LoveHateLove

      Вечерняя мгла окутывала город. Потихоньку стали зажигаться фонари, а торопливые люди мчались вдоль дорог побыстрее домой, проклиная пробки. Кто-то спешил к семье; а кто-то к любимому коту, который уже проголодался; для некоторых этот вечер максимально удачливый, чтоб сходить в бар и набухаться как следует; для других – достаточно просто погулять на свежем воздухе. На улицу повыходили счастливые парочки, которые держась за руки, что-то активно обсуждали.       Смотреть на такой город, обычно, сплошное удовольствие, но сегодня что-то совершенно нет настроения. Именно поэтому, до этого вечера, некогда чистая и свежая квартира, наполнялась горьким дымом сигарет, который моментально впитывался во всё вокруг. Не жалко даже новый ремонт и недавно поклеянные обои, что, казалось, уже потихоньку начали желтеть от горячи табачного дыма. Но парню плевать. Его сейчас не волнуют такие мелочи жизни, у него сердце болит. Оно ноeт и ноeт, разрываясь на части. От этого трясутся руки. Хотя, может это из-за того, что он накричал на Иру? Он, ведь, буквально, выгнал её из квартиры, заставив сначала собрать все вещи. Антон просто не мог больше видеть Кузнецову. Зеленоглазого выворачивало от одного её вида так, что было даже страшно. И шатен понимал, что девушка не заслуживает такого к себе отношения, но врать себе и давать надежду на счастливое будущее – не может. Мама учила парнишку не врать, и он, правда, старался. И Шастун прямо сейчас готов взять ключи, сесть в свою машину и поехать к Т/И домой, чтобы признаться в своих чувствах. И он бы это сделал, если бы не одно, чертовски весомое «но» – он видел яркие глаза девушки, что светились искренней радостью и любовью, когда та сообщила о свадьбе – и мальчишка просто не мог вот так просто взять и вывалить своё горе на неё – это было бы эгоистично. Да что уж говорить, если бы комик захотел, то он бы мог, с радостью, переключить всё внимание Воли с Руслана на себя, но не мог вот так ей навредить. Парень побоялся сломать её. Тогда тот точно не выдержал бы. Он не мог поступить так со своей девочкой! Со своей? Хах, Шаст, ты не настолько глуп, чтобы допускать хотя бы мысль о том, что она могла быть твоей. Это слишком глупо. Не думай об этом...       Не думать не получается, ведь кажется, что каждая клеточка его тела пропитана девушкой – касаниями, лёгкими поцелуями в щеки при встрече и тёплыми объятьями при прощании – всё в ней и от этого не отмыться, сколько бы не растирал бледную кожу жёсткой мочалкой – не сотрёшь. Потому что это уже глубоко где-то внутри, пробивалось под кожу, корнями прорастая: обволакивают лёгкие и вмиг становится трудно сделать малейший вдох; тянутся дальше, словно, липкими щупальцами берут в заложники каждый орган и становится тошно, но главная цель всей этой вакханалии внутри мальчишки – сердце – такое хрупкое, пропускающее удар за ударом, гоняя кровь по венам с бешеной скоростью; острый, неровный корень аккуратно облипляет такой жизненно важный орган, будто боясь навредить, но это лишь фальш – пока зеленоглазый делает такой необходимый сейчас глоток воздуха и облегчённо выдыхая, пологая, что всё обошлось – некогда спокойно обвитый витиеватый отросток, резко сжимается, откуда-то взявшимися шипами, точно у розы, впиваясь в мягкие ткани, от чего зияющая боль распространяется по всему телу и валит парнишку с ног, больно ударяясь коленями о мраморный пол. Хочется выть от собственной ущербности. Ему хочется просто разодрать короткими ногтями своё горло выпуская истошный вой. Будь у него пистолет, то уже давно бы выпотрошил себе мозги. Он не мог не думать о своей яркой девочке, что никогда не была его, а теперь и вовсе пренадлежала другому...

