***
— Нет, — отрицательно покачал Шут головой, медленно растягивая слова и ловя неописуемое удовольствие от читающегося на лице Макка недоумения. — Шут не ТехноБог ТетоРавновесия… Шут всего лишь инструмент… Его инструмент. Найт поморщился, пытаясь переварить услышанное. — Не может быть, — наконец выдохнул он, невольно зажимая рот ладонью. — Ты… Каким же должен быть мир, если ты — само воплощение мировой гармонии — творил такое? — Таким, каков он и есть, — развёл Шут руками. — Таким, каким мы обрекли его стать.***
Я распахиваю глаза, понимая, что меня не окутали невидимые нити, не остановила твоя рука, я падаю. Стремительно падаю вниз. Ты, смотря на меня сверху вниз, внимательно наблюдаешь за моим падением и не делаешь ровным счётом ничего. Твоя фигура быстро удаляется от меня всё дальше и дальше. Но я всё равно различаю твою улыбку. Но не могу понять её смысла. В твоём взгляде всё ещё читается пустота. Но появляется ещё что-то. Будто бы ты раздражён или даже расстроен. Будто ты ждал от меня чего-то. «О нет! — последнее, о чём я думаю. — Нет, пожалуйста, я не хочу умирать! Я не хочу его разочаровывать!» Но падение продолжается, и в голову начинают лезть воспоминания из прошлого. Я вспоминаю, как в пятом классе побеждаю на олимпиаде по математике. Как в седьмом признаюсь в любви однокласснице, а она надо мной смеётся. Вспоминаю, как бабушка забирает меня из детского сада и дарит мне леденец. Вспоминаю, как дрожат мои руки, испачканные в крови отца… Стоп. Этого не было. С моим отцом всё хорошо. Мы с ним всегда оставались в замечательных отношениях, и я… Я вижу, как вскрываю себе вены. Но на моих запястьях нет следов. Вижу, как в порыве ярости влезаю в драку с каким-то бугаем. Но на мою долю не выпало ни единой драки. Сквозь одни воспоминания прорываются другие. Будто бы мои, но в то же время совершенно чужие. Это другая жизнь. Это другой человек. Но это я. Вторая жизнь предстаёт моим глазам, заставляя меня на мгновение затаить дыхание. А за ней приходят и все остальные. И я уже не падаю. Я стою рядом с тобой на парапете и смотрю вниз, как и ты. И я вижу одну-единственную нить, что вьётся из моей груди к твоей. Та самая нить равновесия. — С пробуждением, — приветствуешь ты меня, — мои драгоценные Феремины.***
— Где твой хозяин? — Вы хозяин Шута. — Нет. Твой хозяин Ван Хон. — Был им когда-то, — согласился маньяк со вздохом. — И где он теперь? — Убит. — Кем? Шут вновь ехидно улыбнулся. — Он убит, но ты жив, — продолжил размышления Найт, — выходит… Выходит, он хотел… И именно ты… — Слова не желали произноситься. Во рту резко пересохло. Из горла вместе со словами вырывался надсадный хрип. — Как же так? Кем он был? — Король всё ещё не понял? — хмыкнул Шут разочарованно. — Как же так… Столько подсказок, целое полотно намёков и не единой догадки? — Не играй со мной. — Шут для того и существует, чтобы играть. — Нет, ты существуешь для того, чтобы сохранять баланс мироздания. — И Шут в этом хорош, да. — Ты убивал людей! — Ну и что? — Как это что?! Человеческая жизнь — самое ценное в этом мире! — Сказала Шуту Смерть? — рассмеялась фигура. — Вы, мой король, сами не верите в это, нет. В вас говорит ваша человеческая сущность, воспитанная другими людьми. В вас говорит мораль, навязанная окружением. Но в глубине души вы знаете, что все эти бредни про то, что жизнь одного человека равносильна жизни тысяч, — полная и неотвратимая чушь, да. Важен выбор. Важны поступки. Важно равновесие. А жизнь — это лишь этап и ничего более. — И это даёт тебе право