Ороборо: Рэй-мала

Всех вомбатов и не вомбатов тоже - со Старым Новым Годом) Пляшите пока пляшется, пейте пока пьётся и веселитесь пока хватает сил :) Я вас люблю :)

2

Бэкхён не стал легкомысленно выбирать прямые рейсы до Харона. Отдал предпочтение рейсу до Магнита, откуда на челноках можно было за пару дней добраться до столицы и прибыть ко двору. Такой путь позволял оценить обстановку трезво и выяснить, у кого особо сильно взыграло любопытство из-за внеплановой тяги к путешествиям адмирал-полковника Пака. Как ни странно, перелёт на Магнит прошёл спокойно и без эксцессов. Бэкхён даже задержался на Магните в примечательном отеле, стилизованном под космическую станцию. Ну мало ли, вдруг Бэкхён был настолько хорош, что хвосты просто отвалились сами по себе. В это слабо верилось, как и в то, что за Бэкхёном охотились исключительно люди Чанёля. Озноб накануне давал богатую пищу для размышлений: если охотились люди Чанёля с благими намерениями и никто больше, то с чего озноб-то приключился? Пусть правду о Бэкхёне и знали только единицы, это не означало, что любопытство чуждо всем прочим. В правительстве отирались те ещё проглоты, поднаторевшие в придворных интригах, так что ждать можно было всякого. Вот Бэкхён и ждал. На второй день пребывания в отеле Бэкхён спустился на обед в холл и сделал обстоятельный заказ. Благо, аппетит вернулся, а желудок пришёл в норму, да и озноб пропал с концами. Бэкхён сидел за угловым столиком, лениво листая карту вин и прикидывая, как бы ему подключить наладонник к сети отеля и выйти в имперскую сеть, чтобы проверить свои новые данные и назначение на должность эмиссара. У пробегавшего мимо официанта Бэкхён и поинтересовался этим вопросом. Ничего сложного, как оказалось. За столиками имелись порты выхода в сеть. Официант показал нужный порт, вмонтированный в ножку стола, за которым сидел Бэкхён. Бэкхён рассеянно допил сок и решил подождать, пока принесут заказ, а уж потом выходить в сеть. Заказ принесли через семь минут. Главное блюдо обещали подать ещё пятью минутами позднее. Бэкхён дождался этого знаменательного события, а потом просто рассматривал руки официанта, передвигавшего блюда на столе. Ладони и пальцы выглядели гармоничными, хотя пальцы отличались выраженными узлами на стыках фаланг. Коротко остриженные и ухоженные ногти, но на левой, на указательном, ноготь был деформирован. Эти примечательные руки оставили рядом с Бэкхёном льняную салфетку и исчезли из поля зрения. Бэкхён тут же достал наладонник и попытался подключиться к порту, но там заискрило, из-за чего он отшатнулся. — Позвольте взглянуть, — произнесли рядом низким и мягким голосом. Знакомым голосом. После Бэкхён смотрел на резкий профиль с запоминающимся носом и упрямым подбородком и на безупречно уложенные белокурые волосы, которые отливали в свете ламп серебром. Смуглая кожа, широкие плечи и белый костюм, безупречно сидевший на тренированном гибком теле. «Официант» безмятежно достал изо рта жевательную резинку, прилепил с обратной стороны пластиковой коробочки порта и широко улыбнулся Бэкхёну. — Если желаете, можете пересесть за любой другой столик, но если выход в сеть вам требуется ненадолго, то этот вот с полчаса продержится. Улыбался и держался он правильно. Или хороший наставник был, или сам, чертяка такой, талантливый. Но улыбка в самом деле получалась у него идеальной: искренней, сияющей и располагающей. Вот только глаза напоминали льдинки. Тёмные, с искорками в глубине, но в них и тени тепла не мелькало. Как заморозили. А ещё он хотел, чтобы Бэкхён его увидел и узнал. Именно здесь и сейчас. Памятный мальчик из ночного клуба — ныне в форме официанта — выпрямился, изысканно поклонился и удалился с непередаваемым чувством собственного достоинства. Необъяснимо красивый мальчик с глазами, наполненными искристой смертью. Как у мертвеца. Бэкхён увидел его вновь в челноке, что следовал к Харону. Мальчик бесцеремонно упал в соседнее кресло, пристроил сумку у ног и прикрыл глаза, будто вознамерившись подремать в пути. — Бэк Доэрти, — негромко представился Бэкхён липовым именем. Встретил холодный взгляд мальчика и слабо усмехнулся. — Я знаю, эмиссар Доэрти, как вас тут зовут. Кай Эртэн. Намёк Бэкхён уловил и вновь посмотрел на своего нового знакомого. — Может, сразу признаешься, на кого работаешь? — И заставлю тебя скучать? — после долгой паузы отозвался Кай со слабой улыбкой на