***
Настоящее… — ВСЕ! НА ЭКСТРЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ! НЕМЕДЛЕННО! — прогремел Маслоу, схватил с полки банку, в которую сотрудники пропащего отдела бросали мелочь за каждое произнесённое вслух нецензурное слово, и в обнимку с сим предметом направился в свой кабинет. ГОРовцы, все как один, тяжело вздохнули и поплелись на разбор полётов, невооружённым взглядом заметив, как раздражён босс, и примерно оценив, каких пистонов им в связи с этим вкрутят. — По самые гланды, — простонал Джеф — темноволосый парень с дредами, который в свободное от работы время выращивал траву, курил траву, продавал траву и иногда раскуривал её с сослуживцами. Ещё Джеф здорово владел акупунктурой и активно использовал её в бою и при допросах, но это не имело такого значения, как трава. Потому Джефа так и называли — человек-трава. — Не каркай, — тут же среагировал Бред — лысый парень, который на работу обычно приходил в странного вида рясе. Он в свободное от работы и травы Джефа время вещал всем и каждому Святую истину об ауре, духовности и просветлении. ГОРовцы относились к его речам крайне скептически, потому называли просто Блаженным. Никого не интересовало, что Блаженный участвовал в последней войне и владел тремя наградами за отвагу. — Он не каркает, он констатирует факт, — пробубнил себе под нос мужчина в мятой футболке, в очках с толстыми линзами и трёхдневной щетиной. Его звали Мисой — странное имя для моловийца, если учесть, что было оно огнийским. Кроме того, глаза Мисы казались светлее, чем у любого из моловийцев, а сам он обладал удивительной неуклюжестью, присущей опять же огнийцам, но все предпочитали данный факт игнорировать. Смешение рас? Да что за глупости, ни в жизни. Ну, светлые у мальца глаза, с кем не бывает? Ни с кем. Но ГОРовцам было плевать, а Мисе, как яркому представителю ГОР, тем более. Кабинет Маслоу и так просторностью не отличался, а после того, как в него втиснулось около тридцати человек, он окончательно превратился в подобие консервной банки. — Все пришли? — явно сдерживаясь, прорычал Маслоу. — Да, сэр! — отозвались все разом. — Отлично. Бренди, будь добр, покажись, сладкий, — позвал он, усаживаясь в своё кресло. — Я здесь… — послышалось вялое. — Бренди, каждый раз, как я вижу тебя, меня мучает один вопрос, но я всё стесняюсь спросить. Не против, если я задам его тебе прямо сейчас? — елейным голосом поинтересовался Маслоу, взирая на помятого парня, пришедшего на работу явно после очень бурной ночи. Об этом говорили и всклокоченные рыжие волосы, которые будто не расчёсывали несколько лет и в которых запутались пара окурков, и разбитая губа, и свежие ссадины на костяшках, и зелёный оттенок лица, и, самое главное, женские солнечные очки со стёклами в виде крыльев бабочки, что скрывали глаза парня. — Я в вашем распоряжении. Только, пожалуйста, не могли бы вы говорить чуть… потише, — простонал Бренди, морщась. — Конечно-конечно, — с подозрительной добротой закивал Серж, — так вот мой вопрос таков: БРЕНДИ, ТЫ ЕБАНУТЫЙ?! — взревел он, вместе с тем от всей души кидая в антинецензурную банку горсть мелочи. — ОБЪЯСНИ МНЕ, СТАРИКУ, ЧТО, ЙОПТ ТВОЮ МАТЬ, С ТОБОЙ НЕ ТАК?! — Всё… Всё так… Вроде, — пробормотал Дэй, вытащил из кармана железную фляжку и приложил её к левому виску, пробуя таким образом унять головную боль с помощью холода. — Вроде… Вы слышали? Все слышали?! Он сказал Вроде! Я на кой чёрт приставил тебя к Найтаруссу Макку?! — Чтобы охранять его? — Это ты сейчас меня спрашиваешь или утверждаешь? — Эм… утверждаю? — БРЕНДИ! — Утверждаю-утверждаю! — поспешно пробормотал детектив. — Тогда почему сегодня утром я обнаружил его в обезьяннике?! — Это была часть стратегии. Уж там бы его Шут точно не отыскал. — Конечно, что там делать Шуту, когда в его распоряжении оказалось