***
Стэм нервно жевал самокрутку уже десять минут, изрядно истрепав и измусолив несчастный фильтр до основания. Мужчина редко курил. Дамам обычно не слишком нравилось, когда от их молодого любовника разило табаком, а потому детективу пришлось отказаться от этой привычки заочно, ибо ни одна сигарета не могла сравниться с женщиной в его объятьях. Но сегодня Стэму было не до женщин. Да, неудачные дни порой наступали и на его улице, и, если подумать, с завидным постоянством, но ещё ни разу за свою «безупречную» карьеру в ГОР он не чувствовал себя в такой жопе. — Мы обосрались, — глубокомысленно констатировал он факт, наконец затягиваясь сигаретой, которая успела прогореть до половины. — Обосрались? — Найтарусс Макк, что расположился напротив Стэма в тесной комнатке для допросов, выглядел абсолютно спокойным. И только его глаза выдавали ту бурю эмоций, которая бушевала внутри этого человека. — Обосрались, говоришь?! — Теперь эмоции начали проскальзывать и в его голосе. — Вот как ты это, значит, называешь? — Сгусток ярости Найта явно рвался наружу в стремлении обрушиться на Тараби всей своей мощью. Но Макк всё ещё держал себя в руках. — Если у тебя имеется иная характеристика положения дел, готов выслушать твои варианты. — Стэм и сам был на страшном взводе, но, в отличие от Макка, справедливо злившегося на всех присутствующих в комнате, Тараби злился лишь на одного лысого детину-долбоёба, забывшего включить маячок. — Ещё не всё потеряно. Мы обязательно найдём… — было забормотал Бренди, но Макк одарил его настолько красноречивым взглядом, что Дэй подавился словами и так и не договорил. — На кону жизнь ребёнка! Жизнь моего с… брата! А вы сидите здесь и страдаете хуйнёй! — продолжал шипеть Макк. — Ещё пару суток назад ты о нём даже не подозревал, — парировал гневное обвинение Стэм. — Так что не надо теперь строить из себя обеспокоенного родственника. — Ах ты! — Макк всё же дал волю чувствам, подскочил на железном, привинченном к полу стуле, на котором обычно размещали допрашиваемого, перегнулся через стол и схватил бы Стэма за грудки его сутенёрской рубашки, если бы вовремя не подоспел Дэй. — Возьми себя в руки! — гаркнул он, хватая Макка за ворот и в буквальном смысле оттаскивая Найта от Тараби. — Мы обязательно найдём его, слышишь?! И спасём. Я обещаю! Нет, клянусь! — То ли как отрезвляющая пощёчина на Макка подействовал повышенный голос Бренди, то ли смысл его слов, но Найт, на мгновение оторопело оглядевшись по сторонам, будто маленький мальчик, впервые оказавшийся в борделе, уже через мгновение нацепил на себя привычную маску полного равнодушия к происходящему. — Не обещай того, чего не сможешь исполнить, — выдохнул он, избавляясь от хватки Дэя. — Вы бесполезны. Толку ноль. Тоже мне, нашлась элита детективов. Да вы элита пустоголовых сосунков! — Выговорив это, Макк направился к выходу. — Интересно, что, по-твоему, решит твой громогласный уход? — продолжал нарываться Стэм как ни в чём не бывало. — Я сам найду ребёнка, — холодно бросил в ответ Найт. — Какая самоуверенность. И как же ты это сделаешь? — А это уже не твоё собачье дело. — С этими словами Макк одним сильным пинком распахнул дверь и вышел из комнаты допроса, где собрались большинство ГОРовцев в надежде обсудить тактику дальнейших действий прежде, чем Маслоу узнает о том, как они опростоволосились. Дэй, окинув всех присутствующих извиняющимся взглядом, поспешил за Найтом. — Они ушли, а расхлёбывать всё это нам? — равнодушным тоном поинтересовался Джеф, вытягивая из-за уха ещё одну такую же, какая была у Тараби, самокрутку. Именно он Стэму её и предложил, невооружённым взглядом заметив, как лицо коллеги перекошено от злости. Он также заверил, что в сигарете нет ни грамма травки, только чистый табак, но Тараби не слишком верил словам человека-травы, а потому продолжал