отнимать у людей жизнь? Мучать их? — Подводить к правильным выводам. Человечество почему-то считает, что всю правду ему должны преподнести на блюдечке с голубой каёмочкой. Но это неправильно. Любую истину следует заработать. Либо осознать её самостоятельно. — Кем он был? — Если вы до сих пор не поняли этого, мой король, так, может, вам это и незачем? — Кто он?! Говори немедленно! — прошипел Найт, хватая маньяка за грудки толстовки. — А с кого всё началось? — продолжал играть в угадайку Шут. — С Дориана Прэтти? — Поздно. — С Май? — Рано. — Прекрати надо мной насмехаться! — А вы, мой король, прекратите вести себя как среднестатистический смертный. Вы, чёрт бы вас побрал, ТехноБог. Так соответствуйте. Вы ведь даже не пытаетесь думать. Да, Дориан Прэтти и Эдмон Роше давно в игре. Вот только в этом поколении проснуться они бы сами не смогли. Сил бы не хватило. И тогда Он пробудил их. — Ван Хон? Добровольно пробудил соратников Май? Зачем?! — Вы не услышали ответ на первый вопрос, а уже задаёте второй? Стоит ли так торопиться? — глумился маньяк. Рыжий пёс у его ног внимательно наблюдал за всем происходящим. Когда Найт схватил Шута, тот тихо зарычал, но с места не сдвинулся. — Этому миру была необходима ещё одна ТехноГенетическая война. Колоссальный всплеск энергии. И потому Ван Хон разбудил Дориана и Эдмона. Они, даже не подозревая, что пляшут под дудку ТехноБога ТетоРавновесия, создали Май новое, искусственное тело. Но перед ними встала одна малоразрешимая задача. Оказалось, что, переместив ТехноБогиню ТетоЖизни в неживое тело, они лишили её возможности проснуться самостоятельно. Ведь у клона не было собственного сознания. И тогда Ван Хон нашептал им способ пробуждения Май. Он знал, что Нэй станет лучшим мотиватором для неё. Нэй или её ближайшие родственники, на которых остаётся отпечаток ТехноБога. Люди, через которых Нэй можно было бы вытянуть из собственного тела. — Но для этого им было необходимо найти меня. — Именно. — Ты убивал участников Телешоу. Хочешь ли ты сказать, что… — Да, всё это было создано с единственной целью — найти ТехноБогиню ТетоСмерти. Она не смогла бы пройти мимо собственного детища — Ада. Судьба сама бы привела Нэй к нам. И она привела. — Создатели Телешоу — корпорация Роше. Так всё же… Я не понимаю. — Но разве им принадлежит Идея? — всё-таки позволил Шут сделать Найту подсказку. — Нет. Идея была основана на скандально известной биографии уби… Нет, — нервно рассмеялся Найт. — Это какой-то бред! — Шут любит бредить, но не сейчас. — То есть ты на полном серьёзе утверждаешь, что Ван Хоном, ТехноБогом ТетоРавновесия, был… Том Кастер? Прославленный психопат, склонявший невинных студентов к суициду? — Он не склонял их к суициду… — Но что же он тогда делал? — Искал Шута.***
Ты меланхолично качаешься на стуле, рассматривая прозрачную ампулу под красным светом старого торшера. Ты в задумчивости вглядываешься в неё уже около часа. Любой другой на моём месте наверняка удивился бы такому поведению. Но лишь потому, что они бы не понимали, что в это мгновение ты видишь вовсе не ампулу, не красный свет и не торшер. Ты видишь нечто совершенно иное, нити, что переплетаются в этом мире друг с другом, удерживая его на плаву. Я, к сожалению, вижу только одну нить — ту, что связывает меня с тобой. Мне достаточно и этого. Но не тебе. — Ты доверяешь мне? — спрашиваешь ты внезапно, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. — Да, — произношу я, не задумываясь. Стоило понять, кто я есть на самом деле, и мой страх перед