роскошных губах. — Нет уж, займись умственной гимнастикой. Полезно, а то с возрастом интеллект утрачивает остроту. — Не знал, что теперь и дети претендуют на место агента, — фыркнул Бэкхён. Кай не потрудился стереть с лица обиженное выражение. — Тогда можешь гордиться тем, что спал с ребёнком. Прозвучало это... своеобразно. Как бы там ни было, но в глазах Бэкхёна Кай был именно что ребёнком. Слишком молод. Чанёль верно говорил — молодняк ничего толком не видел и войны не знал. Бэкхёна разве что смущали холодные глаза Кая. Такие холодные, будто затянутые льдом. До отчётливого запаха смерти. Эти глаза накидывали Каю пару десятков лет сверху, как и та внимательность, с которой он наблюдал за Бэкхёном. Профессиональная внимательность, к слову. Помимо прочего, Кай оказался дамским угодником. По крайней мере, обращаться с женщинами он точно умел и будто приворожил всех стюардесс, готовых мчаться к ним по любому зову и даже без оного. Попытки Бэкхёна угадать принадлежность и чин откровенно Кая забавляли. Веселился он шумно и с намёком на скрытую агрессию — мог с размаха шутливо влепить кулаком в плечо или по колену до сочного синяка. Бэкхён парочкой к концу пути уж точно обзавёлся — спасибо острому языку. Недоумение у Бэкхёна вызывало поведение Кая в целом. При том, что Кай явно занимался слежкой, он этого не скрывал. А если и скрывал, то ровно до того мига, как предстал перед Бэкхёном в шкуре официанта. И теперь он просто нагло сидел рядом с объектом наблюдения и не прятался. Правда, это мало что давало Бэкхёну. Он откопал снимок Кая с розовыми волосами, поискал по имени, но данных не нашёл. Вообще ничего. Как будто Кая Эртэна не существовало точно так же, как ныне покойного Бён Бэкхёна. Впрочем, тут он явно мог дать Бэкхёну фору, потому что досье Бэкхёна хотя бы пылилось в архиве умерших. Досье же Кая Эртэна отсутствовало в принципе — ни среди живых его не оказалось, ни среди мёртвых. На челночной станции Кай испарился без предупреждения. Просто пропал. Бэкхён по пути к Дворцу изрядно попетлял, чтобы сбросить хвосты, но вот насчёт Кая уверенности не испытывал. Обычно Бэкхён быстро определял, что представляли собой люди вокруг него, чем они жили и дышали, но с Каем это не работало. Кай сбивал его с толку и оставался загадкой. Уже во Дворце Бэкхён задал вопрос Чанёлю, но тому имя «Кай Эртэн» ровным счётом ничего не говорило. — С чего ты вообще взял, что имя настоящее? На это Бэкхён мог лишь пожать плечами. Интуиция подсказывала ему, что имя подлинное, но интуицию вместо расчётов и доказательств не пришьёшь вместе с отсылками к генной модификации. А ещё Бэкхёну не слишком хотелось видеться с Кёнсу. Бэкхён предпочитал затеряться на территории Дворца и избегать встреч со всеми, кто мог его помнить. По счастью, таких людей осталось ничтожно мало. Лучше всего было бы лично переговорить с Госпожой Цзытао, только провернуть это легко и просто не получилось бы. Бэкхён отлично понимал, что появляться рядом с императорской семьёй небезопасно для них всех, раз уж кто-то осмелился убить самого Императора. Хотя бы до официального размещения Бэкхёна и внесения всех сопроводительных документов по расследованию в активную базу данных о встрече с Госпожой Цзытао и думать не стоило. Бэкхён поселился в общежитии для придворных чиновников, но вещи разбирать не стал. Да и было тех вещей... только всё самое нужное и необходимое. Утром Бэкхён получил простую форму эмиссара, примерил и придирчиво осмотрел себя со всех сторон. В кои веки форма сидела на нём безупречно и элегантно. Раньше форму тоже шили качественно, но Бэкхён предпочитал сладкое и редко блистал стабильными размерами. Сладкое он предпочитал и сейчас, но тело уже не менялось почти, а если и менялось, то по странным закономерностям, совершенно не зависящим от Бэкхёна и его режима питания. Покончив с формой, Бэкхён проверил пистолет на лодыжке и отправился на утреннее совещание совета министров. В сам зал для совещаний его никто не пустил бы, но, как и прочие мелкие чиновники, Бэкхён мог ошиваться в холле и наблюдать трансляцию заседания. — Доброе утро. Чашечку кофе? — Чанёль без особых усилий делал вид, что они с Бэкхёном незнакомы. — Только перевели? Бэкхён пожал плечами и устремил взгляд на мониторы. Первым делом нашёл До Кёнсу и оценил перемены. Кёнсу обзавёлся заметным животиком — сказывалась кабинетная работа, выглядел круглым, гладким, непроницаемым