Бесконечная история

Из-за ежедневной работы с землей и кустами клубники, мои руки стали грубыми и шершавыми, колени каждый вечер ныли от содранной до крови кожи, а голени и бедра становились такими тяжелыми от усталости, что мне казалось я ношу по бруску свинца в каждой ноге. Летнее солнце сильно сушило кожу, но я не обгорала так сильно, как многие девушки работавшие вместе со мной на ферме. Мы пытались прятать головы под платками, которые нам выдала жена фермера, но когда ближе к полудню становилось невыносимо жарко, то было уже все равно, накинут платок или нет. Вечером я благодарила солнце за то, что оно уходило за горизонт и посылало вместо себя приятный ветер, успокаивающий мою изнеможенную от пекла кожу. То, мне казалось, был божественный ветер, таинственный Зефир, являющийся одним из немногих утешениях в этой долине. Меня забросило в Англию конца XIX века, время, больше знакомое мне по романам, чем учебникам истории. К сожалению, в своем прошлом, я была ученицей недалекой, и решительно ничего не знала о событиях, происходящих в эти годы. В свой первый день, я встретила человека, который предложил мне занять место рядом с ним в телеге и привез на ферму. Там для меня нашлась работа и свободная койка в небольшой постройке, где жили мои товарки. Фермер оказался человеком добрым, но строгим, когда дело касалось работы и дисциплины, а девушки, с которыми я жила, были не такими навязчивыми, как мне казалось в первые дни. Я выполняла свою работу неосознанно, без остановки следуя за указаниями, как бездушный аниматрон. Дни, минуты — все время превратилось для меня в завесу забвения, кажется, я даже не думала, или запрещала себе это делать. Спустя какое-то время моя хандра начала развеиваться, и я перестала быть похожей призрака, бродящего по полям. Теперь мне удавалось не засыпать ближе к рассвету, когда подушка вымочена слезами, а опухшим векам нет сил сопротивляться. Часы Доктора всегда лежали у меня под ухом, и весь свой беспокойный сон, я бредила тиканьем секундной стрелки. На ферме не было ни книг, ни красок и бумаги, которые бы могли унять мою печаль, хотя бы на время. Свои вещи мне приходилось прятать в стянутом узле, чтобы девушки не задавали вопросов, откуда у меня взялась такая чудна́я одежда и сумка. Единственное, что могло успокоить мое сердце на несколько минут — это пение Бесси — одной из моих товарок. Ее нежный и чистый голос отпускал тоску всего на несколько минут, но даже они мне казались большим облегчением. Со временем перестали литься и слезы по ночам, тогда я приобрела немного бодрости, и стала озаряться по сторонам в поисках выхода. Покинуть ферму было одним из моих первых принятых решений. За то время, что я проработала здесь, мне удалось заработать немного денег. Тратить их было не на что, и не приходилось отсылать семье, как большинству девушек, поэтому я просто откладывала деньги. Этой суммы должно хватить, чтобы добраться до города на почтовой карете. По приезде, я провела в скитаниях по городу целый день и до мозолей стерла ноги, но только ближе к ночи меня решили принять и определить на кухню дешевого трактира. Комната, где я должна была жить, находилась над погребом. В ней хранили вина и муку, поэтому мое платье всегда было испачкано белой пудрой, как бы я ни чистила юбку и ни отряхивала передник. Платили в трактире чуть больше, но теперь у меня появились расходы: на ферме нам не нужно было платить за еду и жилье, здесь же я за все отдавала монетку. Не прошло и двух недель с моего устройства на новое место работы, как на хозяина свалились огромные долги, и он вышвырнул нас на улицу прямо посреди ночи. — Вон! Всем вон, мелкие крысы! И не смейте просить денег! — кричал он вслед, грубо выпроваживая за порог. Шел сильный ливень, под которым я бродила несколько часов, в поисках прибежища. Мое платье промокло насквозь, а ноги замерзли так сильно, что казалось, им с трудом удается ступать по земле. Я прижимала к себе руки, чтобы создать иллюзию тепла, но вымокшая до последней нитки одежда убивала желанный фантом. Все двери на торговой улице были плотно закрыты. Я спряталась под широким навесом бара, надеясь, что хотя бы здесь укроюсь от дождя, пока меня снова не прогонят. Капли барабанили по навесу, словно специально создавали музыкальный ритм. Вода размывала проезжую дорогу и превращала ее в грязь. Я заново обхватила себя руками и, содрогаясь от холода, старалась себя убедить, что скоро дождь прекратится, а когда взойдет солнце, я куплю в булочной теплый хлеб и больше не буду вспоминать о холодной ночи. — Здравствуйте, — послышалось вдруг. Голос ребенка раздавался из темного переулка напротив бара. Ребенок? Так поздно ночью? Я подняла голову, думая, что сплю с открытыми глазами, но низкая темная фигура, стоявшая на другой стороне дороги, сделала ко мне шаг. — Привет, — сказала я, осторожно спускаясь с крыльца бара. Мальчик испугался и отступил. Я не стала приближаться к нему, и тоже отстранилась подальше, чтобы не напугать. После Марса мое зрение подводит, поэтому кроме шляпки-котелка, я больше ничего не смогла разглядеть в загадочном мальчике. — Что ты здесь делаешь? Уже поздно. Ты один? Где твои родители? — Они рядом, а вы? Вы заблудились? — Нет. — Но вам некуда идти. — Да. Мальчик опустил голову и оглянулся назад, будто ожидая кого-то. — Кто ты? — крикнула я через всю улицу. — Почему ты здесь? — Я навещаю мою маму, она ждет меня дома. Как вас зовут? — Робин, — ответила я, прервавшись на секунду. — А есть у вас другое имя? — Авис Селени, — прозвучало на всю улицу под раскаты грома. — Ясно. А вы случайно не родственница господина Августа Селени, который живет в поместье "Лебединая песня" к северу отсюда? — Нет, — строго ответила я. — Где твоя мама? Почему она оставила тебя здесь? Я спустилась с крыльца и направилась через дорогу. Мальчик в это время, словно испуганный котенок бросился вглубь темного переулка и скрылся из виду. — Стой! — крикнула ему я, и побежала следом. — Не бегите за мной, пожалуйста, — послышался голос из темноты. Я остановилась и едва не упала, поскользнувшись на грязи. Впервые за долгое время со мной произошло что-то, заставившее меня взволноваться. Дрожавшая от холода, я смотрела в узкий переулок, заставленный пустыми ящиками, и пыталась разглядеть маленькую тень, движущуюся посреди дождливой завесы. Мальчик напугал меня в равной степени, как и я его. Мне хотелось следовать за ним, но разве я смогу догнать маленького проворного мальчишку? Не прошло и минуты, как на проезжей дороге показалась карета. Кучер покрыл голову широким черным капюшоном и молча, проехал мимо, подгоняя лошадей. Не думала, что в такую погоду кто-то станет пользоваться транспортом или даже просто выйдет из дома. Проезжая мимо по неровной дороге, карета покачнулась, и с платформы для багажа упала кожаная сумка. Она шлепнулась в лужу, а кучер, ничего не расслышав, продолжил путь. — Сэр! — крикнула я. — Сэр, ваша сумка! На мои крики никто не отреагировал. Как только карета скрылась за поворотом, я подняла сумку, и как следует встряхнула, чтобы грязная вода не оставалась на коже. С одной стороны, прямо под ручками была маленькая табличка с инициалами "А.О". Дождь, как ни странно, почти сразу перестал идти, и лишь капли, скатывающиеся с крыш, хлюпали по земле. Я решила, что ничего страшного, если загляну внутрь и узнаю о содержимом. В сумке оказалось только богатое женское платье и небольшая шляпка. Если кучер вернется той же дорогой в поисках пропажи, я, не сожалея, верну ее ему. Одинокий мальчик не выходил у меня из головы. В детстве и я убегала от родителей, рассказывала взрослым выдуманные истории, к примеру, что нас обокрали. Этот мальчишка наверняка просто удрал из дома, однако его слова заставили меня кое-что вспомнить. Я присела на крылечко, поставила сумку у ног, и принялась раздумывать над тем, могу ли найти в этом времени своих родственников. "Август Селени, который живет в поместье к северу отсюда". Кажется в дневнике дедушки, я видела лист, на котором было изображено наше семейное древо. Стоит проверить, верно ли предположение мальчика. Я раскрутила узел со своими вещами, сунула руку в рюкзак, в поиске папки с документами, и вынула дневник в дряхлой кожаной обложке, которая была перетянута несколькими резинками. Ветхий лист, лежал свернутым в аккуратный квадрат. Я развернула его и, в темноте, попыталась разобрать почерк дедушки. Конечно, можно было подождать утра, но мне необходимо было узнать все немедленно. Имя Августа Селени стояло почти посередине списка родственников. От него шла линия к Джорджу Селени и знаку вопроса. Я поставила палец на эту линию и пошла по ней вниз. Август приходился мне прапрапрадедушкой. Начиная с XX века, к нашей фамилии была прикреплена согласная "с", но она же исчезла к середине столетия. Наверное, очередная путаница в документах. Пока у меня не появились новые ответы, я решила плыть по удачно сложившемуся течению, и поехать на север, к человеку, которые не имеет понять кто я такая. Оставшихся денег, мне должно было хватить только на почтовую карету в один конец. Стоит только выяснить, когда туда отправится одна из них. Перед рассветом, я переоделась в платье, которое мне посчастливилось заполучить, убрала волосы под шляпку и отправилась на почту пешком. Рюкзак пришлось спрятать в сумку, которая выглядела не дешевле моего нового наряда. Девочку с кухни во мне могли выдать разве что ботинки, но они были хорошо скрыты под пышной юбкой. Пришлось немного подождать, чтобы отправиться в путь. Кучер удивился, когда я спросила, сможет ли он меня довезти до нужного мне места, за ту сумму, что у меня есть. Думаю, его смутили дорогой наряд и гроши. — Вас обокрали мисс? — Нет, нет. Просто это все, что у меня осталось. Карета довезла меня до леса, откуда нужно было пройти пешком, чтобы попасть в поместье, прямой дороги здесь нет. — Как знать, что я не заблужусь? — спросила я кучера. — Если пойдете по этой дороге не сворачивая, то выйдите прямо к поместью, здесь только одна хорошая дорожка. К моему удивлению в лесу было не грязно, наверное того страшного дождя, что лил ночью, здесь не проходило. Пока я шла по пыльной тропинке и наслаждалась пением птиц, пришло подходящее время, чтобы обдумать свою историю. Меня зовут Робин Селени, мне возможно уже двадцать лет, я прибыла из Кардиффа и... и вы спросите: какого черта? Несмотря на то, что на почту я прибыла рано утром, дорога заняла больше шести часов и теперь солнце, готовясь к закату, окрасило лес оранжевыми лучами. Дороги, стоит сказать, в это время ужасные. Полдня проведенные в карете, сильно утомили меня, поэтому, пробираясь пешком через лес, мне приходилось делать остановки, чтобы дать ногам отдохнуть. У меня совсем не было воды, поэтому я надеялась, что даже если после убедительной речи меня не примут в поместье, то хотя бы в кружке воды пусть не откажут. Для привала попался подходящий камень, похожий на огромное каменное кресло. Я радостно запрыгнула на него и сама удивилась тому, с какой непринужденностью у меня это получилось. Лес, наполненный светом, напоминал мне сказочную страну, а приятный сосновый запах, как это ни странно, пробуждал во мне улыбку. Прекрасно находить красоту и наслаждаться ею даже в тяжелые времена. Я потянула за цепочку и вытащила часы, висевшие у меня на шее. К сожалению, стрелка, как и всегда, бесшумно двигалась вперед. Около пяти минут я сидела с закрытыми глазами и, прислонив к уху часы, погружалась в фантазии о том, каким бы счастьем было услышать их тиканье. — Ты должен найти меня, — прошептала я и захлопнула часы. Ноги, кажется, достаточно отдохнули, чтобы продолжать путь до следующего привала, поэтому я взяла сумку за ручки и спрыгнула на землю. Фигура молодого человека, внезапно появившаяся среди деревьев, жутко меня напугала. Я отскочила назад и почувствовала, как мое сердце трусливо ушло в пятки. Сам же незнакомец, кажется, не представлял угрозы. Расслабившись, он подпирал плечом сосну и, как мне показалось, действительно забавлялся всей нелепостью моей пантомимы. — Давно вы здесь стоите? — спросила я, церемонно прочистив горло. — Совсем недавно, — кивнул молодой человек, подбодрив меня дружелюбной улыбкой. — Простите, что напугал, но я возвращался с прогулки и не ожидал кого-либо встретить в этом лесу. Он показался мне красивым, хотя и весьма необычной внешности: большой нос, немного овальное лицо, небольшие глаза, но хорошая мимика и милая улыбка. У него были густые темные волосы, по которым мне непременно захотелось провести рукой. Худой, но с красивыми мужскими руками, он вызывал у меня больше симпатию, чем страх. Длинные и тонкие пальцы подсказывали, что, возможно, он музыкант, или хотя бы умеет играть на одном из инструментов. — Как вас зовут? Я замешкалась с ответом. — Авис Селени. Но зовите меня Робин, это мое второе имя. Юноша снова улыбнулся так широко и искренне, будто услышал потрясающую новость. — Как я рад! — сказал он, и, вынув руку из перчатки, непременно протянул ее мне. — Я Джордж Селени, ваш дорогой кузен. Мы с папой ждали вас не раньше завтрашнего утра, как вы оказались посреди леса? Из Кардиффа есть прекрасная дорога прямо к поместью. — Вы знали, что я приеду? — ошеломленно спросила я. — Мы получили письма еще неделю назад. К нам редко приезжают в гости родственники... никогда, вообще-то, — весело добавил он. — Пожалуйста, пойдемте скорее домой, папа так обрадуется! Джордж любезно предложил мне свою руку, и осчастливленная таким невероятным положением дел, я с удовольствием ее приняла. Невозможно. Но это так! Если этот безумный человек устроил мне долгожданный прием, почему он не может прийти за мной? Доктор! Доктор! Невозможный Доктор! Я теряла и снова обретала надежду когда-либо увидеть его. Может, у Вселенной есть помощники, которые