***
— Осталась самая малость, — прошептал Дориан Прэтти, касаясь пальцами холодной поверхности большого стеклянного сосуда, внутри которого покоилось тело девушки. Всё в ней Дориану казалось идеальным начиная от изгиба талии и тонких щиколоток, заканчивая прямым аккуратным носом, пухлыми губами и длинной шевелюрой, доходившей девушке до колен. Волосы, будто живые, мерно плавали в химическом растворе, то прикрывая прядками плечи хозяйки, то полностью собираясь за её спиной. Белые, почти прозрачные, они походили на драгоценный плащ, за который в узком кругу коллекционеров заплатили бы кругленькую сумму. Вид девушки одновременно завораживал и пугал, потому что красота её была неестественной, искусственной, неживой. Но именно это возбуждало Дориана больше всего — смерть, коей веяло от создания в сосуде. Смерть, которую она грозила принести всему живому лишь распахнув глаза. — Все приготовления завершены, — сообщил Эдмон, установив в последний из начертанных на полу кругов банку с чьей-то печенью. — Конечно, не идеально, в сравнении с заранее подготовленными для эксперимента лабораториями, но, полагаю, о красоте сейчас речи и не ведётся, — пробормотал он, опасливо поглядывая на Прэтти. Дориан был достаточно неоднозначным человеком. Настолько, что молодой Роше, даже будучи его первым помощником, не мог с уверенностью утверждать, что тот никогда не причинит ему вреда. Тем более теперь, когда цель была совсем близко. Эдмон знал, если потребуется, Дориан без раздумий выпотрошит его, как потрошил ему подобных и как до того требовал это делать Шута, собирая необходимые «ингредиенты» для смертоносного пробуждения. — Ты прав, мой дорогой Эдмон, — кивнул мужчина, продолжая всматриваться в женское тело в растворе. — Нет времени на красоту. Тем более что это и не имеет значения. Главное, чтобы необходимые составляющие были на месте. — Здесь можешь не беспокоиться, — кивнул мужчина. — Я проверил всё дважды. — В таком случае, полагаю, у нас больше нет причин тянуть, — вздохнул Прэтти, всё же отрывая взгляд от девушки и взирая на привязанного к стулу мальчика. Тот тихо всхлипывал и робко просил отпустить его. — Ну-ну, — протянул Дориан, присаживаясь перед мальчиком на корточки и ласково стирая слезинку с его пухлой щёчки. — Не надо плакать. Радуйся. Ведь сегодня ты станешь частью чего-то большего, чем твоя никчёмная жизнь! Только подумай, что тебя ожидало бы впереди? Работа? Семья? Дети? И смерть. Она бы пришла к тебе рано или поздно, ты же понимаешь? Но я даю тебе возможность уйти достойно. И уж поверь, за тобой последует весь мир.***
Найт на мгновение остановился, ощутив, что ему катастрофически не хватает воздуха. Лёгкие будто сжимали десятки рук, выдавливая из них воздух, словно мякоть из апельсина. Стальные пальцы, не ослабляя хватки, стремились помешать Макку сделать новый вдох, царапая его изнутри несуществующими когтями. — Эй, в чём дело? — обеспокоенно взглянул на него Дэй, выглядя комичнее обычного. Конечно же, дверь в подвал оказалась закрыта. И для того, чтобы выломать её, детективу потребовалась вся его сила и сноровка. С препятствием парень, безусловно, справился, мотивируя себя тем, что, если они не выберутся из подвала, Найт несомненно сожрёт его с говном. Последствиями старания Бренди стали хороший ушиб плеча и толстый слой пыли, который осел на волосы, лицо и одежду Дэя, превратив его в пародию на привидение. Самое смешное, что, сколько бы детектив ни стряхивал с себя пыльную пудру, она вновь оседала на него, словно намагниченная. Найта же пыль облетала стороной, видимо чувствуя, что к этому человеку лучше лишний раз не липнуть. То ли дело рыжий недоумок! — Что-то не так… — простонал брюнет, хватаясь за рубашку в районе груди. — Мы не успеваем! — хрипло выдавил он, едва ли понимая значение собственных слов. — Не успеваем на что? — не понял рыжий. — Просто, мать твою, не успеваем! — раздражённо огрызнулся брюнет. — Понятия не имею, что это значит, ясно?! Я вообще не в курсе, что здесь, чёрт бы вас всех побрал, происходит! Но я чувствую, что опаздываю. Хорош страдать хернёй, Бренди! Я уже целую вечность наблюдаю за тем, как ты пытаешься выудить куски штукатурки из этого мотка проволоки, который ты громогласно называешь волосами. Этим ты можешь заняться в любое другое время. Мы, да будет тебе известно, идём не на показ мод, а потому твой вид сейчас имеет наименьшее значение! Сейчас же, будь добр, найди способ, с помощью которого мы бы смогли подняться наверх! — прорычал парень, выглядя бледнее обычного. — Я бы и рад, но единственный лифт на нашем пути под охраной, — пробубнил Дэй, выглядывая из-за угла, за которым они прятались уже добрые десять минут, и к глубочайшему сожалению обнаруживая двух охранников все на том же месте перед лифтом. — Под охраной? И с каких это пор два лысых мужика превратились для тебя в преграду?! — продолжал настаивать Найт. — С тех самых, как я появился на этом свете, — развёл Дэй руками. — Я, знаешь ли, не супербоец, и мы не персонажи какой-нибудь дурацкой истории для девочек, где красавчик, никогда не бывавший в спортзале, побеждает ораву солдат, а затем сексуально сверкает кубиками пресса, которые сформировались у него ещё в утробе матери! — Но ты-то у нас далеко не красавчик… — Как мило, что ты решил мне об этом напомнить именно сейчас. — И, судя по тому, как ты тягал мои гантели, в спортзале ты бываешь. — Я в основном бегаю! — И о какой ораве ты говоришь?! Их