С ветрами...

Ингрин вышла на улицу и тихо закрыла за собой дверь. Завтра ее свадьба и последний день на Олухе. Она выходит замуж. И не за Нэтвира. Как же так? Хэддок вздохнула и устало взъерошила отросшие волосы. Жених, она его даже не видела. Но слышала. И тех слов было более чем достаточно. Женились на Северном Архипелаге уже с пятнадцати, а после восемнадцати на девушку никто не смотрел - старая дева, если уж не вышла замуж, значит что-то с ней не так. И жених считал, что ему досталась старая, да еще и к тому же порченная девчонка. А еще он ее видел, и сказал - дурнушка. И со слабым внутренним драконом. Глупец, откуда же ему было знать, что она не Жуткая Жуть, а Фурия. Самая настоящая Ночная Фурия. Хэддок всегда казалось странным, что информацию о ее внутреннем драконе старались держать в секрете чуть ли не всем островом. Когда отец вождь, мало кто ослушается, но Нэтвир, как оказалось, поддерживал Стоика в этом стремлении и все действительно молчали. Возможно, дело в том что не дружелюбная улыбка Беззубика выглядела реально жутко. Ингрин помнила, как он сидел напротив неё на кровати и долго вырисовывал зелёные и рыжеватые чешуйки на ее лице. Смотрелись они совсем как настоящие. Никто из гостей острова ни разу не заметил подвоха. Она не понимала, зачем это нужно, но в это не было ничего сложного - самая кропотливая работа доставалась Нэтвиру, который после везде ходил с ней под предлогом "если что подправить рисунок". Теперь же было ясно - Стоик не хотел войны, не хотел отдавать свою дочь за того, кто возьмет ее в жены только ради сильного потомства. Потому что любой захочет владеть такой как она. Ингрин Хэддок двадцать один, она влюблена в свою пару, в жуткую Ночную Фурию и завтра она выходит замуж за вождя с острова Кольбейн. Ингрин взглянула на небо, на миллионы звезд, на луну, и шумно вдохнула промозглый ночной воздух. От холода не спасали ни сапоги, ни шарф, ни плащ с глубоким капюшоном. Было лето и было очень холодно. Когда она видела Нэтвира последний раз, ей было девятнадцать, почти двадцать. А вчера исполнилось двадцать один. Прошло уже чуть больше года. И она жутко скучает. Хэддок поправила завязки на накидке и двинулась вниз по улице, на окраину. - Любовь живет три года. Ты знаешь об этом? - Астор появился из-за спины, тихо и бесшумно и не начни он говорить, Ингрин бы его не заметила. Видимо он поджидал ее за соседним домом. - И что случается потом? - она остановилась и повернула голову. - А потом ничего. Ненависть, привязанность, привычка, у всех по-разному. - Хофферсон смотрел сочувственно, печально улыбаясь. И Хэддок ответила ему такой же горькой улыбкой. - Забудь уже его. Хватит мучиться. - Астор...- она вздохнула и едва заметно покачала головой, - если бы я могла... Если бы я только могла... - Ты выходишь замуж. И в твоей жизни больше не будет места даже для воспоминаний о нем. Ты должна оставить это в прошлом. - глаза Хэддок в этот момент стали бездонно тоскливыми, и глубокая скорбь и отчаяние читались в каждом ее взгляде, в каждом движении, в каждом слове, что она сказала. - Я не могу, Астор. Не могу. Ведь он - моя пара. - Хофферсон пораженно замер. - Это... правда? - он не знал. Почему же тогда она согласилась на эту дурацкую свадьбу? Она вообще соглашалась или ее принудили? Но Ингрин же имеет право отказаться! Потому что никто в их краях не посмеет покуситься на священные узы, созданные самим Творцом. - Твой отец об этом знает?! - нервно спросил он, вышагивая из стороны в сторону. Да что у этих двоих вообще твориться?! Астор впервые в жизни был рад, что не встретил свою пару, потому что если это такое мозгоедство, то оно ему не нужно. - Конечно он знает, Астор. - и вождь знает. Однако несмотря на это Ингрин выходит замуж. - А Нэтвир? - она как-то неестественно равнодушно пожала плечами, ведь это уже ничего не изменит. Не изменит того, что завтра эта ненавистная свадьба и сердце внутри уже почти умерло. А Нэтвир далеко. Так далеко, что не увидеть и не дотянуться рукой как раньше. И это, наверно, теперь навсегда. - Я ему не говорила. - сейчас Ингрин впервые об этом жалела. Скажи она ему это, да хоть даже то, что они пара, а она его любит, правда любит, Хэддок бы наверняка сломала бы их дружбу, разрушила бы всё, что было между ней и Нэтвиром, легко, парой слов втоптав в грязь его искренние дружеские чувства. И тогда сейчас было бы не так больно, правда же? Он бы просто её отверг, сказал что это все слишком сложно для него или что-то в этом роде и всё. Не было бы пустых надежд и волнений. Не было бы больше тех встреч, которых она так ждала. Был бы только он, где-то далеко-далеко в закоулках ее сознания, потому что забыть его она не смогла бы никогда. - Ну да, как обычно. - блондин всплеснул руками.- Молчала о своих чувствах, молчала о том, что вы пара, молчала о том драконе в армии Дарго. Ставлю свой дом на то, что он делал так же. - а Змеевик не мог понять, почему Нэтвир ей тоже ничего не говорил, молчал как вражеский разведчик, мило улыбаясь и ненавязчиво так навещая его, Астора, раз в неделю и напоминая, что если тот хоть как-то, даже взглядом, обидит Хэддок, то может и не проснуться. И никто ничего не докажет. - Ха-ха. Как смешно. У меня тут жизнь рушится, а ты решил превратить это в азартную игру. Очень мило с твоей стороны, Астор. Вот поэтому ты мне никогда не нравился. - Ингрин вздернула нос и плотнее запахнула плащ. Астор вызывал раздражение до нервной дрожи, впрочем как и всегда. - Бла-бла-бла. Я и не должен тебе нравиться. Я же не Нэтвир. - ехидно напомнил он, ненавязчиво проходясь по наболевшему. Пусть Ингрин немного помучается, а потом будет думать о своей несчастной любви и наконец включит мозги и сделает хоть что-то. - Заткнись, будь добр. И без тебя тошно. - недовольно прошипела она, прищурив глаза от ветра. Светлые волосы Хофферсона ярким пятном выделялись среди ночи и в голове девушки проскочила мысль, что если их сейчас увидит кто-то из гостей со стороны жениха, то Астора казнят, а Кьярвалю в срочном порядке найдут другую невесту. Или вообще отменят свадьбу. И это звучало замечательно. Мертвый раздражающий Астор и она, совершенно свободная от каких-либо обязательств перед остальными. Что же, и от этого Змеевика может быть польза. - Я думал тебе все равно. - Хэддок поджала губы и слишком красноречиво посмотрела на блондина. Разве он так глуп? Да и с каких это пор кому-либо стало все равно перед таким важным шагом в жизни как свадьба? Тем более свадьба с нелюбимым. - Ты слишком мало думаешь. - а после добавила,- Я думала тебе все равно. - но он видел всю эту напускную равнодушность насквозь. Видел, потому что стоило заглянуть ей в глаза и невозможно было не заметить, как тошно ей от всего этого и от себя, как удушающе холодно и одиноко, как