Телешоу «Научи меня любить»

— Ты сбрендил? — охнул Эгон, чувствуя, что его в буквальном смысле припёрли к стенке. — А что такое? Наш маленький лысый двухметровый мальчик стесняется? — съязвил Стэм, который и являлся этим самым припирателем. — Мама дома! — пугливо прошептал Йот, пунцовея, как девица на выданье. — И я уже не лысый, — пробубнил он, нервно проводя рукой по коротко остриженным волосам, скрывшим татуировку. Демонстрировать её в свете последних событий совершенно не хотелось. — А мы тихо. Она ничего и не заметит, — продолжал настаивать блондин, походя на змея-искусителя. В общем-то, в данной ситуации им он и был. — Ну да, конечно… Будто ты не знаешь мою маму, — продолжал протестовать Эгон. — А если и заметит, то что с того? — пожал Тараби плечами. — Мы взрослые мужики. И она давно считает нас парой. Ясное дело, что люди, будучи в отношениях, ночами не чаепития устраивают. — А мы пара? — вяло уточнил Эгон, пропустив мимо ушей упоминание чаепития. — В смысле?! Что за тупой вопрос?! — всё больше раздражался Стэм. Он не привык слышать «нет». Тем более не ожидал его услышать от подобного полудурка. — Мы всегда были парой. — Будучи ТехноБогами. — Не только. — В этой жизни наши отношения складывались достаточно… скверно, — осторожно заметил Йот. — Я сейчас тебе двину, — пообещал Стэм, нахмурившись. — Всё с нашими отношениями было отлично! Вялотекуще, конечно, но Отлично! — настаивал он. — И всё же я в сомнениях… — Что именно тебя смущает? — сдался Тараби, поняв, что с Эгоном, как и с любой его предыдущей пассией, сперва надо Поговорить, а затем уже, наслушавшись, трахать. — Я… я больше тебя. — Справедливое замечание. Только не говори, что собираешься быть сверху. Этому не бывать. — Нет, я не претендую, — стушевался Эгон, краснея больше прежнего, хотя куда уж ещё. — Но тебе не кажется, что это будет выглядеть… комично? — Выглядеть для кого? За нами что, кто-то наблюдает? Может, ТехноБоги? Ах да, забыл, что это мы и есть! — хлопнул себя Стэм по лбу. — Через пару месяцев мы забудем и о том, что были ТехноБогами, и о том, в каких отношениях состояли в прошлых жизнях. Останемся только в качестве Эгона Йота и Стэма Тараби. Ты уверен, что… — Я люблю тебя. — А? — Я любил тебя с тех самых пор, как впервые увидел. Я любил тебя каждый раз, в каждом воплощении. И сейчас я, будучи Стэмом Тараби, тоже тебя люблю. Просто мне было страшно признаться в этом себе в силу жизненных обстоятельств, а именно тюремного заключения, которое оставило на мне неизгладимый след. Но ты нравился мне. Или думаешь, мне в голову совершенно случайно пришла идея разыграть перед твоей мамой твоего бойфренда? — справедливо заметил парень. — И всё-таки… — Постой, а ты меня любишь? Нет, не так… Эгон любит Стэма? — Я… я не знаю. — Я щас такого леща тебе дам за твоё «не знаю»! — прорычал Стэм, шутливо поднимая руку. — Люблю-люблю-люблю! — пугливо пробормотал Йот, вжимаясь в стену. — Тогда раздевайся. — Может… Может, стоит подождать ещё немного? — Уже две недели прошло с пробуждения и поглощения Май! Сколько можно ломаться?! — Я, кажется, не готов! — Приготовишься в процессе, — пообещал Стэм, хватая Эгона за ворот рубашки, с силой притягивая мужчину ближе к себе и целуя его. Йот хотел было огласить очередное «Но», но его слова застряли в горле, остановленные языком Тараби, требовательно ворвавшимся в его рот. Эгон замычал, но оттолкнуть Стэма не решился, понимая, что, пихнув его разок в грудь, может ненароком что-нибудь сломать парню. Ведь Тараби на фоне Йота казался таким хрупким и слабым. Впечатление, впрочем, являлось обманчивым, и Эгон в очередной раз убедился в этом, когда блондин внезапно поднял двухметрового парня на руки и бросил на кровать. — Господи, — взвыл Стэм после столь опрометчивой манипуляции. — Кажется, в моей спине что-то хрустнуло. Сколько ты весишь? Тонну?! — Побольше тебя, мелкий, — сообщил Йот, начиная истерически хохотать: нервозность от предстоящего сексуального эксперимента наложилась на общее нервное напряжение, в котором Эгон пребывал последние недели. — Кто мелкий? — ощетинился Стэм, запрыгивая на кровать. — Я мелкий?! Сейчас я покажу тебе кое-что большое, — пообещал он, бряцая ремнём. — Учитывая пропорции человека, ты никак не сможешь меня переп… ё-мое, — испуганно пробормотал Эгон, невольно отползая от Стэма подальше и врезаясь в спинку кровати. — А ты уверен, что это нормально? Может, тебе к врачу обратиться? — Ещё слово, и я сделаю так, что к врачу весь остаток своей убогой жизни будешь ходить ты, — фыркнул Стэм, без стеснения сбрасывая с себя всю одежду. — Штаны снимай, — потребовал Тараби, уперев руки в бока и испытующе взирая на Йота, как удав на кролика. — Не хочу. — Я тебе дам «не хочу». Не заставляй меня использовать силу. — Мне кажется, ты не в той физической форме, чтобы угрожать мне подобным, — улыбнулся Йот опасливо. — Да? Тогда чего ты жмёшься к краю кровати? Раз я такой слабый и беззащитный? — протянул Стэм ехидно. — Да так, на всякий случай. — Раздевайся. — Может, хоть музыку включим? — Нахрен музыку. — Или выпьем… Как насчёт алкоголя? — Нахрен алкоголь. — Да ты издеваешься! — Это ты издеваешься! Взрослый, мать твою, мужик! А страдаешь подобной хернёй! Трясёшься над своей жопой так, будто она золотая! Последний раз прошу по-хорошему, раздевайся сам. Или я тебе помогу. — Несмотря на ехидный тон, Эгон почувствовал всю