Чёртов Ким Джункю!

— Чёрт, вот что ты сделала? Мне ведь теперь с этим как-то надо ходить! — Джункю обиженно надувает губки, осматривая укус на правой ключице. И что Миён дёрнуло? Впрочем, вопрос риторический. Он и сам знал, кто там её дёрнул. Но вопрос всё ещё оставался открытым. Как ему теперь в универ ходить? Это вряд ли чем-то прикрыть можно, а если надеть водолазку, то будет чесаться. Ким поджимает губы в тонкую полоску, но всё же расслабляется. Сам виноват. — Где у тебя находятся пластыри, а? — Я не понимаю, чего ты так боишься, — в ванную заходит обворожительная Миён, между прочим, причина всех его страданий, мягко улыбается и поправляет на тонкой талии поясок от шёлкового халатика нежно-розового цвета. Вот зачем она его надела? Такая Миён, с ее волнистыми волосами, беспорядочно раскиданными по плечам и слегка примагниченными к халату, заставляет его задуматься, а не прогулять ли сегодня пары. — Надень кофту с воротником или рубашку «со стоечкой», и никто ничего не узнает. Разве что твой соулмейт. Джункю раздражается. Снова эти клятые соулмейты. И Миён туда же? Один гадёныш всё никак не может успокоиться и продолжает трепать нервы Машихо, на котором и места свободного нет. Машихо. Его прошибает озноб. Лучший друг так и не появился, ни утром, ни вечером, и на парах тоже не был. Он так никогда себя не вёл, и это заставляет беспокоиться. С ним определённо что-то происходит, Кю это чувствовал печёнкой. Но ночью он дозвониться до него не мог, а в последние несколько часов был явно занят — Миён предложила отвлечься, а не сходить с ума всю ночь. — Это тут вообще причем? Соулмейты — не более, чем обычная выдумка. — Ну, я бы так не сказала. Смотри, — Миён показывает локоть с пластырем. — Ты представляешь, мне в соулмейты достался какой-то школьник! Школьник! Мне снилось, как над ним ржали друзья по телефону, что он упал на тумбочку во время секса. Ужас, чёрт возьми. Половинка, чёрт возьми. — То есть, ваши «раны» перекликаются? — Думаю, что да. Если с моим соулмейтом что-то происходит во время… Ну, ты понимаешь. То, с вероятностью в 99 %, это же появится на том же месте у меня. Но может появиться и просто рандомно, как я читала. Она смотрит, как Джункю приклеивает четырёхугольный пластырь с сердечками к себе на ключицу и тихо посмеивается. Двигается Миён как кошка, грациозно, медленно, пробегается ноготками по его плечам, очерчивая мышцы спины, и широко улыбается. — Что-то я не заметила на тебе ничего такого. Может быть, стоит ещё раз осмотреть? Получше, — последнее слово она буквально шепчет на ухо, пристав на носочки. — А универ подождёт…

***

Машихо, спустя столько времени, наконец-то открывает глаза, смотрит затуманенным взглядом на белый потолок комнаты и тихо стонет. Боль, внезапно пронзившая ключицу, заставляет его перевернуться на спину, тяжело дыша. Через пару секунд он уже чувствует, как холодные пальцы прикасаются к его лбу, вздрагивает и снова стонет. Вечером у него опять поднялась температура, поэтому большую часть времени он пролежал пластом на кровати Рэсон, не в силах двинуться. Рэсон же тем временем самовольно отодвинула ворот его футболки и… удивилась? — Во-первых, братец медвежонок, у тебя немного спала температура. Я уж думала, что с тобой с ума сойду. Во-вторых, тебя явно кто-то укусил, и это был определенно не комар. Погоди секунду, я сбегаю за антисептиком и пластырями. Тебе принести чего-нибудь ещё? Машихо уже хотел было сказать, что вовсе не будет против чего-нибудь попить, но Рэсон ураганом унеслась в неизвестном направлении. Он убирает со лба чёлку, привстаёт на кровати и не может отделаться от чувства, что его вот-вот стошнит. Но Рэсон ему испорченную кровать точно не простит, поэтому он опирается спиной на подушку и поудобнее располагается на месте. Блуждающий взгляд натыкается на мобильный телефон. Японец резко выдыхает, словно сейчас же примет высокоградусное болеутоляющее, и снимает блокировку с экрана. Что ж… 57 пропущенных вызовов. На экране красным шрифтом отображается «чёртова коала». 