***
— И всё-таки что-то в этом мире остаётся неизменным, — улыбнулся Тэгион, облокачиваясь на перила и вглядываясь в картину, разворачивающуюся с высоты птичьего полета. — Как странно, что не меняется обычно именно то, чьё изменение мы ожидаем больше всего, — согласился Вайдэ, разместившись по другую сторону от фигуры, стоящей рядом с его братом. — Скажи, как поживает твой психиатр? — Он мёртв, — спокойно отозвалась фигура, мягко улыбаясь старым знакомым, — как и четыре психиатра, что были до того. — Они лишились жизни за то, что хотели вылечить тебя? — Они лишились жизни по иной причине. Из столетия в столетие люди рассказывают друг другу о семи смертных грехах, рассуждают о похоти, гневе, чревоугодии, но — вот загадка — почему в этом списке не отведено место Глупости? Ведь именно она самый страшный грех человечества! Неиссякаемая, нездоровая и заразная глупость! — И откуда только столько высокомерия? — притворно удивился Тэгион, садясь на перила спиной к разворачивающейся панораме. — Оттуда же, откуда забытые Боги черпают своё собственное, — охотно ответил Шут, — ныне вас помнят только по названному в честь вас чистящему средству! — Может, и так, но это очень хорошее чистящее средство, — хмыкнул Вайдэ. — С ним ржавчина отходит за пару минут! — Да, вам есть чем гордиться! — прыснула фигура. — В отличие от тебя, — продолжал изящные словесные атаки Тэгион. — А что Шут? А Шут ничего. Шута всё устраивает, да. — Вряд ли твоё окружение с тобой бы согласилось, — фыркнул Вайдэ, начиная демонстративно ковыряться в ухе, — ты уже не ребёнок, пора взрослеть и ставить перед собой более осязаемые цели, а не гнаться за фантомным королём, которого может и не быть вовсе. — Как странно, — протянул Шут, наклоняясь к Вайдэ ближе, — перед вами стоит убийца, за спиной которого далеко не одна замученная душа, но вы лишь советуете ему расстаться с детскими мечтами. Безумные Боги. — Не безумнее тебя самого, — тихо ответил Тэгион. — Интересно, под этим капюшоном осталась хоть толика человечного? — задумчиво пробормотал Вайдэ, протягивая руку к фигуре. — Не могло в Шуте остаться того, чего в нём изначально и не было, да, — спокойно опроверг предположение Шут. — Разумно, — вздохнул Тэгион. — Шут разумен, как никто другой. — Действительно, иногда ты рассуждаешь вполне здраво. Но чаще всё-таки делаешь нечто непонятное. — Шуту кажется, что все его действия более чем понятны, — хмыкнул он. — Тогда зачем устроен весь этот третьесортный спектакль? — развёл Тэгион руками. — Затем, что так веселее, — широко улыбнулся Шут, вскакивая на перила и балансируя на них не хуже акробата на тонкой верёвке. В руке его появился старинный микрофон по типу тех, которые раньше использовали на рингах. — Вы только посмотрите! — воскликнул Шут, и его слова разлетелись по всему городу, отразились от каждого дома и смешались в сумбурное эхо. — Наш очаровательный дракончик слегка поцарапал нашу не менее очаровательную гостью! Коробковый город вздрогнул. Звёздное небо затянули тяжёлые пушистые перламутровые облака. Из-за домов, деревьев и фонарных столбов поползли тысячи полупрозрачных, не имеющих однородной формы сущностей. Они копошились, словно черви, наползая друг на друга, сливаясь в шевелящиеся массы и неотъемлемо двигаясь в сторону Ксин. Они стекались со всего города, словно падальщики, учуявшие свежую кровь. — Потроха молодой и столь красивой леди!