серьёзность происходящего. — Хорошо, — наконец решился он. — Только дверь закрою, чтобы мать не зашла в самый неподходящий момент. — Сидеть, — вновь скомандовал Стэм. — Я сам закрою. С этими словами парень спрыгнул с кровати, прошлёпал к двери и уже потянулся к рычагу замка, когда послышался щелчок. — А вот и чай! — весело провозгласила пухленькая женщина, ворвавшись в комнату с подносом в руках, на котором дымились две чашки обжигающего напитка и блестела ваза с печеньем. Впрочем, её улыбка быстро сползла с лица, как только взгляд её наткнулся на обнажённого Стэма. — Матерь божья, — воскликнула она. — Дорогой, природа была к тебе щедра… — Мам! — взвыл Эгон. — Тебе не кажется, что ты не вовремя! — Разве? — встрепенулась женщина, приходя в себя от открывшегося зрелища. — А по-моему, я очень вовремя! Прям почувствовала себя молодой! — воскликнула она, ставя поднос на тумбочку у двери. — Не буду вам мешать, мальчики. Отдыхайте! — Уж мы-то отдохнём. Не сомневайтесь, — проводил её взглядом Стэм. Лишь дверь вновь закрылась, Тараби мгновенно защёлкнул замок и повернулся к красному от стыда Эгону. — Это какой-то кошмар! — взвыл он. — Разве? А по-моему, мы только что получили от твоей матери настоящее благословение. — Как же стыдно! — Мне тоже стыдно, что я хожу по комнате голый. Один. Как дурак. Твоя одежда что, срослась с телом на молекулярном уровне? — После того, что сейчас произошло, у меня не встанет, — теряя всякое самообладание, раздражённо бросил Эгон. — Встанет-встанет. Немного массажа простаты, и ты снова на коне. — Хватит издеваться! Стэм, нахмурившись, забрался на постель, медленно подполз к Эгону и протянул к нему руку. Йот в ответ вжался в спинку кровати сильнее, будто приготовившись к удару. Но Тараби и не думал бить его. Кончиками пальцев он едва коснулся скулы парня и нежно погладил её. — По-моему, — тихо выговорил он, наклоняясь к Йоту ближе, отчего парень почувствовал едва уловимый запах кофе, который Стэм потягивал ещё двадцать минут назад у него на кухне. — Единственный, кто здесь издевается, — это ты, — выговорил блондин со странными нотками в голосе. Это была не шутка, не ирония, не язвительное замечание. Слова прозвучали неожиданно печально. В комнате повисло гнетущее молчание. Йот робко поднял на Стэма глаза, обдумывая, что же следует сказать. Но лишь столкнувшись с взглядом Тараби, понял, что сопротивляться у него больше нет ни физических сил, ни моральных. Особенно моральных. Ведь на самом деле он хотел этого, возможно, куда больше блондина. Вот только в голове роились ненужные сомнения. А что, если Эгон для Тараби лишь очередная пассия, каких у него были сотни? Да, сейчас он опьянён воспоминаниями прошлого, но изменится ли его отношение к Эгону, когда от них не останется и следа? Или расценит его как очередную гору, которую он покорил, и ринется искать новые неприступные стены? «Расслабься, — мысленно попросил себя Йот. — Ты не можешь предугадать, что будет дальше. Больше не можешь. Ты не ТехноБог, всего лишь человек. А люди — создания мгновения. Так наслаждайся этим, чёрт бы его побрал, мгновением. Хватит парить собственный мозг!» «Да, но… — зашептал предательский внутренний голос. — Есть ведь и ещё один нюанс… Раньше ты никогда не выглядел Так…» — напомнил он. Йот вздрогнул, вновь прижавшись к спинке кровати. — Чего ты боишься? — наблюдая за внутренней войной Эгона, спокойно спросил Стэм. — Своего… облика. Самую малость. — Думаешь, мне это важно? — Думаю, это всегда важно в большей или меньшей степени, — осторожно заметил Йот. — А мой облик тебя устраивает? — Вполне. — Тогда меня твой — тем более, — заверил Стэм, наклоняясь к Эгону и вновь целуя его. Йот сперва ответил скованно, очень осторожно, будто бы ожидая подвоха от действий блондина, но быстро вошёл во вкус, откликаясь на манипуляции Тараби всё охотнее, вцепившись пальцами в его светлые волосы и ненароком прижимая к себе сильнее. Возбуждение пришло молниеносно, кружа голову и путая мысли. Оно не хуже сильнодействующего наркотика раскрепощало, заставляя забыть обо всём, что волновало Эгона ещё минуту назад. Стэм, одной рукой схватившись за шею Йота, вторую запустил под его рубашку, касаясь пальцами вырисовывающегося даже сквозь одежду пресса. Тараби прижал парня к спинке кровати сильнее, не позволяя тому сбавлять обороты. Дыхание обоих тут же сбилось. Поцелуи обжигали, становясь всё глубже, требовательнее, стирая последние границы, которые сдерживали обоих. Губы с непривычки саднило. Воздух поступал в лёгкие урывками. Тела дрожали от переполняющего желания, настырно требуя большего. Потому долго ограничиваться лишь страстными поцелуями мужчины не смогли, да и не хотели. Стэм наконец задрал мешавшую ему рубашку Эгона, быстро расправился с ширинкой на его джинсах и одним ловким движением стянул их вместе с нижним бельём до самых колен парня. — Неплохо выглядишь, — окинул Тараби парня оценивающим взглядом, окончательно избавляя его от одежды. — Да, ты тоже ничего, — нервно усмехнулся Йот, шумно сглатывая. Его разрывали противоречивые чувства: с одной стороны, природное смущение и до оскомины мешавшая стеснительность, а с другой — еле контролируемое вожделение, от которого почти колотило. — Я обещаю быть нежным, — пообещал Стэм, вновь возвращаясь к привычному язвительному тону. Но уж чего Йот ожидал от Тараби меньше всего, так это нежности. Он слишком хорошо