***

      Арсений переживал за друга. Прекрасно знал, что ничего не может сделать в этой ситуации. Он, конечно, уже видел парня разбитым. Например, когда Шастун расстался с Ниной или когда очень сильно ругался с Ирой, но таким он видел его впервые. От этого больно. Шатен закрылся от всех, оправдываясь тем, что заразился где-то ветрянкой, но и Арс, и Дима прекрасно знали, что комик переболел этой заразой ещё года в четыре, подхватив у какого-то паренька во дворе. Именно поэтому отряд «ПоПо» уже битый час ломится в дверь квартиры своего высокого и ушастого друга, но никто не открывает. Неудивительно. — Слушай, Арс, у Оксаны ведь должны быть запасные ключи, — между прочим вспоминает Позов. — Точно! — воскликнул мужчина и подорвался с места. — Я к Окс, а ты сиди тут и звони, если что-то изменится, — быстро проговорил Попов и уже помчался вниз по лестнице, когда дверь с характерным щелчком открылась. — Не нужно тревожить Оксану, она сейчас занята, — прокуренным голосом проговорил Антон, пропуская друзей в квартиру. Промозглый дым больно ударил по глазам парней. — Шаст, твою мать! Ты в курсе, что если куришь в помещении, то его нужно хоть иногда проветривать? — недовольно бурчит Дима и открывает окно, впуская прохладный воздух. Никакой реакции не последовало и это настораживало. — Тох?       Антон сидел на мягком ковре в окружении бутылок и пустых пачек сигарет. Сказать, что его лицо не высказывалo ни одной эмоции – ничего не сказать. Не нужно было заглядывать внутрь и разбираться в сознании Шастуна, чтобы понять, что импровизатор настолько потерян, насколько прокурена квартира. — Шаст, ты хоть ел что-то? — Арсений понимал, что спрашивать о том, ел ли друг что-нибудь полезное бессмысленно, хорошо если ел хоть что-нибудь за эту неделю. — Антон, мы же волнуемся! — в сердцах прокричал Тимурович, привлекая внимание. — Пиццу, — тихо отзывается мальчишка кивая на пустые коробки где-то в углу комнаты. — Долго собираешься страдать? — в лоб решает спросить Позов за что получает укоризненный взгляд Попова, но лишь отмахивается. — Зачем пришли? — зеленоглазый прекрасно понимал, что отмалчиваться смысла нет, поэтому хочет узнать зачем пришли парни и побыстрее от них избавиться. — Проверить жив ли ты ещё, — Димка явно был недоволен таким отношением комика. — Ты же на звонки не отвечаешь. — Был занят. — Ага, вижу, — хмыкает тот рассматривая гору пустых тар. — Я жив. Всё? Уходите. — Ну уж нет, это, — Арс обводит рукой пространство. — называется не жить, а вынужденно существовать. — Вы мне тут лекции пришли читать? Если да, то проваливайте нахер! Без вас тошно. — Шаст, харе уже убиваться. — Иди к черту, Поз, а? Я уже сказал, будите читать лекции и играть в психологов – вон из моей квартиры. — А что нам ещё остаётся делать? — подаёт голос Арсений. — Арс, блять, засунь в зад свою..., — закончить пламенную речь не даёт раздавшийся звонок. Шатен взревел, надеясь, что это не Серый. Только его здесь не хватало. Но лучше бы был Сережа... — Антон, ты дома? — твой голос раздается приглушённо из-за закрытой двери. — Ладно, глупый вопрос, ты же сильно болеешь, — смеешься сама над собой. — Я тут тебе фруктов принесла и твою любимую пасту. Поешь, а то зная тебя, уверена, ты голодаешь, — тяжело вздыхаешь. — Окей, разговаривать с дверью не очень, — молвишь сама себе, оставляя пакеты у квартиры. — До встречи! — пламенно прощаешься и ты так же быстро спускаешься по лестнице, как и поднималась.       И Арсений, и Дима молчат, наблюдая за другом, который, кажется, забыл, что человеку нужно дышать хоть иногда. Шаст тянется к ближайшей пачке сигарет, в которой, по его мнению, должна быть ещё одна никотиновая палочка. Но Поз вовремя очнулся и вырвав «быструю смерть» изо рта комика, на что тот невольно фырчит, а Дмитрий лишь даёт указание Попову отвести того в душ, желательно холодный, чтоб отрезвить голову.       Димке больно смотреть на такого друга и он готов на многое лишь бы не видеть всю ту боль, что копилась в помутнившихся глазах шатена, которые уже не пестрили своей зеленью, а больше напоминали затухшее болото. Позов сдерживает себя от порыва просто взять бутылку коньяка, три стакана и выпить с импровизаторами, но поминает, что Антону сейчас этим не поможешь, его нужно встряхнуть, освежить мозги, иначе в какой-то момент всё может перемкнуть и тогда поломки уж точно не избежать.