— продолжал возбуждать интерес Шут. — Налетай! — выкрикнул он, спрыгнул с перил и засмеялся. Сначала он лишь противно хихикал, но уже через минуту катался от смеха по полу, то зажимая себе рот, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, то вновь взрываясь заразительным, удивительно чистым и искренним хохотом. И он смеялся, и смеялся, и смеялся, потеряв чувство реальности, вытирая выступившие на глазах слёзы, задыхаясь, фыркая сквозь стоны и кашель. И в этот момент никто бы не смог прервать веселье Шута. — А-ха-ха-ха! Что же вы не смеётесь, Боги?! — придя в себя от минутного затмения, прошептал он, кидаясь обратно к перилам, опираясь на них руками и балансируя. — Разве это не весело?! Безумно весело! Её теплая кровь пропитывает коробковую аллею, и кровавое пятно останется там навсегда как напоминание о столь весёлом моменте! Эй! Ксин Койне! Какая же ты смешная! Ты и твои потроха!!! Слабая ничтожная душа! А-ха-ха-ха!!! — Тебе необходима помощь, — нахмурился Тэгион. — Помощь? Мне? Нет-нет-нет, вы что-то путаете, Технобоги! Это вам нужна помощь! Вам, Ей, им всем нужна помощь! День за днём каждому из них нужна помощь, чтобы завязать себе шнурки, передать деньги за проезд, отнести сумки, выбрать платье или найти необходимую информацию! Некоторые даже дышать самостоятельно не могут, представляете! Не могут дышать, но живут, цепляясь за всё ту же постороннюю помощь! Как это мерзко и эгоистично! И они настолько привыкли эту помощь получать, что теперь воспринимают её как должное! Эти неблагодарные твари уже не просят, но требуют помощи! Они считают, что им Обязаны помогать! Вот только Шут так не считает, нет! — Посмотри на себя! Во что ты превращаешься?! — Шут? Лучше спросите, во что Шут уже превратился! Нет, кем Шут родился! — усмехнулась фигура, садясь на перила и начиная болтать ногами. — В конце концов, что может быть опаснее и отвратительнее Человека? — хихикнул Шут, вновь вертя в руках микрофон. — Ну что, Койне?! Нужна помощь? А как насчёт того, чтобы самой выбраться из того дерьма, в которое ты вляпалась?! Ты же можешь! Или Шут зря так надеется на тебя? И в действительности ты такое же ничтожество, как и основная масса населения нашего безумного мира?! — Твои оскорбления ничего не дадут! — возмутился Тэгион. — Не смей… — Это вы не смейте, ТехноБоги, пытаться властвовать там, где единственным настоящим Богом являюсь я! Вы привели наш мир к Безумию, и теперь оно, проникнув в каждого, уничтожает нас изнутри! В нашем мире появилось столько синонимов психозам и шизофрениям, а понятие нормальности отошло за кулисы и вряд ли ещё вернётся на блистательную сцену! А всё из-за кого? Из-за вас! Вы привели нас к этому! Не смейте и здесь сеять безумие, что теперь идёт по вашим пятам вместо смерти с косой. Ведь вы боги, вы бессмертны. Ваши тела практически неуязвимы. Чего нельзя сказать о разуме! — прошипел Шут. — Откуда ты всё это знаешь? — нахмурился Тэгион. — Шут умеет читать между строк, — беспечно пожала фигура плечами. — Так или иначе, но это место другое, оно создано для моего короля, а также для тех, кто достоин стоять рядом с ним. Она… — Шут ткнул пальцем в точку, которой с этого расстояния виделась умирающая Ксин. — …не то никчёмное отребье, что слоняется по улицам, сидит в офисе, а вечерами делает печенье и плачет в подушку, неудовлетворённое своей жизнью! Она другая! Я знаю это! Поэтому и подначиваю… Издеваться над слабыми скучно и муторно, но над сильными — потрясающее развлечение. — Главное, не напороться на человека, который за твои издевательства уничтожит тебя, — заметил Вайдэ. — Напротив! — воскликнул Шут, хлопнув в ладоши. — Именно такой человек Шуту и нужен! Его король! Да-да-да-да! — С этими словами Шут обнял себя за плечи и замурлыкал какую-то бессвязную песню о любви. Тем временем точка, коей являлась Ксин, шевельнулась. Девушка еле-еле разлепила глаза, увидела необходимую ей дверь всего в метре от себя и, стараясь не смотреть на волочащиеся за ней внутренние органы, поползла к намеченной цели. Нет, удар Ваары был вовсе не её удачей. Ксин поддалась, зная, что с девушкой ей не совладать. «Это всё не по-настоящему! Это всё не реально!» — внушала себе Койне, задыхаясь от боли. Вот только убедить в этом собственный мозг оказалось куда сложнее, чем она думала. — Ну… уж… уф… нет! Я… так… просто… — шипела сквозь зубы девушка, продолжая