***
Нет ничего прекраснее, чем пробудиться от долгого болезненного сна. Особенно если он длился годами и был преисполнен сплошными кошмарами. На их фоне реальный мир в глазах Май походил на Рай. Хотя до Сэнтовского сада ему было всё равно далеко. Ведь в нём всё ещё процветала зараза, которая любой райский уголок за пару лет превращала в рассадник грязи и грехопадения. И имя этой заразе было «люди». Май уже и не помнила те времена, когда любила их, существовала ради них, всю себя отдавала им. О, сколько раз она умирала, даровав часть души во имя спасения человечества. Сколько раз отводила цивилизацию от грани, не позволяя рухнуть вниз к хаосу и саморазрушению. Какой же наивной ТехноБогиней она когда-то была. Теперь же в ней осталась лишь бесконечная ненависть к «вирусу», населявшему её планету, и безумие, которым заразили её эти самые когда-то до оскомины любимые люди. ТехноБогиня в теле молодой девушки огляделась по сторонам, быстро нашла желаемое и скользнула к треснувшему зеркалу в человеческий рост, что устояло после взрыва цистерны лишь потому, что размещалось в дальнем конце комнаты. Критически осмотрев себя с ног до головы, Май поморщила миленький носик, оставшись недовольной увиденным. — Безвкусица! — заявила она, кружась перед зеркалом и больше не ощущая первоначального восторга от разношёрстных лат, что скрыли её наготу. — В таком виде уничтожать мир нелепо! Это верх неуважения, — продолжила она рассуждать, ни к кому конкретно не обращаясь. Дабы исправить ситуацию, Май щёлкнула пальцами, и в самом центре её нагрудника появилась паутина серебристых трещин, которые быстро разбежались по доспехам, покрыв собой всё включая шлем ТехноБогини. Добравшись до последнего нетронутого элемента брони — сверкающего нимба — трещины засветились, и доспехи начали облазить, сбрасывая с себя тонкими ошмётками бронзовое, чёрное и белое покрытия, пока они все не осыпались на пол, будто разноцветная пыль. Латы полностью преобразились, став ровного светло-серебристого цвета. — Так-то лучше, — осталась удовлетворена преображением Май, вертясь перед зеркалом, будто девочка-подросток, впервые примерившая дорогущее платье. Она вела себя так, словно всё происходящее для неё лишь игра. Вот только цена за проигрыш в ней была слишком высока. — Как я выгляжу? — повернулась она к Полимосу, что всё ещё корчился от боли в груди у разрушенной самим же собой стены. Сколько же всего её когда-то связывало с этим мужчиной. Как же они были близки когда-то. — Очень давно… — пробормотала Май себе под нос, с разочарованием замечая, что полупрозрачные латы ТехноБога ТетоВойны хоть и с большим трудом, но начинают принимать материальную форму. Конечно, от былого Полимоса осталась лишь жалкая тень. Когда-то он источал силу и энергию, питаясь яростью павших в мир Нэй людей. Он был непобедим, непокорим и непоколебим. Теперь же перед ней предстал жалкий человечишка с воспоминаниями ТехноБога. Сломленный, ослабевший, но по какой-то непонятной причине всё ещё пытавшийся помешать планам Май. Вот что совершенно в нём не изменилось, так это баранья упёртость. Но стоило ли из-за этого его опасаться? ТехноБогиня так не считала. Что может надломленный человек, коротающий вечера за бутылкой бренди? Разве способен он повергнуть Май, когда не смог справиться с собственными демонами и теперь старательно топит их в спиртном? Слабый, безвольный и уставший от жизни, он потерял способность причинить вред кому-либо, кроме себя. Май попыталась сдержать торжествующую ухмылку, но у неё ничего не вышло. Да, она получала удовольствие при виде когда-то великого ТехноБога, превратившегося в своё жалкое подобие. Ступая босыми ногами по стеклу и оставляя за собой кровавые следы, Май обогнула спящую Нэй, пнула