Скандинавские каникулы

Глоссарий.

Нёрребро и Тинбъерг – районы Копенгагена, и Грёнланн – район Осло, имеющие весьма сомнительную репутацию из-за большого количества не слишком-то миролюбиво настроенных эмигрантов. В последние годы там неоднократно возникали серьёзные беспорядки, не обходилось без жертв. Каким именно регионам досталось, витальным или не очень, Исландия предпочёл не уточнять. Хотя бы ради собственного душевного спокойствия – он вовсе не был уверен, что Дания не сморозит в ответ нечто неудобоваримое. Тем более, своей прямолинейностью, доходящей до абсурда, «старший брат» нередко вводил его в ступор, выйти из которого удавалось, лишь врезавшись во что-нибудь твёрдое, а это было больно. Как бы то ни было, Дан выглядел вполне живым, разве что немного более взъерошенным, чем обычно, и даже не хромал. Значит, брат бил не всерьёз. Он вообще давно уже не задавал Дании серьёзной трёпки – пожалуй, лет шестьдесят с лишним. После Второй Мировой, когда вышел из лагеря, пару раз съездил в челюсть, от души так, с чувством, и с тех пор разве что периодически вбивал Дану в голову прописные истины о вреде чрезмерного употребления алкоголя. Правда, после этого Дания всегда начинал тосковать по былым временам, топил тоску в аквавите, снова получал по ушам, и процесс повторялся снова и снова, по замкнутому кругу. Исландия невольно усмехнулся, прикрыв лицо ладонью. Всё-таки у него были замечательные братья… – Ииис! Хотя один из них, как ни крути, идиот. – Ну Иииис! – Ну что ещё? – Ну ты что, никуда сходить не хочешь? – И куда же? – Исландия с кислой миной покосился на мерцающие в ранних вечерних сумерках неоновые вывески. Некоторые весьма недвусмысленно предлагали получить эстетическое наслаждения от созерцания незамысловатых танцев в ещё более незамысловатых костюмах. – Да куда угодно, – Дания развёл руками. – Будто мало у меня злачных местечек... – Дэн... – в глазах Норвегии отчётливо читалась жажда убийства. Исландия познал все прелести когнитивного диссонанса, обнаружив, что спасаться за спиной брата от жуткой ауры, которую он же и излучал, довольно проблематично. – Не в том смысле! – Дан суетливо замахал руками. – То есть... Мало, что ли, клубов хороших? Копенгаген, между прочим, очень трепетно относится к местам проведения досуга… – Тебе, конечно, виднее, но помни, что отвечаешь головой и всем ливером. – Ис, как ты с ним, таким суровым, в детстве жил? – Ничего Норе не суровый, – обиделся за брата Исландия, и даже почти не покривил душой – непреклонность тот проявлял только когда младшенький пытался выклянчить печенье перед обедом, или не хотел ложиться спать в положенное время. В остальном, если не считать некоторых обстоятельств, ни в коей мере от брата не зависевших, Исландия вполне мог считать своё детство счастливым и безоблачным. – А ещё я просто не провоцировал... И вообще, с тобой куда сложнее было. – Ис, ты же меня без ножа режешь! Неужели из меня вышел плохой старший брат?! – Я этого не говорил. – Но подумал ведь! За что вы меня так не любите? Исландия мысленно провёл ладонью по лицу. Ну вот что с ним, таким, делать, не преступая границы законов и приличий? – Тебе перечислить все причины, по которым я тебя терпеть не могу? Норвегия насмешливо фыркнул, прижав ладонь к губам. Исландия мысленно извинился за использование его излюбленной фразочки, и мысленно же приписал к ней знак копирайта. – Ииис... Ну пошлии… – Да что ещё?! Снова собираешься меня в краску вгонять, извращенец? – Ис, как не стыдно... – Ты мне ещё о стыде говорить будешь?! – Ис, ну имей совесть... – Норе, можно, я его стукну? – Исландия поднял на брата щенячьи глазки, не