знал своего коллегу. — Главное, чтобы всё закончилось не моим уходом в мир иной. — Когда Эгон нервничал, он начинал говорить неуместно много. И в конкретном случае эта неуместность переходила всякие границы. Тараби схватил парня под коленями и стянул его со спинки кровати, заставляя принять горизонтальное положение. — Надеюсь, ты хоть что-нибудь знаешь об анальном сексе? — нервно бросил Йот, шумно сглатывая. — Даже больше, чем хотелось бы. — Лицо Стэма на мгновение помрачнело, будто бы он вспомнил что-то не слишком приятное из прошлого. Но выражение исчезло так же быстро, как и появилось. Его сменило другое, куда больше подходившее в данной ситуации. Глаза Стэма, обычно голубые, сейчас казались абсолютно чёрными от расширенных зрачков. Он походил на обдолбанного наркомана, которому хотелось как можно скорее принять новую дозу. И в данном случае этой дозой был Йот. Тараби, смотря Эгону прямо в глаза, развратно облизнул два своих пальца, обильно покрывая их вязкой слюной, а затем опустил руку вниз, без проблем нащупывая желаемое. Йот вздрогнул и нервно, прерывисто выдохнул, не к месту вспомнив поход к проктологу. То ещё было приключение. Он потом целую неделю приходил в себя от экскурса в глубины своего организма. Оставалось лишь молиться, чтобы намечающийся секс не слишком походил на посещение врача. Два пальца медленно, с усилием проникли в парня, вызвав не столько боль, сколько дискомфорт. — А как же прелюдии? — запоздало запаниковал Йот. — Возбудить меня до состояния, когда мне будет уже плевать, что засовывают мне в задницу, или вроде того?! — Возбудить? На минет намекаешь? — встрепенулся блондин. — Обойдёшься. Хер твой сосать я не собираюсь, даже если бы это был единственный способ выжить. Впрочем… — Стэм задумался, при этом не забывая орудовать пальцами. — Впрочем, я рад, что моя жизнь зависит не от чьего-то хуя, слава ТехноБогам, то бишь нам, — хихикнул он, введя пальцы до костяшек, а затем начиная медленно вытягивать их обратно. — Мышцы у тебя, конечно, будь здоров, — пробормотал он. — Естественно, я же качаюсь, слежу за собой! — тут же поддакнул Эгон, а затем умолк, поняв, что речь идёт далеко не о трицепсах или мышцах спины. — Жаль, нельзя качать мозг, — прыснул Стэм, вновь с силой вгоняя пальцы в Йота. Парень ненароком выгнулся и зашипел сквозь зубы что-то нецензурное. Назвать получаемые ощущения приятными у парня бы язык не повернулся. — Полегче! Ты же обещал быть нежным! — раздражённо бросил он. — А ты взял и поверил? — продолжал развлекаться Тараби, наклоняясь к парню, кусая его нижнюю губу и чуть оттягивая её. — Кто сказал, что будет легко, — почти промурчал он, страстно целуя Йота в губы и при этом куда усерднее производя поступательные движения пальцами навстречу неподатливым мышцам. Эгону потребовалось время, чтобы немного привыкнуть. Но как только он позволил себе расслабиться, наслаждаясь поцелуями Тараби и нечаянными касаниями обнажённых тел, пальцы заменил член достаточно внушительных размеров, заставив Йота вновь болезненно застонать. — Это не секс, а пытка какая-то! — пожаловался он. — Хорош драматизировать, актриса погорелого театра. Сосредоточься, мы тут, между прочим, важными вещами занимаемся! — Суперважными, — проворчал Эгон, стараясь абстрагироваться от ощущений, что вспыхивали у него в самом неожиданном месте. — Всё? — с надеждой уточнил он, почувствовав, что Стэм остановился. — Шутишь? Я зашёл только наполовину. — Надеюсь, ты не продырявишь мне желудок?! — Не переоценивай меня. И… расслабься уже, — неожиданно мягко прошептал Стэм, касаясь подбородка Эгона. — И если будет плохо… Ты скажи, и я остановлюсь. Договорились? Йот сдержанно кивнул, стараясь не подавать вида того, что он Уже хочет, чтобы блондин остановился. Впрочем, дело пошло куда легче, когда рука Тараби легла на член Эгона и начала с силой надрачивать его, тем самым вызывая море новых впечатляющих ощущений. Быстро переключившись на приятные касания, Эгон куда проще перетерпел окончательное проникновение в него. — Видишь, не так уж это и… — Не останавливайся, — прервал Тараби Йот, намекая на руку. — Продолжай делать так и дальше, — простонал он, прикрыв глаза и вцепившись руками в подушку. — Вот уж хрен, — Стэм мгновенно убрал руки, недовольно скривившись. Эгон с сожалением вздохнул: — Но я почти… — А не рановато? — раздосадованно уточнил Тараби. — Тебе что, пятнадцать лет? — проворчал он, упираясь руками в кровать по обе стороны от головы Эгона и начиная плавные покачивания тазом. Йот стиснул зубы, стараясь сдерживаться от раздражённых комментариев. После манипуляций Стэма стало куда проще, но теперь плоть требовала внимания с утроенной силой, а руки Тараби были заняты поддержанием его тела на весу. И головка члена, как назло, тёрлась о живот Тараби, будто бы дразня этим Йота ещё больше. «Окей, перетерплю и затем доведу дело до конца…» — успокаивал себя Эгон, непроизвольно приподнимаясь и стараясь тереться об Стэма сильнее. Тараби не спешил набирать темп, осторожно проникая в Эгона, а затем аккуратно выходя из него почти полностью. Он чувствовал давление мышц на член, и это безумно возбуждало, но и сковывало. Слюны оказалось маловато. Внутри было слишком сухо, а потому казалось, что Тараби водит членом по наждачке. После пары минут безрезультатных усилий он не выдержал. — Смазка есть? — Да откуда?! — всполошился Эгон. — Хорошо, может