тяжело и больно. И во всем этом она совсем одна. Потому что вождь восстанавливал остров, потому что Стоик и Валка в те крохи свободного времени, что у них были, пытались наверстать упущенные девятнадцать лет, по возможности иногда обращая внимание на дочь. А Ингрин была без друзей, без своего Беззубика, изредка видя родителей, и с каждым днем все больше погружаясь в ядовитое отчаяние и безвыходность. Одна, наедине с собой и своими мыслями. - Мне-то все равно. - развел руками парень. Не ему же завтра замуж выходить. - Тогда зачем ты здесь? - она поежилась от холодного ветра уже сотый раз и что-то внутри Астора жалостливо сжалось. Больше не было смысла тянуть, он услышал и увидел достаточно, чтобы наконец набраться смелости сказать это. Астор не любил плохие воспоминания, не любил, когда задевали его гордость, не любил, когда кто-то мог припереть к стенке и диктовать свои условия, как это не раз делал Нэтвир, а потому говорить об этом для Хофферсона было неприятно и трудно. - Ты помнишь нашу первую встречу в овраге? Хотя о чем я, конечно помнишь! В тот вечер случилось гораздо больше интересных вещей, чем ты думаешь. - она равнодушно выгнула бровь, на лице было написано "Говори уже и проваливай". Астор недовольно фыркнул и продолжил,- Ты знаешь, почему Нэтвир считал, что ты в меня влюблена? Догадываешься? - Нет. - она сильнее поджала губы, словно пытаясь показать все свое негодование, потому что должна была стоять и слушать, как Астору вдруг захотелось поворошить прошлое, взметнув облако пепла на давно потухшем костре. Стоять с мучительной болью внутри, потому что Астора она никогда не любила, и если бы… Если бы Нэтвир знал об этом, всё было бы по-другому, совсем по-другому... - Оу, как мило. А догадаться стоило бы. Просто он думал что ты меня поцеловала. - Хофферсон чуть повысил голос, выразив их общее недовольство, только вот Ингрин была растеряна и совсем не понимала как такое возможно. - Да когда это такое было?! Чтоб я и тебя? - возмущенно прошипела, гневно смотря ему в глаза. Он торопливо отвел взгляд. Если это вот все так сложилось из-за того идиотского поцелуя, которого даже не было, то дайте ей топор. Она убьёт Астора. - Да, да. Сыграл роль неудачный ракурс. Ну а я решил не переубеждать его. - Хофферсон потер шею и поморщился. - И он чуть не убил меня за это. "А я бы тебе сейчас с радостью добавила" - злорадно подумала Ингрин. - Ближе к делу, Хофферсон, я тороплюсь. - ей не хотелось больше слушать это, не хотелось, чтобы кто-то видел её слезы и не хотелось верить, что если бы не это недопонимание с поцелуем, то Нэтвир был бы рядом. Держал бы за руку, смотрел на закаты вместе с ней и укрывал холодными зимними ночами, когда они бы сидели у камина и просто говорили ни о чём. - И куда? Опять будешь сидеть всю ночь на обрыве и смотреть на звезды? - она отвернулась и зажмурила глаза. Сегодня ей хотелось проститься с островом, с воспоминаниями, с Нэтвиром, который не придет. И терять время на разговор с Астором не было никакого желания. - Хорошо, ладно. Нэтвир тебя любит. Правда. - Хорошая шутка, Хофферсон. - могильным голосом сказала она. - Но если бы все было так, как ты говоришь, завтра я бы выходила замуж за него, а не за какого-то там Кьярваля. Астор сжал кулаки. Почему Фурии такие мнительные и туполобые? Он уже прямым текстом говорит, а до нее не доходит! - Ты дура, Ингрин. Бросай все, улетай, найди его наконец и скажи правду. Хватит уже сидеть сложа лапки, плакать по ночам и думать, как же тебе не повезло! Да, тебе не просто, но ты же Фурия! Ты же сильная! Так сделай всё что можешь, чтобы быть счастливой! Если нужно, привяжи своего Нэтвира к дереву и опои каким-нибудь любовным зельем! И не смотри на меня так! Я знаю, что их не существует, но вы, женщины умеете всё. Так вот и сделай всё что можешь. Сделай больше. Потому что если ты ничего не сделаешь сейчас, вся твоя жизнь будет такой же как этот год, унылой, серой и ненавистной! Хватит плыть по течению, прекрати делать вид, что тебе всё равно! Мы оба прекрасно знаем, что это не так! Это твоя жизнь и только ты можешь ее изменить. Не я, не твой отец, не твоя мать, не Нэтвир. Ты. И только ты решаешь, каким будет твоё завтра! У неё в глазах стояли слёзы. Никто с ней не говорил о Нэтвире, никто не говорил ей что-то такое, во что действительно хотелось бы верить. И в целом мире, в ледяной ночи, среди миллионов звёзд, среди многих людей она была одна так долго. Но сейчас Астор был рядом, стоял в двух шагах, и совершенно искренне хотел помочь. Она прошептала тихое "Спасибо" и Хофферсон порывисто обнял ее. - Я помогу, чем смогу. Побег вообще организовать легко. - он говорил скомканно, торопливо и голос его чуть дрожал. - Или подстроить все так, словно тебя похитили враги Кьярваля. Или можно просто подменить тебя на другую девушку, он и не заметит. - и впервые за этот год внутри нее разгоралась надежда, что всё будет хорошо. - А теперь иди. Тебе нужно подумать. - он мягко оттолкнул Ингрин и дождавшись, когда она скроется за домами, ушел. И единственной мыслью в его голове было сейчас: " Как же хорошо, что я не влюблен в нее. Но как же повезло Нэтвиру. С ней сложно. Но с ней хорошо." Ингрин было легко и спокойно. Внутри все ярче теплилась вера в то, что её завтра будет лучше, чем вчера, чем сегодня. И она сделает для этого всё. Хэддок опять сидела на краю обрыва, того самого, с которого смотрела, как когда-то, казалось в прошлой жизни, отчаливали корабли к Драконьему Гнезду, увозя с собой Нэтвира. Увозя пленником, связанным по рукам и ногам, хотя он сам пришел к вождю, хотя предложил все решить мирно. И это было единственным, что она не могла простить отцу. Даже сейчас. Спустя пять лет. Луна больше не казалась такой холодной, скорее мягкой, словно подбадривающей и по-родительски тепло улыбающейся с небосвода. Сейчас все внутри ворочалось в ожидании чего-то хорошего, чего-то, что она так долго ждала. *** Нэтвир устал. Смертельно устал от всего этого... дерьма. Как забавно, но именно в это превратилась его жизнь, когда из нее исчезла Ингрин. Он поднялся с земли, не став отряхивать ни темные штаны, ни плащ. Как же давно он не видел ее. Как же тосковал, разрывался и страдал от того, что ее больше нет. Год? Да. Прошёл уже год. Но казалось, прошло не меньше десяти лет. Каждый день был бесконечно долгим, до безумия изматывающим и все что он мог - защищать то место, что было ей дорого. Нэтвир застрял в прошлом, засел там так прочно, раз за разом прокручивал давно забытые, смазанные воспоминания и читая ее письмо. Снова и снова. Изо дня в день. Ему остался всего год. И он потратит это время с пользой: добьет армию ублюдка Кьярваля, который уже давно присматривается к Олуху; навестит остров Рагнар и напомнит местным, что нападать на