ползти к цели и оставляя за собой грязный кровавый след, — не сдохну! — Кончики пальцев коснулись двери, и та с лёгкостью поддалась. На миг весь Коробковилль утонул во вспышке света, а когда она рассеялась, ни полупрозрачных сущностей, ни двери, ни Ксин уже не было. — Она сделала это! — восторженно воскликнул Шут, разводя руками. — Вы видели?! Клянусь, не будь у Шута короля, он внимательнее пригляделся бы к этой милой леди! — выдохнул он, спрыгивая с перил. — Может, тебе пора прекращать зацикливаться на… — Но что же ещё мне остаётся?! — удивился Шут. — Что ещё нам всем остаётся в борьбе против безумия?! Только зацикливаться! Сконцентрировать всё своё внимание на одной, самой простенькой мысли, идее, мечте, цели! И идти к ней, несмотря ни на что! Только это спасает Шута от окончательного сумасшествия! А когда он найдёт своего короля, точкой преткновения станет Его Величество! — А мне кажется, ты уже давно… того… — фыркнул Вайдэ, крутя пальцем у виска. — А Шуту кажется, что вам обоим пора, — очаровательно улыбнулся Шут, роясь в карманах своих ярко-фиолетовых джинсов. Через секунду в руках его появилась небольшая толстая потрёпанная временем книжка. — «…Люди верили в бесконечную силу Богов. Но, когда узнали правду, Смертные отвернулись от своих защитников, Они прокляли их забвением И продолжили жить, Утопая в ТетоХаосе И падая ниц перед смертью», — выразительно посмотрел Шут на своих гостей. — ТехноБоги — великие и всесильные, но свергнутые со своих пьедесталов неверием, что сами же зародили в человеческих душах. Забытые безумные боги. И, словно в поддержку слов Шута, небо разорвала яркая молния, весь город сотрясся от оглушительного раскатистого грома, а затем сверху посыпался пепел.***
— Ты уверен, что не ошибся адресом? — с надеждой спросил Дэй у Найта, рассматривая высокие железные старые ворота, увитые колючей проволокой и тьмой предупреждающих об опасности табличек. — Уверен, — бесцветным голосом ответил Найт, прикасаясь к шипам проволоки, но тут же с тихим шипением отдёргивая руку и провожая взглядом капельку крови, выступившую на кончике его указательного пальца. — Всё такие же острые, — вздохнул он. — Замечательно, — без энтузиазма фыркнул детектив, — не думаю, что твоя мать могла… — Здесь есть лазейки, — остудил пыл Дэя Найт, поспешно двигаясь параллельно забору. — Оу, да ладно тебе, это место — погибель! Ходят слухи, что даже недолгое пребывание за этими воротами может привести к скоропостижной смерти! — воскликнул детектив, выразительно хватаясь за и без того всклокоченные волосы. — Бред, — лаконично ответил Найт, постукивая по мало чем отличающимся друг от друга табличкам и внимательно прислушиваясь. — Ага! Это здесь! — С этими словами парень потянул одну из досок на себя. Несмотря на многочисленные шляпки гвоздей, которыми табличка была усыпана сверху донизу, кусок железа легко отошёл от забора, открывая небольшой проход. — Что-то я сомневаюсь, что твоя мать — в её-то состоянии — нашла бы эту табличку и проникла внутрь запретной зоны! — продолжал бубнить себе под нос Дэй. — Тебя идти никто не заставляет… — раздражённо фыркнул Найт, пролезая в проход. — Ну уж нет! Я тебя не брошу! — Ещё пара дурацких фраз с твоей стороны — и я сам от тебя убегу… — Не убежишь, — хмыкнул Дэй, разминая спину, — от меня ещё никто не убегал, — многозначительно заявил он. — Значит, я буду первым, — уже менее уверенно продолжал Найт. — Ну-ну, — ехидно улыбнулся Дэй, — хочешь попробовать? — А я смотрю, ты спишь и видишь, как бы найти повод, чтобы побегать за мной, — в тон детективу ответил Найт, — так ты идёшь или нет? Дэй, оглядев небольшой лаз, обречённо вздохнул. — А я точно здесь пролезу? — Я же пролез. — Ну… Это ты! — У нас комплекция примерно одинаковая, — настаивал Найт. — Да, но!.. — Но? — Я не такой гибкий! — Оу, я бы так не сказал. — На губах Найта заиграла похотливая