тобой ушёл. Теперь каждое твоё слово для меня непоколебимая истина. — В таком случае у меня к тебе будет два задания. Обещаешь их выполнить? — Какие? — спрашиваю я. — Обещаешь или нет? — настаиваешь ты, не отводя взгляда от ампул. — Обещаю. — Я знаю, что другого ответа дать не могу. Не имею права. — В таком случае закапай эту жидкость себе в глаза. — Зачем? Ты медленно переводишь взгляд с ампулы на меня и смотришь пронзительно и очень долго, не моргая. — Хорошо, я сделаю это, — так и не получив ответа, протягиваю я руку и получаю твой дар. — Прямо сейчас, — говоришь ты. — Ты знаешь, что я сделаю это в любом случае, но можно мне знать, для чего? — Этот химикат ослепит тебя. Точнее, он ослепит твою телесную оболочку. После этого я отдам тебе часть своего пламени. И ты сможешь видеть мир таким, каков он на самом деле. — Но… В таком случае Ты сам сможешь видеть нити равновесия? — обеспокоенно восклицаю я. — Не смогу. Но мне этого и не надо. — Почему? — Потому что твоим вторым заданием будет моё убийство. — Но… — Нам необходимо всколыхнуть этот мир. Перевернуть с ног на голову и встряхнуть, чтобы запутавшиеся нити расправились. Чтобы достичь равновесия, этому миру нужна смерть Бога Равновесия. Забавно, не правда ли? Нет. Это не забавно. Но я закапываю препарат в свои глаза. И через неделю убиваю единственное любимое существо во всей вселенной. Убиваю жестоко. Помпезно. Так, чтобы общество ещё долго будоражила эта история. Всё ради этого треклятого мира. Мира, который никогда не оценит твою жертву. Мира, который давно о тебе забыл.***
— Раз вы помогали Дориану и охотились за мной, зачем же ты решил играть на нашей стороне? — Равновесие, — пожал Шут плечами. — Феремины не могут выбрать одну из двух сторон. Но могут в одинаковом количестве помочь и тем, и другим. Кроме того… Только с помощью последователей Май можно было разбудить Короля. — Но зачем?! ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕМ??? — Найт начал трясти Шута, будто тряпичную куклу. Ваара зарычала сильнее прежнего. — Только не говори, что и об этом я должен догадываться сам! — Нет… Об этом вы не знаете, мой король, — вздохнул маньяк, аккуратно освобождая толстовку из рук Макка. — Но Шут объяснит. — С этими словами он резко разрубил рукой воздух, создав в нём рваную дыру. — Идёмте, мой король, Шут кое-что хочет вам показать. Если вы, конечно, не боитесь своего слуги. — С этими словами фигура нырнула в расселину. Из трещины лишь осталась торчать протянутая к Найту рука. Макк, немного поколебавшись, сжал холодную ладонь Шута, и его тут же затянуло по ту сторону подпространства. Тёмная пыльная улица, ведущая к бару, сменилась ещё более тёмной площадью. Макк огляделся по сторонам и не поверил своим глазам. — Это место… То, что виднелось по ту сторону мироздания, когда небо по воле Май трескалось и разваливалось, — пробормотал он скорее для себя, чем для Шута, оглядываясь по сторонам. Коробковые небоскрёбы возвышались над его головой, выглядя одновременно величественно и весьма ненадёжно. Соединяющие их вершины мосты мерно покачивались из стороны в сторону. От них то и дело отлетали одна-две коробки от йогурта или молока и летели вниз на коробковую мостовую. — Добро пожаловать в Коробколэнд, — пропел Шут. — Твой мир? — Теперь мир Шута. Но когда-то он принадлежал не только Фереминам. Всем ТехноБогам. Пойдёмте. — Шут, не отпуская руки Макка, прошёл по площади, заставленной коробковыми лавочками и статуями, оттуда свернул на большой коробковый проспект и указал вдаль на