и холодным — с выразительными суровыми складочками у губ. Если у него и появилась седина на висках, её умело закрасили. Кёнсу говорил мало, тихо и только по делу. Дёрганых жестов, что Бэкхён помнил по прежним временам, почти не осталось. Ещё бы, ведь противостояние Кёнсу с отцом закончилось примерно в то же время, когда Бэкхён умер официально. Но всё же парочка нервных привычек сохранилась — Бэкхён подмечал, как Кёнсу пытался это контролировать и прятал руки. А потом Бэкхён увидел своего красивого белокурого мальчика с морозными глазами смерти. Совершенно неожиданно. Кай Эртэн носил форму тёмно-серого цвета и стоял за левым плечом министра Чунмён. Вопрос, на кого он работал, снимался сам собой, а вот его форма вызывала много вопросов новых. Цвет формы и эмблемы принадлежали корпусу чистильщиков, а их при дворе не очень-то жаловали, если не сказать больше. Обычно чистильщиков ко двору не допускали и считали кем-то вроде неприкасаемых. В конце концов, чистильщики осуществляли исполнение государственных указов, следили за исполнением законов и подчищали всю грязь. Убийцы, воры, шпионы и диверсанты на службе Короны. Долой всё лишнее, что мешало, без суда и следствия. Им достаточно имперского кодекса или бумажки с государственным кодом, чтобы убрать ненужных свидетелей и тех, кто просто мешал исполнению приказа Короны. И если чистильщик попадался при исполнении, его никто не стал бы вытаскивать. Если попался, то от него отказывались, потому что чистильщик должен всегда и везде оставаться тенью, незримой гарантией императорской воли и закона. Или покойником, как Бэкхён. — Новый фаворит министра Сухо, — тихо обронил Чанёль, отметив направление взгляда Бэкхёна. — Ещё один в бесконечной веренице её любовников, хотя в тех же рамках. Предсказуемо. — Хм? — не понял намёк Бэкхён, разглядывая форму Кая и отмечая капитанские нашивки. У чистильщиков чин капитана был предельным. Всего десять капитанов на корпус, насколько помнил Бэкхён. И капитанами в двадцать с небольшим обычно не становились. — Сухо держит любовников помоложе, но чтобы непременно походили на Императора. — Чанёль нашарил в кармане наладонник и чуть повернул, показывая на дисплее снимок. Бэкхён никогда не видел Императора живьём, но знал все регалии власти. Человек на снимке был лет тридцати, при регалиях и темноволосым. Бэкхён вновь посмотрел на Кая Эртэна. Сходство не претендовало на абсолют, но оказалось несомненным. Даже несмотря на высветленные волосы Кая. Как минимум, Кай Эртэн мог бы быть сыном Императора. При неразборчивости Императора в связях... Бэкхён не удивился бы. Он вообще полагал, что Император обеспечил Империю бастардами на несколько десятков лет вперёд. Однако предпочтения министра Сухо озадачивали, и Бэкхён затруднялся поставить диагноз этой даме. Будучи супругой Императора, Сухо закрывала глаза на многочисленные любовные похождения мужа и игнорировала «жёлтую прессу» с уймами статей о том, кого и как Император трахал, где и при каких обстоятельствах. После расторжения брака она всячески ставила палки в колёса Императору и провоцировала скандалы, что вполне тянуло на ненависть. Но любовники, обладающие внешним сходством с Императором... Или она просто тешила себя иллюзией обладания? Ведь её любовники хоть и трахали её, но наверняка щеголяли более низкими статусами, выполняли все её приказы и прихоти и зависели от её расположения. С Императором такое не прокатило бы. Кай Эртэн, капитан корпуса чистильщиков, вообще неприкасаемый. И он вряд ли мог прийти во Дворец официально без помощи министра Сухо. При этом Кай держался с уверенностью и даже высокомерием, не обращая внимания на осуждающие взгляды. Время от времени он склонялся к уху министра Сухо и что-то коротко ей говорил, но при этом не выглядел как подчинённый. Не выглядел и как избалованный любовник. Он казался независимым и исполненным чувства собственного достоинства, и Сухо это явно не нравилось, но она старательно мирилась со всем, что её раздражало в Кае. Почему? Бэкхён так и не озвучил имя для Чанёля. Пусть сам ищет и разбирается. Прямо сейчас Бэкхёна интересовали нюансы их знакомства с Каем и загадочность положения последнего. К тому же, Сухо и Кёнсу всегда соперничали на политической арене, поэтому Сухо Бэкхёну, скорее, враг, но капитан Кай Эртэн портил весь расклад своими поступками. Будь он комнатной левреткой министра