жевать фильтр, не решаясь затягиваться слишком часто. — Эм, Стэм… — впервые за долгое время подал голос Эгон. Всё это время он тщательно избегал взгляда блондина, а в комнате допроса и вовсе расположился за его спиной, дабы не мозолить Тараби глаза и не бесить его ещё больше. — Чего, блять, надо?! — Лишь услышав голос Йота, Стэм ощутил, как в нём закипает новая волна крышесносной ярости. — Я не знаю, как это произошло, но… — Зато я знаю, Эгон! — всё же вспылил Тараби. — Всё произошло по той простой причине, что ты идиот! Идиот, слышишь?! А так как ты идиот, я тебе это ещё и по слогам проговорю! И. Ди. От. — Ты прав, но, пожалуйста, выслушай ме… — И слышать ничего не желаю! — Тараби, не будь упёртым бараном! — начал злиться и Йот. — Баран в этой комнате только один! И это отнюдь не я! — Я же говорю… — Тебе, Эгон, можно медаль за идиотизм выдавать! — Просто по… — Я уже вижу заголовки завтрашних газет! Мир ликует: наконец-то найден самый тупой человек за всю историю существования нашего мира! — Тараби… — Единственный экземпляр, только сегодня! Не пропустите! В нашем цирке уродов человек, обладающий феноменальным Отрицательным IQ. — Не провоцируй мен… — Ты мне ещё и угрожаешь? — Стэм вскочил со своего места и развернулся к Эгону. — Ну? И что ты мне сделаешь?! — Мужчину аж трясло от злости. Лицо его стало красным, глаза налились кровью. — Хочешь подраться? — Нет, я хочу лишь заткнуть тебя, — честно признался Йот. — Так вперёд, — развёл Стэм руками, приготовившись принять удар. Он всегда так делал. Позволял противнику ударить первым, чтобы все следующие свои действия преподнести как самооборону. Чрезмерную и очень жестокую самооборону. Но Эгон не собирался бить Стэма. Эгон сделал кое-что пострашнее. Моментально оказавшись напротив детектива, он внезапно сжал его лицо своими широкими ладонями и в буквальном смысле впился в его губы своими. Поток брани со стороны Стэма, естественно, оборвался. В комнате, несмотря на многолюдность (в допросную, рассчитанную максимум на четверых, набилось пятнадцать человек), воцарилось гробовое молчание. Эгон, звучно чмокнув Стэма в губы, неловко оторвался от него и тут же отпрянул с таким видом, будто впервые в жизни увидел Тараби вживую и именно Стэм, а вовсе не Йот стал инициатором шокирующего поцелуя. Краска с лица блондина схлынула, сменившись нездоровой бледностью с зелёным отливом. — Какого… — выдохнул он, начиная дрожать, — ХЕРА?! — прогремел он, разворачиваясь и со всей силы ударяя Эгона ногой в голову. Точнее он подумал, что удар прошёл, но через мгновение к своему ужасу осознал, что лысый детина парировал его ногу рукой. Чёртов изворотливый качок! — Ты в конец ебанулся?! — продолжил вопить Стэм, всё меньше походя на человека. — Возможно, — поспешно кивнул Эгон. — В таком случае это объясняет мои галлюцинации, ведь мой телефон показывает, что маячок, что я кинул в машину, включился! — И, чтобы не быть голословным, Эгон выудил из кармана телефон и сунул экран Стэму прямо в лицо, стараясь действовать быстро, чтобы не успеть схлопотать ещё один удар. Из болезненной бледности Стэм перешёл в новую стадию, меняя цвет своего лица уже в третий раз за последние пару минут, будто живой светофор. Теперь он выглядел живее всех живых, пыша жизнью даже с избытком. Остальные ГОРовцы продолжали молча наблюдать за сценой, достойной любого женского сериала. — Заработал? — глухо выдавил из себя Стэм, словно позабыв о всяких там поцелуях, ещё секунду назад казавшихся ему катастрофой. — За… Заработал?! — Мужчина и не думал скрывать счастья. — Эгон, это же так замечательно! — выдохнул он, бросаясь лысому на шею, чтобы через мгновение со всей дури ударить его в живот. — НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ОБЛИЗЫВАТЬ МОИ ДЁСНЫ, ШКВАРНЯ! — завопил он, одаривая Йота, скрючившегося от боли, ударом