Олух - очень плохая идея, и об этом лучше не забывать; и слетает наконец к родителям, проститься, сказать как любит и как жаль, что не успел их познакомить со своей Ингрин. А потом спокойно умрет. Нэтвир не гулял по Олуху с тех пор как... Нет. Он не хочет об этом вспоминать, но сегодня внутри зудело настойчивое желание пройтись по лесу, по улицам деревни, сходить на причал и постоять у обрыва, где он учил ее летать. Он приведением шатался по Олуху почти два часа, обошёл все закоулки и даже напугал пару гуляк, но ему было плевать. Медленно, плавно ступая по каменистой земле, он поднимался на пригорок, туда, где открывался волшебный вид на море, туда, где Ингрин так любила сидеть часами. Поднялся и замер в десяти метрах, не решаясь пару секунд даже шевельнуться. Там уже кто-то был. Нэтвир нерешительно качнулся с пятки на носок и повыше натянув маску на лицо, подошел. - Подвинься. - немного грубо сказал он. Голос был глухим, чуть хриплым и равнодушным. Человек лениво повернул голову, окинул его беглым взглядом, недовольно фыркнул, но просьбу выполнил. Нэтвиру не было интересно, кто это, да и лицо за глубоким капюшоном не видно, только кончик носа торчит да подбородок. Нэтвир тяжело вздохнул и отвернулся к морю. Он так давно не видел ее, свою Звёздочку, свою драгоценную Ингрин, что теперь она мерещилась ему в первом встречном. - Если будешь прыгать - давай быстрее. Ты занимаешь мое любимое место. - он был Отверженным, он мог говорить то, что хочет, то, что думает, и совершенно не волноваться о том, что скажут на это другие. Потому что ему все равно, потому что никто и не рискнет сказать что-то против. Потому что единственная, чье мнение ему было дорого уже как год мертва. От человека исходило спокойствие и оно оказалось заразительно. Нэтвир бросил короткий взгляд на собеседника и незаметно придвинулся ближе. - Это мое любимое место. И нет. Я не собираюсь прыгать. - Ингрин не нравилось, что сюда приперся какой-то выхухоль и требовал свалить. А еще лучше свалить и сдохнуть. Это все еще ее остров! Голос был женским, чуть рокочущим, какой бывает у раздраженных драконов и сипло-хриплым. Но даже так казался до безумия знакомым. Наверно они виделись раньше, когда он еще жил на Олухе. - А жаль. - она нахмурила брови и недовольно зашипела. Все Фурии шипят, особенно когда недовольны. Хэддок надеялась, что это не ее жених, потому что если это он, то она просто скинет его с обрыва. Ну а что? Тут метров семьдесят, в самый раз - даже если и раскроет крылья, не выживет и разобьется об острые скалы внизу. - Тогда может прыгнешь ты? - недовольно бросила она, перебирая редкие травинки между закоченевших от холода пальцев. - Не сегодня. - незнакомец сильнее натянул маску на нос, так, что теперь были видны только его желто-зеленые глаза. Такие же, как у Беззубика. - Ну так отвали тогда. - все еще раздраженно проворчала Хэддок и поежилась от холода. Они молчали. Тихо, только ветер и плеск волн внизу. Но все это ощущалось таким правильным, что уходить никто из них не решался. - Что ты здесь делаешь? Это довольно грустное место. - наконец он решился снова заговорить, осторожно кроша мелкие камни в руке. - Да. Воспоминания это почти всегда грустно. Особенно здесь. - понимание отразилось слишком сильно, чтобы его можно было не заметить. Нэтвир кивнул, соглашаясь. - Но иногда воспоминания это все, что у нас остается. Только они и больше ничего. - он сказал это тихо, но она его услышала и грустно улыбнулась. - Поэтому они так дороги. - они почти не говорили, но понимали друг друга слишком хорошо для двух незнакомцев. - Да. Но я бы очень хотел создать новые. - но не мог. Потому что там бы не было его Ингрин. Там бы не было смысла. - Тогда просто нужно сделать это. - она повернула голову в его сторону, словно спрашивая, почему он этого не сделает. Просто не сделает. - Не могу. Больше не с кем. Я потерял свою пару. - голос был почти полностью заглушен шумом волн, но он услышал не менее тихое и отчаянное "Я тоже". - Расскажи о нем. Говорят помогает. Я, правда не пробовал, но говорят помогает. Ингрин пожала плечами, не зная с чего начать. Но поговорить об этом хотелось. - Мы познакомились давно, лет шесть назад. Мне тогда было всего пятнадцать и я была жутко неловкой. И глупой. Ему было восемнадцать или семнадцать. Он никогда не говорил, на сколько старше меня, но это было и не важно. Наша первая встреча была наверно самой необычной, я его чуть не убила. - она замолчала, пытаясь собраться с мыслями. В памяти всплывали отрывки, всплывало лицо Нэтвира, его голос, его глаза. Сердце неприятно заныло. - И что было дальше? - вкрадчиво спросил дракон и Ингрин продолжила. - Дальше мы с ним тайно виделись. И я влюбилась. Почти сразу, едва прошел месяц с нашего знакомства. А потом узнала что он моя пара. Но во всей этой истории было два больших НО. Он был драконом, я была викингом. И он считал меня лишь другом. Как бы сильно я его не любила, но рискнуть и потерять то, что уже было, не могла. И поэтому дорожила нашей "дружбой" сильнее всего, что у меня было. Он был полным идиотом. Придурком, каких ещё поискать и любил смотреть закаты. Дураком, который был готов на безумства из-за неосторожно брошенных мною слов. - и ей вспомнилось и то, как он пришел к ее отцу со "сделкой", и как таскал еду из деревни в овраг, потому что рыба ей тогда надоела. Ей было стыдно за свой эгоизм, ей было грустно, потому что тоска проедала не хуже кислоты. И даже воспоминания отдавались болью где-то там под ребрами. - Мужчина не пойдет на безумства ради женщины, которая ему безразлична. Была ли твоя любовь так безответна, как ты думаешь? - Ингрин тоже очень хотела бы это знать. - Разве же это уже имеет значение? Он улетел, а у меня завтра свадьба. - Вот как. И ты пойдешь? - почти на минуту между ними повисла тишина. Хэддок думала о том, что наверно самой большой ошибкой в её жизни будет всё же выйти замуж за Кьярваля. Она не пойдет. Нет. Ни за что в жизни. Решение далось гораздо проще, чем она думала и теперь внутри было легко-легко. И совсем уже не тяготили мысли о том, как он подведет отца, мать, подведет весь остров и подвергнет всех опасности. В конце концов Нэтвир уже дважды спас Олух, он заплатил за её свободу сполна. - Нет. - она улыбнулась, но улыбка была единственным, что он мог сейчас увидеть из под капюшона.