один из оказавшихся на полу помпонов странного существа, склонившегося над человеческим телом ТехноБогини ТетоСмерти, а затем направилась к Дэю. Божественные метаморфозы проходили достаточно болезненно. Одно дело — вспомнить, но совсем другое — принять это и стать тем, кем ты являлся изначально. Это не могло не причинять боли. Нет, это раздирало на части. Воспоминания мутили разум, прошлые жизни рвали личность на куски. И ТехноБог на какое-то время терял связь с действительностью, неспособный понять, кем он является и существует ли он на самом деле. Осознать и смириться со своим прошлым помогала разве что ТехноБожественная энергия. Но после стольких перевоплощений контакт с ней был почти утрачен, из-за чего сама она в человеческое тело не вливалась. Энергию приходилось вытягивать из Вселенной, прилагая для этого невероятные усилия. Именно это в данный момент и пытался делать Дэймон Бренди, бездумно растративший запасы своих сил ещё в прошлые ТехноБожественные стычки. Май просыпалась почти каждое поколение, но далеко не всегда успевала осознать своё всемогущество. После «Того Самого Дня», дня, когда ТехноБоги пали, дня, который люди окрестили Первой ТехноГенетической Войной, восстановиться оказалось крайне сложно как Полимосу, так и Май. Впрочем, ей досталось даже больше, ведь последние силы она отдала на то, чтобы стереть случившееся из памяти людей. Она не хотела, чтобы они помнили об её позорном проигрыше. Подарить целой планете качественную амнезию, чтобы спрятаться от унижения, — в этом была вся Май. Хотя теперь она поймала себя на мысли, что, возможно, потратила силы зря. Быть может, людям было бы полезно помнить о том, что тогда произошло. О небесах, что разверзлись над городом, о ТехноБогах, спустившихся на землю. О том, как беспощадно они друг друга кромсали, попутно уничтожая целые города, руша древние строения, погребая людей под руинами процветающей цивилизации, растаптывая то, что с таким трудом строилось целое тысячелетие? «Боги пали — теперь вы сами по себе!» — вот каким мог быть посыл. Не стоило и сомневаться, люди, опьянённые вседозволенностью, уничтожили бы друг друга, погрязнув в анархии и бесконтрольной ярости к собственному виду, тем самым лишив Май необходимости просыпаться, чтобы заканчивать начатое. Жаль, что гордыня затмила ей глаза и она не поняла этого раньше. Итогом её бездумных действий стало забвение ТехноБогов. Они превратились в Миф, в забавную сказочку для детей. Не к этому Май стремилась. Не этого она желала. Но сколько бы раз она затем ни просыпалась и ни пыталась всё исправить, приспешники Нэй находили её раньше, чем силы полностью возвращались к ТехноБогине. Лишь раз ей удалось вырваться из человеческой плоти. Тот день назвали Второй ТехноГенетической Войной. Тогда в честь Май Пели вечные двигатели. Лучшее, что она когда-либо слышала. — Были же времена, — ностальгирующе улыбнувшись, Май встала напротив Дэя и начала с интересом разглядывать его искажённое болью лицо. В глазах Полимоса прочиталась ненависть и желание вновь закинуть её в то сонное подпространство, из которого она каждый раз пыталась вырваться. Но силы не торопились возвращаться в его слабое тело. Лишь левый наплечник наконец-то принял материальную форму. Остальная броня продолжала существовать на уровне эскиза, к которому художник не желал возвращаться. — Мда… Толку от тебя, как от бесхребетного человека. Хотя погоди, ты ведь им и являешься! Тебе стоило спрятаться в каком-нибудь вонючем углу, где тебе самое место, и не отсвечивать. Посмотри на себя. Ты ни на что не годен, — смакуя каждое слово, прошипела ТехноБогиня. Она могла бы убить Полимоса прямо здесь. Прямо сейчас. Она могла бы убить и Нэй. Всех, кто находился в этом здании. Но тогда все