Альбом правды

— Хей, Розан, тебе не кажется, что она похожа на барона Альсера? Неужто этот старпёр и тут постарался?       Спина затекла от холодного камня, а тело снова всё продрогло. Разлепив, тяжёлые от неспокойного сна веки я еле как уселась и устремила взгляд на всё ту же женщину, что смотрела на меня с другой стороны «эшафота». — Что вы сказали? — прохрипела я слабым голосом. Если не заболею от обморожения, то точно заработаю какую-нибудь болячку. Мне бы сейчас воды горячей или хотя бы тонкого покрывала, чтобы согреться. — О, красавица проснулась, — хихикнула цветастая толстушка с колготках в сетку и короткой юбкой, что прикрывала лишь то, что должна была. Такой же на ней был корсет. И как одежда ещё держалась на ней неизвестно, — тебя как зовут-то? — Альмарен, — сказала я и подползла к решётке, чтобы лучше слышать собеседницу. — За что тут сидишь? — спросила она, причмокнув накрашенными алым цветом губами. — С друзьями погулять хотела, -хмыкнула я и снова поёжилась от холода, — вы не знаете сколько сейчас времени? — Уже полдень, — ответила всё еще пялящаяся на меня вторая дамочка для плотских утех, — скоро будут еду разносить.       Откуда та знала время, меня волновало меньше, чем то, что я услышала по своему пробуждению. — Вы сказали я похожа на какого-то барона, это правда? — Угу, — качнула толстушка головой и закатила томно глаза, — барон Альсер такой почтенный мужчина, видишь это ожерелье? — спросила она указал рукой на нить с крупным жемчугом. Я кивнула, — Это подарок от него. Ох, а какая у нас была ночь! Из его глаз искры летали! Я не про многочисленные оргазмы, которыми он меня щедро одаривал, а про настоящие огоньки. Как магические фейерверки, ты когда-нибудь видела такие, ну на праздниках к примеру?       Женщина охала и вздыхала только от воспоминаний, а мне было неприятно, услышав такие подробности. Если этот барон на самом деле мой отец по крови, то тогда эти странности, которые преследуют меня, нашли ответ. Неужто я магичка, как все эти страшные маги? Но женщины маги очень редки, насколько я знаю из историй в книгах. Такие рождаются лишь у особо важных магов, и их можно посчитать на пальцах рук. Всего таких женщин шесть, и то многие из них уже умерли или пропали.       Я и магия… да ну, всё бредни старой кобылы. Вымысел и реальность совсем разные, надо уже признаться себе. Все эти голоса, что я часто слышу, это просто мираж. Моя бедная головушка получила это от сумасшедшей мамаши, а все эти мыльные пузыри на окнах, как я видела в той комнате, они видимы для всех. А в доказательство могу взять то, что охранники не волновались, зная, что я не убегу, поэтому спокойно могли даже выйти за дверь. — Обед! — громко сказал охранник, что появился в коридоре с большой корзиной. — Что на сегодня, зайчик? — пропела толстушка, что уже перестала томно вздыхать и стала тереться грудью о железную решётку. — Как всегда, шлюшка, — засмеялся полноватый, но такой же мощный, как и все другие патрульные, мужчина.       Мне через ограждение кинули свёрток и я тут же решила его открыть. Есть не хотелось, а вспомнив о том, что меня ждёт, то и кусок в горло не лез. Внутри лежали два кусочка хлеба и небольшая бутыль с водой. — За тобой придут через пару минут, — предупредил меня мужчина, внимательно посмотрев мне в глаза. И я почувствовала, как сердце сжалось от ужаса.       Меня отвели в очередную комнату, в которой была только дверь, несколько табуреток, небольшой стол, на котором лежали всякие инструменты. На стенах я заметила несколько зарисовок женского тела. Эти люди неисправимы, всегда только голых тел хотят. За одним из стульев сидел мужчина преклонного возраста с пышными седыми усами и в очках. На нём не было формы, что носили другие служащие, а был фартук, как у пекаря и обычная одежда, какую носили мужчины в наших краях — простая хлопковая рубашка и такие же брюки.       