за ударом. — ПРИДУРОК! ИДИОТ! ПАДЛА! ГНИДА! ЕЩЁ ХОТЬ РАЗ! ТРОНЕШЬ МЕНЯ! И Я НОГИ ТЕБЕ ПОВЫДИРАЮ! ТУПОРЫЛЫЙ! КУСОК! МЯСА! — Стэм, кажется, ты увлёкся, — заметил Джэф, без зазрения совести выкуривая косячок. — Подобные эмоции плохо влияют на твою ауру, Тараби, а она у тебя и без того не ахти, — внёс свою лепту Бред. — Мужские истерики — что может быть хуже. Ну поцеловали тебя. Не развалишься, не сахарный, — холодно бросил Миса, поправляя очки. Лишь последняя фраза отвлекла Стэма от Эгона и заставила полицейского повернуться к говорившему. — Да что ты вообще понимаешь? — выдохнул он с едва заметной горечью, от которой, тем не менее, не по себе стало абсолютно каждому в комнате допроса. Но, несмотря на это, Тараби всё же успокоился. Кинув ещё один взгляд на побитого (кстати, не то чтобы сильно, так как Стэм не слишком старался) Эгона, Тараби поднял с пола укатившийся под стол телефон Йота и уставился на мигающую точку на карте. Появившееся было ликование мгновенно сменилось ещё более мрачными мыслями: — Твою мать, — процедил он сквозь зубы. — Что-то не так? — За исключением дискомфорта в паху, Эгон чувствовал себя вполне неплохо. — Всё, блять, не так. Абсолютно всё в этом ебучем деле не так!***
— Да постой же! — Дэй нагнал Найта уже на улице, застав парня за наклеиванием квадратных никотиновых пластырей себе на шею. Их было уже четыре, а пятый Макк пытался нацепить себе на затылок. Ему, видимо, казалось, что это хоть немного успокоит его. Брюнет не привык испытывать столь сильные эмоции. Не привык ощущать, как теряет над собой контроль, ведь это было чуть ли не единственным, чем он обладал. Но последние дни здорово подкосили его хвалёное самообладание. Держать себя в руках казалось всё более мучительной пыткой. «А может быть, хрен с ним, с самообладанием? — всё чаще проносилось у него в голове. — Почему бы мне не дать волю чувствам? Почему бы не взорваться, не ударить кого-нибудь, не поджечь этот чёртов полицейский участок или вообще весь Майбург?! Этот чёртов город с чёртовыми людьми, живущими в нём?!» Но Найт продолжал подавлять всё более изощрённые желания, возникавшие в его голове одно за другим. Нет, нельзя было давать слабину. Не время психовать, ведь на кону человеческая жизнь. Хотя, видят ТехноБоги, Найт никогда раньше не ценил столь сомнительный «товар». — Чего тебе? — раздражённо бросил он, инстинктивно проводя пальцами по пластырям. — Может, поделишься, что на тебя нашло? Не хочу казаться бездушным, но Стэм же прав. Ты узнал о существовании брата совсем недавно и не относишься к той категории людей, которые бы держались за родство. — Дело не в этом, — нахмурился Найт. Говорил он непривычно медленно и отрывисто, будто ему приходилось тратить колоссальное количество энергии, чтобы сохранять спокойствие. — Тогда в чём? — недоуменно развёл руками Дэй. — Возможно, в том, что этот ребёнок — единственное, что у меня осталось после матери? Ты не подумал об этом? — Речь Найта стала ещё более отрывистой. — Или в том, что мама погибла из-за меня, а теперь эта же участь ждёт и моего… Моего… — Найт сник, и Дэй только сейчас, к своему удивлению, заметил, насколько усталым выглядит брюнет. Под глазами его залегли глубокие тени, губы потрескались, а взгляд потерял прежний наглый блеск. Жизнь никого не щадила. И Найтарусса Макка в первую очередь. Но брюнет всё ещё не сдавался. Он собирался бороться до последнего. И никто бы не смог остановить его. Дэй почти физически чувствовал лихорадочное стремление Макка победить несмотря ни на что. — А может, причиной всему тот факт, что виновник смерти моей матери всё ещё на свободе. И творит, что ему вздумается. Некто, мне неизвестный, забирает у меня то малое, что у меня было. Мать. Брат. А что потом? Что он возьмёт потом? И за что?! Я не понимаю. — Голос Найта едва дрогнул. — И чего