двое! — В два раза больше, чем меня! — Ты детектив спецподразделения! — Так и они далеко не воспитательницы детского сада! — Ты ж, мать твою, должен обладать навыками! — И обладаю! Была бы необходимость напиться с ними, и я бы сделал это на пять с плюсом! Ещё я умею вязать крючком, но тщательно это скрываю, и к тому же не уверен, что сейчас мне поможет пара вязаных носков. И что ты прикажешь мне ими делать? Избить натренированных наёмников вязаными изделиями?! Сколько тысячелетий мне потребуется, чтобы достигнуть результата? — Какие, мать твою, носки?! Ты полицейский! Используй свою власть! — Моя власть распространяется только на бомжей! И обычно уже после того, как они отключились. — Ты, блять, издеваешься надо мной?! — Не издеваюсь, а защищаюсь! — БРЕНДИ, Я УМИРАЮ! — ТАК ПЕРЕСТАНЬ! Я ИЗ-ЗА ЭТОГО ТАК НЕРВНИЧАЮ, ЧТО НЕ МОГУ ЗАТКНУТЬСЯ, СОБРАТЬСЯ И СДЕЛАТЬ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ! — шёпотом завопил рыжий, хватаясь за волосы. — Ты это слышал? — внезапно донеслось со стороны лифта. — Какое-то шипение, — пробормотал один из охранников. — Тебе показалось, — отмахнулся другой. — Здесь никого нет, всех же эвакуировали. Так что ты там говорил про сапёрную группу? — Не нравятся они мне. Выглядят подозрительно. — О да… Особенно их руководитель. Мордашка смазливая, сам щупленький, мелкий. Строит из себя черт-те что. Терпеть подобных типов не могу, — кивнул второй. — Таких обычно очень любят бабы, — подтвердил первый. — А уж какой популярностью он бы пользовался в тюрьме, — паскудно хихикнул второй. — Уходить они явно не собираются, — пробормотал рыжий, вновь выглядывая из-за угла. — Хватит помирать, ты меня раздражаешь! Я чувствую себя маленькой девочкой, которая вот-вот разрыдается! — заявил он, поймав на себе прожигающий взгляд Макка. Даже бледным и измученным, он, тем не менее, выглядел весьма угрожающе. — Не смей отправляться на тот свет! Ты выбрал самое неподходящее время! Не сейчас! — шёпотом предостерёг Дэй. — Если я и помру, то только после тебя! — процедил сквозь зубы Найт, невольно касаясь груди. Невидимые руки добрались до сердца и начали сжимать его едва ли слабее лёгких. — Выруби их наконец! — прохрипел он, чувствуя, как волна боли накатывает с новой силой. Сердце будто превратилось в пульсирующий в груди раскалённый камень, который рвался наружу, разрывая ткани и ломая кости. — Вырубить? — протянул Дэй с сомнением. — Без шуток, я не уверен, что смогу одолеть их. Они же огромные. Как наш Эгон. Хрен знает, справлюсь я с ними или нет. — У тебя есть пистолет, используй его. — Я… — Дэй невольно кинул взгляд на кобуру, висевшую у него на левом плече, и вздрогнул. — Нет. — Что значит «Нет»?! — То и значит! Я полицейский! Я не могу размахивать пистолетом направо и налево! — А я полагал, что именно этим полицейские в первую очередь и занимаются! — Очень смешно! — Нихера не смешно! Почему в столь серьёзной ситуации ты внезапно так отупел?! «Действительно, почему?» — подумал Дэй со вздохом, незаметно от Найта морщась от боли. Если брюнет всем своим видом демонстрировал, как ему хреново, то рыжий делал ровно противоположное. При этом стальные невидимые руки не обошли стороной и его внутренности. Он будто перенимал от Макка все те ощущения, которые тот претерпевал. Дышать становилось невообразимо тяжело, сердце чувствовалось посторонним предметом, который каждым толчком обдавал его тело жаром и нестерпимой болью. Руки детектива тряслись, колени подкашивались, перед глазами всё двоилось. Нет, в любой другой ситуации он бы без проблем справился с посредственными охранниками, которые по навыкам в подмётки ему не годились. И их размер не имел значения, ибо Бренди тысячу раз укладывал того же Эгона на лопатки. Но сейчас… Сейчас слишком много сил уходило даже на то, чтобы просто подняться с колен. — Ты справишься, — у Найта не оставалось сил на какие-либо эмоции. Привалившись к стене, он тяжело дышал, шумно сглатывая. — Сделай это… Ради меня. Если не ты, то кто? — Действительно… Если не ты, то кто, да, страж? — прозвучал голос Шута казалось прямо в голове Бренди. Рыжий вздрогнул и резко обернулся, ожидая увидеть маньяка прямо за своей спиной, но там никого не оказалось. — Ты это слышал? — выдавил он, сглатывая подкативший к горлу ком. Но Найт не ответил. Глаза его остекленели, и на миг рыжему показалось, что парень… Умер. — Эй! Макк, твою мать! — воскликнул он, хватая Найта за плечо. — Я ещё не сдох, дебил. Не трогай меня, — послышался тихий сиплый ответ со стороны бледного парня. — Я всё сделаю. Только прошу, потерпи ещё немного, — решительно заявил Бренди, поднимаясь с пола и чувствуя, как его шатает. «Я всё сделаю, — повторил он мысленно, сжимая кулаки, — я всё сделаю». — Положись на меня, — решительно выговорил рыжий, осознавая, что перед глазами у него всё так плывет, что он ровным счётом ничего не видит. — Я от них мокрого места не оставлю, — пообещал он, выходя из укрытия почти вслепую. — Хэй, педики, добрейшего вам вечерочка! — Вообще-то, изначально Бренди планировал втереться охранникам в доверие и напасть исподтишка. Но слова сами собой сорвались с бледных губ, растянувшихся в ехидной ухмылке. Он слишком устал для психологических игр. Следовало сделать всё быстро, до того, как он потеряет способность двигаться. — Проход закрыт, здание эвакуировано, немедленно покиньте помещение, — на автомате выдохнул первый охранник, явно не разобрав слов Бренди. — Какого чёрта?! — Второй