три трансвестита! — Но… Но они были хорошими трансвеститами, мне ли не знать, сам сколько раз с ними в покер играл, — попытался оправдаться Дэй. — МАКК! — больше прежнего заревел Серж, переводя взгляд на расположившегося в соседнем от него кресле парня. Он мало чем отличался от Бренди, разве что глаза его скрывали очки со стёклами в форме звезд: — Они реально нормальными ребятами оказались. Даже очки нам одолжили, — пробормотал он, явно ещё не до конца протрезвев. — Да я смотрю, вы два сапога пара! — развёл руками Маслоу. — Прямо-таки сладкая парочка! Вот только если Макк может упиться до посинения, ты, Бренди, должен был оставаться трезв как стёклышко! От услышанного ГОРовцы дружно прыснули. Дэй и трезвый как стёклышко? У Маслоу что, приступ старческого маразма? — Ты, конечно, алкашня подзаборная, но к работе раньше относился куда более ответственно! Я разочарован! — тем временем продолжал отчитывать Дэя Маслоу, заставляя его смущённо тупить взгляд. На деле Бренди понимал, насколько прав Серж. Вот только выбор у него был невелик. Когда Дэй очнулся от странного поцелуя Шута, он обнаружил Найта забившимся в угол комнаты, раскачивающимся взад и вперёд и бормочущим себе под нос про то, что он хочет отправиться вслед за матерью. Проще говоря, у вечно сдержанного и холодного Макка случился нервный срыв. И что же в данной ситуации оставалось делать Дэю? Брюнета надо было как-то расслабить! Поэтому Бренди взял и… напоил Найта, благо тот не особенно сопротивлялся. Силком притащил в бар, а уже через час они ржали как кони над каким-то перекачанным толстяком, бегали за девицами и нарывались на драку. На этом воспоминания Бренди заканчивались. Очнулся он в обезьяннике с пустой бутылкой бренди под мышкой и с ещё двумя в штанах. Что они там делали, Дэй предпочёл не узнавать. — Ну-у-у? Расскажи, будь добр, как ты защищал нашего Макка этой ночью! Повесели сослуживцев! — Да рассказывать, вроде, особо нечего. Он захотел выпить, я его поддержал, потом подрались, и… и всё. Не так уж и страшно, — пожал детектив плечами. — Ах не страшно, — вновь наигранно разулыбался Серж. — Как я понимаю, сейчас ты рассказал всё, что Помнишь? — от ударения на последнее слово Бренди передёрнуло. Ох, не к добру это… — А произошло что-то ещё? — осторожно поинтересовался детектив. — Святая простота, — выдохнул Серж. — Да, Кое-Что ещё произошло! Вы устроили драку не в одном баре, а сразу в трёх! После чего посетили зоопарк, где около сорока минут изображали в одном из, слава тебе господи, пустых вольеров двух сраных кроликов! Все, кто захочет увидеть эту душещипательную сцену, милости прошу на вечерний кинопросмотр записей с камер зоопарка. Но это не всё, не расслабляйся! Затем вы вломились в больницу Святой Эмили, привязали главврача к стулу и нас… насса… на… прямо на лицо, чёртовы вы извращуги! — Справедливо, — послышалось с дальних рядов. — Вы, чтоб вас, воины за добро и справедливость! Я многое повидал на своём веку! Но такого позора ещё не испытывал! — орал Маслоу, багровея, как помидор. — Всё когда-то случается в первый раз, — вновь раздалось с задних рядов. — Тараби, а не заткнуться ли тебе? — А я что, я ничего, — забормотал парень с тех самых задних рядов. — Босс, не кипятитесь вы так. Вам нельзя нервничать, лучше выпейте, вон, кофейку. — ТАК И СДЕЛАЮ! — проорал Серж, схватил стакан с напитком и залпом осушил его. Краснота лица сменилась бледностью. Кое-как проглотив жидкость, Маслоу заговорил уже куда тише: — Что с моим кофе, — выдохнул он. — Кто-то что-то туда добавил? — простонал он, бухаясь на своё кресло. — Молока… — скромно пробормотал Эгон, краснея, как красна девица. — Я… я беспокоился о вас, Босс. — Водки, — решил признаться и Дэй. — Я ж беспокоился о вас, босс! — Горчицы, — пробубнил себе под нос Тараби, — я ж