Пластину решили снять раньше. Уже через месяц Инк лежал на операционном столе под обезболивающими. Эррор нервно топтался рядом. Саенс работал, один за другим выкручивая шурупы и освобождая кости от креплений. Наконец все металлические части оказались на подносе, и Эррор с удивлением отметил, что искусственный позвонок гораздо светлее костей Инка. Он выбивался из общей массы искусственным блеском. Соединял собой живое и должное ожить.
Саенс обработал края протеза пахучей мазью.
— Утром и вечером наносить, — пояснил он. — Ремни с матраса сниму дня через три, если не появится воспаление.
Воспаление не появилось, и Инк ощутил долгожданную свободу. Его тело больше не было привязано к кровати, и теперь он мог немного поворачивать корпус вправо и влево.
— Не торопись, — просил его ученый, наблюдая за работой позвоночника.
Позвоночник до протеза работал как надо, косточки подвижно подстраивались под движение тела. Но после искусственного позвонка кости лежали неподвижными грузилами. Не шевелились, не дрожали, не реагировали.
— Чувствуешь, когда я касаюсь тебя? — Саенс уже спрашивал об этом. Но продолжал задавать вопрос каждое обследование – боялся услышать, что Инк потерял возможность ощущать нижнюю часть тела. Такая новость сказала бы о деградации, и возможном прогрессировании паралича — худший сценарий.
К счастью, чувствительность Инк не терял.
— Да. Все хорошо. Чувствую, как ты тянешь меня за большой палец левой ноги.
Саенс удовлетворенно улыбнулся и обратился к Эррору:
— Подержи его с правой стороны, будем усаживать. Инк, если будет слишком тяжело или больно, сразу скажи.
Взяли и начали медленно-медленно поднимать. Только приподняли спину над матрасом, буквально на сантиметр, как Инк откинул голову и сцепил зубы. Приподняли еще немного и он не выдержал и вскрикнул.
— Да, это будет несколько сложнее, чем казалось, — заметил Саенс. — Что ж, в таком случае начнем с более простого. Эррор, нужно добавить к массажу эту область.
Саенс указывал от шеи до пояса больного. На что Эррор лишь рукой махнул: надо — сделаю.
— Если через неделю сможет принимать сидячее положение, то поговорим о новых процедурах.
— Мне его согнуть? — уточнил черный скелет, бросая плотоядные взгляды на дрогнувшего Инка.
— И три раза в день, но очень аккуратно. Сейчас покажу как.
Инк стоически терпел. Его мертвые ноги сгинали и разгинали под определёнными углами. Устроили даже целый «велосипед». Но это не давало никакого результата. По крайней мере, Инк не ощущал ничего, кроме прикосновений.
Над кроватью его тоже надо было немного приподнимать. Верхнюю часть туловища. При каждой попытке Инку казалось, будто на кости кипяток льют. Однако с каждым разом боль становилась все тише и тише. Постепенно растворяясь.
— Тебе очень неприятно меня касаться? — спросил Инк, когда Саенс ушел.
Эррор в этот момент старательно сгибал и разгибал ноги художника в коленях. И едва не ответил: «Очень!». Но подумал. Посмотрел на свои руки и понял: нет — не противно. От слова совсем. Он привык касаться Инка. Сегодня его коснулся Саенс, и тело обожгло волной лагов. Однако подобные ощущения от прикосновений к больному противнику больше не возникали. Лишь легкий зуд.
— Уже привык, — признался разрушитель и занялся массажем.
В начале стопы, ноги, бедра, позвоночник. С участком у протеза он был очень аккуратен. Там не было воспалений, но Инк все еще болезненно вздрагивал, когда Эррор там касался. Затем перешел выше.
Пустая грудная клетка заставила его замереть. На мгновение ему показалось, что он пытается реанимировать труп. Холодный, бездушный и безнадёжно мертвый. Надеется, будто от его манипуляций тот волшебным образом оживет и станет прежним монстром.
Вот только зачем ему это? Эррор не знал. Он не представлял будущее после выздоровления Инка. Их отношения. Жизнь. Что изменится и чего он добьется, помогая ему? Избавится от груза вины, да. Но после, он ведь вновь вернется к старой работе. И, возможно, в следующий бой его победа будет окончательной.
Так к чему все это?
Неровный хор голосов в голове наперебой уверяли, что все будет хорошо. Кое-какие злые языки обещали трагедию. Лишь некоторые признавались, что не знают, чем все может закончиться. Просто надеялись на лучшее.
— Эррор? Ты в порядке?
— Задумался, — Эррор снял перчатки и впервые сам начал диалог. — Почему ты не веришь в себя?
Инк растерялся и не сразу нашел слова на ответ. А когда нашел, потянулся к голубой краске. Благо Эррор успел убрать тюбики подальше. Только слез не хватало.
Пришлось Инку отвечать безэмоциональным холодным тоном, отчего его ответ выглядел еще более безнадежным:
— Я не ощущаю ног. Мое тело поделилось на две половины, да и от верхней пока подвижные лишь шея и руки. А все остальное либо болит до припадков, либо будто там куска вообще нет. Прошло уже, — Инк замялся, высчитывая время. — Четыре месяца. Уже четыре месяца! А от лечения никакого эффекта. Знаешь, веры это не прибавляет.
— А раньше сложности тебя не останавливали, — сложил на груди руки Эррор и посмотрел на бывшего хранителя с укором. — Когда ты предлагал дружбу одному темному типу, который всегда отвергал это предложение. Раз за разом. Но ты, мудак, не сдавался. И…
— И вот куда меня это привело.