ты пытаешься добиться, убегая из ГОР? — вздохнул Дэй с наигранным равнодушием. — Полагаешь, что сможешь найти ребёнка самостоятельно? И устроить своего рода вендетту? С каких это пор ты стал непревзойдённым ищейкой? С каких пор решил, что можешь взять на себя роль палача? — Я не ищейка. И не палач. Но знаком с одним всезнайкой, поразительно сочетающим в себе и то, и другое. — Считаешь, что Он прибежит по первому твоему зову? — Теперь пришло время Дэя хмурить брови. Ещё он не просил помощи у того, на кого открыл охоту. — Придёт. — На губах Найта появилась злая усталая ухмылка. — Король я, в конце концов, или не король.***
Маслоу с полминуты внимательно вглядывался в экран телефона Эгона в мигающую точку, обозначавшую маячок, прежде чем, наконец, выдал глубокомысленное «Блять!». Вы не подумайте, обычно Серж изъяснялся куда интеллигентнее и старательно избегал эмоциональных фраз, которые в воспитанном обществе популярностью не пользовались. Но прямо сейчас все его мысли и идеи сконцентрировались в одном небольшом, но поразительно ёмком слове. — Что думаете, босс? — нетерпеливо постучал Стэм указательным пальцем по столу Маслоу. — То, что думаю, я уже огласил, — спокойно проговорил Серж с задумчивым видом, то приближая на карте место, откуда шёл сигнал с маячка, то вновь делая карту менее детальной, но охватывающей бОльшую территорию. Красная точка сверкала в самом центре Майбурга, пульсируя, будто свежая рана на когда-то идеальном лике города. — А кроме этого ещё идеи есть? — Только предположения. — Маслоу по-прежнему гипнотизировал красную мигающую точку. Хотя, возможно, наоборот — это она гипнотизировала его, опустошая разум. — Маячок прямиком в здании корпорации. А она защищена государством и обладает неприкосновенностью, — проговорил Миса, так же наблюдая за красной точкой. — А это означает, что ход туда ГОРу закрыт. Конечно, мы можем предъявить кучу косвенных улик, которые обязательно оспорят их адвокаты… А если и не оспорят, нас завалят таким количеством документов, которые потребуется оформить для осмотра здания, что мы состаримся раньше, чем произведём обыск. Знаем уже, проходили. Миса не лукавил. Действительно, любые государственные объекты и их «друзья» обладали хорошей законодательной защитой, против которой не рискнул бы пойти и видавший виды адвокат, что уж говорить о нерадивых ГОРовцах, которые из законов предпочитали почитывать в туалете статьи об убийстве, в крайнем случае — изнасиловании, но никак не безобидном обыске. — А так ли нам нужны все эти бумажки? — Стэм в нетерпении переминался с ноги на ногу. Он готов был сорваться с места в любую секунду, но сперва было необходимо получить разрешение Маслоу, ведь, если что-то пойдёт не так, ответственность за всё происходящее ляжет именно на его плечи. Не хотелось подводить старика. Уж кого-кого, но точно не его. — Нужны, — кивнул Серж подозрительно спокойно. — Но когда это вас останавливало? — понизив голос, произнёс он, тем самым давая Стэму и остальным ГОРовцам зелёный свет на дальнейшие действия. «В наших руках жизнь ребёнка, — подумал Серж, нервно теребя в руках ручку. — Мы не имеем права останавливаться из-за бессмысленной бюрократии». — Всё, что бы вы ни сделали, я одобряю, — выдохнул он. — Босс. — В голосе Тараби прочиталось безграничное уважение к начальнику. — Вы ведь понимаете, что, если что-то пойдёт не так, отвечать за это придётся вам. И тут уже речь не просто об увольнении. За такое ведь могут и… — Стэм, сынок, ты глухой? Я сказал — одобряю. Времени и так почти не осталось. Так не тратьте его на сентиментальную чушь. Сейчас нам не до последствий. Мы не в детской сказке. Я прекрасно понимаю, насколько рискую. Но риск того стоит. Так что немедленно начинайте что-то делать. Сию же, мать вашу, секунду.***