иногда возвращают потерявшихся девочек домой? От волнения я заметно раскраснелась, но это только придало мне бодрости. — Так как вы оказались в лесу? — еще раз спросил Джордж. — О, я приехала не прямиком из Кардиффа, мне пришлось сделать остановку. Джордж, не скажете мне, кто подписался в письмах, которые вы получили? — Мистер Оуэнс, конечно. — Мистер Оуэнс. Не Джон Смит? — Джон Смит? — переспросил Джордж, очевидно не имея ни малейшего понятия, кто это может быть. — Мой хороший друг. Мистер Оуэнс тоже, но я думала, может... Теперь я совершенно не понимала, о ком говорю. Может, все это просто ошибка, и вместо меня они ждали другую гостью из семьи, которая просто задерживается в пути? Нет! Меня учили не верить случайностям. — А мистер Оуэнс оставил свой адрес? — Нет-нет. Он сказал, что в этом нет нужды, раз он находится в постоянных разъездах, письма все равно затеряются. — Робин — необычное имя для женщины, это сокращение от Роберты? Нет. — Да, вы правы! Джордж вывел нас из леса и показал мне сад, стоящий неподалеку от стен поместья. Через него мы должны были пройти к главному входу. — Вам здесь очень понравится. В хорошую погоду запах вишен усиливается и можно чувствовать их вкус у себя на губах, даже, когда плодов еще нет на ветках. Ваш багаж не особо увесист, — сказал Джордж, вытягивая руку с моей сумкой, которую нес все это время. — Я люблю путешествовать налегке. Поместье представляло собой грандиозное сооружение, больше похожее на место обитания монарших особ. Джордж радостно улыбнулся, увидев, что у меня перехватило дыхание, когда мы вышли на подъездную аллею. Здание вполне могло именоваться дворцом: трехэтажное, из светлого камня, с широкими трехстворчатыми окнами, большим парадным подъездом с каменным крыльцом и милейшими лужайками. — Вы действительно живете здесь? Во всем здании? Сколько здесь комнат? — Триста две, кажется. Но не занимаем все здание сразу, только часть одного крыла, которое мы арендуем у профессора. Он живет с нами, все это его владения. — Чем вы занимаетесь? — Папа и профессор Барретт — самые помешанные на своем деле изобретатели. Будут дни, когда вы их даже не увидите, только если не спуститесь в подвал. Если не испугаетесь, — шепотом добавил Джордж, вызвав у меня улыбку. — Я — занимаюсь их делами, финансами и прочим, пока они стараются изобрести вселенную, которая помещалась бы на ладони. А вы? Чем вы занимались в Кардиффе? Я растерялась. Незамужние женщины в это время занимались шитьем и чтением книг, претерпевая личные трагедии, это все, что я знала по женским романам Джейн Остен. — Я — художник. — Очень хорошо. Папа тонкий ценитель искусства, настолько тонкий, что не видит принципиальной разницы между натюрмортом и пейзажем, но он собирает лица людей. — Каким образом? — Портретные изображения, понятия не имею, зачем он их коллекционирует. Мы подошли к красивому белому крыльцу и поднялись по каменным ступеням. В большом светлом холле наши фигуры тонули, словно камешки, брошенные в воду. Стертые каблучки моих ботинок звонко защелкали, когда ступили на выложенный плитняком пол. — Миссис Сирл! — позвал Джордж. — Мисс Авис... — Робин, — поправила я. — Простите. Проходите, пожалуйста, в библиотеку, я отдам ваш багаж миссис Сирл и распоряжусь о чае. — Вы можете попросить ее не разбирать мои вещи? Я предпочитаю все делать сама, — сказала я, надеясь, что это не прозвучало грубо. — Конечно. Прошу! Джордж открыл двери, ведущие в библиотеку, и отступил в сторону, чтобы пропустить меня вперед. Это оказалась просторная комната, с высокими креслами и полками книг, полностью закрывающими стены. Широкие окна выводили на балконную площадку, где в летнее время, наверное, просто прекрасно пить чай. Пол в библиотеке был застелен красным ковром, по которому я прошлась в страхе, что оставлю следы лесной пыли. Почти сразу же, как я устроилась в одном из кресел и почувствовала себя малюткой, в библиотеку вошла женщина с подносом в руках. Следом за ней зашел Джордж. Я встала только потому что посчитала, что неправильным будет сидеть при прислуге, словно хозяйка, в первый же день пребывания у родственников. По правде говоря, мне не нравилось слово "прислуга" и я пожелала бы не употреблять его вовсе. — Мистер Август просил подать чай полчаса назад, — жалуясь, сказала женщина, выставляя на столик между креслами белые чашки. — Я дважды стучала в дверь лаборатории, но никто из них так и не вышел. Пейте чай вы, мистер Джордж, с вашей дорогой гостьей. — Это наша ключница и хранительница очага миссис Сирл, — представил мне ее Джордж. Женщина очень удивилась, когда я потянулась к ней для рукопожатия, но чувствуя себя немного неловко, все-таки пожала ее. Я тут же замучила себя мыслями все ли сделала правильно, не обидела ли ее. Что принято делать в этом столетии? Когда я была в девятнадцатом веке в прошлый раз, у меня не возникло нужды в подобном опыте. — Милая леди! — отозвалась миссис Сирл. — Я отдала Сивилле ваши вещи, она отнесет их в комнату, где вы расположитесь. Думаю, Джордж вас проводит, а я попробую вытащить мистера Августа из подвала. Она ушла, и мы оба присели. Джордж налил полную чашку чая и придвинул ко мне, затем наполнил еще одну для себя. — У вас своеобразный подход к служащим. — У родителей было принято так. — Соболезную об их смерти, — осторожно сказал Джордж, ставя заварочный чайник на поднос. Чашка в моей руке задрожала, и я опустила ее на блюдце. Мой покровитель не скупился на прискорбные детали биографии. — Не скажите, что еще вам писал мистер Оуэнс обо мне? — сказала я, отряхивая юбку от капель. Джордж протянул салфетку, лежащую на подносе свернутой в аккуратный треугольник. — Я могу показать вам письма, он не возражал против этого. — Очень хорошо, — я перегнулась через подлокотник, чтобы посмотреть на высоченные книжные полки. — О чем все эти книги? — Научная литература, энциклопедии в нескольких томах, дневники уважаемых профессоров, которые приобрел мистер Барретт, выписав из столичной библиотеки. — Вы прочли что-нибудь из этого? Джордж поморщился. — Историю древнего Египта. В холле послышался шум и лязганье шагов. Приглушенные голоса быстро становились разборчивыми, и вот уже был ясен разговор: — Не просто изменился, он задымился! — Поймите дорогой друг, что кожа разных образцов только испортит дорогой экземпляр. Нужно что-то практичнее, нужен пластик, нужен... О! Здравствуйте-здравствуйте! В библиотеку вошли два старика: один полный, другой наоборот прямой как палка, но оба в цветущем и возбужденном виде. Мужчина пополнее, вытянул вперед руки и нежно обнял меня. Я ожидала, что он пожмет руку, но наверное, в это время в семейном кругу распространяются нестрогие правила. — Как вы добрались? — Очень хорошо, но я немного заблудилась. — Вы несказанно вовремя! Джордж скучает в обществе двух безумных стариков. — Папа! — немного сердито попросил Джордж. — Сынок! Скромность глаза режет. — Мы не ослепнем. — Не говори за стариков и женщин! — продолжил шутить Август. Я тихо хихикнула, наблюдая за тем, как мои дедушки потешаются друг над другом. — А это, позвольте представить, профессор Барретт. Все еще посмеиваясь над отцом и сыном, профессор пожал мне руку и поприветствовал у себя дома. Несмотря на внешность, казавшуюся по началу холодной, он оказался очень приятным и таким же забавным как мой дедушка Август. Многочисленные приставки "пра" меня утомляли. У профессора было вытянутое морщинистое лицо, широкий лоб и спадающее вниз по длинному белому носу пенсне. Все вместе мы выпили чаю и полакомились сладким хлебом миссис Сирл. — Какими исследованиями вы занимаетесь? — Анатомическими, — ответил Август. — А что изобретаете? — Для этого еще рановато. Пока работа не закончена, говорить о ней заранее — плохая примета. — А есть ли у вас книги об астрономии? — Ну, конечно, дорогая! После, все три моих опекуна провели экскурсию по поместью, правда, свою лабораторию профессора показать не захотели. — Слишком много хлама, — пояснил Барретт. Моя комната состояла из спальни и небольшого будуара. Окна выходили на зеленую лужайку перед домом. На полу лежал аккуратный ковер, у кровати стояли начищенные подсвечники. Здесь было много света и свободного пространства, где я могла бы почувствовать себя уютно. После койки на ферме, жить в таком богатом доме было настоящей благодатью, хорошим подарком от доброго друга. Меня оставили до ужина, чтобы я немного отдохнула после дороги. Пройтись по мягкому ковру босиком оказалось самым приятным, что я когда-либо делала. Кажется, прошла целая вечность после того, как моя голая стопа касалась ковра в последний раз. — Доктор Кто? — произнесла я, вальсируя вокруг себя. — Доктор КТО? Больные ноги нежно касались ворса и скользили по нему. Я расправила руки и запрокинула голову, чтобы посмотреть, как кружится надо мной высокий потолок. Кажется, когда-то на нем была золотая роспись, но теперь краска потускнела. Я вытащила из сумки рюкзак и спрятала его в шкафу, который запирался на ключ, что я нашла в ящике бюро. Все обитатели дома оказались очень приятными, и мне ни разу не пришлось почувствовать себя неудобно. Впервые за долго время я почувствовала себя в кругу семьи, которую давно потеряла и снова обрела за сто лет до моего рождения. Август и Барретт все дни проводили в лаборатории и часто сидели за обедом с мешками под глазами. Тяжелую дверь в подвал они всегда запирали изнутри, поэтому сколько бы раз я ни проходила мимо — попасть внутрь не могла. Прекрасная природа вокруг предполагала долгие прогулки и пикники по субботам. Если погода стояла теплая и солнце не пряталось за хмурыми облаками, то мы завтракали на лужайке перед домом. Дедушка Август и Барретт не всегда присоединялись к нам, иногда мы их могли не видеть несколько дней. Джордж стал обожаемым и любимым другом всех моих дел и занятий. Он рассказывал мне о птицах, когда мы гуляли в лесу, сопровождал меня на всех прогулках и поддавался в любых играх. К тому же, он соглашался на мои уговоры каждый раз, когда я тянула его за руку и просила покружить. — Джордж, ну хоть разочек. Покружи! Сдержав свое обещания, он отдал мне письма таинственного мистера Оуэнса, которые не объясняли мне ничего. Они с Джорджем вели дружескую переписку, из которой можно было понять, что он обычный юноша, знающий меня лишь, как кузину Джорджа, что должна прибыть с четверга на пятницу. Он кратко изложил мою биографию, опуская даты и возраст, и высказал просьбу приютить меня, после кончины родителей. Но это было тринадцать лет назад! Или сто шестнадцать лет в будущее! Я ожидала, что письма объяснят мне большее, но из них я не смогла более извлечь ничего. Откуда мистер Оуэнс знает меня? Зачем помогает? Так же, на следующее утро после моего приезда, пришел экипаж с несколькими чемоданами. Кучер сказал, что эти вещи велели передать мне. В чемоданах оказалась одежда: платья, шляпки, перчатки, женские сапожки. Пришлось сказать, что это запоздалый багаж из дома. В одном из чемоданов я нашла кошелек с деньгами, на который, как и на все остальное, смотрела с негодованием. Август действительно собирал лица, он с удовольствием наблюдал за тем, как я рисую, и даже влиял на процесс с просьбою удлинить нос, сделать широкий лоб. Я нарисовала для него около десяти портретов, но он так ни разу и не объяснил мне, для чего они. — Лебединая песня — почему такое грустно название, Джордж? — Матушка профессора Барретта была очень молода, когда получила в наследство поместье. Ей казалось, что Лебединая песня — чудесное сочетание слов, которое может послужить названием для ее имущества, но она не знала истинного смысла этого выражения. В поместье редко приезжали гости, соседи жили слишком далеко, чтобы навещать во время прогулок, поэтому все вечера мы с Джорджем посвящали друг другу. Несмотря на то, что я потерялась во времени, мне все равно было нужно попытаться привлечь внимание Доктора. Если удастся нарисовать картину, которая бы осталась надолго во времени, то возможно, он бы услышал мой крик во вселенной. Конечно, можно было пойти другими путями, но я пользовалась теми возможностями, что у меня были в этом веке, и делала то, что умела. С Августом и Джорджем я прожила два чудесных года, которые были наполнены любовью и добротой, но как бы хорошо мне с ними ни жилось, каждый день меня с тоской тянуло домой. За два года я написала около восьми картин, одну из которых, с помощью Джорджа, удалось отдать на выставку в Лондонскую галерею. По словам моего кузена, картина имеет огромный успех, вокруг нее идут споры по поводу загадки, изображенной на ней. Джордж не раз приставал ко мне с дотошными вопросами, что за секрет я скрыла в этой картине. — Это одна из старейших загадок во Вселенной. Вопрос, который был задан даже на египетских иероглифах, ты можешь знать его, если подробно углублялся в историю Древнего Египта. Стоит сказать, что я не врала о египетских письменах и действительно видела этот вопрос, высеченный на камне. — Ты просто дразнишь меня! Так же, за два года проведенных в поместье, я научилась ровно держать спину, ездить верхом и есть всевозможными приборами. Августа, я ласково называла дядей, он же всегда звал меня Робертой, но иногда в разговоре, нежно именовал меня дочерью, что приводило в заблуждение гостей, которые стали к нам приезжать в последний год. — Леди — супруга Джорджа? — спрашивал недоумевающий кузен профессора Барретта. — Нет, но я бы был не против их союза, — отвечал Август. — Но вы называете их "мои дети", она ваша приемная дочь? — Мистер Банкье, вы меня утомляете! Летом, к нам иногда приезжал Маленький племянник, как его называли Джордж и Август, в действительности, младший из внуков профессора Барретта, а так же самый преданный, умный и невозможно забавный друг - Джонлин. При нашем знакомстве ему было десять