Эррор скрипнул зубами:
— А ведь я уважал твою упертость, — на лице расползлась кривая улыбка. — Мне казалось, тебя ничто не сломает. Ты продолжишь защищать миры и будешь предлагать мне дружбу даже на смертном одре. Оказалось, я переоценил тебя.
— Разочарован?
— Да.
Инк тяжело выдохнул:
— Я тоже в себе разочаровался.
***
Пропажа Эррора с горизонта событий удивила многих. Первым задался вопросом: «Где этот псих?» Найтмер. У него созрел план по смещению баланса миров к негативу и для осуществления этого плана нужен был разрушитель. Однако его никто не видел и уже довольно давно. Вторым заинтересовался судьбой «бро» Фреш. Он вошел в антипустоту и почесал череп. Через месяц, когда Эррор так и не явился, Фреш попытался найти Инка, которого тоже больше никто не видел. Обменялся информацией с Найтмером и оба осьминога задумались. Склизкий предположил, что эти два олуха поубивали друг друга. Паразитический, что они живы и где-то проводят «свежее» время. Вместе.
На подобное предположение Найтмер удивился:
— Что могут делать вдвоем разрушитель и хранитель?
— Целоваться-миловаться? — предположил Фреш.
Найтмер представил и надолго выпал в осадок. Проклял свое нездоровое и богатое воображение и еще пару дней мучился кошмарами. В начале посмеялся над подобным предположением — уж слишком оно абсурдным выглядело. А затем забеспокоился о своей судьбе. Эррор — сильный союзник и не менее сильный противник. Если он перейдет на сторону Инка (плевать на причины), у его команды будут большие неприятности.
— Эррора и Инка надо найти. Или узнать точно, что они мертвы. Ясно?! — получив задание, его Сансы разбежались по мирам: грабить, убивать, выбивать сведения.
***
В одном Найтмер был прав, Инк и Эррор проводили время вместе, но назвать их времяпрепровождение приятным не поворачивался язык. Хотя со стороны их возня выглядела довольно интересной и местами пикантной.
Саенс решил дополнить таблеточное меню бывшего хранителя сильным препаратом, чтобы уменьшить болевой синдром. Но уже после первого приема Инк на отрез отказался принимать эту, по его словам, галлюциногенную дрянь. Дело в том, что на Инка синяя таблетка произвела неизгладимое впечатление, как, в общем, и на Эррора. Под ее действием он успел три раза признаться в любви всем, кого знал и о существовании кого только подозревал.
Первым на любовную атаку напоролся Эррор и еще долго не мог прийти в себя после перезагрузок. Хотел бежать, куда глаза глядят от нежданных чувств, но затем понял, что Инк просто не в себе. Потом Инка глючило, и он пел песни. Напоследок начал признаваться во всех грехах. Например, как с Редом скурил конопляный куст или как своровал из ШокоТейла огромный торт. Удивил своей персоной Ласта, к которому приставал: «Ты ничего такого не подумай. Но разденься. Я с натуры учусь рисовать.» Ласт разделся, ему несложно. Но потом явился Найтмер и за вмешательства в сомнительное искусство его задницу облагородили кистью.
Так вот почему он сидеть какое-то время не мог!
В общем Инк наговорил многое из того, что держал втайне. И это, по всей видимости, было лишь малой частью его сомнительных приключений. Потому от дальнейшего приема синих таблеток бывший хранитель попытался отвертеться. Однако не учел, что Эррор злой и нервный, а еще очень педантично исполняющий обязанности опекун. Раз Саенс сказал «надо», значит надо!
Итого Эррор без задней мысли оседлал строптивого инвалида и запихал ему таблетку в горло, рискуя остаться без пальцев, ибо инвалид кусался.
— Знал бы ты, как меня заколебал! — в сердцах плюнул Эррор и оставил Инка одного. Раз ему стыдно, что о его похождениях кто-то узнает, пусть рассказывает о них потолку. Потолок достаточно молчалив.
— Эррор! — раздалось из-за двери. — Прости меня! Я не хотел тебя обидеть, честно.
Но черный скелет не вернулся в комнату. И Инк остался наедине с призраками прошлых деяний.
***
— Раз, два, три!
Эррор приподнял тело белого скелета нитями и начал медленно поднимать над кроватью его верхнюю часть. Инк сосредоточился на ощущениях и не сразу понял, что под его спину подложили подушку, и он сел. Впервые за очень долгое время он сидел.
— Тебе больно, тебя уложить? — забеспокоился Эррор, наблюдая, как из глазниц Инка текут слезы.
— Нет, — помотал головой бывший хранитель. — Кажется, это от счастья.
Саенса притащили через два часа и он с улыбкой поздравил:
— Поздравляю! Вот теперь ты в начале пути. — затем обратился к Эррору: — Готов к расширению обязанностей? — В ответ бурчание и невнятные проклятия. — Будем считать, что да.
Инк слушал со скептическим любопытством о водных процедурах, электростимуляции, новых упражнениях и прочих «прелестях» восстановления. Не верил в их эффективность. Но не хотел огорчать своим скепсисом Эррора и Саенса, которые так много сделали для него.
Черный скелет переспрашивал ученого, задавал вопросы и мрачнел с каждым ответом. Бросал на подопечного такие взгляды, что тому хотелось отползти. Водные процедуры обещали превратиться в утопление, электростимуляция в шокотерапию, а упражнения в пытки.
Инк подарил им скупую улыбку и потянулся к давно дожидавшимся его альбому и краскам. Наконец-то! Как же он соскучился по любимому хобби.