беспокоился сильнее всех. — Гашиша, — вздохнул Джеф, — но я всегда его вам туда добавляю, — пожал он плечами. Лишь Нил Хоуни, который также решил поприсутствовать на сегодняшнем собрании, предпочёл не говорить своему другу о том, что, проходя мимо его стакана, незатейливо кинул ему таблетку не самого слабого успокоительного. — Вы меня в гроб сведёте! — простонал Маслоу, хватая губами воздух. — Воды, мать вашу! Воды мне, скорее! — Эгон тут же набрал боссу воды в пластиковый стаканчик и вручил мужчине, который жадно всё выпил и лишь затем немного успокоился. — По тебе, Тараби, со всеми твоими шуточками, вообще психиатрическая больница плачет! — прохрипел он, смахивая капельки пота со лба. — Ну почему сразу психиатрическая… — И венерическая! — продолжал орать Маслоу. — Разве такая бывает? — Если и не бывает, то для тебя, Тараби, построят! — заверил парня мужчина. — Ой, да ладно, босс, я всегда предохраняюсь, — беспечно отмахнулся Стэм, игнорируя осуждающий взгляд Эгона. — От глупости не предохранишься! — рявкнул Маслоу, переводя гневный взгляд с Тараби обратно на всех ГОРовцев. — А теперь, пупсики мои, мальчики сладкие, сучьи потроха мои ненаглядные, кто-нибудь ответит мне, почему сегодня ночью НИКТО из вас не взял трубку? — Какую трубку? Я взял, — пробормотал человек-трава, как раз раскуривая старую деревянную трубку. — ТЕЛЕФОННУЮ, УКУРОК! — А-а-а… я был в отрубе, — не стал врать Джеф. — Ты всегда в отрубе! Даже сейчас! — И то верно. — НАХЕР УВОЛЮ! — Это было бы чудно. — А ВОТ НЕ ДОЖДЁШЬСЯ! А ЕСЛИ БЫ ТРУБКИ ВЫ ВСЁ-ТАКИ ВЗЯЛИ, ТО УЗНАЛИ БЫ, ЧТО НАША НЕНАГЛЯДНАЯ КСИН, О КОТОРОЙ ВЫ ВСЕ, БЕЗУСЛОВНО, ТАК ВОЛНОВАЛИСЬ, ЧТО ВЫПЛАКАЛИ ВСЕ ЕБУЧИЕ ГЛАЗА, ЧТО ТЕПЕРЬ МНЕ ТАК ХОЧЕТСЯ ВЫДАВИТЬ… Так вот, наша ненаглядная Ксин сбежала от Шута. И попала в лапы Кошкам. — Так надо скорее её вызволять! — воскликнул Дэй, хватая настольную лампу в качестве оружия и продираясь к выходу. — Бренди, верни лампу на место и дослушай. Это и остальных касается, — прошипел Маслоу, пронаблюдав, как половина ГОРовцев не хуже Дэя похватали различные предметы мебели, что стояли в кабинете босса, и уже было ринулись девушке на помощь. То, что каждый из них имел огнестрельное оружие, никто и не вспомнил, заставив Маслоу лишний раз проклясть тот день, когда он согласился стать главой самого идиотского отделения полиции за всю историю существования планеты. — Да, босс? — Она уже и без вашей помощи освободилась. Скажем спасибо помощнице Нила, — кивнул Серж в сторону патологоанатома. — Вау, так это же круто! — воссиял Дэй. — Да, просто замечательно! — кивнул Стэм. — И как она себя сейчас чувствует? Она не пострадала? — с беспокойством поинтересовался Эгон. — Так, может, сами у неё и спросите?! Она в этом кабинете с начала собрания! — ткнул Маслоу пальцем в сторону Койне, что действительно переминалась с ноги на ногу в дальнем углу кабинета. Рядом с ней стояла девушка в больших наушниках, из которых прямо сейчас лилась какая-то заунывная музыка, в бровях же её блестели колечки пирсинга. На бейджике, что был прикреплён к её рубашке, значилось «Гера Дорино». Также рядом с Ксин вился Крис, то интересуясь, не хочет ли та присесть, то притаскивая ей кофе, то предлагая отдохнуть в другом кабинете. Подобная суета вокруг её персоны Ксин жутко не нравилась, потому она, мрачнее тучи, пыталась игнорировать повышенное внимание со стороны Стивенса. Когда же Серж публично огласил её возвращение, девушку и вовсе передёрнуло. — О, с возвращением, — махнул ей Дэй лампой как ни в чём не бывало. — И как тебе Шут? — с гиеньей улыбкой поинтересовался Тараби. — Он ничего тебе не сделал? — с беспокойством спросил Эгон, ставя схваченный было диван на место. Остальные ГОРовцы, почувствовав на себе сразу два испепеляющих взгляда — Ксин и Сержа, — предпочли промолчать. — Хватит