута через плечо. Сережа, всполошившись, бросился к девушкам, но Сара, поднявшись, потерла поврежденное плечо и бросила Алисе ключи от своей машины. Глухарев с изумлением уставился на них обеих, с открытым ртом. — Крутая, да? — В ярости прошипела Сара, вырывая у первого встречного ключи от его машины, чтобы бросить вызов Алисе. — Сейчас проверим, чего ты стоишь, маленькая тварь! Глухарев бросился к Сафоновой, которая, преисполненная решимости, собралась идти к машине гонщицы. — Не глупи, ты не справишься с управлением: тяга, трансмиссия, турбонаддув – даже для меня это было бы тяжело. — Не унимался майор. Но Алиса, даже не взглянув на Глухарева, быстро прошла к автомобилю «Chevrolet SS» и села за руль. Обе девушки завели двигатели своих коней, готовясь, уничтожить друг друга и все было бы хорошо, Сара бы выиграла, если бы Алиса не умела водить машину, но. В Санкт-Петербурге ее самым первым парнем был стритрейсер, так что девочка смышленая и быстро со всем справилась. Сара предложила посмотреть, сможет ли Алиса повторить несложную комбинацию, управляя машиной Шевроле: кольцо, полукруг, два кольца и восьмерка. При этом, нужно было оставить на полу следы тормозов, сжигая бензин и резину, однако… Игра стоила свеч, если именно она сбила мужчину. *** — Ну, а теперь, ты расскажешь, что было тем вечером, и чем ты занималась. — Копалась в машине, подтвердит кто угодно! Глухарев и Сафонова переглянулись, после чего Алисой было принято негласное решение слегка надавить на задержанную. С разворота оперативница саданула по челюсти гонщицы кулаком и потерла руку, которая болела сильнее, чем, возможно, ушиб Сары. Та лишь вскрикнула, схватилась рукой за подбородок, по которому заструилась тоненькая струйка алой крови. — Давай ее в отдел заберем? Посидит там, подумает… — Не испытывая абсолютно никакого чувства жалости, предложила Алиса, — или я ее прямо здесь кончу. Глухарев поспешил остановить новый замах руки, после чего согласился с предложением Сафоновой и, заломив руки гонщицы за спину, отвел ее в машину. Оперативница немного постояла, глядя на Шевроле, затем развернулась и направилась прямиком к машине Сергея. *** Алиса около двадцати минут простояла около дежурной части, переговариваясь с Олегом о том, о сем, но самым, пожалуй, веселым и занимательным было созерцание девушки, которая смотрела на них обоих исподлобья, пока Глухарев в своем кабинете оформлял документы на ее задержание. Гонщица была недовольна многим: можно считать, что она потеряла машину, вскоре потеряет еще и свободу. — О, боже мой! — раздался у «обезьянника» голос мужчины лет тридцати. Он словно прилип к прутьям, позвал задержанную по странному имени «Ксюша» и добавил «сестренка». — О, так Вы ее… — Алиса была готова пошутить в данный момент, о воссоединении семьи, но ее язык стал словно ватным. Рот открылся сам собой, а молодой человек, выпрямившись, спокойно и дружелюбно улыбнулся, с нежностью произнося: — Здравствуйте, Мечта. — Леша…! — Его имя вырвалось само собой, сошло на писк к последней гласной букве в этом слове. Голова загудела от вороха мыслей, который Сафонова пыталась успокоить с самого утра. Теперь все воспоминания событий, произошедших с ней накануне, стояли перед глазами яркими картинками, пятнами воспоминаний, как кинолента свежей выделки. Молодой человек сделал шаг к Алисе и улыбнулся, но голова у несчастной девушки загудела еще сильнее, на этот раз, перекидывая его имя эхом от одной стенки черепной коробки, к другой. Каждый новый импульс, эхом произносимого имени, отдавался режущей болью где-то в голове. А сознание все еще отказывалось верить в происходящее и думать о том, как теперь быть. Как поступить, и что будет дальше. Еще миг раздумий и позади них, смотрящих друг на друга, возник третий угол этого треугольника – подполковник Карпов, начальник СКМ.