непонятный силуэт, вырисовывающийся на фоне ярких радуг. — Нам туда. Сперва Найту почудилось, что воздух в этом месте какой-то иной, пока не поймал себя на мысли, что и вовсе здесь не дышит. Он втянул носом то, что должно было являться воздухом, но ничего не ощутил. Впрочем, чувство асфиксии так же не торопилось приходить. Всё в этом месте было иным, переворачивающим представления о мире вверх тормашками, начиная с атмосферы и заканчивая общим впечатлением от всего увиденного. «Я уже бывал здесь…» — тем не менее невольно подумал Найт, позволяя Шуту вести его всё глубже в город мимо коробковых домов и остановок, коробковых фонарей и аллей. И всё это незримо что-то ему напоминало. Их путь казался бесконечным. Рыжий пёс всё это время медленно брёл за Шутом и королём, не сводя взгляда с Макка. — Мы пришли, — прошептал Шут, заставляя Найта вернуться из глубин собственных размышлений в коробковую реальность. Парень вздрогнул и только теперь осознал, что стоит в парке перед большим сухим деревом, благо сделанным не из коробок. Матово-чёрный ствол, чуть искривлённый, тянулся к небесам тысячами веток, походивших на переломанные пальцы. — Теперь понимаете? — поинтересовался маньяк. — Понимаю что? — Ох, боже, — Шут закатил слепые глаза. — Король настолько обленился, что не видит истины перед собственным носом. Он отпустил руку Найта, подскочил к дереву, ловко взобрался по стволу на одну из сухих веток и пополз по ней, заставляя опуститься ниже. Только теперь Найт разглядел одно-единственное ярко-красное яблоко, что до того пряталось в тени дерева. Внутри него проглядывались работающие шестерни, что тихо щёлкали, заставляя плод пульсировать и то и дело вспыхивать фиолетовым. — Фрукт? — ТехноБожественный плод, — поправил Шут, поморщившись. — Неужели вы ещё не узнаёте это место? По ощущениям? По общей атмосфере? — Всё это действительно кажется мне знакомым, но… — Мы в Сэнтовском саду, мой король. А это то, ради чего он был создан. Плод. Забытая технология. В Сэнтовском саду таких раньше были тысячи, но это… — указал он на яблоко, — то, чем всё закончилось и с чего начнётся новый виток ТехноИстории. Коснитесь… Найт дотянулся до яблока и слегка толкнул его кончиком указательного пальца. Фрукт, отреагировав, тут же вспыхнул фиолетовым пламенем. Не таким ярким, каким оно было у зомбированных Май людей. Это пламя было куда светлее и чище. — После войны деревья в саду увяли. Плоды больше не появлялись, и человечество увязло в перерождениях, лишённое возможности обновлять и очищать спрятанную в них энергию через сад. Столетиями оно копило в себе всю ту грязь, которая липла к людям каждую их жизнь, уродуя их внешне и внутренне. И мир погряз во всём этом. Снова. — Снова? Шут улыбнулся и так и не ответил. Вместо этого он спрыгнул с ветки, отчего та вернулась на своё место, скрыв от глаз Найта сэнтовскую драгоценность. — Странно, что вы, мой король, не помните ценности таких плодов. Ведь из-за одного из них в этом мире и появился Полимос — ваш возлюбленный. Найт действительно пытался вспомнить, но то, что ещё две недели назад рвало его разум на куски, меркло быстрее, чем он успевал за это ухватиться. — Эти плоды позволяют обновить фиолетовое пламя, верно? Чтобы оно не померкло. И создают новое. Почти ничем не отличимое от настоящего. — Быть может, оно куда более настоящее, чем то, что полыхает в вас, мой король, — протянул Шут. — Но как это связано с нашим пробуждением? Причём здесь я и этот плод? — А как вы думаете, может ли в мире, в котором и Жизнь, и