57 пропущенных, 135 непрочитанных сообщений в kakaotalk и еще примерно столько же в обычном мэссенджере в телефоне. «Маши, что с тобой? Где ты?» — примерно такой посыл прослеживался в каждом сообщении, если вычесть спам, многочисленные угрозы скорейшей расправы, если он не ответит, и десятки беспокойных смс о его самочувствии. Только Джункю может сначала ссыпать клятвы прибить и уже потом писать, словно нашкодивший домашний питомец, что был не прав, но и молчать тоже — не дело. Машихо не хочет с ним разговаривать. Не сейчас, желательно не сегодня. Он слишком вымотан, слишком измучен, и не только физически. В голове стоит только одна фраза: «моя девушка». Именно она заставляет каждый раз сглотнуть горечь и долго успокаивать сердце. А вот от противного чувства на душе так просто не избавиться. И Машихо пытается. Пытается это сделать. Настолько, что последние полтора дня практически не помнит, разве что, бутылки с соджу и вечно эмоциональную Рэсон, мельтешащую перед глазами. Джункю так волнуется за него... Машихо чувствует себя неудобно, но потом вспоминает, что вообще-то с ним такое в первый раз. Он же не Джункю, который может дома ночевать только по праздникам или из-за дождичка в четверг. Стоит ли радоваться, что он вообще заметил пропажу? Вряд ли. Судя по всему, он дома не ночевал, а значит, что у него есть дела важнее. Или, может быть, он просто спит? Машихо не хочет думать, он хочет только свернуться клубочком и не вылезать из под одеяла, потому что внешний мир слишком жесток, а люди в нём — ещё хуже. — Надеюсь, что температура больше не поднимется, — в комнате вновь появляется блондинистая проблема с аптечкой в руках. — От чего она у тебя вообще? Это твой организм так на соджу реагирует? — Это мой организм на соджу протестует, — Маши устало закатывает глаза, смотрит, как Рэсон забирается на кровать, подползает к нему и опять оттягивает край футболки. Пожалуй, это было первым разом, когда ему не самому пришлось обрабатывать свои раны. Щёки вспыхивают, глаза мечутся, а рана на ключице саднит. Он закусывает губу, когда антисептик начинает щипать, и видит, как ухмыляется его… подруга? Да, именно подруга. Машихо не склонен делать поспешные выводы. Он привык всё просчитывать до мелочей, привык все контролировать, в том числе, и свой круг приближённых. В него входила только его собственная семья, Джункю и его родители. Больше Маши никого не подпускал. Но что же он мог поделать, когда Ким Рэсон ворвалась в его жизнь подобно торнадо, сменяясь постоянно на тихую комфортную гавань, где его понимают с полуслова. Тогда, проводив её до дома, он собирался уйти. Собирался. Но что-то пошло не так. Прошло около полутора суток, а Маши уходить не собирается. На удивление, в компании Рэсон ему комфортно, точнее, комфортнее, чем с большинством людей. Он действительно выложил ей всё, как на духу рассказал о своём переезде из Токио и Сеул, о их долгой многолетней дружбе с Джункю, а ещё об их связи… Да он и сам того не ожидал, но стало значительно легче. А Рэсон, к тому же, понимающе кивала и наливала ему очередной бокал алкоголя. — Плохой идеей было вчера пить, — теперь уже стонет она, падая рядом и зарываясь в собственном одеяле. — Напомни мне, что я вообще-то взрослая самодостаточная женщина, которой негоже бухать из-за какого-нибудь придурка. — До или после первой рюмки? — Иди к чёрту. Они валяются весь день, что-то заказав поесть, смотрят сериалы и болтают. Боже, Машихо в последний раз так болтал с Джункю, когда он оставался с ним целыми днями во время «болезни». Джункю… Вспоминать больно, не вспоминать — невозможно. На телефоне копятся пропущенные вызовы и угрожающие смс-ки, диалог kakaotalk разрывается от обилия спама. Но Машихо не берет телефон, не отвечает, не может. Он всё ещё не готов. И даже представить себе не может, когда будет. Рэсон сидит на другой стороне дивана, поедает пачку попкорна и изо всех сил старается делать вид, что она вовсе не плачет над фильмом. Вообще ни разу. Так, глаза немного слезиться начали. Машихо пытается абстрагироваться. Так чувствуют себя брошенные люди? Да они с Джункю даже не встречались, а хандра на него всё равно напала и явно чем-то тяжёлым оглушила. Он