- Я точно не приду. Один мой друг... - Что, еще одни "друг"? - с усмешкой спросил Нэтвир и скосил взгляд на девушку. Слишком похожа. Слишком. - Нет, просто друг. Он дал мне один очень важный совет. - она немного закопошилась, пытаясь сесть поудобнее, - Просто я сбегу с собственной свадьбы, найду своего придурка и хорошенько надеру ему зад. И никогда больше не отпущу. - разве может быть иначе? Разве могут они быть не вместе? Хэддок была уверена, все дело в том, что Нэтвир винил себя в случившемся. Но она его не винила. Она ждала, она скучала и хотела его увидеть. - Если найдешь. - невесело хмыкнул он. Внутри лихорадочно метались мысли. Он думал о том, что в мире оказывается там много людей тоже потерявших пару, там много людей с похожей историей. Так много людей с несчастной судьбой. - Когда найду. - поправила она. - Ну а ты? Расскажешь свою историю? - Нэтвир выдохнул, прикрыл глаза и начал свой рассказ. - Моя история началась еще задолго до того, как мы с ней встретились. Я родом с большой земли, там не везде есть вода, зато достаточно суши. Родился, как и вырос в племени Ночных Фурий. Но мне, так сказать, крупно не повезло. На всех пяти смотринах я так и не встретил свою пару. - она посмотрела на него пристально, немного озадаченно сжав губы. Нэтвир умел читать эмоции Ингрин, умел так хорошо, что сейчас не задумываясь считал их с незнакомки легко и непринужденно. Просто в голове ясно мелькнуло понимание, что не все его слова оказались ясны и он пояснил, - У нас смотрины - это когда два племени встречаются, чтобы молодняк мог отыскать свою пару, прямо целый ритуал. У вас же все совсем не так, здесь это просто формальность, традиция, не более. И представь себе, я был единственным из шести племен Фурий, кто остался один. - Хэддок смотрела, не отводя взгляда, смотрела, как едва заметно шевелятся губы, как его глаза, устремленные вдаль, куда-то мимо нее, почти не мигают и слушала голос, приглушенный маской. Почему-то пришла безумная мысль, что это может быть Нэтвир. Ингрин тряхнула головой и отвела глаза. - А значит моя пара была где-то в другом месте. В этом огромном мире, одна, и я даже мог ее никогда не встретить, Фурии так редко рождаются вне гнезда... Но я ее нашел. Это было самой большой удачей в моей жизни, потому что половина тех, чья пара родилась вне наших племен, так ее и не находили. А я нашел. Или это она нашла меня. Даже не знаю, наверно все же она. - парень повернул голову в другую сторону, смотря вдаль, туда, где тёмно-синее море сливалось с почти черным небом.- Я не встречал никого столь прекрасного, как она, о, ты бы слышала как она смеется, а как улыбается! Ее глаза так и искрятся зеленым. Она стала моим смыслом буквально после нашей первой встречи. Но я облажался. Так крупно, как никогда в своей жизни. Представляешь, она приходит меня навестить, а я грязный, в рваном тряпье и с подбитым глазом. Самое то для знакомства с девушкой, с которой проведу всю свою жизнь, правда? А ей было все равно. Представляешь? Совершенно все равно, что я выглядел как дикарь. Она смотрела в мои глаза и я не видел ничего, кроме надежды. И я струсил. Хотел сбежать. Это совсем не по-мужски, но... Но она была такой правильной, гармоничной, что хотелось соответствовать. Но даже мой недопобег не вышел! Я просто... Агрх! Просто споткнулся и впечатался лицом в землю! Как же было тогда стыдно. Но именно поэтому пришлось остаться. И мы начали видеться. Сначала раз в неделю, потом два, а после - каждый день. Она делала меня счастливым и я хотел отплатить ей тем же. Она тоже любила меня, но я думал, что это не так... Был там один парень. Гораздо лучше меня. И что самое прискорбное, он гораздо лучше ей подходил. Он был из ее племени, он знал ее давно и знал ее родителей. А я... Просто проходимец, который волею случая застрял тут. Мне казалось, что она была рядом со мной из жалости, и как бы это не уязвляло мою гордость, я был согласен даже на это. Это прошло, мы стали ещё ближе. Она понимала меня, как никто другой. Я был чужим в ее племени и многие не раз давали мне это понять, но мое место там, где она. И я оставался рядом. Ей нравился тот парень, а я не решался разрушить то, что имел. Но все же делал все, что мог. Я долго решался, боялся, что ничего не выйдет. Я делал ей предложение восемь раз. Восемь раз. - Ингрин мысленно загнула пальцы. Хм, это что же, выходит, он пел на каждом весеннем и осеннем празднике. Да уж, прямо чудеса выдержки. Не каждый решиться и один раз спеть, а тут восемь! - И она отказала? - Нэтвир провел рукой по волосам и горько хмыкнув, и снова повернулся к Хэддок. А Ингрин было обидно и завидно. Потому что она знала, что Беззубик ее не любил и уж точно не делал предложение. А вот этот парень, сидевший рядом, любил свою пару как никого другого, и у него тоже не сложилось. Он потерял её. Навсегда. И если у Хэддок еще была надежда, то у него - нет. Он смотрел пустым взглядом на море, смотрел и не видел ни моря, ни будущего. - Нет. Два раза она не пришла, три - напилась в стельку, хотя обычно не пьет, один - ушла за минуту до моей песни, и дважды наглоталась настойки из сон-травы. - он вздохнул, вспоминая. Сколько же сил ушло на то, чтобы она больше не напивалась на празднике, но она просто перестала приходить или уходила. Когда отец в приказном тоне сказал ей присутствовать там, она выпила снотворного. А он пел. Снова и снова. Надеялся, что она наконец услышит и скажет хоть что-то. Хотя бы "Нет". Но раз за разом, он пел. Шел к ней, видя как расступаются люди. И терпел неудачу. Она спала на лавке, под столом, один раз даже уснула лицом в тарелке. И он просто относил ее домой. - Мне уже вся деревня сочувствовала. А ее отец, наконец, зауважал. Я собирался петь снова, в девятый раз. Уже все подготовил, договорился, чтобы от нее попрятали выпивку и настойки, чтобы она точно пришла и осталась до нужного момента. А потом началась война. И все пошло под откос. Я так хотел... Хотел сделать ее счастливой, сделать только своей... Хотел провести рядом всю жизнь. - он выглядел подавленным, и голос был надрывным, ещё более хриплым, чем до этого. Ингрин вспоминала войну. И чувствовала то же самое. Безнадежно утерянную возможность, тяжесть вины и боль утраты. - Что тогда случилось? - Что случилось? - дрогнувшим голосом спросил Нэтвир и посмотрел ей в глаза. И взгляд говорил гораздо больше слов. Она видела сожаление, видела раскаяние и тоску, такую сильную, что в пору было выть. - Я ее убил. Я. Ее. Убил. Вот и всё. - он ожидал, что она сейчас уйдет, убежит, скажет какая же он тварь, сволочь. Но Ингрин вспомнился Беззубик. - Вот как. Это, наверно, было очень больно? - он дергано кивнул, обняв себя руками. Тяжело быть Отверженным, убийцей, которому некуда идти, которому не с кем даже поговорить. Но ещё тяжелее быть тем, кто потерял свою пару. - Очень. Мне кажется, что я каждый день разрываюсь на тысячи частей, а потом снова собираюсь. Так тяжело. Даже дышится по-другому. Она мне так нужна. Я... я... я бы хотел увидеть ее хоть раз. Последний раз. - Почему ты её убил? - Я никогда бы по доброй воле... Чертов гипноз! Они просто подчинили моё тело. И я убил её. Этими руками. А она даже не винила меня в этом. Знаешь, что она сказала перед смертью? "Прости." Она извинялась передо мной. И от этого становится так...