Смерть пребывают в вечной дрёме, зародиться что-то новое? Нет… Древо цвело десятилетиями, без возможности оформить своё детище в полноценный плод. Вы же с Май своей битвой дали толчок зарождению этого. Точнее, Май создала воронку, которая высосала из внешнего мира достаточно грязного фиолетового пламени, вы же вовремя её закрыли. Древо напитало, переработало энергию — и вуаля. Плод почти поспел. — И что теперь? Как наличие этого… — Найт постучал костяшками по стволу дерева. — …повлияет на нашу жизнь? — Шут не знает. Цель Шута — поддерживать баланс. А вот видеть будущее… Такая способность не была подвластна ни одному из ТехноБогов. — Грубо говоря, вся эта хренотень была из-за яблока. Чудесно, — подвёл Найт итог. — Из-за яблока, которое одним своим появлением вдохнуло в этот мир новую жизнь. Возможно, это позволит нам продержаться ещё какое-то время, ведь данный плод — символ зарождения нового ТехноБога, а за ним и череды Богов, которые займут ваше место. — Продерж… — Найт хотел было задать очередной вопрос, но не успел, потому что его без предупреждения буквально выбросило обратно в узкий переулок, который с одной стороны выходил на шумную улицу, а с другой заканчивался дверью в бар. — Стой! ПОГОДИ!!! Всё, мать вашу, из-за яблока?! Ты не можешь так просто закончить разговор! — взревел Найт, пиная попавшуюся под ноги консервную банку. — Ни на какие Замены я не соглашался, слышишь?! И, чёрт бы тебя побрал, не смей уходить до того, как ответил на все мои вопросы! Если Ван Хон пробудил соратников Май, то кто пробудил его самого?! Как он узнал о яблоке в мире, который закрыт от нас?! И почему… Почему… Почему всё и всегда так сложно?.. Но вопросы Найта остались без ответа. Шут исчез.***
Шут сидел на крыше одного из зданий и украдкой наблюдал за тем, как король сперва беснуется, избивая неодушевлённые предметы, а затем поспешно возвращается в бар с видимым намерением хорошенько напиться. Удовлетворённый «увиденным», маньяк закрыл слепые глаза и вдохнул полной грудью свежий, тёплый после жаркого дня городской воздух. — Тебе бы только поиздеваться, — хмыкнул Тээки, сидя в каком-то метре от хозяина. — Правда так и не была произнесена вслух. — Правда? Ох, Тээки. Мой милый печальный ТехноБожок. Да что ты знаешь о правде? — устало протянул Шут. — Я знаю, что этот мир давно бы зачах без Плодов Сэнтовского сада. Я знаю, что если бы это чёртово яблоко не появилось, наши дни были бы сочтены. Я знаю, что… — Посмотрите-ка, знаток, — фыркнул Тэгион, балансируя на краю парапета. — Раз такой умный, чего ж мозгов не хватило в своё время не трогать Феремины? Жил бы себе сейчас припеваючи в каком-нибудь наркопритоне или хосписе и не был бы привязан к ТехноБожественному оружию своего мёртвого врага. — Прекрати, Тэгион, — нахмурился Вайдэ, — нельзя говорить с наитупейшим богом во вселенной таким тоном! Это возмутительно! — воскликнул он и рассмеялся. — Ой, идите в жопу, — фыркнул Тээки, насупившись. — Очень по-божественному. Из тебя бы вышел отличный человек, жаль переродиться в человеческом теле ты не можешь. А почему? А потому что в своё время спёр фере… — Да хватит уже! Шут не слушал перепалку ТехноБогов. И его не интересовала правда. Он сидел на крыше и вертел в руках старую помятую фотографию, которую обнаружила в библиотеке Ксин Койне. Из-за этой не в меру умной девчонки весь план мог пойти прахом. Благо Шут успел в самый последний момент. О том, что было изображено на фотографии, Койне не вспомнит уже никогда. А Шут никогда не забудет. Пусть