лет, мы с Джорджем прошли во двор, чтобы встретить его. Когда он вышел из кареты, то сделал шаг ко мне и первым делом задал вопрос: — Авис, что за имя такое? И только затем деловито пожал руку. Впрочем, звал он меня тем же именем, что и все — Робин. Джонлин был приятным мальчиком, с большими синими глазами и одного оттенка со мной волосами. Он любил прикладывать под нос завитые концы моих прядей и воображать, как будет выглядеть, когда у него появятся усы. Ростом он был очень низок и Джордж шутил, что Джонлин едва ли выше дамского зонтика. — Зато без меня дамы обойтись не могут! — отвечал он на это. В хорошую погоду мы часто играли в прятки в саду. Только он и я. С Джонлином мне было очень хорошо, и я поймала себя на мысли, что нахожу общий язык только с теми, кто старше или младше меня. С взрослыми мне всегда было интереснее, а с младшими — веселее. — А вы с Джорджем поженитесь? — спросил у меня Маленький племянник, когда утомленные игрой мы лежали под тенью вишневого дерева. Я приподнялась на локтях и почувствовала чудовищную боль в голове. — Нет, он же мой кузен. Почему ты так решил? — Моя мама вышла за своего кузена, но я не хочу, чтобы ты выходила замуж за Джорджа. — Почему? — Я хочу, чтобы ты вышла замуж за меня. — Джонлин Беннет! Он расхохотался и вскочил на ноги, чтобы нарвать целую горсть вишен. Я тем временем, закрыла глаза и слушала, как он шуршал ветками, забираясь на вишневое дерево. Пару раз Джонлин уронил ягоды прямо мне на лицо, но когда он притих, и несколько минут я не слышала шелеста ветвей, мое сердце забеспокоилось. — Робин! Робин! — зашипел он. Я поднялась на ноги и взглянула наверх. Джонлин медленно спустился с вишенного дерева и указал мне в сторону леса. — Там стоит какой-то человек. — Где? У окраины леса? — Да. Я ничего не видела. Мои очки всегда находились в комнате, и я не могла носить их за ее пределами, но присмотревшись, я все-таки смогла различить силуэт высокого мужчины. — Джордж дома? — Читает о Древнем Египте. — Стой здесь. — Робин, не ходи! Я нагнулась, чтобы пройти под ветвями и вышла на лужайку, ведущую к лесу. Вид нелепого котелка на голове вызвал у меня трепет. — Доктор! — крикнула я, и тень отступила назад. — Робин, не ходи! — Доктор! Я побежала вперед, но испуганные крики Джонлина заставили меня вернуться к нему. Мальчик сильно перепугался, мне пришлось взять его за руку и отвести домой. Это был не Доктор, он бы не стоял в стороне, это был призрак, который я хотела увидеть. К тому же стрелки часов не тикали, значит, это был просто незнакомец. — Кто там был? — Не знаю, наверное, гость наших соседей. — Почему он ничего не сказал? — Может из него плохой собеседник? — Откуда ты знаешь, что он доктор? — Он не доктор, не бери в голову. Джордж успокоил его тем, что возможно это действительно гость наших соседей, который просто вышел на прогулку и не хотел нам мешать. Джонлин очень боялся незнакомцев и теперь не выходил в сад без меня или Джорджа. Впрочем, прошел еще один год моего пребывания в поместье, и когда Джонлин вернулся к нам в начале этой осени, его боязнь едва ли оставила после себя след. Порой меня мучили видения, я видела то, чего на самом деле нет, поэтому мною было принято решение вести дневник, где я записывала все свои страхи по поводу последствий пережитого с ангелами кошмара. Профессор Барретт и Август повезли нас на ярмарку, где удивительнейшим для того времени были человекоподобные куклы, которые играли на трубах и барабанах. — Они настоящие? Настоящие? — вопил Джонлин, прыгая вокруг куклы. Я бродила среди экзотических птиц и обезьянок, размышляя над тем, как себя чувствует животное, запертое в клетку, и будет ли оно радо оказаться в добрых руках человека. Я слышала музыку из шкатулки, но так и не нашла ни одного торговца. Джонлин убежал от меня, Джордж остался разглядывать лошадей, профессор и Август затерялись давным-давно. В одиночестве, я вышла на полянку для танцев, где меня тут же подхватил мужчина в маске лиса и утащил танцевать. Как жаль, что Джорджа не было рядом со мной, я танцую только с ним. Мне не очень хотелось вальсировать, и я уже приготовилась отказать своему партнеру по танцам, однако молодой мужчина так нежно взял меня за руки, а затем, очень аккуратно обхватил за талию, на что мое тело отозвалось, словно истосковавшийся по ласки зверь. Вокруг нас кружило еще несколько пар, все были в масках, купленных на ярмарке, и только мое лицо оставалось непокрытым. Для танцующих играли музыканты, а молодой певец пел грустную песню о влюбленных друг в друга юноше по имени Пламя и девушке по имени Лед, чья любовь не могла состояться. Всё, что они любили помимо друг друга, погибало от прикосновения любимого. Так Лед убила розы, а Пламя замерзший пруд. В конце концов, они убили и друг друга, поддавшись страсти и дотронувшись до возлюбленного. Я пригляделась к глазам своего джентльмена, и заметила в них нечто знакомое. Не голубой цвет, не красоту, а добрый взгляд, на который откликались все льдинки в моем сердце. — Я вас знаю? — Вряд ли вы видели меня раньше. — Как вас зовут? — Ночной лис, — ответил он, по-доброму улыбнувшись мне. Музыка подошла к концу. Кавалер, обхватил мою руку, чтобы накрыть ее поцелуем, а затем покинул меня, оставив с полным очарованием смотреть ему вслед. — Робин! Я повернула голову и увидела Джорджа, махавшего мне из-за ограждения, где проходила основная часть ярмарки. — Мы уезжаем! Купив горячие калачи, мы сели в карету и вернулись домой. — Ты, кажется, в облаках витаешь. — Я просто смотрю в окно, Джордж. На обратном пути к поместью, я сунула руку в карман плаща и наткнулась на что-то холодное и металлическое. Что такое? Мои карманы всегда пусты, обычно мне нечего туда сложить. Я сжала этот предмет в ладони и вытащила наружу. Это оказалась маленькая овальная шкатулка размером с куриное яйцо. С одной стороны у нее был маленький ключик, который, очевидно, открывал ее. Я сунула шкатулку обратно в карман, пока ее не заметили Джордж или Джонлин, и решила подробнее разглядеть, когда останусь одна. Откуда она взялась? Я не помню, чтобы мы все-таки нашли шкатулки на ярмарке. Может ли быть, что ее положил мне в карман тот мужчина, с которым я танцевала? По приезде, мы тут же отправились ужинать, и весь вечер я старательно разглядывала Джорджа, чтобы он не задавал более вопросов о моем задумчивом виде. Мысли и правда тянули меня в сторону, стоило мне увести взгляд, как я начинала думать о незнакомом человеке и шкатулке. Что в ней? Она пустая? Она музыкальная? Мне не терпелось подняться в свою комнату и узнать больше. За ужином профессор Барретт и Август сообщили нам о том, что через несколько дней мы уезжаем на долгое время в Северную Ирландию. Я и Джордж тут же взглянули друг на друга. По его выражению лица я предположила, что он так же не знал о предстоящем отъезде. — Куда же мы поедем, дедушка? — беззаботно спросил Джонлин, заглатывая еще одну ложку горячего супа. — В замок графа Родчвута. — Это еще кто? — возмутилась я. — Ну и кто из себя этот граф, вы хоть его знаете? — беспокойно спросил Джордж. — Родчвут предоставил нам большую площадь для лаборатории, сам он в замке не живет, мы закончим свою работу там, а затем вернемся обратно. С триумфом! Хах! — Вы нам даже не рассказываете, чем занимаетесь. — Сынок, меньше знаешь, крепче спишь. Джордж раздраженно выдохнул и отломил кусок хлеба. Я против поездки ничего иметь не могла, но мне и в поместье было очень хорошо. — Может, подыщем там для Роберты достойного жениха. Сколько тебе уже дорогая, двадцать два? Я застыла с падающим на ложку взглядом. Небольшое замечание: нечего было иметь против поездки до этой минуты. — Мне и не замужем хорошо. — Ну, ты смотри, доченька, время летит. Я нехотя доела свой суп и вышла из-за стола. Дядя решил выдать меня замуж? Как же так? Я свободная женщина и никто не будет принимать за меня решения. Но, наверное, не в этом времени... В любом случае, Август не был похож на человека, который сделает со мной что-то против воли. Я не хочу замуж, я даже не уверена, что мне двадцать два. Это вообще не мое время, я здесь не останусь, я вернусь домой! Но вот только я все еще здесь, и время продолжает идти, бежать, унося за собой года. Впервые ко мне пришло четкое осознание того, что ничего не меняется, и я стою перед страхом того, что останусь здесь навсегда. Все это время мною движела конкретная идея того, что я выберусь отсюда. Вот-вот мой знак дойдет до Доктора, и он найдет меня. Но время шло, а для меня ничего не происходило. Я не строила планов на будущее, я отрицала возможность того, что оно будет для меня в девятнадцатом веке, мне всегда казалось, что я буду спасена. Мои фантазии снова брали верх надо мной, хоть и не в таком масштабе, как все двенадцать лет жизни с ангелами, но я все равно отрицала реальность, которая окружала меня. Со слезами на глазах, я добралась до своей комнаты и легла на кровать. Три года. Уже три года я живу вместе с Джорджем и Августом, и впервые ко мне вернулся тот страх, с которым я пришла на ферму. Лицо Доктора медленно стиралось из моей памяти, я уже не могла четко представить его черты, как это делала раньше. Неужели ты не найдешь меня? Неужели ты никогда не найдешь меня? Надежды, которые сбывались каждую ночь, а затем возвращали в невыносимую реальность, причиняли мне больше боли, чем первые дни, проведенные в новом веке. Я могу ждать очень долго, но я не вынесу ожидания призрака, который никогда не вернется. Внезапно, в темную комнату ворвалась музыка и я открыла заплаканные глаза, чтобы взглянуть на нее. Очень красивая, словно хрустальная мелодия смахнула слезы и успокоила моя дыхание. Я присела и вынула из кармана маленькую шкатулку. Ключик-рычажок, приводивший в движение заводной механизм, очень медленно крутился, пока колыбельная не закончилась. Затем я сделала еще несколько оборотов, чтобы снова услышать серебряную мелодию. Так продолжалось несколько часов, пока откинувшись на подушку, я не сомкнула в усталости глаз. Волшебная колыбельная следовала за мной и ночью, оберегая тревожный и беспокойный сон. Утром горничная застала меня заснувшей в одежде и обуви на нерасправленной кровати. Однако открыв глаза, я чувствовала себя замечательно и, кажется, впервые спала, не подложив себе под ухо карманные часы. Следующие два дня мы провели в сборах. Мой багаж в основном занимали книги по астрономии и физике, которые я нещадно штудировала, чтобы понять журнал с записями дедушки о работе Торчвуда, а также его проектах. Эти книги многое не объясняли, ведь они отставали во времени. Август объявил нам с Джорджем, что выезжаем мы ночью. — Ночью? Как ночью? Папа, с нами ведь Маленький племянник! — Выедем ночью, прибудем вечером, собирайтесь! Ничего не поделаешь, пришлось натянуть теплые вещи и после плотного ужина ждать, пока не подадут экипаж. Я предупредила прислугу, чтобы она дала мой временный адрес в Ирландии, если меня будет разыскивать незнакомый мужчина. Когда я вышла во двор, то увидела, что за нашими обычными каретами стояли две повозки, нагруженные длинными деревянными ящиками. Холодный ночной ветер срывал с деревьев сухие листья и волновал лошадей. Я натянула капюшон и подошла ближе к загадочным повозкам. Чтобы ящики не упали, их стянули и привязали толстыми ремнями к бортам. Что там такое? Я наклонилась и просунула руку в мелкие щели между досками, разводя пальцами, чтобы нащупать предметы, которые находились внутри. Джордж, бродивший где-то поблизости, бормотал себе под нос нерасчленимые звуки, пока я пыталась разглядеть сквозь тусклый свет керосиновой лампы, оставленный на крыше кареты, что скрывается за досками. Я уже начала беспокоиться, не простудился ли мой любимый кузен, что и вызвало напавшую на него сварливость. — Джордж, что ты мямлишь? Я ничего не понимаю! Будто назло мне, Джордж заворчал неразборчивее, становясь похожим на маленького бесенка. — Робин! — раздался крик с крыльца. — Дорогая! Мою руку схватило что-то холодное и твердое. Я испугалась и с силой рванула ее назад, посадив на ладонь тысячу заноз. В поисках Джорджа, который должен был быть где-то поблизости, я оглянулась, но не увидела никого, кроме кучера, стоявшего далеко, у первой кареты. Свет, падавший на зловещий ящик, посадил глубокие тени в расщелины между досками, но даже в скрывавшейся внутри темноте, я увидела, как зашевелилось что-то тяжелое и сильное. Доски задрожали, и я побежала к крыльцу. Джордж, шедший по подъездной дорожке, обхватил меня обеими руками и радостно закружил, приняв мой испуг за нашу старую игру. — Джордж! — испуганно вскричала я. — Что там? Что в этих ящиках? — Разобранное оборудование, инструменты, какая-то ерунда наших изобретателей. Чего ты так испугалась? — Мне показалось, что кто-то схватил меня за руку. Я вытянула ее вперед и осмотрела на наличие царапин и отпечатков. На ладони оказалось лишь несколько незначительно кровоточащих заноз. — Пойдем, посмотрим. Джордж подвел меня к ящикам и протянул руку в ту же щель, что и я. — Это просто лабораторные штативы, не о чем беспокоится. Наверное, один из них упал тебе на руку. — Наверное, — согласилась я. — На самом деле, мне так хочется спать. Я уже привыкла видеть и слышать то, что было ненастоящим, но в этот раз ощущения были так реальны. Иногда мне кажется, что влияние ангелов на мое подсознание переросло в болезнь. Однажды я проснулась посреди ночи и могла поклясться, что увидела в небе разноцветные звезды, выстроенные в виде рыбы. Я подумала, что мне никто не поверит, когда об этом расскажу сразу же, как все проснутся. Утром я сама себе не поверила, хотя была полностью убеждена в том, что это был не сон. Порой я думаю, что старость могу провести, будучи душевнобольной. Может, проблема до сих пор в том, что я все еще ищу для себя прибежище от