охранник, будучи более внимательным, среагировал на услышанные слова острее. — Раз здание эвакуировано, то что, в таком случае, здесь делаете вы? Кого охраняете? Свою девственность? — уточнил Дэй со смешком. — Так вы можете по этому поводу не беспокоиться. Ваши рожи на страже вашей невинности, — заверил он мужчин, похлопывая одного из них по плечу. — Я даже завидую. Испытание терпения охранников показало, что ребятами они оказались не самыми стойкими. — Мы просим вас как можно скорее покинуть здание, — зло выдохнул первый, со всей дури ударяя Дэя в живот. Детектив отпрянул в последний момент, не уклонившись от удара, но уменьшив его урон на своё тело. — Не стоит играть с судьбой, — сообщил второй, в это же самое время целясь кулаком детективу прямо в челюсть. Его удар Дэй на себе ощутил сполна. В ушах зазвенело. Перед глазами на мгновение возникла серая пелена. Во рту появился солоноватый привкус крови от разорванной губы, которую мужчина умудрился прикусить при ударе. — Фух, ребята, а вы неплохо работаете в команде, — тихо выговорил детектив, сплевывая сгусток крови на пол. — И это хорошо, — бодро кивнул он, разгибаясь после удара в живот и с показательным спокойствием разминая шею и плечи. Странно, но ужасающая боль, мучившая его, будто отошла на второй план, вымещенная азартом. — Ваши удары были первыми. Это зафиксировали камеры, — сообщил он, кивая на несколько линз, обращённых в их сторону. — А вы знаете, что это значит? — Если минуту назад детектив еле стоял на ногах, то теперь он чувствовал себя замечательно. Нет, перед глазами у него всё так же двоилось, а тело продолжало ломить от боли. Но теперь это не имело особого значения. Первостепенные животные инстинкты взяли верх над остальными ощущениями, не оставив места боли и сомнениям. Единственное, чего Дэю хотелось, — это одержать верх над двумя не слишком умными бугаями. — Тебе нас не засудить. Мы делаем свою работу, — нервно выговорил первый охранник, на самом деле не уверенный, что суд будет на его стороне. — О да. А я всего лишь делаю свою, — улыбнулся детектив. — Но знаете, есть вещи, которые нашему боссу достаточно сложно оправдать перед начальством. Поэтому в нашем подразделении есть негласное соглашение: если необходимо драться в полную силу с гражданскими, надо сводить это к самообороне, — ухмыльнулся детектив, теперь надвигаясь на охранников. — Вы меня ударили. Первые. Всё, происходящее далее, будет рассмотрено судом как самозащита. — Дэй улыбался всё менее приветливо. — И даже если самозащита будет превышена, мне, как детективу полиции, это простят.***
Мисси работала в этом здании всего месяц, но уже успела пережить и потоп, когда в офисе прорвало батарею, и пожар, когда не отошедшие после потопа розетки заискрили, а теперь ещё и это! Видите ли, кто-то сообщил, что здание заминировано! Только взрывчатки ей для полного счастья и не хватало! В такие моменты она начинала искренне жалеть, что ушла с работы в маленькой конторке. Да, там платили куда меньше, зато было спокойно и уютно. Ни тебе наводнений, ни пожаров, ни, тем более, бомб! — Ой, смотрите, что это? — Со всех сторон от девушки начали раздаваться удивленные вскрики. Несмотря на перспективу быть подорванными, эвакуированные из офисного здания люди толпились у его основания, ожидая, когда им сообщат, что опасности нет, а значит, они могут вернуться на рабочие места. Ни единый человек в толпе из нескольких сотен людей не сомневался в том, что сообщение о взрывном устройстве ложное. — Удивительно! — Всё новые возгласы доносились до Мисси. Всё больше людей поднимали глаза к небесам и поражённо присвистывали, вскрикивали или охали. Девушка, поддавшись общему влиянию, так же взглянула на небо и протянула невольное «ого!». Дело в том, что в небесах прямо через густые тягучие облака прорезалась трещина. Она походила на ветвистую молнию, что, разорвав собой рыхлую поверхность многослойной тучи, так и застыла, поблекнув и превратившись в брешь, через которую виднелся чёрный небосвод. Вот только это было не совсем так. Потому что сквозь неё просачивалось нечто большее, чем усыпанный яркими звёздами космос. Сквозь щель в небе пробивалась яркая, неестественного вида радуга. Радуга в сумерки. Немудрено, что люди тут же зашептались о грядущем конце света. Конечно же, это были лишь нервные шуточки. И люди даже не осознавали, как близки к истине. — Как красиво! — воскликнула женщина справа от Мисси. — Но разве такое возможно? — скептически хмыкнул мужчина слева. — Как же радуга может быть без солнечного света? А на дворе поздний вечер, светило почти село! — Но его слова потонули в криках восхищения. Никто не обратил внимания на доводы мужчины. Лишь Мисси, вновь взглянув на радугу и убедившись, что вокруг неё всё черным-черно, напряглась. Что ж это за радуга, которая мало того, что появляется над облаками, а не под ними, так ещё и без солнца? И что за странная трещина в облаках? Столько вопросов, на которые не спешили давать ответы. — Мне это не нравится, — выдохнула Мисси невольно, замечая, как от края небесной трещины, застывшей в небе, словно ветвистое дерево после страшного пожара, откалывается кусок и стремительно летит вниз. При ближайшем рассмотрении Мисси признала в падающем объекте картонную обрезку, походившую на крышку от коробки. Крышка, то и дело менявшая направление падения под влиянием лёгкого ветра, всё же опустилась на асфальт в паре метров от девушки и рассыпалась