Меч и капор

Комната мистера Лэнгфорта располагалась на втором этаже, в самом конце длинного коридора. По мере приближения к ней Лейси начала замедлять шаг. То же сделала и Диана. Ее охватило легкое волнение — все же, до этого дня она ни разу не видела мужчин. А вещи, которые о них рассказывали другие амазонки, были очень далеки от приятных. Тем более, она сама сейчас совершенно безоружна. И что делать, если что-то пойдет не так? После короткого стука дверь отворила молодая темнокожая девушка с зажатым в левой руке опахалом. У Дианы округлились глаза и запершило в горле. В комнате царили зеленоватый полумрак и неимоверная духота. Спертый, горячий воздух с трудом проникал в легкие, раздражал носоглотку странным смешением аромата благовоний и пота. Сделав пару шагов, Лейси чуть покачнулась, оперлась рукой о локоть амазонки. Та этого и не заметила — все ее внимание было приковано к человеку, лежащему в кровати под тяжелым балдахином. Несмотря на то, что большая часть тела была скрыта под простыней, неестественно вывернутые руки и лицо землистого цвета пробуждали вполне определенные мысли. «Он наверняка болен, — мелькнуло в голове у Дианы. — Но почему тогда его держат здесь, а не на воздухе?». — Лейси? — медленным, ломающимся голосом заговорил мужчина. — Кого это ты привела? — Этот человек спас мне жизнь. Папочка, можно приютить его у нас? — Ты плохо слушала материны научения. Иначе не спрашивала бы меня о таком. Любой добропорядочный южанин — дорогой гость в нашем доме. Подойди-ка поближе, путник. Диана покорно шагнула вперед, замерла практически у самой кровати. Единственным, что еще оставалось живым в мистере Лэнгфорте, были его глаза. Маленькие, темные и подвижные, они доказывали, что он сохранил ясность и цепкость ума. Но ничего, предвещавшего бы проблемы, амазонка в них не увидела. Только напряженное внимание, сменившееся искрами удивления. — Ничего не понимаю. Уж не девица ли это в мужском платье? Представьтесь, будьте так любезны. — Диана из Темискиры. — Хм, что-то не припомню я такой плантации. Впрочем, если вы и вправду выручили мою дочь — то оставайтесь. Сейчас такое время, что пара рук лишней точно не будет. А ваши, я вижу, к труду привыкли. — Я обучена многим ремеслам, — с проблеском гордости в голосе ответила амазонка. На острове ее действительно обучили всему, чему могли — начиная от охоты и заканчивая гончарством. Чему-то больше, чему-то меньше — но обузой в этом доме она точно не будет. — Хорошо, значит, на что-то то и сгодитесь. Оставайтесь столько, сколько захотите. Какое все же странное сейчас время… Фраза прервалась на полуслове. Мистер Лэнгфорт будто заснул, забыв при этом закрыть глаза. Лейси поманила Диану за собой и тихо направилась к выходу. Уже в коридоре удивление амазонки вылилось в вопрос: — Что с ним такое? — Апоплексический удар, — чуть запнувшись, пояснила девушка. — Он уже больше месяца так лежит — с тех пор, как пришло известие о смерти Ларри. А из-за этой войны ни ткани, ни краски не достать. Вот и приходится ходить не в траурных цветах. И он каждый раз расстраивается, видя это. Но что уж поделать? Только молиться и надеяться, что Бог нас простит. — Уверена, Зевс уже вознес твоего брата в Элизий, — тихо сказала Диана, подавив вздох. Она знала, что такое смерть — но отдаленно, сквозь призму истории и кружево мифов. Столкнуться с нею лицом к лицу на Темискире не представлялось возможным. Амазонки были бессмертны, а забой домашнего скота или жертвенных животных не вызывал особых эмоций. Исключение составляли только лошади — будущие хозяйки выращивали своих скакунов с годовалого возраста, и, безусловно, привязывались почти за три десятилетия бок о бок. Диана хорошо помнила, каким ударом для ее матери стала смерть любимой кобылы — даже учитывая тот факт, что Гефина уже давно не была под седлом, а просто доживала старость в покое и сытости. Насколько же болезненной тогда должна быть кончина человека для его близких? А ведь тут — война, и эта кровавая плата неминуемо взимается за каждый день противостояния… — А ты, получается, не католичка? — спустя пару мгновений осторожно спросила Лейси. — Понятия не имею, о чем ты. — Ну, ты действительно веришь в Зевса, Геру и прочих олимпийских богов? — Как же можно иначе? Если бы не милость Громовержца, меня бы не было на этом свете. — И ты ничего не слышала об Иисусе? Диана покачала головой, и, видя что