реальности. Потерев глаза, я села в нашу с Джорджем карету и заснула еще до отъезда. Джонлин задремал на плече Джорджа, а ближе к утру и мой кузен склонил голову. Я искренне ненавидела транспорт в девятнадцатом веке. Не понимаю, как мои современники могут думать, что рождены для этого столетия, вы бы видели их дороги и сантехнику. Чтобы поесть, мы останавливались в городах, которые проезжали. Я была бы не против сделать остановку на день: мои ноги немного опухли из-за долгой езды в сидячем положении, даже небольшая разминка не смогла снять с них усталость. Я старалась не думать о своем недавнем видении, но начала с признания самой себе, что расстроена из-за новых игр моего подсознания. Как это прекратить? За какие рычажки и ниточки стоит подергать? Пересечение вод Атлантического океана оказалось одним из сложнейших испытаний в пути. Меня ужасно укачивало, и почти все время я провела в ожидании того, что вот-вот вырвется вчерашний ужин. Совершенно измученные, мы приблизились к границам Северной Ирландии поздно вечером, и еще до рассвета прибыли в замок. Джордж проклинал все на свете из-за тяжелого переезда и плохого сна. Мы все мечтали о том, как сможем заснуть на мягкой кровати, не думая о том, сколько кочек потревожит нас через минуту. Несмотря на изолированность замка, соседей поблизости было больше, чем рядом с нашим поместьем. В двадцати минутах ходьбы можно было набрести на небольшой город, похожий на милый Хауорт. Сам замок, который, к сведению, носил имя Кротовая нора — был гораздо меньших размеров, чем я себе представляла, хотя башни казались достаточно высокими, площадка на крыше просторной, окна широкими. Кажется, что поместье профессора Барретта было и то больших размеров. Во дворе перед замком был большой пруд, вокруг которого росли красивые деревья. С востока виднелась темная полоса леса и горы. Я подумала, что с восходом солнца природа вокруг только оживет и наберет краски. Нас встречала пожилая экономка и дворецкий. Джонлина пришлось выносить из кареты на руках, он заснул настолько крепко, что даже яркий свет ламп не смог его разбудить. Я хмуро поглядывала на ящики, которые мы все эти дни волочили за собой. Дворецкий пошел за младшими лакеями, чтобы сейчас же перенести ящики в лабораторию. Нас же повели в замок, чтобы напоить чаем и разместить в новых покоях. Высоченные потолки соседствовали рядом с такими же высокими и просторными лестницами и коридорами. Стены холла украшали деревянные панели. Ими же, как выяснилось позже, было обшито большинство коридоров и комнат. На большой площади холла было очень мало мебели, которая вдобавок, стояла в стороне от камина. Пока мы пили чай, присев в жесткие кресла, лакеи относили багаж в наши комнаты. Профессор Барретт и Август немедленно пошли осмотреть лабораторию, которая находилась в подземелье, туда же за ними понесли ящики, через второй вход, что находился на улице. — Такая жуть, — сказал Джордж, когда экономка покинула нас, чтобы проследить за работой лакеев. — Здесь будто туча зависла. Я оглянула мрачные стены вокруг и поняла, что он имел в виду. Мне стало казаться, что с угрюмостью нашего прибежища я не смогу смириться очень долго. — Словно логово Дракулы, — добавила я, остановив взгляд на потолке, уходящем так высоко, что его границы скрывала чернота. — Кого? — спросил Джордж, сморщившись. — Потом узнаешь, — отмахнулась я. — Хотя, скорее всего — нет. Кузен вскинул бровями. — Иногда твои слова заставляют меня думать, будто ты из другого времени. Солнце уже начало всходить, когда экономка отвела нас в наши комнаты. Джонлин уже около часа благополучно дремал у себя в комнате. Я так же с радостью прилегла на кровать, когда экономка закрыла за собой дверь. Уснуть без чудесной мелодии у меня теперь не получалось. Она отпугивала мои страхи и видения, поэтому я всегда носила шкатулку с собой, как единственную вещь, которая может меня успокоить. Засыпая, я часто думала о незнакомце, который подбросил мне эту вещицу. На самом деле, приятнее было думать, что он подарил ее, но я до сих пор не была уверена, благодаря ему ли она оказалась у меня в кармане. Теперь во сне, рядом со мной, было что-то легкое и приятное, я не тревожилась о стрелках карманных часов, а находилась в своем тайном убежище в мире снов. Утром меня разбудила горничная, когда пришло время для завтрака. Она спросила, не стоит ли ей остаться, чтобы причесать меня и помочь собраться. Я ответила, что мне понадобится только вода в будуаре, чтобы умыться, и поблагодарила ее за любезность. Выглянув в окно, я поняла, что оказалась права, с восходом солнца природа расцвела: трава поражала глаза своим насыщенным цветом, горы прятались за туманом и растянутыми облаками. Выходя из комнаты, я с ужасом заметила, что на моей двери нет защелки. Руки инстинктивно потянулись к ней, потому что в поместье я всегда запиралась, когда оставалась одна, чтобы читать дедушкины бумаги в очках и не бояться, что кто-то зайдет. К тому же, как спать ночью в замке с незапертой дверью? После завтрака мы отправились на небольшую прогулку. Профессор Барретт и Август оставили нас сразу после совместного приема пищи, и в течение следующих трех дней мы их почти не видели. Они не выходили из лаборатории и запрещали нам спускаться в подземелье. Джордж все-таки спустился вниз, обеспокоившись их здоровьем, но вход был закрыт на решетки, и он не смог убедить ключницу открыть их. — Все ключи теперь находятся у мистера Барретта и мистера Селени. Они на этом настояли! Джонлин подружился с младшим сыном экономки, и почти каждый день они проводили вместе. Их любимым занятием было ловить птиц в лесу. — Джонлин! Не мучайте бедных созданий. — Робин, мы на них просто смотрим и отпускаем. — Я птичий покровитель и не доверяю тебе, Джонлин Беннет. — Как хочешь. — Стой! Он убежал от меня прежде, чем мне удалось его в чем-либо убедить. Так же, Джонлин получил выписанную из столицы Алису в стране чудес и был просто сражен этой книгой. Весь вечер он забивал Джорджу голову историями о Белом Кролике, Чеширском коте, Безумном шляпнике и остальных. Перед обедом я часто прогуливалась в одиночестве. Пасмурная погода меня радовала больше, чем солнечная, мне кажется, она даже больше преображала красоту этих мест. Джордж, когда был свободен от ведения дел своего отца и профессора, присоединялся ко мне. Я была не против его компании. — Почему Робин? Почему не Авис? — спросил Джордж на одной из наших прогулок. — Это напоминает мне о прошлой жизни, это напоминает мне о ком-то. До того, как прийти к вам, я не знала, смогу ли смириться с тем, что потеряла, поэтому новое имя, которое дал мне мой друг в последний день, помогало завуалировать свое прошлое от самой себя. — Что с тобой произошло? Помимо смерти родителей. — Я потерялась. На самом деле родители умерли, когда мне было семь лет, но на признание этого ушла почти вся жизнь. Это сложно, я не знаю, как тебе объяснить. — А кем был твой друг? — Самым лучшим. Мне никогда не удавалось дружить с девочками, а еще с ровесниками, поэтому я дружила с безумным человеком, который видел и принимал меня такой, какая я есть, даже когда я сама себя не хотела принимать. Наверное, это не очень хорошо, так? Незамужней девушке дружить с мужчиной? В этом времени предрассудки утвердились очень крепко. — Дружить хорошо всегда, не обязательно только с тем, с кем тебе следует дружить. Но папе про своего таинственного друга лучше не рассказывай. Я усмехнулась и ответила, что не буду. — А с кем дружил ты? Джордж пожал плечами. — Сам с собой. С тобой, когда встретил, но раньше всегда был только я. Я давно знала к кому ведут стрелки от имени Джорджа на семейном дереве. Его жену звали или будут звать Катрина Баркли, у них будет двое детей — Аланна и Эдмунд. Возможно вопрос, к которому ведет одна из стрелок от имени Августа, предназначался для меня. Никто не знал, кем я ему прихожусь, не знаю, что со мной стало, почему мое имя не вписали, почему моего имени нет ни в одной из бумаг, но предположить, кого еще мог обозначать этот вопрос, я пока не могу. Мы прожили в замке около месяца и очень часто, по ночам, я слышала звон колоколов. Экономка сказала, что в горах находится заброшенная обитель, но вряд ли там кто-то живет, к тому же, колокола давно сняли с башен. Проснувшись посреди ночи от очередного звона, я устало положила руку на лоб. Луна светила так ярко, что заливала своим светом всю комнату, а зеркало, стоявшее у окна, только рассеивало этот свет еще больше. Я приоткрыла глаза, и уставилась на светлый блик, застрявший у двери. Его перемежали тени от волновавшегося за окном высоченного дерева. Интересно, который сейчас час? Мне казалось, что я спала так долго, но судя по луне, еще нет и двух часов ночи. Сквозь завесу мыслей я услышала звук похожий на хихиканье, и раскрыв как следует глаза, поняла, на что на самом деле взирала все это время. Уродливая кукла, смотрела на меня стеклянными глазами. Выглядывая из-за открытой двери, она слегка повернула голову, и мне стал виден ее кривой, грубо вырезанный рот. В ужасе, я немедленно вскочила на ноги, но тут же пошатнулась в тупом онемении. Это реально? Глаза куклы блеснули в темноте. Она поворачивала голову из стороны в сторону, будто разглядывала меня. Ее уродливый рот то опускался, то поднимался, словно она почмокивала или жевала. Я бросилась вперед, и кукла выбежала в коридор. Без свечей и вообще, какого либо освещения, я смогла лишь разглядеть, как она убегает и скрывается за поворотом. Ужас от вида стремительно убегающей куклы настолько поглотил меня, что растерявший, я смотрела ей вслед, не понимая, какие эмоции должна испытывать. Мне показалось, что я слышала хихиканье из-за ее спины. Это кукла? Это робот? Что это? Как оно сюда попало? Чем дядя Август и профессор Барретт занимаются у себя в лаборатории? Напрягшись, я дошла до комнаты Джорджа, чтобы немедленно все ему рассказать, но представив, как это прозвучит, и с чего я вообще начну — побежденная страхом, немедленно вернулась к себе. Холодные от ужаса руки в очередной раз инстинктивно потянулись к защелке, которой не было на моей двери в замке. Пришлось подпереть ее сундуком для обуви, так как ключей, чтобы можно было закрыть дверь изнутри, мне не дали. Почувствовав, что это ночью спать больше не придется, я набросила на себя стеганый халат и зажгла свечи. За окном ясная ночь, луну не скрывает даже облачко. Побороть овладевшее мною волнение не получилось, и я стала бродить по комнате, стараясь понять, что за существо видела. Было ли оно реально или это всего лишь мое раздраженное воображение рисует ночные этюды? Я села за бюро и постаралась набросать пару слов при свете свечей в свой дневник, затем взялась за мелок и бумагу, но все попытки справиться с панической атакой были тщетны, пока я не завела музыкальную шкатулку. Только волшебная мелодия смогла меня успокоить и заставить мыслить разумно. После куклы, на двери остались небольшие царапины, будто кто-то провел по ней вилами. Это лишь подтверждает, что то, что я видела, реально бродит под крышей замка и производит впечатление разумного... механизма. Я постаралась вспомнить, как выглядела кукла. Когда она убегала, ее движения были похожи на человеческие, будто она их имитирует, но при этом не знает, как двигаться правильно, и из-за чего немного пошатывалась. Это аниматрон — механизм, который имитирует человека и его деятельность. В дедушкином журнале с записями о деятельности в Торчвуде говорится, что куклы-автоматы были популярны в начале девятнадцатого века. Он посвятил этому небольшой параграф, но я не вчитывалась в эти его записи, оставляя на потом. Достав журнал, я несколько раз его пролистала, чтобы найти эту страницу, но удалось мне это только с третьего раза. Дедушка говорит, что в викторианскую эпоху Торчвуд занимался изучением аниматронов (их же еще называют автоматами), которые начали распространяться по Европе в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века. Изначально механизмы не были инопланетного происхождения, а представляли собой первую примитивную модель андроида земной разработки. Торчвуд закрыл проект после серии неудачных исследований с использованием внеземных технологий, которые привели к жертвам и угрозе земной цивилизации, которая пока еще не достигла даже пятого уровня. Поначалу — это вся информация, которая была в журнале, но затем я обнаружила, что в загнутом уголке есть еще кое-что. "Звуковые волны". — Ослиные уши, — шепотом подметила я, поглаживая загнутый уголок. Так дедушка называл уголки, которые я любила загибать в чужих книжках. С возрастом у меня это привычка пропала. Листая журнал, я нашла еще кое-что. Почему не заметила этого раньше? Почти на последней странице дедушка пишет о том, что Торчвуд часто использовал анаграммы для прикрытия своих секретных штабов или людей. Таким образом, Родчвут ничто иное как та же анаграмма. Время до рассвета длилось невыносимо долго. Я первая спустилась к завтраку, уставшая, с покрасневшими глазами и замедленной реакцией. На веки давила усталость. Может я смогу спокойно поспать после завтрака, зная, что весь дом уже на ногах. К тому же, при свете дня ночные кошмары становятся сомнительными. — Джордж, ты слышал что-нибудь этой ночью? — Нет. А что? У тебя бессонница? — спросил он, пожевывая тост. Я едва видела его макушку из-за толстенной газеты. — Нет. Немного подождав, я задала еще один вопрос: — На кого работает папа́? Глаза Джорджа показались поверх газеты. Он должен знать, он занимается его делами. — На институт. — Торчвуд? Джордж свернул свое чтиво и раздраженно отбросил ее в сторону. — Я знаю про Торчвуд намного больше, чем ты можешь себе представить. Граф Родчвут? Его не существует, это просто анаграмма. Принимая деловую позу, я скрестила пальца между собой и облокотилась