так невыносимо. Потому что там не было ее вины. Она была не виновата. Она просто хотела как лучше. Она меня любила и пыталась защитить. Я ждал этих слов почти пять лет, но услышал только после ее смерти. Она написала мне письмо. Она знала, что так и будет. Она просила, чтобы я не винил себя ни в чем. - какая-то смутная догадка мелькала в голове, но Ингрин никак не могла ее поймать. И тогда Нэтвир достал письмо и Хэддок застыла в оцепенении. - Она называла меня Беззубик. - Б-беззубик?- онемевшими губами выдохнула девушка. Она не верила. Нет. Так ведь не бывает! Неужели это и правда он? - Да, Беззубик. Звучит еще более идиотски, чем Отверженный, правда? - с иронией спросил он и посмотрел на нее. - Беззубик! - отчаянно и неверяще позвала она, отдергивая дурацкий капюшон назад. Он испуганно отшатнулся, не веря своим глазам и дрожащей рукой стянул маску. Это был он, ее Нэтвир. Сомнений больше не осталось. Да и кто мог ещё так нескладно ворчать? Все упреки, все вокруг отошло на второй план. Но только вот почему-то после всех этих слов, он отпрянул, вместо того чтобы сказать хоть что-то или просто обнять. Она по-прежнему его любит, и он кажется тоже. Так ведь? Ей хотелось верить, что это не сон, что ей не послышалось. Она боялась, боялась, что он сейчас уйдет, потому что не может принять ее любовь, потому что чувствует вину, и потому что не хочет оставаться тут, рядом. - Ты очень нужен мне. Не беги от меня. Пожалуйста. - прошептала, чувствуя, как щиплет глаза и мутнеет взгляд. Может так и должно было быть? Может просто не судьба? Но ведь она любит его! Любит так сильно, что даже не знает - нормально ли это. А он просто смотрит на нее ошалело - испуганно и почти не дышит. Смотрит, как на оживший ночной кошмар, и от этого больно. Может дело в том, что слишком долго она ждала, слишком сильным был страх оказаться отвергнутой. И Нэтвир тоже боялся. Вдруг это галлюцинация? Это не может быть правдой, верно? Он помнил, как она умерла, помнил, как всю ночь сидел с ней на поле битвы, и помнил, как отправлял в последний путь. Но по каким-то необъяснимым причинам Ингрин сидела тут, перед ним, и смотрела с такой надеждой и радостью, что становилось не по-себе. И даже если это только игры воображения, увидеть ее наконец, было самым большим счастьем. - Ингрин... Это правда ты? - он протянул руку и осторожно коснулся рукой её лица, едва ощутимо провёл вдоль шрама на щеке и заглянул в глаза. - Ингрин, скажи, что это ты... - Это я.- она поддалась вперед и прижала его ладонь к лицу, не желая отпускать. - Это я, твоя Звездочка. - он подобрал по себя ноги, встал на колени и взял ее лицо в свои ладони, пристально вглядываясь и пытаясь найти подвох. Хэддок оторопело моргнула и Нэтвир наконец сдался, потому что никто кроме неё не умел так глупо хлопать глазами, растерянно хмурясь. Нэтвир покрывал короткими поцелуями ее лицо, она тихо хихикала, он счастливо плакал, не переставая шептать, как сильно любит, как виноват перед ней и как нестерпимо ее не хватало. - А ты говорил, что мужчины не плачут. - тихо пискнула Ингрин, на что он хрипло рассмеялся. - Да, я помню. - они замерли, не отрывая взглядов. Может ли быть, что всю свою жизнь они шли именно к этому моменту, когда смогут вот так вот смотреть друг на друга, не стыдясь и не скрывая чувств, не боясь показать больше, чем нужно. Смотреть нежно, с любовью и трепетом, бесконечным восторгом и верностью. - Так ты будешь меня целовать или как? - она прикрыла глаза, чуть поддалась вперед и вытянула губы трубочкой. Но он почему-то не целовал. Ингрин недовольно открыла один глаз и увидела, что Нэтвир, вместо того, чтобы изобразить хотя бы смущение, смеётся, совсем неправдоподобно маскируя смех кашлем. - Ну? - с раздражением спросила она. - Нет... Ну кто ж так целуется то? - чуть ли не задыхаясь, выдавил дракон. - Ну знаешь ли! - пророкотала Ингрин, собираясь удушить этого отморозка. Последние мозги растерял за год! Придурок! Да она этого поцелуя ждала почти треть своей жизни!!! А потом в ужасе вспомнила, что совсем недавно рассказывала ему свою слезливую историю любви и то идиотское письмо. Что же теперь делать? Хотя подождите... Это что же, он знал, что они пара и ничего не сказал?! Что там ещё бормотал Нэтвир? Пел восемь раз? - Ты звал меня замуж восемь раз? - почти взвизгнула она. - Почему я не знала?! - ржать Нэтвир перестал, теперь хотелось рыдать. Ему подумалось, что если бы кто-то создал сборник самых нелепых историй любви, их история оказалась бы на первом месте. - Мда, действительно, почему? - издевательски протянул, пристально сверля свою пару взглядом. Ингрин немного пристыженно подергала завязочки на плаще. - Нет, правда. Мне всегда было интересно. Расскажи мне Ингрин Хэддок, почему мы все ещё не женаты. - Ингрин покраснела. - Ах ты! - злобно выдохнула она и кинулась, чтобы хорошенько треснуть ему по башке. Но Нэтвир самодовольно улыбнулся, поймав ее руки и прижав ладонями с земле, а после коротко поцеловал в нос. - Эй! Я хотела нормальный поцелуй! Как у взрослых! - недовольно пропыхтела девушка. - Ну а я хотел бы знать причину своих мигреней после каждого праздника. - шутливость как-то сошла на нет. - Скажи, Ингрин, почему? Я так мучился тогда! Могу же я хотя бы знать причину? - уже серьёзно, с какой-то затаенной печалью и горечью спросил он. Хэддок стало неловко. Отвечать, что она просто ревновала, не хотелось. - Можешь. Но не будешь! - сообщила она, пытаясь перевести разговор на более игривый лад, но дракон слишком хорошо знал ее, чтобы отступить. - Что ты хочешь? - Ингрин не была корыстной, ничуть. Скорее хитрой, но иногда по-другому с Нэтвиром было невозможно договориться. - Ты знаешь, чего я хочу. - парень сначала непонимающе моргнул, а после отпустил руки и даже отстранился. Ингрин это совсем не понравилось. Она ждала поцелуя с Нэтвиром, нормального поцелуя с Нэтвиром почти шесть лет и вот в самый животрепещущий момент эта скотина просто начал... А что он вообще делает? Нэтвир сначала нервно шарил по карманам, пока не вспомнил, что у него их нет, после наконец достал то самое письмо. Конечно же он уже давно знал его наизусть, но сейчас хотелось похвастаться перед Хэддок, покрасоваться какой он молодец, какой хороший и как бережно хранил письмо. - Это...это...