ухмылочка. — По мне, так ты очень гибкий. Хорошо выгибаешься, — ядовито продолжал парень, тогда как Бренди медленно багровел то ли от злости, то ли от смущения. — Сейчас я тебе покажу, какой я гибкий! Такую демонстрацию устрою — в старости вспоминать будешь! — пообещал Дэй, втискиваясь в проём. — В нетерпении, — хмыкнул Найт, не сводя с детектива внимательного взгляда. Парень неуклюже преодолел проделанную в заборе дыру, умудрившись зацепиться за её неровные края и штанами, и рубашкой, и даже волосами, клок которых так и остался висеть на одной из зазубрин отверстия. — Чтоб тебя!.. — процедил сквозь зубы Дэй, выбираясь из прохода, но тут же спотыкаясь о камень и продолжая путь уже в горизонтальном положении. — А я всё думал, когда же ты падёшь к моим ногам, — ухмыльнулся Найт, из последних сил сдерживая крики отчаянья, что так и рвались из его груди наружу. Его напускное спокойствие и чрезмерная концентрация язвительных подколок в адрес Дэя были лишь способом Макка хоть как-то отвлечь себя от пугающих мыслей, что так или иначе прорывались между ехидными фразами и рисовали у него в голове столь жуткие картины, после которых хотелось лишь одного: наложить на себя руки. И сколько бы Найт ни убеждал себя, что всё будет хорошо, что его мать найдётся, живая и невредимая, а уже через месяц её выпишут и он сможет видеть её каждый день, что-то глубоко внутри уже тихо смирилось с её смертью. И это Найта пугало как ничто другое. Смирение. Бренди же был не настолько глуп и наивен, чтобы так просто верить в пропитанные напускной радостью и счастьем натянутые смешки и подколы брюнета. Дэй чувствовал фальшь в каждом слове, в каждом движении Найта и терпеливо подыгрывал ему, потому что сделать что-то большее Бренди попросту не мог. Найт бы не принял открытую жалость, а жалеть скрыто Дэй не умел. Поэтому детектив так и нарывался на новую шуточку, ведя себя ещё более глупо, чем обычно, и тем самым давая больше поводов для язвительных замечаний. Никакого другого способа для поддержки Найта Дэй, увы, придумать не смог. Когда дело касалось плохих новостей и определённой тактичности или даже сердечности, с которыми эти новости стоило рассказывать людям, Бренди всегда отходил на второй план, бразды правления оставляя Эгону. Йот, несмотря на покрытую татуировкой лысину, всегда сразу располагал к себе людей. Наверное, секрет парня заключался в его взгляде и улыбке, таких ещё детских и чистых. У Дэя давно уже не было ни светлой улыбки, ни, тем более, наивного взгляда. Поэтому приходилось делать ставки на природную неуклюжесть. — Очень смешно, — беззлобно фыркнул детектив, поднимаясь с земли и издавая лёгкий возглас от развернувшейся перед ним картины. — Впервые вижу это вживую, — тихо выдохнул он, наблюдая, как на его глазах целый квартал буквально полыхает в фиолетовом огне. Дома, лавочки, деревья и рекламные вывески были частично охвачены необыкновенного цвета пламенем: настолько же прекрасным, насколько и опасным. Пламя это было открыто людьми при весьма печальных обстоятельствах. Забытые технологии всегда считались для всего человечества загадкой номер один. А, как известно, чем таинственней предмет, тем больше желающих залезть вглубь него и узнать его тайну. Вот и залезли, вот и узнали. Разобрав странный шарик — одно из первых найденных приспособлений такого рода, — учёные обнаружили внутри него фиолетовое пламя. После долгих экспериментов они пришли к выводу, что пламя это не обжигает, так как железо под ним не плавилось, бумага не горела, ткань не возгоралась. Единственный минус заключался в том, что такой огонь, попав на какой-то предмет, оставался на нём полыхать. А потушить его могли лишь растворы из алюминия. И только при условии, что пламя было небольшое. Итак, после экспериментов над предметами учёные, безусловно, на этом не остановились и решили посмотреть, как странный огонь повлияет на