локтями на стол. — Вилка вонзилась тебе в локоть. Ты и правда не выспалась. Я опустила голову и поняла, что он прав. Зубчики проткнули ткань платья и оставили после себя дырки. От усталости, я даже не чувствовала боли. — Приляг, Робин. — Над чем конкретно работает Август для Торчвуда? Что он делает? — Я не знаю, их лаборатория полностью закрыта для посетителей, о Торчвуде я знаю лишь по жалованиям и премиям, выписываемым институтом. Наверное, мастерят... что-нибудь. Я скептически подняла бровь, но боюсь, это выглядело скорее как нервный тик. Джордж вернулся к газете и, раскрыв рот, ткнул пальцем по какой-то колонке. — Кстати, ты знала, что в Древнем Египте мозг доставали через ноздри? Интересно, как им это удавалось? — Я пойду прилягу. Не рискнув подниматься в свою комнату, я прилегла на тафту в библиотеке и проспала до полдника, пока меня не разбудил Маленький племянник с просьбой поиграть. После сна голова ужасно болела, и настроение у меня стало такое скверное, что я решила прогулка приведет меня в чувство. Сегодня был последний теплый день осени, поэтому я пожалела, что пропустила его. Джордж пошел на прогулку с нами и Джонлин уговорил нас сыграть в игру, которую он называл Кис-брысь. — Правила просты, — весело объявил он, когда мы зашли в сад. — Мы завязываем тебе глаза, ты считаешь до десяти, мы прячемся, ты нас ищешь. — Вы можете быть где угодно, как я смогу найти вас в саду с закрытыми глазами? Джонлин! — Не надо трусить, Робин! А ну, завязывай ей глаза Джордж. Джордж с досады поджал губы и стянул с моей шеи шелковый платок, которым и повязали глаза. — Мы будем подзывать тебя как кошку, поэтому игра называется Кис-брысь, — объявил Джонлин. — Что-нибудь видишь? — Нет. Если я потеряю сознание, не трогайте меня, просто дайте отлежаться. — К женщинам без сознания вообще подходить нельзя, так папа сказал. — Он немного другое имел в виду, Джонлин, — поправил Джордж. — РАЗ! ДВА! ТРИ! — начала я считать, чтобы они скорее закончили этот разговор. Послышались звуки разбежавшихся в разные стороны Джорджа и Джонлина, треск веток, шелест листвы и шаги. Я продолжила счет, медленно шагая в сторону пруда, который находился на противоположном конце сада. — Девять, десять! Уши старались уловить малейшие звуки. Я сделала выпад вперед и провела рукою по пространству. Кажется, эта игра затянется надолго, наверное, пока я действительно не потеряю сознание. Я сделала еще несколько уверенных шагов вперед и натолкнулась на фигуру. Судя по тому, что мой нос уткнулся в подбородок – это был Джордж. Я вытянула руки и обхватила его лицо. Гладкая кожа, немного квадратная форма лица, нос, не такой крупный как у Джорджа, густые брови. Я отняла руки, но незнакомец тут же перехватил их. Не грубо, а скорее осторожно. — Кто это? — Смотри на звезды, Авис. Это самая важная вещь, которую ты должна делать. Смотри на звезды. Голос совершенно незнакомый, но приятный, с привычными мне нотками в речи. Он отпустил мои руки, и я немедленно потянулась к повязке. Послышался шум тяжелых, широких шагов, ступающих по траве. — Кажется, следовало сосчитать до десяти, разве нет? — раздался тот же голос, но уже далеко. Дрожащими руками, я старалась развязать узел, который закрутил Джордж на платке, но он мне так и не поддался, пришлось стягивать тугую повязку вниз. Свет ударил по глазам, но как ожидалось, след незнакомца к тому времени уже простыл. Я схватилась за цепочку на шее и быстро вытянула из-под платья карманные часы. Щелк — и циферблат открыт. Тик-так. Тик-так. Тик-так. — ДОКТОР! Я бросилась за ним. Единственной моей подсказкой была шелохнувшаяся ветвь, туда-то и побежала, раздвигая прутья. — Постой! Почему ты убегаешь? — Это еще не наше время. Это не его голос, это голос не моего Доктора. Может это и не он вовсе, может, его часы сейчас находятся у другого человека. И его лицо было совершенно другим, мои пальцы не воспроизводили тех же очертаний, что хранились в памяти. Я слышала его шаги, скользящие по траве, видела тень, далеко за ветвями и решила, во что бы то ни стало догнать его, мой это Доктор или нет, но тут что-то снесло меня с ног, и я упала на землю, сильно испугавшись. Грохот. Страшный грохот, такой силы, что мне заложило уши. Земля на несколько секунд сотряслась, наведя на меня ужас от того, что происходит. Оглушенная, я несколько секунд просто не осознавала, что вокруг меня. Небо было чистым, но звуки похожие на взрывы слышались до сих пор. — Робин, Робин! — послышался голос Джорджа. Он выбежал ко мне и, обхватив за плечи, помог подняться. Перепуганный Джонлин бежал за ним. — Что происходит? — Не знаю! — взволнованный Джордж оглянулся. — Это возникло из ниоткуда. Пойдемте, посмотрим. Я посмотрела в глубину сада в поисках тени, но кроме качающихся на ветерке ветвей в ней ничего не скрывалось. Карманные часы перестали тикать, как только я поднесла их к уху. От досады у меня подступили слезы. Если это был Доктор, которого по каким-либо причинам я не узнала, то почему он ушел? Если это был вовсе не он, то зачем приходил незнакомец? Я взяла Джонлина за руку, и мы побежали вслед за Джорджем. Прислуга из замка вышла во двор и потоком стеклась к крутому склону за проезжей дорогой. Мы устремились туда же, стараясь поспевать за Джорджем. Даже Август и профессор Барретт выбрались из свой берлоги и с бледными лицами, присоединились к перепуганным обитателям замка. Подходя ближе, я заметила что-то тонкое и длинное, поднимающееся с глубины склона. — О, черт, — холодно пробормотал Джордж, заводя руки за голову. Я вышла из-за его спины и открыла рот от удивления. От увиденного, наши глаза стали похожи на крупные монетки. — Но этого не может быть. Как он может быть здесь? — спросил тонким голоском Джонлин. У подножья склона, в зеленой долине разбился большущий трехмачтовый корабль. Корма раздробилась на щепки, сломанные мачты рухнули на палубу, по килю сбегала вода, будто судно только что сошло на сушу. Я подошла поближе, чтобы убедиться в увиденном. Доски и щепки, окружавшие корабль, привели меня к фантому того ужасного грохота, который раздался пять минут назад. Ощущение будто корабль упал на землю просто из ниоткуда. Я подняла глаза к небу и увидела между облаками тонкую серебряную линию, которая быстро сокращалась в размере и полностью исчезла буквально за несколько секунд. — Джордж, — я отвела руку назад и нащупала его плечо. — Ты видел? — Видел ли я! Он же просто громаднейший! — Я о том, что было в небе. Джордж прищурился и поднял глаза к верху. — Давайте спустимся вниз! — предложил Джонлин и побежал к дорожке, ведущей вниз по склону. — Ну, уж нет, молодой человек! — воскликнул Джордж и быстро вернул его на место. Мы нашли в толпе Августа и профессора Барретта, которые находились в едва ли не большем шоке, чем все мы. — Воистину мистерия! — объявил профессор, стараясь удержать трясущимися руками пенсне. — Папа, откуда он здесь? Август нахмурил брови, собравшись было ответить, но затем развел руки в стороны. — Кажется, у нас скоро будет много гостей, — сказал он, доставая из кармана платок. Мы все же спустились вниз к кораблю. Бродить вокруг руин из обломков, которые окружили его, было немного тревожно. Смотря на остатки конструкции, которые пережили удар, я испытывала чувство страха, подходить близко совсем не хотелось, возможно, и все остальное скоро рухнет. Джордж тоже держался подальше и старался оттащить на безопасное расстояние Джонлина. Успокоиться все смогли только к вечеру. Я была настолько потрясена от аниматрона, недавней встречи и загадочного крушения корабля, что не могла усидеть на месте. Горячая кровь приливала к щекам, я бродила в библиотеке из угла в угол, порядком раздражая Джорджа. А может и это нереально, может я все выдумала, уж совсем неправдоподобно все выглядит в последнее время. Присутствие настоящего Доктора бы все привело в порядок, с ним бы я разобралась, что реально, а что нет, но он не здесь. С другой стороны, за последние сутки произошло больше сверхъестественных вещей, чем за последние три года. — Джордж, ты ведь слышал кого-то в саду? Ведь так? Джордж оторвался от карт и задумчиво взглянул на меня. — Нет, там были только мы. Я вздохнула и опустилась в кресло. Мне надо отдохнуть. Мне надо хорошо отдохнуть, но события дня и ночи ежесекундно раздражали мои нервы. — Что ты делаешь, Джордж? — Разглядываю небо. Ты знаешь, какую звезду Древние египтяне олицетворяли с Осирисом? Я закатила глаза. — Хорошо, оставайся в неведении, но ты об этом очень пожалеешь, никогда не надо отказываться от знаний. — Сомневаюсь, что мне в один день это понадобится. — Может тебе лучше лечь спать? — Думаю, ты прав. Я поднялась к себе в комнату, опасно ступая по темным коридорам. Призрачный образ куклы все еще преследовал меня. Подперев дверь сундуком, я переоделась в ночную сорочку и легла в кровать. Вымотанная, я спокойно проспала всю ночь и пропустила завтрак. Служанка не смогла зайти в комнату, чтобы разбудить меня, а ее стука в дверь я не слышала. Одевшись и расчесавшись, я снова достала дедушкины бумаги и разложила их на бюро. Затем открыла свой дневник и успела написать всего несколько слов, прежде чем в дверь постучали. Обеспокоенная служанка спросила в хорошем ли я самочувствии. Пришлось открыть дверь, чтобы снять ее тревогу. Она сообщила мне, что не сможет принести мне чай в библиотеку, так как к нам приедут хозяева и коллегия ученых, так что библиотека и главный кабинет, скорее всего, будут заняты ими. — Что происходит, Кэтрин? Девушка беспомощно опустила руки и велела мне посмотреть в окно, или выйти на улицу. Зашнуровав ботинки и натянув перчатки, я спустилась в холл, где суетилась прислуга. — Возьмите зонт, госпожа Селени, если вы собрались на прогулку, вдруг заморосит дождь и вам придется возвращаться домой мокрой, — вежливо сказал дворецкий. Я вынула зонт из вазы и повесила себе на руку. Кажется, вчерашнее безумие еще продолжается. Выйдя во двор, я сразу же заметила экипажи и толпу незнакомых людей в дорогой одежде. Все скопились у склона или бродили вокруг обломков корабля. Может такой феномен, когда-нибудь привлечет внимание Доктора, и он сделает остановку в Ирландии? Я подошла ближе, а затем спустилась вниз, мне стало интересно, что все эти деловые господа намерены делать. Несколько молодых людей крутились вокруг камер, больше похожих в это время на скворечник или ящик. Задумавшись, глядя на корабль, я совсем не заметила, как один из них сфотографировал меня на фоне впечатляющего вида. — Мисс, вы живете в замке? — Да. — Как ваше имя? — Авис Селени. Молодой человек вынул из кармана небольшой блокнот и карандашом записал мое имя. Я постаралась скрыть улыбку. Фотография на фоне корабля, разбившегося об землю, откуда ни возьмись, может сохраниться надолго и попасть в руки к тому, к кому бы мне хотелось. Джордж тоже был здесь, разговаривая с какими-то господами. Я не знала можно ли мне подойти или нет, поэтому осталась бродить вокруг в одиночестве. В небе не было замечено серебристой линии, похожей на застывшую молнию, которую я видела вчера. — Ты там звезды хочешь увидеть? Шея ведь затечет, — сказал Джордж, подкравшийся ко мне. — С кем ты разговаривал? — Это представители власти из ближайшего города, журналистов я думаю, ты уже видела. — Все они приехали так быстро? Как им это удалось? Джордж пожал плечами. — Корабли на голову падают крайне редко. — Но он упал с высоты не больше двухсот метров, иначе бы разбился гельмпорт, и палуба бы провалилась глубже, конструкция бы упала на бок. Джордж удивленно посмотрел на меня. Я была неуверена в том, что говорила, но не показывала виду. — Мой дедушка любил строить корабли в бутылках. — Ты сказала корабли в бутылках? — переспросил Джордж, сведя брови. — Да, я так сказала, Джордж. — Эй, вы двое! — к нам вприпрыжку подбежал Джонлин. — Я нашел кроличью нору! Пойдемте! — Он просто одержим этой книгой. К большому разочарованию Джонлина, кроличья нора оказалась кротовой, и мы быстро вернулись в замок, когда заморосил дождь. За обедом профессор Барретт сообщил, что через несколько дней к нам наверняка приедут ученые из разных институтов. Сегодня гости надолго не задерживались. Журналисты быстро проделали свою работу и тут же уехали, остальные поговорили с Августом и профессором Барреттом и тоже не стали задерживаться, представителей Торчвуда пока не было вовсе. — Интересно посмотреть на заголовки в газетах, — сказал Джордж вечером. Я задумчиво смотрела в окно, стараясь разглядеть поднимающуюся со склона мачту. Часы, прижатые к уху, давили на меня своей тишиной. Я нажала на крошечный спусковой механизм и крышка отворилась. Время на циферблате постоянно менялось. То двенадцать, то пять, то семь, то девять. Как же быстро он скачет по Вселенной. Иногда стрелки описывали сразу половину циферблата, но однажды я увидела, как они крутились круг за кругом, постоянно, будто близнец этих часов, попал во множество временных точек разом. — Почему ты вечно смотришь на эти часы? Они ведь показывают неправильное время. Я захлопнула их и сжала в кулачке. — Это не просто часы. И что ты думаешь, напишут в газетах? Джордж поднял руки вверх, изображая размер размашистого заголовка. — Загадка Кротовой норы. — Очень интересно, — улыбнулась я. Днем Джонлин и его дружок поймали в лесу малиновку и принесли ее домой. Они поместили пташку в пустую клетку, которая была похожа на настоящий птичий дворец: широкая, с высокими башенками, несколькими уровнями жёрдочек и узорами из метала, в виде цветов и птиц на внешней стороне клетки. У Торчвуда хороший бюджет, раз они могут позволить себе замок, да еще и с такими дорогими вещами. Малиновка не пела, а в испуге сидела на одной и той же жёрдочке, ничего не ела и не пила. — Доктор, чтобы завтра же утром отнес птицу обратно в лес! — Доктор? Какой Доктор? — Я сказала Доктор? — растерялась я. — Джонлин, ты меня понял! — Не злись, я думал, она тебе понравится. Малиновка для Робин — вот, что я думал. — Джонлин, она мне очень нравится, но малиновка не ручная птица, ей нельзя жить в неволе. — Хорошо, хорошо, мы с Берни отнесем ее завтра обратно в лес. Мы оставили малиновку на ночь в холле, а сами поднялись наверх. Надеюсь, ночь в холодном темном замке не напугает ее до ужаса. Мы насыпали ей немного пшена, сладких крошек от печенья и наполнили водой одну из поилок. На ночь я рассказала Джонлину историю о малиновке и охотнике, которую мне поведала давным-давно Эмили Бронте. Джонлин сказал, что уже большой для нянькиных сказок на ночь, но только когда дослушал до конца. — Ты и правда такой взрослый? Взрослые мальчики не читают Алису в стране чудес. Джонлин медленно поднялся с подушки, будто заметил своего опасного врага. — А что же читают взрослые мальчики? — Питера Пэна, — сказала я призадумавшись. — Возможно. — Какого еще Питера Пэна? Нет, нет, нет! Я мысленно влепила себе затрещину. Питер Пэн — персонаж детской литературы, начиная с ХХ века, а не XIX , в отличие от Алисы. — Они читают Историю Древнего Египта. Джонлин сморщился и почти сказал: "фу". — Я лучше у папы спрошу, ты, Робин, совсем ничего не понимаешь в этом. — А ты, значит, хочешь историю для взрослых мальчиков? Вот тебе одна...