теперь он и не видел истинного изображения, он точно знал, кто на ней изображён. Это фото было вклеено в дело, которое полиция раскрыть так и не смогла. На нём был изображён Том Кастер и предполагаемая «тринадцатая жертва» психоманьяка — рыжая девчонка в толстовке, на голову которой был накинут капюшон с тремя длинными шутовскими хвостами. Он был явно ей не по размеру, но она, кутаясь в подарок Тома, казалась самым счастливым человеком на свете. — И мир прекрасен потому, Что в нём всё не так, Что в нём всё иначе. И мир прекрасен потому, Что то, что ты видишь, Совсем ничего не значит, — пробормотала девушка себе под нос надпись, что в своё время попросила выгравировать на похоронной шкатулке Кастера. При этом она не видела, но чувствовала, как комок чёрных нитей, что незримо вился в самом центре города, своими концами уходя в подпространство Сэнтовского сада, не торопясь распутывается. И тогда как одни нити оставались чёрными, другие белели. Баланс восстанавливался. Шут достиг цели. Оставалось сделать последнее… Девушка поднялась с крыши и направилась к выходу. ТехноБоги за ней не последовали, проводя её взглядом. Лишь Тээки порывался было пойти за ней, но та жестом остановила его. — Нет. Шут должен побыть один. Шут должен навестить мастера, — выдохнул он и скрылся в проходе, ведущем с крыши. — Опять на кладбище? — протянул Вайдэ. — И не надоело ей сдувать пыль со шкатулки Кастера? Сколько можно? Очевидно же, что он уже переродился и прямо сейчас, возможно, устраивает истерику родителям из-за того, что они не купили ему шоколадку. — Думаю, она будет ходить на кладбище ровно до того момента, пока вновь не найдёт его, — тихо пробормотал Тээки. — Если найдёт.***
— …Самое шикарное в этой заварухе то, что всю эту вакханалию с удовольствием спихнули на беднягу Роше! Ему, конечно, плевать, он мёртв, но тем не менее! Обвинили всю корпорацию в подпольных экспериментах, провал одного из которых вызвал массовые галлюцинации и помутнение рассудка. Раскуроченные здания вообще игнорируют. Бой? Нет, не слышали. Взрывы. Террористы. И опять же Роше. Вот кто всему виной! Бьюсь об заклад, обвини я их сейчас в том, что у меня закончилась туалетная бумага, и никто слова против не скажет! — разглагольствовал Маслоу, явно выпив лишнего. — А ты чего хотел? Чтобы правительство прибежало и тут же всем всё рассказало? Посмотрите, люди добрые, ТехноБоги среди нас! Они существуют! И они пали! Нет Богов, нет загробного мира! Живите как хотите, убивайте, грабьте, трахайте всё, что движется! Выходит так? — парировал не менее подвыпивший Хоуни. — Конечно же, осталась куча доказательств произошедшего! Но эти доказательства оставались и раньше. И правительство великолепно всё подчищало. С чего бы этому разу становиться исключением? — Люди должны знать правду! — настаивал Маслоу. — Нахрена?! — воскликнул Хоуни, разведя руки в стороны. Серж замолк. Все, кто периодически вступали в дебаты, поддерживая то Сержа, то Нила, тоже молчали, ожидая ответа. — Ну… просто, — наконец выдавил из себя Маслоу. — Причина века, — похвалил Нил, прикладываясь к рюмке. — Хэй, а Найта никто не видел? Я его чёта потерял, — вклинился в разговор не к месту появившийся Дэй. Полицейский еле на ногах стоял, а светился от счастья, как начищенный таз. — Вон сидит бухает в самом тёмном углу бара, — кивнул на парня Нил. Тот, пьяно поблагодарив, ощутимо покачиваясь, упёрто поплёлся к цели. — Меня просто бесит, что правительство каждый раз собирает после нас кучу доков и рассовывает их по своим тайным