Mind Prison

Драккары. Множество кораблей с изящными резными драконами на носах приближались к Каттегату. Большинство шли под знаменем Железнобокого, который в этот момент стоял на пирсе, почти с нежным трепетом глядя на свой флот, на парусах других кораблей красовалась звезда Харальда Прекрасноволосого. Ада глядела на драккары, обнимая себя. Холодный ветер обдувал лицо, заставляя щуриться. Солнце с самого утра пряталось за облаками: погода на севере была донельзя переменчива. Еще вчера люди прятались от жары, а уже сегодня искали одежду потеплее. Драконоглавые вестники перемен… Заголосил горн, отчего Ада вздрогнула. Оглядев скалистый фьорд, она вздохнула. С момента их последней встречи с королем прошло два дня, за которые многое успело измениться. Аделаида поставила перед собой цель во что бы то ни было достойно овладеть мечом и луком, как и любым другим навыком, который был ей доступен. Она поговорила с Ульваром, который пообещал девушке вновь звать ее на каждую тренировку. Ей надоела жалость к себе. Этот мир был особенно жесток и не терпел слабости, и так как никто не мог определить сроки, отведенные ей здесь, Аделаида не могла позволить себе быть беззащитной. Ее все еще мучила совесть за свою пьяную попытку соблазнить короля, но она была уверена, что Рагнар совсем не думает об этом. У него были свои заботы, гораздо более серьезные, нежели это ночное проишествие. Поэтому единственное, что ей оставалось, да и что хотелось сделать — отпустить. Аделаида посмотрела на улыбающегося Флоки, который сошел на берег и обнял Бьорна и Хвитсерка. За первым кораблем причалил второй, во главе которого были Харальд и Хальфдан. Ада с легкой улыбкой на губах разглядывала их, зная, что на нее никто не смотрит. Братья были как похожи между собой, так и были точными копиями самих себя из сериала. Сумасшествие… Флоки выглядел немного иначе. У него было больше татуировок, он был, казалось, выше и жилистее. Воины, прибывшие со своими предводителями, расположились в гостевых домах либо подселились к семьям Каттегата, в то время как Харальд и Хальфдан были удостоены чести жить в доме близ Медового Зала. Флоки с Хельгой, будучи добрыми друзьями королевской семьи, разделили комнату в длинном доме конунга. — Ада! — воскликнул Сигурд, приближаясь к девушке, идущей домой. — Ты будешь сегодня на пиру? — Но я не была приглашена… — оторопело ответила она. — Я тебя приглашаю! — Я думала, мы все выяснили между нами, — улыбнулась Ада. Парень фыркнул. — Никогда не поздно начать сначала, так ведь? — он игриво подмигнул ей. — Увидимся на пиру! Он поспешно удалился, не давая девушке возможности передумать. Надеюсь, ничего страшного не произойдет… Я увижу настоящий пир скандинавов! Главное не опозориться. *** Ада то и дело одергивала тяжелое зеленое платье. Оно было единственным платьем Гуды, которое ей подошло. Подпоясанное кожаным ремешком, оно доходило до пола. На ногах ее были простые кожаные ботинки за неимением красивой обуви. Шею обвивала медная цепочка с небольшим драгоценным камнем, которую дал ей Рагнар в качестве валюты. Единственное, что сохранилось у нее со дня прибытия в Каттегат. Народу было так много, что девушка едва смогла протолкнуться к очагу в центре дома. Мужчины только сняли кабана с вертела, и по дому витал аромат жареного мяса. — Ада, ты наконец-то пришла! — услышала девушка позади себя и обернулась. К ней приближался Сигурд. — Пойдем к нам за стол, я познакомлю тебя с матерью и братьями! Он взял ее за запястье и настойчиво потянул за собой. Аделаида хотела было возразить, но Аслауг уже вперилась в нее взглядом. — Мама, это Ада. Она живет у Свенда и Гуды. Это Уббе и Хвитсерк, а с Иваром ты уже знакома, — имя младшего брата Сигурд будто нарочно произнес с неприкрытым пренебрежением, на что тот лишь оскалился и схватил рабыню, сидящую рядом с ним, за руку. Маргрет. Девушка выглядела донельзя испуганной. Каждый раз, когда Ивар касался ее, она вздрагивала и отводила взгляд. Ада села между ней и Сигурдом. Парень предложил Аделаиде браги, та послушно взяла кубок и сделала глоток. — Что привело тебя в Каттегат? — королева улыбалась, но в глазах ее не было и тени