— Хотела бы я не идти сегодня на работу. Мои губы будут скучать по тебе.
Крис уезжает уже через две недели на новые съёмки – так, по крайней мере, заверяет он, а ты веришь, ведь по-другому не можешь. Нет мотивов, что кто-то есть на стороне, и он каждый раз едет к своей новой пассии – площадки постоянно в разных городах, да и Эванс часто мелькает в историях своих друзей, что те поминутно выкладывают на свои странички, смешно подписывая. Но только что-то всё же гложет внутри, скребётся как кошка, растерзывая нежные стенки своими острыми когтями, заставляя захлёбываться в своей собственной крови и не поможет уже не скорая помощь, не родное тепло рядом – всё теряет свои краски. Каждый день кажется всё серее и серее, чем прежний. Воспоминания, что грели душу – теперь причиняют больше боли и выть хочется так, чтобы стены ходуном ходили и соседи слышали, но всё равно молчишь и ждёшь: звонка, СМСки… – хоть чего-нибудь, лишь бы от него; лишь бы знать, что не забыл, не надоела, но телефон так и молчит, спокойно примостившись на подлокотнике дивана, когда ты уже в который раз прикусываешь подушечку большого пальца – чтобы было не так слышно, если всё же эмоции вырвутся наружу. В таких нервах проходит ещё месяц. Кристофер за это время реабилитировался и стал звонить каждое утро и вечер, интересуясь как дела и что нового произошло. И тебе дышать стало легче – воздух уже не такой затхлый, да и люди не такие ужасные. И гулять хочется – на дворе уже октябрь, но ещё тепло, только иногда солнечную погоду прерывает дождливая среда или пятница, погружая город в тусклую палитру, освещаемую лишь ярких цветов листьями и счастливым смехом детей, что прыгают по лужам, пока не видят родители. Снова есть силы, чтобы дождаться возвращения любимого. 13 октября 23:47 Малыш, прости, никак не получается приехать – нужно доработать материал. Всего одно сообщение, а в груди всё сжимается так, что хочется вырвать оттуда всё, что только есть, лишь бы не так больно, не так обидно… 23:50 Ничего, всё хорошо. Возвращайся быстрее, пожалуйста. Пытаешься максимально сильно не сломать бамбуковую палочку, что держишь в руке – слишком многое было нацелено на этот вечер и ты более чем уверена, что Крис даже не помнит его важность. «Уверена?», – прилетает следом и хочется в эту же секунду позвонить и накричать, сказав, что всё не хорошо и что ты уже устала ждать его, как верная собачка, постоянно натыкаясь на какие-то препятствия. Но вместо всего этого ты пишешь ему: «Да, всё отлично. Я, пожалуй, спать тогда пойду. Очень устала», – и гасишь экран не прочитав даже последнее сообщение своего оппонента, потому что зачем? А потом злишься: на себя, на него, на курьера, что ехал так долго и привёз эти дурацкие продукты поздно, что ты боялась не успеть сделать всё задуманное, а теперь которые отправляются в холодильник – аппетита нет вовсе. Ты берешь лишь бутылку вина, что так и не была открыта. Пробка поддаётся легко и ты даже могла бы удивиться, если бы мысленно не ненавидела своего мужа, который сообщил тебе о своей задержке к полуночи, когда ты реагировала на каждый шум за дверью, надеясь, что это он – наконец-то приехал и плевать, что поздно, главное здесь, рядом, но нет. Его нет. Опять. А ведь обещал, клялся… Пара глотков и мир не такой прогнилый, половина бутылки – мысли путаются, бутылка – на лице расцветает какая-то нездоровая улыбка. Поднимаешься и выходишь на балкон – нужно протрезвить голову и хочется выкурить сигарету. Затяжка за затяжкой и ты уже не понимаешь, что выкуриваешь пятую подряд. Время запуталось, стало какое-то неосязаемое. Лишь на языке неприятно пощипывал привкус табака. Ты не помнишь когда заснула, но точно уже под утро, потому что в голове застыл ярко алый рассвет и птицы, что летели к солнцу. Глупые – не долетят ведь.***