- лепетала девушка, нервно тыкая пальцем в сторону своих кривых каракуль и заливаясь краской. Он что, хранил эту бумажку? Только не говорите, что это так. Ингрин было ужасно стыдно. И даже не за что-то конкретное, а за все письмо в целом. Да там же на каждом слове сгореть от неловкости можно! Чего только стоит "Уже ради одного твоего взгляда не жалко умереть". Она, конечно, по-прежнему так думала. Но знать об этом Нэтвиру было точно нельзя! Особенно если так уж получилось, что она выжила!!! Нельзя! Нельзя! Нельзя!! - Итак, кхм-кхм. Цитирую: "Я мечтала о том, как мы вместе споём на Весеннем празднике, поженимся, станем семьёй. " Так, это тебе будет не интересно, что там дальше? Ах да, моя любимая часть: " всё, о чем бы я не мечтала, так или иначе было связано с тобой. У нас бы родилось трое детей, два мальчика и девочка. Ты стал бы вождём, а я твоей прочной опорой." - он читал это с такой довольной физиономией, что у нее прямо зачесались руки. - Отдай! Отдай сейчас же! - вскрикнула и попыталась отобрать, но Нэтвир одной рукой держал ее на расстоянии, а другой поднял письмо по-выше и продолжил читать. - Я обещаю, что у нас будут дети, а теперь продолжим : "Зная тебя так мало, мне кажется что всю свою жизнь я прожила только лишь ради этих нескольких лет, что ты рядом. Иногда думается, будто именно ради этих мгновений люди и рождаются - чтобы полюбить и быть вместе. Я полюбила, и мы были вместе, пусть не совсем так, как мне бы хотелось, зато ты был рядом, а это самое главное." Ну что ж, теперь, когда ни ты, ни я никуда не денемся, мы будем вместе именно так, как тебе хотелось, женушка. - почти ехидно сказал он, и так же игривость пошевелил бровями. - Эй! Я все ещё не твоя жена! - Это лишь вопрос времени. - отмахнулся он и продолжил, - Ооо, а вот здесь самое лучшее:"Я хотела, чтобы ты жил, не осуждай меня. Не зря ведь говорят, что влюбленные теряют голову от чувств. Я потеряла свою уже давно. Чего только стоят твои глаза. Уже ради одного твоего взгляда не жалко умереть." - и перевел свой красноречивый взгляд на нее. - Я не давала с-своего согласия на брак! - красная, как рак, пискнула она. - Да ты и не против. Как и твой отец. В чем проблема. К тому же согласно твоему пожеланию, а именно, последнему абзацу : "Будь счастлив, люби всем сердцем, защищай то, что дорого. Живи так, как хочешь ты." я могу спокойно вести тебя под венец. - Ингрин нахохлилась и показала ему язык. А у Нэтвира в голове что-то щелкнуло. - Погоди ка... У тебя завтра свадьба?! - Какая свадьба? - невинно спросила Хэддок, чертыхнувшись. Вот нужно было ему именно сейчас про это вспомнить? - Я совершенно свободная девушка. - Кто он? - Нэтвир её свободной девушкой не считал почти со дня их встречи. И отдавать кому-либо был не намерен. - Эээ... Мой жених? - как само собой разумеющееся, выдавила она. - Ингрин, давай без этого. Я серьезен. - Хэддок взглянула на него и сразу сжалась, втянув голову в плечи. Нэтвир был в бешенстве. Яростный взгляд, которым он наверняка уже мысленно убил соперника, неосознанно остановился на Ингрин. Она скуксилась ещё сильнее. Парень же сжал губы, даже не замечая, как грудь мягко завибрировала от тихого рыка. А ей было страшно, потому что Нэтвир злился, и злился кажется на неё. - Кьярваль какой-то. Я его даже в глаза не видела. - оправдываясь, едва выдавила она. Он же не уйдет, верно? Не бросит её из-за этого? - Кьярваль значит. Вот же урод. - сквозь зубы выплюнул брюнет, наконец, замечая, что Ингрин почти трясет от страха. Он подсел ближе и обнял, прижав ее голову к своей груди. Ингрин не сопротивлялась, напротив, подалась вперёд, сильнее вжимаясь в него и робко заглядывая в глаза. Нэтвир вздохнул, успокаиваясь, и коротко поцеловал её в макушку. - А еще он сказал, что я старая. И страшная. - жалостливо сообщила она, уткнувшись в его рукав замерзшим носом. И расслабленно выдохнула. Никто не собирался ее убивать. И злился Беззубик вовсе не на нее, иначе стал бы сейчас так заботливо обнимать? - Ты у меня очень красивая. И скорее зеленая, чем старая. - девушка недовольно пихнула его в ребра. Зеленая! Как же. Нэтвир на это не обратил ни малейшего внимания. - У нас в гнезде брачный возраст начинается с двадцати пяти, так что тебе еще действительно рано задумываться о своей несчастной доле "старой девы". - Ингрин ответ, больше похожий на отмазку, не устроил. - Но здесь-то я уже старая! - она недовольно дернула его за воротник и недобро прищурилась. Ну и что он скажет теперь?! - Мы улетим ко мне. - примерительно сообщил Нэтвир, зарывшись пальцами в её волосы. У него были тёплые руки и Ингрин чуть приподняла голову, подставляя ее под ненавязчивую ласку. - А к тебе это куда? - Есть здесь одно место. Тебе понравится. - в том, что ей понравится, она и не сомневалась. Олух после Драго сильно изменился, и хотя остров уже полностью восстановили, все стало совсем другим, чужим и холодным. И Олух, который она знала, было уже не вернуть. - Почему ты раньше не рассказывал о своей семье? - Ты не спрашивала, а я думал тебе и не интересно. К тому же, начни ты расспрашивать, то узнала бы, что я отправился искать свою пару и тогда возник бы вопрос какого я торчу на Олухе. - Ммм.- промычала она и решила ответить откровенностью на откровенность. - А я не услышала не одной твоей песни, потому что боялась. Ну, понимаешь, ты недели за две до праздника начинал ходить весь нервный, дерганый, с какими-то бумажками... Слишком очевидно, что ты писал свою песню. И я боялась услышать и увидеть, как ты поешь для другой. - Для Забияки что ли? - возмущенно спросил Нэтвир. - Как будто я одна девушка на деревне. - Такая - одна. - он наклонился, собираясь поцеловать, так, как всегда хотел: нежно, медленно, чувственно. Ингрин внутренне возликовала, тоже поддавшись вперед и вдруг вдохнула комара. Она истошно закашляла, и насекомое, вместе со слюной, полетело на лицо парню. Хэддок нервно хихикнула. - Что ж, не так я себе представлял наш первый поцелуй. - задумчиво протянул он, убирая комара и слюни с щеки. - Видимо сегодня не судьба. - Да уж, я тоже. - ответила она, вздохнув. А Нэтвир вспомнил кое-что не слишком приятное. - Ой, а тебе то что. Ты уже целовалась. С Астором. - Да не было никакого поцелуя. Не веришь - сам у него спроси! - и сразу представила, как Нэтвир вламывается в дом к Хофферсону через окно и жутким голосом спрашивает " Ты целовался с Хэддок, падаль?" Шестеренки закрутились в голове Нэтвира и он отчетливо вспомнил свой разговор с Астором. Тот не говорил ни да, ни нет. Если тогда брюнет не обратил на это внимания, то сейчас картина складывалась целиком. Хофферсон не сказал ничего конкретного, потому что он и правда не целовался с Ингрин! Это было сложно объяснить, но осознание того, что у Ингрин мог быть кто-то до него неприятно коробило, даже если речь шла о простом поцелуе. Потому что никто кроме него не должен видеть, как она трепетно закрывает глаза, как едва заметно сбивается ее дыхание и как она доверчиво поддается вперед. Ингрин Хэддок целиком и полностью должна принадлежать ему, так же, как и все ее улыбки, смех, взгляды, как и вся ее любовь. - Верю. Я тебе верю, Ингрин. - девушка расслабилась и