в золотистую пыль в момент, когда соприкоснулась с твёрдой поверхностью. Золотинки, будто цветочная пыльца, разлетелись во все стороны, покрыв лёгкими блёстками всё, что оказалось в эпицентре падения куска картона. Это выглядело столь же поразительно, сколь и радуга, сверкающая сквозь трещину в небесах на фоне тёмно-синего усыпанного звёздами небосвода. Так же красиво и так же пугающе. Какого чёрта с неба падает картон?! А ведь крышка стала далеко не единственным, что полетело с облаков. Через мгновение с оглушительным рокотом тучи разорвал очередной прогал, из которого посыпалась целая груда пустых коробок. Словно ливень, коробки обрушились на бизнес-этаж Майбурга, осыпая всё вокруг золотистой трухой. Некоторые коробки превращались в блестящий песок ещё в воздухе, другие неожиданным дождём падали прямо на людей, не причиняя им вреда, но осыпая их золотой пылью и превращая в живых золотых статуй. — Какого чёрта здесь происходит?! — донёсся до Мисси знакомый голос. — Гера! — обрадованно воскликнула она, увидев девушку. — Как я рада тебя видеть! — Ну да, конечно, — фыркнула та в ответ, не слишком веря словам Мисси. Ещё бы, сложно было поверить той, что ещё полгода назад порвала с тобой с воплями о том, что ты худшее, что было в её жизни. Теперь Мисси уже и не помнила, почему же решила расстаться с любовью всей своей жизни. Наверное, ей хотелось чего-то нового: свежих впечатлений, ярких знакомств, а Гера казалась ей непреодолимым балластом в достижении всего этого. О том, как Мисси была неправа, она поняла уже после того, как совершила непоправимое. Вновь же завоевать доверие Геры и постараться остаться если не друзьями, то хорошими знакомыми потребовало от девушки кучу сил и времени. Но всё же она справилась. И потому сегодня Гера даже согласилась по-дружески сходить с ней в бар. Кто же знал, что мир решит именно сегодня сойти с ума?! А может, он сходил с ума именно из-за этого? — Кажется, наши планы отменяются? — уточнила Гера, прищуриваясь и вглядываясь в небо, с которого продолжал сыпаться поток из коробок. — Полагаю, что так и есть, — вздохнула Мисси, невольно беря девушку за руку. — Ты не могла бы… Не трогать меня, — мгновенно среагировала Гера, невольно отстраняясь от Мисси. — Пожалуйста, могу я подержать тебя за руку хотя бы минуту? — тут же взмолилась девушка, делая вид, что не замечает, как скривилась Гера. — Если честно, я испытываю необъяснимый страх, и потому… — Она не договорила, получив несильный толчок в плечо. Это грузный мужчина в странной шутовской толстовке пытался пробраться сквозь столпившихся вокруг заминированного здания людей. — Смотри, куда прёшь! — тут же инстинктивно среагировала Гера. — Прошу прощения, — бросил мужчина, продолжая двигаться к внушительному строению. И он такой был далеко не один. За ним тянулась целая вереница из людей в точно таких же толстовках. — Да что, мать твою, здесь творится?! — не смогла сдержать эмоций Гера. — Очень хороший вопрос, — пробормотала Мисси, вжимаясь в руку девушки всё сильнее. — У меня плохое предчувствие. — Вход в здание закрыт, — раздался голос охранника, что стоял у дверей бизнес-центра и старательно никого не впускал внутрь. — Мы знаем, — сообщил грузный мужчина, после чего ударом ноги отправил живое препятствие прямиком на свидание со стеной. Лысый мужчина, врезавшись в твёрдую поверхность, медленно сполз по ней на пол, да так и остался лежать в неестественной позе. — За мной! — окликнул странный тип себе подобных. — Мы должны забаррикадировать здание до того, как все вокруг свихнутся! — сообщил он, и сотни людей в шутовских толстовках, среди которых Мисси, к своему ужасу, обнаружила множество детей, один за другим исчезли за дверьми бизнес-центра. — Что они имели в виду? — оторопело прошептала она. — Гера, кто это здесь собирается свихнуться?! — Не знаю, — процедила девушка сквозь зубы. — Но, предполагаю, что нам стоит как можно скорее уйти отсюда.***
«Вот ведь не повезло!» — мысленно сокрушался Стэм, прогуливаясь по коридорам здания с сапёрным оборудованием в руках и делая вид, что хоть что-то понимает в символах, то и дело вспыхивающих на небольшом глянцевом дисплее. Вслед за ним неуклюже брёл Эгон во всей экипировке сапёра. Третьим в странной команде числился лысый мужик — член охранного агентства, которого приставили к каждой группе ГОР. Молодой мускулистый мужчина внимательно наблюдал за каждым действием Стэма. Не стоило и сомневаться, что от его цепкого колючего взгляда не укрылась бы ни единая мелочь. Самым простым вариантом избавления от него оставался классический удар по морде, вот только в этом случае все их попытки изобразить законное проникновение в здание сошли бы на нет. А Тараби всё ещё надеялся, что их выходка не ударит по бедному Маслоу, которому придётся расхлёбывать всё это, если ГОРовцев разоблачат. Точнее, Когда их разоблачат. — Интересное у тебя тату, — обратился охранник, которого сослуживцы называли нежно Буйволом, к Йоту, что, зажарившись в костюме сапера, с позволения Стэма стянул с себя хотя бы шлем. Если на Тараби охранник кидал взгляды, полные лёгкого презрения, в Эгоне он явно увидел родственную душу. Вот только Стэм пока не мог понять, причиной тому была ширина плеч Йота, его рост или и то, и другое вместе взятое. — Ага. — Эгон уже в третий раз красноречиво демонстрировал, как ему «интересна» беседа с охранником, но тот не отставал. Сперва он интересовался тем, по какой методике Эгон