переводит взгляд на Рэ, потом обратно на фильме, но только сейчас соображает, что совершенно его не понимает, целый час его мысли заняты были совершенно другим. — Рэсон, а что насчёт твоего соулмейта? — вдруг спрашивает Маши, хмурясь. Он замечает на ней пластыри всякий раз, когда она остается в футболке. Конечно, на её теле нет того умопомрачительного количества, как на его, но теперь Маши отчасти понимает беспокойство Джункю. — Ты обещала о нём рассказать вчера, но, видимо, подумала, что я забыл. А я не забыл. — Козёл, — она обиженно отворачивается и смеётся. — Как у тебя с температурой? Я не могу рассказывать про него на трезвую голову. — Ты просила напомнить, что, вообще-то, уже взрослая самостоятельная женщина. — Напомни позже, после первой рюмки. — Позже ты начнёшь вещать, поэтому слушать меня не будешь. — О чём и речь. Она так искренне смеётся, прыгает с дивана на холодный пол и бежит, позабыв про тапки, куда-то в сторону кухни. Уже через минуту она возвращается с баночками пива. Не соджу, конечно, и на этом спасибо. Иначе Машихо совсем станет алкоголиком, не успеет и обернуться. Девушка плюхается рядом с ним, подтягивает колени и гремит банкой, вторую передав своему слушателю. Наконец-то! Наконец-то Маши перестанет чувствовать себя неудобно из-за непривычной ипостаси и вернется к своему прежнему амплуа. — Я её увидела впервые совсем недавно. И то, мельком, во сне. Её лицо кажется мне знакомым, я могла видеть её уже где-то. И да, это девушка, на то это и закон вселенского рандома. Она тоже кореянка, возможно, даже живёт в Сеуле, но в этом я не уверена. Даже имени не знаю. Но теперь у неё, возможно, появилась вторая половинка, поэтому мне приходится лишь вздыхать и зализывать раны как старой облезлой кошке. — Иронично, как ты из самодостаточной взрослой женщины превратилась в старую облезлую кошку. — Козёл, — повторяет она, а Машихо смеётся в кулак. — Я вообще давно забила на неё, да. То, что мы соулмейты, нас ничем не обязывает, и уж точно я не стану лезть к ней, в её жизнь, просто потому что нас «соединяет невидимая нить». Машихо становится плохо. Он старается не показывать виду, отворачивается, но Рэсон всё равно замечает. Она икает и сразу же придвигается ближе. — Да я ж не про вас с Джункю говорю! У нас совершенно разные ситуации! Вы с ним — лучшие друзья. Эту девчонку я не знаю вообще. — Но я же приехал из Японии к нему, и тоже его не знал. — Но ты же не говорил ему в лоб «привет, я твой соулмейт», — жестко замечает девчонка, и Маши немного расслабляется. — У вас есть будущее. Вы многое пережили друг с другом. Я уверена, что и какую-то бабу переживёте. И вообще, я ещё буду плакать на вашей свадьбе и обязательно, в качестве подарка, тресну Джункю букетом по наглой морде. — Что мне делать? — неуверенно произносит он, впервые озвучив свои мысли. — Я бы сказала, но ты всё равно этого делать не станешь. — В смысле? Что? О чём ты? — Сказать ему правду, чёрт возьми, правду. Взгляд японца забегал по комнате в поисках подмоги. Не может он ему рассказать, вот хоть убейте! Не может! И как вообще… Не фразой же «привет, я твой соулмейт». — Вот как я ему об этом скажу? Я пытался, несколько раз пытался, но всё равно ни к чему не приводило. — Ты девственник? Рэсон смотрит на него непроницаемым взглядом. Машихо отсаживается, вжимается в подлокотник, точно не готовый к таким интимным вопросам. Он пялится на неё, но понимает, что это фактически не помогает. Как можно задавать такое? Как? У Рэсон точно нет тормозов. Но отрицать этот факт сейчас бесполезно. Девчонка как обычно и сама знает ответ. Поэтому Машихо лишь сглатывает комок, образовавшийся в горле, и отпивает из банки. — Вот поэтому он и не знает. Всё просто — переспи с кем-нибудь. Он увидит тебя во сне и в живую прибежит в объятия. Говорю тебе, ещё локти себе кусать будет, что не стал твоим… первым. — Неужели нет другого выхода? — Есть. Сказать в лоб. Но, как я чувствую, ни на то, ни на сё ты не способен. — Стоит ли вообще говорить ему это сейчас? — А когда ещё? — Рэсон эмоционально махает рукой и бьёт себя по лбу. — Когда он объявит о своей помолвке с