— я подошла к окну и резко раздвинула занавески так, чтобы Джонлин видел ночное небо и мерцающие звезды. — Вон там, — я махнула головой на ночной небосвод. — Глубоко- глубоко за звездами есть Доктор. — Какой Доктор? — Такой-то! Он живет в синей-синей будке прямо под звездами. Доктор — кто-то вроде небесного капитана, который плавает под звездами, в глубоком небесном океане, и спасает звездных китов, попавших в беду, и детей, которые заблудились и не могут найти путь домой. У него есть помощники, как у Отца Рождества, которые бегут по небу вместе с ним и приглядывают, чтобы он не отставал. — Живут они тоже вместе с ним? — Почти всегда — да. — Как же они все помещаются в одной будке? У него нет гостиной, библиотеки, кухни, спальни и всего остального? — Эта будка больше внутри, чем снаружи, там даже есть кладовая для зимней обуви. — Нет! — заупрямился Джонлин. — Это так. — Не бывает ничего, что больше изнутри, чем снаружи! — Как ты можешь так говорить, если никогда не видел? Слушай дальше: однажды Доктор нашел на конце Вселенной звездную пыль и развеял ее над всем-всем небом подлунного мира, — я поднесла ладонь к губам и дунула на нее, изображая Доктора. — Звездная пыль, упавшая на землю, превратилась в светлячков, которых ты можешь увидеть ночью. Они до сих пор здесь, летают в ночи, чтобы осветить путь потерявшимся девочкам и мальчикам. Джонлин, как бы ни выкручивавшийся, но все же любивший нянечкины сказки больше карамели, слушал, приоткрыв рот. — А ты знаешь Доктора? — Конечно! Вот, он дал мне эти часы, — я потянула за цепочку и вытащила часы, чтобы показать Джонлину. — Для того, чтобы знать, как далеко от него нахожусь. Он знает, что очень далеко, но не знает где. Маленький племянник взял часы в руки и открыл. — Ты тоже потерялась? — Да. — Тогда найди светлячка. — Давно его ищу, — усмехнулась я. Пожелав Джонлину спокойной ночи и вернув часы, я пришла к себе в комнату и, переодевшись в ночную сорочку и стеганый халат, села за бюро. Надев очки Доктора, я стала перечитывать все дедушкины бумаги в поисках разгадки таинственного падения корабля и бегающего по замку аниматрона. Он писал о многом, об очень многом, будто зная, что мне это пригодится, когда я полезу за ответом. "Звуковые волны". Интересно, что же значит это примечание? А может... В дверь постучали. Я взяла в руки подсвечник и, спрятав очки Доктора в карман халата, подошла к двери. — Кто там? Несколько секунд никто не отвечал, тихо переступая с ноги на ногу под дверью, затем снова постучали. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. Раздалось противное хихиканье. Покрепче схватившись за тяжелый подсвечник, я отодвинула с помощью свободной руки и ноги сундук, и открыла дверь. Кукла, все с тем же уродливым, красным ртом, посмотрела на меня и бросилась бежать по коридору. В этот раз я должна увидеть проклятого аниматрона как можно четче. Надев очки Доктора, я побежала за ней, готовая ударить подсвечником, если она будет скрываться за поворотом. Он оказался быстрее, чем мне думалось. Выбежав в западный коридор, я обнаружила, что кукла стоит на противоположном конце. Пару секунд мы смотрели друг на друга. Он повторял все мои движения, словно двойник. Он дразнил меня. Я делала шаг вперед, аниматрон делал шаг навстречу. Я наклоняла голову, он делал то же самое. Мы двинулись навстречу друг к другу и на середине коридора столкнулись лицом к лицу. — Что ты такое? Кукла не смогла повторить мои слова, в ответ она просто хихикнула. Внимательно разглядывая, я обошла ее кругом, а она меня. Старый мужской костюм делал ее похожей на манекен, интересно, что скрывается внутри, железяки, механизм, дерево? Кукла держала руку приподнятой и отведенной в сторону, будто тоже несла в ней что-то. Я сделала шаг назад. Она тоже отступила. Еще чуть-чуть и она треснула мне по голове со всей силы, довольно захихикав. В отупении из-за боли, я свалилась на пол и услышала, как очки Доктора упали где-то рядом. Положив руку на лоб, где был эпицентр боли, я подобрала очки и снова надела их. Аниматрон в это время пустился в бега, ликуя, что провел меня и, как следует, поиздевался. — Робин! Робин! — услышала я знакомый голос. Джордж появился с противоположной от побега аниматрона стороны. Он поставил свой подсвечник на пол и помог мне подняться. — Джордж! Ты видел его? Скажи мне, ты его видел? — Кого? — Куклу, аниматрона, плевать, как он называется! — Я не знаю, о чем ты говоришь, но и в то, что я хотел тебе сказать, тоже не поверишь. Ты в порядке? Ты носишь очки? Откуда у тебя такие? Он стянул их у меня с носа и завертел в руках. — Я в порядке. Джордж, ты должен пойти со мной. — Нет, это ты должна пойти со мной, это просто... просто... я не знаю! Он зажег мой подсвечник, который потух во время нападения куклы (успев все же немного подпалить торчвудский ковер), и потянул за собой. — Куда мы? — Ты все увидишь. Джордж вывел меня в западное крыло, к старой музыкальной комнате. Не хочу здесь находиться посреди ночи, прямо как в прошлый раз, в Хауорте. С музыкальной комнатой у меня связаны не лучшие воспоминания, поэтому в замке я ее избегала и хмуро проходила мимо. — Дверь не заперта, — сообщил мне он. — Что нам делать в музыкальной комнате? Джордж взял меня за руку и положил ее на ручку двери. Я заметила, что из комнаты медленно вытекает вода. Она омочила мыс моего тапочка и достала до пальцев. Странно. Откуда она там? Я приоткрыла дверь и почувствовала, как мороз прошелся по моему лицу. Первое, на что упал взгляд, были ледяные разводы на деревянном полу, от них-то и шла вода. — Что это? Что это такое? — изо рта шел пар. Я толкнула дверь и оказалась посреди заснеженного леса. Точнее, здесь все еще была комната, наполовину, но затем, бескрайние просторы леса. От музыкальной комнаты остались только три стены, та, что должна быть напротив двери полностью исчезла и открывала снежный пейзаж. Книжные полки, пианино, арфа, два диванчика и кресла полностью занесло снегом. Я оглядывалась вокруг, не понимая, как все это может происходить на самом деле. Потолок так же покрыл морозный узор. Подсвечники на длинных ножках превратились в хрустальные трезубцы. Джордж закрыл за нами дверь. Я прошла по музыкальной комнате и ступила на снежную опушку леса. Ноги заболели от холода и прикосновения снега. Мой кузен, сохранявший молчание, догнал меня и бродил рядом, оглядываясь. Видимо за пределы остатков музыкальной комнаты он не выходил, следы, по которым я прошла, вели только до выхода на опушку. — Как это может быть? — я вытянула руку и дотронулась до пушистой ветки, если, с которой слетел снег. Что-то не так, и я не знаю что. В лесу было светлее, чем в доме, наверное, из-за снега, но небо все равно было ночным. Я хотела посмотреть, что же из себя представляет комната снаружи, есть ли стены, осталось ли что-то от замка, но забежав за одну из стенок, не увидела ничего. На самом деле. Если смотреть на комнату с другой стороны, где должны быть три уцелевшие стены, окруженные лесом, то там ничего нет. Я встала, оббежала ставшую невидимой комнату, встала на то место, где по идее должна быть середина, и посмотрела, туда, откуда пришла. Впереди был только Джордж, разглядывающий сосны, но больше ничего. Затем я вернулась на то место, где можно было видеть музыкальную комнату — и вот она! Будто окно в пространстве, в которое смотришь только с одной стороны. Я поставила подсвечник на землю и взяла в руки снег. На ощупь ни чем не отличается от настоящего, примерно такой же температуры, но более липкий. Я попробовала его на вкус и с удивлением обнаружила, что он сладкий. — Эм-м-м, Робин, что ты делаешь? Бог знает, как это выглядит со стороны. Я отбросила снег, оставшийся в руке в сторону, и отряхнула рот. — Основные исследования. Доктор бы сделал так же. Наверное. Я поднялась на ноги и двинулась дальше, оглядываясь по сторонам. Опушка выводила к обрыву, а над ним виднелась только полоса фиолетового неба. Такое красивое и необычное, будто кто-то размыл по небосводу акварельные краски. — Ух, ты! — Как ты оказался в музыкальной комнате посреди ночи? — Мне не спалось, я решил поиграть на пианино, в этом крыле все равно пусто. Кстати, милый халатик. Я запахнулась и потуже завязала пояс. — Ты находишь? Правда? Мы посреди леса в музыкальной комнате, но на мне милый халатик, так что к черту! Джордж рассмеялся, затем последовала и моя улыбка. Думаю, нам обоим не хватало простого смеха, среди окружения разбитых кораблей, аниматронов и леса, спрятанного внутри замка. — Что это за место? Как думаешь? — Нарния. — Что? — Я имею в виду, что понятия не имею. Джордж прошелся вперед, пока я стояла, и разглядывала падающий сверху снег. Здесь так тихо. Только деревья, шуршание снега и мы. — Смотри, там люди! — Люди? Какие люди? Я побежала к Джорджу, стоявшему рядом с обрывом. Три темные фигурки были похожи на пешки. Одна из них, та, что повыше и стоявшая посередине, махала нам и что-то кричала. Джордж поднял руку, чтобы сделать ответный жест, но я треснула ему по запястью и заставила этого не делать. — Пойдем, нам нельзя здесь оставаться. Здесь что-то не так. Я повела Джорджа обратно к комнате. — Это... это... я не знаю, как объяснить. Нам нужен Доктор. Но его нет... Я думаю что-то не так с материей пространства и времени, мы не должны здесь находиться, это разлом. — Разлом? — Говорю же, я не могу объяснить. Я затащила Джорджа обратно в музыкальную комнату. Дверь была открыта, когда мы вернулись. — Мне казалось, ты закрывал дверь. — Ты права. На секунду темный коридор показался пристанищем ужаса. Что-то тяжелое и громоздкое подошло ближе к комнате, и мы смогли увидеть его тень, а затем и его самого. Это был аниматрон, но не такой, как я видела. Этот был полностью из железа, с открытым механизмом в туловище. Голова напоминала железную маску, с вырезанными черными глазами и круглым ртом. Он остановился в проходе, глядя прямо на нас, но я не уверена, что это действительно были глаза. Буквально через секунду они вспыхнули, словно фонарики, аниматрон развернулся, и, несмотря на свою громоздкость, быстро убежал, грохоча всей конструкцией. Джордж уронил свой подсвечник, который громко ударился об пол. — Что черт подери это... ТАКОЕ было? — спросил он, обращаясь ко мне. — Возможно, что мы оба спятили и скоро умрем. Джордж явно прибывал в состоянии шока и нес околесицу. Мне пришлось влепить ему пощечину, чтобы вернуть трезвое сознание. — Ай! — Итак, Джордж, слушай, что мы имеем: это аниматрон, а это, — я указала в сторону леса. — Разлом во времени и пространстве, ну... приблизительно. Прости за пощечину, вынужденная мера. Нам нужно спуститься в лабораторию, Август и профессор Барретт, если не смогут нам всего объяснить, то хотя бы должны знать, что происходит. Пройдя по коридорам, внимательно озаряясь по сторонам, мы спустились в холл и оглянулись. Мне казалось, что пахнет дымом. Камин был разожжен, но никто за ним не приглядывал. Джордж должен знать, где находится лаборатория. По холлу пронеслось хихиканье, и мы оба подскочили на месте. Я заранее схватила подсвечник обеими руками, готовая при необходимости обороняться. — Ничего, пойдем дальше. Джордж взял меня за руку. Его ладонь была очень холодной и широкой, и целиком скрывала в себе мою маленькую, как у ребенка. Еще одно хихиканье, и птичья клетка с грохотом опрокинулась на пол. Малиновка испуганно кричала, бившись крыльями об прутья. Пшено, которое мы ей оставляли, рассыпалось по полу. Я одернула свою руку и подошла ближе. — Что ты делаешь? Только бешеной птицы, нам с собой не хватало. Опустившись на колени, я открыла створку и попыталась поймать малиновку одной только рукой. Это оказалось очень сложно, птица порхала из стороны в сторону, но я все же поймала ее и вытащила наружу. Джордж опустил руки и с унылым видом посмотрел на меня. — Ты серьезно? Я пожала плечами и невинно улыбнулась. Он повел меня в коридор, пролегающий под восточной лестницей, и бежал так быстро, что мои ноги выскакивали из тапочек. В конце коридора была лестница, ведущая в подземелье. От нее тянуло холодом, стоял устойчивый запах сырости и земли. За высокими решетчатыми воротами скрывался еще один коридор, сразу же круто заворачивающий налево. — Профессор Барретт! Профессор Барретт! — закричал Джордж. — Папа! Откройте! Откройте немедленно! Когда он схватился за металлические прутья, ворота содрогнулись и легко раздвинулись. — Не заперто. Ну надо