Майбург не видел солнца уже несколько дней. Холодное светило скрывали густые комковатые облака, днём походившие на сгустки пепла. В тёмное же время суток они превращались в вязкую смолу, пестрящую рекламными проекциями. Женщины и мужчины с неестественными улыбками на губах рекламировали всё: от зубной пасты до презервативов, уверяя в том, что их товар не только лучший из лучших, но ещё и наиболее необходимый. Картинки бугрились вслед за облаками, из-за чего рекламные модели искажались, превращаясь в жутких созданий с неестественными чертами лица и ужасающими оскалами. Некоторые рекламные голограммы и вовсе периодически наслаивались друг на друга, превращаясь в страшный сон шизофреника и настоящую угрозу для эпилептиков. Несмотря на то, что небо сверкало голографическими стендами, улицы всё равно утопали в вечернем полумраке. Более того, в контрасте с безумством цветов, сплетавшихся в небесах, улочки казались ещё более тёмными и угрожающими. По одному из таких проулков и двигалась наша троица, эффектно вписывавшаяся в мрачно-пёструю городскую атмосферу. Первым из трио был широкоплечий парень, двигающийся удивительно тихо и умудряющийся не привлекать к себе внимание, даже обладая густой фиолетовой шевелюрой и целой коллекцией ярких клетчатых рубашек, в одну из которых он облачился и теперь. Второй представитель на вид походил на подростка, и лишь при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что ему далеко не пятнадцать лет. Третьей фигурой и вовсе оказался большой гладкошёрстный чёрный кот с тяжёлым ошейником и в смешной кофточке, связанной явно любящими руками. Трио вальяжно прошло по тёмным переулкам, распугивая бомжей и бродячих животных. Первых пугал Бэйн, вторых Мурзик, и только Анжело не пугал никого, что в глубине души его безмерно расстраивало. «Твой вариант действий — палец в небо!» — активно жестикулировал Бэйн ещё полчаса назад, услышав задумку Анжело. — Не упорствуй. Я уверен, что это прокатит! Считай это моей журналистской чуйкой! «В последний раз, когда я послушал твою журналистскую чуйку, мне пришлось сидеть взаперти с птицами!» — И ты теперь будешь припоминать мне это до старости?! Бедный несчастный, пару минут… «ПЯТЬ ЧАСОВ!» — … в коробке… «ЖЕЛЕЗНОМ КОРОБЕ!» — …с безобидными чайками… «МЁРТВЫМИ ЧАЙКАМИ!!!» — …тоже мне изнеженная принцесса! — фыркнул Анжело. Но Бэйн даже отдалённо не походил на принцессу, и потому как обычно пошёл на поводу у блондина и теперь брёл за ним к самой окраине города, всё больше жалея о своём решении. «Мне всё это не нравится!» — Не занудствуй, — лишь отмахнулся Анжело. — На этот раз мы ничего криминального не делаем. «Конечно. Всего лишь собираемся проникнуть на закрытую территорию. Чепуха!» — Тебе ли об этом говорить?! Что ты прям, посмотрите на него, не хочет влезать на закрытую территорию. А можно спросить почему? Ах да, это же незаконно! Хотя погоди… Я что-то путаю, или ты, Марти, убил хренову тучу людей?! Возможно, это тоже не совсем законно, как думаешь?! Конечно, не спорю, преступление такого рода не столь серьёзное. То ли дело взлом. Но ты уж, дорогой мой, потерпи, чтоб тебя. Понимаю, совесть гложет. Но раз ты такой изнеженный киллер, не стоило вообще соваться в журналистику. Сидел бы себе на высотках, постреливал бы людей, щёлкая семками, говно вопрос! «Иногда я тебя ненавижу…» — Надеюсь, большую часть времени? — Анжело даже бровью не повёл, зля своим поведением Бэйна лишь ещё больше. «Когда-нибудь я тебя придушу!» — Надеюсь, я буду при этом присутствовать? Бэйн лишь скрипнул зубами. Перепалку с Анжело можно было продолжать вечно, вот только сейчас следовало сконцентрироваться на ином: впереди замаячила их непосредственная цель. Подобрав с земли камушек, оператор метнул его в забор, за которым расположилась городская ТЭС. Камушек, соприкоснувшись с сеткой рабица, заискрил, подтвердив подозрения оператора