тренируется. Затем целых десять минут рассуждал по поводу белковых коктейлей. И вот теперь его заинтересовала татуировка детектива. «Идите ещё потрахайтесь!» — зло думал Стэм, сам удивляясь необычайной ревности, которую в нём вызывали потуги охранника заговорить с Йотом, хотя и идиоту было ясно, что ни о каких интимных подтекстах в данном случае не могло быть и речи. А если бы и шло, КАКИМ МЕСТОМ ЭТО КАСАЕТСЯ СТЭМА?! — Где брал эскиз? — продолжал расспрашивать Эгона мужчина. Парень на мгновение вздрогнул, а затем с неохотой ответил: — Сам нарисовал. — Что, правда? Ты у нас ещё и рисуешь? — внезапно даже для себя вклинился в разговор Тараби. Какого чёрта эта мускулистая жопа без мозгов рассказывает какому-то левому мужику про то, о чём блондин даже не подозревал?! То есть Эгон ещё и рисует?! Нет, это переходит все границы дозволенного! — А я-то всё гадал, кто же придумал для твоей черепушки этот высер. А оказывается, ты же сам и придумал. Стоило догадаться! — в привычной манере среагировал Стэм. — Убогий человек убог во всём, мать твою! — Придумал не я… — тихо выговорил Йот. — Классный эскиз, — полностью игнорируя слова Стэма, заявил охранник. — Это просто рисунок, или он что-то для тебя значит? — задал он очередной, казалось бы, стандартный вопрос. Но из-за него Эгон и вовсе остановился, заставив вслед за собой остановиться и Стэма с Буйволом. — Это символ, — тихо выдохнул он, отчего-то начиная нервничать. Руки его внезапно задрожали, а на лице появилось странное выражение, будто бы парень собирался вот-вот разрыдаться. — Символ чего? — не отставал Буйвол. — Я… — Йоту явно мешал говорить резко подкативший к горлу комок. — Я не знаю… Он мне так и не сказал, — выдавил он еле-еле. — Символ чего-то страшного. Непоправимой ошибки, которую я когда-то совершил. — Эгон понимал, что от него требовалось нечто нестандартное, чтобы открыть Тараби глаза. Но всё это время он не знал, что же такое может сделать, чтобы помочь ему. И вот внезапная мысль буквально пригвоздила его к полу. — Он? — не унимался охранник. — Да. — Йот осторожно кивнул, чувствуя, как ладони его вспотели, а сердце выбивает оглушительные ритмы. — Тот, кто придумал эскиз, который каждый раз возникает у меня в голове и заставляет наносить его на тело снова и снова. Он, — ткнул Эгон пальцем в Стэма. — Чего? — недоуменно уставился детектив на парня. — Я-то здесь при чём? Йот, у тебя окончательно поехала крыша? Я за всю жизнь нарисовал три рисунка, два из которых походили на женскую вагину, а третий — на кусок дерьма. — Всего лишь за жизнь, — тихо пробормотал Эгон себе под нос. — Это потому что ты сказал, что больше никогда не возьмёшь в руки кисточку. Жаль, что ты не помнишь, как говорил, насколько это важно для меня, — выдохнул он, внезапно наклоняясь к Стэму и впервые позволяя Тараби разглядеть тату во всей красе. На макушке красовался череп, обозначенный чёрными острыми линиями так, как если бы данное изображение чертили ножом по песку. От него отходили многочисленные рваные зигзагообразные полосы, в которые вплетались такие же рваные, острые синие лилии. Если не присматриваться, казалось, что череп и шея парня просто увиты сложным чёрно-синим узором. И только теперь, посмотрев на тату сверху, Стэм впервые понял, как ошибался. Изображение было достаточно эффектным. Вот только лилий он в первоначальном варианте не рисовал. Первоначальном варианте? Рисовал? Тараби никогда не рисовал. Ни для Эгона, ни вообще. Так какого?.. Стэм встрепенулся, протягивая к Йоту руку и проводя пальцами по гладко выбритому черепу. — Этого… Не может быть, — выдохнул он тихо. — Может, — так же тихо проговорил Эгон, выпрямляясь. — К сожалению, ещё как может. Фиолетовое пламя еле заметной вспышкой просочилось из пола прямо в ботинок Стэма, проникло в его тело, моментально добралось до горла, а оттуда, оставив после себя странное послевкусие тлеющих костей во рту, устремилось непосредственно к глазам, как до этого устремлялось к глазам Эгона и Мартина Бэйна. Одна-единственная вспышка, чтобы снять пелену забвения и напомнить о том, что каждый из них предпочёл в своё время забыть. Стэм медленно выдохнул, устало потерев глаза. — У нас абсолютно нет времени, не так ли? — осведомился он, обращаясь к Эгону. — Верно. — В таком случае не будем терять времени. Буйвол, простите великодушно, но наши пути здесь расходятся. — Не понял, — напрягся было мужчина, тут же принимая боевую стойку. Но среагировать он всё равно не успел. Стэм, легко развернувшись, со всей дури врезал мужчине ногой по голове. Тот упал на пол, будто мешок с картошкой, наконец-то оставив Стэма и Эгона наедине. — И какой я? — в лёгком раздражении поинтересовался Стэм, вперив взгляд в Эгона. — Третий. — Всего лишь? У нас конец света над головой, а я только третий?! — Прости… — О чём ты думал?! — Прости… — Ладно… Это не твоя вина, — тут же поумерил гнев парень. — Ты здесь ни при чём, — выдохнул он, обнимая Эгона за шею и притягивая к себе. — В любом случае… я рад вновь видеть тебя.***