её действия тут же теряли всякий смысл. Ведь она собиралась уничтожить этот мир не для себя. А для них. — Молим, остановись! — Всё то время, пока Май преображалась и глумилась над окружающими, её сыновья, заключённые в человеческий сосуд, шли по её кровавым пятам, не переставая бормотать про мир во всём мире и отсутствие необходимости убивать всё живое. Май их стоически игнорировала. Дети, что с них взять. — Вы слишком юны и наивны, — в очередной раз отмахнулась Май от сыновей. — Я была такой же, честное слово. — Нам больше тысячи лет, — напомнили Вайдэ и Тэгион. — И что? Какая разница, сколько сотен лет вы прожили в этом мире, если его восприятие у вас осталось на уровне маленьких детей? Тысяча… Лишь пыль перед вечностью. — Вечность? — отозвался Полимос, хрипло рассмеявшись. — А ты сама разве что-то о ней знаешь? — ТехноБоги вечны, — надменно заявила девушка, тряхнув густым хвостом. — Не слишком ли много ты на себя берёшь для той, кто изначально был… — Замолчи! — рявкнула Май неожиданно зло, но затем взяла себя в руки и продолжила примирительным тоном. — А ты? Ты сам берёшь не многое? Искусственное детище мира, который я создала? Фальшивка. — Лучше быть Фальшивкой, чем тем, во что превратилась ты! — бросил Бренди, прикрывая рану в груди дрожащей рукой. Благодаря технобожественной силе кровотечение прекратилось, но боль по-прежнему оставалась невыносимой. — И не делай вид, будто одна приложила к этому руку. Были и другие… — Были… Вот именно, что Были, — кивнула ТехноБогиня. — Не забывай, во главе всегда была я… — И Нэй, — напомнили братья, заставив Май поморщиться. Она бросила в сторону спящей сестры гневный взгляд, и всего на мгновение по лицу её проскользнула какая-то странная, нечитаемая эмоция, которую девушка тут же поторопилась подавить. — Вот почему я не даровала вам нормальную жизнь. Вот почему отгородила вас как от мира живых, так и от мира богов. Потому что вы были… её детьми, — прошипела она, внезапно хватая сосуд за горло и приподнимая его над полом словно пушинку. — Её… — согласился Крис голосами братьев, осипнув от сдавивших горло пальцев. — Но ведь и твоими! — Не по моему желанию! — бросила Май и отшвырнула сосуд в ближайшую стену. Крис проломил спиной бетон насквозь, перелетел примыкающий к залу коридор, врезался во вторую, преградившую ему путь, стену и исчез в осколках разбитых витрин соседнего офиса. Май нервно постучала босой ногой по полу, вглядываясь в образовавшуюся сквозную дыру, ожидая, что братья накинутся на неё с ответной атакой. Но те так и не поднялись. Убедившись, что назойливые «мошки» больше её не побеспокоят, ТехноБогиня вновь обратила своё внимание на Нэй. — Как же так выходит, что всё и всех, кого я любила, ты умудрилась у меня отнять? — задумчиво протянула она, вставая на колени и подползая к сестре. — И ты продолжаешь спать как ни в чём не бывало, будто и ни при чём! — взвизгнула она, в порыве ярости плюнув спящему мужчине прямо в лицо. — Ты всегда была слабой. Поэтому и стала ТехноБогиней ТетоСмерти. С мертвецами куда проще, не так ли? От них никаких проблем. То ли дело живые. Впрочем… — Девушка встрепенулась, будто только сейчас вспомнила нечто важное. — Впрочем, это ненадолго. И скоро врата мира мёртвых распахнутся вновь, принимая новых жителей! Я позабочусь об этом.***