быть, крем? — Крем есть. Для рук. Подойдёт? — уточнил он, дотягиваясь до прикроватной тумбочки и нашаривая в ящике почти полный тюбик, на котором изобразили улыбчивое солнце. — Детский? — уточнил Стэм в недоумении. — Моей коже подходит только такой, — пробубнил Йот. — Использовать детский крем в качестве смазки — до такого извращения я ещё не докатывался, — усмехнулся Стэм, выдавливая на ладонь почти треть тюбика и часть содержимого размазывая по члену, а вторую проталкивая Эгону в задницу. — Теперь должно стать полегче, — не слишком уверенно пообещал Тараби. Но это действительно возымело эффект. Член Стэма с тихим влажным чавканьем мягко скользнул внутрь. Почувствовав себя куда комфортнее прежнего, блондин не долго продолжал держать себя в узде, проникая в Эгона аккуратно и медленно. Он сам не заметил, как, дав волю чувствам, набрал такой бешеный темп, от которого Йоту только и оставалось, что тихо стонать и шипеть сквозь стиснутые зубы. Комнату наполнил пронзительный скрежет кровати под двумя разгорячёнными мужчинами. Чем больше времени проходило, чем сильнее блондин вбивался в упругую задницу Йота, тем меньше, как ни странно, доставляли дискомфорт его движения. Сев на кровати, Тараби взял член Эгона в одну руку и начал надрачивать ему в такт с толчками. И здесь Йот во всей красе оценил наличие твёрдого предмета в заднем проходе. Ощущения казались ярче и насыщенней. Вот только в таком положении и без того не самому выносливому Эгону пришлось совсем худо. Он героически пытался не кончить секунд тридцать, но завершение всё равно наступило губительно быстро. — Ты охренел?! — вполне ожидаемо возмутился Стэм. — Прости, я… я не знаю, как это вышло, — тихо пробормотал Йот, оглушённый ощущениями. — Мда, с тобой особо не наиграешься, — разочарованно вздохнул Тараби, выходя из Эгона и укладываясь рядом с парнем. — Ты же не кончил? — Нет. — А почему тогда? — А ты сможешь ещё раз? — Прямо сейчас? Вряд ли, — пробормотал Эгон. — Мне нужна передышка. Минут пять. — Пять? — на всякий случай переспросил Тараби. — Ну да. — Здорово быть молодым, — усмехнулся Стэм, мечтательно улыбнувшись. — Ты о чём? — Ни о чём. Восстанавливай силы, и мы продолжим.

***

— Поторапливайся! Мы и так опаздываем, так что изображать мертвеца не самое лучшее время, — подгонял Эгона Стэм, бодро шагая по мостовой Майбурга. Йот, плетясь в паре метров от него и красноречиво прихрамывая на обе ноги, тихо бормотал себе под нос исключительно матом всё, что думает о Тараби. — …и мертвецы не шевелятся, — закончил яркую тираду он уточнением. — Так и ты не особо, — усмехнулся Стэм, и не думая сбавлять шаг. — И кто в этом виноват, спрашивается? — Исключительно ты! Парни шли по одной из главных улиц города, вдыхая тёплый влажный после дождя воздух и перепрыгивая через лужи и бегущие по дорогам ручьи. Точнее перепрыгивал Тараби, выглядя самым счастливым человеком на свете. Эгон же, напротив, таранил водные преграды с таким лицом, будто вся его жизнь безвозвратно похерена. Но многочисленные прохожие не замечали ни счастливого Стэма, ни мрачного Йота. Каждый торопился по своим делам, пребывая в своих собственных мыслях. Городская суета. Привычная какофония звуков. Заразительный смех, доносящийся из открытых дверей небольшой кафешки. Звон колокольчиков от прилавка напротив. И будто бы ещё пару недель назад над городом не висел Конец Света. Единственным напоминанием о так и не произошедшей катастрофе оставались разгромленные верхушки небоскрёбов на бизнес-этаже и сами этажи, что теперь висели куда ниже обычного. После того, как Нэй поглотила Май, пламя, которому ТехноБогиня Жизни приказала спать, пробудилось от спячки, и все потерянные технологии заработали в обычном режиме. Мэр города уверял горожан, что вскоре все механизмы отрегулируют после «большого сбоя» и этажи поднимутся на привычную им высоту. С питавшим весь город электричеством Вечным Двигателем дела, конечно, обстояли хуже: после битвы ТехноБогов он так и остался висеть над центром города, пока Майбург подпитывали дополнительные генераторы. Но надолго бы мощности страховочного оборудования не хватило. Максимум на месяц. Поэтому все городские службы каждый со своей стороны всматривались в прозрачную звезду в небе, гадая, каким же способом вернуть её на место. Мало кто задавался вопросом, что же на самом деле в тот день произошло в Майбурге. Многие грешили на магнитные бури, на террористические акты, на Пепелийцев и Огнийцев, в общем, с удовольствием винили в произошедшем всех, кто подворачивался им под руку. Лишь небольшая группа людей знала, что же в тот день произошло на самом деле и каких сил стоило сохранить то, чем город являлся теперь. — Нам сюда, — указал Стэм на тёмный проулок и, не дожидаясь Эгона, нырнул в вечернюю тень. Йот, немного поразмышляв, последовал за ним, хотя проулок показался ему подозрительным. Впрочем, ничего сверхъестественного там не обнаружилось. В конце сужающейся улицы нашлась ничем не примечательная дверь с выцветшей на солнце вывеской, на которой пьяный художник вывел кривыми буквами: «Сэнтовский сад». — Да ты шутишь, — бросил Эгон, едва ли приходя в свинячий восторг от увиденного. В отличие от Тараби. — Кто выбирал это место? — А что? Не нравится? По-моему, вполне себе иронично. ТехноБоги собираются в Сэнтовском саду! Как в старые добрые! — Да не дай технобоже, — отмахнулся Йот, морщась. — Весьма