особо, впрочем, надеясь на эффективность – наверное, уже вышел из того возраста. А может, у Норе просто выработался иммунитет. – Нет, родной. Это негуманно. – Ох, Нор, ты душка! Расцеловал бы… Не? – Беру свои слова обратно, Ис. Лучше я сам. – Ребята, ну где же ваше чувство юмора? – Дан мгновенно растерял львиную долю своей беззаботности. Похоже, у брата действительно была тяжёлая рука. Временами Исландия подумывал о том, что Норе, наверное, в далёком детстве слишком сильно стукнул тогда ещё мелкого, но уже шумного и иногда надоедливого Данию, и того заклинило. – Там же, где твой здравый смысл – в небытии. – Недобрые вы, – Дан тяжко вздохнул и рассеянно потёр явно замёрзшее лицо перчаткой. – Ребят, может, в кофейню? – Кофе или жизнь? Хэллоуин, конечно, уже остался позади, но предложение принимается. Исландия уронил голову на грудь, вернее, в складки шарфа, и со всей ответственностью принялся давить булькающий где-то в горле смех. Ломать сложившееся представление о своей суровой персоне не было ни малейшего желания, так что посмеяться в голос было категорически нельзя. Хотя очень хотелось… Всё-таки семья у него была чудесная. Хоть и со своими тараканами. Да уж, тараканами. Пальмовыми, или как там они называются, крупные такие, с ладонь, а то и больше… – Ииис, ну пошлии… – ирландский кофе явно не пошёл Дану на пользу. Согреться-то он явно согрелся, но фонтан определённо прорвало. – Иииис, ну не игнорируй старших… Ис? Нор, ну почему он меня игнорирует?.. Нор! Минуты три братья с характерной нордической стойкостью сносили печальные стенания Дании. Первым сострадание проявил, как ни странно, Норвегия. – Ладно, ладно, извини, – Норе ободряюще похлопал Дана по плечу. Исландия невольно прикинул, какова вероятность сломать таким похлопыванием ключицу. Вероятность выходила подозрительно высокой. – Ис, отставить игнор, Дэн искренне раскаивается в своей назойливости. Верно, Дэн? – интонация, с которой был задан вопрос, пробирала, по меньшей мере, до костей, и вымораживала наглухо. Однако Дан, судя по всему, был непробиваемым. Или у него тоже выработался иммунитет. – Злые вы… Ну хоть в музей небылиц, Ис! – У тебя и такой есть? – Исландия с горем пополам восстановил душевное равновесие, но особых надежд по поводу его сохранности не питал. – У меня каких только нет! – Не начинай, – на всякий случай предупредил Исландия. Дан только пожал плечами – мол, сам не знаешь, от чего отказываешься, – и состроил крайне печальное лицо. Посозерцав эту гримасу примерно с полминуты, младший сдался. – Это далеко? – На Ратушной площади, – Дан мгновенно воспрянул духом. – Там ещё трубадуры напротив. Знаешь, которые трубят, когда мимо проходит девственница. Правда, они уже века полтора молчат, не знаю, что и думать... – Дан! – Нор, поговори с братом! Это ведь просто неприлично! – Ты ещё будешь говорить о приличиях? – Норвегия скептически поднял брови, разумно сделав вид, что не заметил довеска в виде младшего брата, впиявившегося в его рукав. – Лучше о своих трубадурах подумай, умник. И о Христиании. Зачем ты ему автономный статус дал, кстати? – Полуавтономный. Не стыдно старого больного человека попрекать? – Чем больного? Алкоголизмом? Не стыдно, Дэн. А с Крисом ты бы всё-таки построже был, в самом деле. Он уже пошёл по кривой дорожке. – Это удар ниже пояса, Нор… – Я ещё и не думал бить. Пока. Или тебе нужны новые Нёрребро и Тинбъерг? Не многовато ли для бедняжки Копенгаген? Она ведь и сорваться может, если начнутся новые беспорядки. – Сначала со своим Грёнланн разберись, а потом к Крису цепляйся! Или это Осло за своё старое имя обидно стало? – Подколол… Дания гордо шмыгнул