с меня ваших телячьих нежностей! Взрослые мужики, а всё как дети малые! — взвыл Маслоу, ударяя кулаком по столу. — Друг мой, успокойся, тебе нельзя так много орать, — остудил пыл мужчины Хоуни. — А как на этих идиотов не орать?! — выдохнул Серж. — Поберегите себя, мы все рядом, поможем, чем сможем, и вообще, на нас можно положиться, — заверил босса Дэй. — Как-то это не очень правдоподобно звучит из уст идиота в очках-бабочках, — фыркнул Серж. — Ну да хрен с ним. У нас есть проблемы посерьёзнее. В конце концов, Бренди явно бухает за весь отдел, а в передряги попадает, кажется, вообще за всю полицию вместе взятую, так что ничего удивительного. Тараби — исчадием Геенны был и остаётся. Ну а то, что вы все конченые идиоты — также по странному стечению обстоятельств, — уже известно как минимум половине города. Куда больше меня беспокоит вот что. — С этими словами Маслоу развернул один из мониторов своего компьютера ко всему отделу и нажал на проигрывание видеозаписи. На цветном экране появилось хранилище улик. Пару минут все взирали на монитор со скучающим видом, кто ковырялся в носу, кто в зубах. Но их внимание моментально переключилось на экран, когда в дальней части видео появился некто в маске панды. Да ещё и с котом в рюкзаке. — Такого дебилизма я ещё не видел, — нахмурился Дэй. — Бренди, не тебе об этом говорить, — фыркнул Маслоу, взирая на свитер Дэя, на котором как раз красовалась большая панда, поедающая бамбук. У детектива всегда на работе лежало несколько любимых свитеров на случай, если он не сможет ночевать дома и ему потребуется переодеться. То, что при этом рубашка и штаны оставались теми же, и от них разило сигаретами и спиртным за километр, не слишком удручало рыжего. Главное, что свитер модный! — Ого! Интересно, что эта панда собирается делать с котом? — Только это вас волнует?! А тот факт, что он проник в третье хранилище, никого не напрягает?! — Да ладно, это же третье хранилище… Оно же самое плохо охраняемое, если бы не безумный Гэбидж, от него бы вообще уже ничего не осталось, — пожал плечами Тараби. — И зная об этом, ты преспокойно отправил единственную улику по Шуту именно туда?! — рявкнул Маслоу. — А… Э… что-то мне в туалет захотелось, можно выйти? — пробормотал Стэм. — ТЕРПИ! — рявкнул Маслоу. — Терпи и смотри видео! — О-О-О… Так этот парниша… спёр улику? — с запозданием понял Эгон. — Какая бурная реакция, — вновь зарычал Маслоу, — держите себя в руках, а то я боюсь, как бы вы не заснули от перевозбуждения. — Ну бо-о-о-о-осс… — Что — босс? Что, сукины вы дети, босс?! Расформируют нас к чертям собачьим! Расформируют, зуб даю! И всё из-за вас, идиотов! — Мы найдём этого странного парня с котом, — попробовал заверить Сержа Дэй. — Как? Напьёшься вусмерть и настроишь связь с космосом? — Как вариант. — Я тебе дам вариант! Щас такой вариант вкручу! — Серж уже было метнулся к Дэю, но в последний момент Эгон удержал его в крепких объятьях. Кроме него никто бы с Маслоу мериться силами не рискнул. — И что, у вас всегда так? — тихо поинтересовалась Гера у Ксин, наблюдая, как Маслоу хватает со стола папки и начинает кидаться ими в ГОРовцев, которые, в свою очередь, молили о пощаде, падали на колени, а человек-трава даже поклонился до пола. — Не… обычно ещё хуже, сегодня босс что-то даже спокойный, — с извиняющейся улыбкой ответила Койне, уклоняясь от книги, что случайно улетела в её сторону. — Мужики… — протянула Гера, пытаясь не замечать того, как Маслоу вскочил на стол и пытается отмудохать Дэя шваброй. — Дети… — поправила Ксин, думая о том, что стул Бренди не спасёт даже при том, что парень прикрывал им голову. — Одно и то же, — пожала плечами Гера, отказываясь от косяка, что предложил человек-трава. Получив отказ уже от третьего человека кряду, парень расстроился, вытащил из карманов с десяток косяков и начал кидаться ими в присутствующих. Один из косяков попал Маслоу в глаз, за что почти тут же поплатился весь ГОР. — И то верно. — Неужели им действительно на тебя наплевать? — Нет, не наплевать. Они просто идиоты. — Это заметно. — Я УБЬЮ ВАС ВСЕХ!!! — тем временем орал Серж.***
