***
Диана брела по лесу, погруженному в густой ночной мрак. Она с трудом вспомнила, как ушла сюда - кажется, объяснив это тем, что хочет поискать сбежавшую лошадь. Во всяком случае, никто ее не остановил, не попытался задержать. Все были чем-то заняты: заканчивали тушить тлеющий сарай, копали ямы в отдаленном углу поместья, тащили туда тела убитых... До нее дела не было. И хорошо - вопросов или причитаний она сейчас бы точно не выдержала. Когда адреналин схлынул, ей остро захотелось двух вещей. Воды и одиночества. Притом второго - даже больше, будто именно оно было базовой потребностью. Только вот зачем? На этот вопрос Диана не могла дать ответ. Она просто начала идти по следам - и продолжила, даже когда отпечатки подков исчезли в ковре опавшей хвои. Ей нужно было что-то делать. Чтобы не думать, чтобы хоть чем-то оградиться от осколков, рассыпавшихся по сознанию. В них намертво застыли отражения битвы. Два, почти что три человека, убитых ее рукой. Три мужчины. Три поверженных врага. Но почему нет никакой радости, ничего, хоть отдаленно напоминающего триумф? Ведь она вышла из боя победительницей. Защитила тех, кто слабее. Восстановила справедливость. Все так, как и должно быть. Разве не этому ее учили на Темискире? Честное противостояние, быстрый финал, минимум страданий. Этими принципами должна руководствоваться каждая воительница - это же сделала и она. Но почему желудок все еще сжимают холодные тиски, а из глаз того и гляди польются слезы? Почему никто не говорил, насколько на самом деле сложно убить другого человека? А может, все дело просто в ней самой? Во внутренней слабости и в недостойном страхе, который в том или ином обличье жил в душе все эти годы... Сама того не заметив, Диана дошла до пляжа. Океан манил к себе чистотой волн, лживым обещанием смыть всю грязь и кровь. Вещи полетели на песок. Нагая, она одним порывом бросилась в холодную кипень. Долго стояла, оттирая кожу руками и морщась от покалываний в местах ожогов. Ноющая боль от ушибов, напротив, уменьшилась. Вода тихо плескалась, то покрывая, то обнажая ее плечи. Под узким полумесяцем горизонт казался не более чем размытой полоской тьмы. Стиснув зубы, девушка отвернулась. Она хорошо знала, что не увидит там земли - и освещение никакой роли не играет. И все же - когда именно все пошло не так? В какой момент она ступила не на тот путь, когда просмотрела в своей душе опасные паростки и почему дала им пробиться наружу? Вопросы ранили шрапнелью. Но больнее всего было осознание собственной бесполезности. Как она собирается останавливать войну, если даже этот бой дался ей с такими усилиями? Что она вообще за амазонка после такого? Вернувшись на берег, Диана внимательно осмотрела ноги, запоздало ощупала грудную клетку. К счастью, кости были целы. А синяки - пустяк, сойдут через пару дней. Но как на самом деле непросто драться без брони! Даже в этом сражение безумно отличается от тренировки. Что толку от побед в спаррингах, когда в настоящем бою ее так легко вывели из строя? И кто знает, чем бы все закончилось, если бы не помощь Лейси. Порыв ветра донес приглушенное ржание. Пойдя на звук, девушка вскоре нашла лошадь. Животное храпело и билось на месте, запутавшись поводом за ветки кустарника. Изо рта хлопьями летела бело-розовая пена. Диана начала подходить к ней медленно и осторожно, нашептывая ласковую бессмыслицу. Она внимательно наблюдала за ушами животного - и приблизилась окончательно уже после того, как они вновь стали торчком. Только вблизи амазонка поняла, насколько плохо выглядит этот скакун. Грива висела колтунами, из-под грязно-серой шерсти выпирали ребра, а на спине явственно виднелись недозажившие раны от седла. Еще одна походила чуть позади левого плеча - тонкая, кровоточащая линия. Плод недавнего контакта с лезвием из амазония. - Прости меня, - шепнула Диана, потрепав лошадь по холке. - Ты ничем этого не заслужила. Ответом ей было тихое фырканье. К облегчению амазонки, животное не попыталось вырваться у нее из рук. Лошадь покорно, хотя и не слишком охотно зашагала рядом, стоило Диане освободить повод и начать движение. Они брели напрямик, ориентируясь на видневшиеся за деревьями огоньки. В воздухе пахло хвоей и полынью. Спешить совершенно не хотелось. В своих мыслях амазонка молилась - беззвучно, но от того не менее пылко. Ей нужна была помощь, нужен был совет. Боги, если вы слышите меня - то дайте знак. Направьте, укажите дорогу... Лес молчал, и только где-то в отдалении слышалось монотонное уханье совы.***