о том, что забор находится под напряжением. Благо парень был готов к подобному повороту событий. Выудив из кармана небольшой баллончик, он пару раз встряхнул его, после чего подошёл вплотную к забору и распылил его содержимое на сетку, проведя пару метровых полос от земли вверх. Сетка покрылась белоснежным инеем. — Это ещё что такое? — удивился Анжело. Бэйн в ответ сунул баллончик журналисту почти под нос, дав возможность разглядеть серебристую надпись: «ГРАФ». — Мне это ни о чём не говорит, — фыркнул блондин. — Похоже на азот. «Лучше азота», — улыбнулся Бэйн, выуживая из прихваченного с собой рюкзака молоток с прорезиненной ручкой. — Не выйдет же. Азот работает не так эффективно, как это показывают в кино, — продолжал упорствовать Анжело. Бэйн, не обратив на его комментарий внимания, ударил молотком по сетке, и та рассыпалась, будто карточный домик. «Я же сказал, что Это — лучше азота». — ГРАФ, — выговорил оператор с трудом, поняв, что жестами здесь не обойтись, — Гетерогенная Реакция Азотной Формы — сильнее азота в восемь и шесть десятых раза. Военная разработка. — Даже не хочу знать, где ты это раздобыл, — нахмурился Анжело. — Но интуиция подсказывает мне, что иметь такую штуку также не совсем законно, — заметил он. Бэйн лишь тяжело вздохнул, поняв, что теперь Кьярэ не оставит его в покое как минимум на неделю, поэтому вместо ответа он пролез через забор вслед за юрким котом и протянул руку журналисту. Но тот не торопился на закрытую территорию. Сделав вид, что не заметил жест Бэйна, Анжело воззрился на здание, больше походившее на кусок луны, выглянувшей из-за горизонта. Именно в нём располагался вечный двигатель Майбурга, который оснащал энергией весь город. Кьярэ, как и большинство жителей города, будучи в юном возрасте, ходил сюда на школьную экскурсию. Журналист сейчас едва ли вспомнил бы и десятую часть того похода. Но в память парня отлично врезалось единственное воспоминание — это фиолетовое пламя, полыхающее внутри огромного двигателя, неожиданный холод, который оно источало, и покалывание в пальцах в момент, когда Анжело, вопреки запретам, коснулся нереально гладкой поверхности шарообразного основания двигателя, сверкающего фиолетовыми искрами. «Эй!» — Бэйн, пытаясь привлечь к себе внимание выпавшего из реальности Анжело, помотал рукой перед его глазами. Журналист вздрогнул, выныривая из застарелых воспоминаний, и с недовольством уставился на оператора. — Чего ещё? Бэйн вместо ответа вновь протянул Кьярэ руку. Блондин недовольно пробубнил себе под нос что-то про «я и сам могу это сделать», пролез в дыру, ожидаемо зацепился капюшоном толстовки за замороженные края забора и в неловких попытках выпутаться, естественно, мгновенно поранил палец. Мартин лишь глаза закатил. «Кто бы сомневался!» — простонал Бэйн, хватая Анжело за руку и ловя губами покалеченный указательный палец парня, на котором выступила капелька крови. — Мне вот давно было интересно, — наблюдая за тем, как Бэйн заботливо зализывает его ранку, выдохнул Анжело. «Что же?» — поднял Мартин глаза на журналиста. — Неужели тебе было слабо признаться мне раньше? — пустил Кьяре словесную пулю в голову Бэйна. — Неужели ты Настолько боялся отказа? Людей ты убивать не боишься, а при мысли, что можешь быть отвергнутым, тут же становишься испуганным трусишкой? Бэйн сделал вид, что провокация его не задела, хотя на мгновение в голове его и пронеслась предательская мысль взять да и откусить к херам палец блондина, чтобы лишний раз не возбухал. Вот только на Кьярэ это едва ли повлияло бы настолько, насколько Мартину этого хотелось. Поэтому пальцы Анжело остались целы. Оператор, сохраняя остатки самообладания, поправил кепку, натянув козырёк на глаза, а затем развернулся и зашагал в сторону ТЭС, так и не ответив на неудобный вопрос. Да и что он мог сказать? Да, он