носом. Он этим шмыганьем вообще умудрялся выражать массу эмоций – доказывал своим примером, что талант, что называется, не пропьёшь. Или демонстрировал ограниченность словарного запаса, по крайней мере, цензурной его части, потому что ругался он витиевато и художественно, вот только Норе за «использование обсценной лексики при ребёнке» карал нещадно… А может, это была обычная простуда, он же самый южный из их своеобразного семейства, а южане вечно маются здоровьем. Да, южный. Всё-таки чем ближе к экватору – тем меньше здравого смысла, определённо. Хоть трактат пиши о влиянии низкой широты на тип личности… – Иииис... Тип личности – надоедливый. – Нет, ни в какие музеи извращений я не пойду. – Да что ж ты из меня озабоченного какого-то делаешь? И вообще, у тебя похлеще музеи есть... – Дания демонстративно скрестил руки на груди и стал в позу какой-то то ли греческой, то ли римской статуи. С искусством южных культур Исландия был не слишком-то хорошо знаком, но сейчас это упущение в образовании волновало его меньше всего. – Это где ты выискал? – В Хусавике... – Что странного в музее китов? – Исландия раздражённо пнул подвернувшийся под ноги камешек. Да уж, с футбольными талантами ему явно не повезло. – Ну, я о другом*... – Дания хихикнул. Паршиво так. Ехидно. – И не только китов... Исландия растерянно моргнул, вспоминая музеи Хусавика, а затем залился густой краской. – Извращенец! – Кто из нас? – Дания откровенно глумился. Вот ведь… Подколол так подколол. Зараза южная. – Я, что ли, решал, какие музеи открывать? – щёки горели, душевное равновесие, с таким трудом восстановленное, снова катилось ко всем чертям. – Оправдывайся… – Ах ты… – Тише, тише, родной, – Норвегия очень вовремя перехватил его запястье. – Не нужно рукоприкладства. – Но... – Не нужно. Пока. Дэн, хватит его смущать. – Ханжа! – Хотите об этом поговорить? – Ой, вот только не надо вот этого... – Дэн, у меня тоже терпение не ангельское. – Да, упустил ты что-то в его воспи... – Ты уверен, что это было педагогично, Норе? – Исландия негромко фыркнул и по детской ещё привычке ухватился за его локоть. Многострадальное душевное равновесие реабилитировалось семимильными шагами. – Для тебя – нет, – Норвегия приобнял брата за плечи. – Для него – несомненно. Дэн, я не перестарался? Ты жив? – Жив, но ты всё равно перестарался, – Дания медленно выдохнул и разогнулся; на всякий случай самообследовался на предмет разрыва селезёнки или ещё какого-нибудь ливера. – Больно, между прочим! – Ну, извини. В твоём случае вербальное воздействие неэффективно. – Нор, будь проще – и я не буду смотреть на тебя с отрешённым видом, пытаясь понять, что ты сейчас сказал. – Слова на тебя не действуют, говорю. И ты протрезвел. – Трезвость не стоит моего здоровья! – Стоит, Дэн, стоит. Ты ведь на одном приёме не останавливаешься, а я бы не хотел, чтобы ты снова свисал с подоконника, пытаясь сосчитать, сколько лун в небе. – А я считал? – Считал. – И сколько насчитал? – Сбился на сорок шестой. – И вы ещё меня называете ребёнком? – не сумел промолчать Исландия. Спохватиться о возможных последствиях он не успел. – Разумеется, – мгновенно позабыв о разногласиях, в унисон отозвались «старшие братья». Исландия едва не потерял дар речи при виде такого трогательного единодушия. От возмущения, разумеется. – Ну вы... вы… Зла на вас не хватает! – слов тоже определённо не хватало. Как же тяжела и полна несправедливостей жизнь младших братьев… А они смеялись. Беззлобно, конечно, но над ним. И обижаться на них за это не выходило при всём желании. Семейка, что б их… *Для интересующихся — Дания имеет ввиду этот музей. www.phallus.is