Сухо, прикончил бы Бэкхёна сразу при малейшем подозрении, что Бэкхён служит Короне. Но ведь не прикончил, а спас. Бэкхён не остался до конца совещания — сбежал раньше. Проверил изменения в плане Дворца за последние годы и сунулся первым делом в корпус императорской кухни. Его интересовало, кто готовил завтрак для Императора в определённый день и по чьему распоряжению. Пока только это, хотя Бэкхён сомневался, что каустик оказался в чашке кофе на этом этапе, поскольку чашке предстояло пережить путешествие в четверть часа, чтобы попасть на императорский стол. — Так ведь уже проводили официальное расследование, — заблеял старший повар, сжавшись под взглядом Бэкхёна и растерянно глядя на новенькую форму. — Я в курсе. Это официальная проверка официального расследования. Всё как положено. Государственная комиссия. — И Бэкхён помахал у повара перед носом бланком с кодом. Выяснить, впрочем, удалось немногое. Служащий, следивший за приготовлением кофе и относивший его в императорские покои, покончил с собой, едва стало известно о смерти Императора. Кофейный мастер же в тот день приготовил все утренние порции кофе в автомате и не имел возможности подсыпать каустик в одну конкретную чашку. Если бы мастер добавил в кофе каустик, то яд оказался бы во всех чашках сразу. Бэкхён лично это проверил, осмотрев автомат и убедившись, что из помещения, где мастер работал, доступа к готовому напитку не имелось. Кофе автомат распределял порциями уже этажом выше, и доступ к нему был только у сервировщиков и разносчиков. Это не исключало вариант с покиданием своего поста, забегом по лестницам и проникновением в другой отдел, но слишком уж сложно. И времени на это потребовалось бы в два раза больше — Бэкхён лично пробежался и засёк время, а после проверил отчёт по включению автомата и получил подтверждение, что такой вариант точно пролетал. Тем не менее, самоубийство служащего, доставлявшего кофе Императору, наводило на размышления. С одной стороны, самоубийство могло быть таким же липовым, как императорское, если служащий что-то знал, кого-то видел или сам был замешан. Его просто убрали как ненужного исполнителя или свидетеля. Либо же служащий отдавал себе отчёт в привычках Императора и понимал, что окажется так или иначе под подозрением. Не выдержал психологической нагрузки. Или же покончил с собой из чувства вины, решив, что собственноручно доставил Императору отравленный кофе. Два последних варианта заводили в тупик. Однако Бэкхён трезво полагал, что каустик оказался в кофе либо на пути к покоям, и тогда служащий определённо знал, кто именно подсыпал яд, либо же каустик угодил в кофе уже в императорских покоях, стало быть, убийца ждал там, и служащий опять же мог его увидеть. Бэкхён выписал данные и адрес служащего, после чего решил наведаться в опечатанное жилище и поводить там носом. У запертой двери дежурили гвардейцы, и бумажка с кодом не произвела на них должного впечатления. — На вход и осмотр требуется разрешение одного из пяти старших министров. Личное, — отрезал сержант гвардии и жестом предложил Бэкхёну отправиться по своим делам да не на того напал. — Я эмиссар государственной комиссии. Вы хотя бы осознаёте весь размер моих полномочий, подтверждённый Короной и правительством? — Хоть кардинал Богемский или далай-лама, — отчеканил с непробиваемым выражением на лице сержант. — Впустить вас на закрытую территорию я могу исключительно под личную расписку министров. Никак иначе. Регламент. — Министры точно так же обязаны подчиняться требованиям государственной комиссии, как и все подданные. — В таком случае предъявите положение государственной комиссии, позволяющее вам нарушить регламент в данных конкретных обстоятельствах. — Ладно, сержант тоже оказался непрост и разбирался в регламенте как прожжённый бюрократ. Бэкхён лихорадочно искал способ обойти чёртов регламент, пока ему на плечо не легла тяжёлая ладонь. — Чем могу вам быть полезен, эмиссар Доэрти? Низкий вкрадчивый голос Бэкхён опознал с первых же звуков и повернул голову, чтобы встретить зимний взгляд капитана корпуса чистильщиков — Кая Эртэна. Форма с иголочки, безупречная причёска — прядка к прядке с серебряным отливом, придававшим резким и грубоватым чертам аристократичность и строгую изысканность. Мальчик держался уверенно и с достоинством, бровью не ведя на гвардейцев, что сопели с глухой неприязнью при виде чистильщика. — Я хотел бы