В этом помещении, как и в любом другом старом подземном строении, через которые не провели высокотехнологичные отопители, было очень холодно, но парень, что находился здесь большую часть суток, тем не менее расхаживал по нему лишь в свободных бриджах и яркой цветастой рубашке нараспашку. Конечно, если он ждал гостей, тогда поверх позитивного великолепия он набрасывал чёрный халат с эмблемой компании. Но в любое другое время предпочитал прятать служебное одеяние в закромах большого шкафа-купе, а сам шлёпать босиком по обжигающе-холодной плитке. Царящая здесь температура была самой что ни на есть идеальной для поддержания цистерн с химикатами в лучшем состоянии. Обычно парень находился в компании обнажённой девушки, что, зависнув в твёрдом растворе, будто спала. Она была идеальным собеседником, потому что всегда слушала его и ни разу не попробовала перебить, а ведь парня так бесило, когда его перебивали. Последний, кто проделал сей мерзкий акт, поплатился ухом, которое парень отрезал с помощью лазерного ножа. С тех времён его больше не звали на корпоративные собрания, утверждая, что многие вопросы могут решить и без него. Давно бы так. В отличие от бестактных коллег парня, девушка в растворе не только умела слушать, но и красноречиво отвечала молчанием. И за это он боготворил её. Любил её. Любовался ею. Сутками. Неделями. Месяцами! Далеко не все понимали его одержимость: в своё время от него ушла жена, прихватив с собой двух детей, затем отвернулись и друзья, когда парень отказался посетить нанятого ему психолога, последними, кто сдался, были родители. Они ничего не сказали. Просто перестали ему звонить, а он перестал звонить им. Люди от него уходили, один за другим, тогда как девушка в цистерне продолжала там находиться, она никогда на него не кричала и уйти тоже не пыталась. И от этого становилась для него ещё более ценной. С каждым днём всепоглощающая любовь и уважение к ней росли в нём с новой силой. Но сегодня мужчина со своей заключённой в растворе куклой оказались в этом помещении не одни. Напротив цистерны на стуле сидела постаревшая, но, тем не менее, не утратившая части своей красоты шатенка. — Лари, ты снова хочешь сыграть в похищение? — бормотала и бормотала она себе под нос, поникнув плечами и скрыв лицо за густыми волосами. — Дориан, ты уверен, что она… — Подходит? — закончил за своего собеседника мужчина в яркой рубашке, подходя к стулу, поднимая женщину за подбородок и вглядываясь в её шальные глаза. — Пэйрис Макк — когда-то самая красивая женщина Майбурга, бедствующая аристократка, кроме того, ещё и поглотитель пламени — она подходит по всем параметрам! — Кроме возраста, — поправил Дориана собеседник. — Именно, — не стал спорить мужчина, улыбаясь высокому парню в чёрном костюме и солнечных очках, которые он, кажется, не снимал, даже когда ложился спать. — И вы всё равно рассчитываете… — Попытка не пытка, друг мой, попытка не пытка, — повторил он, пятясь от стула, что размещался на круглом пьедестале. От него отходили десятки лучей, каждый из которых заканчивался таким же железным пьедесталом, но поменьше. На каждом из них стоял стеклянный куб, внутри которого в растворе покоились человеческие органы, по одному на каждый куб. — Миледи, вы даже не представляете, какой вклад в науку вносите прямо сейчас! — выдохнул Дориан, заставляя женщину поднять голову к потолку и силком вливая ей в горло тот раствор, в котором плавали органы и спящая девушка. Пэйрис закашлялась, начала