— Ад? — Из Найта вырвался нервный смешок. — Не слишком это место походит на него, — пробормотал он, с задумчивым видом подходя к одному из деревьев и стуча по холодному стволу. Тот отозвался металлическим гулом внутренней пустоты. Заметив дупло, Макк неосознанно просунул в него руку и тут же выдернул обратно. На ладони появилась тонкая глубокая ссадина, обозначившаяся бусинками выступившей крови. — Нет? — На губах Шута как обычно играла его уникальная безумная улыбка, от которой мороз так и бегал по коже. — А каким же Ад представляете себе вы, мой Король? — поинтересовался он. Пользуясь заторможенной реакцией брюнета, он взял пораненную ладонь Найта в руки и внезапно слизал появившуюся кровь. Запоздало очухавшись, Макк резко вырвал руку из цепких пальцев Шута и на всякий случай спрятал её в карман джинсов, про себя замечая, что после прикосновения маньяка боль в ладони утихла. — Место, где все мучаются. Варятся в котлах. Переживают целую вечность невыносимую боль, — на автомате описал стереотипное представление о данном месте Найт. — По крайней мере, так его описывают люди. — А разве люди могут что-то о нём знать, да? — больше прежнего развеселился Шут, с наслаждением вдыхая свежий аромат леса, к которому примешивался ощутимый запах чего-то ещё. Железа? Или крови. И если в первое мгновение Найт его не чувствовал, то теперь с каждым вдохом запах становился всё более явным. — Ведь те, кто когда-либо описывал Ад, не забывали упомянуть и то, что выбраться из него невозможно. Тогда кто и когда вырвался из его пут и рассказал о нём человечеству? — Некоторым он снился, — попытался выкрутиться Найт. — Наверное. — Нет, людям снится только то, на что способна их фантазия. Нельзя увидеть во сне то, что ты не способен осознать. Например… Разве кому-нибудь и когда-нибудь снился новый цвет? Тот оттенок, которого нет в нашем мире? — Я понял, к чему ты клонишь, — сдался Найт, не желая спорить в принципе, а с маньяком, находившимся в опасной близости, в частности. — Но по-прежнему не понимаю, зачем Ад создавать настолько… Красивым, — чуть подумав, подобрал он самый подходящий на его взгляд эпитет. — Тот, кто создал его, был весьма искусен, когда дело касалось причинения боли. — Шут прошептал это почти с благоговением. — Знаете, мой король, люди издавна считали, что нет ничего страшнее боли. И они были правы, но лишь отчасти. Они своё внимание акцентировали на физической боли. Вот только такие муки доступны телу, не душе. Душу нельзя резать. И в котле она вариться не может. Ведь это душа. Но и она не неуязвима. Уж кому, как не вам, участнику Телешоу, знать, что же может ранить не тело, но нечто, чем каждый из нас является на самом деле. Вот вам, король, что причинило самую ужасающую боль? Заноза в пальце, удар в челюсть или же… Смерть матери? Найт мгновенно побледнел. Слышать о Пэйрис Макк от Шута ему хотелось меньше всего. Уж точно не от него. — Вот видите, — удовлетворённо кивнул маньяк, прочитав ответ на лице Макка. — Вот что действительно болезненно. Но если душевную боль ощущать постоянно, приходит апатия. А с ней человек понимает, что есть нечто пострашнее, чем чувствовать боль. А именно: не чувствовать её вовсе. Не чувствовать вообще ничего. Быть сгустком пустоты, не способной реагировать ни на внешние, ни на внутренние раздражители. Поняв это, Нэй и создала это место, — провёл Шут рукой по стволу. — Точнее… Она создала целую череду мультивселенных. И Шут искренне удивлён, что вы до сих пор не поняли этого, побывав в Аду не один десяток раз, — тихо выговорил он без тени насмешки. — Я… Не понимаю. — Разве? — Шут убрал руку от ствола и с интересом уставился на исполосованную ровными порезами ладонь. — А чем же, по-вашему, являлись миры Телешоу? — Цифровыми голограммами. — Ах да, конечно, как же Шут мог забыть. Цифровыми, значит, голограммами, да. И то, что псевдосоздатели данных миров не раз усердно намекали на то, что их «детище» не имеет никакого отношения к виртуальной реальности, значения не имеет, нет. Как их там звали? — Марази — отец и сын, — мрачно напомнил Найт. — Вот-вот, семейное изобретение, да. Лишь воплощения маленьких ТехноБожков, выполнявших поручения свыше. — Хорошо, — решил