попасть внутрь, — наконец проговорил Бэкхён, слегка качнув головой в сторону гвардейцев, перекрывших подступы к двери. — Ваших полномочий для этого недостаточно. — Кай ответил ему лучезарной улыбкой. — Но вы можете составить мне компанию за чашечкой чая. Бэкхён осторожно высвободил руку, развернулся и зашагал прочь, бросив на ходу: — У меня работа. И меня не интересуют свидания ради утоления блажи хоть кого-нибудь. Холодный взгляд Кая он почувствовал спиной, а после Кай поравнялся с ним и негромко уточнил: — Предпочитаешь, чтобы все вокруг были в курсе твоих дел? Приглашение на чай в силе. Если ты всё ещё хочешь попасть туда, куда тебе надо. Если нет, не смею задерживать. — И Кай легко обогнал его, двинувшись к публичному переходу, ведущему на торговый уровень при Дворце. Бэкхён тихо выругался, но пошёл следом. Выглядело это... Да паршиво выглядело. Кай помог ему остаться на свободе и спастись от облавы, не прятался, но оставался при этом на другой стороне. Он действовал как профессионал, но при этом ломал все правила, и Бэкхён вообще не понимал, чего Кай этим добивался. Возможностей для атаки у мальчишки хватало выше крыши. Хотел бы устранить Бэкхёна, уже сто раз попытался бы. Но не пытался и сторону не менял. Спятить недолго. Кай остановился у стойки открытого павильона, обворожительно улыбнулся женщине в ажурном переднике, негромко промурчал что-то и указал в сторону свободного столика. Женщина тут же растаяла, поддавшись обаянию талантливого мальчишки. Через две минуты Бэкхён сидел за столиком и смотрел, как женщина аккуратно ставит глиняный чайник под плотной крышкой и придвигает к ним маленькие чашки на тонких блюдцах. Когда она ушла, Бэкхён подался вперёд, пристроил локти на столешнице и слабо улыбнулся. — Давай так... У всех есть цели. Каждый чего-то хочет. Если ты мне скажешь, чего хочешь, нам будет проще прийти к согласию и найти способ накормить волков, не перерезав овец. Кай откинулся на спинку стула и небрежно щёлкнул ногтем по капитанской нашивке на груди. — У чистильщиков нет желаний, Бэкки, тебе ли этого не знать? — Но ты нарушаешь приказы. — С чего ты взял? Мне никто не приказывал не помогать тебе. — О, так ты хочешь мне помочь? — Не совсем. — Кай взял чайник и плавно наклонил, чтобы наполнить чашку Бэкхёна душистой горячей жидкостью. — Я могу провести тебя туда, куда тебе нужно, но не могу оставить там одного и без присмотра. Что-то мне подсказывает, что наблюдение гвардейцев тебя не порадует, поэтому предлагаю мою скромную компанию. — Дай-ка переведу... Ты намерен пустить меня туда, куда нельзя, и при этом следить за каждым моим шагом лично? — А ты предпочитаешь, чтобы за тобой следил кто-то другой? — Кай улыбнулся солнышком. Солнышком с глазами мертвеца. — У тебя нет выбора. Каким бы способом — простым или сложным — ты туда ни попал, без наблюдения не обойтись. Решай сам: кто-то ещё или я. Ну или попытайся пробраться туда сам. Попытайся. Если Кай блефовал, то делал это чертовски убедительно. Бэкхён думал попытаться и пролезть в запретное место как-нибудь. Не располагайся жильё почившего слуги в дворцовом комплексе, Бэкхён справился бы. Но в дворцовом комплексе охрана была на высоте, и Бэкхён сомневался в успехе затеи, а быть пойманным на горячем именно сейчас... глупо. Если же искать пути в обход, то Кай прав — Бэкхён в любом случае попадёт в жильё под присмотром. Чьим-нибудь. На фоне всего Кай выглядел самым привлекательным кандидатом в наблюдатели, и Бэкхёна останавливало лишь собственное неведенье и непонимание. Кай был для него «тёмной лошадкой», и огрести копытом в лоб в самый неподходящий миг Бэкхёну не хотелось. Самый страшный враг не тот, о котором знаешь всё, а тот, о котором не знаешь ничего. Взвесив все за и против, Бэкхён взял чашку, понюхал чай и негромко сообщил то, что Кай наверняка знал и так: — Министр Сухо — одна из подозреваемых в убийстве Императора. Кай и ухом не повёл, наполняя чаем уже свою чашку. Плавно повернул чашку ручкой вправо и перевёл взгляд на Бэкхёна. — Корпус чистильщиков служит Короне и подчиняется непосредственно Его Императорскому Величеству. Я не возражаю, чтобы преступник был пойман. Если это министр Сухо, быть по сему. Докажи. Бэкхён теперь тоже откинулся на спинку стула и поджал губы, размышляя. Слова Кая прозвучали однозначно — он не собирался мешать расследованию, оставался на той же стороне и не претендовал на