сомнительное удовольствие. Такое же сомнительное, как и это место. — Расслабься. Всё не то, чем кажется, — подмигнул ему Стэм, ударяя по металлической поверхности кулаком два раза, а затем, после заминки, ещё трижды. В куске металла, игравшем роль двери в бар, появилась щель, сквозь которую на Тараби и Йота уставились два карих глаза. — Кто? — послышалось утробное. — Свои, ослеп, что ли, — помахал владельцу глаз Стэм. Щель в двери исчезла, как будто её и не было, а затем послышался щелчок открывающегося замка. За ним щелчок второго. Третьего. Эгон сбился на седьмом. Парням пришлось прождать почти пять минут, прежде чем дверь, наконец, распахнулась, обдавая парней запахом табака, дешёвых духов и очень дорогого виски. Мужчина, что смотрел в прорезь в двери, оказался коротышкой: ниже Стэма почти на голову, об Эгоне и говорить не приходилось. В руке мужчина держал табуретку, которую приставлял к двери, чтобы заглядывать в прорезь. — Опаздываете, — буркнул он. — Ваши уже все здесь. — Начальство не опаздывает. Оно задерживается, — пропел Тараби, готовый делиться хорошим настроением со всеми окружающими, хотели они того или нет. — Да? Вот начальнику своему сейчас об этом и расскажи. То-то Серж обрадуется, — фыркнул мужчина, закрывая за парнями дверь на десятки замков. — А это обязательно? — промямлил Эгон, кивая на дверь. — Бесценный антураж! Что ты в этом понимаешь? — лишь отмахнулся Стэм, уверенно проходя в небольшой зал, в котором царил полумрак, а сизая сигаретная дымка создавала впечатление, будто в помещении сгущается туман. — Наконец-то! Сюда-сюда! — Дэй, вскочив со своего места, начал лихорадочно махать парням, подзывая к дальнему столу, что размещался в одном из тёмных углов бара. Точнее, столов было целых четыре. И за ними едва умещался весь отдел ГОР, а также Нил с Герой и Найт. «А ведь действительно, как в Сэнтовском саду…» — невольно подумал про себя Эгон, приближаясь к друзьям.

***

Найт понятия не имел, что делает на этом празднике жизни. Последние две недели он только спал и ел. И прямо сейчас ему хотелось вернуться домой и заняться либо первым, либо вторым. Общение с толпой народа не входило в его планы на следующие лет двести. Но назойливый Дэй полдня проторчал у дверей в его квартиру, уговаривая Найта пойти с ним. Вещал, что будет круто и что Макку пора выйти из затяжной депрессии и развеяться. Сколько бы Найт ни уверял, что никакой депрессии у него нет и самочувствие его на удивление прекрасное, что было неопровержимым фактом, рыжий настаивал на своём. Он бы и сейчас сидел у порога, попивая бренди и горланя одну из своих пьяных идиотских песен, если бы не возмущённые соседи, вышедшие на вопли драного кота и пригрозившие ему полицией. Бренди не преминул тут же заявить, что он и есть эта самая Полиция. Макк же, почуяв, что пахнет керосином и вот-вот разразится скандал похлеще, чем пробуждение Май, сгрёб Дэя в охапку и благополучно ретировался. Так что в этом баре он был вынужденно. Наблюдая за весёлыми перепалками между ГОРовцами и Ко, он ненароком оглядывал каждого из них, узнавая в них уже не людей, но ТехноБогов. Ксин с перебинтованными руками, ибо в стычке с контролируемыми Май людьми она умудрилась сломать обе кисти, благодарно принимала из рук Геры то закуску, то заботливо приближенный к губам стакан с пивом. Помощница Нила бессовестно пользовалась беспомощностью девушки, явно не просто помогая, но ухаживая за ней и беззастенчиво флиртуя. Ей не мешал это делать даже здоровенный фингал под левым глазом — награда за попытку сдержать толпу зомби с фиолетовыми глазами. Застенчивый Крис, сидевший по другую сторону от Ксин, также пытался ей помогать, но выходило это у него не очень. Он то проливал на блузку девушки сок, то нечаянно задевал её руку, после чего следовал болезненный вопль со стороны Койне и осуждающий взгляд со стороны Геры. Анжело уже около часа взахлёб обсуждал с Маслоу вопросы политики. Спорили они до хрипоты. Серж при этом одним глотком осушал целый стакан пива и тут же хватал второй, который ему предусмотрительно подсовывал Нил. Мартин Бэйн скучающе ковырялся в тарелке с какой-то явно несъедобной пищей, то и дело поглядывая на Найта, но помалкивая. Человек-трава раскуривал со Стэмом травку, стойко игнорируя протесты Эгона и его лекцию о том, как это может повредить здоровью Тараби. Кот, которого никто не звал, но который всё равно каким-то образом разузнал о встрече и заявился на неё в костюме мумии — весь в бинтах, — рассказывал одному из изрядно подвыпивших ГОРовских парней о своих зверушках, ласково наглаживая сидящего у него на коленях здоровенного чёрного кота. Кажется, Анжело называл его Мурзиком. И что-то упоминал об удивительной живучести животины, которая каким-то образом умудрилась не только выбраться из полуразрушенной теплоэлектростанции, но ещё и найти своих хозяев, вломиться в жилище журналиста и пометить какие-то очень важные записульки. Видимо, мстил за то, что его бросили. Бренди, не изменяя себе, глушил уже третью бутылку бренди, не отходя от Найта ни на минуту и постоянно предлагая ему всё, что находилось на столе. Если сперва предложения были вполне адекватные — кусочек сыра, пиво, виноград, то теперь, изрядно подвыпив и окончательно отчаявшись, он то и дело шептал: «Может, тебе пробку от вина Ксин? Нет? Или часы? Глянь, какие у Тараби крутые часы. Хочешь, отожму?» Найт