улыбки. — Мой отец отправил меня в город. Моя мать умерла, а он отправился в странствия, — выученная наизусть история настолько девушке опостылела, что она даже не поменялась ни в лице, ни в голосе. — Сказал, что мне не место подле него в дороге, хотел, чтобы я имела достойную жизнь… — Вот как, — густо подведенные, пронзительно голубые, ледяные глаза Аслауг гипнотизировали Аду. — Что ж, добро пожаловать. — Благодарю, моя королева, — девушка послушно склонила голову и снова сделала глоток из кубка. — Мама, она здесь, — вдруг произнес Ивар, указывая куда-то в толпу. Аделаида замерла. Лагерта. Она была красивой и статной. Женщина, привыкшая править, знающая себе цену. Время испещрило ее лицо морщинами и обветрило кожу, но ее это только красило. Аслауг встала с кресла и подошла к сопернице. Какими бы хорошими не были их отношения на людях, Аделаида знала, что творится между этими двумя. Ада заметила, что Ивар с силой сжал пальцы Маргрет, на что та пискнула и попыталась вырваться. Аделаида мягко накрыла его ладонь своей, отчего он удивленно вздрогнул и ослабил хватку. Рабыня с благодарностью посмотрела на Аду, но та отвела взгляд. Не хватало еще попасть под горячую руку… Однако она не могла просто смотреть на то, как Ивар, будто сам не понимая, что делает, издевается над девушкой. — Как тебе пир? — спросил Сигурд, который будто бы и не замечал напряжения, царящего за столом. Однако, справедливости ради, Уббе и Хвитсерк также были не слишком заинтересованы в том, что происходит вокруг. Они были настолько увлечены беседой о предстоящем походе Бьорна, к которому Хвитсерк намеревался присоединиться, что Уббе умудрился опрокинуть кувшин с брагой, увлеченно жестикулируя. Все засмеялись. Ада пожала плечами. — Я только пришла. Но выглядит весело. — Я могу тебе спеть! Они услышали фырканье Ивара. Аделаида посмотрела на младшего принца и не смогла сдержать улыбки, но боясь обидеть Сигурда, она тут же перевела на него увлеченный взгляд. — Не откажусь! — Что ты хочешь услышать? — У меня есть выбор? — Только не заставляй его перечислять все песни, которые он знает, а то мы до утра из-за стола не встанем, — засмеялся Уббе. — Спой мне что-нибудь о богах. О Фрейе. — Фрейя? — нахмурившись, Ивар вперился в нее взглядом. — Почему именно Фрейя? — Я считаю ее особенной. Она покровительствует и любви, и войне. Очень часто они являются одним целым. Любовь — это схватка, как и между двумя, так и с самим собой. Ивар повел плечами и хмыкнул. Отбросив руку рабыни от себя, он улыбнулся матери, сидящей на троне, и уткнулся задумчивым взглядом в свой кубок. Сигурд взял харпу и начал перебирать струны. Он тихо запел, восхваляя богов и богинь своего народа. За вступлением последовала песня о том, как Фрейя получила золотое ожерелье Брисингамен. Улыбаясь девушке, парень то и дело касался ее колена своим, явно заигрывая с ней. В какой-то момент Аделаиду начало это раздражать, и она отодвинулась от него, почувствовав, как дернулась Маргрет. Бедная... Песня закончилась, и Ада зааплодировала. Сигурд, довольный вниманием, шутливо согнулся в поклоне. — Как тебе? — спросил он Аду, кладя руку ей на спину. — Очень красиво, — девушка выпрямилась, стараясь сбросить его ладонь, но он не отстранялся. — Значит, ты много знаешь о богах? — Не так много, как я, — вклинился Ивар. — Заткнись, — шикнул на него Сигурд. Хвитсерк захихикал. — Хотите я проверю, кто знает больше всех? — усмехнулась Ада. Ну, здравствуйте, во мне проснулся учитель. Ивар фыркнул. — Давай, — усмехнулся Сигурд. — Без сомнений, победа моя! — Это мы еще посмотрим, — зло произнес Ивар. Ада кашлянула, прерывая начинающуюся перепалку, и, посмотрев на братьев поочередно, задала первый вопрос: — Ездовое животное Одина? — Это легко, — хохотнул Ивар. — Слейпнир, восьминогий конь. — А как Один получил знания о рунах? — Провисел на Иггдрасиле девять дней, прибитый собственным копьем, — будничным тоном ответил младший. — А также, чтобы получить доступ к источнику мудрости, он отдал свой глаз Мимиру, — добавил Сигурд. — Уббе! — вдруг обратилась девушка к одному из братьев. Тот с нарочитым удивлением приободрился, глядя на Аделаиду. — Я