живой организм. Результат превзошёл все ожидания. Лабораторная крыса, на которую поместили фиолетовое пламя, взбесилась. Несчастный зверёк несколько минут метался по стеклянному кубу, внутри которого проводился эксперимент, ударяясь о его стенки, пока не испустил дух. Тщательно записав все наблюдения, учёные засунули в куб вторую крысу, и с ней произошло то же самое. А вот третьей жертве повезло больше. Не в плане её кончины, а в том, что третьей мечущейся и с неимоверной силой бьющейся крысы толстые стенки куба не выдержали и разбились. Зверь вырвался на свободу и накинулся на учёных. Сама по себе крыса была не опасна, но не фиолетовое пламя, которое тут же перекинулось на людей. Увидев, как несколько учёных в буквальном смысле полыхают изнутри, люди запаниковали. Как следствие, погиб весь научный состав. После этого официальные проекты по дальнейшему исследованию таинственного фиолетового пламени были приостановлены. Но людская природа непобедима. Конечно же, вскоре это пламя появилось на чёрном рынке. Причём отнюдь не в качестве оружия. В Майбурге и безо всякого пламени производилось такое огромное разнообразие огнестрельного и лазерного оружия, что любой самый крупный продуктовый супермаркет умер бы от зависти. Пламя же научились помещать в специальные кристаллы, которые быстро вошли в моду. Драгоценности, несмотря на таящуюся в них опасность, а может быть, именно благодаря ей, стали очень популярны. Фиолетовое пламя не могло оставить равнодушной ни богатую даму в возрасте, ни молоденькую модель, желающую похвастаться побрякушкой перед своими подружками. Со временем все позабыли о том, как опасен фиолетовый огонь, и вскоре пожалели об этом. — Блин, прошло уже столько времени, а он всё горит и горит! — пробормотал Дэй, опасливо озираясь. Одно неверное движение — и жизнь его могла подойти к концу раньше, чем он даже успел бы осознать, что коснулся пламени. — Говорят, что он вечен, — тихо ответил Найт, приближаясь к полыхающей мусорке и протягивая руку к языкам огня. — От него веет то холодом, то жаром. Странно, правда? — Убери руку и не подходи к огню так близко! — тут же запаниковал Дэй, мгновенно хватая Найта в охапку и отволакивая его подальше от полыхающего объекта. — Эй! Ты сдурел? — возмутился было Найт. — Это ты сдурел! Даже в шутку так не делай! — нахмурился рыжий, отпуская парня и смотря на него с укором. — Ты сейчас похож на мою бабушку, которой у меня никогда не было, — ухмыльнулся Макк. — Да хоть внучку! — пожал плечами Дэй. — Просто не подходи к пламени так близко! — Очень сложное пожелание, если учесть, что нам надо пройти вглубь квартала. — Да ты издеваешься! Ты действительно веришь в то, что твоя мать могла попасть туда?! Она что, сверхсумасшедшая?! — Она безумна, но не немощна… — недовольно буркнул Найт. — В любом случае, надо проверить. И тебя я за собой не тащил. Ещё раз повторяю: не хочешь — не иди. — Ага, а ты сначала вновь руку под пламя подставишь, потом ногу, а там и до яиц недалеко! — А я смотрю, мои яйца тебя что-то сильно волнуют. — Конечно волнуют, без них ты станешь совсем невыносим! — Что, правда? А я-то думал, что во вредности своей стал непревзойдённым и дальше развиваться мне некуда. — Так вот, тебе показалось! — разговор уже переходил на повышенные тона, когда неподалёку послышался скрежет. Оба парня тут же замолчали и посмотрели туда, откуда донёсся звук. Дэй жестом показал Найту молчать. Брюнет в ответ продемонстрировал парню средний палец и ринулся на звук. — Ох, чёрт, это же!.. — Договорить Найт не успел.***