лишь сдержанно улыбался, украдкой поглядывая на Дэя и следя, чтобы он не натворил дел. Дэй. Дэймон Бренди. Полимос. Такой близкий, но на протяжении столетий настолько же загадочный и непонятный. И его главная таинственность заключалась в том, что, несмотря ни на что, он всегда оставался рядом. Найту хотелось подняться со своего места и закричать: «Оглянись! Столько людей вокруг тебя достойны твоей любви куда больше, чем я! Почему… Почему ты выбрал меня?» Но Макк был уверен, что, если бы он действительно задал ему этот вопрос, Дэй бы пьяно улыбнулся и вразумительного ответа всё равно бы не дал. Никто не умел ускользать от ответа так, как чёртов ТехноБог МетоВойны. Даже в отставке. Поэтому Найту оставалось молча наблюдать за окружающими, невольно подмечая как черты, которые были присущи им и в прошлых жизнях, так и те, которые они приобрели в этой. Например, Йипас, ТехноБог Парадокса, всегда отличался страшной ревнивостью. Сколько скандалов, сколько битв он разворачивал лишь потому, что взревновал Аммаса к кому-то из невольных жертв. Теперь он казался куда собранней, раскрепощённей и наглее. Нет, ревнивые взгляды он бросал на Эгона и теперь, когда, например, к тому подошла симпатичная официантка или когда Кот окликнул парня, предложив ему что-то запрещённое, тщательно спрятанное под бинтами. Но он не сорвался с места и не полез в драку, как это происходило раньше. Видимо, эта жизнь чему-то Тараби да научила. Хотя бы эта. Маслоу, напротив, оставался всё тем же наставником, не изменяя своим принципам. Из жизни в жизнь, разные имена, лица, судьбы, а характер всегда одинаково стальной. Поразительно, если учесть, что он являлся лишь одним из ТехноБогов среднего звена, о которых редко упоминалось в МетоБиблии. Взгляд Найта уже перекочевал к Анжело и Бэйну, когда по спине его внезапно пробежал холодок. Он вздрогнул и огляделся по сторонам, пытаясь понять причину своих ощущений, но так и не обнаружил её. В баре было многолюдно. Тут курили, несмотря на запрет курения в общественных местах. Сюда разрешали приходить с животными, потому Мурзик так вольготно разместился на коленях Кота, а у одного из посетителей к ножке стула был привязан большой рыжий пес. Тут пили то, что пить было нельзя. И потому половина постояльцев уже либо спали мордами в салатах, либо пытались драться, либо горланили песни на маленькой сцене для таких вот пьяных дебоширов. И, несмотря на отравленный сигаретным дымом воздух, дышалось здесь удивительно легко. «Бренди был прав. Не зря я сюда пришёл…» — запоздало мысленно согласился Найт с рыжим, чувствуя, как Дэй левой рукой приобнимает его за плечо, при этом ввязавшись в бурное обсуждение какой-то фотографии на телефоне Стэма. — …И я, короче, иду, никого не трогаю, а тут эти два придурка застряли в проёме, только представьте! — ржал Тараби как конь, демонстрируя всем фотографию, которую он не поленился поставить на рабочий стол. На ней были изображены Мартин и Анжело, каким-то образом впихнувшиеся между стеной и каким-то хламом и, судя по выражениям их лиц, так там и застрявшие. Фото действительно было весьма забавным. — Это незаконно! — тут же завопил Анжело, вскакивая со своего места и пытаясь отобрать у Стэма телефон. — Запрещённая съемка! — И что ты мне сделаешь? — ухмыльнулся Тараби. — Арестуешь? — Подам в суд! — Флаг в руки, барабан на шею, а член прямиком в задницу, — пожелал Стэм, оттопыривая средний палец. — Бэйн! — в возмущении воскликнул Анжело. — СКАЖИ ЕМУ! Оператор в ответ выразительно приподнял одну бровь. — НУ ПРОЖЕСТИКУЛИРУЙ! Мартин пожал плечами и в ответ на жест Тараби ответил сразу двумя. — Очень по-взрослому! — фыркнул журналист. — Ты хоть понимаешь, как эта фотография может отразиться на нашей репутации?! «Наша репутация настолько черна, что отразиться на ней может только что-то хорошее…» — поморщился оператор. — Хорошее? Мы, между прочим, мир спасли! — Ага. Вот вы двое постарались, как никто. Один МетоБиблию начитывал — не заткнуть, а другой чуть не попереубивал всех, — не отличаясь выдающимся тактом, тут же ввернул своё слово Тараби. Анжело побагровел, как помидор, и набрал в лёгкие побольше воздуха, явно приготовившись к долгой тираде исключительно на фальцете. Но Бэйн положил ему руку на плечо и одним этим жестом моментально успокоил Кьярэ, заставив не только промолчать, но и сесть на место. — Ну и прекрасно, — всё же не удержался от ворчания журналист. — Мы, между прочим, облагородили твой телефон своими ликами. — И поверь, моей благодарности нет границ! — заверил Тараби настолько ядовито, что Анжело лишь каким-то чудом не вспылил с новой силой. — О! Ребята! Сцена освободилась! Все! Скорее!!! — внезапно перекрыл стоящий от ГОРовцев галдёж вопль Дэя, который пьяно перелез прямо через стол, угодив одной ногой в тарелку с закусками, спрыгнул на пол и побежал к сцене. Найт был уверен, что на Бренди никто и внимания не обратит, но, к удивлению парня, из-за стола вышла добрая половина ГОР во главе со Стэмом и Эгоном. — О господи, только не снова, — застонал сквозь зубы Маслоу, пряча лицо в ладонях. — Каждый раз одна и та же хуйня! — выругался он и в сердцах бросил целую горсть монет в банку, куда все ГОРовцы кидали деньги, посмев матюгнуться при боссе. Банка, будучи девственно пустой ещё час назад, теперь заполнилась почти до краев. На вопрос, куда Серж девает все эти деньги, тот заявил, что это вклад