невыраженное

      Как только открываются створки лифта, Галли знает: это пиздец.       Он смотрит на этого долговязого новичка с россыпью родинок от щеки до шеи и не может найти ни одну рациональную причину своей тревоги. Но все равно твердо уверен: этот шанк превратит его жизнь в настоящий кошмар. Пока другие глейдеры под общий гомон тащат парня в Кутузку, чтобы отоспался, Ньют задумчиво стоит в стороне и не реагирует даже на тычок в бок.       – Ты что, уже решаешь, куда этого длинноного пристроить?       Младший староста Глейда рассеяно мажет взглядом в ответ, будто смотрит сквозь.       – Эй, Ньютти, – щелкает пальцами прямо перед носом. – Ты мысленно в Берлоге, что ли?       – Еще раз так сделаешь и уже не-мысленно окажешься в Могильнике.       Галли давит в себе желание расплыться в совершенно идиотской улыбке.       – Большой и важный, да?       Ньют закатывает глаза и молча разворачивается в противоположную сторону, оставляя растерянного собеседника без какой-либо привычной ответной дерзости.       И это первый раз, когда чертов Томас крадет у Галли самое дорогое.       То, что ему даже не принадлежит.       Вот почему он не может стоять в стороне, когда сопливый салага с улыбкой ангела и незримым нимбом над головой, назвавшийся Томасом, кроит его жизнь на куски. Когда своими безрассудными и разрушающими все то, что так долго выстраивалось в этой общине (часто – на их же собственной крови) – принципы, правила, порядки – поступками в виде спасения куратора бегунов, пережитой ночи в лабиринте и убийстве гривера старается влезть в доверие Ньюта.       Он говорит себе: нихуя подобного.       Галли надоело разрушаться изнутри. С каждой новой улыбкой Ньюта (ебучему Томми), надеждой и верой о побеге из Глейда, которую новичок так старательно подпитывает своим неиссякаемым энтузиазмом, кровоизлияние всё больше затапливает лёгкие. Томас очаровывает всех. Быстрее Ньюта. Перетягивает на свою сторону даже последних скептиков, внушая, что они как никогда у цели. Толкая на все более необдуманные и опасные поступки, рискуя жизнями так, будто у него в запасе еще полсотни человек.       Томас втирается в Ньюта, мимолетно касается, улыбается, делает всё то, что заслужил Галли.       И Галли ни капли не жалеет, когда наводит прицел глока на Томаса в пункте управления.       – Мое место в Лабиринте. Как и всех нас.       Когда он нажимает на курок, разочарованием в глазах Ньюта можно его, Галли, похоронить. Все равно хуже не будет.       Выжив и попав в Денвер к Правой руке, Галли часто думает о Ньюте. О том, как оказался в настолько запутанном лабиринте из эмоций, что выход из Глейда его уже не волновал. Как проебал абсолютно все ходы с результатом в минус, даже не осознавая, какой была его ставка. Так уверенно отрицая все чувства, что не смог распознать самое очевидное.       Поэтому когда они случайно набредают на группу подростков, он не может поверить своим ебучим глазам и без конца мажет взглядом по исхудавшей фигуре Ньюта, вставшим живым щитом между ним и разъяренным Томасом.       Зрительно ощупывая каждый кусочек его угловатой фигуры, Галли понимает, что пошел бы за ним хоть на край света, даже не осознавая, что ноги двигались. Но сейчас он точно знает, почему.