глаза Лейси утратили миндалевидную форму и стали похожи скорее на грецкие орехи, предположила: — Может, мы как-то иначе его называем? Над чем покровительствует этот бог? Чем он известен? — Он спустился на землю и принял мученическую смерть, дабы искупить пред ликом своего отца грехи человечества. — Нет, о нем я точно ничего не знаю. — Тогда я дам тебе Библию и помогу встать на истинный путь! В голосе и глазах девушки чувствовался такой жар, что Диана решила не спорить. Да и в любом случае — не помешает ближе познакомиться с обычаями мира, в котором она теперь вынуждена жить. Пока у нее на руках были лишь кусочки, обрывки информации, и при попытке сложить их воедино выходило что-то уж совсем нелогичное. Лейси вновь ненадолго оставила ее одну, решив сбегать к Нэнне и передать ей слова отца. Вернулась она с небольшой книжкой в руках. — Вот, обязательно почитай! А я поясню тебе все, что будет непонятно. В пансионе для благородных девиц нам каждый день растолковывали по несколько страниц, и я почти все помню до сих пор. Диана не смогла не улыбнуться в ответ на радостное возбуждение девушки. Пока Лейси была единственной, кто по-настоящему тепло отнеся к ней. И симпатия была взаимной — несмотря на колоссальную разницу в воспитании и мировоззрении. Все же, им обеим очень повезло встретить друг друга в нужный момент. Несколько часов прошли в беседе. Сбросив обувь и устроившись на небольшом диванчике у окна, Диана рассказывала сидящей рядом Лейси о Темискире. Та слушала внимательно и с явным интересом, во время пауз задавая массу уточняющих вопросов. Многие из них еще раз подчеркивали то, как огромна была пропасть. Диана помимо воли сравнивала две вселенных — и глухая тоска где-то под сердцем от этого становилась все сильнее и сильнее. Пусть на то воля богов, пусть она тут неслучайно, но от этого не легче. Порядки и устои, которые Лейси воспринимала как нечто само собой разумеющееся, казались амазонке ужасными и непонятными. Сестры были правы — внешний мир принадлежал мужчинам. И время, увы, не улучшило положения вещей. В чем-то даже ухудшило — если смотреть на ситуацию в целом. — И вы все работаете? — переспрашивала Лейси, и в ее ореховых глазах плескалось недоверие. — Даже ты, принцесса острова? — И моя мать тоже. В дни жатв все, кроме жриц, выходят в поля. Это большая работа и большой праздник. Слова соскальзывали с губ, а перед внутренним взором проносились картины из воспоминаний. Вот она, восьмилетняя, получает из рук матери небольшой серпик. Сколько же радости тогда это вызвало! Ведь в ее понимании это еще один шаг вверх по ступеням взросления. Вот поле, покрытое золотом пшеницы. День светел и безоблачен, ближе к полудню — даже жарок. Но работа, сплетенная воедино с песнями, не утомляет. И как приятно то чувство единства и совместно достигнутой цели! А после, когда последний колос уже упал на землю, приходит время принести жертву Деметре, поблагодарить ее за урожай — и предаться заслуженному веселью. И никому и в голову могло прийти назвать труд чем-то недостойным. Напротив — ничто не порицалось так, как праздное безделье. — А кто у вас добывает железо? Кто кует оружие? Кто носит тяжести? Неужели все это делают женщины? — Ну, если что-то очень тяжелое — то мы используем лошадей и повозки. А так — это ни для кого не проблема. — Да уж, ты хорошо мечом машешь. И такая крепкая, что, наверное, даже меня без труда поднимешь. Ясно услышав в тоне Лейси задорные нотки, Диана положила руку ей на талию, другой подхватила под колени и встала с дивана. Это действительно было несложно — как и слегка покружить ее в воздухе. Девушка тихо пискнула, а затем рассмеялась: — Верю, верю, только верни меня обратно на землю. На день хватит и одного обморока. Ой, как мы с тобой засиделись! — воскликнула Лейси, наткнувшись взглядом на циферблат напольных часов. — Скоро ланч, а у меня на голове полный беспорядок. Можешь помочь мне причесаться? Диана не отказалась — и к обеду локоны Лейси были уложены в косу со сложным плетением. Самой девушке прическа явно понравилась, а вот Нэнна недовольно нахмурилась, увидев новый облик своей воспитанницы. А так как она прекрасно понимала, кто был тому виной — то за столом устроила чуть ли не полноценный допрос. — Как вашего ребеночка-то зовут? — Медея, — произнесла Диана первое имя, которое пришло ей в голову. — Побойтесь бога, мисс, это же мальчик! Амазонка