Ртутные цветы

* * * Говорят, чтобы в жизни произошли перемены, необходимо вытравить из себя прошлое. Но порою это кажется невозможным - ведь оно находится в крови, в голове, в мыслях... В сердце. Марвин все ворочался в кровати, не в силах уснуть. Ему не давали покоя бесчисленные вопросы, которые он задавал самому себе: чьего ребенка ждет Истер? Как он сам? Хорошо ли ему живется? Но ответить ему было некому и альфа мучился в неведении всю ночь. Утром он первым делом набрал знакомый номер и вздрогнул от неожиданности, услышав хриплый от волнения голос Томми: - Ребенок уже рождается. Приезжай, он ждет тебя. Марвин тут же, в одной рубашке, кинулся на улицу ловить такси. На воздухе он малость пришел в себя, но унять судорожную дрожь в руках был не в силах. В теплом салоне волнение усилилось и он начал подгонять хмурого, угрюмого таксиста: - Вы не понимаете, у меня скоро там сын появится на свет! И чуть не прикусил язык, засомневавшись - его ли? Но стоило ему подумать об Истере, ожидающим его, нуждающимся в нем, на сердце вдруг стало спокойно - точно его. Дом встретил его приветливым молчанием, словно старый добрый приятель, с которым не виделся долго из-за глупой, не стоящей того ссоры. Прошел почти год с тех пор, как Марвин покинул его, а все же... Возникло теплое, несомненно приятное ощущение, будто он никогда отсюда и не уходил. В гостиной на диване устроился Томми, у которого от нервов покраснели даже кончики ушей. - Ты пришел, - с облегчением произнес он, едва завидев Марвина. - Здравствуй, - альфа обратился не только к нему, но и к расположившимся в углу комнаты незнакомым близнецам-подросткам, и к совсем еще юному омежке, с тревогой кидавшему взгляды на спальню. Может, чьи-то племянники? Он не успел ничего спросить у Томми - омега рассеянным жестом дал ему понять - мол, иди уже. И Марвин без лишних вопросов кинулся наверх, словно его притянуло туда магнитом. В спальне раскрасневшийся, расслабленно развалившийся на кровати Истер встретил его усталой улыбкой. На полу, привалившись к кровати, сидел красивый, безумно похожий на него самого, молодой альфа. Стоило Марвину приблизиться, как тот слегка недоуменно воззрился на него и альфа с замиранием сердца отчего-то понял сразу: это Аки. - Марвин, - сказал Истер, - посмотри. От звука этого теплого, такого родного голоса сердце Марвина защемило, а на уголках глаз предательски защипало. Он перевел взгляд на Аки, который, отступив в сторону, позволил ему приблизиться к колыбельке, где копошилось новое, совсем еще крошечное существо: оно громко сопело, пыхтело, но несомненно, являлось живым и самым бойким созданием в этой комнате. Маленький, здоровый, полный жизни альфа. Страшно было даже подумать о том, чтобы взять его на руки, прикоснуться к нему - настолько хрупким, драгоценным он казался Марвину... Тут Истер слабым жестом подозвал его в себе. Присев рядом, альфа с нежностью сжал его тоненькое, прохладное запястье. - Я люблю тебя. - Ты ведь больше никуда не уйдешь? - с надеждой спросил омега. К ноге Марвина вдруг прижался бледный, покрытый шрамами малыш с внимательными, серьезными глазами Истера. Альфа заставил себя улыбнуться ему и, потянувшись, потрепать по лохматой рыжей макушке. В этот момент, он вдруг ясно осознал, что за все эти годы, он ни разу не подумал о детях. Днем и ночью, он мечтал лишь об Истере, грезил его выздоровлением, о том, какая у них будет счастливая жизнь. А теперь, когда они вдруг оказались рядом: такие живые, такие настоящие, оказался потрясен до глубины души. Все это время, когда Истер говорил ему, что они рядом - так оно и было, просто раньше он сам не хотел их видеть. И теперь, оказавшись с ними лицом к лицу, почувствовал, как его охватывает неведомое ранее чувство легкости. Вначале ему было немного страшно, но теперь этот страх прошел, оставив лишь чувство глубокого умиротворения. Он был именно там, где должен был быть. И с теми, кого любил (и научится любить) больше всего на этом свете. - Марвин...? - Да, конечно, - наконец решившись, от всего сердца, искренне ответил он. - Я теперь никогда вас не покину.