пойти на поводу у Шута Найт. — Предположим, все миры Телешоу — это Ад, как бы бредово это ни звучало. В таком случае… Как вообще… Это же… — С помощью забытых технологий душу человека отделяли от тела, забрасывали в один из миров и наблюдали за ним. Забавно, не правда ли, жить в мире, где никто ничего не знает о природе окружающих технологий, но усердно ими пользуется, не задумываясь о последствиях. На что только ни пойдёшь ради денег, да. Люди, да. Что с них взять, да, — пожал маньяк плечами, невозмутимо облокачиваясь на крону дерева, о которую только что изодрал ладонь. — Бросать себе подобных в Ад, а затем с наслаждением наблюдать, как они мучаются. Великолепный закат цивилизации. — Что же это за Ад такой, если в нём позволяли так прекрасно жить? — Найту не хотелось спорить, но в голове не укладывался бред, который Шут с такой уверенностью преподносил ему как единственную истину во вселенной. И преподносил настолько убедительно, что в это хотелось верить. Вот только маленький скептик в голове Найта никак не желал заткнуться. — Я же говорю. Нэй была справедлива, но жестока. Если боль чувствовать постоянно, она не причиняет столько неудобств. Если ты пьяньчуга без семьи и друзей, который живёт на улице и просит милостыню, и в один прекрасный день ты попадаешь в руки озлобленных подростков и становишься жертвой их издевательств, тебе будет больно, и страшно, и плохо. Но не так больно, как богатенькой сучке, которая всю свою жизнь не знала бед. Не так страшно, как ребёнку, которого окутывали любовью. Не так плохо, как любимому мужу, которого дома каждый вечер ждёт горячий ужин. Понимаете, мой король? Рецепт настоящей боли? Настоящего горя? Чтобы заставить человека испытать самую страшную душевную боль, сперва необходимо дать ему огромное счастье. А затем беспощадно его отнять. И вот тогда муки его могут длиться очень долго, безутешность его не будет иметь границ, да. Создатели «Телешоу» просто возвращали вас в мир смертных раньше, чем наступала вторая фаза Ада. — В таком случае, чем же Ад отличается от обычной жизни? — справедливо спросил Найт. — Выбором. В том мире, в котором вы пребываете сейчас, у вас есть выбор. В Аду же всё предрешено. Вы живёте лишь для того, чтобы страдать. В жизни смертных всё немного иначе. Большинство проблем, выпадающих на их долю, — их личное решение, их личные ошибки. — Потрясающе, — пробурчал Найт. — Если Ад Таков, — окинул он взглядом лес, — боюсь представить, чем же является Рай. — О, это самое интересное! — В голосе Шута появились язвительные нотки. — Не хочу вас расстраивать, мой король, но Рая нет и никогда не было.***
— Приветствую тебя, моя ТехноБогиня! — Дориану Прэтти потребовалось время, чтобы осознать, что мечта, которую он лелеял с самого детства, наконец-то сбылась. Май проснулась. Она была совсем рядом — только руку протяни. Хотя Дориан ни за что бы ни позволил себе прикоснуться к столь удивительному и прекрасному созданию. Он этого был просто недостоин. Но и оставаться в тени после колоссальной работы, которую он проделал ради этой встречи, мужчина не собирался. Ему потребовалось время, чтобы собраться с духом. Он обдумывал, что сказать девушке, пока та смеялась над Полимосом, размышлял, в какую бы позу лучше встать, пока она душила сыновей, обмозговывал возможные реакции со стороны Май и достойные ответы на каждую из них, пока ТехноБогиня шепталась со спящей Нэй. И, наконец, решился. Преклонив перед Май колено, Дориан в качестве жеста смирения опустил глаза, с замирающим сердцем ожидая ответа. Май лишь искоса глянула на человека перед собой, с хрустом разминая пальцы. — Кто ты? — всё же удостоила она вопросом обратившегося к ней мужчину. — Ваш покорный слуга. Тот, кто возродил вас в этом