безумно боялся. Боялся, потому что впервые испытывал к кому-то настолько сильные чувства. Боялся, потому что если бы Анжело отказал, а после между ними появилась бы тягучая неловкость и недосказанность, он бы этого не пережил. Боялся, что разрушит то немногое, что уже было между ними. — Эй, не игнорируй меня! — Говорят, что лучший способ разозлить человека — это не замечать его, тем самым поставив под сомнение само его существование. Мартин считал, что данная характеристика применима далеко не к каждому. Но на Анжело она действовала безотказно. «Хочу и игнорирую», — хмыкнул Бэйн, всё ещё чувствуя металлический вкус крови журналиста во рту. — Не думай, что так легко… АЙ! ОЙ! УЙ! Анжело ринулся за ловким Мартином, демонстрируя чудеса нечеловеческой неуклюжести. Он умудрился споткнуться о куски забора, рассыпанные на земле, упасть на колени и практически изваляться в остатках сетки рабица, зацепившись за них рукавом толстовки, обеими штанинами и даже волосами. — Марти-и-и! — завопил журналист дурным голосом, но на полуслове Бэйн зажал ему рот рукой. «Тихо ты! Сдурел?!» — Испугался, — не столько испуганно, сколько торжествующе сообщил журналист. С Анжело всегда так: уклоняясь от одной провокации, ты был обречён встрять в другую. — Мр-мяу? — Кот, самый адекватный представитель трио, подбежал к Бэйну и начал тереться о его ноги, как бы говоря, что им следует поспешить. Хоть кто-то осознавал всю важность ситуации. «Эта затея — сплошное безумие!» — продолжал мысленно ворчать Бэйн, освободив Анжело и теперь следуя за ним по пустырю. — Может, поторопишься? Закрытая территория не подходит для лёгких прогулок с элементами любования природой, — всё же пришлось оператору подать голос, ибо территория вокруг ТЭС освещалась слабо, и его жестикуляции рассмотреть было крайне тяжело. Для проникновения они выбрали самый тёмный и потому самый безопасный отрезок территории. Плюс этого заключался в том, что шанс попасться охране сводился к абсолютному нулю, минусом оставался тот факт, что Бэйн и Кьярэ вообще ничего не видели, а фонарики включать было слишком опасно. Лишь кот, перепрыгивая с кочки на кочку, чувствовал себя в своей тарелке. — Я стараюсь предотвратить возможную поломку ног, — пыхтя, пробормотал журналист, усиленно вглядываясь в кромешную темноту. «О да. Знаю о твоих Стараниях не понаслышке…» Чем ближе они подходили к главному зданию, тем меньше попадалось слепых пятен, в которых они могли скрыться. Последним убежищем послужила пустая цистерна, за которой Бэйн и Анжело спрятались от многочисленных камер слежения, коими было усыпано всё лунное здание. — И что теперь? — вопросительно уставился Кьярэ на Бэйна. «Ты Меня спрашиваешь? Напомню, что это твой план!» — пожал оператор плечами. — А ты и рад свалить всю ответственность на меня, да?! Я-то думал, как станешь моим парнем, все тягости мы будем делить пополам! — возмутился Анжело. «Парнем?» — Бэйн многое бы сказал на это обвинение. Как минимум мог заметить, что и без статуса парня всегда разделял все тягости Анжело, причём далеко не поровну, а по-братски, на себя взваливая большую их часть. Но в это самое мгновение мысли его были заняты другим… Ему послышалось, или мгновение назад Кьярэ действительно назвал его своим парнем?! — Чего уставился с таким видом, будто я открыл существование новой планеты? — поймав на себе пристальный взгляд Бэйна, смутился Анжело, кажется поняв, что именно сказал. — Или думал, переспишь со мной, и всё останется так же? — С губ журналиста сорвался нервный смешок. — Ты, Марти, сотворил непоправимое и теперь обязан взять на себя ответственность и нести её до конца своей жизни! Искалечил и тело, и душу мою! Скажи спасибо, что не заставляю тебя выходить за меня замуж! Пока. Я ещё не решил. «Я готов!» — поспешно закивал Бэйн. Анжело даже вздрогнул от рвения оператора, но улыбнулся. — В таком случае… Немедленно придумай, что нам делать дальше! Бэйн в ответ извлёк из кармана стилет матери. — Но без убийств, — поспешно добавил Кьярэ. Бэйн со вздохом вернул стилет на место, а сам засучил рукава и хрустнул пальцами. Что ж, пришло время тряхнуть стариной!***