место друга и союзника Бэкхёна. «Я ничего не буду тебе обещать. Хочешь — верь мне, хочешь — не верь, это твой собственный выбор». Осталось решить: рискнуть или нет. Бэкхён вновь наткнулся на лучистую тёплую улыбку мальчика. Тот безупречно отыгрывал роль: милый и чудесный, так и хочется погладить по голове и за ушком почесать. Дело портил исключительно стылый холод в тяжёлом взгляде. Как разнежившаяся рептилия на тёплом камешке: красиво и завораживающе, но стремительный рывок за миг до укуса для жертвы будет последним. Интуиция подсказывала Бэкхёну, что его солнечный мальчик с морозными глазами смертельно опасен, но озноб у Бэкхёна от близости к мальчику не приключался. — Ладно. Значит, ты можешь устроить мне экскурсию? — Если бы не мог, наверное, не предлагал бы. — Вот теперь Кай усмехнулся честно — хищно вздёрнул уголок рта и продемонстрировал острый клык. Эта кривая усмешка полностью гармонировала с зимним взглядом мертвеца. — Не все держат камень за пазухой или действуют из корысти. Или ты тоже из тех, кто считает, что в мире есть лишь два инструмента — секс и насилие? Используй, пока не использовали тебя? — Сам лучше, что ли? — мрачно буркнул Бэкхён и чуть не подавился чаем под пристальным пронизывающим взглядом. — Лучше. — Стылой и непоколебимой уверенности мальчику было не занимать. Он поднялся из-за стола и ждать Бэкхёна не стал, а Бэкхёна так и подмывало бросить Каю в спину напоминание о ночи в клубе. Не бросил. Мальчик предложил, а Бэкхён выбрал сам, потому что ему нужна была ширма. Использовал тогда именно Бэкхён, и не так уж важно, что Кай не возражал и позволял это. Торопливо допив чай, Бэкхён рванул следом за Каем. Тот шагал в сторону нежилых построек, а после всё с той же уверенностью выбирал путь меж обшарпанными стенами. Бэкхён прикинул, что дорога выходила кружной, и Кай наверняка вёл его к служебным камерам, значит, планировал провести не с парадного хода. Это радовало, потому что отсекало свидетелей. Всех, кроме одного — указывающего Бэкхёну дорогу. Дежурных чистильщиков Бэкхён не считал — они подчинялись Каю. Что ж, хотя бы одна из легенд оказалась правдивой — чистильщики знали все пути и умели проходить куда угодно. А потом у Бэкхёна вспотели ладони — Кай Эртэн обратился к нему по имени, в той форме, в какой это делал только Пак Чанёль, и Бэкхён воспринял это как должное, только теперь и осознал, когда отрицать всё стало поздно. Если Кай раньше сомневался, то сейчас знал наверняка. Бэкхён облажался, когда сам ждал этого меньше всего. Но откуда Кай узнал? На молчание Кёнсу и Чанёля Бэкхён вполне мог рассчитывать — не в их интересах сливать хоть кому-нибудь такую информацию. Госпожа Цзытао — исключение, но она бы тоже не проболталась, ведь понимала, чем это могло грозить не только ей, но и её сыну. Бэкхён старательно следил за спутником и продолжал гадать, правда, бесплодно. Десять лет назад Каю было около тринадцати, а то и меньше, и его лицо не вызывало у Бэкхёна никаких ассоциаций. Ну, это если не считать сходства с Императором. И если предположить, что Кай Эртэн таки бастард Императора, это всё равно не проливало свет на картину. Кроме того, Бэкхён сильно сомневался, что Император позволил бы любому из своих отпрысков пасть так низко и угодить в чистильщики. Честно говоря, Бэкхён не считал, что Император относился к чистильщикам так же, как прочие, но жизнь чистильщика означала неминуемое презрение со стороны общества. А Император не пожелал бы, чтобы его ребёнка презирали. — Слишком много думаешь обо мне, — бросил через плечо Кай и остановился у пожарной лестницы. Бэкхён с ответом не нашёлся, а после стало не до этого — лестница отличалась неудобством. Уже с крыши Бэкхён оценил вид и сообразил, что Кай почти привёл его на место. Требовалось лишь перепрыгнуть на крышу соседнего здания, что они и проделали, а затем забрались в опечатанные помещения через окно. Бэкхён осматривал всё, не забывая наблюдать за спутником. Тот присел на край стола, скрестил руки на груди и всё время следил за действиями Бэкхёна с искренним любопытством. — Кто ты такой всё-таки? — не выдержал Бэкхён. — Ты знаешь. — Кай знакомо щёлкнул ногтем по нашивке на груди. — Корпус чистильщиков, капитан Кай Эртэн. — По совместительству очередной любовник министра Сухо, — добавил Бэкхён, роясь в кипе бумажек в ящике стола. — Что-то мне подсказывает, что видеть меня в качестве своего любовника