Найт не сразу пришёл в себя. В первые секунды после пробуждения единственное, что он смог сделать, — это открыть глаза. Но рассмотреть что-либо ему так и не удалось то ли из-за слабого освещения, то ли из-за того, что в глазах его двоилось, а к горлу подкатывал отвратительный рвотный комок. «Мой господин, они вас ждут! Шоу начинает верный Шут…» «Что ещё за… хрень…» — обессиленно подумал Найт. Да, даже думать отчего-то было очень трудно. Голова разрывалась от тупой, тяжёлой боли. «О мой король, один лишь миг — Раздастся тихий стон и крик…» — Дэй, скажи на милость, с какого хрена… — пробормотал себе под нос Найт, поднимаясь на ноги. Но, разогнувшись, парень осёкся, поняв, что окружает его отнюдь не полыхающий фиолетовым пламенем квартал. Если говорить начистоту, брюнет был не в состоянии даже примерно предположить, где же он находится. Пустая улица, освещённая лишь парой сиротливых фонарей. Силуэты высоток вдалеке. Лёгкий запах гари. И странная, незнакомая тяжесть, витающая в воздухе. «Прольётся кровь, Проникнет смерть, Всё лишь для вас, А не для них!» — звучал голос впереди. Найт, справившись с головокружением, инстинктивно поплёлся на звук, надеясь на то, что обладатель голоса поможет ему понять, что здесь вообще происходит. Он и помог. Одного лишь взгляда на певца Макку хватило для того, чтобы оценить всю глубину задницы, в которой он оказался. Посреди мрачного парка, взобравшись на фонтан и мастерски играя на электрогитаре, пел Шут. «И пусть падут они к ногам Того, кто выше их, без сил, Не смея взгляда приподнять! Не смея слова прошептать!» Вспыхнули разноцветные фонари, что висели параллельно аллее. Шут был не один. Чуть поодаль с нечеловеческой скоростью ударяла по барабанам девочка с ярко-красными волосами. Ещё один гитарист — мрачный тип без глаз — стоял на самой вершине фонтана. В странной, необычной мелодии, что играли эти трое, то и дело прослеживался саксофон, который словно подпевал Шуту, вплетаясь в создаваемую музыку, дополняя её и как будто делая целостной, являясь тем дополнительным акцентом, с которым песня становилась законченной. Саксофонист прятался в тени, но играл ярко и очень старательно. «О мой король, они рабы, Они ничтожны и глупы! Да, мой король, они грязны, Прогнили кости их…» У Найта появилось вполне объяснимое желание развернуться и побежать подальше от этого кружка самодеятельности. Вот только он не смог пошевелить и пальцем. В то время, пока парень вслушивался в странную песню, он не заметил, как полупрозрачные сущности, которыми кишела аллея, аккуратно облепили его со всех сторон, лишив способности двигаться. «Они давно мертвы… Бесцельный взгляд, Бесплотные труды! В них нет ни толики гордыни и любви! А оттого они беспомощны, слабы И омерзительно смешны…» — Шут послушал песни, которые нравятся королю, и написал свою в излюбленном стиле Вашего Величества, — закончив петь, улыбнулась фигура, спрыгивая с фонтана, отбрасывая гитару и приближаясь к Найту. — Где я? — В вашем королевстве, мой господин! — развёл Шут руками. — Предпочитаю свою квартиру, — нахмурился брюнет, чувствуя, как его ноги и руки начинает медленно сдавливать. — Ах, скромность вас не красит, — улыбнулась фигура. — Не стоит бояться ответственности! Ведь ваши подданные так долго ожидали вас! — взмахнул Шут руками, и полупрозрачные сущности подняли Найта над землёй, протащили его по аллее и буквально вдавили в заранее приготовленный трон, усыпанный длинными и острыми как бритва шипами. Они проткнули грудную клетку Найта насквозь, заставив парня поперхнуться воздухом и застонать от нестерпимой боли во всём теле. — Нравится ли Вашему Величеству его трон? — радостно улыбаясь, поинтересовался Шут. — Более… чем… — выдохнул Найт, с ужасом осознавая, что не чувствует своих ног и рук, что по телу его вместе с кошмарной болью растекается пугающий холод смерти. Очень хотелось кричать от боли, реветь от обиды, просить о пощаде! А почему бы и нет? Может быть, Найта ещё можно будет спасти? Может, Шут сжалится над ним? «Кого ты обманываешь… — пронеслась в голове Макка отрезвляющая мысль. — С чего ты решил, что в этот раз всё будет иначе?» Именно. Найт уже сидел в кресле и испытывал такую же боль. Только она была не