хранилищам, как старая бабулька золото по сундукам. Распихивает и следит за ним, не желая ни с кем делиться. — Опять двадцать пять, — застонал Хоуни. — Да поймёшь ты наконец или нет, что Таким делиться Нельзя! Люди к этому просто не готовы! Серж открыл было рот, чтобы вновь возразить, когда телефон его тихо завибрировал в заднем кармане джинсов. Мужчина медленно выудил чудо техники и, кажется, моментально протрезвел, лишь увидев высветившееся на экране имя звонившего. — Маслоу слушает, — выговорил он настолько чётко, будто последние пару часов не мешал пиво с водкой, периодически запивая всё это коньяком. — Да, сэр. Я понимаю, сэр, — процедил он сквозь зубы. — Всё понял, сэр, — выдохнул он, после чего из телефона послышались прерывистые гудки брошенной трубки. — Что-то не так? — уточнил Стэм, ковыряясь зубочисткой в зубе. — Всё не так. Как, собственно, и обычно. После того, как одно из тел, найденных в здании Роше, опознали как Шута и его дело было закрыто, я думал, ГОРу дадут вздохнуть с облегчением. Но, по сути, дело мы провалили. — Но мы же спасли ребёнка, — не согласился Эгон. — Начальству плевать на ребёнка. Они, судя по всему, хотели, чтобы мы привели им Шута живым и невредимым. Но это уже не важно. Не успел уйти из жизни один маньяк, как тут же нарисовался другой. Называет себя Вертиго. Ест людей. Останки возвращает родственникам в виде подарочков — куколок вуду, нашпигованных их близкими. Бьюсь об заклад, хороший парень. — И, как я понимаю, нам необходимо поймать его? — Необходимо. — Иначе нас расформируют? — Как обычно. — И ни один отдел не возьмёт к себе таких отбросов, как мы? — Точно так. — Всегда поражался умению начальства мотивировать, — фыркнул Стэм. — Приступаем завтра утром? — Нет, — качнул головой Серж. — Прямо сейчас. Очередная куколка вуду пришла какой-то офигительно важной шишке. Эй, алкашня! — окликнул Серж часть ГОРовцев, всё ещё мучающих на сцене музыкальные инструменты. — Сворачиваем лавочку. У нас новая работа.***
Давно Дэй так не напивался. Ни разу после того, как заблевал Макку всю его ванну. Но сегодня не выпить было равносильно преступлению. Они победили! Они разорвали порочный круг! — Ты чего такой мрачный? — весело повис Бренди на шее Найта, который с каменным лицом цедил чистый виски. — А чему радоваться? — свойственным ему тоном уточнил Макк. — Ну… жизни, например, — подсказал Бренди. — Ты будто забыл, где и как мы живём, — фыркнул Найт. — Эй… Не будь таким мрачным. Мы совершили великое дело. Ты совершил. Спас всех. Есть чем гордиться! Есть что праздновать! — Через месяц я об этом даже не вспомню. Никто не вспомнит. — Ну и что? Зато ты подарил людям возможность Не Помнить, вместо того чтобы гнить в земле. — Да, наверное. — Не слишком-то убедительно это звучит, — заметил рыжий, усаживаясь рядом с Макком. — Что тебя гложет? — Всё. То, что произошло, и то, что я узнал. Всё это ненормально. Извращённо. И абсолютно… Опустошённо. — Прям как после хорошего секса. — Я серьёзно. Всё закончилось, но я не чувствую удовлетворения. Слишком многое осталось скрыто от меня. И теперь я никогда не узнаю ответы. Не узнаю, потому что засну на веки вечные. И ради чего? Ради, блять, вот этого, — развёл он руками, окидывая взглядом бар. — Ради убийц, мошенников, проституток и алкашей! Этот мир не исправится! И ради чего столько жертв? — Не знаю. Может быть, в этом мире всё-таки есть что-то, ради чего можно положить на плаху свою голову, м? — протянул Дэй, вглядываясь в Найта. Макк открыл рот, чтобы возразить, но, столкнувшись