этой… как там её… ну той, с которой он был в клубе. Он даже представил это. Как стоит перед Джункю, как плачет и извиняется, что не смог набраться смелости и сделать это раньше. А Джункю лишь пожимает плечами. Ведь у него уже есть прекрасные отношения, зачем ему такой проблемный «старикашка», как Машихо? Его охватывают эмоции, и сейчас он способен уже на всё. Он хочет быть рядом с ним, чувствовать его дыхание на своих губах, хочет каждый день видеть его улыбку. И не хочет больше чувствовать боли. — Хорошо, я согласен, согласен. С чего начать? — Как минимум, с выбора варианта. Какой тебе нравится больше? Ему вообще никакой не нравится. Что один, что другой — ужасно глупые, даже абсурдные. Но ситуация вынуждает. Говорить в лоб… нет, он точно не сможет. Как обычно, испугается и станет похожим на маленького зайку, увидевшего хищника. А Джункю определенно в их паре хищник. Вы вообще видели, с какой агрессией коалы поедают эвкалипт? А второй, в принципе, ещё хуже первого. Да и не факт, что сработает. Если бы не мама Джункю, Машихо бы понятия не имел, кто его соулмейт, и был бы в таком же положении, что и Рэсон. А ему нужны были гарантии. —Давай остановимся на втором, — неожиданно прерывает его думы блондинка. — Я могу помочь, если хочешь. Лучше ты это сделаешь со мной, чем непонятно с кем, к тому же… я должна хоть в чём-то выиграть у Ким Джункю. — Это тебя так пива вынесло? — Машихо нервно смеётся, но с ее словами соглашается. Из-за своей нерешительности в этом вопросе, он и сам было начал склоняться ко второму варианту. И если уж Рэсон предложила сама… — А знаешь, я хочу, чтобы меня вынесло так же. Надоело думать, надоело. Рэсон улыбается, даже откладывает банку пива на кофейный столик у дивана. — Когда будешь готов, скажи. — Говорю. Она выглядит удивлённой. Но уже спустя пару секунд широко улыбается, наваливается на него всем телом и обвивает шею руками. — Сам напросился. Не прошло и секунды, как она впивается ему в губы поцелуем. Рэсон действует решительно, усаживаясь на его бёдра, зарываясь в каштановые кудрявые волосы пальцами. Но что-то явно не то. Не то чувство. И Машихо упрямо это игнорирует. Ему нравится, какая Ким одновременно и страстная, и нежная, и сам начинает подыгрывать, обнимая за тонкую талию и прижимая к себе всё ближе и ближе. Руками сжимает хлопчатую ткань её домашней футболки, чувствует лёгкие прикосновения подушечек пальцев по своей шее. Кислорода всё меньше и меньше, желания больше, но… — Стоп. Машихо спихивает девушку с себя и вскакивает с дивана. Лёгкое головокружение не заставляет себя ждать. Рэсон напряжена, но не обижена. Он видит по её глазам и слегка приподнявшимся уголкам рта. Японец пытается отдышаться, боится, что сейчас на него выльют это самое пиво, стоящее на кофейном столике, ведь от блондинки можно многое ожидать. Ему хватает доли секунды, чтобы бегом направиться на второй этаж за своими вещами. План «А» проваливается с треском. Нужно было сразу соглашаться на план «Б». — Прости, — выдыхает он, стоя перед Рэсон уже полностью переодетым в постиранную белую рубашку в голубую полоску. Футболку, что она давала ему, когда-то одолженную старшим братом, он оставляет в её комнате повешенной на спинку стула. Девушка несколько печально улыбается, и Машихо сам не понимает, почему. — Я поговорю с ним. Прямо сегодня. Прямо сейчас. — Я надеюсь, что из-за этого… — она указывает на диван, переминаясь с ноги на ногу, — наши отношения не изменятся. — Всё отлично, — Маши одаривает Ким тёплой улыбкой и получает удар по плечу. — Я позвоню, расскажу, как всё прошло. — Если не позвонишь, я тебя из под земли достану и придушу, чтобы самолично в эту землю положить. Понял? — Понял-понял. Дверь за ним шумно захлопывается. Вот и всё. Сейчас начнётся основное шоу. Хватит ли ему силы воли? Не струсит ли, как было уже сотню раз? В этот Машихо полностью уверен, и в своих чувствах к Джункю, и в своих словах. Хватит уже тянуть кота за причинное место. Джункю… Его лицо стояло перед глазами. Его улыбка, его глаза, в которых вечно пляшут бесята, его ямочки на щеках и нежный румянец. Маши должен. Должен.