Ты и сама не поняла, что произошло и когда простые улыбки переросли во что-то более масштабное. Когда граница дозволенности была разрушена окончательно? И что всё это значит? Просто в один день, когда очередная пачка была выкурена, а пятая кружка чая выпита, в дверь кто-то постучался и ты бы просто проигнорировала это, но из-за двери послышался чей-то милый голосок, – что он говорил разобрать было невозможно, из-за слишком толстого металла, – и ты поднимаешься, подходя к порогу и щёлкая замком. Весьма недурная мордашка в тот же час освещается улыбкой, а паренёк что-то быстро щебечет. И ты уже не помнишь то ли он попросил соль, то ли сахар, а может и вовсе порошок. В голове просто на подкорке отпечатались эта улыбка и голос с, необыкновенной для молодого юноши, хрипотцой. Восстановить себя после этой незначительной встречи тебе понадобилось однозначно. Какое-то время ты была уверена, что тот тебе вовсе померещился от того, что ты не бываешь долгое время уже на улице, а организм запичкан табаком. Но небольшая коробочка на комоде говорит об обратном. Не могла же ведь ты отдать полпачки своему видению? Именно, не могла. Значит, не показалось. Ситуация от этого не улучшалась. Ухудшалась ли? Тоже однозначно не понятно. В голове сверчки, мысли путаются, а из соседней комнаты слышится трель телефона. — Привет, — слышится знакомый голос. — У тебя ведь уже три ночи, — смотришь на часы и просчитываешь время. — Не мог отказать себе в твоём голосе, — сонно слышится на том конце. — Это очень мило, конечно, но не стоит жертвовать нормальным сном из-за этого. Ты и так постоянно на площадке, — садишься в кресло и пытаешься собрать мысли в кучу. — Да-да, я помню – режим, все дела… — отмахивается Эванс. — Расскажи мне лучше, как твой день? — Ты неисправим… — вздыхаешь, чуть улыбаешься и расслабляешься. — Ничего особенного сегодня не произошло. Ездили с Джесс выбирать малышу кроватку, и о Боже, видел бы ты этих неугомонных мамаш…***
После этого Дьявола с карими глазами ты потеряла контроль в своей жизни. В какой-то момент его стало слишком много: сначала вы встречались только на лестничной клетке, – как оказалось, он теперь твой новый сосед, который снимает квартиру напротив; затем он стал заводить непринуждённые разговоры, а через пару недель позвал прогуляться по вечернему городу, аргументируя это «Я всё ещё ничего, кроме университета, здесь не знаю…», — а ты согласилась. Неясно: зачем и почему, но у себя в голове это оправдывала просто желанием помочь, не обращая внимания на остальные мысли. Прогулки стали происходить всё чаще и каждый раз затягивались до глубокой ночи и было плевать на холодный декабрь и снег, что попадает за ворот куртки, неприятно холодя нежную распаренную кожу. С этим ещё совсем мальчишкой тебе было легко и непринужденно. Не нужно было держать себя. Вы разговаривали обо всём, часто спорили, но в итоге просто смеялись со всего сказанного. Ты отпускала себя. Все проблемы уже не казались такими сложными и разлука с любимым была не так болезненна. Возможно, тебе просто нужен был друг и этот парень прекрасно справлялся с этой задачей. Томас прекрасно знал, что ты замужем – кольцо на безымянном пальце заметил сразу, а спустя некоторое время узнал, кто же является тем самым счастливчиком – было неожиданно увидеть одного из любимых актёров, но отреагировал более, чем спокойно. Расстраивало лишь то, что на целый месяц тот лишился тесного общения с тобой и ваши встречи снова сузились к приветствию при выходе на одну лестничную площадку. — Уверен, что не хочешь зайти на ужин? — в который раз за пять минут общения интересуешься у