в его будущую пенсию. При слове «пенсия» все возмущённо загудели, заявив, что на неё босс уйдёт только после смерти остальных членов ГОР. Если учесть, что Маслоу являлся самым зрелым членом ГОР, такое развитие событий оставалось маловозможным, но в том, что спокойно уйти на пенсию ему не удастся, Серж даже не сомневался. — Итак, мы своим квартетом… — пьяно заговорил Дэй в микрофон. — Какой квартет, Бренди?! Нас тут далеко не четыре человека! — послышались возмущенные шёпоты. — Один хуй… — провозгласил Дэй. — Ой, прошу прощения, Босс киньте там за меня монетку в банку. Должен буду. — Твои долги растут в геометрической прогрессии, — проворчал Серж, звеня мелочью. — Так вот… Наш коллектив… Так лучше? Лучше, да? Отлично. Наш коллектив под броским названием «Изгои»… — У нас нет названия! — Какие ещё Изгои?! — Я повторюсь — «Изгои», — пьяно настоял Дэй. — Хотим исполнить песню для нашего дорогого начальника. Ребята, давайте там за инструменты, и в бой. Эгон сел за барабанную установку, которая выглядела настолько ветхо, что Найт сомневался, что на ней вообще возможно играть. Стэм взял бас-гитару, кто-то притащил саксофон, кто-то — синтезатор. — И они что, серьёзно будут играть на всём этом одновременно? — уточнил Макк. Серж только болезненно застонал. — А разве перед подобным выступлением не надо настраивать звук? — задал парень второй вопрос, после которого последовал ещё более болезненный стон со стороны Маслоу. — Просто, блять… — Звон монет. — …молчи, — проворчал Серж. — Ребята, между прочим, ради тебя стараются. Хватит строить такую мину, будто тебе подсунули говно на лопате, — возмутился Нил. — О, лучше бы это было оно. И вскоре все поняли, почему Маслоу так не желал этого выступления. Когда ГОРовцы заиграли, Найту как-то сразу поплохело. Каждый играл в свою степь. Фальшивили ужасающе. Казалось, что парни просто мучают инструменты. Другие постояльцы бара засвистели и начали кидать реплики вроде: «Застрелите их, чтоб не мучились. Или застрелите нас, чтобы не мучились мы!» Но ГОРовцы оставались невозмутимы. И тут всю эту ужасающую какофонию звуков перекрыл голос, моментально заставивший всех замолчать. Даже Найт поймал себя на мысли, что затаил дыхание. Пел Дэй. «Сад золотой, где-то там далеко, Где-то там, где давно уж нас нет. Серый закат, умирать так легко, Так легко, когда нас уже нет. Пуля во лбу, кровоточит нутро, Нам уже не спастись, точно нет. Кровь по лицу, будто бы молоко, Смерть за нами бредёт много лет. Припев: Но я найду тебя всегда, где бы ты ни была-а-а, Я разорву паутину сна, что скрывает тебя-а-а, Я буду рядом, я не уйду, с губ глухая мольба-а-а, Прошу, моею будь ты всегда, день-день-день ото дня-а-а!» — Я и не знал, что он умеет петь, — тихо проговорил Найт. Под его дверьми Бренди исключительно голосил, как недорезанный поросёнок. — Умеет. Правда, нормально он это делает, только как напьётся. И исключительно с проклятым музыкальным сопровождением на фоне, — фыркнул Маслоу, наблюдая, как бьются в конвульсиях сотрудники ГОР, пытаясь из музыкальных предметов извлечь что угодно, кроме мелодичных звуков. — И часто он посвящает вам песни со словами вроде «Моей будь ты всегда?» — не сдержавшись, рассмеялся Макк. — Постоянно, — мрачно выдохнул Серж. — Впрочем, мне всегда казалось, что, когда он поёт, он обращается совсем не ко мне, — добавил он, подмигнув Найту. — Ты уж это, полегче с ним, окей? Эта жизнь его потрепала жёстче, чем остальные. — Эта жизнь всех нас потрепала как никогда, — подтвердил внезапно открывший рот Бэйн. — Не заметили закономерности? С каждым разом всё хуже. Будто при каждом нашем перерождении проклятье удваивается. — Быть может, — не стал спорить Найт, считая, что у него всё протекало как обычно: море апатии, преследующий его инцест и жуткое ощущение абсолютной бессмысленности своего существования. — Но больше этого не произойдёт. Я поглотил Май вместе с её проклятьями и позволил себе немного их изменить. Полностью нейтрализовать не хватило сил, так хоть облегчил наше будущее существование. — Твоя память больше никогда к тебе не вернётся. Нэй перестанет существовать. Офигеть облегчил, — вздохнул Анжело. — Достаточно эгоистично, — добавил он. — Эгоистично? Ты рехнулся? — охнул Найт. — Сам подумай: Май больше нет, а ты никогда не проснёшься, значит, отпадает необходимость просыпаться и остальным ТехноБогам. — Не факт… — И тем не менее! И раз ты изменил проклятье Май, означает ли это, что претерпел изменения и твой призыв всем ТехноБогам тянуться друг к другу? Мы потеряемся? И больше не сможем отыскать друг друга? Это последняя жизнь, когда мы можем быть вместе, а затем… Полностью растворимся в этом мире, став обычными людьми?! — Коими и должны быть, — прорычал Найт, еле скрывая раздражение. — Не слушай Анжело. Он излишне волнуется, — внезапно встал на сторону Найта Бэйн. — У Макка не было выбора, ты ведь это знаешь. Что же касается твоего беспокойства по поводу того, что мы не сможем найти друг друга… Сомневаюсь, что это возможно. Души ТехноБогов слишком сильно переплетены, чтобы связь между ними исчезла лишь потому, что проклятье ослабло. Да, мы не будем помнить, что когда-то уже были вместе, но… Мы будем вместе всё равно. — Последние слова он проговорил еле слышно, проводя тыльной стороной ладони по щеке журналиста и заставляя его слегка покраснеть. «Господи, пожалуйста, избавьте меня от этих