хочу быть лишь тем, кто задает вопросы, а тебе, как старшему, поручаю судить. Кому достается победа? — Пусть будет ничья, — пожал плечами парень. — Нечестно, — зашипел Ивар. — Я уверена, что в следующем вопросе у тебя будет возможность взять реванш, — мягко сказала Ада. Парень скептически хмыкнул, но его губы дрогнули в улыбке. — Следующий вопрос: из чего Локи сделал оружие, которым был убит Бальдр? — Из омелы, — почти выкрикнул Ивар, опережая брата. — Мглистого клинка. — Верно. Почему же Бальдр остался в подземном мире без возможности вернуться назад? — Великанша Токк отказалась плакать по нему, а это было условием Хель для освобождения Бальдра: чтобы весь мир по нему плакал, — довольным своими знаниями, ответил Сигурд. Ивар зло стукнул по столу. — Уббе? — обратилась Ада к старшему. — И снова ничья. — Что ж, последний вопрос, — Ивар склонился к девушке, она услышала его напряженное дыхание. Ей было даже забавно, что простую викторину он воспринимает как серьезную схватку. — Назовите три источника в корнях Иггдрасиля. — Первый — источник Урд, у которого живут Норны, — сказал Сигурд, но тут же замешкался. — Второй…второй… — Второй — источник мудрости, который оберегает Мимир, — сказал Ивар. — А третий — Хвергельмир, из которого берут начало подземные реки. — Уббе? — Ивар победил. Младший улыбнулся, исподлобья глядя на Сигурда. Тот покраснел и со злым, нарочитым безразличием отвел взгляд. — Не огорчайся. Можем как-нибудь снова поиграть в эту игру. — Откуда ты столько знаешь? — вдруг спросил Ивар. — Отец рассказывал мне о богах, — ответила девушка. — Но я уверена, что ты знаешь не меньше, а может, и больше... — Возможно… У меня был хороший учитель, — парень посмотрел на Флоки, который смеялся, беседуя с Харальдом. Вдруг Маргрет, шепнув что-то Ивару на ухо, поднялась из-за стола и, извинившись перед братьями, вышла на улицу. Тот лишь повел бровью и цокнул. Они еще долго говорили о богах, прежде чем одна из служанок подошла к Сигурду и тихо обратилась к нему. Парень нахмурился. — Ты не обидишься, если я отойду? — Я, пожалуй, пойду домой, — Ада положила ему руку на плечо. — Спасибо за вечер, угощение и приятную беседу, но шум меня утомил. — Что же, добро пожаловать вновь, — Сигурд шутливо поклонился и улыбнулся. — Я обязательно зайду к тебе на днях. Ада кивнула, еще раз поблагодарив его. Встав со скамьи, парень поспешил наружу. Аделаида, попрощавшись с остальными, вышла на улицу. Задрав голову, она с наслаждением вдохнула прохладный воздух, полный ароматов, и посмотрела на усеянное мириадами звезд черное небо. Завтра будет солнечно. Интересно, какая погода сейчас в Лондоне? Наверное, там дождливо… Здесь хорошо. Она вдруг испугалась собственной мысли. Но это ведь не значит, что я не хочу домой. Просто мне начало нравиться здесь. В этом нет ничего плохого… Она медленно побрела в сторону дома. На улицах почти не было горожан. Когда она приблизилась к ограде, Ада вдруг услышала шебуршание позади себя. — Кто здесь? — испуганно спросила девушка, оборачиваясь. — Ивар, — ответил парень, и Аделаида посмотрела под ноги. Она всегда чувствовала себя очень неловко от того, что не могла быть с ним на одном уровне, а потому села на колени. — Здравствуй снова. — Ты будешь на жертвоприношении? — Каком еще жертвоприношении? — растерянно спросила Ада. — Мать сказала мне, что завтра на закате будет проведен обряд на удачу. Мы будем просить богов благословить моих братьев. — Наверное, весь город придет, а значит и я буду… - обескураженно ответила девушка. — Ты что, никогда не видела обряда? — Честно признаться, нет. Помнишь, я ведь всю жизнь жила на отшибе. Мы не участвовали в таких праздниках. Ивар улыбнулся. — Ты странная. Ада пожала плечами. — Уж какая есть. Но спасибо, я приду. — Я тебя не звал, меня не за что благодарить. Я просто спросил. — Ну конечно же, ты меня не звал, — усмехнулась Аделаида. — Увидимся завтра, мой принц. Ивар вдруг покраснел и кашлянул. — Увидимся. Уже будучи в постели, Ада задумалась об Иваре. Ей всегда казалось, что она знает о нем все: логичен, жесток, открыт в своей ярости. Но он оказался куда сложнее и куда более ранимым и раненым, чем она