теле! — голос Прэтти дрожал, как у студента на экзамене, к которому он не готовился. — Теле… — повторила Май, теперь с таким же хрустом разминая шею. — Странное. Раньше я была не такой… — Сильной? — Искусственной, — поправила Май. — Это всё потому… Потому… Потому что… — Это тело ненастоящее, — закончила за него ТехноБогиня. — Ваш сосуд был очень слаб, — начал поспешно оправдываться мужчина. — Вы переродились инвалидом. Я же нашёл ваше воплощение и… Поместил Вас в тело, которое создал сам. — Ты не ответил, кто ты, — напомнила девушка едва ли с большим интересом, чем до того. — Я Сотте, моя госпожа. Арбалет ТехноБога Ценфы. — Ах, мой верный арбалет! — Тон Май почти не изменился. Эмоции сквозили фальшью. — Когда-то я могла узнать каждого по ТехноБожестенной энергии, но сейчас она стала так слаба… Что я не признаю даже самых верных соратников, — вздохнула девушка с деланным расстройством, касаясь подбородка Дориана и заставляя его поднять на неё глаза. — А он, выходит… — кивнула она в сторону Роше. — ТехноБог ТетоЛюбви Ценфа, — подтвердил Эдмон, выйдя из тени и вытянувшись в струнку, будто солдат перед генералом. Его костюм как всегда был безупречен. Дориан в цветастой рубашке, чёрном халате, бриджах и сандалиях на босу ногу на его фоне выглядел бродяжкой. Но именно он был главным. Не Роше. — Ценфа-Ценфа. Я смотрю, время летит, но что-то в этом мире не меняется, — звонко рассмеялась Май. — Проклятье Панаца всё ещё висит над тобой. Твоё оружие главенствует, пока ты стоишь в тени и лишь пресмыкаешься, играя роль пешки, — вздохнула она с наигранным сочувствием. — Впрочем, наверное, мне стоит сказать Панацу спасибо. Ты всегда был слишком мягок. Не чета своему арбалету. Я даже не уверена, что ты остался бы на моей стороне, если бы не он, — хихикнула она, с удовольствием замечая, как Эдмон мрачнеет. — На колени, — неожиданно властно выговорила Май. Эдмон тут же подчинился. — Как скажете, моя госпожа, — процедил он сквозь зубы, вставая на одно колено. — Спешу сообщить, что я выполнил приказ, который вы мне дали перед «смертью» в последнее ваше пробуждение, — украдкой заметил он, не желая отдавать все лавры фанатичному Дориану. Да, возможно, Эдмон был не столь… прозорлив, как его оружие. Но он внёс свою лепту и жаждал признания не меньше Прэтти. — Правда? — Май всплеснула руками и захлопала в ладоши, теперь больше походя на маленькую девочку в теле взрослой женщины. — Тогда я хочу как можно скорее опробовать это в деле! — С этими словами ТехноБогиня подняла руку вверх и по потолку тут же поползли толстые трещины. Второй рукой она нарисовала в воздухе восьмёрку, а затем толкнула невидимую цифру в сторону разломов. Послышался оглушительный хлопок, похожий на звук от взрыва. Часть бетонного потолка взмыла в небо, часть посыпалась на пол каменным дождем. Распластавшихся на полу Найта и Шута успел закрыть Дэй, в последний момент каким-то чудом призвав полупрозрачный щит. Глыба, оттолкнувшись от еле видимой поверхности, раскололась на несколько кусков поменьше. Они отрикошетили на пол, приземлившись в паре сантиметров от руки Макка. Щит вслед за глыбой рассыпался на полупрозрачные осколки, которые рассеялись в воздухе подобно пыли. Дэй, чертыхнувшись сквозь зубы, привалился обратно к стене, пытаясь восстановить хриплое дыхание и вновь сконцентрироваться на контроле технобожественных сил. Выходило это у него с большим трудом. Почти всё, что он успел вернуть, ушло на залатывание дыры в груди. В ушах у Дэя шумело, перед глазами плясали мушки. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но ничего не мог с этим поделать. Детектив держался из последних сил. Но когда второй мощный кусок бетона полетел на Найта, он понял, что не успевает. Тело не слушалось. Реакция замедлилась. Сознание уплывало. «Только не говорите, что Нэй погибнет, придавленная камушком…» — пронеслась в голове Дэя мысль за мгновение до того, как глыба, рассечённая на пару десятков кусков, разлетелась над Макком бетонной россыпью. На этот раз Нэй прикрыл синдром Ди, сжимавший в руках два небольших, но очень острых кинжала. — А я думал, что вы вылетели из игры, не успев в неё войти, — не скрывая облегчения, усмехнулся Бренди. — Вот ещё, — фыркнул Вайдэ. — Мы тоже ТехноБоги, если ты не забыл, — заметил Тэгион, пытаясь стереть сочащуюся по лбу кровь, но при этом лишь размазывая её по лицу сильнее. — И мы на многое способны, — заявил он, ради демонстрации подбрасывая кинжалы в воздух и пытаясь их пафосно поймать. Жест оказался поспешным. Первый кинжал вонзился в пол рядом с коленом Найта, а второй отсёк прядь его чёрных волос около виска. — Вы сдурели?! — Шевелиться у Дэя сил не было, зато орать — хоть отбавляй. — Извини, — тут же смутился Тэгион. — Мы слишком давно не пользовались сосудом и ещё не привыкли к этому телу. — Так привыкайте скорее! — зло зыркнул на них полицейский. — А не рисуйтесь с кинжалами! Никогда не думал, что скажу это, но Май права — вы как дети! Синдром Ди обиженно нахмурились, но ничего не сказали. «Вы обещали не контролировать меня», — тем временем рычал в голове Крис. «Это так, — согласился Вайдэ, — но ты потерял сознание, что нам оставалось делать?» «Но теперь я здесь. Так что попрошу вернуть мне бразды правления». Вайдэ и Тэгион молча подчинились. Перекособоченная и выглядевшая неуклюжей фигура внезапно выпрямилась и распрямила спину. «Я всё ещё чувствую частичный контроль», — заметил Крис недовольно. «Мы должны быть уверены в том, что ты сделаешь всё необходимое». «Я и сделаю. Мы же договорились». «Мы тебе не доверяем», — после секундного молчания послышался тихий голос Тэгиона. «Потому что ты безумен», — последовал за ним голос Вайдэ. — Да. Одни вы здесь психически здоровые ТехноБоги, являющиеся детьми инцеста между двумя сёстрами, одна из которых спятила и насиловала сестру сто восемь лет, а другая спятила и решила уничтожить всё человечество. Нестыковок не замечаете? — Крис был настолько раздосадован, что сказал это вслух. Дэй, услышав крик души, нервно рассмеялся и тут же поморщился от вспыхнувшей в груди боли. «Тебе не понять, человек. Ты мыслишь слишком узко и не способен осознать всю масштабность происходящего!» — вспылил Вайдэ. — Зато я способен осознать, что если вы так и продолжите раздирать меня, словно тряпичную куклу, все усилия ваши будут напрасны. Мы погибнем. Причём, скорее всего, от собственной же руки, — выдохнул Крис, уклоняясь от очередной бетонной глыбы и прижимаясь к стене. — Вам придётся сделать выбор. Умереть. Или отдать бразды правления мне.***
— Что, прости? — Найт всё сильнее испытывал непреодолимое желание найти где-нибудь за пазухой пистолет и нахер выпустить всю обойму себе в голову. Он никогда не считал себя верующим. Чушь с ТехноБогами и постсмертными мирами не внушала доверия. Но если всё это являлось правдой, то… — Какого хрена?! — только и смог выкрикнуть он. Его голос, отразившись от тысяч чёрных железных стволов, заполнил собой всё вокруг многочисленными хаотичными повторениями последнего слова. «Хрена, хрена, хрена…» — отозвался лес, будто бы подтверждая абсурдность ситуации. — А как же баланс или что там у вас? Добро и зло? Рай и Ад? Это же… Рушит все представление обо… Всём! — Человеческое представление, — напомнил Шут, — а оно немногого стоит. — Но подожди. Ты хочешь сказать, что, каким бы хорошим человеком ты ни был, ты всё равно попадаешь в Ад? — А вы наивно полагаете, мой король, что на этой планете остался хотя бы один человек, достойный Рая? — рассмеялся Шут, а