ванильных соплей…» — мысленно фыркнул Найт, отворачиваясь от парочки и становясь невольным слушателем вещания Нила Хоуни: — Только представь, как бы изменилось отношение людей к смерти, если бы они осознали, что, по сути, все мы бессмертны и умирают лишь наши оболочки? — присел он на уши Коту. — Да, особенно бы обрадовались те, кто хочет покончить жизнь самоубийством. Ты думаешь, что наконец-то исчезнешь, а по факту тебе просто стирают память и возвращают обратно в пекло. — Ну-ну, друг мой, откуда столько пессимизма? Жизнь не так уж и плоха! — бодро заявил Нил. — Так давайте же выпьем за всех собратьев, что в роковой день покинули свои плотские оболочки и переродились, из-за чего в роддоме Майбурга был зафиксирован самый высокий уровень рождаемости за последнюю сотню лет! — Нил поднял над головой стопку с водкой. Присоединиться к его веселью так никто и не захотел, потому патологоанатом, пожав плечами, залпом выпил рюмку и даже не поморщился. Дэй продолжал петь заунывную песню, пытаясь переорать умирающий саксофон. Анжело вновь ввязался в дебаты с Маслоу, на этот раз пытаясь качать журналистские права, которые, по его мнению, полицейские жёстко ущемляли. Крис окончательно скис и втихаря попивал водку Нила, будто воду, не меняясь в лице и словно не пьянея. Гера и Ксин уже откровенно ворковали, после общей вечеринки собираясь продолжить праздник наедине. Найт без интереса ждал, когда же закончится песня и вернётся Дэй. Без пьяной рыжей скотины рядом ему почему-то становилось не по себе. Тем более что тревожные ощущения не давали ему покоя, то и дело вызывая всё новые волны бегущих по спине мурашек и неожиданно пробивая на горячий пот. Взгляд его то и дело блуждал по бару, но ничего подозрительного замечено парнем так и не было. Разве что пёс в дальней части бара, что, казалось, то и дело буравил его взглядом. «Всего лишь собака…» — вздохнул Найт, коря себя за излишнюю нервозность, когда внезапно сквозь завесу сигаретного дыма скользнула еле различимая фигура с тростью. Человек отвязал собаку от стула и позвал пса, который, не отреагировав на действия хозяина, оставался сидеть на месте и смотреть на Макка. — Ваара, нам пора. Найт вздрогнул. Он это имя уже слышал. И точно знал от кого. «Не может быть. Разве он не погиб? Я почти затушил его пламя. Он получил страшную рану и упал с ужасающей высоты. Он не мог выжить!» — уверял себя парень, но понимал, что, если не проверит, никогда не сможет спать крепко. Не в этой жизни уж точно. Убедив окружающих, что ему страсть как надо в туалет, и удостоверившись, что Дэй полностью поглощён песнопениями, парень вышел из-за стола и направился к выходу вслед за хозяином пса. На улице уже потемнело. Город засветился гирляндой ночных фонарей всех оттенков жёлтого. Со стороны большой улицы раздавалось дыхание Майбурга, которое собиралось из смеси сигналов клаксона, рычания моторов, смеха, крика и чьих-то шепотков. Фигура не спешила выходить из закоулка, в конце которого размещался бар, стоя в метре от забитой людьми, звуками, запахами и энергией улицы. Рядом с ним на поводке сидел рыжий пес. Лишь Найт, минуя коротышку и десятки замков, вышел из бара, как зверь тут же повернул к нему морду и уставился на него тем же взглядом, что и раньше. По спине пробежал уже знакомый холодок. — Эй… — окликнул он фигуру. Та не сдвинулась с места. — Я знаю, что это ты! Можешь не притворяться! — выдохнул мужчина, хватая фигуру выше локтя и заставляя развернуться к себе. Но лишь взглянув в глаза человеку, парень тут же отпустил его руку и невольно отошёл от него на шаг. — Ты… — еле выдавил из себя Макк, чувствуя, как его начинает трясти. Перед ним стоял худенький силуэт. Его коротко остриженные волосы были выкрашены в уже давно смывшийся и превратившийся в грязный рыжий цвет. Светлая кожа. Тонкие губы. Безразмерная толстовка, висящая мешком. — Ты же… — пробормотал Найт, будто не веря своим глазам. — Слепой… — проговорил он, сглатывая ком в горле, ибо глаза незнакомца блестели белизной бельма. — Мы знакомы? — кротко поинтересовался человек. — Не притворяйся. — Ваш голос действительно кажется мне знакомым. Но никак не могу вспомнить почему. Где же он звучал? Может, в каком-нибудь Телешоу? Вы кинозвезда? — ХВАТИТ МОРОЧИТЬ МНЕ ГОЛОВУ! — взорвался Найт. Пес-поводырь, что сидел у ног человека, зарычал, но слепой вместо того чтобы вздрогнуть и испугаться, расплылся в уже знакомой улыбке. — О, мой король, зачем же так нервничать. Не даёте Шуту насладиться таким великолепным моментом! Ну-ну, Ваара, прекрати. Нельзя рычать на нашего господина, — потрепал он пса по рыжей холке. — Как ты выжил? — А вы? — Что ты здесь делаешь? — А вы? — И что ты, мать твою, такое?! — А вы? — уже в третий раз повторил вопрос человек. — Ты знаешь, кто я. Всегда знал. Ты ведь этого и добивался, да? Искал Нэй. — Верно. И, как вы видите, в конце концов Шут нашёл! — Но скольких людей ты убил на пути к этому. — Невольные жертвы присутствуют в любой войне, и этого уже не изменить, — равнодушно пожала фигура плечами. — В этом и состоит мировое равновесие. Найта будто током дёрнуло. Ну конечно. Почему он не подумал об этом раньше?! — Только не говори, что… Ты… Ты Ван Хон? ТехноБог ТетоРавновесия? Улыбка Шута стала шире. P.S. Песню, которую пел Дэй, превратили в настоящую песню! Послушать ее вы можете здесь: https://vk.com/mr_abomination11?w=wall-116063918_17089