поймала его задумчивый взгляд. - А ты помнишь наш последний вечер перед боем с Драго? - она посмотрела на него немного странно, но все же ответила. - Конечно. Мы сидели вдвоём в той пещере, ты на полу, я на кровати, и читали книгу. - Нет, не это. Помнишь, что я тебе говорил? - Эээ... Не прыгать на мечи, не приближаться к людям с оружием, стоять где-нибудь подальше и вести себя тихо, а ещё лучше остаться в пещере и не высовываться. - Да. Это. - он переплел их пальцы и поднес руки к губам, коснувшись в целомудренном поцелуе ее ладони, но у Хэддок мурашки побежали по телу от его пронзительного взгляда глаза в глаза. - Я очень мало рассказывал тебе о Фуриях, потому что было ещё рано или ты была к этому не готова. - Ингрин возмущенно вздернула брови. - Ты знала всё самое нужное. Почти. У Фурий есть одна особенность - у всех нас есть пара. У других драконов это встречается реже, у Фурий - всегда. И ни одна Фурия не знает, что такое любовь, пока не встретит свою пару, потому что мы почти ничего не чувствуем. А потом в один прекрасный день нам приходится учиться жить заново, ведь жить как раньше не получится уже никогда. - Это звучит слишком пафосно, Беззубик. - шёпотом сообщила она, на что Нэтвир прищурился и щелкнул её по носу. - Ты вообще хочешь узнать что-то о Фуриях или нет? - Ингрин закивала головой, мол, хочу конечно. - Ну тогда не перебивай. Если говорить кратко, то... Нет, кратко не получится. Перед тем, как встретить свою пару, дракон замечает, что начинает чувствовать себя по-другому, словно восприятие обостряется до предела. После встречи несколько дней происходит запечатление - между ними медленно начинает выстраиваться связь. Следующий месяц, с каждым днем связь все сильнее крепнет вместе с чувствами пары. В паре не всегда возникают чувства, но если все же повезёт... Кхм, дальше, после окончательного установления связи, если умрет один из пары, то другой почувствует это и спустя два года тоже скончается от тоски. Большинство особенностей связи зависят от внутреннего огня дракона, потому что именно он отвечает за нашу регенерацию, защитную и атакующую мощь, выносливость и многое другое. Пара может обмениваться огнем, хотя при обмене огнем вне пары это будет смертельно для принимающей стороны. Все защитные способности одной Фурии и пары Фурий связаны с внутренним огнём. И самое главное, эта связь способна обеспечить абсолютную защиту, но только одному из пары. На самом деле описать всю суть этой связи очень сложно, но есть некоторые особенности, которые знать должна каждая Фурия. Итак, самец, если он защищает свою самку, неуязвим, но только при условии что она находится в безопасности. Если есть потенциальная угроза для неё - то эта неуязвимость каким-то образом переходит на самку, а самец уже более беззащитен. Это не понятно, но связь работает именно так, и единственный способ убить Фурию - подвергнуть пару женского пола опасности, перенося защитную сторону связи на неё, взять под контроль мужскую особь и его руками убить его пару, потому что связь не воспринимает его как угрозу и это приводит к тому, что он единственный, кто может причинить ей вред. Если она умирает, то он либо сходит с ума, либо накладывает на себя руки. - Как романтично. - Ингрин закатила глаза. Это конечно звучало почти правдоподобно, но она не верила. - Ладно, поговорим об этом в другой раз. - поняв, что Хэддок не то что не прониклась, а даже не поверила хоть на капельку, он решил подождать. Возможно ей нужно просто чуть больше времени. Ну и знаний о собственном внутреннем драконе тоже. Вокруг было тихо, Ингрин уже не чувствовала ни ветра, ни холода. Рядом был Нэтвир и ей было хорошо и спокойно. С трудом верилось, что времена недомолвок и недосказанностей закончились, и ей больше не нужно скрывать свои чувства за этим пресловутым понятием "дружба", которое оказалось очень растяжимым. - Ингрин, а приходи завтра на свадьбу! - вдруг сказал парень. Девушка придирчиво его оглядела, покрутила у виска и на всякий случай отсела подальше. - Совсем рехнулся? - и наконец поймала его хитрющий и многообещающий взгляд, не то чтобы это сильно успокоило, но от сердца отлегло. Отдавать ее кому-то он не собирается. - И что ты задумал? - придвинулась ближе и с интересом наклонила голову чуть вбок. - Будет весело. Обещаю. - он подмигнул и встал. Хэддок тоже. - Так когда начало? - в глазах плясал шаловливый огонек. О, она знала этот задорный взгляд. - Церемония начнется за два часа до заката. - ответила Ингрин, отряхивая одежду. Нэтвир этим не заморачивался, только потянулся, разминая затекшие ноги и спину. - Что же, надеюсь в этот раз ты услышишь мою песню. - Ты будешь петь?! - Конечно. - он коротко поцеловал её в лоб, - До завтра. - И расправив крылья, прыгнул вниз, через несколько секунд взмыв над морем. Ингрин немного потопталась на месте, смотря ему вслед и пытаясь унять счастливое сердцебиение, а после вприпрыжку отправилась домой. Завтра будет длинный день, нужно хорошенько выспаться, и плевать, что сейчас около двух ночи. Утро было солнечным. Едва взошло солнце, как ее подняли. Обычно она не просыпалась раньше полудня, бессовестно пользуясь статусом дочери вождя и пропускала половину трудового дня, да и разбудить ее было нелегко. Но сегодня почти сразу соскочила с кровати. Ах! Нужно столько всего успеть, а времени так мало! Два часа ее парили в бане, после нарядили в платье. Длинное, светлое, с серебристой вышивкой по краям. Ингрин платье понравилось и она несколько минут кружилась по комнате, под счастливый смех матери. Сама девушка на всех примерках была так равнодушна, полностью отдавшись на волю ткачихи и матери, что даже и не помнила, какой в итоге вышел наряд, белый - это и главное. Валка улыбалась, потому что дочь буквально за одну ночь расцвела, засветилась и в глазах заблестел веселый огонек. Ингрин была в предвкушении, Ингрин ждала этой свадьбы, хотя еще вчера с радостью бы сбежала. Заряд бодрости и нежелание сидеть на месте немного поутихли, когда над ее головой начали проводить двухчасовую экзекуцию под названием "Свадебная прическа". Волосы больно натягивали и втыкали в них какие-то цветы, но Хэддок опасалась, не пробьют ли ей этими штырями "цветочками" череп. Время близилось к четырем, все было готово и её наконец оставили одну в своей комнате. Хэддок прошлась вдоль стены, довольно оглядываясь новые сапожки, пнула пару раз кровать и даже заметила какую-то бумажку, отслоившуюся от днища. Делать было решительно нечего, а она не припоминала, чтобы прятала там, под кроватью, что-то. Наполнилась и вытащила вдвое сложенный лист. И откуда он там? Впрочем, неважно. Куда интереснее, что там. Ингрин развернула бумагу и бросила на нее беглый взгляд. Сверху стояла дата трехлетней давности. Дальше - текст. "Я