ты не рвёшься. Беру то, что само идёт в руки. — Как я слышал, любовники министра Сухо кончают плохо. — Тебе виднее, — с многозначительным намёком отозвался Кай и позволил себе нахальную улыбочку. По крайней мере, хоть в чём-то он всё же походил на мальчишку и соответствовал возрасту. Поймав взгляд мертвенно-холодных глаз, Бэкхён передумал. Это больше отдавало циничностью. — Иногда мне кажется, что ты намного старше, чем выглядишь. Раза в два. Кай промолчал, но его взгляд стал ещё тяжелее. Бэкхён невольно поёжился и передёрнул плечами. Отвернувшись, принялся перебирать бумажки в ящике шкафа. Счета, приглашения, рекламные открытки... — Так ты, выходит, уверен абсолютно, что Императора убили? И мысли о вероятности самоубийства не допускаешь? Бэкхён оглянулся. Кай остановился у окна и сейчас стоял к Бэкхёну спиной, словно не хотел, чтобы Бэкхён видел его лицо. Белокурые волосы казались светящимися даже при мутноватом освещении. Идеальная шея, воротничок, такие же идеальные широкие плечи под серой тканью, гибкая спина, широкий ремень на узком поясе, жёсткие ягодицы под тканью брюк, сильные ноги... Сногсшибательный мальчик всё-таки. В ожидании ответа Кай повернул голову и позволил Бэкхёну полюбоваться чеканным профилем. — Да, я уверен, что Императора убили. — Но зачем тебе нужен его убийца? — Смешно, да уж. Довольно странный вопрос для чистильщика в адрес специального агента Короны. — А зачем он нужен тебе? Кай отвернулся от окна, скрестил руки на груди и промолчал. Смотрел, как Бэкхён копошился в бумажках, и испытывал терпение Бэкхёна на прочность. — У Императора была довольно нетипичная внешность. — Бэкхён косился на Кая, но не находил на неподвижном лице даже намёков на пластику. Либо великолепная работа подлинного мастера, либо... — Ты делал себе лицо специально или тебе так просто повезло? Кай опять промолчал, только холод в глазах стал острее и жёстче. — Не пойми меня превратно... — Бэкхён с разочарованным вздохом задвинул ящик и повернулся к полкам со всякой всячиной. — Меньше всего мне бы хотелось хоть кого-то задеть, но твоё внешнее сходство с Императором поражает. Довольно странно для чистильщика специально выбирать себе такую внешность — больно приметная. Ну а если не специально... наводит на некие мысли. Но это тоже озадачивает. — И чем же? — Да брось! — Бэкхён с раздражением глянул на Кая. — Если ты сам по себе такой, то логично предположить, что Император тебе не чужой. А если не чужой, он вряд ли захотел бы, чтобы его сын был чистильщиком. — Почему? — Голос Кая оставался ровным и лишённым каких-либо эмоций. — Потому что чистильщики — это неприкасаемые. Отверженные. Как, впрочем, и все, кто служил Короне в Личной Службе. Многие из них даже никогда Императора не видели, как и он — их. — Ты ошибаешься. Император знал каждого, кто служил ему. Бэкхён даже об обыске позабыл от такого заявления. Недоверчиво смотрел на Кая и не моргал. — Спроси об этом своего куратора, если он у тебя всё ещё есть. — Кай вновь отвернулся к окну, не позволив Бэкхёну как следует изучить его лицо. — Иначе ты сам себе противоречишь. Или Император не знал никого, и тогда плевать он хотел на отпрысков. Или он знал всех. Определись. В тягостном молчании Бэкхён продолжил обыск. Кай ему ничем и никак не мешал, лишь поглядывал с ленцой и железной уверенностью, что Бэкхён ничего не найдёт. Бэкхён и не нашёл. Ни зацепок, ни намёков. Хозяин квартиры либо был патологически недоверчив, либо невиновен. И всё это подтверждало изначальные предположения Бэкхёна: страх или случайность. Или этого человека убили исключительно для того, чтобы пустить следствие по ложному следу. Бэкхён устало опустился на ближайший стул, упёрся локтями в колени и переплёл пальцы. Нуждался в минуте для размышлений. — Ладно... Десять лет министры держали Корону за горло, но реальной власти у Короны не осталось. Корона для всех — символ, поэтому от Короны избавиться никак. Не сейчас. Императора никто не любил. Его боялись. Но какой вообще смысл убивать его сейчас? — Вопрос риторический? Или тебя интересует моё мнение? Бэкхён вздрогнул и вскинул голову, устремив взгляд на Кая, о котором он слегка позабыл. Кай примостился на краю подоконника и сохранял поразительную безмятежность. — Вряд ли твоё мнение может быть ценным. Ты — пёс-исполнитель Короны. Тебе показывают цель, и ты её устраняешь. Тебе и думать ни к чему. Кай насмешливо