— Ну и зачем ты это сделал? В палате царила та особая тишина, с которой столкнуться было можно только в больнице: тягучая, сухая и ощутимо отдающая болезнью и смертью. Прерывали эту тишину разве что мученические стоны или писк работающей больничной аппаратуры. В палате Кота тишину разрушал именно он — раздражающий монотонный звук, что с завидным постоянством то возникал из ниоткуда, то нырял в никуда. Тихий повторяющийся писк Котом воспринимался как шуруп, который ему вкручивали прямо в затылок. Настырной головной болью, впрочем как и многочисленными повреждениями всего тела, Кота наградил тот самый Шут, что вечно лыбился ему с маньячным блеском в глазах. Тот самый психопат, что прямо сейчас облокотился на спинку кровати в ногах Кота и задумчиво скрёб пальцем свеженаложенный бинт на ноге пострадавшего. — Так зачем? — повторил вопрос Кот через силу. Каждое слово давалось ему с большим трудом: грудная клетка была повреждена после сильнейшего взрыва, большинство рёбер переломано, а потому больно было даже дышать, что уж говорить о большем. — Кто знает, — улыбнулся Шут, явно довольный видом прикованного к постели Кота. — Может быть, просто так, — вздохнул он, — а может… — Шут на мгновение замолк и вперил взгляд непосредственно в Кота. — А может, Шут не хочет повторения предательства. — Я давно уже искупил… — Ну-ну. — Психопат и не думал слушать мужчину. — Предавший однажды предаст вновь, — протянул маньяк. — Тогда что ты здесь делаешь? Решил добить меня? — нервно выдохнул Кот. — Ты же знаешь, что этого не достаточно, чтобы расквитаться со мной. — Конечно, Шут понимает, но кто сказал, что именно это цель Шута? — хмыкнула фигура. — Всё это было сделано с иной целью, — улыбнулся маньяк, огибая кровать Кота и усаживаясь у его изголовья. — У меня нет ничего, что ты мог бы… — Конечно же есть. Нечто, что ты бы Шуту просто так не отдал. — Я не понимаю, о чём ты. — Он не понимает! — Шут рассмеялся так, будто услышал хорошую шутку. — Он не понимает, слышите?! — обратился психопат к невидимой публике. — Всё ты понимаешь, глупая кошка, — с внезапной злостью выдохнул Шут, наклонившись к Коту совсем близко. — Шуту нужен твой правый глаз, — выговорил он, внезапно сотрясаясь всем телом. На мгновение Коту показалось, что маньяка сейчас вырвет прямо на его постель, но вместо этого Шут свернул губы в трубочку и между ними появился глаз. Абсолютно живой орган, даже будучи не на своём месте, взирал на мужчину изо рта психопата, явно чего-то ожидая. Только в этот момент Кот осознал, что Шут абсолютно серьёзен. — Нет, — встрепенулся мужчина. — Даже не думай! На кой чёрт?! — А ты разве не догадываешься? — На губах маньяка вновь заиграла привычная улыбка, которая выглядела ещё страшнее с зажатым между зубами глазом. Впрочем, он не мешал маньяку разговаривать в привычной пафосной манере. — Это лишь теория! Никто не гарантирует, что… — Взгляд того, кем всё закончилось… — Шут вытащил изо рта глаз Тээки. — …и взгляд того, с кого всё началось. — Фигура наклонилась к Коту и развратно облизнула его глаз, заставив мужчину вскрикнуть. — Шут уверен, это поможет. — Не смей! — Главное, не сопротивляйся. У Шута нет времени возиться с тобой. Шута зовёт Король, Шуту стоит поторопиться. — Я сказал, не смей! — выдохнул Кот, ощущая, как психопат впивается зубами в его глаз, после чего всю палату заполнил болезненный вопль. Вот только никто не обратил на это внимания. Ведь больница была единственным местом, в котором криками боли удивить кого-либо было просто невозможно.