очень надеюсь, что ты никогда не найдешь мое послание и в то же время хочу, чтобы это случилось. Мне боязно говорить об этом вслух, потому что глаза мои меня ещё ни разу не обманывали, и я вижу, что не вызываю у тебя тех чувств, которых бы хотел. Я твой тайный поклонник, о котором ты не подозреваешь, но чье сердце давно уже у твоих ног. И это я, Нэтвир. Я бы никогда не дерзнул разрушить нашу дружбу, но давай будем честны: дружбой не называют отношения, когда один влюблен в другого до беспамятства. Ты моя истинная пара, мой соулмейт, мое сердце, моя судьба. Я ещё не уверен, как это называется в ваших краях и знают ли здесь о такой связи, но если ты мне не веришь - у меня есть доказательства и я могу их тебе показать. Если же я окажусь недостаточно убедителен, что ж, я отступлю. Только скажи. Любовь. Ингрин, ты знаешь, что такое любовь? Я - да. Я полюбил тебя всем сердцем, полюбил так сильно, что никогда уже не смогу без тебя. Но если ты скажешь - я пойму и уйду. Наверное ты не поверишь тому, что я напишу дальше, но если сможешь... Ночные Фурия не умеют любить. У нас просто нет сердца, мы растем в любящих семьях, окруженные любовью, но никогда не испытывая её. Мы видим что такое любовь, знаем как она выглядит и можем легко её увидеть, но не почувствовать. Дети, рожденные в любви, окружённые и выросшие в ней, но не способные испытать. И когда Фурия влюбляется первый и единственный раз - это ни что иное, как обретение пары. Я надеюсь, что мои слова не прозвучал слишком резко для тебя, и так же надеюсь, что однажды ты сможешь ответить на мои чувства, потому что твоё равнодушие - это больно. И то, как ты смотришь на Астора, совершенно равнодушного к тебе, разрывает мне сердце, путь ты не ответишь мне взаимностью, но прошу лишь об одном - не страдай так сильно, Хофферсон тебя не достоин. Как и я. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как мы знакомы и завтра я буду петь для тебя. Снова. В пятый раз. И если ты опять не услышишь моей песни, все равно знай, что я люблю тебя. Люблю так сильно как никого на свете. Сердце бьется, воет ветер, Ты прекрасней всех на свете, Я давно нашел путь свой. Счастье - рядом быть с тобой.” Ингрин бережно прижимала письмо к груди и улыбалась, несмотря на выступившие слезы. Казалось, будто Нэтвир был сейчас тут и обнял ее, бережно обернув крыльями. Неожиданный стук в окно заставил встрепенуться и спустя мгновенье в оконном проеме появился Астор. - У меня все готово. Пошли скорее. - Ингрин отрицательно покачала головой и улыбнулась так счастливо, как не улыбалась уже давно. Хофферсон насторожился, однако после ответа и вовсе растерялся. - Я никуда не пойду, Астор. У меня сегодня свадьба. - еще вчера она бы с большей радостью сиганула с обрыва вниз, а сегодня свадьба! Свадьба, дракона за ногу! - Я прекрасно это помню и ты вроде как была не против сбежать. - напомнил он, - Ты головой ночью приложилась, Хэддок?! - девушка ничуть не обиделась и кажется даже не слушала его. - Приходи на мою свадьбу. Мне пообещали, что будет весело! - у парня дернулся глаз. То она чуть ли ни на похороны идет, то на праздник Жизни! Да что с ней случилось за ночь? - Ты что, пьяна? - ну если и так, то еще есть надежда спасти её и уговорить одуматься и не ломать себе жизнь. - Да Астор, я опьянена радостью! Это наверно самый счастливый день в моей жизни! Я выхожу замуж! - но спиртным от нее не пахло и Хофферсон с ужасом понял, что она совершенно серьезна! И, что ещё более странно, безмерно счастлива! - Ты выходишь замуж за Кьярваля. Не вижу ничего прекрасного в этом. - интересно, если он сейчас ещё свяжет и спрячет где-нибудь в лесу, как быстро у неё пройдёт эта дурь? В том, что это именно дурь и что это временно, он не сомневался. - Я выхожу замуж за Нэтвира! - Астор замер, так и повиснув наполовину в комнате, наполовину на улице и выпустив веревку из рук. В общем, это меняло дело. Кардинально. - Ну эээ...я тогда пойду. Счастья вам, детей побольше и чего там еще обычно желают тоже! - неуклюже вывалился из окна и исчез также неожиданно, как и появился. Ингрин терпеливо ждала, когда за ней придут. Пришли. Но не за ней, а к ней. Отец и мать мялись на пороге комнаты, шикали друг на друга и иногда пихали локтями или наступали на ноги. В основном это делала Валка, потому что пихни её Стоик локтем - пришиб бы. Наконец мама решила заговорить. Вождь же всем своим видом показывал, что может выступать в качестве моральной, и исключительно немой, поддержки. Во время разговора молчали и Ингрин и Стоик. Обоим было неловко, впрочем хуже всех пришлось именно Валгарме, потому что рассказывала откуда берутся дети и что происходит в первую брачную ночь именно она. Иметь общих с Беззубиком детей даже где-то в далекой перспективе Ингрин резко расхотелось. После ухода родителей Хэддок думала о том, что если бы выходила замуж за Кьярваля и ей бы ничего не рассказали - убила бы без раздумий. Да что там! Ей и за Нэтвира замуж перехотелось! Это действо казалось таким диким, жутким и мерзким, что Ингрин даже выглянула в окно в поисках Астора и была согласна на побег! Но Хофферсона видно не было, а за ней пришли. Всю дорогу до Большого зала Ингрин думала о том, что с Нэтвиром, в принципе, можно и договориться. Внутри зала развесили маленькие фонарики с драконьим огнем, которые когда-то придумал Нэтвир, на опорных колоннах были цветы, в центре проход, усыпанный белыми лепестками, а в конце - цветочная арка, чуть поодаль которой стояли родители и Готти. Ингрин знала, что от дверей до арки должна идти одна и боялась что упадет, потому что ноги казались ватными, а руки мелко дрожали. Шаг, еще шаг, она смотрела на Готти, старейшина успокаивающе улыбалась и идти становилось легче. Наконец Ингрин остановилась и встала под аркой, по левую руку от Готти. Старейшина писала, а Плевака переводил. Речь была долгой. Затем слово сказал Стоик, говорил он долго, с чувством и кажется пересказал всю историю Олуха. Потом дали слово гостям - брат и мать Кьярваля говорили не меньше Стоика. И только после всего этого должен прийти жених, так же пройдя от порога до арки. Кьярваль шел медленно и размеренно, но с каждым его шагом Ингрин нервничала все больше, ведь от начала прошло почти два часа, а Нэтвира еще не было. Сквозь едва приоткрытые двери было видно, как садиться солнце. С каждым ударом сердца, с каждым вдохом то неотвратимое, от чего она бежала, приближалось все сильнее. Её и Кьярваля разделяло десять метров. Был вечер, был закат, а внутри стало холодно и пусто. Потому что если Нэтвир не пришел, значит с ним что-то случилось. Ингрин прикрыла глаза, комкая в руках платье и вздрогнула, когда двери резко распахнулись, ударившись о стены. В свете заходящего солнца стоял Нэтвир. Тихий гул, стоящий в зале, утих.