замерла, не донеся до рта ложку. Мальчик? Как такое вообще может быть? Да уж, теперь все куда более понятно… И как же глупо она, должно быть, выглядит со стороны. — Ясон. Пусть будет Ясон. — А вы его хоть окрестили? Диана взглянула на Лейси, и та решила вмешаться в ситуацию: — Нэнна, давай обсудим все это после трапезы, — ее тон изменился, вновь стал мягче и ниже. — Не смущай нашу гостью. После этого за столом восстановилась тишина, нарушаемая только перезвоном столовых приборов. Обедали они отчего-то вдвоем — а Нэнна прислуживала, зорко следя за тем, чтобы ее воспитанница не отлынивала. Лейси действительно ела без особого аппетита, чего никак нельзя было сказать о Диане, у которой со вчерашнего вечера макового зерна во рту не было. Местная пища была непривычной для амазонки — какой-то рассыпчатый вареный овощ желтого цвета с подливкой и небольшими кусочками мяса, и на закуску — оладьи под соусом. Блюда были вкусным, но порции — крайне небольшими. А после обеда Лейси отвела ее и Нэнну в небольшой кабинетик и, плотно закрыв двери, принялась объяснять ситуацию. Негритянка была преисполнена скепсиса, но совсем уж открыто хозяйке не противоречила — только порой с виду уклончивыми репликами выражала свое мнение. То, что звучало вежливо, она говорила довольно громко, но обычно после этого ее голос падал на несколько тонов, превращаясь во вполне слышимый шепот. И тогда фразы становились куда менее приятными — но, будто повинуясь каким-то правилам, Лейси никак на них не реагировала. — Вам-то виднее, мисс, но так-то и я туземной принцессой называться могу. Но если мистер Лэнгфорт позволил — то свободных хижин сейчас много, поселим ее куда-то. — Нет, — Лейси решительно покачала головой. — Она будет спать в моей комнате. Я после сегодняшнего происшествия сама не усну. — Так надо было соглашаться, когда хозяин предлагал вам завести собаку. Всяко лучше, чем тащить в дом белую шваль… И что скажет мастер Лукас, когда вернется с войны и увидит, кто живет с нами под одной крышей? — Не забегай вперед, Нэнна. Пока все равно будет так, как решила я. — Вы не боитесь, что те мерзавцы могут вернуться и напасть на нас? — Давайте я постою в дозоре, — тотчас предложила Диана, которой решительно надоело молчать. — Есть кто-то, кто может прибыть к вам ночью с мирными побуждениями? — Да куда там, мисс! До нас никому дела нет, а поместье неблизко от дороги стоит, случайный путник сюда не зайдет. Да и какой жентмун потемну-то ездит? Нет, в такую пору только всякая шваль шатается. — Не думаю, что нам стоит чего-то опасаться, — вмешалась Лейси. — Диана так их напугала на пляже, что, уверена, они к нам больше не сунутся. Мисс Лэнгфорт ошиблась в своем оптимистичном прогнозе. Они еще только готовились ко сну, когда с улицы послышался стук копыт. Хозяйка дома бросилась к окну. Диана, не теряя ни секунды — к шкафу. Полностью облачиться в броню она бы в любом случае не успела, но наручи и меч — уже лучше, чем ничего. — Двое! Или трое… Ой, что делать? — всхлипнула Лейси, оседая по стенке. — Успокойся. Я их встречу. Ты пока позови всех, кто может держать оружие. Практически слетев по винтовой лестнице и чуть было не сбив с ног замешкавшегося ребенка, Диана выскочила на улицу. Сердце билось быстро, но разум был ясен. С детства ее готовили к сражениям. И сейчас, когда пришло время применить все знания на практике, она была готова. Обежав взглядом ландшафт, амазонка соскочила с крыльца не на аллею, а в гущу сада. Пока неизвестные поднимались по склону холма, Диана успела добежать до изгороди. Первый всадник перескочил через ограждение справа от ворот — как она и думала. Лошадь задела задними ногами планку, чудом приземлилась на куст жасмина, при этом не упав и не сбросив седока. За нее это сделала Диана. Выбросив вперед руку, она кончиком меча распорола подпругу. Лошадь шарахнулась в сторону, а мужчина оказался на земле вместе с седлом. Он все еще сжимал повод в левой руке, но правой успел выхватить из кобуры револьвер. Тишину ночи разорвал в клочья грохот выстрела. Несмотря на звон в ушах, Диана успела заслониться и атаковать в ответ. Меч с хрустом пронзил грудную клетку, дойдя краем лезвия до самой земли. Мародер задергался и захрипел. Лошадь пронзительно ржала, убегая куда-то вглубь сада. Диана стояла, точно громом пораженная, не в силах оторвать взгляда от лица умирающего. Ее учили сражаться. Но не убивать.