Анжело уже десять минут лежал на пыльном полу хранилища и всматривался в скрытый полумраком потолок. Любые попытки Бэйна растормошить журналиста не приносили результата. В конце концов Мартин, сдавшись, сам улёгся рядом с Кьярэ и вперил взгляд в никуда. — Тысячелетие, — наконец подал голос Анжело. — У меня в голове не укладывается. Такой пласт истории исчез, стёрт, спрятан. Но зачем? «Возможно, были причины…» — Какие могут быть причины сокрытия целой тысячи лет?! На нас что, инопланетяне покушались? Или мы сами инопланетяне?! Или… Господи, да я не могу придумать ни единой адекватной причины! «Адекватной? — усмехнулся Бэйн с толикой горечи. — То есть ты ещё способен говорить об адекватности? Странно, что мы кроме тысячи лет не забыли ещё и этот термин. Уж он-то в нашем мире однозначно бесполезен». — Только представь, что произойдёт, если об этом узнает общественность! — взбудоражился журналист больше прежнего. «А она узнает?» — встрепенулся и Бэйн, поворачиваясь к Анжело. — Это стало бы сенсацией! Но… — Журналист замолчал, садясь на полу и водружая толстый том МетоБиблии на колени. «Но?» — Мартин следил за каждым движением журналиста, ожидая подходящего момента, чтобы сказать нечто, что позволило бы ему увидеть то, что увидел Бэйн в то мгновение, когда решил, что убил Кьярэ. — Но последствия будут непоправимы. Не думаю, что люди готовы узнать об этом, — выдохнул Анжело, меланхолично листая МетоБиблию страница за страницей. — Не думаю, что даже я сам, человек, желавший познать всё это, был готов к правде. «Зато твоё имя вошло бы в историю. Не было бы ни единого человека, который бы не знал тебя». — Плохо же меня знаешь Ты, если считаешь, что именно этого я желаю. Но мне нужна не слава, — покачал журналист головой. «Тогда что?» — Как и любому уважающему себя журналисту, мне необходимо только одно: истина, — Анжело говорил всё тише, явно большую часть своего внимания перекидывая на МетоБиблию. — Странно… — пробормотал он, внимательно вчитываясь в текст. «Нашёл ещё что-то?» — Не знаю. «В смысле не знаешь? Что же тогда странного?» — Это сложно объяснить, — поморщился Анжело. «А ты попробуй». — Ты решишь, что я окончательно сдурел! «Я решил это ещё в тот момент, когда ты заставил меня вломиться в квартиру Найтарусса Макка через окно! Говори». — Это полное безумие, но… У меня впечатление, что главы в МетоБиблии идут не по порядку. Они неверно пронумерованы. «Вот как…» — Но ведь это невозможно? Я прочитал всего пару страниц. Откуда бы мне знать, как и что здесь должно быть?! Мартин глубокомысленно хмыкнул, взирая Анжело прямо в глаза. «А ты подумай». — О чём тут можно думать?! «Кто может знать о расположении глав МетоБиблии?» — Тот, кто прочитал её первоначальный вариант? «Возможно, но не доказуемо. Очень сложно запомнить такую книгу. Она же толщиной с мою руку. Кто ещё? Думай», — настаивал Бэйн. — Понятия не имею. «Думай, говорю. Ты же журналист. Уж тебе-то следует знать!». — Я не знаю. «Совсем нет идей?» — СОВСЕМ! «Уверен? Хотя бы предположи…» — Я же сказал, что не знаю! Понятия не имею! Кто, блин, может знать долбанную книгу лучше того, кто её прочитал?! Ну, может, тот, кто написал её, хер их знает! «Бинго». — Что за Бинго?! — Ты ответил на свой вопрос, — усмехнулся Бэйн вслух. — На какой ещё вопрос?! Я не понимаю! — схватился Анжело за голову. — Ты хотел знать, откуда знаешь расположение глав в МетоБиблии. Вот тебе и ответ. Ты знаешь их оттуда, что именно ты МетоБиблию и написал, — как бы между прочим выговорил Мартин. В хранилище воцарилось гробовое молчание. — Бэйн, ты дурак? Чтобы я написал МетоБиблию?! Ты совсем ку… — Фиолетовое пламя тихо скользнуло по спине Анжело, проникло в его тело, на мгновение полыхнуло по рукам, покоившимся на тяжёлом томе, а затем устремилось по телу к голове. — Боже… — воскликнул Анжело, закрывая руками рот. — Господи Боже, опять! — простонал он, не скрывая отчаяния. Бэйн же мягко обнял блондина за плечи, поцеловал его в висок, после чего тихо прошептал ему на самое ухо: — Ты Четвёртый.***
— Кажется… я вижу его! — тихо воскликнул Дэй, всматриваясь в тонкую щёлку между дверью и косяком и окидывая взглядом большое помещение, насколько ему это позволяло его положение. У дальней стены размещался большой прозрачный сосуд, в котором мерно плавало женское тело. Перед ним же на стуле сидел маленький мальчик. Лица его Бренди не видел, но не стоило и сомневаться, что двух детей в этом здании в данной ситуации практически не могло быть. А значит, мальчишка и являлся тем, кого они искали. Руки и ноги ребёнка привязали к неудобному предмету мебели. По ним тонкими струйками стекала густая кровь, которая устремлялась по специально для этого вырезанным выемкам на полу к десяткам кубических сосудов, что расположили за спиной мальчика. В каждом из них в странном фосфоресцирующем голубоватом растворе, в таком же, в каком пребывало женское тело, плавали внутренние органы. По струйкам крови самопроизвольно вспыхивало фиолетовое пламя, которое холодными языками окутывало каждую из прозрачных банок, каким-то фантастическим способом попадая внутрь кубических сосудов и воспламеняясь даже на самих органах. Фиолетовое пламя и фосфоресцирующий раствор являлись единственными источниками света в помещении. Но и их было достаточно, чтобы Дэймон увидел тех, кто стоял за всем этим: двух мужчин, что будто стражи расположились по обе стороны от сосуда с женщиной, словно чего-то ожидавших. — О нет… — тихо прохрипел Найт, за последние минут десять будто бы постаревший лет на двадцать — настолько изнурённым он выглядел. — Мы опоздали! — Ещё не всё потеряно! — уверенно заявил детектив, всё же выуживая пистолет из кобуры. Касание к огнестрельному оружию мгновенно пробудило в рыжем худшие воспоминания в его жизни. Собственно, поэтому он предпочитал не пользоваться пистолетом вовсе. Но прямо сейчас другого выхода не оставалось. — Немедленно