сопротивляться, но сил у женщины почти не осталось. После того, как её схватили в больнице, силком притащили в это странное место и усадили на этот стул, прошло не меньше двенадцати часов. Женщина, уставшая и замёрзшая, только и могла, что взывать к давно умершему Лари и попеременно плакать. — Кхам… фрх… Во всём виноват ты! Только ты, Найт! — закричала она, проглотив уже изрядную порцию ядовитой жидкости. — О, теперь она называет меня именем своего сына. Как это мило, — ухмыльнулся мужчина, заставляя пленницу выпить остатки жидкости. В горле у неё заклокотало. Дориан, отбросив уже пустую банку, попятился от женщины, наблюдая, как её тело начинает сводить судорога. — Сердце-сердце-сердце, тебя-то нам и не хватало. — Она слишком стара, она не выдержит. — Кто, знает, Эдмон, кто знает, — лишь отмахнулся мужчина, взирая на дрожащую от судорог женщину. Изо рта у неё хлынула кровь, которая быстро пропитала собой её дешёвую блузку, свободную юбку, толстыми струями потекла по красивым икрам и, наконец, попала на пьедестал. Тот среагировал мгновенно, замерцав. А в следующую секунду кровь вспыхнула фиолетовым пламенем. И чем больше крови попадало на пьедестал, тем больше разгоралось пламя. Заполнив собой всё пространство, кровь потекла по многочисленным лучам, ведущим к внутренним органам в химрастворах, неся за собой фиолетовое пламя. Дориан наблюдал за всем этим, затаив дыхание и стараясь унять дрожь в руках. — Эдмон, получается! Получается, слышишь! — воскликнул он, зажимая рот руками, чтобы не закричать от восторга. — Рано радуешься… — выдохнул в ответ парень, сам не веря всему происходящему. Пламя уже охватило все стеклянные темницы с внутренними органами внутри них. Кровь перестала литься изо рта женщины так же резко, как и начала. Голова её внезапно сникла, и многим бы могло показаться, что она умерла, но буквально через мгновение женщина вздрогнула, резко подняла голову и уставилась нечеловеческими глазами на цистерну. Белок глаз её приобрёл фиолетовый цвет, тогда как почти белоснежные радужки разделяли два узких горизонтальных зрачка. — Ма-а-а-а-а… — вырвалось хриплое из неё. Девушка в химическом растворе продолжала хранить молчание. Так Дориану показалось изначально. И лишь приглядевшись, он заметил, как та еле заметно вздрагивает. Но чем больше фиолетовые глаза взирали на неё, тем ощутимее она вздрагивала. Раствор, что хранил при низких температурах желеобразное состояние, накалился, разжижился и забурлил. Девушка же в цистерне медленно открыла красный левый глаз с белоснежной радужкой и таким же горизонтальным узким зрачком, какой был у женщины. Она взглянула на ту, что взирала на неё из-под копны каштановых волос. Сейчас её уже нельзя было назвать Пэйрис. Это знал Дориан. Это знал Эдмон. И девушка в цистерне тоже знала. Знала, кто там на самом деле. — Н… — сорвалось с её губ. — Нэ-э-э… — загудело протяжное. — Нэ-э-э-э-э-э-э-э-э… — Всё вокруг завибрировало. Стенки цистерны задрожали. Кубы, в которых хранились внутренние органы, раскололись, и из них засочился химический раствор. — Во-о-о-от мы-ы-ы-ы сно-о-о-о-ова-а-а-а-а и-и-и… — Некто в теле Пэйрис хотел сказать ещё что-то, но слова его оборвались. Женщина тихо застонала, схватилась за блузку в районе сердца и упала замертво. Фиолетовое пламя тут же потухло, а девушка в цистерне прекратила кричать и вновь закрыла глаз, как будто и не просыпалась. — Эдмон! Скорее, нам надо поместить органы в новые кубы до того, как они повредятся, — засуетился Дориан, спотыкаясь о раскиданные вещи из-за внезапного землетрясения, вызванного голосом девушки в цистерне. — Уже, — кивнул мужчина. — Я же говорил, что её сердце не выдержит. — Ничего, у нас осталось ещё два варианта. — К одному из которых подступиться будет очень сложно. — Сложно… если только не схитрить.