же! — заворчал Джордж, пробираясь вперед. Оглянувшись назад, нет ли за нами аниматронов, я последовала за ним. Меня беспокоило, что двери за нами остались открытыми, роботы, кажется, способны на маленькие проказы. — Робин, не отставай! Ворвавшись в лабораторию, мы в ошеломлении попятились назад. Площадь была огромной, примерно как малое футбольное поле, повсюду свет — от ламп стоящих почти на каждом столе, но главным были аниматроны. Они заполняли собой почти все пространство. Некоторые были похожи друг на друга, напоминая по внешнему виду кукол, другие представляли из себя лишь железяки-скелеты, другие как манекены или марионетки, в подвешенном состоянии возвышались на несколько метров от земли. Остальные, либо стояли на ногах, либо лежали на столах. Ни на одном не было костюма, как на том, что напал на меня. Здесь было много приборов, которые, я уверена, опережали по развитию это время. Сердце малиновки бешено колотилось, мои пальцы чувствовали, как ее мягкая грудка вздымалась и опускалась. На удивление, она даже перестала кричать. Это ужасно. То, что окружало нас. Я чувствовала себя так, будто попала в колыбель искусственного разума, где все живое убивают. — Но это же куклы! — в раздражении завопил Джордж, ткнув пальцем в аниматрона, который сидел на стуле. Тот никак не отреагировал. — Они спят? — Не знаю. Не прикасайся к ним, Джордж! Я поставила тяжелый подсвечник на один из столов и, обхватив малиновку обеими руками, стала бродить вокруг, рассматривая лабораторию. Внутри стоял запах железа и масла, прямо как в гараже. За перегородкой я увидела кушетку, как в стоматологическом кабинете, но сомневаюсь, что на этой кому-то выдернули пару больных зубов. От аниматронов я старалась держаться подальше и не подходить близко. В железных масках они все равно смотрели на меня, с какой бы стороны я ни подходила. Один из них шевельнулся, словно в нервном припадке, и задергался, медленно поднимаясь со стула. Затем заискрился и упал на землю, где продолжил биться в конвульсиях. Перепугавшись, я попятилась назад и ударилась спиной обо что-то деревянное, что откликнулось глухим звуком. Джордж взглянул сначала на дергающегося аниматрона, затем на меня. Я кивнула, давая знак, что в порядке и обернулась. За белым занавесом скрывалась что-то высокое и прямоугольное со знакомыми очертаниями. Я вытянула руку вперед и стянула вниз белое покрывало. — Не может быть. На глаза навернулись слезы. Мой шкаф. Мой старый волшебный шкаф стоял прямо здесь, передо мной. Мой деревянный великан, связывающий меня с Доктором. — Невозможно, — зашептала я, и слезы покатились по щекам. — Что такое? Что там? Что ты увидела? На нем не было ручек от ТАРДИС, вместо них были деревянные. Но он ведь работает, верно? Это он, мой светлячок, которого мне надо было найти, чтобы вернуться домой. Он обязан работать! Позади раздалось жужжание. Затем еще одно, и еще, пока полностью не распространилось по лаборатории. Аниматроны поднимались один за другим, словно по команде. Те, что находились в подвешенном состоянии, дергались, как мартышки на лианах, а затем, освободившись от крючков, спрыгивали вниз. Хихиканье заполонило лабораторию. Джордж добежал до меня, и, обхватив обеими руками, как я малиновку, спрятал за боковой стенкой шкафа. Аниматроны, спускались со столов и вставали на ноги. Процесс пробуждения был похож на сбор армии. Как только большинство из них поднялось из мертвых, они снова застыли, и несколько секунд ничего не происходило. После, сотней голосов, прозвучало одно и то же, фраза, от которой кровь застыла в жилах: — Следуй за мной и умри. Следуй за мной и умри. Тишина. — Следуй за мной и умри. Авис! Авис! Следуй за мной и умри. Ненавижу. Всегда. Следуй за мной и умри. Следуй за мной и умри. Следуй за мной и умри. Ненавижу. Всегда. Словно сотни включенных одновременно каналов, они стали говорить одни и те же слова, повторять их снова и снова. Их лица не шевелились, скорее всего, это просто записанная звуковая дорожка. Одно и то же послание, одним и тем же голосом, но размноженное на сотни разных аниматронов. Обрывки фраз стали переплетаться и вскоре слова из сообщения перемешались. Они перестали говорить одновременно. — За мной. — Умри. — Следуй. — Ненавижу. — Умри. — Всегда. — Авис. — За мной. — Умри. — Ненавижу. — Авис. — Следуй за мной и умри. Следуй за мной и умри. В ужасе, я прижалась к Джорджу. Они произносят мое имя, раз за разом. Кто это сделал? Зачем? От кого это послание? Доктор! Доктор! Пожалуйста, ты нужен мне! Раскалываясь на части от страха и отчаяния, я прижалась щекой к груди Джорджа так сильно, как только могла. Армия аниматронов замолчала и, развернувшись к выходу, стала бежать через коридор к железным воротам. — Они выбираются в дом! — Не приближайся к ним, Робин! Где же эти чокнутые изобретатели, пусть разбираются со своей армией. Авис, Авис, стой, это же твое первое имя, разве нет? — Старое имя, — вяло ответила я. — Почему они обращались к тебе? — Я не знаю. Аниматроны освободили лабораторию не тронув нас. Думаю, их план заключался в том, чтобы закрыть здесь меня и Джорджа, ведь когда мы вернулись, ворота совершенно предсказуемо оказались заперты. — Джордж, у тебя есть с собой хотя бы маленький клочок бумаги? Джордж засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил небольшой блокнот и карандаш. — Объясни, как это поможет нам. — Просто делай, что я говорю. Я передала Джорджу малиновку, перья которой намокли от моих потных ладоней, сама вырвала из блокнота с экономическими расчетами лист, и дрожащей рукой стала писать координаты. Карандаш так дрожал между пальцев, что строчки неровно скакали по бумаге. Северная Ирландия. Замок Кротовая нора. 25 октября, 1886 год, около 11 вечера. Звуковая отвертка с собой? P.S Джеронимо!

—Робин

Сложив листок в маленький квадрат, я стянула с волос резинку и прикрепила записку к лапке малиновки. — Что. Ты. Делаешь? — членораздельно произнес Джордж. Я не ответила и лишь судорожно продолжила прикреплять записку. Так. Теперь шкаф. Что Доктор говорил три года назад? Я зажмурилась и постаралась вспомнить тот день. Нужен предмет несущий энергию того места с которым я хочу установить контакт. Что-то должно быть со мной. Ну, пожалуйста! Я потянулась к цепочке. Ключ от ТАРДИС! В нижних ящиках, где в мое время хранились дедушкины документы, на самом верхнем был замок. Я вставила туда ключ, хоть он и не подходил и почти выпадал. Нелепость. Глупость. Идиотизм. Но надеюсь, сработает. Теперь малиновка. Я открыла дверцы большого отделения, куда бросала свои письма, и поместила ее туда. Эмпатическая связь, Доктор сказал, что телепорт работает как его звуковая отвертка, надо думать, о месте, с которым ты хочешь связаться и что ты туда хочешь отправить. Мне нужна ТАРДИС. Я хочу отправить малиновку. — Давай! — умоляющи, хлопнула я по шкафу. — Пожалуйста! Джордж в недоумении наблюдал за мной. Пора бы ему рассказать, что происходит, и подходящий момент видимо уже не выбрать. — Поскольку я был прав, — сказал Джордж. — И скоро мы умрем, так что, какого черта? Он вытянул руки вперед, положил их мне на щеки и неуклюже поцеловал в губы. Стоя с открытыми глазами, я дергала руками, стараясь подобрать более мягкое положение, чтобы оттолкнуть Джорджа. — Ты с ума сошел? Я твоя праправнучка! — задыхаясь, прокричала я. Мои щеки залились краской, я это чувствовала, так как все лицо просто пылало от притока крови. — Ты имеешь в виду... что ты имеешь в виду? Джордж побледнел и стал шататься из стороны в сторону, словно готовясь к припадку. — Я путешественница во времени, меня зовут Авис Селени, мой дед Кристофер Селени — твой будущий внук, он, так же как и Август, работал на Торчвуд, но в XX веке, а застряла я здесь, потому что самые опасные психопаты во Вселенной отбросили меня за сто лет до моего рождения. Ты встретил меня в лесу, и я ничего при себе не имела, ты что, никогда не задумывался о том, что у этого нет полной, конкретной предыстории? Вы не спрашивали — я не отвечала. Ясно? — Но мистер Оуэнс... — Да нет никакого мистера Оуэнса, это все Доктор, может быть, а может и нет, но вероятнее всего. Так что пока — это вся информация, которую ты должен переварить очень-очень быстро и вернуться к способности трезво мыслить, потому что нам придется несладко, я чувствую запах дыма! — Доктор! Это тот человек, из-за которого организовали Торчвуд? — Ты знаешь? — Ну, конечно знаю, я занимаюсь папиным жалованием, которое выписывает институт. А Доктор, кто он такой? Я думал, что просто шпион, враг британской короны или что-то в этом роде. — Доктор? Нет, он просто спасает нас. Так, Джордж, поговорим об этом позже. Из лаборатории есть еще один выход, он должен выводить во двор, помнишь, через него спускали ящики. Проведя рукой по волосам и тяжело выдохнув, Джордж оглянулся вокруг. — Если мы вошли сюда через восточный коридор, а еще один выход должен быть с другой стороны двора, то... — закрыв глаза, он мысленно стал чертить карту, ведя пальцами по воздуху. — Сюда! Лестница, поднимающаяся к самому потолку подземелья, была спрятана за складом из ящиков. Я оглянулась на шкаф. Малиновка не кричала, и у меня защемило сердце. Хоть бы все сработало. Хоть бы телепорт был настроен правильно, или находился в таком виде, в котором был у меня. Запах дыма становился отчетливее. Он тянулся со стороны ворот и быстро распространялся по лаборатории. Джордж тем временем пытался выломать деревянный люк, который, очевидно, был как-то закрыт снаружи. — Если ты моя праправнучка, то теперь понятно, почему ты говоришь так, будто опережаешь время. — А знаешь, что мне не понятно? В двадцать два года я уже ни на что особо не надеялась, но то, что мой первый поцелуй был с прапрадедушкой — точно не входило в планы на старые семейные истории. — Давай не будем об этом вспоминать, пожалуйста! — взмолился Джордж, морщась от перенапряжения. Наконец-то доски поддались, и Джордж вытолкнул их наружу. — Voilà! Выбравшись, он подал мне обе руки и вытянул вслед за собой. На улице запах дыма и гари стоял еще сильнее. Мы оглянулись. Ближайшее окно было выбито. Во дворе кричали люди. Август, профессор Барретт, Джонлин, где они? Что с ними? Сердце бешено заколотилось. В голове я уже составила план, как брошусь за Джонлином в замок, если его не окажется во дворе. — Бежим! Обежав замок со стороны сада, мы выбрались во двор и увидели смешанную толпу из аниматронов и обороняющихся от них людей. В ход шли стулья, кочерги, вилы, швабры, метелки, даже кулаки. Замок уже был объят пламенем. В окнах полыхали занавески, все стекла лопнули от жары, крыша и широкая площадка на ней так же были затянуты огненными языками. Очевидно, аниматроны изнутри подожгли замок, который со всех сторон был обложен деревянными панелями. Как же долго Джордж выламывал люк! — Джонлин! — Папа! Профессор Барретт и Джонлин нашлись. Профессор держал Маленького племянника за руку, стараясь защитить его от аниматронов. Август защищал всех троих с помощью вил. Джордж побежал им на выручку. — Папа, дай лучше мне! Один из роботов, с железной маской на лице, бросился на меня и прижал к земле. У него в брюхе был, уготован целый набор режущих инструментов. Я заметила маленькую круглую пластинку, похожую на диск, она закрутилась, когда аниматрон взял в руки плоскогубцы и скальпель. — Следуй за мной и умри! Следуй за мной и умри! Авис! Авис! Ненавижу. Всегда! Следуй за мной и умри! Следуй за мной и умри! Следуй за мной и умри! Стараясь высвободиться, я крутилась и пыталась сбросить аниматрона. Тщетно. Он весил вдвое больше меня, и мои попытки были похожи на барахтанье рыбки на суше. — Следуй за мной и умри! Я вцепилась ему в запястья, пробуя остановить, но и это не помогло. Аниматрон наклонялся ко мне, приближая инструменты к шее. — Джордж! Джордж! Кто-нибудь! Скальпель успел царапнуть меня по горлу до того, как автомата с огромной силой сбил другой аниматрон, сложенный гораздо изящнее и аккуратнее. Его туловище закрывала медная пластина, ноги и руки походили на точно сконструированные по человеческому образцу копии. Маска на лице аниматрона аккуратно соединялась с шеей и, очевидно, была вылита из одного металла. В движениях роботов, которых я видела раньше, не хватало такого изящества и легкости, хотя двигались они тоже очень хорошо, но этот был гораздо быстрее и ловчее. Черты человеческого лица, вылитые на маске, были похожи на те, что можно видеть у скульптур. Губы, подведенные черной линией, так же как и глаза, создавали впечатление лица обладающего мимикой. Аниматрон повернул ко мне голову и вытянул руку. — Не волнуйтесь, это доброта. Я вздрогнула. — Не волнуйтесь, это доброта, — повторил он приятным голосом. На свой страх и риск я потянулась к нему, и аниматрон помог мне подняться на ноги. Опустив руку, он принялся сбивать с ног тех, что окружили нас со стороны, выкручивая им головы, чтобы полностью вывести из строя. Хороший аниматрон оторвал руку у другого автомата, вырвал из нее несколько железных прутьев, и, встав на ноги, протянул их мне. — Не волнуйтесь, это доброта. — Кто ты? Аниматрон не ответил, а лишь опустил голову, как бы указывая на то, что у него в руке, а затем снова посмотрел на меня. Я приняла прутья, расценивая, что с помощью этих железяк смогу защищать себя сама. — Спасибо. Он кивнул и, развернувшись, побежал на аниматрона, который атаковал Джорджа. Я тем временем поспешила к профессору Барретту и бросила ему один из прутьев. — Как вы это допустили профессор? Зачем вы их создали? — Не мы их создатели, дорогая, — Барретт хорошенько огрел одного из них по голове и заставил заискриться. — Мы собирали их по всей Европе и пытались выяснить происхождение, — Ба-бах! Профессор оставил внушительную вмятину на деревянном аниматроне. — А так же устройство и то, как можно их обезвредить. Аниматроны разом заверещали. Пламя вырвалось в одном из окон и с грохотом обрушило на землю стекло. Сражаться в очках было очень сложно, поэтому мне пришлось их снять и положить в карман халата. Кукла, тем временем подкравшаяся сзади, ударила меня по ногам и опрокинула на землю. Профессор Барретт прижал ей к горлу прут и потащил под горящее у замка дерево. Встряхнув головой, я услышала сквозь грохот и крики, знакомый звук. Немного приглушенный, немного грубый, нагнетающийся и опускающийся. Стрелки часов затикали, а звук все усиливался. Его слышали все. — А это еще, черт возьми, что такое? Я стала оглядываться вокруг. — О, нет, нет, нет! Только не там, Доктор! Черты синей полицейской будки стали проявляться на крыше замка. Из тени она превращалась в цветной мираж, а затем наконец-то, полностью материализовалась и издала приглушенный звук. Двери распахнулась. — Джеронимо — всем! Ой...