отойдите от ребёнка! — зло прорычал он, без предупреждения ворвавшись в помещение и нацелив пистолет на мужчин. — Поздно, — вздохнул тот, что был облачён в цветастую рубашку. — Этого уже не остановить, — улыбнулся он, постукивая костяшками пальцев по стеклянному сосуду. — Я сказал, неме… — Дэй не договорил, встрепенувшись. Женское тело в стеклянном саркофаге внезапно шевельнулось. Раствор, хранивший состояние, близкое к желеобразному, при низкой температуре, которая царила в помещении, начал плавиться и бурлить. Далеко не сразу Бренди услышал тихое «Ма-а-а-а-а-а…», что доносилось со стороны хрупкого мальчика, привязанного к стулу. Женское тело в сосуде, будто резонируя со звуком, что издавал ребёнок, вздрагивало всё сильнее, пока голова женщины резко не поднялась. Веко левого глаза приоткрылось, продемонстрировав красный белок с белой радужкой и двойным горизонтальным зрачком. — Нэ-э-э… — загудела в ответ девушка, уставившись на объект перед ней. И гул с каждым мгновением нарастал, всё больше походя на раскатистый гром или звук, с которым работали вечные двигатели. Всё в комнате завибрировало. Бренди почувствовал, как к горлу подкатывает рвотный комок. Внутренности его будто переворачивались под влиянием становившегося оглушительным и невыносимым звука. Банки с внутренними органами, не выдержав вибрации, полопались. Химический голубоватый раствор засочился из них густой массой, по консистенции очень походившей на прозрачную кровь. Органы же в банках, даже исполосованные осколками лопнувшего стекла, продолжали полыхать и, что Дэй заметил не сразу, жить. Несмотря на отсутствие хозяев, почки, печень, желудок пульсировали, будто живые. Лёгкие раскрывались и вновь сжимались, будто бы ими дышали, а кишки сокращались, словно действительно что-то перерабатывали. — …э-э-э-э… — Девушка и не думала заканчивать. От издаваемого телом звука у Дэя закружилась голова, и он невольно припал на одно колено. «Пистолет, — вспыхнула мысль всего на мгновение, — стрелять! Надо стрелять!» — Бренди под порывом мимолётной идеи нацелил пистолет на цистерну и тут же вскрикнул от ужаса, увидев в ней уже не девушку, но… — Ди, ты действительно собираешься застрелить меня? Опять пустишь двадцать пуль в моё тело? Или на этот раз ограничишься одной? В голову? — прошептал до боли знакомый блондин, постукивая пальцем по лбу. — Прямо вот сюда, — улыбнулся он, надрезая кожу острым ногтем и рисуя мишень. — Попадёшь? Или потерял сноровку? — Это не ты… — Конечно я, Ди. Кто, если не я? Смотри, — парень распахнул пиджак и продемонстрировал кровавый кусочек плоти, что висел на тонкой цепочке на его шее, будто кулон. — Теперь твоё дитя всегда со мной. Интересно, это был мальчик или девочка. — Заткнись! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ, ЧЁРТ ТЕБЯ ДЕРИ! — вспылил Дэй, направляя пистолет на цистерну. — Что же ты? Неужели всё ещё сомневаешься? Я уничтожил всё, что было дорого тебе, а твои руки дрожат? На курок нажимать так же страшно, как и в прошлые двадцать раз? — выдохнул парень, ковыряясь пальцем в одной из двадцати обагрённых кровью дыр, зиявших в его корпусе. — Дэй, что ты делаешь?! — внезапный голос Найта заставил рыжего вздрогнуть. — А ну немедленно опусти пистолет! — прошипел Макк, выглядя устрашающе даже теперь, когда казалось, что смерть дышит ему в затылок. И детектив только теперь понял, что дуло пистолета направлял вовсе не на цистерну. Дуло холодило висок ему самому. — Мать твою! — воскликнул он, отбрасывая пистолет и взирая на дрожащие руки. — Эта хреновина… Она… — Она убивает моего сына! — прорычал Найт, ковыляя в сторону стула. Как ни странно, но двое незнакомцев, ставшие причиной происходящего, даже с места не сдвинулись. Они не пытались помешать передвижению Макка, лишь меланхолично наблюдали за его действиями. Девушка в сосуде тем временем распахнула уже второй глаз. Но теперь она смотрела не на мальчика, что издавал хриплые звуки, захлёбываясь кровью. Она наблюдала за ничего не замечающим Найтом, точно зная, кто ей нужен на самом деле. Брюнет же, спотыкаясь на каждом шагу, еле-еле добрался до привязанной к стулу жертвы, рухнул перед ней на колени и взглянул в её побледневшее лицо. Сфокусировать взгляд на мальчике тем не менее не получалось, потому что Найт то видел ребёнка, то цистерну так, как будто сидел перед ней. Так, как будто видел всё происходящее глазами мальчика. Глазами своего сына. «Такое уже было. — Эта мысль обожгла Найта, заставив вздрогнуть. — Да, я уже видел эту девушку. Я чувствовал эту боль, когда умерла моя мать!» В комнате не осталось ни единого целого предмета, кроме стеклянной тюрьмы, в которой заключалось злосчастное тело. Но и по поверхности толстого стекла уже пробежало несколько тонких трещин, намекая на то, что даже эта преграда продержится ещё совсем недолго. Содрогаясь всем телом и из последних сил удерживая себя в сознании, Найт дрожащими пальцами начал развязывать туго затянутые узлы, стягивающие ноги и руки ребёнка. — Найт? Что ты делаешь? — парень вздрогнул, услышав голос, которого слышать не мог. — Сынок, ты не желаешь моего возвращения? Полный ужаса, Макк медленно повернулся к сосуду и увидел за толстым стеклом в химическом растворе Пэйрис Макк. Она была так же прекрасна, как и десять лет назад до того, как её разум окончательно потерял связь с реальностью. — Мама? — тихо прошептал он против воли. — Найт, я так по тебе скучала. — Нет. — Разве ты не хочешь