шатена. — Нет, спасибо, — чуть качает головой и ярко улыбается. — Думаю, Крис захочет побыть с тобой наедине, — он не сразу понимает причину тени, что упала на твоё лицо после этих слов. — Поверь, он не хочет, — опускаешь взгляд, промаргиваясь. — Ещё рано утром улетел куда-то. — Он не сказал? — Наверное, посчитал ненужным, — пожимаешь плечами и поднимаешь голову, выдавливая улыбку. — Что ж, уверена, у тебя есть дела поважнее, поэтому не буду мешать. — Нет, стой! — его рука тянется вперёд и он хватает тебя за плечо. — Я передумал. Очень хочу поужинать с тобой. — Том, милый, ты не обязан… — Нет, я правда хочу. С самого начала хотел, — серьёзно смотрит в твои глаза. — просто подумал, что буду неуместен. Твой муж и так на меня странно смотрит. — О, поверь, он смотрит на меня также, — вздыхаешь и хлопаешь по руке. — Что ж, идём! Нас ждёт потрясающая паста с помидорами и сыром. Если хочешь, то можем открыть вино… Или что покрепче. — Думаю, что вино будет в самый раз, — усмехается и проходит за тобой. Как положено, направляется в ванную комнату, чтобы помыть руки, а затем к тебе. Холланд помогает расставить всё и открыть бутылку, разливая содержимое по пузатым бокалам, а затем садится за стол, где его ожидает главное блюдо. Ты внимательно наблюдаешь за тем, как парень набирает макароны, купая в соусе, а после отправляет в рот, прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула. — Господь всемогущий, это просто потрясающе! — всё же выдаёт вердикт и смотрит на тебя. — С каждым разом начинаю всё больше и больше завидовать Крису. Такую жену ухватил… — Боюсь, что у него другое мнение на этот счёт, — чуть грустно улыбаешься и отпиваешь вина. — Так, ладно, не хотел поднимать диалог об этом, но ты выглядишь ужасно загруженной. Что произошло? — Всё не так радужно, как может казаться. — Оно и не кажется, Т/И, — честно отвечает кареглазый. — Уж прости, но когда мы познакомились ты сидела дома одна сутками напролет и выкуривала пачку сигарет в день и вся была серая как мышь. В этом ничего радужного. Если ты думаешь, что я не видел, как ты отреагировала на внезапный приезд Эванса – то ты далеко заблуждаешься. — Всё не так просто, как ты думаешь… — Так объясни же мне, — вилка давно уже отложена, а взгляд устремлён на тебя. — Я только об этом и прошу с самого начала. — Я… Всё начиналось так прекрасно… Наше знакомство – просто сумасшествие и выброс гормонов, которые в дальнейшем привели нас к алтарю. Только я совсем забыла, что выхожу замуж не за того брутального и милого парня Криса, а за всемирно известного актёра Кристофера Эванса. Мы даже с медового месяца раньше вернулись, потому что его срочно вызвали на досъёмки, — хмыкаешь. — Пропади пропадом эти все съёмки! — Но это не всё. — Я не знаю. Правда. Думать могу всё, что только захочу, но наверняка не имею понятия. Он не похож на того, кто мог бы изменить, но с чем чёрт не шутит… — И ты всё ещё… — Люблю. Чтобы не произошло – я не смогу перестать. Потому что несмотря на всё это – я прекрасно помню с чего всё это начиналось. А в другой раз он смотрит на меня так, словно не знает вовсе. Но порой промелькивает вся та нежность, с которой он отвечал «да» священнику, глядя только лишь на меня, — всё же берёшь стакан в руки. — Я влюбилась в сказку и ты можешь меня осуждать за это, но по-другому я не могу. — Нет ничего плохого в том, что тебе захотелось любви и тепла – это вполне естественно. Ты же не виновата в том, что он больше не смотрит на тебя так постоянно и что пропадает вечно где-то. Но только от тебя зависит: оставишь всё как есть или же хочешь изменить каждую деталь. — Что ты имеешь ввиду? — Не думала о разводе?***