— мой Доктор распахнул руки в приветственном жесте, но увидев под собой поле бое аниматронов и людей, а так же языки пламени, захватившие ТАРДИС, опешил. — Ой... Минуточку! — Доктор! Доктор! — закричала я из толпы, но он меня не слышал. Забравшись обратно в ТАРДИС и захлопнув двери, он исчез с крыши и материализовал будку уже рядом со сражающимися фронтами. Боковые стенки ТАРДИС полыхали, поэтому Доктор выпрыгнул с огнетушителем в руках и мгновенно потушил пожар. За ним выпорхнула малиновка, что означало мой маленький дружок выжил и наконец-то свободен. — А теперь Ол-л-а-а-а-а! — закричал он, отбрасывая в сторону баллон. — Меня что, никто не слышит? — Доктор! Я постаралась пробраться сквозь толпу, но на пути вставали, то и дело нападающие аниматроны. Один из них подкрался со спины и, обхватив меня, потащил за собой. — Доктор! Доктор встряхнул отвертку, надавил на один из рычажков и поднял руку вверх. Через секунду, все пространство заполнил собой резкий, противный звук, от которого аниматроны заверещали и застыли на месте. — Звуковые волны — примитивное решение против примитивных технологий. Теперь меня слышно? Чудно! Итак! Он хлопнул руками, подошел к одному из автоматов и постучал по железной голове. — Во-первых: аниматрон — самый первый вид андроида. Быстро собирается, в основном бесполезен, может выполнять не более семи функции и воспроизводить не более двух-трех звуковых дорожек. Пригоден в хозяйстве, ну, очевидно только не этот, может выполнять девять из десяти потребительских задач. Не имеет встроенного курса адаптации лингвистической матрицы. Как я уже сказал, примитивный автомат, который легко вывести из строя достаточно мощными звуковыми волнами. Люди, запыхавшиеся в бою, отходили от аниматронов и наконец-таки могли отдышаться. — Во-вторых: аниматроны в XIX веке? Нет, нет, нет. Очевидно, что кто-то хотел, чтобы они здесь оказались и в таком количестве, отсюда вопрос: кто? Зачем? Я закатила глаза. Сколько можно болтать? — Кто вы, сэр? — спросил наш дворецкий, подходя к Доктору. — Вы из королевской гвардии? — Королевской гвардии? Нет, нет. Я Доктор, просто Доктор! Но подождите, вы меня прервали. И, в-третьих: где моя... — Доктор! Наконец-то он заметил меня и побежал сквозь толпу аниматронов со звуковой отверткой в руках. — Робин! Его пальто развивалось на бегу, пока Доктор ловко проскакивал между автоматами. Лицо совсем не изменилось за это время, в отличие от моего. Чтобы освободить меня от хватки аниматрона, ему пришлось направить на нас звуковую отвертку, и ждать, пока автомат не расслабит механизмы. Когда оковы спали, я протянула к Доктору руки и, поднявшись на ноги, наконец-то по-настоящему обняла. Слезы снова побежали по щекам, на сей раз от истинного счастья. Теперь, сердце билось мирно, будто спустя долгие годы странствий, я нашла покой. — Авис, моя Авис, — сказал он, поглаживая меня на голове. — Ты стала такой взрослой. — Для меня прошло три года. — Ну, для меня и вовсе восемьдесят лет. — Восемьдесят лет? — спросила я, размыкая объятья. — Ты не... — Я никого не забываю. Никогда, — Доктор поцеловал меня в лоб, и я как никогда почувствовала себя в безопасности. Ужас последних трех лет спал, и все происходящее казалось жестоким сном. — Кхм, кхм. Я обернулась и увидела стоящих позади родственников. Джонлин вышел вперед и медленно обошел Доктора, внимательно разглядывая его со всех сторон. Затем повернулся в сторону ТАРДИС, и его глаза заблестели. — Ты Доктор! Ты настоящий! — сказал он, ущипнув Доктора за руку. — Ай! Привет, конечно, настоящий. — И ты правда живешь в будке? В будке, которая больше изнутри, чем снаружи? Доктор посмотрел на меня и получил в ответ лишь извиняющуюся улыбку. — Да. Знаешь меня? — Конечно! — Чудненько. Как тебя зовут? — Джонлин Беннет! — Джонлин Беннет? Замечательное имя! — Доктор, — позвала я и подвела его к Джорджу и Августу. — Это Джордж и Август Селени, мои... родственники. Джордж хитро посмотрел на меня и ухмыльнулся. Шокировать Августа о том, что я его прапраправнучка мы не решились. Пришли к выводу, что это породит у него слишком много вопросов, опережающих время. К тому же, в семейной биографии не отражается история путешественницы во времени, над ней стоит лишь вопрос, так пусть это и останется в тайне. Я уверена, Джордж ее сохранит ради меня. Замок спасти было невозможно. Он сильно обгорел и перестал дымиться только под утро. Однако подземелье полностью уцелело, как и мой чудесный шкаф. Лакеи побежали в ближайший город, чтобы сообщить о случившемся и отправить письма в Кардифф. Остальные, те, кто не успокаивал перепуганную семью или не пошел за водой к колодцу в лесу, бродили вокруг автоматов, внимательно разглядывая их и убирая из их рук оружие. Профессор Барретт и Август подробно нам поведали историю аниматронов. Первый из них они нашли еще в Англии и пытались на проведенном исследовании создать собственную модель. Узнав о попытки создать аниматрона, имитирующего человеческую деятельность, Торчвуд привлек их к изучению автоматов, найденных по всей Европе. Тогда мы сложили вещи и отправились в Северную Ирландию, где в подземелье замка Торчвуд собрал всех найденышей. Предположительно, они были импортированы на Землю для вторжения. Доктор сказал, что это полная чушь, так как примитивный вид андроида легко вывести из строя и их могли сюда сбросить лишь для достижения какой-то одной, ограниченной в массовости цели. В любом случае Августу и профессору Барретту удалось узнать их устройство, но они не смогли активировать ни одного. — Каким образом они все восстали? — У каждого андроида есть хозяин, надо искать зачинщика и его намерения. — Торчвуд, безусловно этим займется, сэр! — Прекрасно! — Но здесь был еще один. Он отличался от остальных: быстрее, лучше выглядел и был добрым. Он спас меня. Доктор оглянулся на армию застывших аниматронов. — Который? Мы прошлись по двору, вглядываясь в лица каждого, но я так и не нашла загадочного спасителя. Он исчез. Мы показали Доктору таинственный корабль, упавший на нас с небес. Побродив вокруг развалин и исследовав все с помощью звуковой отвертки, Доктор сделал вывод, что возможной причиной всему послужила Кротовая нора — проход между мирами. — Кротовая нора? Но в результате чего? — Что-то было нарушено. Что-то, из-за чего была дана трещина. Я рассказала Доктору о том, что мы видели вместе с Джорджем в музыкальной комнате. — Две кротовой норы в одном месте? Это странно и очень опасно. Как это выглядело? Ты видела границы туннеля? — Нет, все было так, будто два пространства столкнулись и слились воедино, не было границ. Это выглядело… будто вкладка в пространстве, ее можно было видеть не со всех сторон. — Это очень-очень плохо. — И что же нам делать? — Кротовая нора быстро захлопывается, как ловушка. Бам! Вам не следовало через нее проходить, вы могли остаться по ту сторону навсегда. Это аномалия, но даже у нее должны быть причины. Я вернулась к замку, чтобы попрощаться с родственниками и объяснить причины своего отъезда. — Ты уезжаешь? Дорогая, ты не можешь уехать! — заволновался Август. — Я буду вас навещать, я исчезаю не навсегда. — Ты уезжаешь с ним? С Доктором? — Я ждала его все эти годы, он присматривал за мной, когда уже никто не мог. — Но он же пришелец! — Не о чем беспокоится, дядя. Мы с Доктором хорошие друзья, он доставит меня до дома. Ты же видел его, он хороший человек. Пришлось потратить еще несколько часов, чтобы уговорить Августа проститься со мной. Джордж сопротивлялся меньше всех, наверное, потому что единственный знал, кто я на самом деле и где мое настоящее время. Он убедил Августа, что со мной все будет хорошо. — Вот и все! — сказала я, вприпрыжку возвращаясь к Доктору. — Ты и я, старые добрые времена. — А я уже успел спасти твои вещи! Доктор протянул мне открытый рюкзак, набитый дедушкиными бумагами. — Спасибо! Это то, что действительно не должно было сгореть в огне. Уже успел попутешествовать во времени без меня? — В последний раз! И там была такая забавная вещица, не удержался, взял с собой! Он вынул из кармана мою музыкальную шкатулку. — А еще забрал это! Из другого кармана появился ключ от ТАРДИС. — Ты на вес золота! Открывай! Что такое? Есть сюрпризы? Доктор поморщился. — Небольшой. Я бы сказал ма-а-аленький такой сюрпризик. Тебя это совсем не шокирует. Неа! Он открыл дверцы ТАРДИС и впустил меня вперед. Сначала я не поняла в чем дело, но когда шагнула в комнату управления, то передо мной открылся совершенно новый вид. Комната погрузилась в холодные оттенки, горели яркие огни, над консолью работали временные винты с галлифрейскими символами. Не было кресел, на которые я обычно приземлялась при посадке. — Новая ТАРДИС? — Ага. Я развернулась к Доктору. — Мне не нравится! — Эй! Как ты могла это сказать? — К этому надо привыкнуть! Здесь стало меньше места. — Неправда! — Правда. — Эй! — снова повторил Доктор и, наклонившись ко мне, заговорчески зашептал. — Она может обидеться. Это же ТАРДИС, ты что, забыла? Он закрыл за нами двери, и я смогла прогуляться вокруг консоли, понимая, насколько мне всего этого не хватало. — Так ты один? — Теперь да. Один-одинешенек. Остался только я. Но не теперь! Ты снова со мной, и мы можем делать столько разного, столько необычного, побывать в стольких местах! Но сначала надо покрасить ТАРДИС – не забудь, слышишь? Мы оба угомонились и, прислонившись спиной к поручням, стали смотреть друг на друга. — Ты очень повзрослела. Очень. Я улыбнулась и опустила голову. — Значит восемьдесят лет, да? Чем ты занимался? — Ну, знаешь, спасал Вселенную, встречался с разными людьми... — Ты что, действительно не видел мою картину? — перебила его я. — Картину? Ты нарисовала для меня картину? Кстати, милый халатик. — Я изобразила величайшую загадку Вселенной, о которой говорит весь Лондон, а ты о ней даже не догадываешься! Доктор, ты вообще умеешь гуглить? Спасибо, про халатик мне сегодня уже говорили. — Ну, прости! Я не пользуюсь примитивными человеческими поисковыми системами. — Неужели? — Можно насоздавать фиксированные точки, я серьезно! Но у меня есть это. Доктор достал из кармана, где обычно хранил отвертку, старю черно-белую фотографию. Я взяла ее в руки и внимательно разглядела лица каждого. — Мы и The Beatles? Откуда у тебя этот снимок? Этого ведь еще не было. — Дал какой-то парнишка. — Какой парнишка? — Примерно такого роста, — Доктор указал на мое плечо. — Темные волосы, голубые-голубые глаза, мы его не знаем, он дал мне это прежде, чем я успел узнать, откуда у него взялась фотография. Значит три года, да? Чем занималась ты? — Работала на ферме, затем нашла родственников, с тех пор жила с ними, стараясь оставить тебе знаки. Кстати, мистер Оуэнс — новый псевдоним? — Мистер Оуэнс? Ну, я знаю одного... двух! Но это совершенно точно не мой псевдоним. — Тем ни менее, своим приютом я обязана ему. И еще кое-что...— я сделала паузу, стараясь стряхнуть с плеч старые страхи. — Аниматроны повторяли одно и то же послание, адресованное мне. — Какое послание? — Следуй за мной и умри, — сказала я, промолчав несколько секунд. Лицо Доктора напряглось, он крепко сжал отвертку пальцами, но затем смахнул с себя серьезное выражение лица, и убедительно заявил мне, что в ТАРДИС я полностью под его защитой. — Итак! Любая звезда! Любая планета! Любая галактика и все время и пространство, так куда ты хочешь отправиться? Нам еще нужно сделать фотографию с The Beatles. Не забывай! — Мы собирались в Камелот, разве не так? Доктор скривился. — Был, видел, ничего интересного. — Правда? — Нет! Я ошибся со временем и попал на развалины. Туда так сложно попасть, Авис, ты себе даже не представляешь! Ну так что? Что ты хочешь увидеть? — У меня есть одна идея, ты сможешь сделать еще одну вещь для меня? — Все, что угодно! — заверил Доктор, опуская рычаг. *** Гиза. Египет. XXVI век до нашей эры. Джордж вышел из ТАРДИС, прикрывая глаза от яркого солнца. Взгляд беспокойно блуждал от переполнявшего его восторга. Он прижал к себе шляпку, будто не надеялся на то, что все, что окружает его — реальность. Мы с Доктором стояли позади, наблюдая за его реакцией, и тихо умилялись, словно смотрели на котенка, который впервые увидел свое отражение в зеркале. — Это... это... просто, — забормотал Джордж, оглядывая строящиеся пирамиды. — Это, это что? — весело переспросил Доктор, дружески, хлопнув Джорджа по плечу. — Здесь жарче, чем было в прошлый раз, — пожаловался он, поправляя бабочку. — Следовало надеть платье. — Ты носишь платье? — Это платье египтянина, специально для таких путешествий, Авис! — Это просто восхитительно! Живописно! Неописуемо! — наконец-то нашел подходящие слова Джордж. — Да, да, именно так! И все это только для нас! Правда, жаль, здесь нет кондиционера, тоже специально для нас. Ну, ладно! Пойдемте, надо все осмотреть, а потом навестим Нефи, придется перескочить во времени. Все за мной! Робин, не отставай! Ола́!