физической, а душевной. И оттого ещё более невыносимой. — Найт… Не отводи взгляд, смотри на ужасы, происходящие вокруг тебя, широко открытыми глазами, — шептала рыжая девушка в нижнем белье, стоя около кресла, с которого мальчик наблюдал очередную оргию с участием своей матери. — Смотри внимательно, ведь из-за всей этой грязи ты можешь не заметить своего счастья. А оно обязательно будет, вот увидишь. Только смотри! Не отводи взгляда. Больно? Терпи! И главное, Найт, никогда, слышишь, никогда и ни за что не забывай о своей гордости. Тебя могут унижать и избивать, насиловать и терзать, но ты должен оставаться чистым. Не так важна целостность тела, как души. Будь сильным, Найт. И преисполненным гордыни. Смотри на все свои проблемы свысока, и тогда ты обязательно победишь. «Обязательно, говоришь…» — Вы даже не представляете себе, как прекрасны… — тем временем заворожённо смотря на побледневшее лицо Найта, прошептал Шут в самые его губы. Слуга хотел было поцеловать короля, когда Макк вздрогнул и внезапно рассмеялся. — Вы что-то хотите сказать? — слегка удивился Шут подобной реакции. Впервые его жертва смеялась. — Не… — справившись с эмоциями, выдохнул Найт и сглотнул. — Не смей… Касаться меня! Грязная! Тварь! — прошипел Макк с улыбкой превосходства на губах. — Я не расслышал, будьте добры повтор… — НЕ СМЕЙ МЕНЯ КАСАТЬСЯ, НИЧТОЖНЫЙ ШУТ! НА КОЛЕНИ! — проревел Найт, тратя остатки сил. Он и сам не до конца понимал, почему сказал именно это. Молить о пощаде смысла не было. Требовать отпустить — тем более. Но что-то же Шут всем этим добивался, верно? Он постоянно твердил о своём господине! Так почему бы не дать ему то, чего он так желал? И стать его королём? Пусть и всего на пару минут перед собственной смертью?! Реакция Шута Макка удивила. Он вздрогнул. Отпрянул от Найта, как от прокаженного, а затем внезапно упал на одно колено и склонил перед ним голову. — Шут просит прощения за свою фривольность, мой король! — торопливо зашептал он, явно нервничая. — Не могу поверить… Не могу поверить, что наконец-то выбрался из четвёртого тоннеля! — выдохнул Шут, начиная нервно хихикать. — Четвёртый… тоннель…? — прохрипел Найт, чувствуя, как сознание его утекает. Ему было плохо и больно. И парню очень хотелось оповестить Шута о том, что ему откровенно посрать и на четвёртый тоннель, и на три, что были до него, потому что он Умирает! Но Король вести себя так не мог. Он был преисполнен гордыни и высокомерия, а ничтожная тварь под ногами не заслуживала увидеть его истинные эмоции. «Терпи… — шептало подсознание. — Бывало и хуже. Выдержали тогда, так неужели не сможем выдержать теперь?» — Всё дело в одном эксперименте над крысами! — с охотой взялся объяснять Шут. — Если построить лабиринт с четырьмя тоннелями и подложить сыр в четвёртый, крыса через какое-то время найдёт его. Если же сыр класть в четвёртый тоннель несколько раз подряд, она к этому привыкнет, поэтому, когда сыр окажется в другом тоннеле, всё равно побежит в четвёртый тоннель, поймёт, что сыра там нет, вернётся, но затем тут же побежит обратно. Так знаете, мой король, в чём состоит кошмарная разница между людьми и крысами? — Жду не дождусь… услышать… ответ… — прошептал Найт, из последних сил держа себя в руках. — В том, что крыса через какое-то время поймёт, что бегать в четвёртый тоннель бессмысленно, и начнёт искать сыр в других тоннелях. А люди бегают по своим собственным четвёртым тоннелям до бесконечности! Вот и Шут очень боялся столкнуться с этим, ведь раз за разом он давал статус короля новому человеку, а они его так и не оправдывали! Они боялись Шута вместо того, чтобы управлять им! Они молили Шута вместо того, чтобы приказывать ему! И это было мерзко! А Шут так старался воззвать к их королевской гордыне! Тогда, забыв о боли, в них бы проснулся истинный монарх, который бы поставил Шута на колени! Так, как это произошло с вами, мой