за ним и весь лес. — О ТехноБоги, Шут обожает вас, мой король! — в сердцах бросил он, буквально давясь от хохота. — А дети… Младенцы, умершие через пару часов после того, как появились на свет? В чём виноваты они? И их в Ад? — Ну-ну, зачем же так утрировать. Если душа действительно невинна, она просто перерождается в мире живых до тех пор, пока её не запятнают. А затем она попадает в Ад, где «отмывается» от грязи, чтобы затем вернуться обратно в мир живых. Круговорот души в природе! Жизнь пачкает и извращает, а смерть — очищает и облагораживает. Или вы думали, что каждый человек ходит с уникальной душой, а попав в Ад, действительно больше никогда не возвращается из него? Вы хоть представляете, сколько бы их тогда здесь уже было? Миллионы? Миллиарды? Довигинтиллионы?! И кто бы нянчился с ними всю их чёртову вечность?! Нет. Ад предназначен не для того, чтобы мучать людей. Он служит лишь для одной функции: через страдания очистить душу, чтобы затем вернуть её на место. ТехноБоги куда умнее людей. Они всегда и всё продумывали. — Но почему же сейчас, в таком случае, в Аду так пусто? Где все эти грешники? — О-о-о, очень хороший вопрос, — кивнул Шут. — Май перед своей гибелью прокляла не только ТехноБогов, но и смертных. Прокляла цикличностью, из-за которой души мёртвых перерождаются в мире живых сразу, минуя Ад. — Так это же… Хорошо? — Вы не слушаете Шута, мой король? Без постоянной «чистки» души загнивают. А вместе с ними загнивает и весь мир. Неужели вы этого ещё не заметили? — Допустим, — устало потирая глаза, согласился Найт. — Тогда у меня остался последний вопрос. — Всего один, да? — удивился Шут. — Странно. Шут полагал, что мы будем разглагольствовать с вами, мой король, до скончания веков. Ведь мир не стоит на краю гибели. И прямо сейчас Май не стремится уничтожить всё и вся. — Так это действительно была Май? Настоящая Май? — встрепенулся Найт. — Сложно назвать её Настоящей, но это она. Этот вопрос вы хотели мне задать? — Нет, — поморщился Найт. — Мне интересно знать, что, мать твою, здесь делаю я?! Какого чёрта я в Аду?! Я умер? — Нет. Пока нет. — Тогда почему?! — Шут привёл вас сюда лишь с одной целью. Заставить вспомнить. — Вспомнить что? — Всё. — Очень ёмко, спасибо, благодарю, признателен до глубины души. До глубины души, которая торчит в сучьем Аду! — Для вас это не должно являться проблемой. — И почему же? Я заслужил здесь полыхать, или страдать, или хер знает что вы здесь делаете! Ты ведь один из них, не так ли? Один из ТехноБогов?! — Нет. Я не ТехноБог, — отрицательно покачал Шут головой. — Прекрасно! Он ещё и не ТехноБог! С каждой минутой становится только хуже! — Что ж… тогда ответ Шута на ваш второй с конца вопрос понравится вам ещё меньше. Вы в Аду, мой король, потому что Шут привел вас сюда в надежде всколыхнуть ваши воспоминания. — Воспоминания о чём? — О том, как вы всё это создавали. — Ты издеваешься. — Шут не шутит. — И нахера мне, скажи на милость, создавать Ад? — А что ещё было делать ТехноБогине ТетоСмерти Нэй, чтобы спасти души людей, как не это?***
Май оттолкнулась от пола, оставив после себя цветок из ветвистых трещин на дорогом покрытии, взмыла ввысь к плачущим небесам, что открылись её взору, заменив развалившийся потолок, и опустилась на бетонный край того, что осталось от крыши небоскреба. Над её головой разверзлась чёрная пропасть, являвшаяся эпицентром огромной воронки из серо-чёрных облаков, которые то и дело пронзали яркие молнии. Но ТехноБогиню они не страшили. Она ликовала. Никогда ещё она не чувствовала свою победу так близко. Никогда ещё не была так сильна. И пусть в венах её пульсировала чужая мощь, это было уже не важно. В конце концов, всему в этом мире было суждено погибнуть. Всему, включая ТехноБогов.