со взглядом рыжего, внезапно против воли улыбнулся. — Ты совсем не меняешься, — выдохнул он устало. — Маленький эгоистичный ублюдок, — хмыкнул он. — Намекаешь на то, что всё это было ради тебя? — А нет? Я типа плохая кандидатура?! Любовь — страшная сила! — Прямо и любовь, — продолжал смеяться Найт. — Ну а что. Я люблю тебя, — произнёс Дэй так легко, будто эта фраза срывалась с его губ ежедневно. После этого он замолк, явно ожидая ответного признания, но, не получив его, поспешно добавил: — А ты любишь меня, хоть и корчишь из себя недотрогу не одну сотню лет. Расслабься. Ты больше не ТехноБог. Ты человек. А людям присущ эгоизм. Абсолютно нормально вершить великие дела ради себя и своих близких, а не ради всей планеты, на которую тебе, грубо говоря, насрать. — Возможно, ты и прав, — сдался Найт, чувствуя, что алкоголь делает его слишком податливым. Алкоголь ли? Дэй продолжал нести всякую чушь, превращая свои рассуждения в пьяные бредни, но Макк не прислушивался. Ему просто нравился голос Бренди. Он успокаивал. — …и смерть не разлучит нас! Ибо ты и есть Смерть! — всё же разобрал Найт последние слова. — Ещё как разлучит, идиот. Мы больше не связаны. Я сливаюсь с Май. Останусь ли я тем, кто я есть, очень большой вопрос. А если и останусь, ты меня уже не найдёшь, — кинул он, допивая оставшийся на дне стакана виски. — Нет, — взгляд Бренди внезапно стал совершенно серьёзным. — Ты не прав. Кем бы ты ни стал и где бы ни переродился в следующий раз, я всегда найду тебя. — Ты даже не будешь помнить о моём существовании. — Как и прежде не помнил. Зато я буду помнить свои чувства к тебе. Можно забыть человека, но не то, как сильно ты его любил. — Кончай это ванильное дерьмо, — бросил Найт, стараясь не показывать смущения. Он не привык к прямолинейности Полимоса даже спустя тысячу лет. — А это не ванильное дерьмо, моя дорогая Нэй. Это предупреждение. Хочешь ты того или нет. Я никогда тебя не оставлю. И ничто в этом мире не спасёт тебя от меня. Уж я-то тебе это гарантирую. — Идиот. — Влюблённый! — Иногда я тебя искренне ненавижу. — Да. Знаю, в те редкие моменты, когда забываешь о том, до какого беспамятства влюблён в меня! — Слишком много на себя берёшь. — Нет, что ты… ещё и не добираю. — Ты явно выпил лишнего. — А тебе явно надо выпить ещё. Ненавижу, когда ты строишь из себя непокорённую скалу. Сама невозмутимость. Правда, ещё ни в одной из жизней мне это не мешало периодически тебя трахать. — Да заткнись ты уже! — Что? Правда глаза колет? Сиди терпи, пока я добрый. — Бренди, хватит глушить всякую дрянь! У нас работа! — внезапно послышался голос Маслоу. — Оу-у-у… Босс-с… Ща-а-а-а… Я только вста… встан… встану! — пробормотал рыжий, сползая с барного стула и шлёпаясь на пол. — Как обычно, — отмахнулся Серж. — Иди отсыпайся. Макк, будь добр, проследи за тем, чтобы он не заночевал в помойке. Остальные за работу! Бар после ухода ГОР непривычно опустел. Бренди как ни в чём не бывало вскочил на ноги и вновь уселся рядом с Макком. — Симулянт. — Чего ни сделаешь ради любви. Не оставлю же я тебя одного в такую великолепную ночь! — Даже не надейся. — Всё уже распланировано на годы вперёд, пора смириться! — Я пойду домой один. — Нет. — Да. — А я сказал Нет. — А я говорю Да. — И всё равно Нет, — настаивал Бренди, всем своим видом демонстрируя, что не отстанет. — Будешь спать на коврике в коридоре, — сдался Макк. — Думаешь, до кровати не дотерпишь? Хорошо, коридор, так коридор. «В одном ты всё же прав, пьяный идиот. Я действительно люблю тебя».