Пока Диана дошла до усадьбы, ночь уже стала сменяться утром. Край неба на востоке окрасился алым. Солнца еще не было видно, но золотые кони Гелиоса уже били ногами, готовясь сорваться с места. Подворье тонуло в мягком полумраке, сквозь который уже можно было рассмотреть следы ночного сражения: помятый куст жасмина, присыпанные песком пятна крови, сломанные ветви деревьев и затоптанные клумбы... Нэнна встретила ее почти у самых ворот - и явно обрадовалась этому. - Хорошо, что вы вернулись, - без тени привычного недоверия сказала она, перехватывая поводья потянувшейся было к траве лошади. - Может, чем-то подсобите... - Что случилось? - Мисс Лэнгфорт заперлась в спальне, никого к себе пускать не хочет. Вы уж попробуйте к ней подняться, может, выйдет из этого что-то. Диана ощутила острый укол стыда. Как она вообще могла уйти в такой момент? Ведь совсем несложно было догадаться, что Лейси сейчас куда хуже, чем ей самой. Одной Гере ведомо, чего стоило ей вмешаться в бой, с оружием встать против мародера, против мужчины. И если по ней, амазонке, так ударило произошедшее - то что должна чувствовать девушка, которая еще утром с улыбкой объясняла, что женщинам в их мире нет нужды от кого-то защищаться? Как можно было оставить ее одну после такого? Что-то ответив Нэнне, девушка быстрым шагом направилась к дому, взлетела на второй этаж и осторожно постучала по дверному косяку: - Лейси, можно? Это я. - Диана? Заходи. Дверь отворилась с тихим щелчком. Лейси все еще была в ночной рубашке - но пытаться уснуть явно и не думала. На кровати пестрой россыпью лежали книги - какие-то были открыты, какие-то являли миру лишь свои кожаные обложки. Револьвер покоился на туалетном столике, странно контрастируя с изящными безделушками. - Спасибо, что помогла мне, - мягко сказала амазонка, проходя вслед за девушкой вглубь комнаты. - Ты метко стреляешь. - Вовсе нет. Я... Я до этого дня вообще ни разу не пробовала. Только со стороны видела. Господи, а если бы я в тебя попала? - Я бы отбила заряд наручем, только и всего. А вот если бы ты не вмешалась - мне пришлось бы несладко. - В романах это так просто... - всхлипнув, Лейси присела на край кровати, потянулась рукой к ближайшему томику. - Меня всегда так восхищало, когда герой защищал свою леди, сражаясь и убивая противника. Почему никто не говорит, что на самом деле все не так? Вопрос вызвал легкое ощущение дежавю. Не так давно она задавалась ним сама - ответ так и не нашелся. Не в силах больше что-то говорить, Диана опустилась рядом с подругой, чуть приобняла ее за плечи. Та не противилась - напротив, охотно прильнула, уткнулась в плечо лбом и тихо, почти беззвучно расплакалась. Поглаживая ее по спине и волосам, амазонка явственно ощущала, как глаза предательски наполняются соленой влагой. В эти предрассветные мгновения все различия утратили свою силу. В розоватом полумраке Лейси была так же близка и понятна, как и она сама. Общий бой не мог не сплотить. Одна на двоих рана - тем более. - Пожалуйста, почитай мне вслух, - наконец попросила девушка, сдвигая книги с центра кровати. В ее голосе грусть уступила место усталости. - Иначе я не усну. - Что именно? - Ну, давай вот эту. Можешь прямо отсюда начинать. Мне нравится эта глава... Приняв из рук Лейси открытый томик, Диана устроилась поудобнее и начала читать. История рассказывала о девушке, обучающейся в странной школе со странными порядками. Амазонка и сама не поняла, как и почему эта книга при всей своей непонятности так увлекла ее. Она продолжала перелистывать страницы, даже когда Лейси уже крепко спала, прижавшись головой к ее бедру. И, сама того не понимая, делала неправильные выводы. Несложно было принять желаемое за действительное, увидеть в описании нежной дружбы нечто большее - особенно для человека, который именно такие отношения считал нормой жизни. Амазонка не знала и не могла знать о концепте развития чувственности, о том, что предельная эмоциональная близость с другими девушками воспринималась лишь как часть подготовки к закономерному замужеству, а ни о каких союзах и речи быть не могло. Для нее в эти минуты героиня любила - а затем страдала от смерти возлюбленной. Она уснула задолго до того, как на жизненном горизонте Джен Эйр появился мужчина. И ничто не пошатнуло ее радостной уверенности в том, что и в этом мире есть место для сапфичной любви.