приподнял правую бровь, но извинений не дождался. Бэкхён утрировал, и они оба прекрасно это знали. Впрочем, оба так же прекрасно знали, как все относились к чистильщикам. — Тупик, — подытожил Бэкхён. — Это в самом деле лишено смысла. Я не сомневаюсь, что министры обделывались от страха и дрожали, опасаясь, что Император сможет выкинуть что-нибудь даже сейчас. Я готов предположить, что Император все эти десять лет манипулировал многими и разжигал вражду между министрами, не позволяя ей потухнуть ни на миг... но убийство... сейчас... Министры не кажутся мне такими кретинами, которые вовсе не соображают, что происходит. Смерть Императора сейчас — гарантия сочувствия населения Короне. Повод для недовольства. Повод для требований вернуть власть Короне. И если вина хоть одного из министров будет доказана... Да даже если и не будет — это приведёт всё равно к выражению недоверия правительству... Только если правительство сможет удержать позиции и доказать, что Император покончил с собой... — Ты в это сам веришь? — Насмешками Кая Бэкхён был сыт по горло. — Конечно нет! Как будто ты поверил бы. Как будто вообще хоть кто-то поверил бы. Но в том и проблема! Все это знают. Абсолютно все. И тогда всё это выглядит совершенно бессмысленным. Глупым. Потому что... просто потому что. — А если оно и должно выглядеть именно таким? — негромко предположил Кай. — Если именно в этом и смысл? Разве что-то другое смогло бы сейчас вызвать такой резонанс и встряхнуть государство от основания до верхушки? Или есть что-то, чего не знает никто. Веская причина для убийства. — Какая, например? — Бэкхён терпеливо ждал ответа, но Кай молчал. В его первую версию Бэкхёну верилось слабо, а вот вторая имела смысл, зато и сложностей порождала уйму. Скрытую причину найти не так просто. Для этого нужно копаться в прошлом. Хотя бы в последнем месяце жизни Императора, выяснять, с кем он встречался, как, и что вообще происходило во Дворце. С сожалением Бэкхён всё острее понимал, что встречи и беседы с Госпожой Цзытао не избежать. Но даже эта встреча могла пройти впустую, потому что все дела Император вёл сам и супругу в них не посвящал. — Как же я это ненавижу, — признался в сердцах Бэкхён. Тоска об опасных заданиях за пределами Дворца напомнила о себе — тогда тоже приходилось считаться с дворцовыми нюансами, но не до такой степени, как при дворе. — Всю эту дворцовую возню и их вечные интриги... Тут сам чёрт ногу сломит. — Наследник один, — равнодушно пожал плечами Кай. — Вряд ли тут навертеть успели большой клубок. Как ты сам сказал — избавляться от императорской семьи слишком рано. — Чёрт бы тебя побрал... Ты-то сам за кого? Служишь Сухо, спишь с ней, а она как раз предпочла бы поставить на императорской семье крест. — Если бы у неё был ребёнок — да. Но его нет. А я служу Короне, как и ты. Наследник у Императора один. — Если не считать бастардов... — По закону у них нет прав на трон. Исключение — воля Императора. Император своей волей подтвердил выбор закона. Наследник — принц Крис. Каждый, кто верен Короне, поддержит принца Криса. — И ты тоже? — И я — тоже. Это задача любого чистильщика. Закон. Потому что мы и есть закон. Волей Императора. У нас нет желаний. У нас есть только закон. Ему и следуем. — Чёрт, я тебя не понимаю. Ты следил за мной, помог уйти от облавы, уверен, что я не тот, за кого себя выдаю, не знаешь, на кого я работаю, но пытаешься мне помочь... Я не знаю, на чьей ты стороне. — Я — закон, Бэкки. А ты — служишь Короне. Пока ты служишь Короне, я твой друг. Если служить Короне ты перестанешь, я тебя убью. Как изменника. Бэкхёна тянуло позубоскалить, но мертвенный холод в глазах Кая его останавливал. Кай не пытался шутить и не пытался припугнуть. Он обещал. С железной уверенностью и без тени сомнения, что сможет выполнить обещанное. — Если ты считаешь, что я майор Бён, то приказ на моё уничтожение у тебя уже есть, — медленно произнёс Бэкхён, чётко проговаривая слова и не сводя глаз с Кая. Полюбовался на хищную ухмылку. — Приказ правительства, Бэкки. Для любого из нас это просто бумажка. Сгодится задницу подтереть, если кончится туалетная бумага. Чистильщик пошевелит пальцем только ради имперского кодекса или по личному приказу Императора. — Какого чёрта ты вообще ко мне прицепился? — Ты единственный. Других агентов уже просто нет. И нам пора бы честь знать — через пять минут гвардейский обход по расписанию.