снова обнять меня? — промурлыкала Пэйрис, водя пальцами по прозрачной стенке тюрьмы с внутренней её стороны. — Нет. — Не хочешь вновь провести пальцами по моей мягкой коже? — НЕТ! — Мама согреет тебя, маленький Найтарусс Макк. Подойди! — выдохнула женщина, слегка касаясь губами стеклянной глади. — Ты не моя мать! — взревел Найт, рывком разрывая верёвки, сковывавшие правое запястье ребёнка и тут же принимаясь за те, что удерживали левое. — Ты в этом уверен? — Уверен! — Второе запястье также было освобождено. Ребёнок всё ещё тихо хрипел, будто бы обращаясь к чудовищу в сосуде, но делал он это явно на последнем издыхании. Школьная форма мальчика полностью пропиталась кровью, что сочилась из его глаз, ушей, носа и рта. Мертвенно-бледный, он никак не реагировал на действия Макка, продолжая сквозь боль выдыхать сиплое «…а-а-а-а…». — Прекрати его мучать, кем бы ты ни была! Оставь его! — прорычал Найт, невольно хватаясь за рубашку в районе груди. Сердце его колотилось как бешеное. Каждый удар отдавался резкой болью. Но эта боль принадлежала не Найту. Макк только теперь понял, что он каким-то непонятным способом лишь чувствует то, что ощущал мальчик. Так же, как до того, в ту роковую ночь он чувствовал, как умирает его мать. Но тогда он находился далеко от неё, а потому вспышка оказалась еле заметной. Теперь же, будучи в самом эпицентре происходящего, он чувствовал всё. Толстое стекло сосуда наконец не выдержало. С жутким звоном оно лопнуло и разлетелось во все стороны, будто от взрывной волны, что раскидала острые осколки по всему помещению. «Глаза… — ещё одна мысль, которую Найт не смог объяснить. — Мне нужно закрыть его глаза!» — Парень мгновенно стянул с себя рубашку и замотал ею голову мальчика, прерывая зрительный контакт между ребёнком и женщиной. Но было уже поздно. Пэйрис Макк, обнажённая и прекрасная, расправившись со стеклянным пленом, шагнула на пол, невозмутимо наступая на сотни острых осколков. — Этого уже недостаточно, — усмехнулась она, подходя к Найту и обнимая его со спины за торс. — Потому что я уже проснулась, — прошептала она на самое ухо брюнета, пронзая его живот острыми коготками и оставляя на белой коже кровавые царапины. — Быть может, его глаза закрыты. Но твои — всё ещё нет.***
— И долго ты ещё собираешься прохлаждаться, да? — усмехнулся Шут, усевшись на корточки перед Бренди и наблюдая, как тот пускает пену изо рта. — Я… Не могу… дышать! — Можешь. — Пом… Пом… — Только не говори, что собираешься просить помощи у Шута, нет, — улыбнулся маньяк. — Что Шута всегда в тебе поражало, так это твоё непреодолимое желание не вспоминать. Да, конечно, Шуту пришлось постараться, чтобы вспомнили другие. Но в случае с остальными Шуту было достаточно подтолкнуть их, создав в нужное время нужную ситуацию. Но ты… Ты у нас всегда был особенным. Быть может, потому что отличаешься ото всех остальных, если ты понимаешь, о чём Шут? Хотя конечно же не понимаешь. Конечно же нет. Так или иначе, раз за разом мне приходится идти к тебе лично и лично будить тебя. По-твоему, это справедливо? — Я не пон… имаю… — Чего ты не понимаешь, глупый страж? — вздохнул Шут. — Посмотри. Человек, который так для тебя ценен, на волоске от смерти, — кивнул маньяк на Найтарусса Макка, заключённого в объятьях обнажённой девушки из сосуда. — Она убьёт его. И как только она это сделает, всему конец. Мы не сможем ей противостоять. Любой другой на твоём месте уже давно бы Вспомнил и Помог. Но не ты. Упёртый глупый алкоголик. — Мх-х-х! — Так и быть, глупый Дэймон Бренди. Я сделаю тебе одолжение и напомню о том, для чего ты появился на этот свет, — вздохнул Шут, надкусывая большой палец и выдавливая каплю своей крови на лоб рыжего. — Вспоминай, глупый детектив, — выдохнул он, проводя пальцем ото лба к носу мужчины. — Вспоминай. Ведь ты Последний.***
Найт не мог пошевелиться. Холод сковал всё его тело. Мускулы будто задеревенели. Кости, мышцы, внутренние органы — всё пронизывала кошмарная боль. Знакомая боль. — На этот раз они не успеют тебя спасти, — шептала уже не Пэйрис, но девушка из сосуда. — На этот раз победа за мной. — Это мы ещё посмотрим. — Невидимая сила отшвырнула незнакомку от Макка с такой силой, что брюнет, лишившись смертоносных объятий, рухнул на пол прямо на осколки. Разум его плыл, перед глазами вспыхивали неестественно яркие картины. Он видел обнажённую девушку с длиннющими волосами, что будто живые пребывали в постоянном движении, извиваясь вокруг хозяйки. Видел белый сверкающий нимб, увитый шипами, у неё над головой. Видел Найт и того, кто спас его от объятий девушки: мужчину, вид которого казался таким же неестественным, как и вид незнакомки. Его волосы горели у корней красным, а на концах походили на осколки льда. Движения его были мерными и плавными, голос звучал гулко и не по-человечески. И всё-таки что-то в нём оставалось неуловимо знакомым. — Ты ничего ему не сделаешь, — выдохнул мужчина, и второй, более низкий и глубокий голос мгновенно повторил за ним, как если бы тот говорил двумя голосами одновременно. «Знакомый голос…» — подумал Найт. — Ты каждый раз так говоришь, — фыркнула девушка, разве что раздосадованная ударом, но явно не получившая от него серьёзного урона. — И каждый раз так и происходит, — парировал человек, сжимая кулаки. «Знакомая одежда…» — Но не в этот раз, мой глупый сын. Не в этот раз… Полимос. «Дэй?» — последнее, что промелькнуло в голове Макка, прежде чем он потерял сознание.