король… — протянул Шут руку к Найту, но, столкнувшись с его мутным злым взглядом, отдёрнул её, заскулил и прогнул спину. — Шут просит прощения за столь вольное поведение! — Так и быть… Накажешь себя сам… — приказал Найт. — Как скажете, мой король! Эти слова, будто спусковой крючок, вызвали резонанс во всём, что окружало Найта. Земля и его трон задрожали, небо будто бы раскололось на части, а затем… — Эй! Ты слушаешь меня? Э-э-эй! — Найт вздрогнул и осознал, что сидит на земле, а перед его глазами маячат чьи-то пальцы. — Бренди? — Макк? У нас игра во «Вспомни фамилию находящегося перед тобой человека»? — Придурок… — А вот здесь ты слегка ошибся, — хмыкнул рыжий, — кажется, ты пришёл в себя. — Что произошло? — Это ты меня спрашиваешь? Ты внезапно остановился и свалился бы на землю, если бы я тебя не поймал! — И сколько я был в отключке? — Хм… не знаю… минут пять, — рассеяно пожал плечами Дэй. — Так что случилось? — Ничего… устал, наверное, — тихо пробормотал Найт, осматривая свои руки и тело. Ни следа от полученных ран. — Устал? Последствия от игры? — тем временем не отставал от Найта Дэй, не скрывая своего беспокойства. — Может быть… — фыркнул брюнет, не желая обсуждать произошедшее с кем-либо. — И хватит на меня так смотреть. Мне не нужна твоя жалость, — зло фыркнул Макк, в действительности чувствуя смущение от того, каким Дэй был с ним внимательным. — Я не ребёнок, бегать за мной не обязательно. — Да я и не бегаю, — невозмутимо ответил рыжий, — просто спросил… Но раз ты в порядке, то, думаю, мы можем продолжить поиски. — Да, можем… О господи, что это?! — внезапно выдохнул Найт, отлетая от Дэя метров на пять и прячась за камень. — Что? — удивился Дэй. — На… на… на плече! — М? — На твоём, йоптвоюблятьмать, долбаном плече! — А, ты об этом! — улыбнулся Дэй, беря в руки большого паука размером с его ладонь и начиная с ним сюсюкаться. — Я его нашёл здесь неподалёку. Ты как раз шёл в его сторону, когда внезапно отрубился. Я даже сначала подумал, что ты боишься пауков и поэтому упал в обморок. Но так как причина была совсем не в нём… Разве он не клёвый? — улыбнулся Бренди, протягивая руку с пауком в сторону Найта. — Даже близко ко мне с этой хреновиной не подходи! — взвыл брюнет. — Хреновина? Да как ты можешь?! Не слушай его, Спайки, он со всеми такой злой! — забормотал Дэй, поглаживая паука по волосатому тельцу. Членистоногое не противилось, пауку, кажется, даже нравилось такое внимание к своей персоне. Ну, или он планировал вцепиться Дэю в глотку, как только тот потеряет бдительность. Найт был уверен во втором. — Только не говори, что ты возьмёшь его с собой. — Возьму! — И не думай! Сейчас же выкинь это дерьмо. — Это живое существо, как ты можешь! — Это как Ты можешь поглаживать этот отвратительный волосатый комок? — Ты сначала в трусы себе загляни, а затем уже говори об отвратительных волосатых комках! — Я с места не сдвинусь, пока ты не избавишься от этой хреновины. — Кто бы мог подумать, что наш бесстрастный Найт так боится паучков! — ехидно улыбнулся Дэй. — Ага, паучок! Да это паучище! Выброси! Немедленно! Сейчас же! Сию минуту! — Да-да, мамочка, конечно… — фыркнул Дэй и опустил членистоногое на один из камней. — Прощай, Спайки! Я никогда не забуду те мимолётные минуты счастья, что мы успели друг другу подарить! — вздохнул детектив. — Меня сейчас стошнит, — огрызнулся в ответ Найт, за километр обходя то место, куда был опущен паук. — Пошевеливайся! У нас на счету каждая секунда. — Да-да… каждая, — тяжело вздохнул детектив и последовал за брюнетом. — Вот, казалось бы, один человек, а что натворил, — долго молчать Дэй не смог. — Весь квартал полыхает уже который год, а всё из-за какого-то психопата, которому ни с того ни с сего приспичило всё здесь сжечь! — Это было не без причины, — тихо пробормотал Найт. — Тебе-то откуда знать? — Потому что «каким-то психопатом» была моя мать.