Доджер тянет тебя за поводок вперёд, гоняясь за каким-то листочком, когда сзади подкрадывается голубоглазый и заключает в объятия. Ты тут же громко взвизгиваешь и уже собираешься отпираться, когда слышишь над ухом знакомый мелодичный смех и поворачиваешь голову, натыкаясь на любимое лицо. Пёс в долгу не остаётся и тоже начинает прыгать около хозяев, пока ты крепко обнимаешь мужа за шею под его хохот. — Господи-боже, ты приехал! — радостно восклицаешь, всё ещё не веря в реальность происходящего. — Ты почему ничего не сказал? — Решил сделать сюрприз, — улыбается шатен, поглаживая любимца по холке, пока ты разглядываешь того во все глаза. — Я всё же должен был как-то искупить свою вину за то, что не приехал на нашу годовщину. — Ты помнишь, — вырывается из твоих уст. — Конечно, ты чего? Это самое радостное событие в моей жизни! Ты и есть моя жизнь, — доверительным шёпотом прямо в губы, а после нежный, совсем невинный поцелуй. — Взял билет на самый ближайший рейс как освободился и к тебе, — сверкает глазами. — К вам, — уточняет, услышав лай снизу. — Я тебя люблю, — выпаливаешь слишком резко, но не жалеешь ни о чём. — И я тебя, малыш, — сжимает крепче прежнего, а ты зарываешь холодным носиком в изгиб шеи, пряча непрошенные предательские слёзы, но муж всё замечает. — Хэй, ну ты чего? — Прости, я просто… просто подумала, что ты там с кем-то и совершенно обо всём забыл. Господи, это звучит ужасно. Прости. — Эй-эй! — чуть отстраняется и приседает, чтобы удобнее было смотреть на тебя. — Ни одна девушка с тобой не сравнится – уж поверь, я знаю о чем говорю. Меня окружают толпы людей, но только с тобой я могу быть самим собой, не боясь, что меня за что-то осудят. И я правда хотел успеть, но режиссёр меня никуда не отпустил, – я переругался со всей площадкой, — усмехается себе под нос и ты смеёшься. — Если бы не Энтони, то я бросил бы всё и приехал к тебе, наплевав на контракт. Но он сказал, что ты бы такое не одобрила, и вообще, какой пример я подаю. — Да, похоже на него, — киваешь, получая ещё один ленивый поцелуй. — Пошли домой. Я хочу принять душ, а потом валяться с тобой весь день в постели и смотреть «Друзей». — Чур мы заказываем тайской еды и пиццу! — Всё, что пожелаешь, радость моя, — хмыкает и подхватывает тебя на руки, направляясь к подъезду. — Доджер, домой. — Крис, поставь меня на землю! Люди же смотрят… — Пусть смотрят и завидуют. — Так нельзя – это невежливо. — Я не виноват, что у меня такая прелестная жена, которую вечно хочется носить на руках. — Ну ты и подлиза… — Я просто хочу твои фирменные блинчики, — мило улыбается во все тридцать два. — Ну ты и… — качаешь головой. — Будут тебе завтра блинчики. — Я тебя обожаю, — и звонко чмокает в щёку, заставляя рассмеяться на всю улицу.***
— Развод?! — недоуменно вглядываешься в друга. — Господи, нет! Я не хочу разводиться. — Значит, хочешь всю жизнь сидеть вот так и ждать, когда он вернётся? — Даже если и так, тебя это касаться не должно, Томас. — Не нужно делать вид, будто сама об этом не задумывалась, — он кладёт свою руку на твою, чуть приближаясь. — Ты бы могла всё это разорвать и зажить счастливо. Без всех этих долгих ожиданий и слепого неведения. — О, да? И с кем же? С тобой? — одергиваешь кисть, с вызовом смотря на парня. — Возможно, ты был прав, сказав, что звать тебя на ужин неуместно, — поднимаешься из-за стола. — Ты можешь отрицать сколько угодно, но правда всё равно останется! — кареглазый подрывается за тобой. — Знаешь, я не привыкла судить людей по их возрасту, но ты, кажется, и правда ещё не вырос из своих грёз, — отрезаешь дальнейшие аргументы. — Дверь за собой не забудь закрыть, — покидаешь кухню, не в силах больше это слушать. — Рано или поздно, но ты увидишь, — бубнит себе под нос, разворачиваясь и направляясь к выходу.