думала. Он был глубоко несчастен. Может, сделать ему подарок? Тут же ей пришли на ум сцены, в которых этот же скромный мальчик сжигает детей, глумится над священником, наполняя его рот расплавленным золотом, рубит и кромсает врагов…К тому же, он чуть не убил Маргрет просто за то, что она была свидетелем его слабости. Достоин ли он подарка? Открытые синие глаза, в которых читались бесконечные боль и обида. Ивар Бескостный. Бездушен ли ты? *** Ночь была жаркой. Сотни факелов и кострищ освещали Каттегат. Горожане собрались на площади у моря. Мерный стук барабанов и гул голосов, слившихся в единой древней молитве, вводил в транс. Аделаида вышла вперед, чтобы увидеть своими глазами древний ритуал. Услышав стенания животного, девушка содрогнулась. Молодой олень испуганно бился в руках мужчин, что удерживали его. Аслауг, разукрашенная черной и красной красками, взяла ритуальный клинок и ловко перерезала горло животному. Темная, густая кровь почти до краев наполнила деревянный сосуд. Ее разделили между медными чашами. Аслауг окропила членов королевской семьи, в особенности Бьорна и Хвитсерка. Флоки благословлял корабли. Остальные чаши были установлены в центре так, чтобы прибывшие воины и горожане могли благословить себя и свои семьи. Аделаида увидела, как Ивар подполз к ритуальному сосуду и, обмакнув пальцы в крови, провел ими по лицу. Затем он наклонился, жадно делая глоток, и Ада почувствовала, как ее затошнило. Она прислонила ладонь ко рту, сдерживая себя, и несколько раз глубоко вздохнула. Ей полегчало. Парень заметил ее и одарил кровавой улыбкой. Она не без труда улыбнулась в ответ. Ритуал длился долго. После священного окропления кровью и молитвы был пир, на который были приглашены все горожане. Едва ли не каждый пожелал Бьорну Железнобокому удачи в его рейде. Аделаида меланхолично жевала оленину, запивая медовухой, когда к ней подполз Ивар. Не сказав ни слова, он забрался на скамью и сел рядом с девушкой. Ада вопросительно хмыкнула, но парень не спешил начать разговор. — У меня для тебя подарок, — наконец произнесла она после долгого молчания. — Что? — удивленно спросил Ивар. — Подарок? — Будет хранить тебя на твоем пути в Англию. А то одному Бьорну почести. — Ты знаешь о том, что я отправляюсь с отцом? Откуда? — Я много чего знаю, Ивар, — загадочно ответила Ада. Она достала небольшой деревянный кулон, который высек Свенд по ее заказу. — Держи. — Что это? Сокол? — Да. Мы так много говорили о Фрейе, что я вспомнила о ее соколином оперении. Раз ходить ты не можешь, так может, сможешь летать? — Я не верю в чудеса. — Я тоже. Но амулет есть амулет, и богов оскорблять нельзя. Прими, это мой подарок тебе. — Но за что? — Просто так. Считай это наградой за твои знания. — Спасибо, — растерянно произнес Ивар, разглядывая кулон и гладя его пальцами. Ада всматривалась в него, пытаясь прочитать эмоции на его лице. Смущение и радость. Он все еще был разгорячен ритуалом, поэтому плохо скрывал то, что чувствует. — Что мне подарить тебе в ответ? — Ничего… А лучше привези мне что-нибудь из Англии. — Откуда ты знаешь, что я вернусь? — недоверчиво посмотрел на нее Ивар. — Ты вёльва? Ада пожала плечами. — Я просто знаю. Ладно, Ивар, сын Рагнара Лодброка, мне пора. Пир будет длиться до утра, а у меня завтра с рассвета до заката работы по горло. — Ада… — он схватил ее за руку. Она поморщилась от того, какой крепкой была его хватка. — Что? — Спасибо. Правда. — Не за что, — девушка улыбнулась и едва успела остановить свой странный порыв погладить его по голове. Только этого мне не хватало, еще и у всех на глазах. — Добрых снов, Ивар, — добавила она. Он еще долго сидел с кулоном в руке, глядя в танцующее пламя костра. Ивар боялся Ады. Она заставляла его чувствовать себя открытым, беззащитным. Она будто бы видела его насквозь. В то же время ему было интересно находиться с ней рядом. Она была умна, и не просто умна: казалось, она обладает мудростью. Она похожа на мать. Однако помимо этого, в ней было что-то еще, чему Ивар не мог дать определение. Она…красива? Величие и страх. Вот что заставит других любить и уважать меня. За что еще меня любить? Никто не полюбит калеку.