Меня усадили перед одной из табуреток, чтобы я держалась за неё, и, отвернув к стене, расстегнули платье и шикнули, когда я дёрнулась услышав шум. Было неприятно, что кто-то без разрешения оголял моё тело, хоть, это и была всего лишь спина. Я уже не маленькая девочка, чтобы не понимать всего, а довольно сформировавшаяся девушка. — За что провинилась хоть? Она же ещё ребёнок, — прокряхтел старик, от чего получил награду в виде подзатыльника от сослуживца в форме. — Бегала в маске от нас как шпионка. Капитан даже не раздумывая просто дал ей статью. А то что молодая ещё, нет никакой разницы. В этой дыре женщины только одним занимаются, — ответил тому один из патрульных, — давай уже ставь ей клеймо, и мы закончим с этой грязной работёнкой.       Я смиренно сидела, вцепившись в стул. Убежать уже не было возможности, оставалось только ждать. В сердцах я хмыкнула и почувствовала, как из глаз полились слёзы. «Я отомщу этому магу за то, что даже не выслушал! Я сделаю всё, чтобы прикончить его!», — кричала я про себя и на секунду, когда стало тихо, я почувствовала, как к коже прикоснулась горячая пластина. Зажгло кожу адским огнём. Из глаз ещё сильнее полились слезы злости и боли. Из горла вырвался пронзительный крик, и сознание погрузилось во тьму.       От боли я не могла пошевелиться. На пояснице прямо посередине алела свежая метка. Кожу всё ещё щипало, и место ожога уже воспалилось. Очень хотелось бы, чтобы рана не загноилась, иначе умру в муках и буду жалеть, что не успела отомстить. Сокрытие личности?! Что это за статья такая? Я же не пыталась убивать. Я всего лишь нарушила комендантский час и хотела убежать! Никакого сопротивления или шпионажа! Как же я ненавижу всех этих высокопоставленных вышек! Ненавижу!. — Слушай, может уже перестанешь орать? Весь день только тебя и слушаем, — недовольно предъявила Розан, чей голос ещё я не слышала, — То ты там орёшь, то ты тут орёшь. Будь благодарна, что тебе сделали поблажку в виде отпечатка на спине. — Ага. Могли бы убить или пустить по кругу, — уже сказала толстушка, — Хотя тебе бы и в радость наверняка было бы, может даже этот красавчик капитан присоединился бы. О-о-о, я бы там побывала. — Заткнись! — взревела я и кинула со всей злости башмак в железную ограду, — Я не хочу слышать что-то про этого вашего капитана! Ненавижу! — кричала я как умалишённая и била руками в стены.       Выплеснув всю злость и стерев кулаки в кровь, я осела на пол и тихо заплакала. Продолжая вторить «ненавижу». — Бедная девочка, — хмыкнула толстушка и перестала ухмыляться, — мне никогда не ставили никаких пометок, и даже представить мне могу, что это. Наверное это больно. — Да, неприятно, но заживает очень быстро, — ответила ей сокамерница и шелестнула одеждой, — я спать, разбуди, как придут открывать клетку, надоело уже есть один хлеб с водой, хочу обратно к «большой мамочке».       Я не могла поверить, что всё это происходит со мной. Все ужасы бытия и страшная боль на теле и сердце. Я обязана жить лучше. Я не останусь здесь ни при каких условиях. Родных у меня здесь нет, и не будет. Друзья, с которыми я вечно встречалась не в счет, им будет лучше, если я сбегу из этого города. Им не нужно будет встречаться с рабыней, которую пометили из-за ошибки. Отпечаток от железного штампа, также остался в моём сердце, как напоминание о том, что я должна отомстить. Я буду мстить до тех пор, пока не умру!